Текст книги "Крысолов (СИ)"

Автор книги: Ниамару

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Я просто хочу отдохнуть и забыть все хоть ненадолго, – устало сказал тармаэл, мягко высвобождаясь. – Меня так все достало, представить не можешь! А тут ты еще со своими дурацкими вопросами.

– Все-все, я буду молчать, господин.

– Не надо молчать. Просто не лезь не в свое дело.

– Хорошо. Давай я тогда тебе лучше про собак расскажу.

– Давай, – согласно кивнул Синеглазый.

Их шаги и болтовня вспугнули с дерева большую птицу. Синеглазый вскинул арбалет на хлопанье крыльев и выстрелил. Птица вскрикнула и тяжело шлепнулась вниз.

–Лихо! – присвистнул Редж.

– Принеси.

– Ага, все-таки в качестве охотничьей собаки.

– Это и твой обед тоже, – невозмутимо пояснил Синеглазый.

– Господин, это съедобно? – Редж сорвал с куста большую красную ягоду.

– Да.

Землянин попробовал и обнаружил, что она не просто съедобная, а еще и очень вкусная. Он остановился на минутку, сунул дичь подмышку и набрал горсть ароматных ягод. Тармаэл, заметив, что десантник отстал, топтался на месте, подбрасывая носком сапога шуршащие листья. Редж догнал его и протянул ягоды.

– А сам чего не ешь? – он взял одну ягодку кончиками пальцев.

– Я ем, но чем-то вкусным приятно делиться.

– Да? Я всегда думал, что все обстоит наоборот.

– Значит, до сих пор тебе попадались одни жадины, – Редж отправил пару ягод себе в рот.

Охота с тармаэлом больше напоминала прогулку по грибы. Они просто шли и болтали, а Синеглазый иногда вскидывал арбалет, так что через час десантник тащил на себе уже три увесистые тушки.

– Думаю, достаточно, – объявил Синеглазый, и они повернули к дому.

Дрова для костра и печки были заготовлены и лежали в аккуратной поленнице позади домика. Редж набрал еще хвороста и сложил костер. В сенях нашлась решетка на высоких ножках. Землянин начал было ощипывать птицу, давалось это с трудом.

– Надо воду вскипятить. Тут есть какая-нибудь кастрюля?

Тармаэл отобрал от него тушку и перья с нее осыпались сами, просто от его прикосновения.

– Или ты просто чая хотел? – уточнил Синеглазый, протягивая руку за второй птицей.

– Чай тоже бы не помешал.

Тармаэл закончил с перьями и удалился в дом, вернулся он с металлическим, хорошо закопченым чайником. Во дворе имелся колодец, так что далеко за водой идти не пришлось. Чайник сунули прямо в костер, повесив его за крючок под решетку, а на ней самой расположили тушки птиц. Тармаэл вытащил во двор плетеные кресла и принес еще пледы, когда осеннее солнышко закатилось за деревья и стало холодать. Мясо прожарилось, и Редж, обжигаясь, жадно на него накинулся.

– Горячее ведь, – заметил тармаэл.

– Есть офэнь хофэться, – прочавкал землянин.

Тармаэл провел рукой над его куском, и мясо из обжигающего стало просто теплым.

– О! Спасибо, – ошеломленно поблагодарил Редж.

– Будешь? – Синеглазый достал из-за пазухи фляжку и протянул землянину.

– Алкоголь? – тот понюхал содержимое.

– Ты не пьешь?

– А по мне похоже, что я такой праведник? – усмехнулся десантник, опрокидывая в себя хороший глоток.

Костер догорал, на небе зажигались звезды, постепенно вырисовывая незнакомые землянину созвездия. Они снова согрели чайник и пили чай из больших глиняных кружек, грея о них пальцы.

– Хорошо здесь, – заметил Редж, наслаждаясь тишиной и прозрачностью осеннего воздуха. – На моей планете такое только в лесопарках осталось, но там нельзя разжигать костры. Ну и еще у кого-нибудь в частных владениях наверно. Но это все равно не то. Все равно чувствуешь, что цивилизация где-то рядом, да и воздух уже не такой чистый. Лучше прикупить дачу где-нибудь в подходящей колонии – и то, наверное, дешевле обойдется.

– Зачем вы сделали такое со своей планетой?

– Земляне очень быстро размножаются. Пока мы нашли пригодные для жизни колонии, нашу планету поглотило перенаселение. Так что экспансия на другие планеты происходит не только от жадности.

– Если все ваши мужчины такие как ты, я могу понять, почему у вас перенаселение, – усмехнулся Синеглазый.

Редж расплылся в ответ:

– Нет, господин, далеко не все. Я вообще один в своем роде, можешь мне поверить.

Тармаэл фыркнул.

– А ты собираешься завести наследника, господин?

Тот вздохнул и как-то грустно улыбнулся:

– Мои данные недостаточно хороши, чтобы мне позволили продолжать род. Мне не всегда удается скрывать свои травмы. У моих братьев будут дети, чтобы продолжить род.

Редж замолчал, не зная, что сказать.

– Или ты таким образом хотел узнать, почему у меня нет женщины? – тармаэл криво усмехнулся.

– Полагаю, это не рабское дело, – Редж усиленно ковырял палочкой землю у себя под ногами.

– Хм, – тармаэл приложился к фляжке еще. – И тем не менее я аристократ, хоть и не самый удачный экземпляр. Но рисковать произвести на свет ублюдка я не имею права.

– Не надо, господин, потом ведь будешь жалеть…

– О чем? О том, что мало того, что сплю с рабом, еще и откровенничаю с ним по пьяни? А думаешь, у меня есть еще кто-то, с кем я могу об этом поговорить?

– Мне можешь сказать, все, что угодно. Об этом никто никогда не узнает, – Редж поднял глаза.

– А ты сам о себе что-нибудь расскажешь? – неожиданно спросил Синеглазый.

– Если тебе интересно, господин.

Тот кивнул.

– Ты правильно сказал, я наемник. Хоть и служу в армии своей планеты, но я ж не родину защищаю, а добываю новые территории для богатых ублюдков. Можешь меня презирать за это… Но на нашей старушке-Земле все равно нечем заняться, кроме как либо работать на этих самых богатых ублюдков, либо стать одним из них. Все, чего ты можешь добиться, это возможностей больше и круче потреблять. Все твои старания, успехи, карьера все равно сведутся к этому. Впрочем, ты можешь и ничего не делать, тебе будут выплачивать пособие по безработице, и на него ты можешь хоть и паршиво, но жить. С голоду не помрешь. Если нет своего жилья, значит, определят в социальное общежитие. Так ради чего вообще там рыпаться?! Что бы ты ни делал, да даже и вообще ни черта не делал, результат будет отличаться только в степени потребления, выраженного в денежных единицах, которые ты через себя прокачиваешь. И смысл этой бредовой жизни, чтобы этот поток не останавливался. На этой перенаселенной планетенке не осталось ничего настоящего. Ничего, чтобы не выражалось в цифрах банковских счетов. Ни приключений, ни авантюр, ни творчества. Все, чем ты можешь рискнуть, это деньгами. Все пронизано сферой услуг, каждый шаг просчитан, обсчитан и заложен в сметы. Даже если ты художник, степень твоего таланта все равно будет измеряться тем, насколько дорого продаются твои картины.

– А ты художник?

– Нет. Не художник и не писатель, и даже не поэт. Я просто разглагольствующий мечтатель. Только мне скучно мечтать о деньгах, о вот той новой тачке с рекламного плаката, о новом навороченном гаджете… еще о чем-то, чему смысл придает только лишь правильно построенная рекламная кампания. И я решил отправиться на поиски приключений. Настоящих, а не рекламных. В космос! Там еще есть неизведанное, настоящие приключения… все настоящее, понимаешь? Проверка на прочность, а не на способности потреблять. Там моя жизнь зависит от меня – не буду рыпаться изо всех сил, просто сдохну. Ведь моему командованию плевать на расходных пешек – у нас у всех есть страховка для родственников.

– Как должно быть, тяжко сидеть на цепи такому как ты… – задумчиво проговорил тармаэл, внимательно разглядывая на землянина.

– Ну да – ничего хорошего. Но я не жалуюсь на судьбу. Я сам ее выбрал, рискнул и попался. Пусть проиграл, но зато все по-настоящему, нельзя сделать сэйв и откатить назад, – он усмехнулся.

– Знаешь, ты самый свободный человек, которого я когда-либо встречал.

– И это ты говоришь парню в рабском ошейнике?

– Во-первых, сейчас его на тебе нет, а во-вторых, нельзя сделать рабом того, для кого рабство ничего не значит.

– Я же тебе подчиняюсь, господин.

– Ты не ломаешься, только гнешься, когда сам решил, что так тебе выгодней. А если никакой выгоды не имеется… думаешь, я не понимаю, зачем ты тогда к моей постели подошел с цепью на кулаках?

– Я залюбовался… ты слишком красив, господин… когда спишь и не дерешься.

– Только поэтому я все еще жив?

– Да брось, я тоже не настолько наивен, чтобы рассчитывать, что у меня всерьез бы получилось. Иначе ты не оставил бы цепь такой длинной.

– Тогда зачем пытался?

– Да ведь и не попытался даже.

– “Бескорыстие” помешало?

Редж рассмеялся, качая головой:

– Я забыл, зачем вообще туда подошел.

– Но ведь что-то заставило тебя подойти, пока кровь не оттекла от мозга. Все-таки надеялся, что есть шанс придушить гада? И что дальше, ведь ты же не дурак? Или просто месть?

– Да не надеялся, а месть это вообще глупости – я ж наемник захватнической армии, кормящей ненасытную систему потребления. За что мне мстить? За то, что оказался недостаточным профессионалом? Просто, сидеть на цепи и подыхать с тоски – это не мое. Я человек действия.

– Это я заметил. И тебе просто удалось найти действие позанятней, – кивнул тармаэл.

– Мне удалось найти занятие по душе.

– Теперь это называется душа?

– Кажется, я сегодня сплю на коврике, – заключил Редж.

– Вот еще, одному в постели холодно. Печку ведь никто не стопил…

– Черт! Не подумал об этом. Я сейчас затоплю, – он вскочил с кресла и направился было за дровами, благо, две луны давали достаточно света.

– Ты не хочешь согреть меня собой? – донеслось до него вдогонку.

Он остановился на полушаге.

– Если я согрею тебя собой, не мешало бы иметь в доме горячую воду, а костер уже все равно догорел.

– Логично. Мне повезло отхватить такого смышленого раба, – тармаэл откинулся в кресле и еще приложился к фляжке.

Утро было сырым и прохладным. Редж осторожно выбрался из постели, не потревожив спящего тармаэла, пробежался по холодной росе за дровами, затопил печку и снова вышел во двор, чтобы размяться. После очередного комплекса по боевому самбо, он обернулся и заметил, что за ним, сонно жмурясь, наблюдает Синеглазый. Он стоял, прислонившись к дверному косяку и зябко кутаясь в плед, изящные пальцы обнимали горячую кружку с чаем.

– Доброе утро, господин.

– Хочешь спарринг? – лениво улыбнулся тармаэл.

– А смысл? Ты меня за секунду на травке разложишь.

– Я буду поддаваться, – тармаэл поставил кружку на крыльцо и стянул плед с плеч. – Ну, давай, – он встал напротив землянина, – Я буду двигаться с твоей скоростью и только защищаться.

Редж смерил взглядом обманчиво хрупкую фигурку в шелковой тунике, босые ступни утопали в мокрой траве.

– Тебе не холодно? – чуть хрипловатым голосом спросил Редж.

– Если ты так и будешь стоять и пялиться на меня, я, пожалуй, и, правда, замерзну, – его губ коснулась дразнящая усмешка.

Десантник сделал внезапный обманный выпад, одновременно подсекая противника под ноги, но Синеглазый уклонился, скользящим движением уйдя влево. Редж обрушил на него серию яростных ударов, уверенный, что тармаэл с его нечеловеческой реакцией контролирует ситуацию. Синеглазому действительно не составляло труда их парировать, он легко порхал по траве, уходя от выпадов или ставя железные блоки с идеально выверенным балансом, и продолжал дразнящее улыбаться. А вот Редж уже взмок, он оставил попытки достать противника вот так прямо и закружил вокруг тармаэла, пытаясь придумать новую тактику.

– Это бесполезно, – десантник с досадой покачал головой, опуская руки.

– И это все? – светлые брови разочарованно взлетели вверх.

Редж пожал плечами, сделал шаг, намереваясь пройти мимо, и вдруг бросился на него сбоку.

– Это нечестно! – рассмеялся тармаэл, снова ловко отпрыгнув в сторону, – Жульничаешь, раб!

Редж разочарованно зарычал и вновь попер напролом, не обращая внимания, что пару раз его осадили уже достаточно болезненно. То ли тармаэл на что-то отвлекся, то ли поддался, то ли десантнику просто повезло, но очередная подсечка под коленки наконец сработала, и он завалил эту неуловимую бестию на траву. Редж придавил его всем телом к земле, жадно впившись в губы, его пот и роса на траве мгновенно вымочили тонкий шелк насквозь, и он прилип к коже тармаэла, так что Редж чуть не порвал тунику, когда задирал ему подол. Он взял его немного грубо, но тот, похоже, не возражал, крепко сжимая коленями торс землянина и предпочитая пропахивать когтями глубокие борозды в земле, а не в его спине.

Редж скатился с него, тяжело дыша и вытирая тыльной стороной ладони пот со лба, по телу еще гуляли отголоски острого, звериного удовольствия, и землянину казалось, что от него сейчас должно быть пар идет.

– Хорошо, что моя раса сильнее и быстрее твоей, представляю, во что превратилось бы поле боя! – тармаэл смеялся, продолжая валяться на спине с раскинутыми ногами. – Это у вас традиция такая – трахать побежденного? Или это лично твоя традиция? Ты хоть предупреждаешь тех, кто встает с тобой в спарринг…

Редж не выдержал и, резко обернувшись, затащил его на себя.

– Что, опять?! Животное! – выдавил сквозь смех Синеглазый, правда, даже не пытаясь отбиваться.

– Да сам успокойся уже! Я просто боюсь, что ты простудишься на холодной земле… господин.

– Не суди по себе. Я не настолько хилый… Что? – спросил он, заметив, каким взглядом смотрит на него землянин.

– Ты смеешься, господин. Я до сих пор не видел, как ты смеешься.

Синеглазый еще несколько мгновений смущенно хлопал ресницами, а потом мягко высвободился из обнимающих его рук землянина:

– Давай, сам уже хватит валяться “на холодной земле”, – он поднялся на ноги одним плавным движением и протянул Реджу руку. Тот поборол желание снова дернуть его к себе и встал, отряхиваясь, как собака.

– Фу! – тармаэл заслонился ладонью от брызг. – Ты разучился вести себя, как человек? Или никогда и не умел?

– Ты напрашиваешься еще поваляться на травке? – Редж сделал угрожающий шаг к тармаэлу.

– Не забывайся, я тебе поддавался.

– Черт! – Редж схватился за плечо, даже не уловив молниеносного движения, как когти ткнули его в болевую точку под ключицей.

Вечер прошел безмятежно, без разговоров за жизнь и даже без выпивки. Они просто сидели у костра и смотрели на огонь и пили чай, пропахший дымом. Небо было пасмурным и иногда принималось моросить мелкой дождевой пылью, заставляя костер потрескивать. С деревьев с тихим шорохом все чаще срывались листья, устилая землю лоскутным ковром. Некоторые породы, уже полностью сбросили листву и торчали голыми ветками среди своих, пока еще пестрых, собратьев. С низкого серого неба быстро спустилась осенняя ночь, угли замерцали красным под седой патиной пепла, по траве неясными клоками пополз туман.

– Пойдем спать, – тармаэл поднялся с кресла. – Завтра рано вставать. Мы уезжаем.

– У тебя такой короткий отпуск? – разочарованно протянул Редж. Лично он бы здесь был не прочь провести месяц, а то и больше. Зимой бы пришлось чаще топить печку и теплее одеваться, чтобы ходить на охоту. Землянин даже замечтался о хрустком, пушистом снеге по колено, и господине в белых мехах, который, небось, как эльф, умеет бегать по снегу, не проминая его.

Но тармаэл подтвердил, что отпуск окончен, и подхватил свое кресло:

– Залей костер и прибери здесь все

Зима пришла даже быстрее, чем Редж ожидал. Ветер начал завывать с утра, бросая в окна замка колючими иголочками первого снега. Белая дымка поземки закружилась над желтой травой. Господин с утра ушел на службу, и землянин коротал день, глядя в окно. У него была книжка на межпланетном и еще учебник тармаэльского, который Синеглазый не посчитал секретной информацией и выдал Реджу, когда тот попросил. Однако ни читать, ни учить язык не хотелось, он никогда не видел вживую, как мир засыпает чистым, белым снегом. На земле в городах всегда была слякоть, на снег можно было посмотреть в горах или на полюсах, но он там всегда был. Увы, никаких медленно падающих белых хлопьев не было, зима на Тармаэллиде началась с метели.

Температура за окном падала, Редж взял из шкафа шерстяной плед и завернулся в него. К вечеру ветер усилился, и по спальне загуляли сквозняки. Солнце давно уже село, а господин все еще не вернулся. В душе землянина постепенно нарастала тревога. За окнами бушевала не на шутку разыгравшаяся стихия и от ее яростных порывов дребезжали стекла в окнах. Редж спасался от лютых сквозняков на кресле у камина – жаль, его нечем было растопить – и думал, могла ли буря помешать Синеглазому вернуться. Хотя, он ведь может телепортироваться, значит, что-то другое его задержало… Редж надеялся, что воевать в такую погоду никому не захочется, хотя она ведь такая не на всей планете… да и на другие они летают… то есть телепортируются… или как они там перемещаются…

Дверь в спальню открылась, и Редж радостно подскочил, но это был всего лишь серокожий слуга, притащивший дров для розжига камина. Он недовольно посмотрел на засевшего в кресле, да еще и под пледом, раба и буркнул:

– А ну пошел отсюда.

– Отвали от меня, – поморщился Редж.

Серокожий свалил дрова у камина и достал плетку. Землянину попало по плечам, он прорычал что-то нецензурное, но с кресла слез, не желая доставлять Синеглазому каких-нибудь проблем. В камине заплясало пламя, серокожий бросил напоследок:

– Не смей загаживать хозяйскую мебель, – и ушел.

– А ты не смей загаживать хозяйский воздух, – проворчал себе под нос Редж, проводив инопланетянина недобрым взглядом.

Десантник уселся на корточках у огня, чтобы погреться, потом присел поудобнее. Хотелось, конечно, подтащить кресло и там уютно устроиться, но нарываться он не хотел, серокожий мог вернуться. Пока камин горел, было не холодно, но воздух в спальне прогревался неохотно из-за проклятого сквозняка. Редж подбросил в камин последние полешки и привалился боком к теплой каменной стенке, укутавшись в плед.

Полночь уже минула, а тармаэл так и не вернулся. Был и еще один вариант, почему молодые, да еще такие чертовски красивые люди не возвращаются ночью домой, и этот вариант заставлял Редж играть желваками, мрачно глядя на догорающий огонь. У Синеглазого могла, наконец, появится и личная жизнь – трах с рабом для ловли крыс ведь личной жизнью не назовешь. Редж помнил все, что Синеглазый говорил про его сложности с женским полом из-за каких-то диких правил для аристократов, но ведь, кто знает, может, нашлась та, ради которой захотелось рискнуть. А, может, это и не женщина… Редж скрипнул зубами. Потом потер кулаком глаза – он тут всякие глупости думает, а Синеглазый, может, сейчас мечом машет где-нибудь за миллионы километров.

Редж открыл глаза, почувствовав осторожное прикосновение – кажется, сон его все-таки сморил, несмотря на практически гуляющий по полу ветер и тревожные мысли.

– Господин?

Синеглазый выпрямился и потер замерзшие руки над огнем камина – кто-то принес новых дров и снова разжег его.

– Иди в постель. На полу холодно. Заодно и согреешь, пока я буду в душе.

– Да, у тебя тут жуткие сквозняки, – Редж поднялся, кутаясь в плед и разминая затекшие конечности.

– Вентиляцию на зимний режим не перевели, заклинило там что-то. Метель уляжется, починят. Ну, чего ты ждешь?

– Ты поздно сегодня…

– И что, ты отвык на полу спать?

– Нет… я просто… не знал, что с тобой… Хочешь, ванну тебе сделаю?

– Не надо, я очень устал, душ быстро приму и хватит.

– Что же тебя так утомило, господин? – с легким раздражением проворчал Редж, – …Или кто?

Тармаэл поднял глаза и чуть нахмурился:

– Это что? Сцена ревности, что ли?

– Ну что ты, господин, не рабское это дело – ревность, – процедил Редж, отвечая ему тяжелым взглядом.

– Я тоже так думаю, – Синеглазый отвернулся и снова уставился на огонь.

– Я знаю свое место, но… тебя нет пол ночи… я же не знаю, где ты… на войне или в чужой постели, – примирительно добавил Редж.

– Второе, – устало бросил Синеглазый и, не взглянув на землянина, ушел в ванную.

– Черт! – Редж осатанело сорвал с себя плед и, скомкав, бросил на пол.

Ну а чего он хотел? Чтобы аристократ был верен рабу для ловли крыс?! Наверняка у него получше ухажеры найдутся… Он отправился в постель, забрался под одеяло и попытался притвориться, что это все не его дело, и через минуту обнаружил, что сжимает кулаки.

– Черт! Черт! Черт! Чертова синеглазая кукла!

Тармаэл не заставил себя долго ждать, дрожа от соприкосновения холодного воздуха с мокрой после душа кожей, он нырнул в постель, полежал полминуты рядом и вдруг уткнулся лбом в плечо землянина. Редж не шелохнулся – лежал, как деревянный, и смотрел в потолок. Синеглазый придвинулся ближе, прижался всем телом, закинув ногу на бедро землянина.

Редж не выдержал, повернулся и сгреб в охапку хрупкую, жмущуюся к нему фигуру. Пробормотал, жадно, остервенело целуя шею и плечи:

– Там тебя плохо грели, в чужой постели, господин?

– Не надо, перестань, – тармаэл оттолкнул его.

– Крысолов, значит, уже не годится… – с укором прошептал Редж.

– Дурак, мне больно… будет…

Редж моргнул и только сейчас заметил, какой надломленный у тармаэла голос и какие-то совсем больные глаза.

– Б-больно? Ч-что с тобой?

– Мне точно надо отвечать на этот вопрос?

И еще Редж только что сообразил, что дрожит тот не от холода.

– Ты… тебя… это что, не было добровольно?

Тармаэл надтреснуто рассмеялся.

– На Тармаэллиде есть только трое, кому я по статусу не могу отказать. Принц крови и пара герцогов. Но у герцогов, слава Небу, есть жены.

– Черт, ну и нравы у вас, – Редж нервно сглотнул.

– Да ладно… ты же знаешь, какая у нас регенерация. К утру все заживет. И потом младшие мне тоже отказать не могут, а как я это делаю, ты на себе испытал.

– А с женщинами вы также?

Тармаэл на миг закусил губу, по лицу прокатилась болезненная гримаса.

– Ну откуда я знаю?! Мне же… – он судорожно сглотнул.

– Прости, – Редж медленно наклонился и стал очень нежно целовать его грудь, живот, постепенно опускаясь все ниже.

– Ну, отстань уже от меня, я же сказал – к УТРУ, – Синеглазый вяло попытался отпихнуть его.

– Я и не собирался… ничего такого… ну от чего, может быть больно… просто хочу помочь тебе расслабиться. Или ты спать хочешь?

– Не знаю, – он беспомощно улыбнулся.

Редж снова вернулся к целованию шелковой кожи, потихоньку стягивая одеяло с бедер тармаэла. И, судя по открывшемуся виду, тот не остался равнодушен к его манипуляциям. Редж осторожно коснулся языком сочащейся смазкой головки, согревая ее своим дыханием, потом медленно вобрал в рот. Тармаэл издал какой-то невнятной, но невероятно соблазнительный звук, когда землянин начал посасывать и облизывать ее, как леденец. Редж пропустил запульсировавшую плоть глубже в себя и начал неторопливые размеренные движения. Синеглазый задвигал бедрами навстречу, тихонько постанывая. Редж конечно тоже не мог остаться безучастным к этому действу, но ему оставалось только тереться напряженным членом о шелк простыней, и то ему, мягко говоря, было неудобно. К счастью, долго его мучения не продлились, тармаэл запустил когти ему в волосы, безмолвно прося ускорить темп и почти сразу, буквально через несколько резких движений, задергался, даже чуть приподнявшись на постели. Редж осторожно высвободился из-под его расслабившейся ладони, бросил взгляд на временно ‘ушедшего в астрал’ тармаэла и побежал в ванную.

Сплюнув терпкую сперму и быстренько прополоскав рот, он включил душ и, прислонившись к стене, наконец, занялся собой. В голову пришла эгоистичная мысль, что, судя по тому, как немного нужно было его господину, чтобы кончить после проведенной в чужой постели ночи, вряд ли он вообще получил там разрядку. Из-за шума воды и некоторой занятости, Редж не услышал, как открылась дверь в ванную. Поэтому его до самого копчика прошила волна острого возбуждения, когда к нему вдруг прильнуло гибкое тело, а к его приоткрытому рту прижались ищущие губы. Редж почти рефлекторно сгреб тармаэла свободной рукой за талию, жадно отвечая на поцелуй. Синеглазый осторожно убрал руку землянина с его члена и взялся за это сам. Редж одобрительно замычал, сползая одной ладонью ниже и сжимая гладкую ягодицу, а другой гладя его по плечам и спине. Он хотел его всего, каждый дюйм его тела и снаружи и внутри. Рискуя потерять равновесие, да еще и пораниться об острые когти, Редж крутанул их обоих, прижимая тармаэла к стене и начал настойчиво толкаться языком ему в рот, закинув одну его ногу к себе на талию и увлеченно тиская за зад.

– Ох, – выдохнул Редж, упираясь лбом в стенку и все еще вздрагивая в отголосках оргазма. – Ты настоящий… а я думал, какая у меня натуралистичная фантазия…

Тармаэл фыркнул и завозился, пытаясь выбраться из-под землянина. Редж отстранился и, зарывшись ладонью в мокрые светлые прядки, нежно и благодарно поцеловал его.

– Ммм, ну все, твоя фантазия уже на ногах не держится, пойдем спать. И не вздумай меня завтра разбудить, принц расщедрился на выходной после моих заслуг перед отечеством, – добавил Синеглазый с кривой усмешкой.

Редж проснулся и не обнаружил рядом тармаэла. Он встревожено приподнялся на локте и увидел, что тот сидит с ногами на широком подоконнике, подтянув колени к груди. Буря улеглась, поля за окном покрывал девственно чистый снег, и Синеглазый безучастно смотрел на него, чуть запрокинув голову. Редж подошел к нему, но тот не обернулся, и тогда землянин просто осторожно обнял его за плечи.

– Я уезжаю, – тихо сказал тармаэл, все еще глядя в окно, но переложив голову на плечо Реджу.

– Надолго?

– Похоже, навсегда…

Редж замер. Молчание, казалось, длилось целую вечность.

– А… а там, куда ты уезжаешь, тебе не нужны сморколовы…

Синеглазый покачал головой:

– Я не могу взять тебя с собой.

Редж снова помолчал, а потом все же спросил:

– Это из-за принца, да?

– Нет, – Синеглазый грустно усмехнулся, – Принц просто решил меня вчера … напоследок… хотя аудиенция была на тему моего отъезда, да.

– И сколько у нас осталось времени?

– Десять дней.

– Так мало! – Редж повернул его к себе и поцеловал в мягкие, отчего-то чуть солоноватые губы. Он развел его колени и притянул ближе, встав между бедер тармаэла, но тот прервал поцелуй:

– Подожди.

– У тебя еще не все зажило?

– О боги, ты еще хоть о чем-нибудь думаешь?! – он взял лицо землянина в ладони, – Разве тебя не интересует, что с тобой будет?

– Да и так понятно, – Редж пожал одним плечом. – Пустят в расход… или продадут и тогда меня пристрелят при попытке к бегству.

– А, может, охмуришь нового хозяина? – усмехнулся тармаэл, и только синие глаза не смеялись. Они потемнели еще вчера, и утренний свет так и не разогнал в них тьму.

– Нет, господин. С меня хватит. Я больше ни для кого на цепи сидеть не буду, – он накрыл ладонью тонкие пальцы на своей щеке и, чуть повернув голову, коснулся губами руки тармаэла.

– Не будешь, – кивнул Синеглазый. – Я тебя отпускаю, – он осторожно убрал руки.

– Как это? – Редж ошеломленно моргнул.

– Твоя планета наладила с Тармаэллидой дипломатические отношения. Оформим, как передачу военнопленного. Акт доброй воли к новому соседу.

– Т-ты серьезно?

– Конечно. Такими вещами не шутят.

– Спасибо, – все, что нашел сказать Редж, не в силах еще пока осознать эту новость.

– Пожалуйста, – улыбнулся Синеглазый, – И… у меня все зажило.

Редж положил руки на его колени и провел по бедрам, задирая подол короткой туники. Он вновь потянулся к губам тармаэла, нежно касаясь их и пробуя на вкус кончиком языка. Синеглазый сполз на самый край подоконника, прижимаясь к землянину, и осторожно, чтобы не поцарапать, скользил кончиками пальцев по рельефу его мышц. Редж оторвался от его губ и принялся покрывать неторопливыми поцелуями шею, заставляя запрокидывать голову. Пальцы землянина легкими прикосновениями пробежались по члену тармаэла от основания до головки и стали дразнящее ласкать ее, собирая смазку. А потом Редж был почти также терпелив, как в первый раз, заставляя тармаэла нетерпеливо ерзать на подоконнике, выгибаясь и кусая губы. Синеглазый откинулся назад, светлые волосы молоком облили стекло, и Редж вошел в него одним плавным толчком, а тот выдохнул что-то неразборчивое, кажется, на тармаэльском. Землянин качался на волнах тихого, тягучего, как сироп, удовольствия и заворожено смотрел, как дрожат длинные ресницы, как ярко в дневном свете горит румянец на фарфоровых щеках. А за окном вновь пошел снег, и белые хлопья, медленно кружась, осыпались на землю…

Десять дней – это, как оказалось, еще меньше, чем Редж думал. Синеглазый все время где-то пропадал, то улаживал дела, то прощался с родственниками и еще с кем-то и чем-то на Тармаэллиде.

Редж сидел, запертый в четырех стенах спальни, и думал, как бездарно он проводит эти последние дни, но конечно, кроме раба, которого тот знал меньше года, у господина были еще вещи, с которыми нужно было попрощаться на родной планете.

Мысль о скорой свободе казалась головокружительной, но Редж не желал, чтобы эти дни неслись с такой ужасающей скоростью. Навсегда. Что он почувствует, когда Синеглазый навсегда исчезнет из его жизни?! Любовник, с которым он провел столько незабываемых ночей… их еще осталось… уже пять… и то, он к родителям собирается уехать на пару дней, и раба с собой, конечно, взять не сможет.

Редж опять смотрел на снег за окном и часы ожидания, когда Синеглазый вернется, казались бесконечными… и в то же время дни уносились прочь, утекали, как песок сквозь пальцы. Последние дни. Он никогда больше не обнимет обманчиво хрупкую фигурку, не увидит, как тают синие льдинки, не зароется пальцами в прохладный шелк светлых волос. Но там свобода и родная планета… хорошо, что выбора у него все равно нет… да и не выбрал бы он рабство… даже такое…

На последние пару дней тармаэл остался дома, собирать вещи и… прощаться. Редж уже не хотел секса – они этим половину ночи занимались, но было уже за полдень, а из постели они так и не выбрались. Землянин просто обнимал его, осторожно лаская, целуя, купаясь в запахе его кожи, волос.

– Никак не могу в это поверить, – вдруг сорвался с языка обрывок мыслей, терзавших Реджа.

– Что ты скоро увидишь родную планету? – тихо спросил Синеглазый.

– Что я больше никогда не увижу тебя.

Тармаэл ничего не ответил.

– Можно задать тебе личный вопрос, господин? – решился Редж.

– Не думаю, что стоит, но наказание тебе уже в любом случае не грозит.

– Как тебя зовут?

Синеглазый помолчал несколько секунд…

– Зачем тебе? Через пару дней мы расстанемся, и ты даже не будешь знать, в какой части Галактики я нахожусь. К чему тебе мое имя?

– Я никому не собираюсь ни о чем рассказывать, если ты об этом беспокоишься, – Редж приподнялся на локте, чтобы видеть его лицо. – Но я хочу хоть в воспоминаниях тебя по имени называть.

– Послушай, мы с тобой сейчас разбежимся и больше никогда не встретимся. Ты будешь свободен, вернешься к нормальной жизни… не надо тебе это вспоминать. Нам лучше друг друга забыть.