Текст книги "Мотылёк над хищной орхидеей (СИ, Слэш)"

Автор книги: neisa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Он забился, пытаясь вырваться и выскочить за дверь, но на той уже стоял блок, и открыть её не удалось.

Ещё несколько раз ударив руками по креслу и передней панели, Конрад обмяк и затих.

– Забирай его, – распорядился водитель, одной рукой доставая телефон.

Его помощник лёгким движением откинул назад спинку пассажирского кресла и перетащил Конрада на задние места.

– Всё в порядке, – сказал тем временем водитель, поднеся трубку к уху, – мы едем домой. К вечеру будем у вас.

Рей поднялся с кровати и, не одеваясь, подошёл к окну – в эту ночь он плохо спал. Проверки так и не закончились до конца, хотя идиоту было ясно, что полиция не найдёт ничего.

Он опустил руку на стекло. Далеко внизу проносились машины, и серые изгибы небоскрёбов сливались с тучами вдалеке.

Завибрировал телефон на столе, и, потянувшись за ним, Рей ответил:

– Да, Майкл.

– У нас всё хорошо. Ребята едут в порт.

– Хорошо, – Рей не чувствовал и тени этого «хорошо» внутри себя. Часто он пускал работу на самотёк – если объект его не интересовал. Но даже тогда ключевые моменты предпочитал контролировать сам.

На сей раз всё вышло наоборот. Несколько месяцев он расставлял сети – чтобы окунь был пойман без него.

– Хотел бы я сказать, что и у меня всё идёт на лад, – не удержался он.

– Да ладно, Рей. Мы оба знаем – скоро всё пройдёт.

Рей скрипнул зубами. Потянулся за рубашкой, но накинул её лишь на одно плечо и, передумав одеваться, замер так.

– Майкл, есть кое-что, что напрягает меня.

– Ну.

– Я не хочу, чтобы этим делом занимался ты. Понял меня?

Майкл молчал, ожидая продолжения.

– Чтобы ты хотя бы приближался к нему.

– А то что, Рей? – вкрадчиво спросил он.

– А то я заговорю. И ты первым пойдёшь ко дну, друг.

Рей нажал отбой и отбросил телефон. Затем провёл руками по волосам, приглаживая их.

Часы показывали седьмой час – но снова уснуть он уже не мог. И если бы проклятый Торренс зубами не вцепился в него, он уже садился бы на самолёт, чтобы самостоятельно увидеть, насколько «хорошо» всё прошло.

========== Глава 6. Отрицание ==========

Конрад начал приходить в себя, когда во сне почувствовал непривычные ощущения, терзавшие его тело. К своему ужасу он довольно быстро понял, что ощущения эти исходят не снаружи, а изнутри.

Что-то двигалось в нём, лёгким зудом проходясь по животу и растягивая его. Именно на этой мысли сознание Конрада прояснилось достаточно, чтобы понять – где именно он натянут сильнее всего.

Конрад закричал в иррациональном ужасе, хотя в ощущении, которое он испытывал, не было боли – даже дискомфорт был достаточно слаб, и болезненное желание усилить их напугало Конрада сильнее всего.

Он попытался открыть глаза – но ничего не произошло. Вокруг царила темнота – или он попросту ослеп. Даже собственных век ощутить он не мог.

Страх стремительно перерастал в ужас, и Конрад дёрнулся, силясь ощупать лицо – но тугие ремни удержали его. Руки были прочно зафиксированы над головой, а ноги широко разведены, и щиколотки уже начали затекать.

Конрад попытался вывернуться из ремней – желание свести ноги и избавиться от позорного зуда внутри было нестерпимым, но ничуть ему не помогло.

Ком подступил к горлу, и Конрад всхлипнул – но слёз на щеках не ощутил.

Конрад не был религиозен, но в эти мгновения не нашёл ничего лучше, чем зашептать молитву, которой бабушка учила его, когда ему не исполнилось и шести лет.

Не к месту вспомнилось, как она умерла – и следом пришла мысль о том, что очень скоро, наверное, умрёт и он сам.

– Этого не может быть… – прошептал Конрад.

Стремительно вспоминались день за днём все дни прошедших недель, медленно разворачиваясь назад цепочкой событий, как в дурном кино.

Конрад думал об Охотнике. Дискомфорт, терзавший тело, не значил ничего по сравнению с той болью, которую он испытывал при мысли о своём выдуманном друге. В сравнении со смущением и растерянностью от понимания того, что Охотника не было – а если и был, то Конрад вовсе его не знал. Он всё придумал себе сам и от осознания собственной глупости захотелось плакать ещё сильней.

– Ненавижу тебя, – прошептал он.

Конрад теперь отчётливейшим образом понимал, что не было ни малейшего повода доверять человеку, который ему писал. Что никогда тот не рассказывал о себе, и все представления Конрада о нём родились у того в голове.

«Что он думал обо мне?» – родился несвоевременный вопрос.

«Ничего, – ответил тут же Конрад сам себе. – Он смеялся надо мной».

Кулаки сжались сами собой. Конрад чувствовал себя дураком – но поделать ничего уже не мог. Отчаяние захлестнуло его с головой.

– Помогите! – крикнул он, но так тихо, что не поверил бы сам себе.

Он не знал, где находится, но уже понимал, что здесь никто не станет ему помогать.

– Пожалуйста, за меня никто не… – Конрад запнулся, передумав договаривать, – пожалуйста, отпустите меня!

Ответом была тишина. Только мерно жужжал инородный предмет внутри.

Конрад обнаружил, что если не говорить, то этот предмет – с его тихим жужжанием и странным зудом – оказывается единственным, что он осязает в этой пустоте.

Мысли невольно сосредоточились на нём – и тут же Конраду показалось, что непрошенное удовольствие становится сильней.

Он снова готов был заплакать, но не нашёл слёз.

От мыслей о происходящем и тем более от ощущений, которые он чувствовал внутри, возбуждение начинало нарастать в паху.

Затем скрипнула дверь, и послышались шаги.

Конрад завертел головой, но не увидел ничего.

Кто-то протёр влажным кожу на руке и Конрад ощутил мгновенный лёгкий укол.

Подступила тошнота, и любые ощущения покинули его.

Просыпаясь второй раз, Конрад очень надеялся, что всё случившееся – сон. Но он по-прежнему не мог открыть глаза.

Он дёрнул руки – но те оказались так же крепко зафиксированы над головой, как в прошлый раз – или во сне.

Ноги тоже оставались широко разведены, но теперь он не чувствовал внутри себя ничего – напротив, анус поджимался сам собой от ощущения неведомо когда ставшей непривычной пустоты.

Конрад невольно захныкал от жалости к себе – темнота и тишина навевали на него мысли о том, что он один, а неспособность шевельнуться лишала сил и надежд.

Он замолк и дёрнулся ещё раз, но справиться с путами не смог. Конрад дёрнулся ещё и ещё – им стремительно овладевала паника, все мысли исчезли, оставив только нестерпимое желание покинуть это место любой ценой.

«Это не могло произойти со мной!» – только и повторял он, пока стук металлической двери о такой же металлический каркас не заставил его замереть.

Конрад повернул голову на звук, но не увидел, как и прежде, ничего.

– Привет, – прозвучало совсем близко. Голос был мужским, не приятным и не отторгающим – просто чужим. Если бы Конраду было с чем сравнивать, он понял бы, что слышал множество таких же голосов – но ему никогда ещё не доводилось говорить с людьми в полной беспросветной темноте, когда звук становится твоим единственным проводником.

– Где я? – спросил наконец он и тут же ощутил чью-то шершавую руку у себя на груди. Захотелось сбросить её прочь. Конрад дёрнулся – но не смог. В довершение всего он понял, что обнажён, а рука заскользила ниже к его голому животу и замерла, очертив пупок.

– Красивый мальчик, – констатировал тот, кто к нему пришёл.

– Кто ты такой?

– Зови меня Мастер. Здесь не потребуется других имён.

Конрад сглотнул.

– Мастер, – произнёс он, пробуя на вкус. Слово было не таким обидным, как господин, но всё равно навевало воспоминания о Марке Твене и неграх, трудившихся на своих «мастеров». – Что мне сделать, чтобы ты меня отпустил?

Мастер негромко рассмеялся.

– Ничего. Отсюда нет дороги назад.

– Я… – Конрад запнулся, – я что, останусь здесь навсегда? Это какой-то подпольный бордель?

– Ни в коем случае, – рука Мастера скользнула вверх, а голос стал строгим. Два пальца подхватили подбородок Конрада и потянули вверх. – Ты стоишь больше, чем может заплатить самый лучший публичный дом.

Конрад замер, боясь поверить тому, что начинал понимать.

– Вы… – сказал он и сглотнул, – вы собираетесь меня продать?

– Хорош собой, сдержан и, похоже, умён, – усмешка смазала смысл слов.

– Но зачем… – растерянно произнёс Конрад, – кому я нужен… я же… простой…

Мужчина не стал отвечать. Рука его снова заскользила по шее Конрада вниз, очертила правый сосок и направилась дальше, к животу.

– Для всех ты мёртв, – равнодушно произнёс он, и не думая отвечать на вопрос. – Попал в аварию на перекрёстке у Кингс Кросс. На твоих похоронах была только сестра.

Губы Конрада дрогнули.

«Откуда они знают про сестру?» – пронеслось в голове, и тут же он испустил яростный стон.

– Я не верю вам, – выдохнул он.

– Чем раньше ты осознаешь, что я прав – тем легче пройдёт твоя адаптация здесь. Твоя прежняя жизнь подошла к концу – забудь её. Но у тебя есть шанс. Тебя будут обучать. Ты будешь учиться. Через полгода – если всё пройдёт хорошо – ты покинешь это место и остаток жизни проведёшь в достатке и благополучии.

– Я не хочу учиться, мне это не нужно!

– У тебя есть время подумать о том, что я сказал.

Рука исчезла, а затем снова громыхнула дверь, и Конрад понял, что остался один.

«Это не могло произойти со мной», – продолжал повторять Конрад про себя – но всё отчётливее понимал, что именно «это» произошло именно с ним.

Он всё ещё надеялся вернуться домой, и теперь более всего его беспокоили глаза. Если бы удалось освободить руки, он бы ощупал их – но боли не было, значит, как он думал, ничего страшного произойти не могло.

«К тому же, зачем нужен раб без глаз»? – пронеслось у него в голове и Конрад поёжился, обнаружив, что применяет это слово – «раб» – к себе. «Но ведь так называют людей, которых можно продать, разве нет?» – подумал он.

Он рванулся из пут изо всех сил – но те, казалось, сопротивлялись тем сильнее, чем яростней он старался вырваться из них.

На сей раз никто не пришёл, как бы Конрад ни кричал и ни бился, так что в конце концов он сам устал и затих.

Только после этого – и то не сразу – скрипнула дверь.

Звук шагов приблизился, и уже знакомый голос произнёс:

– Ты готов принять мои правила? – спросил всё тот же человек, назвавший себя Мастером.

– Что с моими глазами?

– Это пройдёт – если мы решим, что тебе пора увидеть нас.

Конрад облегчённо выдохнул – слова Мастера, которому по большому счёту абсолютно не следовало доверять, подействовали лучше, чем любые попытки уговорить самого себя.

– Я хочу домой, – тихо сказал он, – мой отец заплатит за меня.

– Мы знаем о тебе всё, – перебил его мужчина, – нас не интересует ни твой отец, ни твоя семья. Только ты сам.

Рука Мастера снова легла Конраду на живот и, опустившись ниже, очертила полукругом лобок.

Живот Конрада задрожал. Он чувствовал себя неимоверно открытым и беззащитным, без всякой одежды и с широко разведёнными ногами – но, дёрнувшись, лишь сильнее прижался бы к руке.

– Ты никогда не вернёшься домой, – повторил мужчина, – но твоя новая жизнь может стать гораздо лучше той, которая у тебя была. Есть люди, которые заплатят немалые деньги, чтобы целовать тебя и ласкать. Кто-то из них обеспечит тебе кров, уют, безопасность и, может быть, даже любовь. Всё, чего ты никогда не заработал бы для себя сам.

Конрад затрясся в беззвучном рыдании.

– Отпусти меня… – прошептал он.

– Когда я поверю, что ты готов подчиняться моим правилам, я сниму путы и, может быть даже, позволю тебе увидеть меня. Ты согласен делать всё, что я скажу?

– Нет! – выдохнул Конрад и попытался сбросить его руку с себя. Он снова забился в путах, и ему наконец удалось сбросить чужую ладонь. Мужчина отступил назад, но стоило Конраду поверить в своё торжество, как хлёсткий удар прошёлся по его лицу.

От неожиданности Конрад мгновенно замолк и замер, прислушиваясь к наступившей тишине.

– Ты разочаровываешь меня, – услышал он, – если ты не понимаешь слов, в следующий раз придётся попробовать боль.

Снова раздался звук шагов, скрипнула дверь, и Конрад остался один.

Рей чувствовал себя неспокойно все последующие дни.

Проверки постепенно подходили к концу, и, казалось, дела идут на лад, но неприятное ощущение незаконченного дела зудело у него в мозгу, пока он не сдался самому себе.

Уединившись в своей женевской квартире, Рей открыл ноутбук и зашёл в скайп.

Майкл ответил почти сразу. Он выглядел невыспавшимся и, едва появившись в кадре, зевнул.

– Как дела? – спросил Рей. Напряжение, звеневшее в его голосе, не допускало и мысли о том, что это праздный вопрос.

– Всё как всегда, – Майкл, видимо, взял со стола планшет и понёс его на кухню.

– Он в порядке? Я имею в виду – никаких травм нет?

Майкл поставил планшет на кухонный стол и мрачно покосился на него. Затем засыпал кофе в кофеварку и принялся выбирать чашку в сушилке.

– Майкл! – рявкнул Рей и, тут же пожалев об этом, снизил тон, – не игнорируй меня, – уже спокойнее произнёс он, – наш друг связывался со мной, хотел уточнить срок.

– Полгода, ничего нового, Рей, – Майкл наконец нацедил кофе в чашку и, устроившись за столом, поболтал в ней маленькой ложечкой. – Абсолютно стандартный вариант.

Рею почему-то не понравились последние слова, но почему – он не знал и сам.

– Ты слишком беспокоишься о нём, – не преминул заметить Майкл и приложил чашку к губам – но только затем, чтобы вдохнуть аромат и снова отодвинуть её, – слушай, есть ещё один заказ. Не хочешь поработать над ним?

Рей не хотел, но говорить об этом сразу же после своей вспышки не стал.

– Смотри, – Майкл повозил по монитору пальцем, отправляя фото, и, раскрыв его, Рей энтузиазма не испытал.

– Девушка, – констатировал он.

– Придурок, это пацан.

Рей склонил голову вбок и пригляделся ещё.

– Где ты такого взял? – поинтересовался он. У мальчика, изображённого на фото, были светлые, почти платиновые волосы, и голубые глаза. А кожа казалась такой тонкой, что, наверное, можно было разглядеть кровеносные сосуды на просвет.

– Где взял, там уже нет.

– А куда заказ?

– На Ближний Восток.

– Я подумаю, – нехотя ответил Рей и, помолчав некоторое время, спросил: – Ты говоришь, стандартный вариант?

– Ты хочешь обсуждать это здесь и сейчас?

– Да, Майкл, – с нажимом произнёс Рей, – пока я застрял в этой чёртовой Швейцарии, я хочу, чтобы ты по крайней мере поговорил со мной и рассказал, как идут дела.

Майкл вздохнул.

– Ну хорошо, – сказал он, – это типаж А. Он не склонен к поискам выгоды и потому его сложно заинтересовать. Зато не истеричен и, думаю, не любит боль. Подчинить его будет не трудно, а затем перейдём ко второй части. Он явно не гомофоб, так что здесь тоже всё пройдёт легко. Полагаю, к лету закончим основную часть, а там посмотрим, что ему добавить ещё. Определённо, этикет.

– Искусство, – вклинился Рей.

– Что? – Майкл поднял взгляд на него.

– История искусства. Наш партнёр любит, когда спутник может поддержать разговор.

– Да?.. Я не замечал. Ну хорошо. Я пока не думал что ещё.

– Я подумаю, – сказал Рей, – обещай, что сообщишь мне, если что-то пойдёт не так.

– Само собой, – Майкл пожал плечами и сделал наконец глоток, – ладно, бывай.

Они одновременно отключили связь.

========== Глава 7. Гнев? ==========

Как ни старался Рей втянуться в новое дело, новый мальчик не увлекал его ни на грамм.

То ему казалось, что Элисон Бокстер слишком манерен, то – что тот слишком игрив. Он пытался что-то врать про богатых родителей, хотя Майкл довольно быстро пробил, что тот лишь сын поварихи, а отца и вовсе не видел никто.

Элисон раздражал Рея, и он не видел особых причин бороться с собой.

К тому же то и дело Рей ловил себя на том, что тянулся к планшету или телефону – к тому, что было под рукой – и заходил в фейсбук, а вовсе не в личные реддита, где общался с Элисоном, и чего-то ждал. Когда до Рея доходило чего, он тут же в злости на самого себя отбрасывал телефон, понимая, что это приключение закончилось, и рыжий мальчик из Шотландии теперь уже пройденный этап.

Ощущение, однако, было такое, как будто Рей лишился руки или ноги. Его терзали фантомные боли, и он невольно думал о тех историях, которые Конрад собирался, но не успел ему дорассказать.

Например, тот почти не говорил про мать.

Никогда не упоминал на кого учится.

И даже на вопрос, о чём думает по ночам, ответа так и не дал.

Рею и самому хотелось о многом рассказать. Он не привык много говорить о себе, потому что понимал: всё, что он скажет, может быть использовано против него.

Но непосредственность Конрада подкупала, и ему хотелось доверять. Рей знал о нём многое, но не всё, но, несмотря на то, что ему ещё было что узнавать, ему казалось, что он чувствует Конрада и может предсказать каждый его шаг.

– Представляешь, он чуть было всё не сорвал. Никогда не ездил на поездах, и мы делали ставку на автобус или автостоп. Форд ждал его у автостанции Виктории. И тут в последнюю ночь он пишет, что приедет на вокзал Кинг’с Кросс. Пришлось перестраивать весь план.

– Конечно, погода была дерьмо, – Рей запнулся, так и не договорив того, что собирался сказать. Он вдруг необычайно отчётливо представил, как Конрад выбирает на чём отправиться в путь – как делал это всегда. В кармане у него две сотни фунтов или около того, и он отлично понимает, что ему нужно растянуть их на несколько дней. Поезд стоит почти сто… Но Конрад едет в сказку, и ему не хочется начинать её с промокших ног, с промозглого ветра и ночных дорог.

Рей качнул головой, отгоняя чужие чувства, внезапно ощутившиеся как свои.

– Это же дороже в несколько раз, – заметил Майкл вместо него.

– Ну и что? – только и сказал Рей и сменил тему, потому что это болезненное чувство, ожидание несбывшегося чуда, всё ещё сидело в нём.

Едва запрет на выезд из Швейцарии был снят, Рей хотел было рвануться в Грецию, самолично посмотреть, как идут дела – но тут же одёрнул себя. За ним всё ещё могли следить, да и сама одержимость временной игрушкой была слишком дикой и непривычной, чтобы он поддался ей так легко.

Вместо этого Рей отправился в Италию – выбирать новый спортивный автомобиль, потому что мысль о том, что у Майкла чёртова Панамера, а у него всего лишь Ауди Купе прошлого года выпуска не давала ему спокойно спать.

До того, как синяя Панамера Майкла попалась ему на глаза, он сам подумывал купить её – и Майкл прекрасно об этом знал. Однако Рей склонялся к другому варианту: яхта вполне допускала апгрейд, и не стоило особенно рассчитывать, что Майкл сделает его сам.

Яхту они покупали вдвоём. Так же, как вдвоём вели дела. Сам бизнес в определённом смысле вместе с отелем достался Рею от отца – но тогда он скорее представлял собой кучу неуплаченых долгов и кровных обид на то, что кто-то кого-то недокрышевал, кто-то кого-то сдал и кто-то кому-то недоплатил.

Рея не интересовал ни отель, ни то, что творилось в нём. Мысль о том, чтобы курировать расположившийся в спа-салоне на подземном этаже бордель вызывала у него брезгливость. Он лишь раз взглянул на работавших там вольнонаёмных индусов и пакистанцев, и явно не по своей воле попавших туда вьетнамок, чтобы понять, что это не для него.

Но разделаться с долгами было не так легко – в первую очередь потому, что долги были не столько денежные. Они представляли собой в основной договорённости о взаимопомощи и разделе территорий, о которых, скорее всего, не знал даже и его отец – слишком мелким было это всё по сравнению с теми деньгами, которыми Мерсер-старший воротил в Европе.

Майкл помогал ему разбираться в делах и крупно выручил пару раз – тогда Рея в первый раз попытались банально пристрелить, и он начал подбирать себе службу безопасности, которая затем и составила костяк бизнеса, которым они с Майклом занимались теперь.

Он предложил «партнёрам» с Ближнего Востока альтернативный вариант. Возиться с борделем он, несмотря ни на какие угрозы, не хотел, но мог продавать им эксклюзивный товар – и модельное агентство, которое они с Майклом тоже открывали вдвоём, на первых порах в этом весьма помогло.

Рею было плевать на тех людей, которых он продавал. Ему было всё равно, будет ли это вьетнамская эмигрантка или алчущий денег и славы француз. Но если первая стоила не более двух – трёх тысяч, то за последнего ему сразу же отвалили миллион.

Так и пошло.

Часть «товара» отбиралась в модельном агентстве. Часть составляли бедные и одинокие мальчики и девочки, покидавшие свои города в поисках новой жизни – те, кого никто не стал бы искать. Мальчики, к слову, оплачивались лучше и уходили быстрей – наверное, потому, что девочек клиенты могли подцепить в баре без подобных затрат.

Полгода обучения в сотни раз повышали стоимость товара, хотя и стоили определённых затрат. Любую провинциалку можно было обучить хорошо стонать в постели и правильно держать за обедом вилку с ножом. Остальное брал на себя клиент.

Иногда – и даже довольно часто – заказчик указывал конкретное лицо или описывал типаж. Причём под последним не всегда имелась в виду только внешность: кто-то предпочитал ласковых, кто-то с остротой. Большинство, однако, любило воспитанных и образованных – хотя бы в тех вопросах, которые могли всплыть за столом. Разбираться в экономике и политике будущему компаньону не было особой необходимости, натасканные в этих вопросах всегда составляли и покупателю, и поставщику много проблем. А вот сведущие в живописи, музыке, знающие несколько языков, умеющие танцевать или играть на фортепиано – ценились выше в несколько раз.

Никто не хотел иметь под боком невоспитанного дикаря.

На деньги с одной сделки можно было жить полгода – или купить хороший автомобиль, чем и намеревался Рей заняться сейчас.

Однако, просмотрев несколько каталогов и посетив несколько автосалонов, он так и не подобрал для себя ничего.

Мысли невольно снова скользили на юг, в ту сторону, где за полоской земли и воды располагался подземный комплекс для дрессировки будущих рабов.

Рей отгонял их от себя, но, в конце концов захлопнув очередной каталог, решил, что ему просто нужно заменить старые впечатления новыми, такими, чтобы пробирало до костей.

Поколебавшись в выборе между модельным агентством и аэродромом, он отправился на аэродром.

– Ну что, мальчик, ты готов сотрудничать со мной?

Конрад вздрогнул, когда скрип двери нарушил царившую в камере почти что полную тишину, и повернулся на звук, хотя по-прежнему видел кругом только темноту.

Слабо дёрнулся, интуитивно пытаясь свести колени, но, как и всегда, не смог.

Это был первый раз, когда Мастер заходил внутрь, пока эта штука была в нём.

Примерно через раз, просыпаясь, Конрад чувствовал в заднем проходе зуд и лёгкое дребезжание вибратора в тишине.

Иногда зуд становился нестерпимым – не потому что было больно, потому что хотелось, чтобы игрушка проникла глубже, прошлась по тем местам, которых не касалась никогда – и тогда Конрад пытался вытолкнуть из себя инородный предмет, но это ещё ни разу ему не удалось.

Мастер – или тот, кто делал эту часть работы за него – очевидно, использовал целый набор, потому что ощущения не так уж часто повторялись целиком, каждый раз заставляя Конрада скучать по тому, что он чувствовал в прошлый раз.

Однажды он поймал себя на том, что член его давно уже встал и требует внимания к себе не меньше, чем зад – но Конрад, разумеется, ничем не мог себе помочь. Даже если бы руки и были свободны – он бы не стал.

Одна только мысль, что подобное может его возбуждать, наполняла Конрада отвращением к себе и тошнотой.

Он довольно быстро понял, что освободиться из опутавших его руки и ноги лент просто вырываясь из них, не сможет никогда.

Конрад испробовал другие методы воздействия, но общий смысл уже был ясен – ленты оказались эластичными и, позволяя ему слегка шевелить руками и ногами, всегда возвращали конечности назад с той же силой, с какой он рвался из них.

Время от времени заходила женщина. С собой она привозила тележку, звеневшую по полу маленькими колёсиками. Подставляла Конраду утку – Конрад краснел и поначалу отказывался слушаться её, но со временем понял, что иного выбора у него нет. Протирала его тело какой-то влажной салфеткой, с особой тщательностью касаясь самых интимных мест. Освобождая одну конечность за другой, она разминала его тело, слегка перевернув на бок, и даже могла спрашивать, не слишком ли затекло бедро или плечо. Затем совала ему в рот трубочку и следила, чтобы Конрад выпил приготовленный для него коктейль, похожий по вкусу на белковый – из тех, что продавали в аптеках для «поддержания витаминового баланса». Давала запить небольшой порцией воды. И снова оставляла его одного.

Нужно было действовать умней – и потому когда в очередной раз Мастер вошёл к нему, чтобы задать этот вопрос, Конрад ответил:

– Да.

– Хорошо, – легко согласился тот, – я рад, что ты не стремишься нарушить мне график работ. Потому что мы оба знаем – рано или поздно это бы произошло.

Конрад стиснул зубы, слова Мастера только усилили давно накипавшую в нём злость.

Тот подошёл вплотную и стал освобождать Конрада. Начал он с ног. Затем, отщёлкнув невидимые Конраду застёжки, освободил и руки, а сам отступил на шаг назад.

Конрад наконец получил возможность ощупать пространство кругом себя. Сначала ложе, похожее на койку в кабинете терапевта, с жёстким матрасом, достаточно толстым, чтобы тело не затекало, проведя на нём много часов. Потом потянулся к лицу, скользнул пальцами по длинной мягкой щетине, успевшей покрыть щёки, и испустил облегчённый вздох, обнаружив у себя на щеках такую же прорезиненную повязку, закрывавшую пол-лица.

– Не снимать, – распорядился Мастер.

Конрад перестал ощупывать повязку, оставив руки лежать на щеках, и, спустив ноги на пол, дал себе несколько секунд, чтобы привыкнуть к прикосновению холодных плит – кафеля или чего-то наподобие его.

Затем напрягся. Мастер не торопил его и новых приказов не отдавал, потому Конрад получил несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, немного обвыкнуться со своим новым положением.

Мгновенно рванув с лица повязку, он успел увидеть коренастую фигуру в маске, похожей на укороченный противогаз, полностью закрывавшей лицо, прежде чем соскочил с койки и рванулся к прямоугольнику двери.

Конрад успел сделать один шаг – его почему-то шатало, и закружилась голова – прежде чем разряд электричества пущенный в плечо, заставил его осесть на пол.

Конрад рухнул как подкошенный, больно ударившись бедром, и тут же закричал – когда вдогонку первому полетел второй разряд.

Он видел ноги Мастера над собой и сжался, опасаясь, что тот ударит его – Мастер лишь переступил через него и сунул под нос длинный, похожий на искусственный фаллос шокер.

– Это всегда будет ждать тебя, если ты надумаешь поиграть со мной. Поговорим, когда выучишь первый урок.

Шокер уткнулся Конраду в грудь, и он попытался закричать, но третий удар током заставил его потерять сознание.

С тех пор прошло несколько дней – сколько именно, Конрад не знал, потому что внутри его камеры не изменялось ничего.

В следующий раз он снова очнулся в темноте, но она уже не испугала его, потому что теперь он знал, что дело не в глазах.

Руки снова были зафиксированы над головой, а ноги – разведены широко-широко.

Когда Мастер появился в следующий раз, то молча принялся гладить его. Прикосновения заставляли тело дрожать, и некоторые из них отзывались тянущим чувством в члене, но Конраду всё равно было противно, и возбуждение быстро сходило на нет.

– Разве это не приятно, когда я глажу тебя? – спросил мастер, когда пришёл в третий раз и снова начал водить ладонью по его животу.

– Нет, – отрезал Конрад, и он не врал: от прикосновений хотелось сбежать только сильней.

А теперь он пришёл, когда в Конрада был вставлен искусственный член, и от одной мысли об том, что тот сейчас видит его распятого на кровати, с предметом, торчащим наружу из ануса, Конраду захотелось плакать, как это было с ним в первые дни.

Рука Мастера коснулась его, и слёзы навернулись на глаза.

– Я убью тебя, – прошептал Конрад, но ответом ему стал лишь лёгкий расслабленный смех.

– Это очень забавно звучит, когда ты вот так вот изгибаешься под моей рукой.

Конрад не верил ему. Изгибаться он не мог. Тело словно судорогой свело, и он вжимался в койку изо всех сил, только чтобы отдалиться от руки хотя бы чуть-чуть.

А потом Мастер взялся за кончик вибратора и, слегка потянув на себя, вырвал из груди Конрада непрошенный вздох. В следующую секунду он вогнал фаллоимитатор глубже и сильней, и вздох сменил вскрик.

– Нравится? – спросил Мастер.

– Нет, – слёзы прочертили дорожки по щекам, вытекая из-под повязки, они бежали к губам и солёными каплями падали на язык.

– Тебе нравится, – повторил Мастер, – а если нет – тебе лучше научиться говорить, что это так, потому что иначе тебя придётся утопить.

Конрад замолк, опасаясь сказать что-то ещё – что-то, что разозлит Мастера сильней.

А тот продолжил задумчиво шевелить фаллосом внутри него, иногда доставляя острое, незнакомое удовольствие – а иногда причиняя режущую боль.

– Зачем ты это делаешь? – спросил Конрад, силясь справиться.

– Потому что этим не захочет заниматься тот, кто заплатит за тебя.

– Ты думаешь, растянутый я больше понравлюсь ему?

Ответом ему стал негромкий, но неприятный смех.

– Тот приборчик, который сейчас в тебе, в диаметре не больше пары сантиметров – у основания ещё меньше того. Вход останется узким, чтобы твой хозяин чувствовал, что ты – только для него. Но никто не захочет слушать твои крики: «Ах! За что! Я не собираюсь целовать мужчин!» – и потому я беру эту часть на себя.

У Конрада по виску пробежал холодный пот, когда Мастер почти дословно повторил слова, которые он сам писал Охотнику когда-то давно.

– Ненавижу вас всех… – выдохнул он.

– Это не растрогает меня, – ответил Мастер, и по голосу его Конрад чувствовал, что тому действительно всё равно, – главное, чтобы ты хотел, чтобы кто-то повертел членом внутри тебя. По крайней мере, сейчас.

– А потом?

– Когда ты смиришься с этой простой истиной, мы начнём второй этап.

========== Глава 8. Гнев. ==========

Утром пятнадцатого апреля Рей просыпался с трудом. Сон не хотел отпускать, и в голове клубилась вязкая муть.

Будильник, однако, звонил уже в третий раз, и чтобы заткнуть его наконец, нужно было спустить ноги с кровати, прошлёпать к письменному столу и отключить телефон.

Закончив этот героический поход, Рей пригладил волосы рукой и, направившись на кухню, задержался ненадолго у входа в ванную, чтобы решить, что сначала – завтрак или душ.

Из зеркала над раковиной на него смотрело невыспавшееся бледное лицо, волосы на голове напоминали стог соломы. Подобных картинок Рей не любил, зато очень любил чистоту. Поколебавшись, он всё-таки прошёл на кухню, закинул в стакан блендера оставленные в холодильнике порции черники, шпината и моркови, добавил и белковый коктейль – он чередовал три стоящих у стены банки: шоколад, клубнику и ваниль. Сегодня была ваниль. Орехи и имбирь будут на обед, уже без коктейля.