Текст книги "Болотный огонек (СИ)"

Автор книги: Nemo Innominis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Дрожащей рукой я приподнял обмотанный вокруг груди бинт и увидел там аккуратные хирургические швы. Интересно, чья это работа?

– Очнулся? – подошел ко мне Говард и направил фонарь прямо в лицо. – Вставай, нам пора уходить.

– Сколько я пробыл в отключке?

– Меньше, чем ты думаешь, иначе мы бы сейчас не вели эту беседу.

Доктор бросил мне в ноги рюкзак и направился прочь, к тому тоннелю, из которого мы пришли. Я подхватил свои вещи и на ослабленных ногах побрел следом. Раны все еще болели.

– Что мы узнали?

– Мы? Кто это «мы»? Я единственный тут, кто занимался работой, – с укором сказал Кроули.

– Простите, сэр, я вас подвел.

Но доктор ничего не ответил, не простил. Он лишь залез на уступ, в ведущий на поверхность тоннель, и подал мне руку. Сзади уже не горел фальшфеер и на одно мгновение я повис в полной темноте. Затем рука Говарда вытянула меня к свету. Люси уже была там и сверялась с картой. На ней была измятая, грязная и пропитанная моей кровью рубашка, а у ног лежало тело убитой мной бестии.

Наш строй изменился. Теперь Люси шла впереди, прокладывая маршрут, следом за ней доктор, несущий на плече труп существа, и я, в самом конце. Путь назад показался мне еще сложнее и дольше, чем путь в недра, и когда мы, наконец, достигли лифта, я хотел упасть с облегчением. После стольких часов, проведенных под землей, даже лунный свет показался мне ослепительно ярким. И от того, что стены больше не окружали меня, вдруг возникло чувство несоизмеримого простора, который я раньше не замечал.

***

Мы вернулись кШоржу где-то около полуночи, он уже спал. Доктор тут же понес свою добычу наверх, чтобы позже разобрать на части, описать и препарировать каждую из них. Возможно, он даже получит грант от научного сообщества за открытие нового вида. Возможно, эти твари станут местной диковиной, из них будут делать чучела, они приведут сюда туристов и оживят поселок. А мы, помощники, так и останемся в тени. Как всегда. Мы не получаем наград, мы просто делаем свое дело.

Доктор отпустил нас отдыхать, но озноб и грязь все равно не дали бы мне уснуть, так что я отправился в баню, как и предлагал хозяин дома. Там я снял бинты и взглянул на себя в зеркало. Теперь определенно будет, чем бравировать перед дамами. Целых четыре длиннющих шрама от когтей пересекали мою грудь по диагонали, ровненько зашитые чьими-то руками.

Затем я долгое время смотрел на камни в парной, анализируя прошедший день. Что я делал не так? Получал раны? Да, но почему? Дело в недостатке концентрации?Тренировок? Знаний?Удачи? Может всего вместе? Не знаю.

Я бы еще долго сидел, бесперспективно глядя в никуда, но тут раздался стук в дверь, и внутрь вошла Люси. На ней было только обмотанное вокруг пояса полотенце и нижнее белье.

– Можно?

– Да, присаживайся.

Какое-то время мы с ней просто смотрели, как пар поднимается от горячих камней.Мы оба хотели что-то сказать, но боялись выпустить мысли на волю. В таком отношении мысли похожи на пар, выходящий наружу, только если его источник разогрет до предела. Наконец, она заговорила.

– Тебе нельзя сюда с твоими ранами. Доктор был бы против.

– Он мне не отец. Да и тебе тоже.

– Но он заботится о нас. Именно он наложил тебе швы.

– Только после того, как закончил с монстрами.

На это ей было нечего возразить. Говард был ееопекуном с малых лет, и я подумал: воспитывал ли он ее как дочь или как ассистента? Похоже, что оба варианта, но оба наполовину провальные. Я взглянул на ее лицо, обычно улыбчивое и довольное, сейчас же понурое и уставшее. Я заметил синие пятна кровоподтеков у нее на спине.

– Откуда у тебя синяки?

– Сегодня. Упала.

– Не ври, у тебя совсем не получается. И я могу отличить свежие синяки от старых. Дети опять бросали в тебя камни? – мне пришлось быть настойчивее, чтобы она ответила честно.

– Ничего страшного, – ее взгляд опустился вниз. – Я уже привыкла.

– К такому нельзя привыкать. Только не к такому.

В воздухе повисла тяжелая тишина.

– Я немного устала от всего этого, – совсем тихо сказала Люси. И по ее тону я понял, что речь идет не про сегодняшний день, а про всю ее жизнь.

– Это неизбежно. Проживя с монстрологом столько лет, ты либо станешь такой как он, либо устанешь.

Окончив банные процедуры, я вновь принялся за работу, работу, которую я делаю с первого дня службы у Говарда – ведение летописи. Никто уже доподлинно не знает,

откуда в семье Кроули пошла такая традиция, но и отец Говарда, и его дедушка, и прочие известные предтечи блюли ее без всяких возражений. Каждый день из жизни Кроули я должен был заносить в специальный дневник – черную книгу с вытесненным на обложке гербом семьи – акульей пастью. Такой герб был выбран не случайно, ведь как я узнал, предки доктора долгое время занимались работой, связанной с морем. Она началась с китобойного промысла, затем перешла в морскую торговлю, позже стала круизным предприятием, и, в конце концов, вновь вернулась к торговле. Последним занимался и отец нашего доктора, пока не умер, завещав сыну все свои сбережения и главную страсть – монстрологию. Официально она называется не-таксономической* биологией аберрантных видов, однако по понятным причинам это вычурное название прижилось лишь на бумаге. Эта наука не известна широким массам, у нее нет официальных форумов, и по ней не проводят научных слетов. Все, на что могут рассчитывать монстрологи, это ежегодное собрание и частные переписки. Труды этих ученых не выставляются напоказ, а некоторые деяния и вовсе являются строжайшей тайной мострологического общества. Услышать о монстрологии простые люди могут разве что из газет и слухов, где наверняка будет сказано куда больше о монстрах и их жертвах, чем о монстрологах.

Когда я ложился спать, свет в комнате доктора еще горел. По звукам угадывалась кипучая научная деятельность и, похоже, именно эти звуки сформировали мои сны.

Глава 3

«Кем он оказался»

Мне снились вещи, знакомые каждому монстрологу и его ассистенту. Запах формальдегида** и спирта, настойчивое жужжание мухи вокруг тусклой лампы накаливания в душной комнате, пожелтевшая простынь, из-под которой в безжизненной апатии свисает бледная когтистая конечность с посиневшими венами. Рядом стоит стеллаж, каждый ярус которого заполняют банки с медицинскими препаратами, кусками чудовищ и людей, глазами, руками и мертвыми органами. Чьи-то руки в перчатках вздымаются над операционным столоми плавным движением убирают намокший саван, предоставляя взору лежащее под ним существо. Его черные, без белка, глаза таращатся в пустоту. Из пустоты на него смотрит монстролог, и его глаза кажутся холоднее. Он заносит блестящий скальпель над телом монстра и начинает вести по нему острым лезвием. Ровно и без единой ошибки, ведь он делал это сотни раз. Алебастровая кожа расходится в стороны, как старый мешок по шву. В раскрывшейся ране видна прослойка жира, розовые волокна мышц, рассеченные сосуды и белые студенистые нервы. Быстрые руки продолжают разрезать тело монстра и извлекать на свет его внутренности, влажные, скользкие и холодные.

«Я раздену тебя донага, я узнаю тебя таким, какой ты есть»

***

Я проснулся в холодном поту и тяжело дыша. Доктор сидел на краю моей кровати и тихо тряс меня за плечо.

– Вставай, Джеймс, ты мне нужен.

Одевшись, я застал его в комнате. Рядом с его кроватью стоял раскладной стол с телом монстра, накрытый некогда белой простынею – сейчас ее покрывали свежие пятна крови и желтые разводы, оставшиеся от прошлых стирок. Рядом с этим импровизированным операционным столом стояла Люси, выглядевшая также устало, как я себя чувствовал. Я подошел к краю стола так, чтобы видеть и доктора и лежащий передо мной труп, и приготовился слушать.

У монстра уже не было внутренних органов, а свод черепа был спилен и лежал рядом, обнажая пустое мозговое пространство.

–Я хочу познакомить вас поближе с тем, кого мы повстречали на глубине. У него пока нет названия, так что по давней традиции монстрологов, я назвал его MonstrumHorrendum*. Позже мы внесем его в анналы науки. Ну, а пока… – окончанием его мысли стал тот самый жест из моего сна – руки, поднимающие саван. – Итак, что вы можете сказать мне о нем?

Я взглянул на лицо монстра, на его круглую, без лба, голову, на слепые глаза, на широкие как у летучей мыши уши и выпяченные вперед челюсти без подбородка. Мы с Люси обменялись сонными взглядами и приступили к осмотру Ужасного Чудовища, как окрестил его наш патрон. Первой подала голос Люси, начавшая с пальпации**.

– Кожный покров липкий и шершавый, похож на чешую, но покрытый цепкими волосками. Это странно, – с нахмуренными бровями заключила Люси. – Насколько я могу судить, молочных желез или их рудиментов нет, так что, возможно, он рептилия?

– Она, – поправил доктор, – Эта особь имеет яйцеводы в клоаке. Что еще?

На этот раз ответил я, после того, как изучил лапы существа.

– Острые, крючковатые когти, чтобы не упустить жертву. На внутренней стороне ладоней какие-то борозды, напоминающие лапы геккона. Думаю, что при помощи них, волосков на теле и когтей, они передвигаются по стенам пещер.

– Весьма проницательно, – сказал доктор. – Вы оба правы, но забываете о том, что в монстрологии нет деления на классы. Как, к примеру, определить класс у нашегоMonstrumHorrendum? Его многочисленные зубы и плакоидная чешуя говорят о родстве с рыбами, строением костей он напоминает человека, щетинки на лапах схожи с гекконьими, когти похожи на таковые у хищных птиц, а волоски на теле отсылают нас к паукам. Кроме того, этот вид использует хеморецепцию***и эхолокацию для поиска добычи, – закончив, доктор пристально уставился в раскрытый рот зверя, где в неярком свете проступали многочисленные ряды острых зубов. Рядом в небольшом лотке лежал отрезанный язык, длинный и раздвоенный. – Они прекрасно приспособлены к охоте, даже притом, что их зрение почти атрофировалось. Потрясающий пример эволюционного развития и приспособления.

– Сэр, вы позвали нас только ради изучения монстра? – обратился я к доктору, на что получил весьма ожидаемый ответ.

– Неужели тебе этого кажется мало? Джеймс, мы – кузнецы в горниле науки, и ты, выковав отличный меч, разве не горд этому?

– Я горд, но сейчас три часа ночи. Если мы не выспимся, завтра будет тяжело, – очевидно, Говард не поддерживал мою позицию. И тут не было ничего удивительного. Порою он мог несколько дней без перерыва на сон и еду заниматься работой, пока не падал с ног от изнеможения.

– Люция, а что ты думаешь? Ты согласна с ним? – внезапно и очень серьезно обратился он к Люси.

– Я… Ядумаю, нам все же стоит поспать, – неуверенно сказала Люси, опустив глаза долу, чтобы не встречаться взглядом с монстрологом.

– Хорошо, идите, убирайтесь! – с раздражением выпалил Кроули. – Надеюсь, хоть завтра вы будете более продуктивными.

На душе стало как-то противно, похоже доктор и вправду надеялся, что мы его поддержим. Выходя из комнаты, я обернулся и увидел Кроули, склонившегося над трупом и нашептывающим себе под нос.

– Как же мне вас убить? Как…

***

Утро, как и ожидалось, было тяжелым. Проснувшись в восемь утра, и поспав какие-то жалкие пять часов, я никак не мог разлепить веки и постоянно зевал. Наконец отодвинув завесу век, я увидел на прикроватном столике банку антибиотиков и приложенную записку с курсом приема. Судя по ужасному почерку, ее писал доктор. Выходя из комнаты, я чуть не врезался в Люси, потому что в очередной раз зазевался.

– С добрым утром, – с улыбкой пожелала она мне, на что я ответил невыразительным кивком и потер уставшие глаза.

Свет в комнате доктора не горел и я даже успел подумать, что он спит, но вовремя услышал разговоры на кухне – немецкая речь с украинским акцентом и вторивший ей неровный баритон, коверкающий гордую северную речь своим неумелым произношением. Спустившись вниз, мы застали Говарда за крайне неожиданным и несколько пугающим занятием. Монстролог готовил. Причем делал он это с таким

видом, будто был занят неким особо важным и неоправданно сложным экспериментом. Рядом, попивая кофе и раскуривая папиросу, сидел Шорж.

– Ichglaubenicht, dassesessbarist*, – скривив лицо, проговорил Шорж.

– IchbinWissenschaftler, keinKoch**, – старательно выговаривая все буквы, проговорил доктор.

– Ваш ньемецькийтакьожпоганьий, як і кухарство.

– Не сомневаюсь, – ответил Говард таким голосом, будто корил самого себя. Хотя, вероятно, так и было.

Тут Шорж наконец заметил нас и добродушным тоном сказал.

– О, вивжепроснульися, meineFreunde*! Тут ваш шьеф решив завтрак приготувати, но схоже це у нього не дуже-то виходить.

– Сэр, с вами все в порядке? Не помню, чтобы за все эти два года вы хоть что-то готовили самостоятельно, – спросил я у монстролога, принюхиваясь к неприятному запаху из кастрюли. Обычно всей домашней работой занималась Люси, одновременно исполняя роль и кухарки, и горничной, и посыльного, и прачки, и много кого еще. Никогда и не возникало ситуаций, когда монстрологу приходилось самолично заниматься делами, не подходящими его солидному статусу доктора аберрантной биологии.

– Экономия времени. Нам предстоит много дел.

В глубине души я надеялся, что его слова лишь повод, чтобы компенсировать вчерашнее, но судя по запаху, на извинения это не похоже.

– Чем это пахнет? – спросила Люси.

– Кориандр.

– И сколько его?

– Ложка.

– Вы готовите что-то экзотическое?

– Суп. Насколько мне известно, кориандр улучшает вкус блюд, – внимательно заглянув в свое зеленоватое варево, монстролог нахмурился и сказал. – Кажется готово.

Он поставил каждому из нас по тарелке своего необычного супа и потребовал, есть, ведь нам «понадобится много сил». Но толи вид этого супа был настолько страшен, толи его запах отпугнул Люси, она задала монстрологу неожиданный вопрос.

– Сэр, почему вы назвали этих монстров новым видом? Разве они не кажутся вам похожими на Homotroglodities?

– Я не отрицаю, что у них есть некоторое сходство. Однако, троглодиты считаются вымершими. Кроме того, и Геродот, и Плиний Старший писали, что троглодиты обитают в Африке. А последним, кто их видел, считается Карл Линней, в девятнадцатом веке. Так что у меня нет оснований считать, что найденные нами существа – родственники тех пещерных эфиопов.

– Но…

– Достаточно. Принимайся за завтрак.

Я, заслушавшись их разговором, тоже до сих пор не начал есть. А потом начал и сразу же пожалел. Не передать словами какой запах был у того супа, и уж тем более вкус. Хотя, нет, это определенно был вкус кориандра. Проблема крылась в том, что кроме кориандра и зашкаливающего количества соли, я не смог больше ничего различить. Суп был водянистым и кажется, все его составляющие были пропущены через мелкую терку. А потому я был очень рад, когда наш неприятный завтрак прервал внезапный стук в дверь. Боюсь, если бы не он, нас с Люси ждало бы пищевое отравление. Нежданным гостем оказался одутловатого вида мужчина с ножным протезом и вечнозакрытым левым глазом. При ходьбе он опирался на загнутую буквой Г трость. Зайдя в дом, он будто бы не заметил нас и сразу обратился к хозяину дома. По лицу незнакомца было ясно видно, что он чем-то сильно обеспокоен, или, скорее напуган.

– Щостряслося, Льёнь? На тобіобличчяньема.

– Кофмана убили, прям перед хатой. Я сначала даже не узнал его, пока близко не подошел.

Услышав это, доктор тут же схватил Леонида за плечи.

– Где это?!

Опешивший визитер лишь указал пальцем в сторону.

– Люси, Джеймс, за мной! Возьмите носилки – скомандовал доктор и, схватив пальто, выбежал на улицу со своим саквояжем.Снаружи было ветрено и пасмурно.

Мы, немного отстав, последовали за ним, взяв из машины носилки.

Найти нужное место оказалось не сложно. Перед забором небольшого зеленого дома стояла толпа неуемных зевак, причитающих на разные темы. Прочитать на их лицах что-то определенное было попросту невозможно, зато продираясь через толпу, я услышал очень много реплик, относящихся как к убитому, так и к нам. Со всех сторон я слышал проклятья и ругательства в наш адрес. Сомневаюсь, что кто-то из них горевал по поводу смерти соседа. Нет, они боялись стать следующими, и их страх перерастал в злость, которую они без сожалений вымещали на нас.

– Вон, еще идут, уроды эти. Их позвали убить монстров, а они их к нам привели!

– Да гнать их в шею, пусть проваливают отсюда!

– Вот именно, раньше эти твари только скотину драли, а теперь и за людей взялись.

– Надо было самим на охоту выйти, собраться всем селом и выбить этих тварей из шахт.

– Констебль ничего не смог сделать, а ты думаешь, мы смогем?

– Всяко лучше, чем этим сволочам платить. Глянь только, нелюди какие-то.

– Ага, ты на ту вон глянь, хвостатую. Наверняка она еще и блохастая.

Проходя через озлобленную толпу, я физически ощущал их недовольство, выражавшееся в тычках и подножках. Наконец, миновав это столпотворение и распростертое перед домом тело, сокрытое покрывалом, мы настигли монстролога. Он стоял на крыльце и спорил с хозяйкой дома, женой погибшего Кофмана.

– Мне необходимо осмотреть тело, – настойчиво требовал доктор.

– Я не дам вам его осматривать, это мой муж, а не ваше очередное чудовище! – со слезами и злостью выкрикнула незнакомка.

– Вы что, хотите, чтобы кто-то еще погиб страшной смертью?

– Н-нет, – неуверенно пролепетала женщина.

– Хорошо, тогда дайте мне осмотреть тело. Обещаю, что отнесусь к останкам со всем возможным уважением.

– Я… Ладно, хорошо… –с трудом, согласилась хозяйка. – Только, пожалуйста, не на глазах у всех.

– Конечно. Вы уже вызвали констебля?

Она кивнула.

– Будет в течение часа.

– Если вы не возражаете, я передам ему тело после осмотра.

Женщина вновь кивнула и ушла в дом, оставив нас наедине с разъяренной толпой и ее мертвым мужем. Его тело уже привлекло трупных мух и мне подумалось, что собравшиеся тут люди очень на них похожи.

Доктор заглянул под саван, разогнав в стороны назойливых насекомых.

– Джеймс, бери за руки и будь аккуратней с головой, Люси, ты за ноги. Вот так, кладите на носилки.

Взявшись за руки мертвеца, я сразу ощутил, что с его шеей что-то не так, будто голова может в любой момент отвалиться от тела.

– Отнесите его в дом, и подготовьте инструменты. Мне надо немного осмотреться.

– Шорж не будет против?

– Я предупреждал его о подобных неудобствах, проблем быть не должно.

Схватив носилки за ручки, мы двинулись сквозь бушующее море людей. В этот раз тычками дело не ограничилось, и мне в спину прилетел первый камень. Второй и третий попал в Люси, из-за чего она чуть не выронила носилки и издала негромкий стон. Под освисты и брань мы уносили останки прочь. Во мне закипала злость, но сделать я ничего не мог. И из-за этого все становилось еще хуже. Теперь я их ненавидел всем сердцем, этих тупых деревенщин, не понимающих, что мы действуем им на благо.

Лёня и Шорж до сих пор сидели на кухне. Они распивали как-то мутный и резко пахнущий алкоголь, периодически поднимая тосты, закусывая черным хлебом, колбасой, сыром и морщась при каждом глотке. Увидев нас, они многозначительно перевели взгляды сначала на меня, потом на Люси, и, наконец, на обернутого тряпкой кадавра.

– Ви цещо, його сюда притягли? – неровным голосом спросил Шорж.

Никто из нас не ответил. Мы лишь молча поднялись вверх по лестнице. Но даже наверху, подготавливая инструменты, я мог слышать их разговор.

– Мде, я слыхал, конечно, что монстрологи бесчувственные, но чтоб так… Мужик помереть не успел еще, а они его уже на стол кладут.

– Работа у ньихтака.

– Да плевать, не в работе дело. На войне всякое бывало – смерть, страдания, голод, но каждый сам выбирал, кем быть, человеком или вот этим…

– Ты нье прав. Если то, що я о ньих слышал – правда, то тут дело другое. Кажуть, ни одьин нормальный человек не подет в монстрологию.

– Так и я о том же. Даже гобийскиеголоворезы, и те со своими понятиями были.

Гобийскиеголоворезы? Выходит, это и есть тот самый «Лёнька Гобиец».

– Та я не о том. У них в пустынье есть за щожити, за семьи, за друзів, за страну. А у цихребьят ничего ньет. Вообще нічого. Не понимаю, за чтовонижьивут. У них же крім друг дружки нікого и нет навьерно.

– Если так, то мне их жалко. У каждого должно быть что-то, за что не жалко умереть.

– Ja… – тяжело вздохнул Шорж. – Будешь еще?

– Да, давай по одной и пойду.

– Тоді за монстрологов. Чтоб и у ньих было за что жити.

Послышался стук рюмок и тяжелые выдохи. На душе от этого разговора стало как-то сразу обидно и тоскливо, ведь Хирш по сути все правильно говорил. Сейчас, глядя на Люси, непринужденно выкладывающую на поднос хирургические инструменты, я понимал, что кроме нее и Говарда у меня никого нет. Мой отец умер от пьянства, когда мне было пятнадцать, а спустя пару лет, от рака пищевода ушла мать. Я остался один, и единственным смыслом в жизни стала простая задача – выжить. Работать, чтобы хватило на еду. Есть, чтобы продолжать работать. Так я стал помощником Говарда, этого эксцентричного мрачного гения в старом пальто, тугих кожаных перчатках, со скрытым под маской лицом и шляпой-цилиндром. Вот, кстати, и он. Его шаги я способен узнать всегда – размеренные, широкие и проворные. Он быстро вбежал вверх по лестнице, зашел в комнату, и сразу же принялся за дело, откинув покрывало с лица погибшего. Начинался самый мрачный и жестокий из театров – анатомический.

Первым, что я увидел, было перекошенное страхом и болью лицо с густыми усами, смуглой кожей и буграми морщин. Глаза Кофмана даже сейчас с ужасом взирали вверх, будто сам дьявол явился к нему накануне смерти. Глядя в его пустые глаза и на огромную дыру, когда-то бывшую шеей, я понимал, что для него пришедший монстр и был дьяволом. Чуть ниже вырванной глотки начиналось густо залитое кровью тело с восемью глубокими ранами от когтей. Доктор принялся за осмотр, низко склонившись над тем, что когда-то было шеей, и почти касаясь носом холодной плоти. Попутно он рассказывал о том, что обнаружил на месте гибели Кофмана.

– Джеймс, держи здесь и здесь.

Я ухватился руками за лоскуты кожи и мяса – единственное, что осталось от шеи Кофмана – и растянул их в разные стороны.

– Он вышел покурить около десяти часов вечера, – пальцы монстролога скользнули куда-то вглубь трахеи покойника. – Одно из чудовищ спрыгнуло на него с крыши. Люси, щипцы, – взяв инструмент в руки, монстролог начал вынимать из мяса острые треугольные клыки с крошечными зазубринами, совсем как у акулы, и складывать их в изогнутое судно. – Шесть зубов. Люси, посмотри на них под микроскопом, – он передал ей судно, и Люси устремилась проводить анализ.

– Должно быть, у них мощные челюсти, раз они так легко перекусили позвоночник, – не преминул я обратить внимание.

– Да, похоже, что укус был один. Они не собирались его есть, скорее, защищали территорию.

– Вы хотите сказать, что все те люди были правы? Это мы навлекли на него этих тварей?

– Да. Но мы же и избавим от них. По моим расчетам осталось не больше пятидесяти особей.

– Почему вы так думаете?

– Мы пришли к ним ночью, когда большинство ушло на охоту. В пещере остались лишь те, кто в ней не участвует – самки, детеныши и стражи гнезда, если я прав, не менее одной десятой от общей численности стаи. И не забывай: мы были не в гнезде, а на водопое.

– И как же мы с ними справимся?

– Понадобиться помощь.

Вспомнив, что он отвлекся, Говард продолжил осмотр, расстегивая и разрезая прилипшую к трупу одежду. В это время Люси как раз закончила осмотр выуженных из раны зубов.

– Обнаруженные в ране фрагменты – это не зубы, а гипертрофированные чешуйки, такие же, как на телах монстров. И они не сломаны. Похоже, что их просто сбросили.

– Хорошо, – не отвлекаясь, монстролог осматривал колотые раны на груди Кофмана, сквозь которые виднелась желтая жировая прослойка. – Понадобится вскрытие.

Люси в этот момент прибрала зубы монстра в небольшой сосуд и, закупорив его пробкой, подписала на бирке “Зубы MonstrumHorrendum”.

Доктор взял скальпель и сделал длинный разрез на трупе от шеи и почти до самого паха. Затем отделил кожно-мышечные лоскуты и оттянул их в стороны, обнажая ребра. Раны от когтей продолжали уходить вглубь тела. Руки монстролога привычным движением рассекли грудинно-ключичные суставы, реберные хрящи и вскоре грудина покинула свое законное место.

– Все именно так, как я и думал. Спрыгнув с крыши, монстр пронзил ему легкие и прижал к земле. У нашего друга не было ни единого шанса. Он не мог ни закричать, ни пошевелиться.

– Почему вам так важно было узнать об этом?

– Теперь я знаю, как они охотятся и как убивают.

***

Закончив с секцией, доктор ушел, поручив мне зашивание трупа, а Люси некую работу с картами. Стежок за стежком я стягивал воедино разрезанную плоть, будто собирая мясной конструктор.

– Так и что конкретно ты делаешь? – от нечего делать спросил я у Люси.

– Доктор сказал мне сопоставить карту пещер с физической картой местности и планом застройки.

– Зачем?

– Могу лишь догадываться. Все-таки он гораздо умнее нас.

– Иногда он напоминает мне сыщиков из детективных романов, которые могут по отпечатку ноги прочитать полную биографию преступника.

– Это называется дедукцией, не что иное, как построение логических цепочек.

– А ты в этом разбираешься?

– Не много, – она тяжело вздохнула и на несколько минут погрузилась в работу. – Никак не могу привести их к одному масштабу.

– Может, я взгляну? В колледже у нас был курс геодезии.

– Попробуй.

– Тогда, может, ты закончишь с трупом?

– Давай.

Поменявшись местами, я довольно быстро сообразил, как совместить планы и как привести их к одному масштабу. Перерисовав каждую схему на кальку, я принялся накладывать их друг на друга. Люси, которая владела иголкой гораздо лучше меня, уже закончила возиться с телом и принялась смотреть на прозрачные листы через мое плечо.

– Постой. Вот здесь, – она ткнула тоненьким пальцем в листок. – Выходит, что подземное озеро находится прямо под домом Хирша?

– Похоже, что так.

– Но ведь тут нет централизованного водоснабжения?

– Вроде бы нет. Хочешь сказать, он черпает воду из этого источника? – я уже предвкушал ответ, и понял, к чему она ведет. – Нам нужно предупредить его.

***

Когда мы подошли к дому Хирша, я уже знал, что он выйдет на лай собаки. Но я совсем не ожидал, что он впустит Люси. Тем не менее, в этот раз он не стал оставлять ее на улице и впустил нас двоих.

– Так и чего вам на этот раз нужно? Еще и без своего хозяина, – все тем же неприятным голосом спросил Хирш.

– Он нам не хозяин, – коротко ответил я.

– Разве? Я думал вы двое для него как ассистент и прислуга.

– Доктор не знает, что мы сейчас здесь.

– Самоволка, хм?

– Нет, мы хотим предупредить вас о том, что грунтовые воды отравлены, их нельзя пить.

– Вы постарались? Я слышал, из-за вас мужик какой-то помер.

– Это никак не связано с водой, – подала голос Люси.

– Вода отравлена, потому в ней трупы. Я сам видел кости на дне, – со знанием дела ответил уже я.

– Чтож. Я все равно не пользуюсь этой водой, а вот местные уже давно жалуются на вкус и запах. Кстати, не желаете кваску? Не бойтесь, вода привозная.

– Да, пожалуйста, – ответил я за нас обоих.

Хирш отлучился в сторону, почесывая щетинистую шею, и налил три полных стакана темного, ароматного напитка. – Вкусно, – с улыбкой сказала Люси.

– Здорово, что вам нравится. Большинство меня считает неприятным человеком, и отказываются от кваса. А я ведь не злой, просто жизнь иногда так поворачивается, – улыбнулся Хирш.

– Надо сказать остальным, чтобы они не пили воду со скважин, – поделилась мнением Люси.

– Верно, – согласился я и широко зевнул. Видимо недосып брал свое. – Мы лучше пойдем, пока доктор нас не хватился.

Поднявшись из-за стола, я вдруг ощутил такую сильную усталость, что чуть не упал, и удержался на ногах только потому, что меня подхватил Хирш.

– С тобой все хорошо? Неважно выглядишь.

Встряхнув головой, я немного прояснил сознание и тут же ощутил странное головокружение, как от дурмана.

– Люси, с тобой все… – я обернулся и увидел, что она спит, сложив голову на столешницу. – …в порядке?

Тут же мою голову постигла последняя и самая страшная мысль – снотворное! Нас отравили. Хирш! Я оттолкнул его от себя и, потеряв единственную опору, рухнул на пол. С каждой секундой удерживать глаза открытыми было все сложнее и последним, что я услышал, был хриплый голос Хирша.

– Я сожалею, что так вышло.

***

Приходить в сознание было тяжело. Мои руки были привязаны к столбу выше головы и онемели. Все тело затекло и болело. Я сидел на полу в каком-то сарае, где пахло опилками, соломой и пылью. По правую сторону от меня был длинный стол или верстак, а по левую – небольшой сложенный из камней колодец и рядом с ним Люси, бессознательно сидящая на стуле.

– Проснулся, наконец, – проговорил знакомый хриплый голос у меня над головой.

Я приподнял глаза и увидел его злую насмешку.

– Я очень рад, что вам понравился мой квас. Честно говоря, я не хотел вас убивать, вы напоминаете мне меня в юные годы, но вы зашли слишком далеко в своем маленьком расследовании.

Хирш поджег самокрутку, присел на корточки передо мной и выпустил порцию дыма.

– Видишь ли, эти чудовища внизу – мои деловые партнеры и я не могу позволить кому-то разрушить нашу сделку.

“Какую еще сделку, урод?” – хотел выкрикнуть я, но мой рот был забит кляпом.

– Ох, не бойся, я не из тех, кто убивает людей, даже не посмотрев им в глаза.

Он поднялся и направился к Люси. Взявшись за ее подбородок и приподняв ее голову, он с размаху ударил по щеке ладонью. Люси в панике раскрыла глаза и в уголках ее глаз заблестели слезы.

– Ну, вот и ты проснулась. Теперь будем прощаться.

Хирш развернулся к столу и вытащил из ящика пеньковую веревку с завязанной на ее конце петлей. Люси попыталась вскочить с места, но удар кулаком в солнечное сплетение заставил ее упасть и сжаться от боли. Слезы с удвоенной силой брызнули у нее из глаз. Хирш перекинул под потолком веревку, и надел петлю на шею моей подруги. Теперь я хотел убить Хирша со всей необходимой жестокость, скинуть его в колодец к чудовищам вместе с его поганой собакой и квасом.

– Можешь не вставать, ты не тяжелая.

Веревка натянулась, поднимая Люси над землей, и ее ноги начали беспомощно болтать в воздухе. Ее лицо покраснело, и по щекам ручьями потекли слезы. Рывком мне удалось извернуться и двумя ногами ударить Хирша прямо в колено.

– Ах ты, гаденыш.

Удавка покинула руки Хирша и Люси ничком упала на пол к его ногам. Она начала приглушенно кашлять через затыкавшую рот тряпку.

После первого удара – ногой в челюсть – я почувствовал во рту кровь. Хотя бы кляп не дал мне потерять зубы. Последующие удары били куда попало, отчего я вскоре перестал чувствовать что либо, кроме боли. Швы на груди раскрылись и закровоточили. Я попытался было закрыться, подтянув к себе колени, и тогда он стал бить кулаком по лицу. После нескольких таких ударов я потерял хватку, и мои ноги опустились сами собой, а руки беспомощно повисли. Хирш прекратил меня избивать.