Текст книги "Болотный огонек (СИ)"

Автор книги: Nemo Innominis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== Часть 1 ==========

Болотный огонек

Автор: Nemo Innonimis

–

«Троглодиты – племя, живущее в пограничных с Эфиопией областях и питающееся исключительно добытым на охоте слоновьим мясом, – залезают на растущие поблизости от слоновьей тропы деревья и оттуда, высмотрев последнего в колонне слона, спрыгивают ему на заднюю часть спины…». – Плиний Старший «Естественная история» (около 77 г. н. э.)

«Так вот, эти гараманты охотятся на пещерных эфиопов на колесницах, запряженных в четверку коней. Ведь пещерные эфиопы – самые быстроногие среди всех людей, о которых нам приходилось когда-либо слышать. Эти пещерные жители поедают змей, ящериц и подобных пресмыкающихся. Язык их не похож ни на какой другой: они издают звуки, подобные писку летучих мышей».– Геродот «История» (около 440 г. до н. э.)

«Там во тьме, как троглодиты,Мы живем, свой клад храня;Ты же дар, во тьме добытый,Раздаешь при блеске дня»– Иоганн Гёте «Фауст» (1808 г.)

Глава 1

«Знакомство»

Мы снова едем туда, где человеческое сознание перестает быть ценностью. К убогим деревням, где уродливые люди выпасают свой отвратительный скот. Туда, где знойное Солнце нагревает дорожную пыль, мерзко стрекочут насекомые, и шершавая трава грубо лобзает ноги.

Наш побитый белый универсал слегка подбрасывало на кочках грунтовой дороги, из-за чего он изрядно шумел и в той же мере пылил. По этим двум причинам я даже и не обратил внимания на дорожный указатель, который легко мог бы рассказать мне о месте нашего назначения. Вместо этого я смотрел в окно, разглядывая мелькающие за ним лесополосы и поля, и все гадал, куда же мы едем.

Рядом со мной, в задней части машины, сидела Люси. Весьма необычная в любом смысле девушка. У нее были темные глаза, угольно-черные волосы по плечи и неунывающий нрав, посоревноваться с которым могла только ее любовь к чтению. Но далеко не это в первую очередь бросалось в глаза. Нет, дело было в другом. В том, что на голове у нее были два красивых звериных уха с кисточками, а чуть ниже поясницы выступал длинный пушистый хвост рыжего цвета, такого же, как и уши. Одевалась она скромно, и я бы сказал, элегантно. Это всегда были длинная черная юбка, белая рубашка, перчатки-митенки и галстук-бант.

Отбросив наносные принципы я придвинулся к Люси поближе и негромко спросил.

– Ты знаешь, куда мы едем?

Она кивнула, поправила спавшие от тряски очки, и хотела было открыть рот, но столкнулась взглядом с холодным взором доктора, отраженным зеркалом заднего вида. Он ничего не сказал, но от его взгляда я с сожалением почувствовал себя школьником, пойманным за списыванием.

– Нижние Сорочинцы – немного погодя бесстрастно произнес Доктор, – Мы почти приехали.

И вправду, через лобовое стекло уже виднелись покосившиеся лачуги местных жителей и всего пара добротных на вид коттеджей. А сразу за ними, загораживая горизонт, возвышалась одинокая гора, окруженная ветвистыми соснами. Обелиск, да и только.

Когда мы,наконец, доехали, стало ясно, что о гостинице, или, в крайнем случае, мотеле можно и не мечтать. Да и в целом, из общественных зданий тут были лишь два магазина, торгующих абсолютно всем и ничем одновременно, фельдшерский пост и конторка, занимавшаяся, судя по всему, организацией местных жителей. Проблема, очевидно, была в том, что никому из аборигенов и не требовалась организация. У каждого из них был небольшой земельный участок, или даже целая ферма с подворьем, так что дела у каждого были свои, и никто в чужие не лез. Однако с недавнего времени появилось ичто-то такое, что заставило местных не только

объединиться, но и сплотится перед лицом общей угрозы. Вернее заставило собрать со всех деньги на оплату услуг ГовардаКроули – доктора монстрологии.

Вообще монстрология – это нечто, не поддающееся классификации, как и изучаемые ею виды, поскольку данный род занятий каким-то непостижимым образом вобрал в себя науку, охоту, азарт и философию. И, как правило, монстрологов называли либо докторами, если они имели склонности к изучению чудовищ, либо охотниками, если они стремились их убить. Нашим вариантом был запущенный случай монстролога-ученого, который мог по нескольку дней без перерывов на еду и сон, препарировать, описывать и каталогизировать какого-нибудь TerribileMonstrum*, чтобы потом сохранить его останки и демонстрировать на ежегодных съездах любителей этого темного ремесла. Наша же с Люси задача была в том, чтобы всячески помогать «великому» Говарду Генри Кроули и попутно стараться не сойти с ума, и не умереть.

В данный момент мы занимались тем, что выгружали из машины все те многочисленные вещи, которые доктор всегда брал с собой: инструменты, оружие, боеприпасы, чемоданы с одеждой, книги, канистры с формалином и контейнеры для образцов. А пока мы этим занимались, доктор заводил знакомство с нашим новым атташе по имени Шорж. И пусть манеры уШоржа были заметно лучше, чем у остальных жителей Сорочинцев, производил он впечатление крайне отталкивающее. Сам он был довольно тучным, с красной морщинистой кожей, так и блестевшей на солнце сальными выделениями. А на носу у него была отнюдь не благородная впадина, вероятно, след от сильного удара.

– Ради вас видеть, герр Доктор – проклокоталШорж, пожимая доктору руку и приветливо улыбаясь.

– Здравствуйте, пан Шорж – привычным для себя бесцветным голосом произнес Говард.

– Вы заходитье, располагайтьесь у мене вдома, я вам зараз покажу вашу кiмнату, – широкая фигура вошла было в дом, но тут обернулась, чтобы увидеть нас. – Вони з вами?

– Да, это мои ассистенты. Я надеюсь, с их размещением не возникнет проблем? Их услуги крайне важны для меня.

– Нуль проблеме, зараз що-нибутьпридумайт. FolgenSiemir**, мейстерГовард.

На этот раз они оба ушли за порог дома и вскоре пропали в переплетениях комнат.

– Какой же у него акцент… – высказался я вслух, опершись на машину и смотря внутрь дома, следя чтобы наш разговор не услышали.

– Он говорит на русском, но, как мне кажется, с немецким и украинским акцентом, – Люси выглядела слегка озадаченной и возможно перебирала у себя в голове все имеющиеся знания о языках мира.

– Не думаю, что это так уж важно, не ломай голову. Главное, что мы его понимаем. Хотя бы отчасти.

Она кивнула и, улыбнувшись, посмотрела куда-то вдаль.

– Хорошо сегодня, Солнце такое яркое.

– Жарко.

– Да, но все равно хорошо.

Я хотел было спросить, что же хорошего она нашла в такой погоде, но вскоре и сам догадался. Она радовалась тому, что все хорошо. Что под ногами не хлюпает холодная липкая грязь, что воздух не пропитан въедчивым запахом гнили, в конце концов, что на небе висит Солнце, а не запятнанные копотью облака.

– Люси! Джеймс! Ко мне! – раздался из дома привычный крик доктора. Так он подзывал нас к себе, будто дворняжку к ноге.

И мы послушно шли.

Мы застали их на кухне. Они сидели друг напротив друга за небольшим прямоугольным столом. Доктор в привычной для себя манере сидел прямо, практически по линейке, и сверху вниз смотрел на своего собеседника, иногда отпивая чай из граненого стакана в красивом подстаканнике. Всем своим видом он выражал полную невозмутимость и спокойствие. Шорж же наоборот сидел, скрестив ноги, курил какие-то едко-пахнущие папиросы, кажется «Экштайн», и в нетерпении стучал пальцами по столешнице.

– Ви, хлопці, сідайте, он там стулья йесть, – Шорж пригласительным жестом махнул в сторону двух табуретов в дальнем углу.

Когда мы подсели, в носу сразу же неприятно засвербело от дыма.

– Запиши все, что он скажет, – приказал мне Говард и кивнул в сторону хозяина дома.

Я послушно достал из сумки коленкоровую тетрадь с синей ручкой и приготовился конспектировать. Мне было не впервой писать по ходу монолога, ведь я записывал все монографии доктора и его научные выступления.

– Итак, когда все началось? – задал первый вопрос монстролог.

– Увидали их вперше месяца три назад, вночі. Тогда у Лёньки Гобийца день народження был, и мы загуляли допоздна. Вночі слышим, собака орет так, будто рвё ее хтось. Ну, мы бегом туда, и видьим, цепь порожняя, кровь всюди и только клочки шерсти от собаки остались. А по дороге чортякийсьбілий волочиться. Блискучий весь, як будто мокрый. Ну, мы естественно перепугались, зашли в дом и до ранку больше не выходили.

– А потом вы его видели?

– Ja, бувало пару раз. Кого не спросите, все вам одно скажут: бледные, лысые, а на людей все же похожие. И звуки такі издают, то клацають, то шиплять.

– Они нападали на людей?

– Вiсiм чьеловек пропало за два місяці, в основном прьиезжие.Останків так и не нашли. Да извірини в лесу тьеперь не найдешь. Дивуюся все, як Хирш до сих пор живой, вьедьвiн по сути у самого льеса живет.

– Кто такой Хирш?

– Ja, einхлопець. У него хутор тут на околиці.Ранішевіншахтарем был, но як шахту закрили, осел там у себе на хуторі и не виходьить.Развьещо за продуктами.

Выслушав, доктор задумчиво сложил пальцы в замок перед грудью. А я принялся разминать уставшую от письма руку. Все-таки акцент Шоржа доставил проблем.

– Ночные существа… Большая стая… У них должно быть укрытие, – задумчиво пробормотал доктор. – Люси, расскажи мне все, что ты знаешь о местных пещерах. Джеймс, зафиксируй.

– На юго-западном склоне горы есть заброшенная шахта по добыче угля. Ее использование прекратилось десять лет назад, в связи с полной выработкой угольного пласта. Насколько мне известно, других пещер нет. Еще к северо-востоку из горы проистекает небольшой ручей.

– Woherweißtdusoviel*? – удивленно спросил Шорж.

– Перед поездкой доктор поручил мне собрать информацию о поселке. Я взяла ее из краевых архивов.

– А у вас хорошіпомічники, мейстерГовард.

Но доктор ничего не ответил. Он по-прежнему сидел со сложенными в замок руками и смотрел куда-то в пустоту.

– Мне надо подумать, – наконец изрек доктор и тут же удалился наверх, забрав у меня тетрадь с записями.

Шорж потушил сигарету об пепельницу и встал из-за стола, заскрипев табуретом.

– Kommensie, покажу вам ваши кiмнаты.

Наши комнаты располагались по левой стороне второго этажа, напротив комнаты доктора. Небольшие, но довольно уютные.

– У вас довольно большой дом, – заметила между делом Люси.

– Ja. Ранише тут было куда больше люди – жена, дiти. А сейчас вот одьин остался.

– А что случилось?

– Жьена умерла, дітироз’їхалися, теперь живу одьин, – Шорж немного погрустнел и наверняка пожалел о том, что вспомнил, так что быстро сменил тему. – Сьогодні банька буде, можете прийти, отдохнуть после работы, попарится. Шеф-то у вас схоже не самийм’який.

Мне очень не хотелось обсуждать доктора, стоя буквально у него за дверью, а потому я решил отделаться простой благодарностью. Люси тоже кивнула в знак согласия. А затем мы разошлись по своим комнатам, разумеется, сначала занеся все выгруженные вещи. Мне даже пришлось прервать доктора, который занимался штудированием разнообразной литературы. Насколько я успел заметить, там были книги о чудовищах, начиная с античных записей, продолжая тематической литературой и завершая различными монографиями его коллег. Разумеется, от такого грубого вмешательства, в мою сторону полетели различные неприятные слова, а Говард, казалось, вот-вот испепелит меня взглядом. Я к этому привык. Он был мил и учтив со всеми, кроме нас с Люси.

Дальше, впрочем, от него не было никаких вестей или звуков порядка двух часов. Люси, зная ее, скорее всего, читала какую-нибудь книгу. Причем обязательно такую, которую никому другому читать не захочется. Я же все это время провалялся на кровати, разглядывая абстрактный узор настенного ковра и тщетно пытаясь уснуть. А заодно понять, кто же все-таки атакует деревню. Ну не было на моей памяти ни одного похожего существа. Были,конечно,блеммии и панотии*, но даже простой обыватель поймет, что с человеком они не имеют ничего общего. Да и не стали бы они охотится на собак и лесных зверей. Странно.

Я бы, наверное, так и лежал без идей, но мои метания прервал сам Говард. В руках у него был привычный кожаный саквояж, в котором хранились различные инструменты, необходимые для полевых работ. И я уже догадывался, к чему это ведет.

– Собирайся, мы выезжаем.

Я тут же поднялся с кровати.

– Мы едем к заброшенной шахте?

– Да. Но сначала нужно опросить Хирша, выяснить все, что он знает о монстрах и о внутреннем устройстве шахты.

– Вы уже знаете, на кого мы охотимся?

– Ты что, не помнишь то, что сам написал? – я не мог видеть лица Говарда, из-за его маски, но голос выдавал в нем раздражение. – У меня те же данные что и у тебя, Джеймс, так почему ты думаешь, что я сделал какой-то вывод, если у тебя его нет?

– Потому что вы… – но закончить мысль я не успел.

– Плевать. Я не хочу выяснять причины твоего внезапного слабоумия и уж тем более тратить на это время. Есть куда более важные дела.

С этими словами гениальный монстролог покинул мою комнату. А я остался на месте и пытался понять, что же его беспокоит, раз он так спешит отправиться к Хиршу? В любом случае, возможность это выяснить скоро представится.

Как и сказал Шорж, Хирш жил у самого леса. Его владения охватывали сравнительно небольшой участок, на котором я сразу заметил простенький деревянный дом с облезающей зеленой краской и четырехскатной крышей, покрытой серым шифером. Рядом стояли более чем угнетающего вида постройки, сколоченные из всего, что не дошло до свалки – необработанных досок, старых пластиковых мешков, кусков резины и все того же шифера. А за всем этим строительным безобразием по запаху угадывалась территория выпаса скота.

Мы остановились у ворот, и вышли из машины. Доктор сразу же направился прямиком к дому, открывая калитку так, будто каждый день ходил к Хиршу в гости. И даже заливавшаяся до хрипоты лаем собака не отвлекла его от цели. Я же двигался мимо этого злобного косматого барбоса с некоторой опаской, подмечая, что повсюду вокруг его будки были разбросаны куски засохшей каши. Очевидно, не от богатой жизни хозяин кормил собаку тем же, что ел сам. И теперь голодный цепной пес выпускал всю свою злобу на нежданных гостей, заодно пытаясь отработать свой корм. Люси, похоже, такое соседство совсем не радовало. Она даже взяла меня за руку, пока мы шли мимо пса.

Дойдя до двери, доктор обернулся назад и с презрением хмыкнул.

– Какая мерзкая дворняга.

И я был с ним полностью согласен.

Доктор уже занес над дверью свой облаченный в перчатку кулак, но не успел он постучать, как хозяин сам открыл дверь, чтобы проверить на кого лает пес.

– Вы кто, чего надо? – грубо спросил Хирш, разодетый в какие-то растрепанные обноски. От него разило перегаром.

– Меня зовут Говард, я специалист по аберрантным видам живых существ. Проще говоря, монстролог. А это мои помощники, – доктор сделал жест рукой, указывая на нас. – Не уделите нам пару минут? Мы бы хотели задать вам пару вопросов.

– Ты с парнишкой заходи, а эту оставь на улице, – он кивнул на Люси.

– Хорошо, – учтиво ответил Доктор.

– Я подожду у машины, – немного грустно произнесла Люси. Ей уже далеко не в первый раз приходилось сталкиваться с таким отношением к себе. А все из-за внешности. Согласитесь, далеко не каждый человек обладает хвостом, звериными ушами и острыми зубами.

Хотя,и сам Хиршпоходил на человека весьма отдаленно. Налицо были все внешние признаки частых возлияний: желтоватые по краям мутные глаза, блестящие полопавшимися капиллярами, покрасневшая сальная кожа, покрытые золотистым налетом зубы и припухлые щеки, при том, что сам он был довольно сухоньким. На нем была линялая майка и старые, вытрепанные штаны неясного цвета. Но хуже всего был запах – смесь перегара, пота и грязи. Думаю именно из-за них он постоянно шкрябал ногтями щетинистое лицо и шею. Надо ли говорить, что вызывал такой человек только отвращение… Как, впрочем, и его дом, представлявший собой настоящую помойку. Ну, неужели так сложно протереть стол до того, как пролитый на него напиток превратится в цветную липкую пленку?

– Квас будете? Сам цедил, – предложил Хирш, наливая себе полный стакан коричневатой жидкости, когда мы зашли к нему на кухню. Причем наливал он его прямо с трехлитровой банки, каким-то образом удерживая ее двумя пальцами.

Мы вежливо отказались и сели за стол. Прямо как у Шоржа. Я сразу достал тетрадь и приготовился записывать.

– Так, ну и чего вы хотите узнать? – начал Хирш, а я все никак не мог понять, намеренно ли он говорит таким грубым голосом, будто формируя хрип в предложения.

– Насколько мне известно, вы некоторое время работали в местной шахте, не могли бы вы рассказать нам о ее устройстве?

– Я думал вы охотник на монстров, а не геолог. Зачем вам это? – спросил Хирш, а затем отхлебнул из стакана, почесал шею и закурил газетную самокрутку. Пахнуло так, что я даже закашлялся.

– Вы правы, я не геолог. Но я и не охотник. Я – ученый. И мне нужна вся, имеющаяся информация, иначе я не смогу вам помочь.

– Ученый говоришь… А ты знаешь, что шахта уже как лет десять закрыта? Даже если я составлю план, большая часть тоннелей наверняка уже рухнула, а те, что выстояли, держаться на добром слове. Нечего вам там делать, лучше просто вход завалите, – Хирш вновь отхлебнул из стакана, затянул в себя сигаретный дым и поскреб кожу, будто это был какой-то ритуал.

– Я сам решу, что мне лучше делать, – жестко ответил ему Кроули.

– Да, пожалуйста, но я вас предупредил. А план я сделать все равно не смогу, да и не хочу. Мне эти твари не сильно докучают.

– От чего же?

– А я сообразил, что они только тех едят, кто шумит много – пьяниц, гуляк, собак. Вот я и надеваю на ночь намордник наКоржика, чтоб не лаял, – опять глоток, сигарета, лицо.

– Может, еще что-нибудь расскажете?

– Нет. И вообще вы тут засиделись. Проваливайте уже, мне делами заняться нужно.

И мы ушли, оставив Хирша наедине с его кудлатой дворнягой. Люси, как и сказала, ждала нас у машины.

– Как все прошло? – спросила она у нас.

– Идиот. Могли бы и вовсе сюда не ехать, – раздраженно ответил доктор и сел в водительское кресло.

– Вы вообще ничего не узнали? – обратилась она ко мне.

– Только то, что наши икс-монстры ориентируются по звуку.

Люси с согласием хмыкнула, как бы говоря «могли бы и сами догадаться». У меня же складывалось устойчивое ощущение, что Хирш намеренно утаивает от нас что-то важное, но зачем? Какая ему выгода от нападений монстров?

Но, так или иначе, а путь наш теперь пролегал прямо в бездну Тартара. И вратами в это царство стала ничем не примечательная, давным-давно забытая угольная шахта, чьи старые и полусгнившие постройки склонялись над нами, словно безмолвные стражи, горгульи от мира тьмы. Все это, вкупе с предстоящим спуском, навевало на меня ужасную тоску, напоминая о неизбежности старения, увядания и смерти. Однако, все же главным на этом параде тлена был вход в подземелье – уродливое чрево вертикального колодца, дно которого терялось во тьме.

Лодкой Харона здесь служил старый, чудом работающий лифт, насквозь ржавый, обшитый панцирной сеткой,и очень скрипучий. Именно он принял нас на борт и повез вниз. С каждым оборотом лебедки вокруг мотора черное пространство лифтовой глотки отзывалось жалобным хрипом, похожим на предсмертные звуки. Казалось, что для доктора это была музыка.

Глава 2

«Тернии»

Из всех мест, о которых сложены жуткие рассказы, пещеры, безусловно, занимают одно из ведущих мест. В конце концов, это области, скрытые глубоко под землей, под нашими ногами в той сырой темноте, о которой мы редко думаем. Это места вечной тьмы, не тронутые ни светом, ни внешним миром, погруженные во мрак и мало исследованные. Поэтому не стоит удивляться, что эти мрачные места стали обиталищем различных бестий. До встречи с доктором моя жизнь едва ли касалась подземелий, в виде редких, практически ненужных упоминаний. Однако, сейчас я чувствовал себя настоящим шахтером, спускающимся на очередную смену. Вот только темный зев подземелий на этот раз не освещал ни один фонарь, а были только старые доски, ржавое железо, витающая в воздухе пыль и нескончаемый серый камень. Его грубые, щербатые стены обступали нашу клеть со всех сторон, будто огромные зубы, готовые в любой момент сомкнуться на наших хребтах. Одного этого хватило, чтобы

ощутить себя одной из многочисленных пылинок в воздушном потоке, и сердце тут же опустилось на пару сантиметров глубже по телу. И будто того было мало, обострялись все мои страхи и паранойи: боязнь высоты, замкнутых пространств, пещер и конечно же смерти в зубах чудовища. Тем страннее было смотреть на доктора, глаза которого не выражали абсолютно ничего.

Люси держалась ближе к ограждению лифта, постоянно бросая вниз обеспокоенные взгляды. И я никак не мог понять, выглядывает ли она монстров или также как я боится обрыва троса, считая каждый пройденный метр? Похоже, что это узнать мне не суждено, впрочем, как и многих других вещей о моей спутнице. Говард никогда не говорил, откуда она взялась, почему служит ему и кто она такая. Все, что я о ней узнал за годы службы у монстролога, это имя и те немногие ее особенности, которые я сам обнаружил, живя с ней бок-о-бок. К примеру, то, что она не любит фрукты, или то, что она знает все и обо всем, но никогда ничего не расскажет, если ее не попросить. Уверен, последнее было частью говардовского воспитания. Меня он тоже пытался воспитывать, проводя иногда тренировки по стрельбе и фехтованию, обучая практической анатомии (в том числе монстров) и правилам светского этикета. Помогало ли это? Несомненно. Особенно наши затяжные дуэли на мечах, заканчивающиеся только тогда, когда я падал без сил.

Я и сейчас чуть не упал, однако, по совсем другой причине. Лифт внезапно остановился, ударившись о дно шахты. Я посмотрел вперед, но увидел лишь освещенный нашими фонарями кусочек пола, утрамбованного сотнями худых ботинок. Дальше была лишь густая черная бездна, отчего создавалось ощущение, что мы висим на небольшом островке посреди беззвёздного космоса. Тогда я поднял глаза вверх и обнаружил одну единственную звезду – маленький огонек света от того места, через которое мы вошли.

– Внимательно смотрите под ноги, наверх и в стороны. Сейчас мы, вероятно, на вражеской территории, – отметил доктор. – Люси, будешь отвечать за прокладку маршрута. Джеймс, прикрывай меня.

– Да, сэр, – ответили мы с Люси по очереди.

– Славно, – подметил Говард.

Затем мы отправились вперед, освещая свой путь вытянутыми в руке керосиновыми фонарями. Впереди шел Кроули, параллельно держа и короткий меч, и ручку фонаря, позади него я, с таким же набором, а в конце Люси, заносившая в тетрадь наш пройденный путь. И это было очень верным решением, ведь в череде одинаковых неровных стен, ям, пустот, спусков, подъемов и тоннелей мы были практически слепы, даже не беря в расчет темноту. Часть тоннелей, как и сказал Хирш, была засыпана, часть заканчивалась тупиком, но неизменно находился какой-нибудь лаз или обходной путь, приводивший нас в другой штрек. Иногда это были пологие спуски с выдолбленными ступенями, иногда практически вертикальные гезенки* с прогнившими деревянными лестницами, а все чаще это были невысокие проходы, где приходилось идти, нагнув голову, чтобы не задевать опорную сетку.

– Сэр, вы знаете куда идти? – внезапно подала голос Люси.

– Конечно, нет, – в своей обычной манере ответил Говард. Он редко посвящал нас в свои планы, обычно говоря, что их нет.

– Тогда куда мы идем? – резонно спросила моя напарница.

– Наша цель – подняться выше и двигаться на северо-восток. И прежде, чем задать новый вопрос, попробуй включить голову.

После этих слов доктора даже я, не особо мучавший себя вопросами, глубоко задумался, пытаясь вспомнить о хоть каких-то предпосылках к выбору маршрута. Но таковых определенно не было.

– Я поняла! – радостно объявила Люси. – На северо-востоке протекает горный ручей. Вы хотите найти место, где скапливаются подземные воды, их водопой, да?

– Да, – сухо ответил Говард, будто это было само собой разумеющимся.

Еще долгое время мы продвигались вперед и вверх, вперед и вверх, кажется, уже давно покинув пределы шахты и идя по природным пещерам. Пришлось даже делать небольшой привал, чтобы заново заправить фонари и передохнуть. Затем путь продолжился, вновь петляя по подземельям, пока мы не пришли к месту назначения.

Наша дорога вышла к берегу подземного озера, в большой темный грот, концов которого я не мог увидеть, даже сильно напрягая зрение. И это не от того, что полость была большого диаметра, а оттого, что окружающая нас антиэманация* буквально поглощала все лучи света.

– Брось фальшфеер, – шепотом сказал Доктор, оборачиваясь ко мне.

Я выполнил. Раздалось шипение, послышался химический запах, и вся пещера наполнилась неприятным красным светом. Кроули тут же сиганул вниз, погружаясь в воду по пояс, издавая громкий всплеск и обнажая меч. Мы, естественно, последовали за ним. Тут же стало мокро, холодно и неприятно, а ноги ощутили какие-то неровные предметы, покрывавшие дно водоема.

Я быстро обвел пещеру взглядом – теперь я ее видел – в красном свете химического факела, словно в комнате для проявки фото, возникали все новые детали, по мере того как я привыкал к новому освещению. Вот проход, из которого мы пришли, вон там подземное озеро обрывается ниспадающим потолком, ряды спелеотем*, следы водной эрозии, норы… Норы. И обитатели этих нор, злобно ощерившие свои острые, треугольные зубы.

– Потрясающе, – восторженно прошептал доктор. – Никогда не встречал таких существ. Мы просто обязаны их изучить.

В любой другой ситуации я бы разделял стремления Говарда и его научный интерес, но сейчас до меня дошла совсем другая истина. Мы были в окружении, на территории врага, под землей, в лабиринте запутанных коридоров, без намека на внешнюю помощь. Омерзительные, слепые, блестящие в неярком свете существа, обступили нас со всех сторон, телепая свои изогнутыми языками. Они спрыгивали с уступов, спускались по отвесным стенам и наступали со стороны усеянного костями брега. Я невольно начал пятиться назад и ногами вновь наткнулся на скрытые под водой предметы. До мозга тут же дошло, что это были кости. Но занятый этой простой мыслью, я не заметил, как одна из тварей с шипением бросилась на меня, брызжа слюной. Не осознавая происходящего, я отпрыгнул назад, споткнулся о неровное дно и со всего маху плюхнулся в сырую воду, полную останков. «Бульон из мертвецов» – внезапно раздалось в голове.

Я поднялся из воды и услышал голос Говарда, кричавшего Люси, чтобы она не смела стрелять… Люси! У нее же нет холодного оружия! Мою подругу обступали двое из этих белесых монстров, а она беспомощно направляла на них свой револьвер, не зная, что хуже – нарушить приказ доктора или умереть от когтей чудовищ. Я выхватил из ножен свой меч и одним взмахом отрубил руку одному из них. К сожалению,монстр будто не обратил на это внимания, резанув мне по груди острыми когтями другой своей лапы. Доктор сражался еще с тремя хищниками один, и я не мог его подвести, я должен был защитить тыл, несмотря ни на что. Я перехватил рукоять меча и ткнул им прямиком в раскрытую пасть монстра. Кусочек его языка упал в воду, издав тихий отзвук, утонувший в ритме сечи. Затем и тело чудовища отправилось туда же, громко хлюпнув по воде. Это один. Первый. Где второй?

Второй монстр приблизилсяк Люси и уже готов был занести бледную худую лапу для удара. Я никак не успевал к нему. Но это было и не нужно. Размахнувшись, Люси со всей силы ударила фонарем в голову бестии, отчего корпус разбился, и монстра объяло пламя горящего керосина.Мне оставалось лишь добить его. Как раз в этот момент доктор расправился с последним своим врагом, рассекая его мечом от правой ключицы до пятого ребра. Бой был окончен.

– Все целы? – с одышкой спросил Говард, вынимая меч из тела убитого им монстра. – Не знаю, кто это были. Мне тяжело это признавать, но,похоже, мы нашли новый вид. Мы первооткрыватели… – все еще тяжело дыша, радовался Кроули, и по тому, как он сказал последнюю фразу, я понял, что на его лице расплывалась хищническая улыбка азарта, некий человеческий эквивалент акульего оскала. Именно они – акульи челюсти – являлись гербом семейства Кроули.

– Сэр… Мне кажется, я ранен… – произнесли мои губы.

– Кажется? Так ты что, не уверен?

Я приложил руку к разодранной рубахе и посмотрел на ладонь. Она стала красной. Куда более красной, чем освещавший пещеру ХИС*. Адреналин, вовлеченность, холодная вода – они не давали мне осознать свои раны. Но сейчас, когда все утихло, я почувствовал, что онемевшие ноги не слушаются, тело стало ватным, а голос обратился таким тихим и тягучим… Поле зрения сужалось с каждой секундой, покрываясь саваном тьмы.

– Нет, сэр, я уверен.

Все, что произошло дальше, я помню лишь отрывками, будто на зажеванной пленке кинопроектора.

– Люси, оттащи его на берег и не дай умереть! – командует доктор, наклоняясь к мертвым телам чудовищ. Их кожа блестит в свете красного факела. «Его» силуэт возвышается над ними как черная тень.

Тонкие руки в мягких перчатках хватают меня за воротник и тянут к берегу. Я чувствую ее неровное дыхание, шершавый пол под спиной. Странное чувство – сразу и нежно и грубо.

Она снимает с себя рубашку. Я вижу ее тело. Она прижимает ткань к моей ране и давит изо всех сил, пытаясь остановить кровь. Ее потуги столь немощны.

Доктор проводит вскрытие. Его инструменты сверкают в свете фонаря хирургической сталью. Его руки по локоть в крови. Как и ее. Он отзывает ее, но она отказывается. Его руки опускаются в тело монстра. Свет тускнеет и меркнет последний луч. Все погрузилось во тьму.

***

Когда я очнулся, то не сразу понял, где нахожусь. Все, что я мог видеть в окружающей меня темноте, так это три еле горящих фонаря, один из которых стоял прямо рядом со мной. Я хотел было встать и взять его в руку, но мой организм в полной мере ощутил все те негативные эффекты, которыми заканчивается сон на холодной земле в мокрой одежде, да еще и со свежими ранами.Меня сильно трясло, а зубы то и дело соударялись в такт дрожи. Наконец, попытавшись встать, я ощутил сильную боль в груди, и только сейчас заметил покрывающие мое тело бинты. Очевидно, тот кто обо мне позаботился, достал их из моей аптечки, на что явственно указывало раскрытое отделение рюкзака. Впрочем, перевязочные материалы все равно были только у меня, так как именно я занимался нашим снабжением. Еще в первый месяц работы доктор возложил на меня бремя заботы о снаряжении и выживании. Иными словами, именно я занимался чисткой, смазкой и ремонтом оружия, сбором провизии и подготовкой походного инструментария. Кроме того, в мои обязанности входило обеспечение костра, палаток и тому подобных скаутских штучек. Правда в данный момент важность моих умений сошла на нет из-за того, что цивилизация хотя бы частично коснулась Нижних Сорочинцев.