Текст книги "Пепел разбитых звёзд (СИ, Слэш)"

Автор книги: neisa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Во-олфганг… – протянул Ролан, становясь с каждой секундой всё злей, – а может, вы заранее были в сговоре с ним? Я ведь слышал, как вы выкрикнули его имя, перед тем как потерял сознание. Может, вы вдвоём пытались меня убить?

Эйлерт открыл рот и снова закрыл. Очень хотелось Крауза послать. Так далеко, как только тот мог бы улететь.

– Что вам от меня надо? – процедил он.

– Время, я же уже сказал. Верните мне потраченные семь дней.

Эйлерт не успел подобрать достойный ответ, потому что во внутреннем кармане кителя запульсировал ком.

Эйлерт поднёс палец к мочке уха и активировал чип.

– Да, – сказал он несколько резче, чем хотел.

– Эйлерт?

– Да, ты же мне звонишь, – услышав голос Консула, он успокоился, но лишь чуть-чуть.

– Нужно поговорить.

Эйлерт бросил напряжённый взгляд на Ролана, который продолжал чего-то ждать от него.

– Закончим как-нибудь потом! – бросил он и поспешил прочь.

Ролан скрестил руки на груди и привалился к стене плечом.

– Не слишком ты его? – поинтересовался Брант.

– Не надо было про Волфганга говорить.

– Видел, как они разговаривали? – уточнил Волфганг Рейнхардт, наблюдая, как Юки Симидзу неторопливо разливает по маленьким фарфоровым чашечкам, каждую из которых украшал голубой цветок, горячий чай.

Юки умел управляться с этим напитком куда лучше его. Но, кроме того, Юки знал, что зависит от Рейнхардта, и потому во многом предпочитал уступать.

Управлять им было легко – куда легче, чем Краузом, возомнившем о себе невесть что. Но, похоже, не сложнее, чем подручным Консула, вознамерившимся обыграть его.

– Я так сказал, – подтвердил Юки. К Волфгангу он особой симпатии не питал – и не видел смысла этого скрывать.

– Мне не нравится, что мой… хм… как бы его назвать… одним словом, что он интересуется кем-то, кроме меня.

Юки не сомневался, что услышит подобные слова. Волфганг был предсказуем, как ладья на шахматной доске, которая движется только по прямой.

– Возможно, следует… – Юки замолк, поймав напряжённый взгляд.

– Поговори с Краузом. Расскажи ему о Коскинене то, что успел узнать я.

Юки поставил чайник на стол и, сложив руки перед собой, изобразил лёгкий поклон.

– Я могу идти? – спросил он.

– Да. Потом расскажешь, как всё прошло.

Как и следовало ожидать, ничего интересного Консул не сказал. Но он не любил ждать, а Эйлерт не видел смысла его к этому принуждать.

Теперь, когда тот получил ежедневный отчёт – Консул звонил ему каждый день, а иногда два раза, и спрашивал что и как – мысли Эйлерта, так и не успевшего добраться до своего блока, снова вернулись к недавней встрече с Роланом. Сказать, что Ролан его взбесил, значило бы ничего не сказать. Этот человек вёл себя так нагло, что у Эйлерта не хватало слов. А он не любил, когда ему не хватает слов.

Только теперь он понял, что так и не дал ему толком отказ. Впрочем, и не выяснил, чего именно Ролан от него ожидал.

Любопытство и злость смешались в его сознании в гремучий коктейль и, не дойдя до жилых корпусов, он резко развернулся на каблуках.

Миновав лабиринт аллей, к которым он начал уже привыкать, Эйлерт снова вышел туда, где проходил их последний разговор.

Разумеется, Ролан уже исчез.

Эйлерт прикрыл глаза и повёл в воздухе рукой, вызывая к жизни ионовый след, оставленный фигурами двух учеников. Теперь он довольно отчётливо видел, как парочка свернула в одну из аллей и двинулась по ней.

Эйлерт направился следом, время от времени замедляя ход и обновляя эффект, пока не оказался в сотне шагов от столовой – видневшейся за деревьями вдалеке.

Он замер, раздумывая, подойти или нет. Ролан стоял перед зданием, но снова был не один – к тому же теперь с ним рядом стоял абсолютно незнакомый Эйлерту кадет.

Эйлерт переместился немного в сторону, так чтобы тень от кустарника не заслоняла его лицо, и увидел раскосые глаза выходца из Нефритовых миров.

Сам этот факт ни о чём ему не говорил. И потому, достав ком, он осторожно сделал несколько фото, чтобы потом на досуге разобраться – кто это такой.

Тем временем раскосоглазый коснулся плеча Ролана – слишком уж фамильярно, если бы кто-нибудь Эйлерта спросил.

От взгляда Коскинена не укрылось и то, как мягко и будто бы невзначай сползла по руке Ролана его рука. Казалось, незнакомец боится коснуться собеседника – и в то же время хочет этого так, что использует малейший повод.

Наконец, они закончили разговор. Раскосоглазый взял Ролана под руку и потянул в сторону входа в обеденный зал – но тот вывернулся из его рук и, сердито разбрасывая щебёнку больной ногой, решительно двинулся прочь.

«Нифига у него не болит!» – Эйлерт со злостью ударил по стволу дерева кулаком и тут же об этом пожалел.

========== Глава 4 ==========

По мере того, как один день сменял другой, Эйлерт постепенно привыкал к тому, что Волфганг постоянно находится рядом с ним. Но сколько бы они ни общались, для Эйлерта Волфганг оставался загадкой.

Он не рассказывал о себе, при первой возможности стараясь перевести разговор на историю, искусство или любую другую тему, в которой невозможно было опознать его самого.

Эйлерт пытался использовать эти небольшие возможности для того, чтобы разузнать хоть что-нибудь о его интересах, но Волфганг оставался закрыт для него.

Он никогда не говорил напрямую о том, что знает, зачем Эйлерт приехал сюда. Но Эйлерта не оставляло странное чувство, что тот видит его насквозь.

Иногда он наблюдал за Волфгангом через окно, или когда тот устраивался у камина в комнате отдыха на первом этаже. Большую часть времени Волфганг читал – но книгу всегда прятал в кожаный футляр, а при приближении любого из студентов – даже Эйлерта – закрывал.

Он часто и подолгу стоял на веранде их корпуса, рассчитанного всего на пятерых кадетов, один и смотрел вдаль. Особенно он любил стоять так, когда солнце закатывалось за горизонт, и синеву неба озаряло слабое мерцание первых звёзд.

– О чём вы думаете? – спросил Эйлерт как-то, застав его в одиночестве в такой час. Волфганг вздрогнул, и ледяная маска мгновенно укрыла его лицо. – О вас, – обворожительно улыбнувшись, сказал он и повернулся к Эйлерту.

«Враньё», – подумал тот. У него пропало всякое желание продолжать разговор.

– Простите, что помешал, – поспешил откланяться он.

На следующее утро, когда Эйлерт вышел привести себя в порядок – душ в корпусе был один на всех, к чему он привыкал с трудом, потому как видеть по утрам посторонних не любил – Эйлерт столкнулся с Волфгангом в дверях.

– Мне показалось, что вчера мы поговорили не слишком удачно, – сказал тот.

– Даже не знаю, с чего бы вы могли так решить, – ответил Эйлерт и попытался протиснуться в душевую мимо него.

– Я хочу исправить ошибку. Нам с вами нужно лучше друг друга понять, – продолжил Волфганг.

Эйлерт поднял бровь.

– Ну, хорошо, – признал он, – нам в самом деле не стоит ссориться. Что вы хотите мне предложить?

– Ничего особенного. Спускайтесь к завтраку на веранду. Там и поговорим.

Эйлерт поднял бровь.

– Разве здесь подают завтрак в блок?

На губах Волфганга промелькнула насмешливая улыбка.

– Что-то вроде того.

Он отвесил Эйлерту лёгкий поклон и наконец пропустил его.

Когда Эйлерт спустился на первый этаж, Волфганг сидел на веранде и неторопливо потягивал чай

– Не люблю кофе, даже по утрам, – признался он. – А что принести вам?

– Можете смеяться, но мне нравится горячее молоко. Впрочем, я не хочу вас напрягать.

– Никакого напряжения! Юки! – крикнул он.

В дверях показался тот самый молодой человек с глазами, похожими на миндаль.

Эйлерт внимательно наблюдал за происходящим и не торопился выдавать себя, хотя в первое мгновение и испытал желание вскочить и хорошенько встряхнуть этого паренька.

– Юки, горячего молока нам, – Волфганг обернулся к Эйлерту, – что-нибудь ещё?

– На ваш выбор, мне всё равно.

Волфганг кивнул.

– Тогда яичницу. Найдёшь?

– Да, сэр, – Юки отвесил красивый церемониальный поклон, свойственный обитателям Нефритовых миров, и исчез.

– Я чего-то не понимаю, – признался Эйлерт, – разве в Академии не запрещено иметь слуг?

– Конечно запрещено. Но когда что-то запрещают, всегда находится способ обойти запрет. Часто этот способ куда менее справедлив, чем естественный порядок вещей. Нет ничего более глупого, чем закон.

– Вы специально говорите это мне?

– Нет, – по глазам Волфганга Эйлерт понял, что последнее слово – абсолютная ложь, – на самом деле я просто хотел, чтобы мы провели немного времени вдвоём. Я ничем не задел вас?

– Задели, – признал Эйлерт, продолжая внимательно наблюдать за малейшим движением его бровей, – мы так много времени проводим вместе, что я надеялся, вы будете более откровенны со мной. Разве вчера я задал вам настолько личный вопрос?

Волфганг опустил глаза и какое-то время разглядывал начавший остывать чай.

– Нет, – сказал он наконец, – личный, но не настолько, чтобы скрывать ответ. Дело всего лишь в том, что в эти выходные мне нужно поехать домой. Я раздумывал о том, какой выбрать рейс и какие вещи взять… Понимаете, это был бы довольно будничный и неинтересный разговор – если бы я вам сказал.

Эйлерт не отводил взгляда. Толика правды в словах Волфганга была, но абсолютно точно правдой не было всё.

– Вам так необходимо демонстрировать мне, что будничные заботы обходят вас стороной? – спросил он.

Волфганг пожал плечами. Посмотрел на него и улыбнулся уголком губ.

– Вы будете скучать? – спросил он.

– Наверняка, – соврал Эйлерт.

Они поговорили ещё немного, и Эйлерт отправился к себе, с облегчением думая о том, что сможет отдохнуть от светской болтовни хотя бы пару дней.

Всё это время Ролан не давал о себе знать, хотя стоит признать, что Эйлерт время от времени и думал о нём.

Иногда он видел его в столовой и неизбежно приходил к мысли, что фон Крауз бесит его.

Теперь, без больничных бинтов, он получил возможность хорошенько разглядеть наследничка и прежде всего отметил про себя, что на наследника семьи Краузов тот ни капли не похож. Не может у десяти поколений голубоглазых блондинов родиться… вот такой.

Эйлерт из любопытства даже запросил поиск по нему в сети и нашёл парочку сплетен о том, что супруг леди Крауз никак не может быть ему отцом – хотя бы потому, что к моменту рождения Ролана ещё не был с ней знаком. Впрочем, конкретного ничего.

Эйлерт был уверен, что политика Гесории давно уже пережила тот ребяческий возраст, когда всех больше всего волнует кто с кем провёл ночь, и потому происхождение Ролана интересовало его постольку-поскольку. Однако однажды он не удержался и поинтересовался у Консула, когда тот связался с ним в очередной раз:

– А почему Рейнхардт? Почему не Крауз? Я имею в виду… у них примерно аналогичный флот, они держат семьдесят процентов системы Аркан… Да и влияние в сенате, кажется, у герцога Крауза не меньше, чем у князя Рейнхардта.

Консул хмыкнул.

– Будет много споров, – сказал он, – относительно того, кто станет новым герцогом Краузом в случае чего. У Ролана фон Крауза есть брат, который имеет не меньше оснований претендовать на титул, чем он.

Эйлерт поспешил прервать разговор, пока Консул не решил отправить его к неведомому брату в систему Аркан.

Интерес Эйлерта, впрочем, оставался праздным до тех пор, пока не наступил вечер пятницы.

Он проводил Волфганга до ворот, решив сказаться больным и не ездить с ним в космопорт. Вернулся к корпусу, в котором обитал… и замер на расстоянии двух десятков шагов от собственных дверей, едва не раскрыв рот.

– Как это понимать? – резко спросил он, сам не зная, чей ответ интересует его больше всего.

Человек пятнадцать младшекурсников шествовали по дорожке от корпуса, находившегося немного восточней. Каждый нёс в руках кресло, подушки или чемодан.

– У нас под корпусом нашли муравьёв, – прозвучало откуда-то сбоку, и, опознав голос Ролана, Эйлерт едва не подпрыгнул до потолка. – Куратор распорядился, чтобы мы с Брантом перевезли вещи к вам.

========== Глава 5. ==========

Ролан беззастенчиво разглядывал новенького всё время с тех пор, как вышел из лазарета. Редко кого переводили прямиком на третий курс – даже если он был наследником кого-нибудь из высшей аристократии. Можно было ожидать, что подобного уникума довольно быстро засмеют – однако же нет.

Дружба с Волфгангом – а Эйлерт не расставался с ним практически ни на миг – конечно, делала своё дело, но и сам Коскинен довольно быстро показал хорошие результаты по тем дисциплинам, которые курсанты привыкли уважать: рукопашный бой, стратегия и тактика, управление кораблём.

По прочим, традиционно нелюбимым курсам, таким, как история или этикет, у него тоже всё было хорошо. На занятиях по танцам на него было любо-дорого смотреть, и Ролан уже вовсю представлял, как заставит его встать на место своей партнёрши – девушек в Академии было мало, и на подобных уроках их место часто доводилось занимать парням.

Впрочем, решительных действий Ролан пока не предпринимал – ждал.

То, что Юки рассказал ему о новом ученике, немного обеспокоило Ролана, хотя и не настолько, чтобы отступать.

– Мне слабо верится, – признался он Бранту в тот же вечер, когда состоялся разговор, – но Юки говорит, тут замешана большая политика. Решение о браке принимали Консул Олдер и герцог Рейнхардт между собой.

– Об этом я тебе уже говорил.

– Да, но одно дело слухи, а другое – узнать почти что из первых рук. Уверен, это Волфганг подослал его ко мне. Но это ещё не всё… Ты слышал о серых стражах?

Брант поднял бровь. Впрочем, в глазах его промелькнуло любопытство.

– Ходят слухи, – продолжил Ролан, – что Консул давно уже взялся создавать себе шпионскую сеть, состоящую из сирот. С кем-то работают в детских домах, других он с детства держит возле себя. Довольно удобно в условиях, когда каждый предан в первую очередь своей семье. У них же нет корней. Консул даёт им всё. Эйлерт – тоже сирота.

– Думаешь, он работает на Консула?

– То, что служит Консулу, очевидно. Вопрос только в том, что именно он представляет из себя – просто воспитанник или настоящий шпион.

– Если всё настолько серьёзно, то я не очень понимаю, почему Волфганг позволяет ему крутиться рядом с собой.

– Я тоже… – Ролан помолчал. – И я хочу это узнать.

– Боюсь спрашивать как.

– А придётся, – Ролан усмехнулся, – мой план связан с тобой.

Переселить в подвал выводок муравьёв оказалось довольно легко, как и обеспечить «правильный» перевод. В итоге Ролан стоял у входа в корпус, который до сих пор был заселён только наполовину, и наблюдал, как Коскинен размахивает руками, пытаясь указывать малькам, что и куда ставить нельзя. В эти мгновения он был упоительно мил.

– Какой, к демонам, шпион, – пробормотал Ролан так, чтобы его слышал только Брант.

– Я бы так просто эту историю со счетов не спускал.

Перед тем как улечься спать, Ролан долго стоял у окна и смотрел в оказавшееся напротив его собственного окно Коскинена – небольшие домики, предоставлявшиеся студентам старших курсов, в плане по большей части представляли собой букву «П».

Тот не спал. Сидел за ноутбуком до трёх часов или около того. Ролан видел, как его тонкие длинные пальцы то и дело поправляют прядь, падающую на глаза, а иногда чешут слегка курносый нос.

Ролан обдумывал план. Он собирался предъявить Эйлерту права на него на ближайшие два дня. Но наутро стало ясно, что всё пойдёт не по плану – как, впрочем, и всегда.

Едва Ролан, позёвывая – он всегда тяжело вставал по утрам – вышел в коридор, в надежде первым занять ванно-туалетный блок, как увидел Коскинена, уже умывшегося и одетого как будто для выхода в свет.

– Эйлерт! Вы забыли раздеться с вечера?

Эйлерт обжёг его нечитаемым взглядом и поспешил к лестнице, ведущей вниз, так что Ролан с трудом успел поймать его за руку в последний момент.

– Куда же вы? Даже не поздороваетесь со мной? А вы ведь мне должны…

Эйлерт резко развернулся. Медленно обхватил пальцы Ролана свободной рукой и убрал со своего запястья.

– Ещё раз скажете мне про долг, – тихо сказал он, но Ролан слышал, как клокочет в его голосе ярость, – я заставлю вас об этом пожалеть. Я не собираюсь отчитываться вам, куда я хожу, когда и с кем.

– Ах, вот даже как! – улыбка заиграла у Ролана на губах, и он привалился плечом к стене. – Стало быть, Волфгангу тоже лучше о вашем уходе не говорить?

– Не лезьте не в своё дело! – от злости Эйлерт даже поднялся на одну ступень, тем самым лишив себя защиты перил.

Ролан ловко подхватил его за талию и в один миг развернул, прижимая к стене.

Белое как снег и гладкое, как слоновая кость, лицо Коскинена оказалось близко-близко от него, так что Ролан на несколько мгновений забыл любые слова.

Он тяжело дышал, и горячее дыхание его касалось нежной щеки, парализуя волю.

Эйлерт обнаружил, что чуть прогибается навстречу, силясь продлить этот контакт.

– Отстаньте от меня, – тихо и растерянно сказал он, но сам не поверил своим словам.

– Может хватит уже на «вы»?

Коскинен молчал.

– Я просто хочу получше вас узнать. Почему мне нельзя? – спросил Ролан.

Слова по большому счёту не имели значения – в это мгновение Эйлерту хотелось только, чтобы тот продолжал говорить, лаская своим бархатистым голосом слух, а дыханием – кожу на щеке.

– Мне нужно в город, – растерянно произнёс Эйлерт, за стуком сердца не слыша собственных слов, – нужно… – он чувствовал, что сознание плохо слушается его, и на ходу забывал слова, – запчасти… для корабля.

– Да? – рука Ролана скользнула по кителю Эйлерта, забираясь ему за спину, и замерла на пояснице, разгоняя волны жарких мурашек вниз и вверх. – Так вам же… не на чем… лететь.

– Я… вызову… такси.

– Я должен вас отвезти, – губы Ролана приблизились вплотную к его губам, – это же я виноват в том, что вы потеряли…

Кровь стучала в висках так, что Эйлерт с трудом расслышал последнее слово – «корабль». Ему казалось, ещё мгновение – и такие же горячие, как его дыхание, губы Ролана коснутся его собственных губ. Он хотел этого, сам не понимая почему. Тело и мысли не слушались его. Эйлерт подался вперёд, прижимаясь к Ролану грудью и животом.

Дверь в ванную хлопнула, и в отдалении послышалось негромкое:

– Ой…

Эйлерт стремительно вырвался из удерживавших его рук и бросился по лестнице вниз.

– Брант, я тебя прибью! – прошипел Ролан.

– Да я не хотел!

Ролан бросился вниз следом за Коскиненом и нагнал его уже на полпути к воротам.

– Я серьёзно, – повторил он, чудом поймав руку Коскинена и рванув его на себя, так что на мгновение тот снова прижался к его груди своей – но на сей раз тот вполне ясно соображал. – Вам придётся всё искать самому… А я мог бы показать вам самые полезные места.

– Вы с ума сошли… – Коскинен устало вздохнул, – хотите, чтобы Волфганг разозлился на меня, да?

– Он узнает, только если мы продолжим стоять здесь вот так. В городе за нами никто не проследит.

Эйлерт вздохнул ещё раз и покосился на такси, которое должно было уже ожидать за воротами в парк. Ему хотелось, чтобы Ролан поехал с ним.

– Давайте, только быстрей, – сказал наконец он, – я подожду на КПП.

Волфганг не мог избавиться от неприятного, тянущего чувства в груди всё время, пока его корабль приближался к системе Саул.

Корабль медленно пошёл на снижение, по спирали заходя на посадку. Внизу виднелись густые кроны сосен и елей – парк, казалось, тянулся до самого горизонта, и только далеко на востоке скалистые уступы врезались в океан.

Волфганг попытался выйти на связь с отцом, но тот не брал ком. Тогда он просто оставил корабль на стоянке и двинулся в дом.

Рейнхардты предпочитали строгий, классический шик, талантливыми скульпторами и художниками вписанный в суровую природу этого края. Жаркого климата отец не переносил и потому большую часть года проводил здесь, в отдалении и от солнца, и от городов.

Серовато-дымчатые колонны вздымались по обе стороны от лестницы, ведущей в особняк. Внутри было так же тихо и тоже царил полумрак.

Волфганг миновал анфиладу комнат, обитых синим шёлком – отец считал, что этот цвет успокаивает его.

Тихонько постучал и приоткрыл дверь в отцовский кабинет. Стук, видимо, был слишком тихим, потому что разговор, который вели находившиеся там, ему прервать не удалось.

– Я был бы удивлён, князь, если бы вы сказали мне об этом в лицо. Давайте так: не будем говорить о присутствующих и не будем называть имена. Вы согласны, что моя власть устраивает далеко не всех?

– Недовольные есть всегда.

– И скажем прямо, Рейнхардты с самого начала были среди них.

– С самого начала – да! Но прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как окончилась война. Лично меня вполне устраивает тот мир, в котором мы живём.

– Даже если им правлю я?

– Само собой.

На какое-то время наступила тишина, и Волфганг хотел уже было постучать ещё раз, но снова услышал голос князя Рейнхардта.

– Я достаточно пострадал от всякого рода интриг, Консул. Я ни малейшего желания не имею повторять те ошибки, которые допустил мой отец. Я предпочёл бы и сейчас остаться от всего происходящего в стороне.

– Стоять в стороне – уже значит предать Гесорию. Бездействовать нельзя.

– Уверен, вы говорите это всем.

Волфганг услышал суховатый смешок.

– Само собой, князь, – спокойно и устало сказал его собеседник, – потому что, в отличие от вас или кого-либо ещё, я не заинтересован в победе каких бы то ни было сторон. Мне нужно, чтобы Гесория была едина. А значит, и чтобы те, кто управляет ей – были солидарны между собой.

– А вы уверены, что так вообще может быть? – спросил князь.

Ответом была тишина. Волфганг понял, что на сей раз разговор действительно окончен, и промедлением он рискует выдать себя.

Осторожно прикрыв дверь, он громко ударил по ней ещё несколько раз, и теперь, уже только дождавшись слов:

– Можете войти! – вошёл.

========== Глава 6 ==========

Эйлерт, сидевший на пассажирском сидении, то и дело косился на Ролана, занявшего место за рулём.

Во-первых, ему было крайне непривычно оказаться вот так в чьей-то власти, ничего не решать и не иметь возможности ни свернуть, ни выправить кар.

– Выше держи! – в который раз не сдержался он.

Ролан приподнял тонкую бровь и покосился на него.

– Вообще-то, у меня по лётному мастерству первый разряд.

– Очень обнадёживающая рекомендация, – буркнул Эйлерт, пытаясь откинуться на спинку кресла и расслабиться. Сам он разрядов не получал, но на любые расстояния летал сам, никакого рейсового транспорта не признавал.

Во-вторых, стоило ему расслабиться хоть чуть-чуть, как сердце начинало биться сильней: взгляд падал на руки Ролана – с длинными угловатыми пальцами – лежавшие на руле.

Бессовестный наследничек сбросил китель, как только они отъехали от стен Академии на пару лиг. Он закатал рукава сорочки, которую носил под ним, и теперь Эйлерт имел возможность лицезреть его крепкую руку, покрытую тонкой сеточкой тёмных волосков. Зрелище это порядком отвлекало от дороги.

В городе Ролан, как и следовало ожидать, не ограничился показом одних только мастерских.

Он честно помог Эйлерту подобрать покорёженную деталь. При этом долго разглядывал испорченный экземпляр, как будто это был артефакт, выпавший из запредельных миров.

– С ней что-то не так? Думаешь, она радиоактивна или что-то вроде того? – спросил Эйлерт.

Ролан покачал головой.

– Это эксклюзив, да?

– Ну… да.

– От Арон-комп?

– Как ты узнал?

Ролан продемонстрировал гравировку на одном из цилиндриков антиграва.

– Всегда о таком мечтал.

К удивлению для самого себя, Эйлерт слегка покраснел.

– Хочешь – оставь себе. Толку от неё уже нет.

– Оставлю. Поковыряю потом… может, и поможет взлететь.

Когда же они покинули мастерскую, вместо того чтобы честно повернуть аэрокар к территории Академии, Ролан свернул в направлении набережной.

– Мы летим не туда, – осторожно заметил Эйлерт.

Ролан даже не оглянулся на него.

– Зависит от того, что мы хотим найти.

Эйлерт промолчал. Ему нравилось, когда Ролан управлял, определял курс – ничего подобного раньше он за собой не замечал.

Ролан остановил кар у причала и помог ему выбраться на мостовую. Рука его, оказавшаяся в руке Эйлерта, была тёплой, и от этого прикосновения по всему телу разбегались мурашки.

Они прошли несколько арнов вдоль линии берега и остановились у парапета.

– Здесь куда красивее вечером, – сказал Ролан, – вон там загорается маяк.

Эйлерт кивнул. Ему было стыдно признаться, что он никогда не видел маяков.

– Ты на Тормансе уже был? – спросил Ролан, как угадал.

Эйлерт качнул головой.

– В основном я бывал там, где Консул проводил какие-нибудь переговоры. По большей части – центральные миры.

Ролан кивнул.

– А я почти всю жизнь провёл на Аркане… а потом три года здесь.

– Ты не был в столице?

Ролан качнул головой.

– Дед не хотел, чтобы двор испортил меня.

Эйлерт не удержался и хихикнул, но, поймав на себе мрачный взгляд Ролана, тут же снова стал серьёзным.

– Он был прав, – сказал Эйлерт, – ничего интересного там нет.

– Говорят, красиво, – заметил Ролан задумчиво.

– Красиво везде. Нужно просто уметь видеть эту красоту.

Ролан перевёл взгляд на него и улыбнулся. Он думал о том, что это красота Эйлерта отображается в любом месте, куда тот может попасть.

– Что-то не так? – спросил Эйлерт, заметив улыбку на его губах.

Ролан долго молчал. Эйлерт уже думал, что он так и не ответит ничего, когда тот задал вопрос:

– Почему Волфганг, Эл?

Эйлерт вздрогнул от этого обращения – непривычного и слишком фамильярного для него.

– Это ведь правда… то, что о вас говорят? – уточнил Ролан.

– Понятия не имею, что о нас говорят, – сухо заметил Эйлерт, – и не ожидал пересказа сплетен от тебя.

Ролан отвёл взгляд.

– Извини, – сказал он. – Просто когда я увидел тебя… У меня что-то стряслось с головой.

– Да. В неё попала балка от корабля.

На мгновение Ролан ощутил вспыхнувшую злость, повернулся к Эйлерту, чтобы ответить, но, увидев блики солнца в его глазах, ничего не сказал. Вместо этого наклонился к нему и поцеловал.

Разомкнуть губы спутника он не успел – Эйлерт оттолкнул его. Он тяжело дышал, щёки юноши порозовели, но в глазах стояла злость.

– В следующий раз – спрашивай меня.

Ролан фыркнул и отвернулся от него.

– Пойдём, – сказал он, направляясь к кару, – нужно до отбоя вернуться домой.

Вечером того же дня Эйлерт в запрещённом правилами пожарной безопасности чайнике сделал себе чай – простой, в пакетиках. Консул такое терпеть не мог. Чаепитие он превращал в культ. Каждый листочек должен был раскрыться по всем правилам и наполнить чайник ароматом, прежде чем его зальют кипятком.

Оказавшись в обществе Волфганга, Эйлерт не был особо удивлён тем, что у него порядок хоть и отличный – но не менее безумный, чем у Хайдрека Олдера. Тот предпочитал церемонию, принятую в Нефритовых мирах. В отличие от Консула, он мог позволить добавить в чай ароматных трав и даже ягод – но считал необходимым произносить над каждым глотком то ли заклятье, то ли молитву. Всем этим ритуалом обычно руководил Юки, а Эйлерту оставалось безмолвно внимать происходившему и мечтать о том, как, запершись у себя, он выпьет наконец простой нефильтрованной воды.

Теперь же, получив наконец возможность просто пить и есть, Эйлерт был несказанно рад. Бросив пакетик в большую походную кружку – всем назло – он подошёл к раскрытому окну, в которое врывался лёгкий ветерок.

И замер, ощутив неприятное чувство дежавю. Фигура, закутанная в тёмный плед, стояла на веранде и смотрела на океан.

– Волфганг… – растерянно окликнул Эйлерт, в тщетной надежде, что это всё-таки не он.

Стоявший вскинулся, снизу вверх вглядываясь в его окно.

– Скучаешь по нему? – спросил Ролан.

Эйлерт повёл плечом.

– Просто удивился, что мог не расслышать, как он пришёл.

– Нет, это не он.

Оба замолкли.

Ролан снова смотрел на горизонт – туда, где за дымкой облаков проглядывало созвездие Аркан.

Эйлерт смотрел на него.

Ветерок трепал чёрные волосы, и теперь, когда Ролан чуть повернулся, Эйлерт видел его профиль – немного неправильный, с выступающими над впалыми щеками скулами и немного изогнутым носом.

Он вздохнул. Как было для Ролана – он не знал, а для него самого это молчание стремительно становилось невыносимым.

– Тебе не холодно? – спросил Эйлерт.

Ролан качнул головой.

– У меня плед.

– Скучаешь по дому?

Ролан снова запрокинул голову и взглянул на него.

– Спускайся, поговорим. Не хочу кричать.

Эйлерт кивнул и вместе с чашкой двинулся к лестнице на первый этаж.

Ролан ожидал его, примостившись на парапете террасы. Эйлерт отметил про себя, что тот именно ждал, а не просто оставался наедине с самим собой.

– Ты не любишь говорить о семье, – продолжил Эйлерт с того места, на котором прервался их разговор.

– Я думаю, все в Академии знают почему. И уж точно знаешь ты.

– Представления не имею.

Ролан прокашлялся и отвернулся.

– Тогда, может, и не стоит говорить, а? Пусть хоть кто-то ничего не знает обо мне.

Эйлерт приподнял бровь, но Ролан не видел выражения лица. Тогда он пристроился на парапет рядом с новым соседом и попытался заглянуть ему в глаза.

– Тебе так же одиноко, как и мне, – сказал он.

Ролан вскинулся. Такого признания он не ожидал.

– У тебя же есть Волфганг, – зло усмехнулся он, – вы с ним не разлей вода.

– Ты прекрасно знаешь, что это не то, – Эйлерт ощутимо помрачнел.

– Тогда почему не откажешься… от него?

– Потому, – Эйлерт задумчиво отхлебнул из чашки глоток, выигрывая время и подбирая слова, – что я – взрослый человек и понимаю, что есть вещи, которые нужно делать независимо от того, хочешь ты этого или нет.

Ролан качнул головой.

– Не понимаю. Как можно заводить дружбу с тем, кого не хочешь видеть рядом с собой? Это подло, нет?

– А тебе не кажется, – Эйлерт снова отодвинул чашку от губ и пристально посмотрел собеседнику в глаза, – что есть вещи куда более подлые и жестокие, чем наше «хочу»? Чем то, кого мы впускаем в ближний круг?

– Например?

– Например… – Эйлерт задумался, – например, последняя война обернулась десятками голодных миров. Множество людей потеряло семьи и кров. Просто потому, что двое благородных господ повздорили между собой.

– Не поэтому, – отрезал Ролан, – противоречия между Арканом и Логосом копились веками. Логос диктовал свою волю провинциям других миров.

– А… так ты, стало быть, одобряешь бунт?

– Я одобряю борьбу за свободу, – Ролан в ярости ударил по парапету кулаком. – Почему одни диктуют другим, как им жить?

– Потому что кто-то всегда диктует кому-то, так устроен мир.

– Отлично, тогда кто определяет, кто будет внизу, а кто вверху?

Эйлерт пожал плечами и какое-то время смотрел в темноту.

– Ты, очевидно, считаешь, что определяет тот, кто сильней, – перешёл он в контратаку.

– Нет.

– Да. Потому что считаешь, что прав тот, кто сможет отнять своё.

– У тебя есть другой вариант?

– Существует множество ответов на этот вопрос. Но если ты спросишь меня, я считаю, что правильный выбор тот – что сохраняет жизни и благополучие большего числа людей.