Текст книги "До встречи...(СИ)"

Автор книги: Nelli Hissant

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Идеальный порядок. Всё своё детство лишённый необходимого, Эндрю с большой аккуратностью относился к вещам, и собранный за несколько лет гардероб больше походил на магазин, в котором всё располагалось на своих местах, и не было ничего лишнего. Оказавшись сейчас в «святая святых», куда всегда был закрыт доступ для всех кроме Нила, Александр задохнулся от ощущения присутствия Эндрю. Он ещё не научился «знать», что его больше нет, но это было слишком. Он не представлял, как и когда сюда сможет войти Нил, но сейчас для него самого всё это было слишком. Не понимая, как он будет что-то выбирать, и отчаянно ощущая, что вторгается во что-то очень личное, принадлежащее только Нилу, Алекс закрыл глаза и ткнул пальцем наугад. Снял костюм на который попал, быстро на автомате подобрал к нему всё остальное и замер. Он не представлял, где Эндрю хранил свои повязки. Знал, что у него всегда были запасные комплекты, но не знал, где их теперь искать. Боясь лишний раз к чему-то прикасаться, он прошёл в ванную и выдвинул верхний ящик комода и с облегчением увидел несколько новых упаковок с повязками, схватил одну из них и быстро вышел из комнаты, слыша как в его ушах барабанило сердце.

Упаковав вещи, он бесшумно поднялся на крышу, чтобы убедиться, что Нил ещё спал. Спустился и написал сыну записку, объясняя, куда он уехал, и давая указания, не трогать Нила и сразу звонить ему, если что. Он торопился, не желая оставлять их одних надолго. Только рассвело и Александр планировал обернуться за час, но всю дорогу сердце его было не на месте. Наконец, не выдержав, на обратном пути он всё-таки набрал Микаэлю. Тот разбуженный его звонком, сказал, что в доме тихо и к Нилу он не поднимался.

– Ладно, спи. Я скоро буду.

Микаэль протёр глаза и слишком взволнованный тем, что сказал отцу, что всё в порядке, точно этого не зная, решил подняться на крышу на цыпочках и глянуть одним глазом, что Нил по-прежнему спит. Но как только он осторожно открыл дверь и просунул голову, то увидел, что Нил неподвижно стоял у самого края крыши. Истерзанный горем мозг Микаэля тут же нарисовал ему страшную картину. И не справившись с эмоциями, он выбежал и сделав несколько шагов, остановился, вытянув руку вперёд.

– Нет. Не надо. Не делай этого, – выкрикнул в испуге Микаэль.

Нил вздрогнул и обернулся. Бледный, осунувшийся с нереально голубыми глазами на фоне чёрной рубашки, он смотрел на парня, ничего не понимая. Потом отвернулся, и посмотрев вниз, спокойно ответил:

– Чего ты выдумал? Кто же прыгает с третьего этажа? Здесь можно только ноги переломать. Не беспокойся, я не собираюсь прыгать, если ты об этом.

– Я хочу попросить у тебя прощение, – неожиданно, тихо сказал Микаэль, – Это всё из-за меня.

Нил медленно развернулся и уставился на него в упор.

– Это всё из-за меня. Я наговорил тогда тебе всего. Что не смог бы уважать себя, если бы предал то, во что верю, – парень запнулся, – Про экси. Про всё это. Но я говорил тогда о себе. Я не думал, что ты из-за меня принял решение. Я только вчера, когда слушал тебя, когда ты сказал, что я мечтаю стать олимпийским чемпионом… я всё понял. Что всё из-за меня. Мне так жаль, так безумно жаль. Я не мог подумать, что своими словами… Прости…

– Так, – выдохнул Нил, – Это всё?

Микаэль виновато смотрел на него.

– Нет. Ещё, – парень запнулся, – Это из-за меня Эндрю тогда вернулся. Это я написал ему сообщение, что он прямо сейчас нужен тебе. Поэтому он так быстро вернулся. Он ещё отругал меня за то, что сую нос не в своё дело, но сказал «спасибо». Понимаешь, если бы не я, то он бы уехал тогда и был бы сейчас жив. Но тогда бы ты… тогда бы они тебя… – Микаэль обессиленно опустился на колени и разрыдался, не смея больше поднять на Нила глаза.

– Наверное, это у нас семейное, брать ответственность за чужое дерьмо на себя и мнить себя «пупом земли»? – спокойно спросил Нил.

Микаэль всё же посмотрел на него, плача.

– Послушай меня. Решение, которое я принял, я принял сам, и вся ответственность за его последствия лежит на мне. И хотя твои горящие на поле глаза и сыграли свою роль, не смей приписывать себе ничего лишнего, а уж тем более винить себя в моих действиях и поступках. Во-вторых, Эндрю, – Нил запнулся, произнеся его имя, но взяв себя в руки, продолжил, – Никогда не делает того, чего не хочет. Но ты, чтобы больше никогда не смел совать свой нос во взрослые дела. Ты меня понял?

Микаэль молча кивнул.

– И в-третьих, не смей никогда и ни перед кем опускаться на колени. Разве что, перед будущей женой, когда будешь делать ей предложение.

Нил грустно улыбнулся уголком рта и слегка кивнув, раскинул руки в стороны, тепло приглашая Микаэля в свои объятия.

– Иди сюда.

Парень вскочил на ноги и плача, кинулся к нему, чуть не сбив того с ног. Нил едва устояв, обнял его и погладив по голове, спросил:

– То кричишь не прыгать, то сам пытаешься столкнуть меня с крыши?

– Прости, – сквозь слёзы прошептал парень, прижимаясь к Нилу всем телом.

Всё также гладя Микаэля по голове и успокаивая, Нил тихо сказал:

– Я там вчера наговорил, да и вообще всем растрепали, так что теперь хочешь – не хочешь, а олимпийское золото тебе придётся завоёвывать. Ты уж извини, что подставил…

– Я завоюю. Я обещаю тебе, что выиграю, – плакал парень, не выпуская Нила из своих объятий.

– Я в этом абсолютно уверен… Но я сейчас пошутил, если что. Я уже говорил тебе, что куда важнее всех этих кубков и медалей, чтобы ты был по настоящему счастлив и все твои мечты исполнились, – Нил поднял лицо парня за подбородок, – Ты меня понял? И не смей себя ни в чём винить.

Микаэль молча кивнул и снова прижался щекой к плечу Нила, слушая гулкие удары его сердца. Измученный, бледный, еле стоящий сейчас на ногах, но это по-прежнему был его Нил. И Микаэль рыдал в голос, наконец выпуская наружу свои боль и горе, все свои переживания, которые выжигали его душу невыносимым чувством вины последние сутки, оставляя лишь глубокую скорбь по любимому родному человеку и огромную любовь к своей семье.

Неожиданно дверь с грохотом распахнулась и на крышу ворвался запыхавшийся Алекс. Он замер на мгновение, увидев Нила и Микаэля, а затем устало привалился спиной к стене, проведя ладонью по лицу. Нил, не отпуская Микаэля, протянул руку, приглашая его в свои объятия. Александр подошёл и обнял их обоих.

– Простите меня, мои родные. Совсем я замучил вас обоих. Но я очень благодарен, что вы рядом, – Нил по очереди притянул каждого за затылок и поцеловал в макушку.

– Как ты? – тихо спросил Александр.

– Не знаю, – честно ответил Нил.

Они стояли так бесконечно долго, пока Микаэль немного не успокоился, а потом отправили его в душ и переодеться, а сами сели на парапет. Джостен молча закурил.

– Нил, – острожно позвал его Александр, – Надо что-то поесть. Ты уже вторые сутки без еды.

Нил отрицательно мотнул головой.

– Мне всё равно придётся туда спуститься. Не с крыши же прыгать, – неожиданно сказал Джостен.

– Я хотел убрать некоторые вещи, но… – Алекс замялся.

– Но он везде, – устало выдохнул Нил, – А самое главное, что он здесь, – Нил положил руку себе на грудь, – И тут, – он постучал двумя пальцами по своему виску.

В кармане Алекса завибрировал телефон, оповещая о приходе сообщения. Он достал его и прочитал, а потом, помолчав, тихо сказал:

– Сегодня с часа дня начнётся прощание, а завтра в десять похороны. Аарон всё подготовил. Все «лисы» уже здесь. Думаю, что они до вечера будут с ним. Скажешь, когда будешь готов и…

– Наверное, я не смогу, – перебил его Нил и закрыл глаза, затягиваясь.

Александр перевёл на него удивлённый взгляд.

– Я знаю, что его больше нет, но я не видел его мёртвым. Наверное это трусость, но я не хочу видеть его мёртвым. Я помню его живым, его прикосновения, его голос, его улыбку, – Нил раскрыл ладонь перед собой, – Помню его тёплую руку в своей ладони, помню стук его сердца. Я не хочу помнить его мёртвое тело в гробу, я не могу помнить его мёртвым. Я точно знаю, что никто меня не поймёт, но я просто не могу…

Алекс молчал, глядя перед собой, и не знал, что сказать.

– Наверное, ты имеешь на это право, – наконец ответил он, – В любом случае решение принимать только тебе. И что бы ты не решил, думаю, все поймут. Главное, чтобы ты сам потом о нём не пожалел.

Нил прикрыл глаза ладонью.

– Хочешь побыть один? Я буду внизу, если что, позови.

Нил молча благодарно кивнул.

***

Александр и Микаэль приняли душ и съели что-то, не разбирая и не чувствуя вкуса. Просто заставили себя проглотить еду, понимая, что им понадобятся силы сегодня. Где-то через час помощница Александра привезла им траурную одежду и живые цветы, по букету от каждого. Для Нила цветы не заказывали, если он всё-таки придёт на прощание, то уж точно сам выберет цветы для него.

Звонил Аарон и сказал, что церемония прощания будет закрытой, только родственники и друзья, никаких журналистов. Это сильно удивило Александра. Смерть Эндрю и его похороны были сейчас главной сенсацией.

– Как тебе это удалось?

– ФБР. Они обеспечат охрану в надежде, что Нил и дальше продолжит с ними сотрудничать.

– Ты обещал им это, зная, что он точно не станет?

– Мне плевать. Надеюсь, Нил пошлёт их всех подальше. Сейчас главное, чтобы они дали нам спокойно с ним проститься. Но если ты хочешь, то можешь снимать. Но только ты.

– Нет, – сразу отрезал Александр, – С меня хватит того, что вчера его глаза видела половина страны.

– Я понял. Тогда ждём вас.

– Не знаю, сможет ли Нил быть на прощании.

Аарон молча ждал объяснений.

– Думаю, никто из нас до конца не понимает, что он чувствует.

– Он же потом всегда будет жалеть об этом? Может, кому-нибудь с ним поговорить?

– Вряд ли это поможет. Просто бывает такая боль, с которой человек не может справиться, даже если он такой сильный как Нил. Наверное, мы должны принять любое его решение. Хотя я тоже думаю, что он потом будет жалеть об этом.

– Тогда ждём вас с Микаэлем.

В это время Нил сидел на крыше и курил, пока у него не начала кружиться голова от дикого количества никотина в крови. И когда спустя несколько часов, он всё-таки спустился вниз и сразу пошёл в «их» комнату, Алекс и Микаэль проводили его обеспокоенными взглядами, не смея окликнуть.

Ладонь Нила горела огнём, когда он взялся и повернул ручку, его сердце выскакивало из груди, когда он переступил порог комнаты. А дальше всё, что происходило за пределами их спальни, перестало существовать. Время остановилось, а воздух стал настолько густым, что с трудом проникал в лёгкие, обжигая грудную клетку огнём. Всё пространство без остатка заполнилось воспоминаниями: «его» линзы на тумбочке, какие-то заметки, оставленные «его» рукой в ежедневнике, даже пульт от кондиционера, лежащий с «его» стороны кровати, «его» книги, несколько фотографий, которые «он» отказывался вешать, считая потребность выставлять на показ счастливые минуты их жизни, дурным вкусом. Нил трогал всё дрожащими руками, медленно двигаясь по комнате.

Нил точно знал, что все эти годы был счастлив с Эндрю. Но он никогда не мог описать это счастье. И только сейчас он понял, что счастье – это, когда в твоей жизни не происходит ничего плохого, когды ты даже не замечаешь всех этих мелочей, не понимая, что из них и соткана вся эта жизнь. Нил чувствовал, как уходят его последние силы, растворяясь в воспоминаниях. И когда он наконец добрался до его шкафа и распахнул дверцы, то уже еле стоял на ногах. Распахнул и задохнулся. Нил закрыл глаза и простонал, чувствуя, что не может сделать вдох. И чтобы не умереть, он в отчаянии разрыдался, а потом плача, начал осторожно проводить руками по его вещам, прижимаясь щекой к его рубашкам и пиджакам, жадно вдыхая его запах, задыхаясь от слёз и почти умирая.

А когда силы окончательно кончились, Нил сгрёб руками в охапку всё, что только мог, и опустился на пол гардеробной. Прижимая вещи к себе и зарывшись в них лицом, он рыдал навзрыд… Спустя время, он с трудом встал и еле держась на ногах, прошёл в ванную, не глядя, нащупал и надел на себя его халат, закутавшись в него чуть ли не с головой, а затем лёг на кровать, уткнувшись носом в его подушку, и вымученно простонал… Постепенно бьющая всё его тело дрожь начала стихать, всхлипы стали реже, и Нил обессиленно отключился.

Только спустя несколько часов Нил очнулся от охватившего его полузабытья. Голова гудела, а все мышцы ломило от боли. Измученное, истерзанное горем тело не справлялось, и он ничего не чувствовал сейчас кроме боли. Ему требовалась передышка, чтобы не умереть. Нил плохо соображал, поэтому на автомате принял ледяной душ и решил выпить кофе. Натянув чёрные джинсы и рубашку, он наконец вышел на кухню.

Александр и Микаэль уже облачённые в траур и готовые к выходу, медлили, неосознанно дожидаясь Нила. Тот прошёл мимо них, сделал себе чашку кофе и сел за стол.

– Сбегаешь? – спросил Александр.

Нил молчал.

– Вот, я написал адрес, по которому состоится прощание. Зал будет открыт с часа до восьми. Журналистов не будет, только свои. Аарон всё устроил, – Алекс положил на стол листок с адресом.

Нил молча взял его и прочитал. Бледный Микаэль молча стоял в стороне. Он никогда раньше не был на прощании и похоронах и уж тем более не хоронил близкого человека. Ему было страшно, и он не знал справится ли с этим испытанием, от всего этого его била нервная дрожь. То, что Нил не ехал с ними, сбивало с толку. Он одновременно понимал и не понимал, почему он не едет.

– Если ты не придешь, то сделай, пожалуйста, так, чтобы я знал где ты находишься или хотя бы в какую сторону направляешься.

Нил кивнул.

– Мы на своей. Я ещё не забрал из бюро его машину, хотя они уже сообщили, что она им больше не нужна.

Нил молча махнул рукой. Поколебавшись немного, Алекс всё же пошёл к выходу, пропуская перед собой дрожащего словно листок на ветру Микаэля. Нил посмотрел им вслед и сделал обжигающий глоток кофе.

========== Глава 8 ==========

Микаэль всю дорогу представлял, что они приедут в здание, похожее на склеп из мрамора и стекла. Но когда машина остановилась на парковке у места, скорее напоминающего оранжерею, он был сильно удивлён. Было уже около двух, и на парковке стояло несколько машин с местными номерами, явно арендованных. Это указывало на то, что «лисы» были уже внутри.

Чтобы попасть на парковку, они проехали через пропускной пункт, где Александр предъявил их документы. И без того закрытая территория, наверное, ещё никогда раньше так не охранялась. Даже ничего не понимающий в этих делах Микаэль, заметил одетых с иголочки в чёрные костюмы людей, и их выправка ясно указывала на то, что это была не служба охраны ритуального комплекса.

Снаружи внешнего периметра собралось около сотни журналистов. Кто-то уже отъезжал, поняв, что им ничего здесь не светит, кто-то наоборот только парковался. Пока Александр с Микаэлем медленно проезжали по подъездной дорожке, журналисты бежали следом, пытаясь сделать удачный кадр. Этих минут хватило, чтобы Микаэль запаниковал, и сейчас, оказавшись внутри, он был бесконечно благодарен, что всей этой бесчувственной толпы не будет на прощании. Микаэль просто не представлял, как Нил вчера выдержал все эти взгляды, обращённые на него, все камеры и вопросы. Он молча покосился на отца. Александр, поняв о чём он сейчас подумал, сказал:

– Это их работа. Им платят за сенсацию.

– Ты тоже такой?

– Профессионал не должен поддаваться эмоциям, это отвлекает и не даёт хорошо делать свою работу.

Парень непроизвольно передёрнул плечами.

– Лучше я буду всю жизнь мячик по воротам бросать. Там можно хоть по лбу дать какому-нибудь идиоту.

– Или тебе кто-нибудь даст.

– Это мы ещё посмотрим, – пробурчал Микаэль, стараясь отвлечься от стремительно нарастающей дрожи в коленях.

Александр достал и отдал ему корзину с цветами. Чтобы пройти внутрь комплекса им пришлось ещё раз предъявить свои документы. После чего они вошли во внутренний двор, который ещё больше напоминал оранжерею. Пахло цветами и щебетали птицы. Всё это буйство природы, выращенное и устроенное человеческими руками посередине пыльного города, никак не сочеталось со смертью, с горем, с прощанием навечно. Поэтому, идя за отцом, Микаэль изначально растерялся, но спустя несколько минут был бесконечно благодарен тому, кто всё это придумал. В мраморном склепе он, наверное, задохнулся бы и потерял сознание уже через пять минут.

Перед входом в зал стояла девушка, которая приколола им на пиджаки траурные ленты.

– Если что, я рядом, – прошептал Александр парню на ухо, перед тем как они вошли в зал.

Достаточно просторное помещение, рассчитанное человек на пятьдесят, было устроено по типу церкви. Ряды скамеек тянулись по бокам широкого прохода, который упирался в небольшой помост. Слева было место, куда выставляли тело покойного. Оно было отгорожено от основного зала ширмой, которая выглядела невесомой и очень подвижной и служила, по-видимому, защитой от остальных глаз, позволяя сказать последние слова и проститься с близким человеком, бережно сохраняя интимность и сакральность момента. Справа была выставлена большая фотография Эндрю с чёрной лентой в углу, основание которой утопало в цветах. Приглушённый свет и тихая музыка дополняли траурную атмосферу. За подиумом висел экран, на котором обычно по желанию родственников показывали кадры из жизни усопшего. Стойка с микрофоном, рассчитанная на большое количество людей и ведущего церемонии, была отставлена в сторону за ненадобностью. Большинство сидений были пусты. Люди сидели и стояли ближе к помосту. Александр сразу пошёл по проходу в их сторону, Микаэль шагал следом почти вплотную, смотря в спину отца.

Как только они подошли, раздались тихие возгласы. Микаэль сразу попал в чьи-то объятия. Лишённый материнской ласки в раннем детстве, Микаэль не очень любил и умел обниматься, но сейчас был безумно благодарен за то, что оказался в любящих, заботливых руках «лисов». Он чувствовал, как женские руки ласково гладили его по голове и обнимали. В свою очередь они чередовались с более жёсткими объятиями и успокаивающими мужскими похлопываниями по плечу. Со всех сторон на него посыпались тёплые приветствия и вопросы: «Как ты?». Парень запутался в спрашивавших и в вопросах, и наконец выдохнул, отвечая всем сразу:

– Я в порядке.

Микаэль был сильно смущён таким вниманием к себе, но все его эмоции мгновенно ушли на второй план, когда он увидел Аарона. Одетый во всё чёрное, он был поразительно похож на брата. Микаэль стал бледным как полотно, а руки его затряслись. Казалось, что он медленно сходит с ума, но перед ним стоял их Эндрю, его Эндрю – живой. Парень понимал, что не должен так на него смотреть, но не мог отвести несчастных глаз. Аарон остановился в нескольких шагах от парня, с жалостью и сочувствием смотря на него.

– Прости. Я знаю, как это больно, – тихо сказал Миньярд, – Потерпи, это должно сейчас пройти.

Как только он заговорил, сходство стало не таким удушающе невероятным, и Микаэль наконец смог вздохнуть, но тут же опустил глаза в пол, больше не в силах смотреть на «живого» Эндрю. Заботливые руки Дэн и Рене тут же усадили его между собой, осторожно жалея и утешая.

Александр подошёл и ободряюще похлопал Аарона по плечу, приобнимая. Тот тепло обнял его в ответ.

– Вы без Нила?

– Я не знаю, справится он или нет.

– Вы бросили его одного? – вмешался Бойд.

– Я думаю ему сейчас надо разобраться с собой и попробовать как-то справиться с этой болью, – виновато ответил Александр, – И лишние свидетели ему сейчас точно не нужны.

– Он придёт. Обязательно придёт, чтобы проводить своего Эндрю, – тихо ответила Рене.

– Конечно, придёт, – добавила бледная, молчавшая до этого Эллисон.

– Даже если не придёт – это его полное право. Мы потеряли брата и друга, он потерял всё… – послышался надломленный голос Ники.

Все старались незаметно для остальных смахивать слёзы. Микаэль исподтишка наблюдал за ними, осторожно переводя взгляд с одного на другого. Каждый из них тяжело горевал по Эндрю и был просто раздавлен его смертью. Уставшие, измученные чувством потери и болью, с заплаканными глазами они все поддерживали друг друга незаметными жестами, теплыми прикосновениями и объятиями, следили друг за другом, жалея и утешая. А с обессиленным болезнью и горем Ники всё время кто-то был рядом, не оставляя его одного ни на минуту.

Они все по очереди прощались с Эндрю, говоря ему свои последние слова. Никто никого не торопил и не тревожил. Каждого отошедшего от гроба принимали чьи-то заботливые руки. В центре помоста поставили кресло, в которое кто-то садился и тихо без микрофона говорил про Эндрю. Истории из молодости, как встретились с ним впервые, свободно и по доброму они говорили обо всех его «странностях» и каким «засранцем» он был. Не было никаких пафосных или восторженных речей, которое принято говорить о покойных. В сердце каждого из них Эндрю занимал своё особенное место. И они делились своим горем друг с другом. Не боясь и не стесняясь, они делились своей болью. Они просили прощение у Эндрю и у всех за так и не сказанное или не сделанное или наоборот за сказанные когда-то слова, и бесконечно благодарили за то, что он был в их жизни. Они провожали в последний путь члена своей семьи, любимого и незаменимого для них человека.

Микаэль был ошеломлён всем происходящим, он чувствовал себя частью любящей семьи, сплотившейся вокруг горя. Даже в том, что только спустя пару часов стали подъезжать дети и внуки «старых лисов», чтобы тоже попрощаться с ним, было что-то трогательное. Микаэль не сразу понял, что они просто давали старшим время попрощаться с Эндрю наедине, своим тесным кругом.

В середине прощания появился Кевин Дей. Еле державшийся на ногах, бледный, с трясущимися руками, он произвёл на Микаэля какое-то жалкое впечатление. Конечно, каждый скорбел по-своему, но Микаэль почему-то не мог на него смотреть. Раздавленный гигантским чувством вины Кевин, похоже, за эти два дня сам вынес себе приговор и сам казнил себя. И сейчас он был близок к нервному срыву, неосознанно ища помощи и поддержки. Он почти сразу прошёл к Эндрю и долго не выходил, и когда измученный и без сил показался из-за ширмы, то как и все был встречен утешающими объятиями своей семьи. Они все дарили ему свою поддержку и прощение. То, в чём он сейчас так отчаянно нуждался. Микаэль плохо знал его, но с облегчением выдохнул, увидев его в их объятиях.

Всё, что Микаэль увидел здесь сегодня, всё, что почувствовал, придало ему взволнованному до предела сил, когда пришла его очередь прощаться с Эндрю. Отец молчаливо предложил ему свою помощь, предлагая пойти с ним. Но парень отрицательно мотнул головой. Он больше не боялся, видя в какой любви уходил Эндрю. Но когда впервые увидел его, то не смог сдержать слёз. Только сейчас он понял, чего так боялся Нил. Микаэль всё ещё помнил Эндрю живого, тёплого, родного и было так страшно смотреть сейчас на него мёртвого и холодного. Но это всё равно был он, его Эндрю, которого он так сильно любил и уважал. Дрожа, Микаэль коснулся его кисти, а потом он осторожно гладил его руку, прощаясь и прося прощение, благодаря и обещая, обещая, обещая… прожить свою жизнь так, чтобы ему не было за него стыдно. И когда почувствовал, что уже не может стоять на ногах, он поцеловал Эндрю и плача прошептал:

– Он придёт, слышишь, обязательно придёт, чтобы проводить тебя. Просто немного подожди. Он придёт. Ты же знаешь, как ему больно и невыносимо без тебя…

Время превратилось в странное явление. С одной стороны оно застыло и казалось, что остановилось, но с другой стороны, часы прощания пролетели незаметно и невыносимо быстро. За час до окончания церемонии, когда все уже попрощались с ним, ширму убрали. Обессиленные они сидели небольшими группами, иногда переходя от одной к другой, тихо переговариваясь, слышались всхлипы.

Микаэль сидел без сил, положив голову на плечо отца.

– Он ведь придёт? – еле слышно прошептал он.

– Я не знаю, – также щёпотом ответил Александр.

– Он придёт, – сам себе ответил Микаэль и устало закрыл глаза.

Спустя всего несколько минут дверь в зал открылась и в неё вошёл Нил. Весь в чёрном, бледный, натянутый до предела, казалось, что он не дышал, когда шёл по проходу, держа в руках большой букет белых ирисов. Лицо его не выражало никаких эмоций, а глаза горели каким-то невероятным блеском, как у наркомана, принявшего дозу, как будто все ресурсы его организма были мобилизованы в данную конкретную минуту.

Все повставали со своих мест, глядя на него. Микаэль тоже встал, завороженный этим видом. Он смог, он собрал себя по кускам, перевязал истекающего кровью верёвками, чтобы проводить своего Эндрю. Это так разительно противостояло тому же появлению Кевина. Микаэль слышал всё, что творилось с ним на крыше той ночью, и он представлял, чего ему стоило сейчас «быть» перед Эндрю, перед всеми ними таким, прийти сейчас к нему не сломленным и не бьющимся в истерике, не унижая тем самым всё, что было между ними.

Нил подошёл к Эндрю и замер, не отрывая от него глаз. Только спустя несколько минут он смог наконец выдохнуть, чуть заметно расслабив каменные плечи, и осторожно положил ирисы Эндрю на грудь.

Кто-то из персонала попытался вернуть ширму на место. Нил поднял на него глаза и поняв, что тот хочет сделать, жестом остановил. Все замерли, понимая, что он хочет попрощаться с ним при всех, перед своей семьёй, наказывая себя и извиняясь за свои трусость и слабость. И это было так по «Джостеновски», отдавать своё тело, своё сердце, свою душу, отдавать всего себя на растерзание ради других, ради любимых и родных. Так было всегда, всегда без раздумий и сомнений он был готов вынести всё за каждого из них. «Маниакальная жертва» как всегда его называл Эндрю.

Каждому отчаянно хотелось сейчас обнять его, закрыть собой «такого» с обнажёнными сердцем и душой. Но никто не сдвинулся с места, понимая, что Нил не позволит, что он пришёл сюда уже на что-то решившись. И им оставалось только надеяться, что ему хватит сил на это.

Нил взял руку Эндрю в свою дрожащую ладонь и нежно сжал, медленно провёл пальцами другой руки по его щеке, носу, губам, осторожно погладил по волосам, глядя на него с нежностью и любовью.

– Я так давно не видел тебя. Я так соскучился… Прости, что я так долго, – выдохнул Нил, – А ведь я испугался, Эндрю. Я оказался не таким сильным и смелым, как ты думал, за что ты всегда меня ругал. Ты знаешь, а я ведь почти сбежал, почти уехал на наш с тобой «край света», – Нил быстро смахнул набежавшие слёзы, – Прости меня… прости, но я так боялся увидеть тебя мёртвым, боялся запомнить тебя таким. И я трусливо сбежал… но убегая, я вдруг понял, что у меня столько воспоминаний о тебе. Я помню тебя сердитым, помню радостным и счастливым, помню, как ты смеёшься, как ты грустишь, как сердишься на меня, как ворчишь, как шутишь… помню твоё дыхание, помню стук твоего сердца и цвет твоих глаз, помню, как ты пахнешь, помню каждую морщинку на твоём лице, каждый твой шрам на теле и сердце, – Нил нежно провёл по его щеке, – И этих воспоминаний так много, что мне хватит их до конца моих дней… А ещё, Эндрю… я помню, о чём ты просил меня, уходя. И я понял, что ты ждёшь меня, ждёшь даже сейчас, как ты ждал меня всегда… – Нил быстро стирал слёзы.

В зале стояла гробовая тишина. Плакали все. На это было невыносимо смотреть, но и невозможно было отвести глаз.

– Я не знаю, был ли ты послан мне как награда за мою прошлую жизнь, но ты был для меня всем… всегда только ты…ты один. Ты был моим воздухом, моим небом, моей жизнью… моим миром. Спасибо, что позволил любить и быть любимым, за то, что всегда был на моей стороне, несмотря ни на что, спасибо за то, что позволил мне быть рядом, спасибо, что подарил мне эту жизнь. Спасибо за каждую секунду, проведённую с тобой. И несмотря на то, что я потерял тебя и всё ещё не понимаю, как моё сердце может продолжать биться без тебя, я счастлив, что ты был… был со мной… был у меня…

Нил больше не сдерживал слёз.

– Однажды, ты не отпустил меня, разрешив тогда остаться и подарив мне всё в этом мире… А сейчас я отпускаю тебя… слышишь, мой Эндрю, я отпускаю тебя, как ты и просил, я отпускаю тебя… лети… и хотя бы иногда приходи ко мне во снах… Прости, что не мог сделать этого… Я так сильно люблю тебя… и всё, о чём прошу, дождись меня, обязательно дождись…

Нил прижал пальцы к своим губам, целуя, замер, закрыв глаза, а потом нежно приложил их к губам Эндрю.

– Прости… прости меня, мой Эндрю, но как и ты, последнее, что я хочу помнить – это вкус твоих живых губ на своих губах, – он ещё долго с нежностью, любовью и невыносимой болью смотрел на него, а потом острожно положил его руку, мучительно разорвал взгляд и покачиваясь, спустился с помоста, направляясь к проходу.

Дэн и Эллисон, рыдая, протянули руки, приглашая его в свои объятия. Мэтт шагнул в его сторону. Ники тоже обессиленно протянул в его сторону дрожащую ладонь. Нил отшатнулся и с мольбой глядя на них, отрицательно мотнул головой. Весь его вид кричал о том, что ему сейчас будет физически больно от любого прикосновения.

– Не сейчас, – хрипло простонал он и шатаясь, пошел по проходу к выходу.

Кевин обессиленно опустился на скамью, простонав и обхватив голову руками. Бледный Аарон смотрел в пол, не шевелясь. Рене тоже опустилась на скамью, сжав кулаки до побелевших костяшек, и с силой зажмурила глаза. Дэн и Эллисон рыдали, обнимая измученного Ники. Мэтт сделал несколько шагов в их сторону и громко простонав, с силой ударил по спинке сидений. От этого звука Александр вздрогнул и вышел из ступора, повернул голову на почти белого Микаэля и быстро сказал:

– Вернёшься с ними. Я отвезу его. Они ждут и не отпустят его, до самого дома не отпустят.

Микаэль распахнул на него глаза и молча кивнул, пропуская Александра к выходу. Тот почти бегом пошёл по проходу, ни с кем не прощаясь и не оборачиваясь, чтобы не терять время.

Микаэль почувствовал, что его сейчас вырвет и рванулся в сторону какой-то двери, инстинктивно ища туалет. Едва успев в него забежать, его вывернуло наизнанку. Всё, силы его кончились, а тело перестало слушаться, и он так и остался сидеть на полу, прислонившись спиной к стене и тяжело дыша.

Спустя несколько минут он почувствовал, как чьи-то сильные руки подняли его и поддерживая, куда-то повели, а затем, как ледяные женские ладони умывали его прохладной водой. В ушах парня звенело и первое, что он наконец смог услышать сквозь этот звон были слова Аарона:

– Ведите его на воздух. Я сейчас подойду.

Те же сильные руки снова повели его и куда-то усадили. В лицо парня сразу ударил поток свежего воздуха. Микаэль медленно открыл глаза и увидел перед собой Габриэль Бойд. Она присела перед ним и нежно гладя по щеке, тихо спросила: