Текст книги "Линии ветров. Баллада о Звёздном Ветре (СИ, Слэш)"

Автор книги: neisa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Пришибленный и уязвлённый, Николя отправился выполнять приказ. Деньги исчезли вместе с мешком, остался только револьвер, спрятанный в сапог, но его в любом случае нельзя было продавать.

Помогло новое знакомство и уже начавшая образовываться на борту артель – Николя живо свели с парой рядовых, которые подрабатывали, делая мундиры и сапоги на заказ, а заодно дали на первое время двадцать рублей в долг. Что делать потом – он не знал.

Однако к вечеру, как и велел Орлов, он уже оказался в каюте старшего помощника в полном одиночестве и безопасности, отгороженный ото всех. За двое без малого суток пути Николя так устал, что попросту рухнул на матрас, не успев подумать ни о чём.

 

Проснулся он немного посвежевшим и первым делом отыскал уборную и небольшое зеркало. Синяк и не думал проходить, так что он мог лишь, отыскав в лежавшем на столе в каюте справочнике позывные капитана, отрапортовать, что он на борту, жив-здоров, но к бою пока не готов.

– Отлично. Выгляните за окно.

Николя в самом деле подошёл к иллюминатору и замер, не в силах сдержать улыбку и тёплую радость, разливавшуюся в груди.

– Мы проходим Ветра, – констатировал он.

– Пока всё идёт хорошо. Мы выйдем к узлу на границе с Альбионом через два дня. Границу нам пересекать нельзя. Значит, сойдём с линии Ветров и пойдём искать другой поток. По расчетам штурмана это займёт пару недель. Зато потом мы снова поднимем паруса и отправимся к цели по прямой.

– Вас понял, капитан. Моя задача?

– Отдыхать. Будьте готовы принять вахту, как только мы выйдем из Ветров.

– Хорошо, Ваше высокопревосходительство.

Орлов нажал отбой, а Николя какое-то время ещё стоял, улыбаясь и глядя, как лиловые вихри кружатся по ту сторону иллюминатора и проносятся мимо скоростные транспортники, и медленно ползут навстречу тяжеловесы товарняков.

Наконец он обратил внимание на каюту. Обычно он передвигался от одной пересадочной станции до другой на лёгком корабле, в котором не было никаких удобств. Здесь же, как оказалось, было не только просторно и достаточно светло, но и стоял весьма приятный мебельный гарнитур из северной берёзы, состоявший из спального места, расположенного в нише под окном, пары кресел, стола и двух шкафов: в одном обнаружилось место для сменного кителя и вешалки для сорочек, в другом лежали оставленные кем-то кухонные приборы, кружка, кипятильник и чай в красивой жестяной банке. Открыв банку, Николя обнаружил, что чай весьма неплох, и, взяв щёпоть, заварил прямо в кружке. Каюта наполнилась уютным запахом и вальяжными клубами пара. Николя опустился на койку и, снова повернувшись к иллюминатору, стал смотреть на проплывающие за спиралью Ветра звёзды. Он снова улыбнулся, хотя в его положении хорошего и не было ничего. Он оказался в замкнутом пространстве без одежды, без денег и даже без бритвы. Однако от одной мысли о том, что где-то рядом в такой же каюте сидит Орлов, становилось неожиданно хорошо.

«Я идиот», – подумал Николя. Сделал последний глоток, отставил кружку и снова улёгся спать.

 

Так, в сонном мареве, пролетели ещё два дня. Выходить из каюты без разрешения Николя не рисковал, только отчитывался по внутренней связи о том, что у него всё хорошо.

К третьему вечеру фингал в самом деле прошёл, и, выйдя в коридор, Николя отправился на поиски мостика. В круглой, светящейся огнями пультов рубке было полно людей, но им не интересовался никто. Только когда Орлов заметил его и, подозвав к себе, представил всем, его стали вводить в курс дела. Почти сразу же Орлов оставил мостик на него, а сам ушёл.

– Всё должно идти по плану, хочу немного поспать, – сообщил он уходя, и Николя, оставшись вместо него, стал неторопливо осваиваться.

Прошло два часа. Они медленно дрейфовали по пустой системе между орбитами второй и третьей планет, а Николя изучал звёздные карты, пытаясь разобраться в том, куда они идут и что ждёт их впереди. Географию этих мест он знал достаточно хорошо, и потому по большей части просто свыкался со своей новой ролью. Он как раз изучал характеристики жёлтого карлика, рассматривая его сквозь увеличивающую призму, когда со всех сторон и как будто бы снаружи раздался треск, затем грохот, и корабль хорошенько тряхнуло, а затем в рубке погас свет. Николя вскочил, моментально отключая информационное окно.

– Данные по противнику! – потребовал он.

Пару секунд царила тишина.

– Данных нет, командор, – услышал он наконец из-за спины, – противника нет.

– Что произошло? – раздался голос Орлова из-за спины.

– Вспышка на солнце, – отрапортовал Николя.

– Что?

Штурман, не успевший ответить, удивлённо посмотрел на него.

– Ещё версии есть?

Наступила тишина, и потому Николя продолжил:

– По всему кораблю пропало энергообеспечение, я прав?

Орлов подошёл к нему и кивнул.

– Я только что изучал данные по звезде, очевидна повышенная активность. Конечно, я не думал, что… – Николя замолк.

Орлов приподнял бровь.

– Вы продолжаете меня удивлять, – констатировал он. – Вы уверены в том, что сказали, лейтенант?

– Уверен, Ваше высокопревосходительство. Я уже видел подобное в Зименграде. Солнце иногда испускает сгусток энергии. Вступая в контакт с электрическими контурами корабля, этот сгусток может вызвать коллапс. С вашего разрешения, я бы рекомендовал проверить энергоблоки, но пока не запускать. Нужно выйти из зоны активности звезды, есть шанс, что соприкосновение произойдёт опять, и наши системы могут пострадать.

– Займитесь, Денисов, – Орлов не отводил взгляда от Николя, стоявшего перед ним, и под этим пристальным взглядом того снова стала бить дрожь.

Прошло пятнадцать минут. В рубке царила тишина. Наконец Денисов вернулся и отрапортовал, что предположение, по-видимому, верно.

– Большой сгусток энергии прорвал энергосеть. Ремонт уже начат. Ещё приказы, капитан?

Орлов помолчал.

– Приказов нет, – сказал он, – все свободны до восстановления сетей. В случае изменений я вам сообщу.

Медленно, один за другим, экипаж потянулся к выходу. Только Николя продолжал стоять. Его всё ещё била крупная дрожь, и от близости Орлова в животе, где-то под самыми рёбрами, было горячо.

– А вы не собираетесь отдыхать? – спросил Орлов, когда они остались вдвоём.

Николя сглотнул.

– Я три дня только и делал, что спал. Если вы позволите… Я бы остался вам помочь.

– Помочь с чем? – Орлов снова надломил бровь.

Николя молчал.

– Впрочем, хорошо, – Орлов занял своё место и, глубоко вдохнув, замер, глядя в бесконечную пустоту космоса за лобовым стеклом.

 

Девять часов подряд не работали никакие приборы. Отсеки корабля провалились в темноту.

– Разрешите спросить, – не сдержался в конце концов Николя.

– Разрешаю, – Орлов даже не оглянулся на него.

– Почему я?

Орлов продолжал смотреть перед собой.

– У вас хорошие характеристики.

– И всё? Я ведь никогда не занимал подобный пост…

– У меня есть некоторые основания предполагать, что я могу вам доверять.

Сердце Николя подскочило и едва не выпрыгнуло к потолку.

– Я постараюсь не обмануть ваших ожиданий, Ваше высокопревосходительство, – произнёс он и снова надолго замолк.

 

К концу десятого часа система была почти что пройдена, а вдали показались лиловые контуры Ветров. Фиолетовые вихри вздымались далеко впереди, образуя спираль.

– Через пару недель мы уже будем у границы Сина, – сказал задумчиво Орлов.

Николя кивнул. Он не заметил, как взгляд его, вроде бы устремленный в бесконечность космоса, снова оказался сосредоточен на командире. Его бледный профиль белым полумесяцем выделялся на фоне царившего вокруг сумрака. Ничто не нарушало гармонии, царившей на нём, разве что чуточку горбатый нос. И Николя невольно подумал, что мог бы вечно так вот смотреть на него.

– Начало новой эпохи, – сказал он наконец, когда слова Орлова дошли до него, – эпохи ниспровержения старой картографии, куцых представлений о Вселенной, которые господствовали в наших умах две сотни лет.

– Думаете, она не верна? – Орлов резко обернулся и впился взглядом в него, но на сей раз Николя смущения не испытал.

– Конечно, – уверенно произнёс он, – всё, что мы знаем о космосе, основано на рассказах беженцев и измерениях приборов ещё более смутных, чем те, что использовались на Земле. За две сотни лет мы практически не продвинулись вперёд. Мы встретили всего два народа, и оба оказались враждебны нам. Но я уверен, что такими не могут быть все. Если мы сможем установить с Сина или с Пандавами настоящий контакт, наша наука тут же скакнёт вперёд. Мы не знаем сейчас ни сущности, ни происхождения Ветров. Мы не знаем о них ничего. Не знаем даже, сами ли возникли они – или это что-то вроде… Заброшенных железных дорог. Кто пользовался ими до нас?

– Кочевники, – твёрдо сказал Орлов.

– Но кочевники знают о Ветрах не больше нас!

Орлов снова отвернулся и не ответил ничего.

– Всё это не увлекает вас? – снова спросил Николя. – Но тогда что влечёт в неизведанное вас? Слава, власть? Вряд ли эта экспедиция много вам даст. Тем более вы не похожи на того, кто рассчитывает получить со своих подвигов доход.

Орлов на секунду поджал губы.

– Ни то и ни другое. Император приказал мне, и я выполняю приказ.

– И всё?

Орлов долго молчал, а затем произнёс уже тише:

– Нет. Пожалуй, я хотел этого и сам, – он снова на какое-то время замолчал, а затем продолжил, разговаривая теперь будто бы сам с собой. – В борьбе с небом, в стремлении к необъятному человек побеждает, обретает и утверждает прежде всего себя. На грани смерти Вселенная исчезает, оканчивается рядом с нами. Пространство, время, страх, страдания больше не существуют. И тогда всё может оказаться достигнутым. Как на гребне волны, когда во время яростного шторма внезапно воцаряется в нас странное, великое спокойствие. Это не душевная опустошённость, наоборот, наполняющий душу огонь бушует внутри тебя. И в тот момент, когда наружу вырывается этот огонь, мы с уверенностью осознаём – в нас есть нечто несокрушимое. Сила, перед которой ничто не может устоять. Это чувство знакомо вам?

Николя усмехнулся.

– Да.

 

ГЛАВА 7

К концу второй недели Николя порядком пообвыкся на борту корабля. «Варяг» был лёгким, неплохо сделанным галеоном с пятнадцатью парусами из металлических волокон со всех сторон, окружавшими корпус корабля. Золотые грифоны на алом фоне украшали его главные паруса. Обычные фотонные двигатели несли его по пространству за пределами Ветров, но скорость передвижения была в десятки раз медленней, чем та, которую давали ветра. Кроме того, запас топлива позволял двигаться на нём несколько дней, после чего требовалось отключение всех вторичных систем для подзарядки корабля.

Судна, возившие колонистов к неосвоенным мирам, были устроены иначе. Они ходили на дрейфе, и передвижение на них занимало ещё больше времени. Быстроходные же каравеллы и барки использовали в качестве топлива плациус, но зачастую вообще не имели парусов и предназначались только для межпланетных перевозок и боевых действий в пространстве вокруг освоенных миров. Быстроходные судна, сочетавшие в себе двигатели, работающие на плациусе и систему парусов, которые, суммируясь, давали возможность вести боевые действия в линиях Ветров, встречались редко – к ним относились кораблики Крылатых, которые в то же время не позволяли нести сколько-нибудь серьёзный груз, и некоторые другие корабли, например клиперы шотландских и корсиканских корсаров.

Хотя пространство, по которому они шли, проходило рядом с границами Содружества, для ромеев оно оставалось неизведанной землёй. Даже по эту сторону границ, учитывая близость соседей и бесприютность местных планет, можно было рассчитывать встретить какую-нибудь незадокументированную базу Аргайлов, и потому следовало сохранять осторожность на всём отрезке пути вплоть до вхождения в полосу Ветров.

 

Еда на борту была куда разнообразнее той, которую Николя ел в своём прежнем полку. В трюме, отчасти по приказу капитана, отчасти по воле низкочинных торгашей, разводили скот и держали гидропонные огороды.

Условия жизни же сильно различались в зависимости от того, чья это была жизнь.

Рядовые матросы спали в фортике, занимавшем две нижние палубы. О мебели или удобствах здесь речь не шла – были только вывешенные в ряд гамаки, один на всю палубу гальюн и ионный душ.

Выше находились две палубы для боевых пилотов, и Крылатые входили в их число. Тут же был размещен и технический персонал корабля. Здесь у каждого был свой сундук, на котором тот и спал. Этой категории уже полагался душ с водой, правда, с установленной нормой использования. Помимо сундуков здесь был один шестиместный настоящий душ на всех, использовавший воду, добытую из растопленных астероидов, но воды этой хватало не всегда и не на всех.

Николя разместился на верхней палубе вместе с офицерами. Всего здесь было девять кают – для помощников капитана, штурманов и главного врача. У задней стенки кормы располагался большой капитанский салон, в котором Николя не довелось бывать.

В носовой части судна располагался камбуз, где можно было за небольшой процент договориться, чтобы повара приготовили «особый обед». Помимо него здесь в гигантском котле ежедневно варилось одно блюдо для всех. Но кое-кто из матросов и военных солил овощи и вялил мясо прямо у себя, а затем угощал получившимися разносолами друзей. А Крылатые кроме еды производили и определенные напитки, соорудив самодельный аппарат для своих нужд.

 

К концу третьей недели Николя обнаружил у себя новый симптом. Орлов, которого он почти не видел наяву, потому что на мостике они дежурили в три смены и пересекаться должны были только в случае угроз, стал приходить к нему во сне.

Это, впрочем, было бы ещё полбеды само по себе. Хуже было то, что Орлов делал с ним.

Его белые тонкие пальцы вытаскивали из форменных брюк Николя напряжённый член и ласкали его. Николя видел одновременно и эти руки, и чёрные глаза, которые смотрели в самую глубь него.

Каждое утро, стоял ли он на мостике или тренировался с другими пилотами, чтобы не потерять сноровку, он вспоминал эти сны, и кровь приливала к его щекам.

Он ненавидел этот взгляд. Ничто на свете, даже прямая атака враждебного корабля, не вызывало у него такой страх. Когда Орлов смотрел на него, Николя полностью терял над собой контроль. Сгустки жара носились по его телу, а в голове было пусто и холодно, так что он не мог выговорить ничего. Он едва ли не начинал заикаться, и громадных усилий ему стоило справиться с собой и ответить на какой-то вопрос.

С Крылатыми ему было легко. С ними он мог говорить обо всём, кроме, разве что, одного. С Орловым он переставал быть собой.

 

На галеоне Николя старался сохранять привычный распорядок дня. В свободное от дежурств время он рано вставал и направлялся в посадочный ангар. Своего корабля у него не было, но в ангаре стояли два подбитых корабля, и, договорившись с механиками, он уже начал потихоньку чинить один, используя резервные части. Потратив час на сборку и смазку, он брал ненадолго чужой, чтобы заложить несколько виражей, а потом уходил на обед. Смена на мостике каждый день составляла восемь часов, потому, если её не было утром, то она начиналась днём. Галеон размеренно плыл между звёзд, мучительно медленно приближаясь к спирали Ветров.

В любом случае, сколько бы ни было часов, после смены Николя выходил на заднюю палубу и какое-то время смотрел на звёздный простор, медленно отдалявшийся от него.

– Вы не устали так стоять? – раздался как-то в такие минуты бархатистый, но с прохладцей голос у него за спиной.

Николя вздрогнул, и его обдало горячей волной.

– Капитан?.. – сам не зная, почему говорит шёпотом, выдохнул он.

Орлов шагнул вперёд и остановился рядом, почти касаясь его плечом. Николя казалось, что жар тела командира теперь и вовсе обжигает его.

– У меня такое чувство, что вы почти не спите. Вас видят то в ангарах, то на мостике. Вам не кажется, что системы корабля в вашем лице находятся под угрозой?

– Никак нет!

Орлов поднял бровь.

– Капитан… – Николя прокашлялся, – адмирал… Ваше высокопревосходительство…

– Меня устроит любой вариант. Адмиральский титул не медаль, чтобы я, не снимая, носил его.

– Хорошо, капитан… – Николя вдруг отпустило, и он улыбнулся, – видите, вон там.

Орлов проследил за движением его руки, но ничего не разглядел.

– Ослепительно белая точка, окутанная периной облаков.

– Этого я точно не смогу разглядеть.

– Я просто знаю, что она там. Таурон. Пока что отыскать её на небосводе очень легко, – Николя со смущённой улыбкой посмотрел на Орлова. – Это в своём роде… ритуал. Каждый день я прихожу и смотрю на неё, чтобы помнить, откуда и куда мы идём.

Орлов не сдержал улыбки, и взгляд его на секунду стал не таким тяжёлым, а в глазах зародилось подобие света.

– Я думал, вас больше привлекает неведомая даль, чем то простое и обычное, что осталось за спиной.

– Конечно, это так! Но разве есть смысл в вечной войне, если у тебя нету тех, кого ты любишь – там, за спиной?

Орлов покачал головой и, отвернувшись, тоже попытался отыскать Таурон в бесконечной стене звёзд.

– Что там, за границами непознанного? Воображение людей населяло неведомые земли необычайными существами, гномами и великанами. Кому-то мерещились там легендарные копи Соломона, кому-то – и вовсе потерянный рай.

– Великие географические открытия развеяли подобные мечты. Осталась лишь суровая реальность, лишённая романтического ореола.

– Я бы так не сказал. Вселенная осталась всё такой же непознанной и большой. Вопрос только в том, готовы ли мы познавать её?

Орлов улыбнулся одним краешком губ.

– Не уверен, что я готов. Временами мне вообще кажется, что я уже разучился летать.

Николя резко повернул голову и внимательно посмотрел на него.

– Я надеюсь, что это не так, – сказал он.

– Иначе вы перестанете верить в меня?

– Иначе мне станет вас жаль.

Орлов не ответил. Отвернулся и тоже подошёл к стеклу, положил на него ладонь и долгое время молчал.

– Вы не приходите в кают-компанию. Почему? – спросил он вдруг.

Николя покраснел и опустил глаза, но продолжал видеть изысканный белоснежный профиль перед собой.

Орлов был прав. Совместных ужинов с другими офицерами он избегал. Завтракал Николя у себя – овощи, которые выращивали в трюме, можно было через рекомендацию Крылатых взять в кредит. Обедать он, как правило, не успевал. А вечером спускался на нижнюю палубу, где проводил вечера в компании новых друзей – они играли в карты, спорили по пустякам, и хотя Николя последнее время всё меньше участвовал в общем веселье, просто молчать с ними ему было спокойно и легко.

– Вы же знаете, среди офицеров я самый молодой. Не уверен, что им будет интересно со мной.

Орлов пристально посмотрел на него, и Николя сдался, понимая, что не может больше врать.

– У меня нет денег, капитан. Помните, я же всё потерял по пути сюда.

– Удивительная расхлябанность, – повторил Орлов и покачал головой. – Ну что за ерунда, одна ваша причина хуже другой. В субботу я буду держать стол. Приходите ко мне в шесть часов.

 

Дважды до того момента, как достигли Ветров, они замедляли ход. В первый раз, когда Орлов сдавал мостик Николя, прозвучал рапорт наблюдателя:

– Капитан, по правому борту планета с атмосферой. Азот и кислород.

Николя посмотрел на Орлова и с удивлением обнаружил, что тот с таким же вопросом смотрит на него.

– Хотите проверить? – вполголоса спросил Николя так, чтобы не слышал больше никто. Планеты, пригодные для жизни, встречались достаточно редко, тем более в секторе Ромеев, которые подходили к выбору нового региона обитания не слишком избирательно. В большинстве случаев новые колонии приходилось заковывать в металл. Однако в непосредственные задачи миссии подобное исследование не входило и, кроме того, учитывая близость Альбиона, могло быть опасно.

– Я бы хотел, – подтвердил Орлов и тут же, будто решившись, повторил уже громче: – Вывести корабль на орбиту. Подготовить зонды.

На смену курса пришлось потратить несколько часов, но первая серия снимков не показала ничего – планету накрывал полог облаков.

– Это значит, там есть вода, – сказал Николя.

– Это мы знаем и так.

– И есть кислород. Там, должно быть, есть океаны, и тропические джунгли покрывают континенты… Температура довольно высока. Можно подготовить посадочную группу, – сердце его забилось бешено, предчувствуя, как сам он первым ступает на почву неизведанного мира, но Орлов покачал головой.

– Сначала зонды. Надо выяснить, что под пеленой.

Информация с зондов пришла через полчаса, и, перелистывая снимки и данные сканирований, Николя чувствовал, как его накрывает незваная тоска. Раскалённая пустыня, оживляемая лишь лёгким ветерком, простиралась под пеленой облаков. Никогда ещё он не видел планеты, более непригодной для жизни, чем эта.

– Даже в ледяных далях на периферии планетных систем у человека больше шансов обрести дом, – в унисон его мыслям произнёс Орлов, заглядывая Николя через плечо.

– Но вода… – растерянно произнёс Николя.

– Когда-то планета и правда изобиловала водой. Но со временем здесь стало слишком жарко для того, чтобы вода смогла существовать в жидком виде. Океаны, о которых ты мечтал, испарились, а содержавшийся в них углекислый газ укрыл планету плотным пологом, и теперь до сердца её не может добраться ничей взгляд.

Он отвернулся и, обращаясь уже к команде, произнёс:

– Поворачиваем назад. Лейтенант Троекуров принял пост.

 

Второй раз Николя почудилось, что он слышит в эфире радиосигнал, отбивающий SOS. Он приказал поворачивать корабль, и через пару часов – к тому времени на мостике к нему присоединился Орлов – галеон закрепился на орбите планеты,  с которой шел зов о помощи. Всю её поверхность покрывал океан раскалённой магмы, в котором лишь кое-где, словно айсберги, вздымались отдельные острова, объятые со всех сторон текущим огнём.

– Слышите? – с надеждой спросил Николя, которому было ужасно стыдно за свой промах.

Орлов кивнул.

– Пустить зонды. Подать сигнал и сделать облёт.

Николя благодарно кивнул, хотя ему и самому уже было ясно – если бы с планеты кто-то и подавал сигнал, он давно уже был мёртв.

Через четыре часа зонды в самом деле прислали снимки небольшой стоянки, состоящей из обгоревшего парашюта, развешенного на каменных столбах.

Николя сжал кулаки и упрямо уставился перед собой.

– Мы должны были попробовать, – сказал он.

И Орлов, сам удивляясь тому, что делает, опустил руку ему на плечо и ответил:

– Да.

– Как вы думаете, он давно…

– Да, давно. Посмотрите на обломки корабля.

Николя пригляделся и увидел на борту выведенную красными буквами надпись: «Арзамас». Корабли этого типа сошли с производства пятьдесят лет назад.

 

На исходе пятницы корабли, наконец, вышли из Магелланова облака, и капитан приказал держать курс на линию Ветров. Экипаж, успевший устать от однообразного дрейфа, приободрился. Очертания Таурона таяли вдали.

Галеон нырнул в фиолетовый ураган. Несколько мелких астероидов пронеслись за стёклами иллюминаторов – и ещё столько же ударили о борт. А в следующее мгновение налетел ветер, натужно заскрипели мачты, захлопали и вздулись, поддаваясь напору космического ветра, стальные паруса. Напряглись, как вены, проступившие на лбу измученного моряка, удерживавшие их металлические тросы. Фиолетово-серебристые всполохи поседели от белых переливов раскалённых частиц, а навстречу кораблю, едва начавшему выравнивать курс, уже поднимались новые лиловые валы. А затем всё накрыла тьма, и настал кромешный Ад.

Никогда ещё Николя не встречал столь беспокойных и мощных ветров. Поток частиц то налетал, едва не обрывая паруса, то толкал галеон так, что тот грозил перевернуться и вовсе вылететь из потока ветров. У самого борта выросла стена тёмно-фиолетовой энергии и, шипя, обрушилась на борт корабля. Галеон накренился, пушки, мебель, плохо закреплённые сундуки посыпались по палубе, люди судорожно цеплялись за что попало, оскальзывались, падали и катились по палубе следом.

– Убрать паруса! – кричал где-то рядом Орлов, и, заметив, что пульт управления парусами пуст, Николя бросился туда. Корабли Крылатых тоже ходили на парусах, но их было куда меньше, да и сами полотна располагались под другим углом. Почти инстинктивно Николя надавил на экран, и корабль втянул внутрь несколько самых мощных мачт и расположенных по правому борту косые паруса. Корабль немного выправился, но уже через несколько секунд над носом поднялась новая вертикальная громада, пугающая и неотвратимая, как сама смерть. С шипением тысячи гремучих змей она набросилась на галеон, отталкивая его назад, загрохотали, ломаясь, неубранные мачты корабля, а затем Николя окружила мертвенная тишина, звон в ушах – и наконец спасительный глоток обжигающе холодного воздуха, пробирающего ознобом до костей. Галеон, ведомый штурманом, как утка подныривал под новые потоки один за другим, раз за разом могучим усилием вытягивая себя наверх и стряхивая с себя ошмётки частиц.

Так продолжалось весь следующий день, и ещё день, и много дней, пока Николя не потерял им счёт.

 

 

ГЛАВА 8

Николя рухнул на койку и думал, что мгновенно уснёт, но сон к нему не шёл. За те две недели, что они двигались в ураганных потоках бешеного Ветра, Орлов несколько раз пытался отправить его на отдых – и один раз капитану это даже удалось. Впрочем, и тогда Николя спал беспокойно, всё время думая о том, что происходит в рубке без него. А едва зазвонил будильник, вскочил и снова направился на пост, где всё ещё сражался со стихией, казалось, не нуждавшийся в сне Орлов.

Не мог Николя уснуть и теперь. Лежал и смотрел на потолок, будто на гигантский экран, демонстрировавший ему воспоминания прошлых дней.

Рука капитана на его собственной руке. Они вдвоём сжимают штурвал – и хотя они, возможно, находятся в мгновенье от смерти, близость тела мужчины обжигает его.

Толчок – и оба валятся на пол, друг на друга, так что, повернув немного лицо, Николя видит прямо напротив своих глаз чёрные глаза. О чём думает Орлов? Невозможно угадать. Но по телу снова несётся обжигающий ураган.

– Я сошёл с ума… – пробормотал Николя. Но поделать с собой ничего не мог. С каждым днём его болезненное состояние ухудшалось, и чем дальше – тем большее место в его мыслях занимал Орлов.

Капитан же, казалось, не видел, в какое состояние вгоняет его. Как он мог не понимать – Николя не знал. Он не сомневался, что Орлов всё, что нужно ему, читает по глазам. А сам Николя никогда не умел и не пытался ничего скрывать. Это был первый раз, когда собственные чувства смущали его настолько, чтобы он боялся о них сказать.

Поворочавшись с боку на бок, Николя погрузился наконец в беспокойную дрёму. Ему казалось, что стены всё ещё раскачиваются с обеих сторон от него – и вместе с ними раскачивается потолок. Тошнота одолевала его, и он не был уверен, что на самом деле уснул, когда тишину комнаты нарушил звонок.

– Да! – моментально сев, Николя нажал на лежавшем на столе коммуникаторе приём.

– Вы не выполнили мой приказ.

– Что?.. – волосы зашевелились у Николя на голове, и он судорожно пытался вспомнить, где оплошал, а потому не сразу поправился: – Простите, ваше высокопревосходительство, я не хотел…

– Я приказывал вам в субботу явиться ко мне на открытый стол.

До Николя, наконец, дошло.

– Но… – он глубоко вдохнул и тут же понял, что тошнота опять одолевает его, – простите, адмирал.

Николя попытался припомнить, что же делал в субботу, но вспомнил только фиолетовые брызги энергетических волн, летящие в лобовое стекло.

 – Я жду вас через полчаса.

Орлов нажал отбой, а Николя вскочил и, пошатываясь, бросился в душ. Кое-как смыв с себя недельный пот, он определил китель в химчистку и, надев чистый, ненадолго задержался перед зеркалом. Красивым себя Николя никогда не считал – лучшее, что он мог бы сказать, это «не хуже других». Хотя у него были правильные черты лица и редкого цвета бледно-голубые глаза, обычно ему не хватало времени следить за собой как те, кто полностью посвящает этому себя. Он, конечно, брился по утрам, но больше никаких процедур не знал. Сейчас к тому же влажные волосы его лежали непонятно как, они слегка завивались после душа и выглядели на несколько тонов темней, чем он бы того хотел прямо сейчас. Качнув головой и прокляв свою несобранность, он бросился в коридор, чтобы ровно за минуту до назначенного срока постучать в дверь.

– Войдите, – прозвучал голос Орлова с другой стороны.

Николя открыл дверь и, шагнув внутрь, в смущении замер.

 

Каюта была в несколько раз больше его.

Салон был обставлен изысканной мебелью из дуба, украшенного резьбой. По стенам висели полки, на которых было закреплено множество полезных и не очень мелочей. Своими окнами каюта выходила на галерею, нависающую над кормой, и Николя мгновенно понял, как нашёл его Орлов в тот вечер, когда он был приглашён на ужин в первый раз. В сами же окна были вставлены решётки с мелкими матовыми стёклами, рамы обрамляли двойные деревянные колонны. Стены изнутри были обшиты хорошо подогнанными деревянными досками. Под окнами стояли сундуки и резные шкафчики.

Орлов сидел за массивным письменным столом и что-то писал, не глядя на него. В другой половине комнаты был накрыт ещё один, длинный обеденный стол, однако приборов на нём было всего два. При виде отбивных и форели в устричном соусе к горлу Николя снова подступила тошнота.