Текст книги "Танцы теней (СИ)"

Автор книги: NicoleSheen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Благодаря моей потрясающей способности падать при любом удобном случае, колени часто являлись одним из самых больных мест, поэтому я даже тихо взвыла сквозь стиснутые зубы.

Однако долго предаваться страданиям не пришлось. Мне не просто подали руку помощи, а уверенно схватили за руки и вернули в вертикальное положение. Сделав глубокий вдох я моргнула и подняла взгляд на столь неожиданно возникшего рядом Габриэля. Ведь я готова была поклясться, что когда спешила к подъезду, его поблизости не было.

Может быть, я запаниковала раньше времени, а он просто опаздывал и не успел позвонить?

Хотя этот отстранённый и мрачный вид мужчины только подпитывал мои опасения по поводу того, что что-то произошло, пока я болела.

– Сильно ушиблись? – участливо поинтересовался он, протягивая мне мою шапку, очевидно слетевшую во время падения с головы.

– Благодарю. Ничего страшного, не впервой, – пробормотала я. – Вы не отвечали на звонки…

– Был отключен телефон.

До омерзения логичная, но совсем бесполезная информация. Впрочем, я не рассчитывала на что-то большее. Ведь по сути меня наняли не для того, чтобы я решала проблемы.

Но некоторое время мы стояли, замерев друг напротив друга. Габриэль молчал, а я нервно комкала в руках свою вязаную шапочку, не обращая внимания на холод и ветер. Всё моё внимание было сосредоточено на нём – человеке, который словно пребывал где-то в совершенно другом месте. Неожиданно он прикрыл глаза и потёр висок, а я решила воспользоваться этим моментом, чтобы нарушить наше странное молчание.

– Габриэль, что-то случилось?

Немного удивлённый взгляд тёмно-карих глаз сфокусировался на мне, будто их обладатель пытался понять, что я здесь делаю.

– Ничего. Сейчас я открою магазин, – всё же спокойно отозвался он.

Разумеется, меня этот ответ тоже не устроил, но добивать его вопросами в момент, когда ему, судя по всему, и без того приходится не слишком хорошо, казалось жестоким.

Сильный порыв холодного зимнего ветра сбил с веток крупные комья снега, которые тут же усыпали порог подъезда и Габриэль, заметив это, предупредительно поддержал меня под руку, чтобы я снова не упала. Теперь он снова казался собранным и уверенным в себе, но меня больше не оставляла мысль о том, что ему не меньше меня нужна поддержка.

Только вот как помочь тому, кто не приемлет никакой помощи? Я и так была не слишком сильна в проявлении сочувствия, а тут и вовсе терялась. Но оказавшись на своём рабочем месте лучше себя ощущать не стала. Напротив, постоянно возвращалась мыслями к Габриэлю и прокручивала в голове события последних дней, пытаясь понять, как мне лучше поступить.

Никаких путных идей в голову не шло, а тут ещё как назло ему пришлось срочно куда-то уезжать. Оставалась лишь хрупкая надежда на то, что мне удастся разговорить Габриэля в дороге.

Вспомнился Локи. Он – единственный, кто сумел бы дать мне совет в этой непростой ситуации. Но последний разговор с ним оставил после себя неприятный осадок, а некоторые фразы продолжали терзать меня до сих пор.

Я нашёл способ находиться рядом с тобой, но не сделал бы этого без крайней необходимости.

Правда ли это или он просто хотел, чтобы я так думала? Для меня это играло гораздо меньшую роль, нежели собственное отношение к нему. И не только он был способен пожертвовать собой…

– Ты дороже жизни… этой и всех вместе взятых, – прошептала я вслух. – Если бы я только могла снова стать собой…

На миг почудилось и пропало ощущение его присутствия, и губы против воли дрогнули в грустной полуулыбке. Если бы я только смогла удержаться и промолчать тогда.

Ещё как назло Габриэль сильно припозднился, а звонить больше я ему так и не решилась, даже несмотря на то, что приехал он уже в двенадцатом часу.

Нет, в этот раз не было никаких странных визитов, и никто больше не беспокоил меня своим незримым присутствием и даже вечерние тени вели себя на редкость спокойно. Только отчего-то обычное беспокойство вдруг совершенно неожиданно обратилось нехорошим предчувствием.

Габриэля я встретила уже в дверях. Выглядел он каким-то растерянным и бледным, а обычно идеально уложенные волосы были слегка взлохмачены.

– Что происходит? У вас всё в порядке? – не выдержала я.

– Не переживайте, я выплачу вам сверхурочные… – проговорил он и даже попытался улыбнуться.

– Да нужны они мне! Просто скажите, у вас ведь из-за того письма неприятности?

Он положил тяжёлую ладонь на моё плечо и пристально посмотрел в глаза.

– Вы и в самом деле так хотите знать?

– Да.

Мужчина тихо хмыкнул и произнёс, убирая руку:

– Мой бывший помощник мёртв. Я отправился по адресу, который он указал на следующий день после того, как вы отдали мне письмо и ключ, где обнаружил его тело. Конечно, я обязан был сообщить о произошедшем органам правопорядка, из-за чего у меня и возникли некоторые проблемы. Если хотите помочь, просто обождите с расспросами. Мне их за последние сутки хватило с головой, – он вздохнул и, помолчав, добавил: – Я и сам бы рад поговорить с вами обо всём, что здесь происходит, но не хочу наговорить того, о чём буду впоследствии жалеть. Поэтому, давайте отложим этот разговор, идёт?

Я нерешительно кивнула, испытывая странное ощущение. Мне было жаль Габриэля, и к тому же теперь я испытывала некоторое чувство вины перед ним. Наверное, в последнее время я и в самом деле слишком нетерпелива.

– Можете рассчитывать на меня, – сказала я, попытавшись ободряюще сжать его широкую ладонь.

И пусть жест этот вышел неуклюжим, но глаза мужчины немного потеплели.

– Собирайтесь. Я отвезу вас домой, – уже привычно позвал он, отступая к двери.

И казалось бы… что может ещё произойти в такой вечер?

Я уже предвкушала, что сейчас как обычно бывает в такое время, меня подвезёт до дома Габриэль, и всё будет в порядке. Поставлю чайник, послушаю радио и в который раз достану свой черновик, в надежде, что однажды мне удастся действительно вспомнить что-нибудь важное…

Только даже таким простым планам не суждено было сбыться…

Габриэль был опытным водителем и даже в гололёд уверено держался на дороге. Разогнавшись на новенькой трассе, он готовился плавно сбросить скорость и увести автомобиль на кольцо. Но в самый последний момент, что-то пошло не так.

Я почувствовала неладное только за какие-то доли секунды до произошедшего. Это выглядело как огромная чёрная тень, метнувшаяся нам наперерез, но не столкнулась с машиной, а прошла насквозь. На миг перед глазами потемнело и стало нечем дышать, после чего я ощутила, как автомобиль неотвратимо теряет управление и его на всей скорости заносит в сторону металлического ограждения.

Несколько лет назад…

Палящее солнце плавило воздух над дорогой, заставляя его дрожать, преображая пейзаж на горизонте. Сейчас казалось, что где-то там впереди раскинулись зелёные просторы лесов. Но точно я знала, что ничего подобного там на самом деле нет и это только мираж.

Мужчина за рулём выглядел сосредоточено, а ещё так, как будто держался из последних сил.

– Влад, давай я поведу, – предложила я. – Всё равно мы уже далеко за городом.

Он бросил на меня короткий скептический взгляд, но сбросил скорость.

– Эй, да она водить толком не умеет, – проворчал развалившийся на заднем сидении пассажир, которым был друг и наставник Влада, Александр.

Но Влад уже пошёл на уступку и остановил автомобиль у обочины. Он часто позволял мне вести, когда мы оказывались за городом и не было риска того, что нас остановят за превышение скорости или отсутствия у меня прав.

– Садись, но только веди аккуратнее, – попросил он, уступая место.

– Договорились! – легко отозвалась я, усаживаясь за руль поудобнее и регулируя кресло под себя.

– Ты отдыхать собралась или ехать? – поинтересовался он, но я не ответила, а только улыбнулась, предвкушающее поглаживая кожаную оплётку руля.

Столько времени прошло, но он всё ещё никак не мог привыкнуть к моей манере водить. Лично мне одно другому не мешало. К чему напрасно напрягаться и сидеть с таким видом как будто палку проглотила, если можно совершенно спокойно наслаждаться скоростью?

Откинувшись на спинку кресла, я повернула ключ зажигания и начала медленно отпускать сцепление.

Трогаться с места для меня всегда было труднее всего, но в этот раз всё прошло гладко, и я расслабилась, принявшись медленно набирать скорость. Положенные на этой трассе восемьдесят километров в час меня не устраивали, и через некоторое время стрелка спидометра нервно дёргалась на ста двадцати.

Честно говоря, я любила эту машину, поскольку привыкла к ней и легко чувствовала, как если бы была с ней единым целым, но увы, набрать по-настоящему большую скорость на ней было нереально.

– Уже сто тридцать, хватит! – предупреждающе выкрикнул Влад, перекрикивая ветер, бьющий в открытые окна.

– Учти, если мы разобьёмся, то мне, скорее всего, оторвёт голову! – добавил Александр.

Действительно, лежал он на заднем сидении не слишком удачно, да только зря это сказал…

Машина словно на крыльях летела над дорогой, и я вместе с ней, по-прежнему расслабленно устроившись в кресле и ощущая каждый мельчайший нюанс дороги, сбои в двигателе и дребезжащий задний мост, срок службы которого очень скоро подойдёт к концу…

По сути, разгоняться на этой машине было чистой воды самоубийством, но моими действиями правила память. И неважно, было ли это памятью крови или духа, но она дарила уверенность и спокойствие. Мои пассажиры же своими предупреждениями добились только одного – я пропустила нужный поворот.

Опомнившись, я притормозила, не успев сбавить скорость, отчего нас резко занесло, разворачивая на сто восемьдесят градусов. В результате этого, правое заднее колесо едва не повисло над кюветом, а Александр подскочил как ужаленный.

– Это полицейский разворот, твою мать! Ты могла не справиться с управлением! – заорал он.

Оправдываться и объяснять, что порой для контроля ситуации мне даже не нужно находиться за рулём, я не собиралась. Лишь молча и немного злорадно, усмехнулась и съехала на просёлочную дорогу.

Когда автомобиль Габриэля занесло, я вдруг резко подобралась, уже на каких-то бессознательных рефлексах оценивая ситуацию и понимая, что сильнее всего пострадает именно водительская сторона.

Всё произошло слишком быстро и неожиданно. Выходов из ситуации, когда не пришлось бы ничем жертвовать уже попросту не оставалось. Теперь же расклад был предельно простым – он или я…

В этот момент казалось, что даже моё сердце остановилось в ожидании принятия самого судьбоносного выбора.

Я должна была выжить. Я хотела этого. Ведь столько ещё осталось незавершённого. Но и хладнокровно позволить Габриэлю умереть, я тоже не могла.

Приняв решение, я успела среагировать только в последние доли секунды, чувствуя, как яростно рвётся в груди Пламя, как никогда послушное сейчас моей воле.

Нечасто мне удавалось поступать безупречно верно, но встретившись с взволнованными карими глазами Габриэля, я ни о чём не жалела. Ведь я защитила…

Застывший момент разорвала какофония звуков и событий.

Автомобиль развернуло и с силой ударило об ограждение. Нас резко подбросило вверх, и я приложилась обо что-то головой, отчего сознание милостиво меня покинуло, освобождая от необходимости и дальше участвовать в этом кошмаре наяву.

========== Я ещё здесь ==========

Стёкла не бьют, потому что их нет

Сказка о том, где был солнечный свет

Я же пою, где поёт ворона…

«Ворона» – Линда

Всё, от чего я пыталась убежать, никуда не делось. Это всегда оставалось где-то рядом. Неминуемая предопределённость. Застывший во времени воплощённый символ всех погибших миров.

Та самая картина, показанная Смертью. Только я – не сторонний наблюдатель. Я здесь, внутри…

Пепел и зола тихо шуршат под ногами. Всюду сгоревшие, обугленные и искорёженные остовы машин, домов… а возможно, некоторые чёрные пятна когда-то были людьми. Есть ли смысл куда-то вообще идти – не знаю. Всюду одно и то же. И тёмное небо над головой с хаотически мечущимися на нём грязно-белыми обрывками то ли дыма, то ли облаков.

Внизу абсолютно безветренно. До ужаса тихо. И я не ведаю, есть ли где-то здесь что-то живое.

Мёртво, всё мёртво. И так знакомо…

Я не знаю, холодно или тепло. Просто не чувствую. Словно и я – лишь призрак, бродящий среди обломков погибшего мира. Умерших попыток Разума восторжествовать. Теперь же всё потеряно. Уничтожено.

Пепел и зола.

Там впереди, где целый квартал ушёл под землю, на горизонте вдруг почудился огненный всполох. Но мне пришлось спуститься, чтобы попасть на ту сторону. Бреду через изрытую неведомой силой землю, осторожно ступаю по обломкам асфальта.

Взгляд цепляется за текущий водный поток. Там у самой воды, виднеется неказистое растеньице, лежащее в земле – маленький белый цветок. И пройти бы мимо, но не могу отчего-то. Это растение кажется таким чуждым здесь и совершенно неуместным. Совсем как я. Откуда оно тут, среди пепла и золы? Хотя о чём я спрашиваю, когда не знаю, как сама очутилась среди мрачных руин и что это всё значит.

Опускаюсь на колени у воды, выкапываю лунку и пытаюсь спасти этот чахлый росток, закрепляя его в рыхлой почве. Только бутон полузакрыт, листья совсем вялые, а хрупкий зелёный стебель чуть переломлен. Похоже на лилию. Только это не важно. Мои попытки безуспешны и заранее обречены на провал, но я хочу довести начатое до конца и, сложив руки лодочкой, набираю немного мутной ледяной воды и поливаю растение, которое снова заваливается.

– Ну же… – шепчу ему и повторяю попытку, не зная зачем.

Вдруг чувствую, что из глаз текут слезы и они обжигающе горячие. Из горла вырывается сдавленный всхлип. Нет, не о растении я плачу.

Весь мир я вижу в этом растении. Но ничего не могу поделать.

Это сам Край – Пустота, выжравшая всё изнутри.

А я всё ещё здесь…

– Эта земля больше не сможет дать жизнь, – прозвучал голос над моей головой.

Кое-как утерев слёзы рукавом, я поднимаю взгляд и вижу его – Смерть. Сейчас он одет во всё чёрное, но мне чудится, будто от него исходит свет спокойный и ровный. А ещё с ним сюда спустился ветер, который игриво взъерошил его светлую чёлку и любопытным зверем сунулся ко мне, неся с собой прохладу и запах снега. Наверное, Смерть единственный, кого было бы логичнее всего тут встретить. Он стоит на краю обрыва и протягивает мне раскрытую ладонь.

– Идём.

Едва касаюсь пальцами его руки, и он подхватывает меня словно пушинку, ставя на ноги. Затем отводит от края и разворачивает к себе лицом.

– Неугомонная. Зачем только пришла сюда?

Я сама не знала, зачем. А возможно, просто не помнила. Как это бывает во снах, в моих воспоминаниях, касающихся нынешнего местонахождения, имелся значительный провал.

– Ты мне показывал это место, помнишь?

– Помню, – не стал отрицать Смерть. – Только с другого ракурса. И вовсе не для того, чтобы ты здесь скрашивала досуг. Теперь нам пора возвращаться.

– Постой, – я вцепилась в мужчину мёртвой хваткой, как будто могла остановить его. – Почему у меня чувство, как будто я была здесь раньше?

Блондин неожиданно хитро посмотрел на меня и ответил:

– Ты и сама это вспомнишь, – с этими словами он вдруг обнял меня, и я ощутила рывок и свист ветра в ушах.

Мы снова оказались наверху, над этим страшным умершим миром. А вот сам ветер, следующий за Смертью, был живым тут и как будто нездешним.

– Так что это?

– Одна из ключевых точек очередного витка в бесконечном цикле. Рано или поздно всё приходит к точке, когда пребывание в прежнем состоянии становится невозможным. Это закономерно и не стоит сожалений… Ну, а теперь, идём обратно.

Я не успела ничего спросить, как вдруг окунулась во мрак. Долго это не длилось, но когда я попыталась очнуться, пожалела о том, что не нахожусь в забытьи. Перед глазами плавала какая-то белесая пелена, а тело, в особенности: живот, левая нога и руки, ужасно болело и дёргало. Вместо стона получился лишь слабый хнык, переходящий на сип.

О том, что привело меня к такому печальному состоянию, я тоже помнила довольно смутно.

До меня, словно сквозь толщу воды, доносились звуки чьих-то голосов, но опознать их и уж тем более понять, о чём они говорят, не представлялось возможным.

Вскоре это прекратилось, и вновь пришла блаженная тьма без боли и неприятных ощущений. И отчего-то даже не страшно уже. Произошло то, чего я и хотела – меня оставили в покое.

Ненадолго…

Ну как, понравилось быть собой?

Этот вопрос, заданный донельзя издевательским голосом, сопровождал целую вечность, эхом звучал во тьме и никак не хотел исчезать.

Да заткнётся он, наконец?..

Но навязчивое эхо не унимается. А я даже не понимала, кому принадлежит этот голос. Нет, не так… я просто не хочу предпринимать попытки, чтобы определить это. Почему-то мне казалось, что любая из таких попыток неизбежно приведёт к боли, стерегущей меня у границы сознания.

А пока я почти что свободна…

Вдруг открыв глаза, я обнаруживала, что босиком стою на кромке влажной от растаявшего снега травы у неглубокой речки. Воды её ещё скованы льдом, но ближе к берегу синеет и сверкает на солнце узкая проталина. Поднимаю взгляд к ясному весеннему небу и жмурюсь от ярких лучей. Приставив ладонь козырьком, вижу призрачное марево гор вдалеке за лесом. Мне так знакомо это место. Кажется, где-то здесь был мой дом. И дни здесь всегда яркие, сияющие, а ветер прозрачный и чистый. Когда-то Он обещал мне…

Почему же, я не решаюсь обернуться и увидеть порог собственного дома?

Что-то останавливает меня, удерживает от этого поступка, но я всё-таки превозмогаю сопротивление и…

На моих плечах сжимаются чьи-то ладони. Тепло и знакомо дыхание щекочет кожу. Но когда я пытаюсь инстинктивно прикрыть шею от этой щекотки, чувствую, как тяжелеют руки.

– Беглянка, – больше насмешливо недели осуждающе шепчет Смерть. – Не надоело?

– Нет, – мой голос едва слышен мне самой. – Позволь мне остаться здесь.

– Думаешь, Он хотел бы этого?

Хотела бы я ответить утвердительно, но вдруг почувствовала лёгкий укол совести.

«Этот день не последний такой. Будут и ещё, светлее и ярче. Дни, когда не нужно будет отводить взгляд. Веришь?» – когда-то сказал Он.

Да, я знала, что придёт время и всё встанет на свои места. Ещё слишком рано. Только…

– Мне страшно, – признаюсь я, прикрывая глаза.

– Не бойся. Просто помни, что у всего есть свой Смысл. Особенно в Пути, который ты выбрала, – говорит Смерть, после чего, выдержав паузу, добавляет: – И хватит убегать.

Сложно поверить в то, что Смерть так настойчиво пытается вернуть меня обратно. Туда, откуда ему положено забирать. Понимает ведь, как я не хочу возвращаться в тот иллюзорный, будто нелепое сновидение, мир, где потерять себя гораздо проще, чем найти. Только в этом, видимо, тоже есть Смысл.

Стоит лишь поверить в это снова, как сознание растворяется в темноте, где опять слышится тот самый голос. Всех слов не разобрать, но кажется, надо мной снова глумятся и отчитывают. Лишь одно в этом бормотании я различаю с особой чёткостью – меня собираются оставить здесь одну.

Но попытка остановить своего мучителя оборачивается кошмаром – от света слезятся глаза, мешая что-либо рассмотреть, и тело болит так, словно по нему катком проехали. Вдобавок ко всему, меня добивает осознание того, что дышать сама я тоже не могу, потому как в горле стоит какая-то трубка. Пожалуй, это было одно из самых ужасных ощущений, что мне довелось испытать. Обезумев от страха, я пытаюсь делать судорожные вдохи, но вместо этого только бестолково мечусь, не осознавая происходящего…

До меня доносятся чьи-то недоумённые и взволнованные возгласы, но я не придаю им значения, неистово желая выдрать чёртову штуковину из своего горла.

И только спустя несколько мучительно долгих минут, я оказываюсь в больничной палате. Люди в белых халатах меня спрашивают о чём-то, суетятся. Я вяло отвечала им, пребывая в растерянности и ощущая накатывающее внутреннее оцепенение. Тело словно ватное и всё, что я хочу – закрыть глаза, попытаться почувствовать, позвать.

Когда мне всё-таки удаётся добиться своего, я с ужасом понимаю, что ничего не чувствую. Будто эта странная анестезия проросла холодными корнями в саму мою суть. Только воспалённые глаза жжёт, да сводит исцарапанное трубкой горло. Сердце тяжело и больно бьётся в груди, сдавленное ледяными тисками.

И даже сейчас я помню – в жизни случаются моменты, когда кажется, что всё безнадёжно и может быть хуже… Помню, но в таких ситуациях есть место и для сомнения пугающего своей реальностью. Снова так холодно. И так чётко. Только даже это ощущение, способен развеять лишь один ответ, на вопрос, который я так боюсь задать.

Ты ещё здесь?

Всё ещё не решаюсь по-настоящему позвать, но вместе с этой неуверенностью во мне медленно набирает силу отчаянная решимость. Ведь всё это – уже пройденный урок.

И если вдруг ответом будет тишина, как многим прежде до меня, взывающим к своим богам, ангелам или демонам, покинувшим и предавшим, я не стану кричать об этом всему миру и не прошепчу, едва оставшись с кем-то наедине.

Всё потому что никто не способен предать нас больше, чем мы сами. Чего стоим мы, сломленные и сами не пожелавшие подняться с колен?..

Молчание. Белый ровный свет и робкий росток тепла внутри.

Я ещё здесь…

Комментарий к Я ещё здесь

Песня в эпиграфе, возможно, не слишком походит к этой части в целом, но почему-то мне часто вспоминается именно она, когда я думаю обо всём этом. Пишу чёрным. Здесь вообще много чёрно-белого. Может быть, кто-то вспомнит картинку в чёрных красках с разрушенным городом и парой – девушкой и тёмным ангелом, и тогда станет яснее, почему она мне так нравилась всегда.

========== К свету ==========

Огонь и лёд, полынь и мёд. Стремнину рвёт водоворот.

Харон встречающий рассвет. Не пей воды забвенья…

Не смей быть тенью, стань порогом, стань огнём,

Не оставайся тростником на берегу реки…

«Ты должен плыть» – Йовин

Сквозь закрытые веки проникал золотистый свет, а тепло исходившее от него можно было сравнить с любящими объятиями. И пробуждаясь ото сна, я не сразу осознала происходящее и далеко не сразу вспомнила о том, когда ощущала нечто подобное.

Приоткрыв глаза и немного повернув голову, я увидела молодую красивую женщину, своим обликом больше напоминающую добрую богиню или святую. И, пожалуй, нет на этом свете ни одного художника, способного запечатлеть её образ и передать эти совершенные черты. Лицо без единого изъяна с большими карими глазами, которые, казалось бы, сами по себе излучали тепло понимания и любви, губы слегка изогнутые в печальной улыбке, тёмные волнистые волосы, аккуратно убранные под полупрозрачную накидку, с вышитым на ней орнаментом из золотистых цветов и птиц.

Госпожа Голубка.

Любого мог ввести в заблуждение этот прекрасный образ и подозреваю, что многие были бы рады обмануться. Только я уже знала правду и даже сейчас понимала, кем на самом деле является моя посетительница.

В отличие от того, кого я только привыкла называть Локи, она являлась настоящим трикстером и однажды став моим духом-хранителем, пыталась убедить меня в том, что ему нельзя верить. И пусть я до сих пор не знала точно, для чего ей это было нужно, но дала себе слово впредь вести себя с ней осторожнее.

– Пришла сказать, что наша связь с Локи привела меня на больничную койку? – нашла в себе силы поинтересоваться я.

Она улыбнулась шире, слегка обнажая белоснежные зубы.

– Я только хочу немного помочь, – ответила она.

– Но знак твоего покровительства… – начала я, прекрасно помня тот момент, когда исчезли с моей руки маленькие чёрные птички.

– Его нет, но это и не важно, – с легкомысленным видом откликнулась Голубка.

Меня это напротив сильно насторожило. Ну, не верила я в то, что кто-то будет делать для меня просто так, и уж точно не хотела потом слушать предупреждения о том, как опасен Локи.

Уловив мой настрой, Голубка стала серьёзнее и вздохнув, вдруг сказала:

– Можешь мне не верить, но ты мне нравишься, и видеть тебя в таком состоянии мне неприятно. Вот скажи, зачем приняла весь удар на себя?

Неожиданный переход с одной темы на другую, немного сбил меня с толку, и я даже не нашлась, что ей на это ответить. Впрочем, она сделала это за меня.

– Ты посчитала, что жизнь этого мужчины важнее твоей собственной. А ещё тебе думается, что так ты быстрее окажешься рядом с тем, кого считаешь своим богом. Только почему-то ты даже не задумываешься о том, что берегут тебя и удерживают в этом мире не просто так, – она замолчала и поглядела на меня испытующим взглядом.

– Я думала об этом и не раз. Но…

– Ты не видишь смысла, – подсказала Голубка.

– Да, – выдохнула я, прикрыв глаза.

Я старалась не помнить плохого, и старалась гнать дурные мысли прочь, сжигая губительное отчаяние в огне надежды. На то, что ничего не напрасно. Только моя бывшая покровительница права – я не могла достаточно чётко увидеть перед собой цель. Никогда не знала, чем завершится мой земной путь.

Ощутимое даже на физическом уровне прикосновение к своей щеке, заставило меня снова открыть глаза. Рядом уже никого не было, но до меня донёсся тихий голос:

– Попробуй просто верить.

В тот момент меня охватили противоречивые чувства. Я хотела верить. Ей и в принципе… но при этом ощущала сильное внутреннее смятение, которое едва сглаживало оставшееся после присутствия Голубки тепло.

Легко ли верить всё время, обитая где-то между разных миров и не принадлежа ни одному из них? Наверняка со стороны кажется, что именно так как раз должно быть проще и виднее. Но на деле… мне очень часто кажется, будто я бреду вслепую. И мой последний разговор с Локи только усилил это впечатление.

Сейчас мне особенно сильно хотелось увидеть его, но видимо, он до сих пор на меня злился, потому как даже его присутствия я не ощущала. И признаться честно, я сама не могла избавиться от чувства обиды которое испытывала по отношению к нему и не только… Ведь, что стоило ему сказать правду, а мне вовремя замолчать тогда?

Немного оглядевшись по сторонам, чтобы отвлечься от невесёлых воспоминаний, я пришла к выводу, что, скорее всего, нахожусь в VIP-палате. Здесь было всего две кровати, одна из которых к счастью пустовала, имелся холодильник и телевизор. Конечно, мне это всё было сейчас без надобности, но без посторонних как-то спокойнее. Разве что время тянется в разы медленнее, но видимо, это удел всех больниц. Появление врачей и медсестёр тоже не слишком разнообразило ближайшие часы моего бодрствования. Все, словно сговорившись, вели себя настолько сдержанно, что я не добилась ни одного ответа на свои вопросы о том, что со мной случилось.

Но стоило мне задремать, как вдруг дверь в мою палату открылась, и на пороге появился никто иной как Габриэль собственной персоной. Выглядел мужчина неважно, будто суток двое нормально не спал, но при этом даже попытался улыбнуться. Вышло тоже не очень, но я всё равно была рада видеть его.

– Здравствуйте, – поприветствовала я его и хотела привстать, но только сейчас обнаружила, что к правой руке тянется прозрачная трубка капельницы.

– Извините, что я с пустыми руками. Мне только сейчас сообщили о том, что вас можно навестить, – произнёс он. – Хотите, чтобы я сообщил вашим родственникам о том, что вы здесь?

– Нет, не нужно этого делать, – запротестовала я, несколько обескураженная его говорливостью.

Тем временем Габриэль пододвинул стоявший у окна стул ближе к кровати и сел.

– И всё же, если вам что-нибудь нужно, только скажите.

– Только две вещи, – сказала я, тут же завладев его пристальным вниманием. – Я хочу поскорее выбраться отсюда, а ещё мне нужна правда.

– Мне сказали, что вы пробудете здесь ещё дней десять, как минимум, – «обрадовал» меня он и поспешил добавить: – Врачи говорят, что вы ещё легко отделались.

– И вы не пострадали…

– Простите, я…

– Только не извиняйтесь, это был мой выбор.

– О чём вы говорите? Я просто не справился с управлением.

Я устало вздохнула и отвернулась. Похоже, он до сих пор не был настроен на откровенные разговоры. Мне же казалось, что сейчас не лучшее время для того, чтобы делать вид, будто произошедшая авария – результат обычного стечения обстоятельств, вроде гололёда и неполадок управления.

– Можете ничего не говорить. В общих чертах я знаю о том, что происходит, – проговорила я негромко, уверенная в том, что Габриэль ловит каждое моё слово. – Только прошу, не нужно делать вид как будто вы ничего не знаете. Со стороны это выглядит глупо.

На некоторое время повисла тишина, нарушаемая лишь приглушёнными звуками больничной суеты, доносящимися из коридора. Я по-прежнему не смотрела на Габриэля и думала, что сейчас он просто поднимется и выйдет. В лучшем случае скажет, что я не в том положении, чтобы добиваться правды…

– Знаю, – вдруг сказал он и коснулся моей руки, нервно вцепившейся в простыни.

Только тогда я вновь посмотрела на него, встретившись взглядом и чувствуя, как перехватывает дыхание.

Сейчас, когда он признал мою правоту, его карие глаза не просто потеплели, а отражали нечто запредельно-неземное и пронзительное, как острие всех взятых вместе непоколебимых истин. Так могут смотреть боги и духи, но не человек.

Он позволил мне прикоснуться к тому, что тщательно ото всех скрывал – к своей сути. И теперь я многое поняла…

Ему приходится настолько надёжно скрывать себя, что это ограничивает его сущность, делая уязвимей и лишая возможности быть чутким к изменениям в незримом для людей мире. О том, как это ломает с одной стороны и как с другой подчас становится невыносимо тяжело, я знаю не понаслышке.

Прочитав в моих глазах понимание, Габриэль тихо усмехнулся, разрушая этот миг бессловесного откровения и тем самым восстанавливая привычный ход времени.

Тут мне бы впору опомниться и устыдиться своей настырности, но я просто не успела этого сделать, неожиданно услышав странную просьбу своего начальника.

– Больше не обижайтесь на меня, – просто сказал он.

Не в силах скрыть удивление, я кивнула и тихо откликнулась:

– И вы на меня.

Секунду-другую мы ещё смотрели друг на друга, но потом, не выдержав, одновременно рассмеялись.

До чего же иной раз всё забавно складывается в этом мире. Мы слепо блуждаем в нём, полагаясь только лишь на свои чувства. Надеемся, стараемся верить… ждём ветра, что разгонит непроглядный туман и солнечных лучей, уничтожающих липкий влажный холод. И не всегда понимаем, что лучшее из возможного сейчас – это встреча такого же как и ты путника.

***

Я не только выжила в аварии, но действительно относительно легко отделалась и последние дни перед выпиской уже изнывала от желания выйти отсюда, смыть с себя запах лекарств и одеться во что-то домашнее, что не будет напоминать мне о больнице. А ещё я решила, что не буду долго отсиживаться дома, вернувшись на работу как можно скорее.