Текст книги "Линии ветров. Баллада о Звёздном Ветре (СИ, Слэш)"

Автор книги: neisa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Вы ни с кем не подрались по дороге? На лицо явный прогресс.

Николя едва заметно покраснел.

– Простите, а где остальные, капитан?

– Больше я никого не приглашал.

Орлов поднялся из-за стола и, покручивая в пальцах перо, посмотрел на него.

– Мне всё никак не удавалось получше вас узнать.

Николя сглотнул и кивнул, хотя мышцы шеи вдруг задеревенели.

– Садитесь, – Орлов кивнул на стол.

– Я не голоден, честно говоря, – лишь мельком скользнув глазами по тарелкам, Николя снова отвёл взгляд.

– Жаль, – Орлов сам опустился за стол и стал раскладывать по тарелкам еду, – впрочем, мне хочется верить, что вы достаточно хорошо воспитаны, чтобы мне не отказать.

Николя шагнул к столу. Орлов был прав – отказываться от приглашения старшего по званию было нельзя.

Орлов, тем временем, уже принялся разливать вино. Всё время, что они провели на судне, Николя почти не пил, только за компанию с Крылатыми иногда приходилось пригубить самогон.

Он опустился на стул и, подняв только что наполненный бокал, посмотрел на Орлова. Улыбка невольно скользнула по его губам. Орлов же смотрел на него серьёзно, как всегда.

– За перспективы, которые открываются нам, – произнёс он и, звякнув краешком хрустального бокала о другой, выпил до дна. Затем покрутил в пальцах пустой бокал. – Не возражаете ли вы, если я буду называть вас по имени?

Николя не возражал.

– Скажите, Николя, как получилось, что вы обнаружили новые миры? Разве они не располагались далеко за краем наших звёздных карт?

– Да, это так, – Николя прокашлялся, – видите ли, вы могли заметить, что я, в некотором смысле, любопытен.

– И ещё очень любите летать.

– Да, это так, – Николя поднял на Орлова удивлённый взгляд.

– Корабль не так уж велик, – пояснил капитан.

– Да… Так вот… – сосредоточился снова Николя. – Корсиканцы нарушили границу – знаете, как это бывает всегда. Они так быстро скользили по ветрам, как будто это был новый тип корабля, и мне стало любопытно – откуда они вынырнули у нас. Когда закончился исследованный сектор, нужно было, конечно, повернуть назад, но я достаточно хорошо рассчитал заряд. И оказалось, что я был прав. Только мы вынырнули из потока, как на радаре появилось ещё два корабля. Эти я уже и вовсе не смог опознать – а я, поверьте, знаю о кораблях едва ли не всё. Тут уже нужно было решать. Я понял, что наткнулся на что-то особенное, но топливо было только на путь в одну сторону. Я отключил двигатели и, пристроившись в гравитационное поле одного из кораблей, стал дрейфовать у него в хвосте. Можете представить, что я почувствовал, когда увидел новые миры, – улыбка снова заиграла у Николя на губах, но теперь уже она была совсем другой – мечтательной и какой-то нездешней. – Я своим глазам поверить не мог.

– И как вы смогли вернуться назад?

– Ну… это уже не самый приятный рассказ. Мне кое-как удалось вернуться обратно до линии Ветров и встроиться в поток. Я отправил сигнал SOS и включил анабиоз.

– Вас могли не найти.

– Наверное, да, – Николя, всё так же улыбаясь, смотрел на него, – но ведь я увидел бы перед смертью то, чего не видел никто.

– Вы сумасшедший, – Орлов покачал головой.

– Мне просто лучше отвечать только за себя.

– У вас же есть семья?

– Родители, – Николя пожал плечами, – отец понимает меня. Был ещё брат, но… он погиб уже давно.

– Тоже служил?

– Да. На горячих рубежах.

Орлов опустил взгляд и, поставив бокал, снова разлил вино. Они поговорили ещё немного – больше серьёзных вопросов Орлов не задавал, да и о себе рассказывать не спешил, но всё же Николя показалось, что лёд, окружавший его, стал немного пропускать свет.

А когда ужин был закончен, и Николя, по-прежнему пошатываясь, встал из-за стола и, поблагодарив за угощение, намеревался уйти к себе, Орлов вдруг схватил его за локоть – Николя даже не сразу понял, что едва не упал.

– Вы впервые на большом корабле?

Николя усмехнулся.

– Да. Но я быстро привыкаю, граф.

– Хорошо. Мне не нужен беспомощный старпом.

За время этого разговора Орлов тем не менее проводил его до дверей. Рука Николя взялась за ручку, когда Орлов окликнул его:

– Лейтенант.

Николя повернулся на голос и оказался прижат спиной к двери. Тело Орлова было так близко, что его жар сводил юношу с ума, но не прикасалось к нему даже краешком ткани. Николя ошалело смотрел в оказавшиеся вдруг близко-близко глаза, и в какой-то миг ему показалось, что сейчас сбудется сон, терзавший его много ночей. Орлов поднял руку и тут же опустил, прижимая ладонь к стене, так что Николя оказался как будто бы пойман им.

– У нас проблема, – сказал Орлов, – я не был уверен, говорить или нет.

– Какая? – даже если бы проблемой был атомный снаряд, прицепившийся к корме, Николя в эту секунду не смог бы принять эту проблему всерьёз, потому что кровь, как морской прибой, билась в его висках.

– У нас заканчивается вода. Нужно ввести норму для всех. И искать возможностей достать ещё. Вы поняли меня?

– Да, – ответил Николя как во сне. Он ничего не понимал.

– Хорошо. Имейте это в виду, когда наступит ваша очередь вести корабль. Это всё. Можете идти к себе.

Николя вырвался наконец из клетки рук капитана и ринулся к себе. Усталость сняло как рукой. Едва переступив порог, он бросился в душ и, только вспомнив о воде, взвыл и снова припал к стене. Закрыл глаза и снова увидел чёрные глаза капитана перед собой.

– Я не могу без вас… – прошептал он и ударил кулаком по стене.

 

ГЛАВА 9

Вода в самом деле стремительно подходила к концу. Уже через два дня пришлось ввести ограничение на душ, но это не помогло. Запас воды, который везли с собой, и без того был невелик, к тому же за время движения вдоль Ветра оказался пробит сорвавшейся мачтой третий грузовой отсек, и значительная часть резервуара оказалась отправлена в никуда. Вместе с водой корабль покинула четверть живности и один гидропонный огород. Таким образом, можно было ожидать, что со временем станет ощущаться и недостаток еды.

Тем не менее после выхода из Ветра ни астероидов, ни планет не встречалось им на пути – разве что те, чья непригодность для жизни была очевидна даже издалека.

Кругом, покуда хватало дальности локаторов, простирался безбрежный космос. Одноцветное небо, лишь где-то вдалеке разукрашенное блёстками звёзд. Больше Николя не мог разглядеть Таурон – хотя и приходил по-прежнему на заднюю палубу посмотреть на него.

Воздух на корабле, казалось, тоже стал другим. Мёртвый и неподвижный, он будто не мог больше дать вдыхавшим его жизнь. «Рождён ли человек, чтобы ступать так далеко от родных планет?» – невольно сам себе задавал Николя вопрос, и тут же давал ответ: «Рождён. Иначе меня и не было бы здесь». Он усмехался и снова устремлял взор на чернеющее перед ним лобовое стекло. «Где же мы, чёрт побери? Куда нас забросили Ветра?» – этот вопрос тоже нет-нет да посещал его. По его собственным расчетам, которые он не показывал никому, ещё вчера они должны были различить первые рубежи Сина, но вокруг не было ничего. Ветер, вдоль которого они добрались сюда, совсем не походил на тот, который донёс до неведомых миров Николя в первый раз. Впрочем, он достаточно хорошо знал Ветра, чтоб не удивляться ничему.

Путешествие по малознакомым Ветрам было делом затяжным, рискованным и сложным, требовавшим от пилотов выдержки, многих сил, неприхотливости и самых неожиданных навыков и умений.

Парусные суда находились целиком во власти Ветров – капризных и непостоянных, какими могли быть только настоящие ветра. Некоторые из них были постоянными, потоки частиц двигались в них в единственном возможном порядке, и движение корабля легко удавалось предсказать. Но были и другие, переменчивые, которые меняли не только скорость, но даже и направление движения этих частиц, толкавших крылья корабля. Были Ветра, в которых потоки, двигавшиеся в противоположных направлениях, располагались одно над другим или даже заплетались в косу – и тогда не малых усилий и мастерства стоило удержать курс. Но даже в самых постоянных из Ветров случались шторма. Скрещивающиеся потоки, подталкивая один другой, могли вызвать настоящий циклон, и такие бури внутри Ветров пока что никто не мог толком предсказать.

Попали ли они в бурю, или Ветер, который нёс их, был переменчив сам по себе – Николя не знал. Однажды Орлов заводил с ним этот разговор, но лейтенант не смог ответить ничего.

 

К концу четвёртого дня Николя поймал себя на том, что, стоя на мостике, уже не смотрит в пустоту, а вырисовывает в блокноте наблюдений цветы – бесконечные ряды ирисов и амелы.

Покраснев, он выдрал листок и, спрятав его за пазуху, принялся переписывать график дежурств на страницу, оказавшуюся под ним. Механическая работа не занимала мыслей, и он невольно снова стал думать об Орлове, который почти всегда был любезен, но, кажется, придавал его присутствию не больше значения, чем придают наличию кресла или стола.

После того, единственного, разговора больше они не встречались наедине – да и вообще говорили только о делах. Впрочем, только о них они и говорили всегда.

Николя не хватало здесь, на корабле, настоящих цветов. Он хотел бы собрать для Орлова целый букет из вишни, козьей жимолости, гвоздики и липовых листов – из всего, что творилось у него в голове.

Качнув головой, Николя отогнал от себя этот ураган бесполезных мыслей и посмотрел на часы. До смены Орлова оставалось ещё полчаса.

«Очень хорошо», – подумал он. Поджал губы и, открыв в блокноте следующий листок, принялся решительно рисовать один-единственный липовый лист.

Когда же Орлов появился на мостике, Николя будто бы невзначай оставил блокнот на подставке и, сдав пост, поспешил отправиться к себе. Сердце билось бешено, и он уже жалел о том, что сделал только что. Оказавшись в каюте, он несколько раз прошёл из конца в конец – но поскольку успокоиться это не помогло, снова накинул китель и отправился на палубу для пилотов.

 

Здесь, как всегда, было шумно. В отсутствии опасности пилоты оказывались самой бесполезной частью груза, и потому им оставалось только играть в карты и пить собственного изготовления сладковатый, выдержанный на фруктах с гидропонной фермы ром.

Каждый раз этот напиток имел новый вкус, но кое-кто делал его  лучше, чем профессиональные трактирщики в порту.

Флягу с настойкой пускали по кругу, потому что персональная посуда была не в ходу, и, конечно же, досталось и Николя, который сделал несколько глотков и, если не успокоился, то, по крайней мере, немного повеселел.

Ему протянули гитару – Николя, как и многие в полку, всегда неплохо пел, и он спросил:

– Что спеть?

Предложения посыпались со всех сторон, пока, наконец, не победило одно:

– То, что не слышал никто.

Николя задумчиво побарабанил по корпусу гитары, затем опустил взгляд и провёл пальцами по струнам. Ему вдруг снова стало грустно, как будто вернулось то, что ром почти что помог забыть. И он запел о том, что все последние недели было у него в голове – и что постепенно, день за днём, облекалось в слова, которые он не говорил ещё никому:

– Слетают на плечи

Обрывки несказанных слов.

Банален и вечен,

Сюжет, к сожалению, не нов.

Так единодушно

Над этим смеется свет.

Ты мне очень нужен…

Николя замолк, когда горло перекрыл ком. Выговорить последнюю, давно звучавшую в голове фразу, вслух он не мог. Он поднял взгляд, наигрывая перебор и силясь отрешиться ото всех, уже жалея о том, что взялся петь, и взгляд его упал на одного из Крылатых, сидевшего в стороне от других и державшего на плече у какого-то юнги не из их компании руку. Юнга краснел и бледнел и явно не был рад тому, что оказался здесь, и, пользуясь возможностью прерваться, Николя спросил у поручика:

– Астафьев, у вас всё хорошо?

– Да, старпом, – усмехнулся тот. Рука его ловко нырнула расслабившемуся на секунду юнге подмышку и плотнее прижала его к себе. Юнга окончательно побелел.

Мужские пары самого разного рода нередко складывались на корабле. Спустя несколько месяцев в открытом космосе мужской состав основательно терял над собой контроль. Отношения подобного рода не регулировал никто. И никто, по большому счёту, никому ничего не запрещал. В чужие дела вообще было непринято лезть. Но Николя вдруг стало так противно, что он отложил гитару и встал:

– Отпусти его.

– Что? – пилот воззрился на него с искренним удивлением.

– Я сказал прекратить панибратство. Это приказ.

– Приказ… – медленно повторил пилот, отталкивая юнгу от себя, – а ты не много ли на себя берёшь, лейтенант? Ты, как-никак, не один из нас, да и летаю я подольше тебя.

– Как он попал на борт? – поинтересовался Николя, глядя на Астафьева, но обращаясь не к нему.

– Как и все, – нехотя ответил другой пилот, – успокойтесь, офицеры. Ничего же не произошло. Мальчишка сам пришёл, а если и нет – то уже всё равно ушёл.

– Дело не в юнге, – отрезал Николя, – поручик Астафьев оспаривает моё старшинство.

– И не только его, если на то пошло, – Астафьев встал и, склонив голову набок, шагнул вперёд, – вы с нами тут пьянствуете, командир, а вас, должно быть, капитанская койка давно уже ждёт. Сами тёплое местечко нашли, так не мешайте и другим улучить свой шанс.

– Что?.. – Николя побледнел и прищурился. Копившаяся в нём буря эмоций готова была, наконец, обрести плоть.

– Что слышали, лейтенант. Уже весь корабль знает, какую вы птичку урвали, ставки делают, вы его или он вас.

– Кто позволил вам упоминать имя капитана в подобном разговоре? – отчеканил Николя.

– Тот, кто поставил его имя под вопрос.

– Ответите ли вы за своим слова?

– Так! – на ноги тут же поднялся командир звена. – Прекратить! Что за ерунда?

– Отвечу. С десяти шагов. Хоть сейчас.

– Вы в своём ли уме, господа? Мы не на балу, это дальний полёт, будет ещё в кого пострелять.

– Без врачей. Я готов.

– Лейтенант Троекуров! Астафьев пьян, хоть вы-то будьте умней! В одном полку так не решают ссор!

– Как верно заметил Астафьев, это не мой полк.

– Вот оно как… – командир звена набычился и замолк.

– Ермин прав, – вмешался ещё один поручик, стоявший по другую сторону от Николя, – вышел не слишком удачный разговор. Пожмите друг другу руки и забудьте спор.

– Я не могу взять слов назад, – отрезал Астафьев.

– Как и я, – подтвердил Николя.

Поручик закатил глаза.

– Так! Так деритесь до первой крови. Мы сделаем круг и сабли дадим.

– Исключено, – сказал Николя.

– На корабле никто не будет стрелять! – перекрыл голоса говоривших голос командира звена. – Вы согласны, что это разумно, лейтенант?

Николя покосился на него и поджал губы.

– Пожалуй, что так.

– А вы, поручик?

Астафьев так же искоса посмотрел на него.

– Хорошо. Но раз так, лейтенанту больше не стоит приходить сюда.

– Не волнуйтесь, не нарушу ваш покой.

Николя оттолкнул гитару и направился к выходу, чувствуя, что вот-вот окончательно потеряет контроль над собой.

«Проклятый Орлов, – думал он, возвращаясь в каюту и срывая с себя мундир. – Как же я ненавижу его».

 

Впрочем, уже к следующему утру ненависть его прошла. Он снова вспомнил о цветке, который остался на столе, и теперь уже думал о том, что смену ему будет сдавать не Орлов, и, значит, рисунок может увидеть и кто-то другой.

Николя не мог успокоиться всё время, пока пил утренний чай, а затем, когда чашка была уже почти пуста, его размышления прервал стук в дверь.

Николя поднялся и тут же подошёл к двери – по другую сторону стоял Орлов.

– Вы забыли вчера, – он держал в вытянутой руке блокнот. Николя мгновенно покраснел, – и напрасно вы встали так рано, до вашей смены ещё восемь часов.

– Я… хотел немного полетать, – Николя прокашлялся, голос снова отказывал ему.

– Лучше бы вам отдохнуть. У вас красные глаза.

– Ничего. Я всегда мало сплю.

Николя закусил губу и приподнял взгляд, невольно думая о том, видел ли Орлов то, что он оставил ему, и если видел, то почему ничего не говорит? «Вряд ли он вёл бы себя так, если бы знал,» – тут же остудил собственный пыл Николя.

– Я пойду, – тем временем сказал капитан, – я бы всё же рекомендовал вам отдохнуть.

– Да, капитан.

Дверь закрылась, а Николя остался стоять, сжимая блокнот в руках. Он боялся открыть его, и если бы тот не содержал записи, необходимые не только ему, попросту отправил бы его в измельчитель мусора, чтобы не смущать себя.

Наконец, вздохнув, он всё-таки приоткрыл блокнот – будто для того, чтобы проверить, не приснился ли ему давешний цветок. Цветок не был сном. И на соседней странице красовался другой, выведенный  несколькими точными движениями – Николя как наяву представил, как тонкие пальцы капитана небрежно чертят его. С одной страницы на другую перебегала изогнутая, как крылья космического Ветра, веточка плюща.

 

ГЛАВА 10

Какое-то время Николя молча стоял, глядя на пересекающую бумагу извилистую линию и пытаясь осознать, как следует её понимать. О ком пытался сказать ему Орлов, он не знал, но мысль о том, что граф может быть так смертельно предан кому-то ещё, сводила его с ума. Затем он ударил кулаком по столу, пытаясь собрать и себя самого, словно пальцы в кулак. Что делать теперь – он не знал. Мгновенно исчезло всякое желание идти на тренировку или в рубку – куда-нибудь.

А ещё через минуту в дверь снова раздался стук, и Николя едва не взвыл. «Если это Орлов – я убью его», – пообещал он себе, сам не понимая до конца, откуда в нём эта злость. Ведь Орлов ничего ему не обещал.

Николя встал и, распахнув дверь, увидел перед собой командира звена, с которым пил вчера.

– Что вам нужно? – спросил он, даже не пытаясь скрыть злость.

– Вы всё ещё не протрезвели. Мне, очевидно, не стоило так рано приходить.

– Нет уж, говорите сейчас, – Николя отошёл в сторону, освобождая проход, – прошу вас войти.

Звеньевой вздохнул.

– Господин Троекуров… – сказал он, шагнув внутрь, – вчера у нас у всех вскружилась голова. Я не прав.

– Может быть. Что с того?

– Поведение Астафьева – моя вина. Я, как офицер, должен был проследить за порядком в звене. Так что, если вы не можете примириться с этим, смею сказать, случайным конфликтом – вы должны стреляться со мной.

– Геройство делает вам честь, – Николя увидел лежащий на столе блокнот и поспешил захлопнуть его, – но я не вижу вашей вины. Астафьев проявил неуважение лично ко мне и к капитану корабля.

– Господин Троекуров… Вам знакомы такие слова: «Всё, что делается на корабле – остаётся на корабле»?

Николя наклонил голову вбок, предлагая продолжать, хотя этой великой мудрости не слышал никогда.

– Я бы и вовсе добавил, что делается за стенами спальни, пусть останется в ней. Это не должно интересовать никого.

– Очень любопытный подход, – сухо произнёс Николя.

– Подумайте о нём. Может быть, он немного успокоит вас, и вы, по крайней мере, станете не так метко стрелять. Что бы ни произошло вчера, Астафьев – хороший человек.

 

Звеньевой ушёл, а Николя в самом деле стал думать о том, что тот сказал. Он думал об этом, пока допивал чай, и затем – когда бесцельно бродил по кораблю, не желая садиться за штурвал, и стоял на корме, вглядываясь в черноту неба, усыпанную далёкими крапинками звёзд. Даже на мостике он продолжал думать о том, что сказал ему звеньевой.

«Что случается на корабле – то должно остаться на корабле».

Это был небольшой, но всё-таки шанс. О ком бы ни пытался сказать ему капитан, этот кто-то, скорее всего, был далеко – иначе пилоты сплетничали бы не о Николя, а о нём. Путешествие могло продлиться ещё год, а то и больше того. Кто-то из них мог не вернуться из этого странствия вообще. Или же всё могло измениться десятки раз за этот срок.

Сейчас Орлов, очевидно, был уверен, что для него существует только тот, кто остался на Тауроне, но…

Николя покачал головой, пытаясь отогнать от себя искушающие мысли, но уходить они не хотели. Он не видел никаких причин уступать неведомому любовнику, который не смог последовать за своим партнёром – разве что этого не захотел бы сам Орлов.

А он хотел! Николя был уверен в этом. Едва вспоминал его жаркие взгляды – или руку Орлова на своей руке.

Конечно, самонадеянно было бы решать за него, к тому же скрываться больше не было смысла, и потому Николя снова взялся за блокнот и начертал округлые с острыми кончиками лепестки зори, а затем осторожно подсунул блокнот под стопку других бумаг.

В тот день ответа Николя так и не получил. После смены он с трудом уснул и всю ночь ворочался с боку на бок. А утром, нажав на смеситель, обнаружил, что в трубах закончилась вода.

 

Отсутствие воды стало главным, что занимало его, когда он появился на мостике – и по обеспокоенным лицам других офицеров он понял, что не только его.

– Запустите сканирование пространства. Расширьте радиус. Ищите астероид, планету – хоть что-нибудь.

– Мы уже искали, господин лейтенант, – ответил помощник штурмана, единственный среди старшего офицерского состава, кто был так же молод, как и он сам.

– Ищите ещё. Расширьте радиус, я же сказал.

– Но мы потратим заряд…

– Да пусть наступит хоть полная темнота. Я приказал искать.

Он отвернулся, и взгляд его невольно упал на блокнот. Николя мгновенно пробила неуместная дрожь. Он взял его осторожно, как змею, и, стараясь успокоить себя тем, что ему просто нечего делать, пока сканирование не подошло к концу, осторожно открыл. Россыпь лепестков акации пробуждающим ветром ударила ему в лицо. Николя тут же захлопнул блокнот, но продолжал видеть их перед собой. Он раскрыл тетрадь и быстрыми движениями принялся набрасывать вишнёвый цвет, когда услышал взволнованный голос штурмана за спиной:

– Есть вода. Астероиды, лейтенант. Вывожу на экран.

В пространстве между Николя и лобовым стеклом замерцала прозрачная голограмма с изображением системы двух солнц, вокруг которых парило астероидное кольцо.

– Сколько часов добираться туда? – спросил Николя.

– Двадцать часов.

– Хорошо. Меняйте курс.

«Вода…» – новость почти не обрадовала его. В сердце продолжала жить тоска.

 

Астероидов достигли в смену Орлова – посреди ночи Николя разбудил его звонок, и, торопливо натянув китель и собрав волосы в хвост, Николя бросился в рубку.

– Капитан! – выпалил он, едва пересекая порог.

– Взгляните, – на лице Орлова не было тем не менее и тени радости, и Николя понял, что дела идут далеко не хорошо. Он подошёл к капитанскому месту и просмотрел строчки химических анализов на голограмме перед ним.

– Аммиак, – разочарованно озвучил он.

Орлов кивнул.

– Штурман, примите мостик, – приказал он и уже тише добавил, – нам надо поговорить.

Сердце Николя стучало как бешенное, когда вслед за Орловым он шёл по коридору в капитанский салон. Он мог лишь догадываться, что сулит ему этот разговор. Множество вариантов крутилось у него в голове: Орлов увидел цветок? Орлов не видел его? Орлов обвиняет его в фамильярности? Орлов собирается его отстранить? Если да – то за что? Потому что, конечно же, разрисовывать служебный блокнот цветами было занятием недостойным, но, кажется, по уставу не было запрещено. С другой стороны, сегодняшний промах был куда серьёзней – скорее всего, теперь они застряли в этой бесплодной системе на несколько дней.

И едва дверь закрылась за его спиной, как Орлов повторил его мысли вслух:

– На восстановление двигателей понадобится не менее суток. Воды почти нет.

Николя сглотнул. Волнение, ставшее его привычным спутником, когда Орлов находился подле него, вдруг утихло – ситуация была слишком серьёзна. Но и ему нечего было сказать.

– Простите, капитан. Но это был наш шанс.

– Я знаю, – Орлов сел и побарабанил пальцами по столу. – Не знаю только, что делать теперь.

На какое-то время наступила тишина, а затем он продолжил:

– Мы ещё могли бы вернуться назад к линии Ветров. Экспедиция, конечно, потерпит крах, но что-то мне подсказывает, что это произойдёт и так. Ведь никаких Сина на много парсеков вокруг нет.

Орлов поднял взгляд и посмотрел на Николя так, будто бы в этом был виноват он.

– Ветер вынес нас не туда, куда предполагал расчет. Он мог выбросить нас далеко от точки назначения или не очень – трудно сказать, не имея карт, – произнёс Николя, неожиданно для самого себя спокойно глядя на него. Он в самом деле чувствовал вину – но в то же время ясно понимал, что ни в чём на самом деле не виноват.

– Это я понимаю, – Орлов встал и прошёлся по комнате, а затем остановился у окна, – видите ли, возвращение ни с чем сулит мне… – он качнул головой и замолк, – одним словом, я хотел бы услышать непредвзятое мнение: стоит ли нам продолжать с риском погибнуть идти вперёд?

Николя поджал губы.

– Не знаю, в какой степени моё мнение можно считать непредвзятым, – медленно произнёс Николя, – но я бы, безусловно, продолжил путь.

– Почему?

– Во-первых, потому что мы служим Империи, и наш долг – выполнять приказ до последнего, не поворачивая назад.

Николя не видел, как Орлов надломил бровь, и потому спокойно продолжал:

– Во-вторых, потому что, как вы могли заметить, нас вынес сюда очень ненадёжный переменчивый поток. У нас нет никаких оснований полагать, что он забросит нас назад домой, а не куда-нибудь ещё дальше, чем мы сейчас. Нам, таким образом, в любом случае придётся рисковать. Так лучше уж рисковать, двигаясь вперёд, а не убегая, разве не так?

– Что-нибудь ещё?

– Да, – Николя улыбнулся краешком губ. – Посмотрите на меня.

Орлов повернулся и искоса глянул на него.

– Разве вам не хочется побывать в других мирах? Я ведь вижу это в ваших глазах. Мы так много уже прошли, что не можем повернуть назад.

– Вам о чём-нибудь говорит имя капитана Алатристе?

Николя свёл брови к переносице – он всегда считал, что неплохо знает историю, но такого имени не встречал. Орлов, однако, не дожидаясь ответа, уже продолжал:

– Я не хотел бы кончить, как он. Впрочем, это всё. Можете идти отдыхать. А я возвращаюсь на пост.

 

К какому выводу пришёл Орлов, Николя узнал только через два дня, когда двигатели восстановились, и снова настала его очередь вести корабль.

Едва взойдя на мостик, Николя без всякой надежды открыл блокнот.

Там не было цветов. Вместо этого под его рисунком значилось: «Полбака. Тысяча семьсот человек».

Николя опустил веки и кивнул, как будто Орлов был перед ним. Воды не хватило бы и на один день.

Последние два дня чай он не пил – только пустую воду один раз в день.

Ближе к вечеру прямо на мостик два матроса притащили бочонок с водой. Днём он хранился под замком. Личные запасы закончились ещё три дня назад.

Воды никак не могло хватить на всех, и потому нужно было выдать по порции тем, кто вёл корабль. Каждый подходил и подставлял стакан. Затем под надзором штурмана бочонок, почти пустой, увезли назад и снова заперли на замок.

Вода была тёплой и сильно отдавала ржавчиной, но никому не приходилось выбирать. Николя залпом выпил свой стакан и только последние капли покатал во рту, смачивая язык. Вода надолго оставила в глотке маслянистый неприятный вкус.

Николя оглядел рубку. Никто из стоящих на посту не был похож на то, как выглядел, когда они покидали порт. У всех были сухие усталые глаза, покрасневшие и невыспавшиеся. На мостике царила непроницаемая тишина.

– Запустите сканирование ещё раз, – приказал Николя.

– Уже. Два часа назад.

– Ещё раз.

Штурман молча принялся выполнять приказ. И Николя не до конца поверил собственным ушам, когда у него за спиной раздался крик:

– Вода!

Николя обернулся на звук.

– Передайте на экран, – приказал он.

Показатели радаров поплыли перед ним.

– Ещё двадцать часов…

– Двадцать часов вперёд, – подтвердил штурман, – если бы мы не долетели сюда, то вряд ли нашли бы этот мир.

На радаре перед Николя высветилась планетарная система. Первичный анализ в самом деле показывал, что там может быть вода – а может, впрочем, и не быть.

– Вызовите Орлова, – приказал Николя, – и поворачивайте корабль туда.

Следующие две смены на посту стоял сам капитан. Он не мог спать. А когда далеко-далеко забрезжили первые лучи рассвета на поверхности алого шара, размытого знойным маревом атмосферы, он снова вызвал на мостик Николя.

Несколько часов они стояли на мостике плечом к плечу, хотя Орлову давно уже пора было сдавать пост, а затем, наконец, появились первые снимки планет. Четыре из пяти планет системы абсолютно точно не содержали пригодной к употреблению воды – только азот и аммиак.

С пятой всё было не так легко.

Гигантские каньоны и потухшие вулканы испещряли планету, к которой медленно подплывал галеон. По склонам алых гор бежали пересохшие русла рек.

– Опять ничего… – прошептал Николя. Орлов положил руку ему на плечо. Однако штурман упрямо повторил:

– Вода! Ультразвуковой анализ показывает, что почва изобилует льдом!

Николя с сомнением посмотрел на Орлова.

– Запустите зонд, – приказал тот и, уже обернувшись к Николя, добавил: – держите меня в курсе. Мне нужно немного поспать.

 

Конец ознакомительного фрагмента

Полный текст доступен по ссылке: