Текст книги "Мотылёк над хищной орхидеей (СИ, Слэш)"

Автор книги: neisa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Нет. Кто работал с ним?

– Я, – один из троих охранников, стоявших у двери, вышел вперёд.

Рей шагнул к нему и, коротко замахнувшись, ударил кулаком по лицу, так что тот покачнулся и привалился плечом к стене.

– Рей! – окрикнул его Майкл, но когда тот попытался подойти, Рей жестом приказал ему стоять.

– Он даун, – обиженно произнёс тот, – ещё повезло, что он мне яйца не отку… – охранник взвыл, когда получил ещё один удар с другой стороны.

– Тебе повезло, – подтвердил Рей, – что прежде чем сделать какую-то хрень, Майкл позвонил мне. Иначе я бы тебя зарыл.

Рей оправил костюм.

– Позовёте меня, когда он начнёт приходить в себя.

Он вышел прочь.

Профилактический медицинский центр, расположенный на острове Тодос, был не так уж велик – и рекламы не давал.

Разбросанные по долине пять корпусов, со всех сторон окружённой лавовыми образованиями, поднимавшимися к небесам, имели на поверхности всего три этажа – и ещё на два уходили вглубь.

Этого вполне хватало, потому как здесь никогда не собиралось много людей: изредка наведывался руководящий состав, постоянно проживали несколько нянечек, учителей и врачей, да два десятка доверенных охранников несли караул у двух морских бухт, позволявших причалить кораблям, и по необходимости принимали на себя обязанности «мастеров».

Рей почти всегда останавливался в одном и том же корпусе на одном и том же этаже, окна которого с одной стороны выходили на морской простор – и занял бы эти апартаменты и в этот раз, если бы в них не обосновался уже Майкл.

– Я не думал, что ты доберёшься сюда, – сказал тот, встречая его на вертолётной площадке, но на лице его не было и тени вины, и Рей спорить не стал. В конце концов, они договаривались делить всё поровну. Он занял второй по красоте открывавшегося из окон вида комплекс комнат, и теперь, рывками развязывая галстук, смотрел в окно на несколько белоснежных домов, кружевом огранивших изумруды кипарисов и лип.

Он так толком и не поспал – если не считать два часа дрёмы в рейсовом самолёте, которые больше походили на режим отключения монитора, чем на спящий режим.

Теперь лучше всего было обустроиться, отдохнуть до вечера и, выспавшись, с утра приступить к разбору возникшей в его отсутствие проблемы – но Рей не мог удержаться от того, чтобы сразу же по прилёту выяснить, что произошло. А теперь, когда он увидел Конрада собственными глазами, когда имел возможность сравнить то, что запомнил по их единственной короткой встрече, и то, во что он превратился здесь, уснуть Рей уже попросту не мог.

Он распорядился приготовить ванну и, окончательно раздевшись, погрузился в неё. Вдохнул дурманящий аромат розмарина и, откинув голову назад, несколько секунд просто лежал, не думая ни о чём. Рей знал, что стоит достичь настоящего покоя, как нужные мысли придут к тебе сами собой.

После ванны он почувствовал себя немного лучше. Побрился, протянул руку к одеколону – но, поразмыслив, отказался от него, решив, что терпкий запах может выдать его. Натянул плавки, набросил халат и вышел на балкон.

Какое-то время он стоял, рассматривая открывшийся его взгляду вид, и думал, не заказать ли обед, но принять решения не успел:

– Шеф! – послышалось снизу, из тени пихт.

Рей повернул голову на звук.

– Похоже, приходит в себя.

Рей посмотрел на часы – по его представлениям, у него оставался ещё час.

– Привыкание, может быть, – предположил охранник.

Скрипнув зубами, Рей стремительно скрылся за стеклянной дверью.

Надевать костюм он не стал – достал из шкафа приготовленные горничной обычные классические джинсы, в каких здесь ходили все, и натянул чёрную футболку на грудь.

Он стоял в комнате наблюдения через пять минут.

Конрад в самом деле слабо ворочал головой. Он был побрит, и в сумраке Рею удалось разглядеть его истончившееся, бледное лицо и плотно сжатые тонкие губы на нём.

– Давно он не ел? – спросил Рей.

– Что мне ему, внутривенно вводить? – поинтересовался Майкл.

– Я спросил, сколько дней.

– Два. С тех пор как спит.

Рей кивнул.

– Принесите нам обед. И выйдите все.

Он протянул руку и взялся за маску с модулятором голоса, призванную одновременно скрыть его лицо в случае чего.

Майкл положил ладонь поверх его руки.

– Рей, – предупреждающе сказал он, – только не дури.

Рей поднял на него взгляд.

– Он очень уступчивый мальчик, Майкл. Я не знаю, какого хрена вы натворили за эти шесть недель, но мне он не сделает ничего.

Конрад медленно приходил в себя, но проснуться никак не мог.

Сознание плавало в сизом тумане на грани снов.

Все чувства растворились в этом тошнотворном сумраке, притупилась даже злость.

Он не хотел ничего. Возвращение домой казалось невозможным, находящимся за пределами реальности, а продолжать это бессмысленное существование в темноте, не видя и не осязая ничего, он больше не мог.

«Дверь», – вспомнил Конрад. Следовало ожидать, что так просто он отсюда не уйдёт. Но теперь он, по крайней мере, знал, в какую сторону бежать. Но что делать потом…

Додумать он не успел, потому что послышался набивший оскомину скрип, и Конрад тут же повернул голову на звук.

– Привет, – прозвучало в тишине, как только, протяжно скрипнув второй раз, дверь закрылась за спиной вошедшего.

Голос был другой. Не Мастера – и уж точно не сиделки.

Конрад молчал, и тогда раздался звук шагов.

– Кто ты такой? – спросил Конрад, почувствовав, что новый мучитель остановился совсем близко от него.

– Ты можешь звать меня Мастер. Здесь не нужны другие имена.

Из горла Конрада вырвался горький, захлёбывающийся смех.

Новый Мастер стоял молча и ждал.

– Выпустите меня! – взмолился Конрад без всякой надежды, просто чтобы сказать что-нибудь.

– Это исключено, – новый Мастер зазвенел какими-то приборами, и сердце Конрада забилось быстрей.

«Металл, – понял он. – Не пластиковые стаканы, а металл. Вилкой можно подковырнуть дверь».

– Если ты думаешь, как отсюда сбежать, – произнёс тем временем Мастер, будто мысли прочитал, – то твоя главная проблема – не дверь. Мы не в Европе – и вообще не на земле.

Конрад испустил ещё один глухой смешок.

– Куда вы дели Скалли? – поинтересовался он.

– Я имел в виду, – пришелец звякнул ложечкой, и приятный аромат кофе разнёсся по комнате, – что мы не на материке.

Конрад невольно подумал о том, как давно он не пил кофе и не ел нормальной еды. Теперь этот запах волшебно действовал на него.

– Ты давно не ел? – спросил Мастер, и Конрад вздрогнул от неприятного чувства, что тот видит его насквозь.

Конрад промолчал.

– Нам не нужно, чтобы ты умер с голоду, – продолжил тем временем тот, – но ты основательно всех напугал, поэтому медсестра больше не хочет к тебе заходить.

Конрад испустил новый злой смешок.

– Так ты хочешь есть или нет? – спросил Рей.

Присев на краешек кровати, он разглядывал бледное, наполовину прикрытое резиновой маской лицо. Хотелось коснуться его. Провести рукой по щеке.

Мальчик был таким нежным, что казалось, сдави – и он сомнётся, как цветок.

«Не понимаю, – думал он, – как можно было за полтора месяца так испортить его.»

Он видел плохо скрываемую злость Конрада. Рей не боялся её – но мог с уверенностью сказать, что ничего подобного в мальчике не было зимой.

– Ты хочешь купить меня за бутерброд? – спросил Конрад.

Рей оглянулся на поднос, на котором кроме двух чашек кофе стояла тарелочка с хлебом и две баночки джема. Для убедительности Рей взял одну из них и поводил ею под носом у пленника туда-сюда.

– Клубничный или вишнёвый? – спросил Рей.

– Я думал, там один.

Ноздри Конрада дёрнулись, пытаясь уловить второй аромат.

– Ты не ответил на вопрос, – заметил Рей и принялся намазывать один кусок хлеба.

– Ты тоже, – констатировал Конрад, хотя Рей видел, что ему трудновато говорить, нос то и дело дёргается, пытаясь уловить аппетитный аромат, а голова сама собой поворачивается к еде.

– Всё в жизни имеет свою цену, – сказал Рей и, откусив бутерброд, тщательно прожевал. – Вот ты, к примеру, стоишь несколько миллионов.

– Человека нельзя продать.

– Можно, – Рей даже усмехнулся, – видишь ли, есть ещё один момент. Всё на свете можно продать. Даже верность или любовь. И цена товара изменяется в зависимости от того, как трудно его достать.

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что для тебя субъективно сейчас очень ценен этот чудесный вишнёвый джем. И ты наверняка на многое готов ради него. А моя цена будет не очень высока.

Конрад молчал, но Рей видел, что он ждёт, когда прозвучит эта цена.

Рей отложил бутерброд. Поднёс руку к лицу юноши и скользнул кончиками пальцев по его щеке. Проследил линию губ.

Ноздри Конрада уловили тонкий аромат розмарина и ощутили странную мягкость руки. Она не была полной и одутловатой, как у «сестры», но гладкой и бархатистой, так что Конраду захотелось испытать это странное ощущение ещё раз.

– Поцелуй мою ладонь, – предложил Рей. – В этом нет ничего унизительного, это очень легко.

Конрад стиснул зубы. Это в самом деле было легко. Он даже сказал бы, что сам этого хотел. Поймать неуловимое движение, когда пальцы на мгновение коснулись его губ. Он боялся, что если откроет рот, то услышит, как его собственный голос произнесёт: «Да» – и потому ему нужно было время, чтобы совладать с собой.

Мастер не торопил. В голове у Конрада немного прояснилось, и он кивнул.

– Хорошо, – сказал он, – только дай сделать глоток.

Рей согласился легко. Рука его отодвинулась, а Конрад тем временем повёл кистями, пытаясь выскользнуть из эластичных пут. Он уже достаточно знал логику их воздействия, чтобы не рваться напролом, и, к его собственному удивлению, руки выскользнули достаточно легко.

Пока мастер брал чашку кофе с подноса, Конрад быстро согнулся, высвобождая ноги одной рукой, другой сорвал с себя повязку и бросился на визитёра.

Шокер висел у того на поясе, и первым делом Конрад рванул его на себя.

Как только тот оказался в руках Конрада, руки противника перехватили его запястья, и завязалась борьба.

Она длилась до тех пор, пока шокер не вылетел из их сцепленных пальцев и не улетел далеко в угол.

Но в следующее мгновение Мастер совершил какой-то хитрый разворот, и Конрад оказался на полу, всем его весом прижатый к кафелю.

Конрад тяжело дышал. Он чувствовал, как в поясницу ему упирается твёрдый горячий бугор. Мастер сидел на нём верхом.

Отвращения не было. Даже усталость ушла. Конрад почти хотел, чтобы этот человек прижался к нему сильней.

Но Мастер замер на какое-то время, сцепив его руки за спиной и удерживая Конрада так. Потом наклонился и в самое его ухо прошептал.

– Ты опрокинул поднос.

Конрад закрыл глаза. В голосе мужчины не было грубости, но Конраду всё равно хотелось подчиниться ему, он разом обволакивал и подавлял.

– И нам с тобой нужно уяснить несколько правил, Конрад. Если тебе не удосужились объяснить их до меня.

Конрад молчал. И без того ослабленный лекарствами, от близости этого человека он стал совсем плохо соображать.

– Не в моих интересах причинять тебе вред. Я не хотел бы, чтобы ты пострадал. Но ты перестанешь вообще меня интересовать, если будешь вести себя как сейчас. И тогда мне станет всё равно: жив ты или нет.

Конрад стиснул зубы, ярость поднялась в нём солёной волной – и осела, заглушённая болью, когда Мастер сильнее вывернул его руку. Он сместился вбок и теперь лишь коленом прижимал Конрада к полу.

– Всё имеет свою цену, – повторил Мастер, – еда, вода и питьё. Всё хорошее и всё плохое на земле. И если ты нарушаешь правила, не слушаешься меня и перечишь мне – за это тоже будет назначена цена.

Рука Мастера легла Конраду на поясницу, всё такая же мягкая и теплая, так что когда она двинулась вниз, тело само подалось за ней.

Рука спустилась к ягодицам и, огладив их, несильно сжала одну.

– Для начала цена будет невелика, потому что я ещё не слишком зол. Но всё зависит от тебя.

Прежде чем Конрад успел понять, о чём идёт речь, Мастер отвесил ему увесистый шлепок.

Раздалось тихое «Ой».

Рей облизнулся. Гладкое обнажённое тело в его руках вызывало желание прикоснуться, и не имело значения – доставить удовольствие или причинить боль.

Он отвесил ещё один шлепок, и ещё, мысленно считая до десяти.

Потом снова огладил белые круглые ягодицы ладонью.

Конрад в его руках обмяк.

– Итак, – Рей снова уселся на него верхом, – наш обед придётся отложить. Но ты можешь заплатить вперёд.

Он скользнул рукой по спине Конрада, пробуждая во всём теле дрожь. Белое мягкое плечо дёрнулось, то ли навстречу, то ли прочь от него, и Рей остановил руку у самого лица Конрада.

– Всего лишь один поцелуй, Кони. Да или нет?

Вопрос был риторическим – но Конрад уже и сам не мог представить, как скажет «нет». Он дурел от ощущений, которых никогда не испытывал до сих пор, и даже лёгкая боль не могла их заглушить.

Он потянулся губами к руке и поцеловал. На мгновение задержался так и вдохнул запах розмарина, пропитавший кожу насквозь.

– Вот и хорошо, – Рей соскользнул с него и потянул вверх, заставляя встать на ноги, а затем снова опуститься на кровать. – Мне придётся снова тебя привязать, – сказал он, заводя руки Конрада за голову, и тот сам не знал, почему не пытается сопротивляться ему. Только следил, как в темноте стройное, сильное тело наклоняется над ним. Этот Мастер был тоньше, чем тот, другой. И движения его напоминали движения чёрной пантеры, едва видимой в ночи, – но ты сам в этом виноват, – продолжил тот, – я надеялся, что уже сегодня смогу позволить тебе ходить.

Слова звонким эхом отдались в голове, а Мастер уже отодвинулся от него. Привязывать ноги он не стал.

– Я позову сиделку, – сказал он, – веди себя хорошо. Иначе ей опять придётся вколоть тебе что-нибудь для сна.

Мастер снова натянул повязку Конраду на лицо, встал и направился к двери.

    Комментарий к Глава 10. Цены

    Не успела ответить на отзывы, прошу прощения) но всё прочла) спасибо)

========== Глава 11. Наблюдения ==========

– В половине шестого дайте ему афродизиак, – распорядился Рей, выходя из комнаты, в которой по-прежнему содержали Конрада, и на ходу снимая маску, отдалённо походившую на противогаз. – А пока поставьте ему какой-нибудь фильм из серии BBC… По истории Шотландии, например. Еду без меня не давать. И позаботьтесь о том, чтобы перед моим приходом он хорошо поспал.

Набор распоряжений был обычным – в основном. Единственным отличием от стандартного режима стал возбуждающий препарат. С тех пор как Рей прилетел на Тодос, прошло две недели, и за это время лекарство Конраду должны были дать в первый раз.

Прогнозы Рея сбывались чуть более, чем целиком. Стоило снять мальчишку с препаратов и перестать его пугать, как дело пошло влёт.

Рей не был настолько романтичен, чтобы предполагать, что дело здесь только в нём – если бы Рендал, работавший с Конрадом первые шесть недель, не сделал свою часть настолько плохо, вряд ли Рею удалось бы сейчас расположить к себе мальчика так легко.

Конрад ни разу, после той первой постановочной драки, не пытался сопротивляться ему. Иногда он пытался язвить, но Рей не принимал это всерьёз.

Он по-новому открывал для себя то, что с мальчишкой интересно говорить. Это было странное притяжение, которому Рей не хотел поддаваться целиком, но отрицать которого не мог.

То и дело Рей ловил себя на мысли, что хотел бы увидеть его лицо.

Странное дело – скрой от человека всё тело, оставив только лицо, и притягательным станет всё, кроме него.

Но с Конрадом всё выходило наоборот. Тело его было открыто Рею в любой час и день. Рей в самом деле разглядывал его с удовольствием, потому что мальчишка хоть и исхудал за последнее время, был неимоверно хорош – гибкий и тонкий, как змея, он притягивал к себе взгляд и заставлял себя желать, не делая для этого ничего.

Но главной тайной оставалось лицо. Рей видел множество фотографий – но всё это было не то. Он хотел снять повязку и заглянуть Конраду в глаза. Странный зуд, начавшийся ещё в Швейцарии, никак не хотел утихать.

Рей миновал аллею, ведущую от первого корпуса к его домику, и, поднявшись на лифте на второй этаж, приложил карточку к считывающему устройству.

Дверь со щелчком приоткрылась, позволяя ему войти.

Рей шагнул в прихожую, на ходу стягивая с себя футболку – он терпеть не мог надевать одну и ту же ношеную вещь на два мероприятия подряд.

Уже в комнате, бросив её в проём ванной комнаты, он повернул голову, заметив, что в его любимом кресле у окна кто-то сидит.

– Майкл, – констатировал он.

Майкл приподнял бокал мартини, до того стоявший на столе, и отсалютовал ему.

– Я хотел отдохнуть, – без тени эмоции сказал Рей. Майкл, в общем-то, вряд ли мог в этом помешать, но всё-таки встреча эта не входила в его план.

– Можно с тобой?

Рей звонко рассмеялся.

 – Мой отдых будет скучен для тебя. Я просто хотел устроить себе что-то вроде спа. Знаешь, ресурсы нашего центра пропадают зазря.

Майкл хмыкнул.

– Не только они.

Рей повернулся к нему всем корпусом и приподнял бровь.

– Ты о чём?

– Ты отказал благотворительному фонду в Испании.

Он провёл рукой над столом, и теперь только Рей заметил там распечатанное письмо.

Он повёл плечом, не собираясь ничего ни подтверждать, ни отрицать.

– Ну и что? Во-первых, их полно, во-вторых, у нас своя схема отмывать «доход».

Майкл повёл подбородком и встал. Неторопливо приблизился к нему и встал напротив.

– Видишь ли… Они собирают средства на центр защиты подростков, попавших в трудные обстоятельства.

Рей нахмурился.

– И что? – спросил он, хотя подозрения относительно того, что Майкл имеет в виду, уже начали формироваться у него в голове.

– Там много… детей. Мы могли бы кому-то из них подобрать семью.

Рей нахмурился.

– Майкл, – тихо, но твёрдо сказал он, – ты знаешь, что я не буду продавать детей. И знаешь, что меня вполне устраивают те масштабы бизнеса, что у нас есть.

– Да брось! – Майкл отступил назад, но уверенности в себе не растерял. – Это лучше, чем разбивать семьи, разве нет?

– Может быть, – ответил Рей, не отводя от него взгляда, – но есть грань. И когда ты переступаешь её – тебя тянет сделать ещё один шаг вперёд.

– И что? – Майкл фыркнул, – я же не предлагаю их на органы продавать.

– Сейчас – нет.

Рей всё так же спокойно смотрел на него, хотя внутри у него клокотала непрошенная злость.

– Взрослые сами отвечают за себя. Дети – нет, Майкл. Потому что взрослые попадают в неприятности по своей вине. Они хотят денег, славы – или просто слишком глупы. Но дети не виноваты в том, что оказались по уши в дерьме, – примирительно сказал он, – тебе мало того, что мы имеем сейчас?

– Жизнь – вечное стремление вперёд, разве нет?

– Да. Но не в той сфере, о которой мы говорим сейчас. Это всегда был способ получить деньги для остального – но не цель.

Рей фыркнул.

– Тебе же на них плевать. Скажешь, нет?

– Наверное. А почему я должен о них переживать?

– Например потому, что без твоих денег они подохнут, пытаясь добыть еду. А мы можем дать им шанс. Ну, и забрать себе часть. Это как… разводить коров.

Рей стиснул зубы, чтобы сдержать подступившую к горлу ярость.

– Знаешь, Майкл, – сказал он всё так же негромко, – мне нужно поспать и поесть. Я сейчас слишком зол, чтобы говорить с тобой.

– Что произошло? – Майкл вопросительно приподнял брови, но всё же отступил ещё чуть-чуть, видимо, предчувствуя, что может без повода получить.

– Всё в порядке, просто устал, – Рей нашарил глазами бутылку с мартини, стоявшую на столе, подошёл, отвинтил крышку и глотнул из горлышка. Терпкая сладость прошлась по нёбу и ничуть не успокоила его.

– С шотландцем всё проходит хорошо? – допивая свой напиток и опуская стакан на стол, спросил Майкл – будто бы невзначай.

– Да. Всё так, как и должно быть.

– Хотел уточнить, – Майкл осторожно покосился на Рея. Он понимал, что сейчас не лучшее время об этом говорить, но удержаться не мог, – ты же помнишь, что Кагерт хочет девственника, так?

Рей метнул в него быстрый и злой взгляд.

– Да. Можешь не напоминать.

– Хорошо. Это всё, что я хотел сказать.

Майкл развернулся и направился к двери.

Конрад просыпался медленно, но чувствовал себя гораздо более выспавшимся, чем после долгих периодов препаратного сна, к которым так и не смог привыкнуть здесь.

Всё тело казалось наполненным необычной энергией, едва ли не хлеставшей через край.

Он потянулся. Новый мастер сдержал своё слово – если его и привязывали к кровати, то только на время «уроков». Большую же часть времени Конрад теперь имел возможность ходить по комнате, которая, впрочем, тоже давно уже стала ему надоедать. Наибольшей проблемой стали теперь поиски того, чем можно было себя занять. Большую часть времени он по-прежнему проводил в темноте, хотя после ухода Мастера на мониторе, который висел напротив кровати на стене, теперь ему ставили документальные фильмы – по большей части об истории и искусстве, но зачастую содержавшие то, что он давно уже знал. И всё же безделье настолько сводило его с ума, что Конрад согласился бы сейчас смотреть что угодно – лишь бы видеть что-то кроме тёмно-серых, обшитых металлом стен.

Иногда вместо фильмов на экране появлялись показы мод или передачи о красоте.

Здесь всё обстояло ровно наоборот: из того, что отображалось на экране, Конрад не знал ничего. Зато и интереса к подобным темам не имел.

Однако и это он смотрел, вынужденно запоминая всё, что произносил диктор для него.

Потом фильмы заканчивались, и на экране появлялись море или ночной пейзаж, а комнату наполнял мерный шум дождя, под который Конрад и засыпал.

Просыпаясь, он знал, что до прихода нового Мастера осталось совсем чуть-чуть. А порой тот уже находился в комнате – но тогда Конрад догадывался об этом по тому, что руки его были привязаны к кровати над головой, а на лице оказывалась надета маска.

Ноги Мастер не фиксировал никогда.

Конрад сводил колени и зажимался, когда тот пытался прикасаться к нему, даже несмотря на то, что эти прикосновения никогда не внушали отвращения – но Мастер лишь негромко смеялся и разводил его колени в стороны, если это было нужно ему.

Ничего серьёзного он не делал до сих пор и ни к чему не принуждал. Просто приходил, гладил по бокам, как будто ласкал, и говорил.

Он не пытался угрожать. Голос его всегда был ровным, и от этой мерной монотонности Конрад начинал понемногу привыкать к мысли о том, что его ждёт.

Ему всё ещё было жалко себя, но страх уже прошёл. И он начинал ловить себя на мысли, что ему любопытно: чего Мастер ждёт?

Этот Мастер ничуть не походил на того, который раньше приходил к нему.

Обдумывая ситуацию, пытаясь представить её со стороны, Конрад не мог понять, почему. Конрад догадывался, что все поблажки, которые он успел получить, больше были связаны с тем, что он перестал противиться – но было что-то ещё.

Он как будто шестым чувством ощущал, когда этот Мастер приближался к нему. По телу мгновенно пробегал огонь. Казалось, стоит тому дотронуться до него – и это прикосновение обожжёт.

Но вот пальцы Мастера ложились на его живот – и ничего не происходило. Только бодрящий жар заполнял пах, и Конраду всё сильнее хотелось, чтобы Мастер погладил его «там» – но тот не делал этого никогда.

Конрад протянул руку, скользнув по собственному пупку, как это делал Мастер, когда ласкал его, и поймал в ладонь свой член. Стиснул и едва не застонал – тот давно уже был напряжён, что бы ни сказывалось на нём: давнее отсутствие разрядки или воспоминания о ласках Мастера.

Конрад осторожно провёл ладонью по стволу – возбуждение, наполнившее его, казалось таким сильным, что он боялся кончить в один миг.

Подобрав такой ритм, чтобы растянуть удовольствие хотя бы чуть-чуть, Конрад принялся медленно двигать рукой вниз-вверх, то стягивая с головки крайнюю плоть, то снова прикрывая её.

Он прикрыл глаза и как наяву почувствовал присутствие Мастера рядом с собой, ощутил как тот нависает над ним, заслоняя тусклый свет.

Рука Мастера в его мыслях скользнула по животу Конрада и очертила лобок.

Конрад испустил протяжный вздох и прогнулся в пояснице, подаваясь бёдрами навстречу собственной руке.

Наслаждение с каждым движением становилось всё сильней, пока Конрад не понял, что больше не может его терпеть.

С шумным выдохом он испустил струю семени в собственную ладонь.

В висках шумела кровь, и только теперь он задумался о том, что руку даже негде сполоснуть.

Размеренные негромкие хлопки прервали его мысль.

Конрад резко распахнул глаза – но в комнате не было никого.

– Браво, – голос Мастера, искажённый динамиками, казался механическим и неживым, но всё равно будоражил кровь, – ты удивительно красив.

Конрад опустил глаза, оглядывая себя с головы до ног, и судорожно отдёрнул ладонь, всё ещё сжимавшую член. Потом мгновенно снова прикрыл его рукой – и наконец взревел в ярости, поняв, что ему уже нечего скрывать.

– Ты! – соскочив с кровати, он ринулся к двери и со всей яростью замолотил в неё.

Ответом ему стал лишь негромкий смех, который Конрад слышал уже не в первый раз. Этим смехом Мастер реагировал на любую попытку противиться с его стороны. Как будто и помыслить не мог, что Конрад может сопротивляться ему всерьёз.

И был прав.

Конрад осел по стене и ударил по полу кулаком.

Он в самом деле не мог поделать ничего.

– Зачем ты так? – тихо спросил он.

– Ты никогда не сделал бы этого при мне, – тихо ответил голос из темноты.

– Конечно нет, – подтвердил Конрад зло и умолк. – Ты там один? – после долгой паузы спросил он.

– Да, я один.

– Ты всегда наблюдаешь за мной?

Голос, казалось, медлил с ответом.

– Нет, – наконец сказал Мастер, – только сейчас. Время нашего урока подошло.

Конрад закрыл глаза. Каждое новое действие лишь более убеждало его в том, что он полный идиот.

– Конрад, ты хочешь есть? – спросил Мастер через несколько десятков секунд, когда дыхание Конрада немного выровнялось, и он чуточку справился с собой. – Если да – вернись на кровать и надень маску.

– Нет! – Конрада снова наполнила злость. – Я ничего не хочу! Оставьте меня в покое, и всё!

Он снова ударил по полу, теперь уже двумя руками.

– Хорошо.

Голос согласился слишком легко, и от удивления Конрад распахнул глаза и вслушался в тишину.

– Эй! – позвал он. Помедлил и продолжил: – Ты здесь?

Конрад ждал и ждал, но ответа так и не получил. Со всех сторон его окружала темнота – и больше ничего.

========== Глава 12. Притяжение ==========

Честер Торренс просидел в приёмной шефа отдела по борьбе с трафиком и торговлей людьми Интерпола порядка двух часов, прежде чем тот, сам же и вызвавший его на ковёр, соизволил пустить лейтенанта в кабинет.

За это время Честер Торренс успел обдумать все события последних недель и все свои косяки, вплоть до одного.

Взяток он не брал, с преступниками договариваться не любил – хотя и делал это, если иначе добраться до главного подозреваемого не мог.

Он работал в этом отделе восемь лет – с тех пор как был переведён сюда из местного департамента полиции Швейцарии, и шесть лет из этих восьми дамокловым мечом висело над ним дело о трафике живого товара в Азию и Америку, который, как сильно подозревал Торренс, на европейском участке контролировал сын шотландского миллионера Костера Мерсера Рей Мерсер.

Младший сын не ладил с отцом и ничего, кроме скромного содержания, которого едва ли хватило бы, чтобы вести студенческую жизнь в Кембридже, никогда не получал.

Единственным прибыльным подарком Костера младшему сыну стал отель в Эмиратах, на котором тот должен был учиться вести дела. Всё остальное, насколько представлял себе Торренс отношения в этой семье, уже сейчас фактически получил Брюс Мерсер – старший его сын.

Не имея практически ничего, Реймонд Мерсер за прошедшие без малого десять лет сколотил небольшую, но крепкую межнациональную империю по торговле недвижимостью – и это был лишь самый крупный его проект. В остальном он по большей части занимался ерундой: создал центр профилактической медицины в Греции, модельное агентство во Франции, какое-то время занимался фотографией и содержал яхт-клуб.

Ни одно из его дел не приносило столько денег, столько он тратил в год. Даже прибыль от продажи недвижимости по большей части тут же уходила в оборот.

Однако Рей Мерсер имел яхту, три особняка, две квартиры и пять машин. Небольшой штат прислуги и такое количество охраны, какой хватило бы, чтобы совершить переворот в маленькой Латиноамериканской стране.

Хотя недавняя проверка показала, что декларации со внутренними документами сошлись, в чистоплотность этого бизнеса Торренс не верил ни на грош. А в сочетании с количеством бесследно пропадавших кругом Мерсера-младшего людей создавало один большой вопрос.

Доказательств причастности к исчезновениям или связей с другими дилерами Торренс, тем не менее, до сих пор не нашёл. Мало того, люди Мерсера всегда предоставляли то разорванные контракты со стороны моделей, то просто выдержки из приказов о разрыве договоров вследствие сорванных по непонятным причинам съемок опять же самими моделями. Точно такие же прерванные договора, однако, нашлись и с теми, кто никуда не пропадал, что вполне соответствовало поведению большинства моделей – приглашения так и сыпались красивым и ухоженным мальчикам и девочкам, мало кто из них вспоминал о дисциплине в агентстве. Популярность и красивая жизнь кружили голову.

Когда дверь кабинета открылась, и оттуда послышался раздражённый голос полковника Эшвила:

– Торренс! Ко мне! – он как раз обдумывал, может ли этот вызов иметь отношение к самому крупному и самому провальному его делу.

Поднявшись с кресла, Торренс вошёл в кабинет и занял место для посетителей. Полковник Эшвил остался сидеть по другую сторону массивного директорского стола от него. Он делал вид, что полностью погружён в бумаги, но от Торренса не укрылось, что тот то и дело поглядывает на него.

– Начать с главного или издалека? – наконец поинтересовался шеф.

Вопрос, очевидно, был риторическим, потому что не успел лейтенант дать на него ответ, как лежавший сверху листок полетел к нему.

– Это что?! – с холодной яростью спросил, приподнимаясь над столом, шеф.

Торренс едва успел поймать листок и поднес его к глазам.

– Это результат проверки жалобы… – он замешкался, вчитываясь в собственную фамилию, и замолк, – сэр, – растерянно закончил он.

– Какой догадливый, – ядовито заметил полковник, – хорошо, что отдел внутренних расследований прислал копию мне, прежде чем огласить результаты предварительного расследования. Я просто хочу спросить, – шеф наконец поднялся и, обойдя стол, приблизился к нему, – кто сказал тебе, что ты можешь устраивать погром в офисе одной из крупнейших в Европе корпораций по торговле землёй?

Торренс молчал, понимая, что и на этот вопрос нет смысла отвечать.

– Шесть грёбаных лет, Торренс, ты делаешь мне мозг. Ты строишь из себя детектива из американских боевиков – вот только результата я не вижу, как бы ни смотрел.