Текст книги "Мотылёк над хищной орхидеей (СИ, Слэш)"

Автор книги: neisa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Осушив порцию залпом, он оставил стакан на столе и всё-таки направился в душ.

Горячая вода приятно оглаживала тело и бодрила, но иногда заливала глаза.

Не открывая их, Рей протянул руку туда, где обычно стоял скраб с ароматами розмарина и мяты, и, выдавив на ладонь, принялся себя растирать.

Эта процедура была одной из тех, какие он не позволял себе пропускать никогда. Задержки в офисе и поздние вечеринки всегда плохо сказывались на лице, тело лишалось сил, а кожа становилась дряблой – и всего этого Рей не собирался наблюдать на себе.

Все также обнаженный подошел к зеркалу, аккуратно нанес пену для бритья и тщательно побрился.

Закончив, он в последний раз окатил себя горячей водой, обтёршись мягким махровым полотенцем, бросил его на пол, и, наступив на получившийся комок, прошёл в холл.

Потянулся, глядя на своё отражение в зеркале на дверце шкафа, и взъерошил волосы рукой. Взяв в руки фен, несколькими привычными движениями привёл их в нужную форму – мысли Рея были уже далеко.

Уныние так и не покинуло его, даже после того, как он заложил, наконец, мёртвую петлю, которая не получалась у него уже давно.

«Я схожу с ума», – констатировал он. Вернулся в спальню и, достав из шкафа вешалку со свежим костюмом, принялся надевать на себя.

Мальчики, с которыми приходилось работать Рею и Майклу, были очень разного «качества», если можно так сказать.

К примеру, близнецы сами пришли в агентство и всё время, пока находились там, пытались привязать одного из его владельцев к себе. У парней был потенциал – причём не только как у шлюх. У них хорошо работали мозги, и они отлично умели врать, где нужно поддавая жару, а где надо – переходя на лесть.

Кроме того, сам факт их сходства многих интриговал.

Парни работали слаженно, с полуслова понимая друг друга, и снимать их было одно удовольствие – но Рей отчётливо видел, что модельная слава им абсолютно не нужна. Мальчики пришли в бизнес, чтобы найти себе богатого дружка, можно даже одного на двоих. И, в конце концов, они его нашли – так что каждый получил своё.

Само собой разумеется, что Юрген и Мика не были анальными девственниками, и их даже не пришлось обучать искусству любви – все навыки они принесли с собой.

С другой стороны, многие покупатели – в особенности те, что обитали на Ближнем Востоке, предпочитали неопробованный товар. И в то же время тратить время и нервы на объездку молодых жеребцов нравилось далеко не всем.

Конрада собирались продавать не на Восток.

Один старый знакомый Майкла и член яхт-клуба, который содержал Рей, хотел мальчика кельтской наружности, с тонкой светлой кожей и волосами в рыжину. «Как Питер Пен», – говорил он. Девственность в обоих смыслах была одним из непременных условий – а такой товар везде и во все времена достать было нелегко. Уже в восемнадцать лет любой мальчишка пробовал хоть как-то – и далеко не раз, а детьми Рей не торговал.

Времени на исполнение давался почти год – довольно щедрый вариант, но заказчик, очевидно, хорошо понимал, какую задачу ставит перед ними.

В первые месяцы они с Майклом подобрали несколько кандидатур – сразу стало ясно, что из агентства не подходит никто. Но и из тех, кого ещё нужно было дрессировать, заказчику не понравился никто.

Пришлось идти на второй круг. Уже стояла зима, то есть оставалось около восьми месяцев – а мальчика ещё нужно было обучать. Причём список требований яхтсмена существенно сужал выбор методов – мальчик должен был остаться чист и свеж, наивен и девственен во всех местах. И тем не менее должен был «всем сердцем» полюбить мужскую любовь.

Была составлена новая подборка, в которую вошёл и Конрад – и на сей раз именно он подошёл.

Из оставшихся троих в разработку взяли ещё двух, на случай, если что-то пойдёт не так – но Рей уже не следил за их судьбой.

Конрад поглотил его внимание целиком.

Он не замечал этого до сих пор, пока не оказался его лишён.

Рей злился, и злость с каждым днём становилась сильней. Он не знал – на себя ли, на Майкла или на кого-то ещё, но пока под руку попадался по большей части секретарь – и потому злость срывалась на нём.

– Мистер Энскилл, вы вообще читаете то, что приносите мне?

– Да, сэр.

– Значит, вы просто идиот?

– Да, сэр, то есть нет…

Рей швырнул стопку бумаг референту в лицо.

– Вычитать, отсеять всю эту дребедень с предложением вступить в благотворительный клуб и потом уже подавать мне.

Слёзы навернулись мальчишке на глаза, Рей подозревал, что тот давно и безнадёжно влюблён – но от того его собственная злость становилась только сильней.

Он не хотел видеть никого, хотел запереться в кабинете, взять в руки планшет и, как делал это ещё месяц назад, написать: «Привет».

Оставшись в одиночестве, он в самом деле будто бы невзначай заглянул в фейсбук и тут же вздрогнул – с незнакомого аккаунта пришло письмо, но, едва бросив на аватарку быстрый взгляд, Рей понял, что видел этого парня где-то… У Конрада во френдлисте. Открыв сообщение, он понял, что такое, очевидно, рассылалось всем.

«Добрый день. Мой друг, Конрад Кейр, находился у вас в друзьях. Он пропал. Я очень беспокоюсь за него. Пожалуйста, если вы знаете, куда он уехал – напишите мне». Дальше следовал e-mail.

Рей мгновенно вышел из переписки, будто ошпаренный кипятком. Первым желанием было удалить аккаунт, чтобы полностью отрезать след, но он тут же заставил себя успокоиться: тот, кто писал, явно даже переписку их не нашёл. А любое движение сейчас только привлекло бы внимание этого «спасателя» к нему.

Рей глубоко вдохнул и закурил. Побарабанил пальцами по столу. Мысль позвонить Майклу и настучать тому по башке он тоже отмёл: Майкл, в конце концов, был не при чём. Прокололся он сам. А тот мог задёргаться и сделать какую-нибудь хрень – избавиться от мальчика, например.

«Всё хорошо», – сказал Рей себе. Он снова зашёл на фейсбук и в нескольких словах выразил своё сочувствие. «Надеюсь, вам удастся его найти, буду рад, если будете держать в курсе событий», – подвёл он итог и теперь уже отложил планшет совсем.

Закончив работать около трёх часов, он, как и планировал, отправился в агентство – выбрать парочку парней, с которыми можно было провести день.

«Нужно провести пробы», – так он это называл.

К вечеру он уже сидел в клубе и потягивал лёгкий коктейль, и два красивых тела прижимали его с обоих боков.

Рей, тем не менее, никак не мог отделаться от чувства, что что-то идёт не так. И от того прикладывался к губам то одного, то другого в два раза чаще, чем делал бы это в любой другой день.

Конраду начинало казаться, что он сходит с ума.

В обступившей со всех сторон темноте ему чудилось, что он чувствует, как растут его собственные волосы и щетина на щеках.

Хуже всего была невозможность коснуться чего бы то ни было рукой. Осязание, через которое он привык познавать мир, сейчас было недоступно для него так же, как и зрение.

Конрад пытался отвлечься, думая о колледже, о Лоуренсе и о сестре. О том, как вернётся домой – но вместо этого в голове крутились лишь мысли о том, какой он идиот. О том, что никто не вспомнит его и никто не ищет его – как и сказал Мастер, когда он только попал сюда.

Если бы его искали – то давно бы уже нашли. Следовало это признать.

От этих размышлений Конраду захотелось плакать – уже в который раз за прошедшие дни.

Он по-прежнему не знал, сколько времени прошло.

Мастер больше не освобождал его. Приходил он теперь по большей части для того, чтобы пошевелить рукой у Конрада между ног – и от этого Конрад чувствовал себя бревном, резиновой куклой, у которой из всех возможных желаний и чувств осталась лишь функция «секс».

Как и прежде, иногда Мастеру удавалось его завести, но отвращение, которое Конрад испытывал к себе и к его рукам, мгновенно убивало малейшие следы возбуждения.

– Тебе будет тяжело, если ты не примешь себя таким, какой ты есть, – говорил Мастер.

Конрад решил не вступать с ним в диалог. Ему хватило опыта с Охотником, и теперь он понимал, что мужчина просто пытается вывести его на откровенность, которая затем помогла бы ему Конрада дрессировать.

Через какое-то время Мастер решил, видимо, зайти с другой стороны.

В очередной раз остановившись у койки, на которой лежал Конрад, он произнёс:

– Я освобожу тебя. Если попробуешь выкинуть какой-то трюк, получишь разряд.

Конрад кивнул, не особо задумываясь о том, разглядит ли Мастер его жест.

Эластичные ленты сначала оказались сняты с его ног, а затем и с рук.

Конрад попытался сесть – но тело почти не слушалось его.

– Если всё сделаешь хорошо, – сказал Мастер, пока Конрад судорожно пытался растереть непослушные руки – не столько онемевшие, сколько одеревеневшие от долгой неподвижности, – я не стану привязывать тебя, когда уйду.

Конрад вскинулся. Перспектива понять наконец, где он, немного расширить границы своего мира, сводившегося теперь к одной только койке, придала ему сил.

– Что я должен делать? – внезапно охрипшим голосом спросил он.

– На колени, – прозвучал приказ.

Конрад колебался, но недолго. Дни – или недели – проведённые без движения в темноте – что-то изменили в нём. Всё происходящее казалось сном, и он уже не чувствовал себя собой – студентом Эдинбургского Университета, которому нужно готовиться к семинару по античной драме, подрабатывать, чтобы накопить немного на каникулы, выбирать какие-то билеты и вообще что-либо думать, чтобы устроить свою жизнь.

Античная драма разворачивалась вокруг него во всей красе. Любые естественные потребности справлялись за него – но и мысли его явно не интересовали никого. Он стремительно тупел. Стеснение полностью оставило его.

Нащупав край кровати, Конрад осторожно опустился на колени. Гладкий кафель холодил кожу – теперь когда Конрад мог коснуться его руками, он был уверен, что это именно он.

– Держи руки за спиной, – прозвучал второй приказ.

Конрад послушно убрал руки за спину.

Затем послышалось короткое «вжик», и в губы его ткнулась горячая, пахнущая потом плоть.

Конрад дёрнулся, его едва не вырвало, но рука Мастера тут же схватила его за подбородок и удержала в прежнем положении.

– Соси.

– Я никогда…

– Я знаю. Всё бывает в первый раз.

Ком подступил к горлу Конрада. Он не мог заставить себя – даже обещание освобождения от пут не могло помочь.

– Я не могу, – выдавил он.

Вместо того, чтобы отвечать, Мастер поднёс шокер к его плечу и дал короткий разряд.

– Ты сделаешь это – сейчас или потом. Вопрос только в том, сколько боли перед этим ты перенесёшь.

– Я не смогу.

– Если ты не сможешь сделать этого сам – значит, ты не годишься для той работы, которую мы приготовили для тебя.

– Вы отпустите меня? – Конрад и сам понимал, как наивен этот вопрос, но на всякий случай задал его. – Или убьёте, чтобы я никому о вас не рассказал?

– Ни то и ни то. Тебя отправят в бордель в Дубай. Там твоя добрая воля ни к чему. Ты всё равно будешь сосать и подставлять зад. В крайнем случае – без зубов.

Конрад подавился комом, подступившим к горлу, но всё же приоткрыл рот и попытался обсосать комок плоти, который висел около его губ.

Член Мастера ещё не встал – мягкий, как коровье вымя, прикоснувшись к языку, он вызвал у Конрада новый приступ тошноты.

Конрад попытался подавить его и чуть отстранился, чтобы сглотнуть рвоту. Рука Мастера тут же за волосы попыталась притянуть его к себе.

– Не ломайся, мальчик. Все твои друзья всегда знали, что тебе понравится подставляться и сосать. Даже твой отец видел это в тебе. Я просто помогаю выйти наружу тому, что и без того живёт внутри тебя.

Конрад не расслышал последних слов. Он покачнулся, чувствуя себя Алисой, упавшей в кроличью нору.

Понимание пронзило болью грудь. Он рванулся вперёд, уже не обращая внимания на онемение в руках и ногах. Раньше, чем Мастер успел пустить в ход шокер, Конрад толкнул его к стене и сдавил горло обеими руками изо всех сил.

– Дрянь, – выплюнул он, – какое же ты дерьмо. Я верил тебе…

Последние секунды отозвались новым приступом боли в груди, и хватка Конрада чуть ослабла, а в следующее мгновение дверь распахнулась, послышался грохот сапог. Конрад сдавил шею противника сильней, не в состоянии думать о том, что будет потом.

Кто-то рванул его прочь, заламывая локоть за спину. Конрад продолжал ещё дёргаться и выкрикивать ругательства, когда одному из нападавших удалось воткнуть шприц ему в шею.

Конрад мгновенно обмяк, растворяясь в ставшей его постоянной спутницей темноте.

– Ненавижу тебя, – успел прошептать он.

========== Глава 9. И снова гнев ==========

Конрад не знал, через сколько времени он снова пришёл в себя. Мысли возвращались постепенно и были путанными. Но как только они обрели достаточную отчётливость, чтобы Конрад вспомнил своё последнее открытие, он застонал.

Отвратительно было осознавать, что этот человек, теперь дрессировавший его, использовавший как вещь – что этот человек был тем, к кому он стремился все последние месяцы, о ком думал целыми днями и мечтал по ночам.

Снова накрыла его острая жалость к самому себе.

Конрад зажмурился, чтобы не заплакать – на сей раз это ему удалось, потому что повязки не было на нём, но в эти мгновения Конраду было всё равно.

Он стиснул зубы, но рыдания всё равно сотрясли его плечи и грудь.

Конрад не понимал, как мог обмануть так сам себя.

Не знал, что делать ему теперь. Казалось, что впереди нет ничего кроме унижения и темноты – и все обещания Мастера не имели для него никакой цены.

Конраду было всё равно, есть ли деньги у того, кто получит его, будет ли этот человек к нему добр. Сейчас его мир, и без того расколовшийся на части, рассыпался осколками и стремительно превращался в прах.

Он не хотел и не мог собирать самого себя, потому что не видел смысла в том, чтобы продолжать существовать вот так – на свободе или нет, не в состоянии поверить никому, кроме себя.

Конрад предавался этим мыслям уже несколько минут, когда в отдалении вспыхнул слабый свет.

В первое мгновение ему захотелось зажмуриться – свет резал глаза.

Но постепенно те стали привыкать, и на экране, висевшем на стене перед ним, Конрад увидел переплетённые между собой мужские тела.

К горлу Конрада подступила тошнота.

Хрупкий мальчик на экране, как казалось Конраду – ничем не похожий на него самого – лежал на кровати лицом вниз, а мужчина с широкими плечами, присевший над ним, толчками бёдер вбивал его тело в матрас.

– Нет… – выдохнул Конрад и попытался отвернуться, но тут же обнаружил, что тугие прорезиненные повязки сдерживают не только его руки, но и обхватывают виски, прижимая затылок к койке. Конрад мог разве что закрыть глаза, но за время, проведённое здесь, он так устал от темноты, что предпочёл всё же взглянуть на экран.

Один ролик сменил другой, и тот, на котором был обыкновенный секс, уже казался Конраду детскими игрушками.

Теперь была запись видеокамер, демонстрировавшая какой-то бордель. Девушку, только что отказавшую здоровенному мужику, теперь избивали двое парней.

К горлу Конрада подступила тошнота.

На третьем ролике он всё-таки закрыл глаза: здесь такую же, очевидно, провинившуюся девушку с размалёванным и заплаканным лицом обматывали тряпкой, чтобы затем поджечь.

Сердце Конрада глухо билось о рёбра.

Ролик подошёл к концу – и снова начал крутиться тот, с которого всё началось.

Теперь уже запыхавшееся, покрытое испариной лицо мальчишки на сбившихся простынях не казалось Конраду настолько исполненным страданий, как несколько минут назад. Он смотрел, невольно вглядываясь в каждую деталь и пытаясь понять: было ли добровольным то, что происходило на экране, или этот парень – такая же жертва похищения, как он.

Хуже всего было осознание того, что когда ролик подойдёт к концу – снова начнётся второй, а за ним третий. Так и произошло.

Перед глазами Конрада крутился бесконечный цикл вариаций того, что его ждёт – как будто кто-то, возможно, Мастер, или же у них был для этого кто-то ещё – предлагал ему в насмешку выбор между тем, что с ним произойдёт.

В конце концов бесконечная череда однообразных кадров утомила Конрада настолько, что тот снова погрузился в тревожный, неглубокий сон. Даже во сне он продолжал видеть горящие тела корчащихся на полу замученных людей и секс – бесконечный, тошнотворный, в котором теперь, во сне, учавствовал и он сам.

Конрада разбудил привычный уже шум металлических колёс. Оказалось, что «фильм», поставленный для него, наконец закончился, и глаза Конрада снова стянул тугой бинт.

Конрад напрягся, внимательно вслушиваясь в знакомый перезвон. За время, проведённое в темноте, он почти научился понимать и предсказывать каждый шаг входивших сюда, даже не глядя на них.

Нянечка остановила коляску около его головы. Отошла и принялась освобождать правую щиколотку, чтобы затем начать её разминать.

Конрад судорожно соображал. Он не мог оставаться здесь больше. Ему было всё равно, что они сделают с ним потом – даже если утопят, как с самого начала обещал Мастер. Даже если сожгут – это будет лишь краткий миг по сравнению с тем, во что они собирались превратить его жизнь.

Конрад ждал.

Нянечка закончила работать с его ногой и взялась за другую ступню.

– Здесь сильно затекло? – спросила она, нащупав что-то в его икре.

– Да, – сказал Конрад. Он боялся, что если она недостаточно тщательно разомнёт его ноги сейчас, он не сможет бежать.

Сиделка закончила со второй ногой и, обойдя кровать, подошла к нему со стороны головы.

Чтобы размять Конрада со спины, ей требовалось освободить одновременно руку и ногу. Обычно Конрад не сопротивлялся – поза всё равно была слишком неудобной, чтобы попытаться вывернуться из её рук.

Но сейчас чувство неизбежности накрыло его, и как только нянечка высвободила одно запястье из пут, Конрад рванулся, схватил с каталки первый попавшийся предмет – к его неудовольствию это оказался лишь наполненный коктейлем пластиковый стакан – и швырнул в неё.

Выиграв таким образом пару секунд, он сорвал ленту с другой руки. Нянечка, видимо, отскочила в сторону, чтобы не рисковать, потому что Конрад успел сорвать ещё и удерживавший вторую ногу бинт.

Он приземлился на пол негнущимися ногами и бросился к двери – но поскольку не знал, в какую сторону бежать, вместо этого наткнулся на неё.

– Дрянь! – выкрикнул он, хватая сиделку за горло. Конрад смутно догадывался, что она прижимается к стене спиной, и потому, когда скрипнула, открываясь, дверь, мгновенно развернул её, прикрываясь тучным телом от тех, кто вошёл.

Что делать теперь – он не знал. Нужно было снять повязку – но Конрад попросту не успел, а теперь руки были заняты, женщина вырывалась изо всех сил и была явно сильней его.

Наконец после долгой борьбы ей удалось оттолкнуть его – и Конрад упал в уверенные руки, которые тут же скрутили его, зажав рот.

Конрад яростно застонал, когда почувствовал под локтем очередной укол, и, выругавшись, осел на пол.

Рей проснулся, не совсем понимая, чья это кровать.

Обычно он не имел привычки засыпать чёрти где, но в этот раз, видимо, перебрал.

К собственному сожалению он частенько замечал за собой подобное в последние дни.

Что-то зудело у него – даже не в голове, а скорее в груди. Что-то не давало покоя. Хотелось вернуться назад и что-то переиграть – но все догадки относительно того, что именно тревожило его, не выдерживали никакой критики, и потому Рей мгновенно отгонял их от себя.

Глубоко вдохнув, он провёл руками по волосам, чтобы не дай бог не показаться на глазах у мало знакомого любовника всклокоченным со сна, и, опустив ноги на гладкий тёплый пол, прошлёпал в коридор.

В душе, находившемся рядом со спальней, кто-то уже был, и, оглядевшись по сторонам, Рей попытался отыскать другой – но не нашёл.

«Гостиница», – наконец дошло до него, когда он понял, что и кухни здесь тоже нет.

Выяснять, с кем же он переспал, Рей не хотел, и потому дожидаться, пока тот выйдет из душа, не стал.

Из вежливости оставив на тумбочке пару купюр на такси, он быстро оделся и направился к дверям.

Швейцар мгновенно подал машину, и, лишь отъехав на пару кварталов, Рей включил навигатор, чтобы понять, куда он попал.

Присвистнул. Оказалось, что город называется Мадрид, и от его квартиры в Швейцарии находится довольно далеко.

Рей снизил скорость и затормозил, позволяя машине охраны себя нагнать, а сам тем временем взял телефон и набрал номер секретаря.

– Питер, эм… – Рей на мгновение задумался, чтобы понять, как поставить вопрос, – я вчера заказывал билеты в Мадрид?

– Да, сэр, около трех утра.

– Да?.. А я не сказал, зачем?

– Сэр, мне не очень удобно это повторять.

Рей прокашлялся.

– Хорошо, – он посмотрел на часы, те показывали три, и задумался, успеет ли вернуться назад.

– Вам заказать билеты назад? – спросил Энскилл

– А в офисе что-нибудь новое есть?

– Сегодня нет, сэр. Разве что ещё одно предложение о вступлении в благотворительный фонд…

Рей откинулся на спинку кресла и помахал подъехавшим охранникам рукой.

– Закажи билеты в Париж, – прервал он секретаря на полуслове, – навещу ребят. И свяжись с Майклом, спроси: какого чёрта он уже третий день не звонит?

– Да, сэр, – не было смысла спрашивать, почему взбудораженный спросонья шеф не может сделать этого сам – и Энскилл не стал.

Основную часть официального бизнеса Реймонда Мерсера составляла торговля землёй.

Он не слишком любил вникать в экономическую сторону этой части своих дел, предпочитая доверять её тем, кто разбирался в ней лучше него. От правовой стороны он был тем более далёк, хотя некоторое количество уголовных и административных статей и вынужден был выучить в связи с другими своими делами.

По большей части Рей ставил подписи и вёл переговоры с клиентами – это удавалось ему особенно хорошо.

Майкл брал на себя финансовый аспект – не столько потому, что любил заниматься этим, сколько потому, что без него этим не стал бы заниматься никто.

Примерно так же распределялись их роли и в других совместных делах: Рей был лицом, голосом и запахом любого начинания, Майкл – его теневой стороной.

Проекты мог предлагать как один, так и другой, но распределение ролей не оспаривал никто.

Единственным исключением было модельное агентство, в жизнь которого оба с равным удовольствием погружались одинаково глубоко.

Эта же часть бизнеса приносила наименьший доход – вернее сказать, вообще не приносила его.

К восьми часам вечера Рей был на месте и с удивлением узнал у старшего менеджера, что Майкл не показывался и здесь.

Почему-то отсутствие партнёра вызвало у него не столько беспокойство, сколько злость.

– Кто-нибудь новенький есть? – спросил он, устраиваясь на диване в приёмной.

– Мальчик из Финляндии, его зовут Тимо. Хотите посмотреть портфолио или его самого?

– И портфолио… и его самого.

На стол перед Реем легла папка с фотографиями, и он принялся неторопливо её листать.

Мальчик был неплох. А через пару минут он появился в дверях и сам.

– Добрый день, – смущённая улыбка озарила его лицо, очертив ямочку на щеке.

– Добрый день, – повторил Рей задумчиво, – значит, мечтаешь сняться в Вог?

– Я бы хотел, сэр, но понимаю, что до этого мне ещё далеко.

– Оставь визитку, завтра фотограф свяжется с тобой.

– Простите… – мальчик вскинулся и с изумлением посмотрел на него.

– Конечно, не на разворот, – усмешка отразилась на лице Рея, – но в майский номер, кажется, нужна была модель для психологической статьи. Ты вполне подойдёшь.

– Сэр…

– Иди, – улыбка Рея стала шире, но пристальный взгляд никуда не исчез, – я позвоню, расскажешь, как всё прошло.

Как только мальчишка исчез, Рей пальцем поманил менеджера к себе.

– Устроите всё?

– Эм… сэр… Боюсь, в майском номере всё уже распределено.

– Месье Жето, я вам плачу не за то, чтобы вы говорили мне нет.

Рей встал и неторопливо направился к выходу.

Тимо к употреблению явно пока что не был готов. Да и Рей, посмотрев фотографии, пришёл к выводу, что предпочёл бы отдохнуть в тишине.

Не глядя набрав номер Энскилла, он распорядился купить ещё один билет, домой.

– В Женеву или в Милан? – спросил, ничуть не удивившись, тот.

Рей замер на тротуаре, глядя, как по улице проносятся машины и велосипеды.

– Не надо билет, – после долгой паузы сказал он, – пусть Фердинанд подготовит к моему приезду шато.

– Хорошо, сэр. Вам нужен шофёр?

– Нет. Мне нужна машина, но я не хочу ждать, пока подгонят мою. Пусть Корвел возьмёт что-нибудь в прокат. Я буду тут, напротив, в кафе.

Он повесил трубку и, устроившись на небольшой веранде с чашкой кофе в руках, стал ждать. Мысли его снова вернулись к неосуществлённой мечте, и мысленно Рей принялся листать недавно увиденный каталог итальянских авто.

Ему понравился Мазерати Гран Туризмо, но он не был уверен, что уложится в ту сумму, которую получил зимой. Свободных денег на самом деле было не так уж много – а Рей не слишком привык экономить то, что находилось у него в руках. Большую часть имущества – если не говорить об активах – составляли три особняка – под Парижем, под Лондоном и в Швейцарии, недалеко от Берна, две квартиры в крупных городах – в Женеве и в Милане и бунгало на итальянском берегу, джет и яхта, само собой. Лондонский особняк пожирал столько денег сам по себе, что почти пятая часть доходов уходила на него. Рей уже давно освободился бы от этого бесполезного куска земли, если бы не мысли о том, что отец должен знать – этот дом у него есть.

Само собой, к каждой резиденции прилагался автомобиль. А вот штат прислуги был один на все особняки: дворецкий, повар и кухненская помощница, двое стюардов и секретарь – в городах Рей и вовсе предпочитал обходиться без них, потому что не любил, когда в его квартире находился кто-то чужой. Ему всё время казалось, что эти люди обсуждают его за спиной – даже если они и слово боялись сказать в глаза. Особенно, если они боялись его.

Рей тихонько выругался на глупость секретаря, когда синяя Панамера затормозила напротив кафе, но разбираться не стал – бросил несколько купюр на стол и направился к ней.

Дойти до салона он, впрочем, не успел: зазвонил телефон.

– Что? – мрачно буркнул Рей, от мысли о том, что он вынужден брать в наём то, что должно было давно уже принадлежать ему, его снова одолела злость, и номер Майкла, высветившийся на экране, только подлил масла в огонь.

– Слушай, ты далеко? – спросил тот.

– Далеко… от чего?

– От школы, само собой.

– Не знаю, а что? Майкл, говори быстрей. Я жутко устал сегодня – столько дел…

– Не хочется говорить по телефону – но твой протеже напрягает меня всё сильней. Если так пойдёт и дальше, нам придётся разорвать с ним контракт.

Рей замер, глядя перед собой.

– Что с ним не так? – спросил он.

– Он дикий, как шимпанзе. Избил миссис Шредер, когда та принесла ему обед.

Рей молчал, считая одинаково глупым оправдывать Конрада или поддерживать Майкла.

– Что теперь? – наконец спросил он. – Что ты предлагаешь, Майкл?

– Я уже сказал, Рей.

– Это исключено. Мы не станем его… увольнять.

– Тогда разбирайся с ним сам.

Рей посмотрел на часы. С одной стороны, Майкла хотелось послать. Просто чтобы не идти у него на поводу.

С другой стороны, как только он представил, что увидит Конрада собственными глазами, а может, даже сможет с ним поговорить, зудящее чувство в груди сменилось теплом.

– Не делайте пока ничего, – сказал наконец он, – я посмотрю, когда смогу добраться до вас.

========== Глава 10. Цены ==========

– Конрад Кейр, двадцать один год, день рождения – седьмого ноября, – Рей пролистал стопку бумаг и, так и не найдя ничего нового для себя, бросил их на стол.

На столе стояли два монитора – на одном плыли показания приборов, замерявших состояние окружающей среды и тела самого «пациента». На другом можно было увидеть трансляцию с камеры, установленной в помещении. То же самое, но в другом ракурсе и в полную величину Рей наблюдал сейчас через стекло.

 Тусклый свет миниатюрных потолочных ламп едва очерчивал контуры кровати, стоявшей в центре просторной залы. На кровати лежал тот самый Конрад Кейр.

Конрад спал. Спутанные волосы прилипли ко лбу, руки были заведены далеко за голову и там закреплены. Ноги – широко разведены, и между них виднелась едва заметная трубочка катетера. Картина эта не менялась уже несколько часов, хотя этажом выше в окна светило солнце, и часы показывали три.

– Сколько ещё? – спросил Рей, указав на окно.

– Действие успокоительных почти прошло, миссис Шредер должна вколоть ему следующую дозу через пятнадцать минут.

Рей стиснул зубы, и по острым скулам его загуляли желваки.

– И давно ты держишь его так?

– Два последних дня. Иначе он начинает биться в бинтах, как эпилептик. Может что-нибудь сломать себе или нам. Он чистый псих, Рей, я тебе уже говорил.

Рей молчал.

Буйные пациенты сюда попадали, но очень редко – обычно их непригодность становилась ясна ещё до того, как осуществлялся захват. За всё время содержания профилактического центра такое случалось всего пару раз – и оба раза мальчиков приходилось продавать на восток по бросовой цене. Ради таких денег Рей не хотел рисковать.

Конрад с самого начала производил впечатление предельно покладистого, к тому же одинокого существа – у таких почти всегда обнаруживался комплекс вины или склонность к мазохизму, или попросту злость на весь мир, которую тоже легко можно было использовать на себя.

Но, судя по словам Майкла, произошло что-то не то.

– Так мне запускать Шредер или нет? – поинтересовался тот.

Рей качнул головой.

– Подождём. А лучше отвяжите его. Я хочу посмотреть.

Долго ждать не пришлось.

Конрад зашевелился и тут же рванулся из пут. Поняв, что их нет, едва ли не кубарем скатился с кровати и, приподнявшись на одном локте, принялся ошалело вертеть головой.

Он в самом деле походил на шимпанзе – с немытыми, отросшими до мочек ушей волосами, полными колтунов, и короткой, но весьма заметной бородой.

Кое-как сориентировавшись в том, что лежит на полу, он, не желая повторять собственных ошибок, сорвал повязку с глаз. Заморгал – обнаружив, что ничего не изменилось, и кругом так же царит темнота – и, покачнувшись, встал. Разглядев наконец прямоугольник двери, он бросился к ней и, ломая ногти, принялся нащупывать щель или ручку, которые позволили бы открыть её и выйти в коридор.

Конечно же, он не нашел ничего.

Рей стоял, убрав руки в карманы брюк, и молча наблюдал за его попытками в почти что полном мраке через стекло, пока Конрад не стал уставать. Потребовалось несколько минут, чтобы он наконец выбился из сил и, прислонившись спиной к двери, сполз вдоль неё вниз.

– Дайте ему полкубика залеплона, – сказал Рей наконец, – привяжите, но не очень туго. Побрейте, расчешите и отмойте.

– Всё? – Майкл мрачно покосился на него. Ему не нравилось высокомерное спокойствие, с которым подходил к вопросу друг – как будто бы никто здесь не знал своего дела, и все валяли дурака, пока не появился он.