Текст книги "Хроники «Полярис» (СИ)"

Автор книги: Need_to_smile

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Вроде бы конец кину – дураков лезть в Светоч без защиты ещё поискать надо. Хуй с ним с Шелкопрядом, пусть живёт. Но случилась какая-то дичь: милая наивная Катюня когда поняла, что из «добрых» ебаные следопыты, стала следить за козлами. И как те в Светоч упёрлись – Катюня взяла у своих ещё комплект химзы и полезла убивать шефа. Удачно полезла – через два дня с триумфом выволокла из оранжевой зоны труп с дыркой от ПМ.

Занавес, блядь. Всеобщее счастье-радость.

Каину с его козлами – очередное поощрение от солдатни, «полярникам» – чуть менее хуёвый лидер, Монголу – тринадцать жмуров, ибо думать надо той головой, которая на плечах, а не в штанах. В «Добрые» Катюня – вот это поворот! – не пошла, потому что она – как так! – нихуя не смертница, она дезертир из какого-то спец-отряда, а тот самый добрый Химмаш, наркоман и экстремист, спас её от военного трибунала и теперь он любовь всей её жизни.

Ай да Катюня! Просто попользовала одного мужика, чтобы другому власть дать. И ещё выставила всё так, типа сама и нашла, и убила. Оленя-то. Но почему, блядь, почему никого кроме меня не ебёт, куда подевалась его сеструха? Где, блядь, труп Ани Шевцовой? Где?! Куда-то же она должна была деться? И по счастливой случайности в Чистилище через месяц или два появилась ещё одна светловолосая баба, которая умеет стрелять. И прямо под боком у полковничьего пса Каина, что во время убийства Шевцова как раз где-то рядом болтался.

Вот я и думаю, не присвоила ли рыжуха чужие лавры, может, у нас тут не цареубийство, а братоубийство было, а? Может, Анька прихлопнула дорогого родственника, а сама сменила имя на дохуя пафосное «Маргарита» и поселилась в Виске-3, чтобы бывшим друзьям глаза не мозолить?

***

Авторитет медленно хлопал с обычной своей жуткой неестественно белой улыбкой, а Лиличка смотрел выжидающе на Ходока. «Да, Артур, я говорю про твою Риту. Твоя Рита – лживая сука и фанатик, а ты помог ей избежать наказания. Фас», – читалось в подсвеченных дьявольским огнём синих глазах.

Ходок хотел вскочить и набить ему морду. Ходок хотел крикнуть: «Врёшь! Не было такого, и Рита была не такой!». До боли в костяшках, до сведённых зубов, до красных мотыльков перед глазами, до выпрыгивающего из груди сердца хотелось, хотя он знал, что этим себя выдаст, и до того никогда не был импульсивен. Но сейчас…

Будто это не его чувства.

– Ну, я другое слыхал, – фыркнул Сизый, снова впихивая в себя кусок за куском из котла. – Но я человек учёный, знаю, что история у всех разная – спорить не буду.

– Уж сделай, блядь, одолжение, – бросил ему Лиличка и снова уставился на Ходока. Нервно дёрнулись брови: «Ну, реагируй».

Он не мог. Он не должен был. Он выдал бы себя перед всеми этими…

Раз, два, три, четыре. Четыре фигуры попирают спинами мрак… Почему четыре? Их было пятеро. Ходок точно помнил, что, когда спустился сюда несколько часов назад…

Несколько часов назад?!

Лиличка буквально сверлил Ходока взглядом, что не могло укрыться от Авторитета, чьи глаза-бездны теперь излучали ледяное и колючее любопытство. И только чавкающему Сизому не было ни до чего дела.

Желание ответить стало нестерпимым.

– Я тоже знаю другую версию. – Ходок наконец смог подчинить яростный, исходящий извне порыв разуму. – Я из Виски-3, видел откуда пришла подруга Каина.

– Так расскажи, – Лиличка поудобнее устроился на своём ящике и сложил руки на груди.

Ходок хотел было отшутится, но Авторитет уже указал на него пальцем: длинным, костлявым, в старческих морщинах, с почерневшим ногтем. На лице, почти полностью скрытом в тени, сменили положение блики.

Ходок не может отказать тому, кто дал ему пищу и кров.

Под слоями давно уже высохшей одежды жгло и покалывало в районе ключиц, хотя нечему было – он даже креста не носил, лишь круглый, гладко отшлифованный тигровый глаз. Подарок от Риты.

– Твоя очередь, парень, – напомнил Сизый и тупо уставился на пустой ящик. Их было пятеро!

Сизый… Сизый говорил, что тигровый глаз защищает от нечисти. Может, если… Пальцы рефлекторно коснулись гладкого камня, забравшись под расстёгнутый ворот камуфляжной куртки.

Миг – на пустом ящике сидит весёлый черноглазый парень и воодушевлённо вещает о безвредных аномалиях и добрых вампирах. Миг – седой почти мужик рассказывает о самом что ни на есть настоящем, живом олене, которого видел в лесу на Треугольнике. Миг – существо в грязном тряпье, бледный лысый детина с деформированной, вогнутой, будто битое яйцо, головой в узловатых венах, с насыщенно-красными от полопавшихся капилляров белками и чернильными пятнами ниже глаз твердит об эгоизме и неосторожности.

Миг – и всё исчезает, забирая даже тень воспоминаний о себе.

– Давай, Ходок. Время идёт, – напомнил Лиличка. Лицо, подсвеченное пламенем, казалось повреждённой этим самым временем античной маской.

«Ты не можешь больше молчать, Артур. Можешь не говорить правды. Лги, но лги красиво», – всплыли в памяти вроде бы никогда раньше не слышанные слова.

Ходок вздрогнул.

Глаза Авторитета были такими же, как у лысого – в алых капиллярах. От висков, заползая под давно не знавшие ножниц волосы, шли спутанные, выпуклые, зеленоватые вены.

– Я расскажу тебе про Риту, – Ходок намеренно смотрел в глаза только Лиличке, будто только он, Брик – лучший друг убитого Монгола, убивший в себе остатки человечности на одной из вечных войн и сам уже полгода как мёртвый, – был реален в изменчивом свете костра.

Нет же, всё что вокруг – абсолютно реально. Вокруг все свои, всё хорошо, не нужно бояться. Пора поведать новую историю.

Комментарий к Байка… восьмая? Нет, не восьмая. А какая? Не вспомнить… От Лилички. Кто убил Шелкопряда?

Козлы, красные (блатн.) – заключённые, сотрудничающие с тюремным начальством.

Трехвостки – звероподобные иномирцы напоминающие мифических церберов.

Оборотни (в Чистилище) – иномирцы, принимающие форму последнего съеденного существа вместе с его последними воспоминаниями. Иногда путаются в этих самых воспоминаниях и принимают себя за съеденного.

========== Байка какая-то-там-уже-не-важно, от Ходока. Принеси мне то, не знаю что ==========

Начну с того, что Каин работает с Полковником не потому, что «козёл», а потому что был сержантом и хотел служить дальше, теперь под началом нормального офицера. Сам он верит именно в это, а насколько это правда – не мне судить. И не вам. Но Полковник – отличный мужик. Если хоть раз с ним говорили, знаете. Он не садист и не жмот, к тем, кто служить не хочет, относится с пониманием, а за службу платит всем, кроме свободы – не его компетенция. Сама служба у него с насилием не связана – лишь с поиском информации в Чистилище… Как я слышал.

Каин при нём с самого начала. И тогда, четыре года назад, после операции «Шелкопряд», получил за верность тесную, но свою квартиру в корпусе офицерского состава. Но один её занимал недолго – однажды Полковник привёз в Виску-3 «специалиста».

Специалистов у Полковника уже пол-Виски. Кажется, куда ни глянешь – наткнёшься. Тут тебе и айтишники, и аналитики, и метеорологи, и экологи, и эти… которые популяцию разных видов подсчитывают… Хрен с ними, суть вы уловили – народу много. Но кем была Рита – неясно. Ни с кем из других полковничьих «специалистов» она не говорила. Видел её потом на стрельбище: из винтовки, с опорой – почти филигранная точность, из пистолета – тоже нормально, с АК – на весу с отдачей не справляется. Думал, может снайпер? А нахрена Полковнику снайпер в Чистилище? Думал, может жена или любовница – девочка симпатичная: высокая, худощавая черноглазая блондинка с широкими скулами, но он её по позывному представил – «Рысь» – когда расписывал нам, что будет с тем, кто распустит руки. Руки, понятно, всё равно распустили. А потом отмывали свою кровь с кафеля в столовой – Полковник дал Рите пистолет с холостыми и разрешил стрелять.

Селить девчонку со смертниками в закуты – глупо, селить одну в квартиру – почти так же глупо. И Полковник решил отчего-то записать Каина в няньки и поселил девчонку к нему.

Каин с Ритой хорошо поладили. Настолько хорошо, как могут только мужчина и женщина без особых тараканов, запертые в одной квартире. С не слишком удобной кроватью и совсем неудобным диваном. Полковнику такое тесное сотрудничество не сильно понравилось, но на что он вообще рассчитывал – было не ясно от слова совсем. Он приказал выходить в Чистилище вместе, но никаких спец заданий не поступало: Каин с Ритой были предоставлены сами себе. Как результат – знакомство с Лешим, который вроде как иномирец, а вроде и нет, где всё закончилось разборками с жёлтоглазыми карлами, не говорящими по-русски. Потом – пьянка с Химмашем в оранжевой зоне, в конце которой предпринята попытка сделать из «светляков» бомбу и сварить водяных в Змиёвке. Ну и драка с Монголом, вбившим в голову, что Полковник мешает бизнесу и хорошо бы его убрать. В Виске-3 всё это обсуждали почти полгода – больше же делать нехрен.

Каину с Ритой было весело. Очень весело. Настолько весело, как может быть только в смертельно опасном месте среди людей, помешанных на выживании, сборе токсичных камней и убийстве пришельцев. Рита не была жестокой или фанатичной, как Шевцова со слов Лилички. Простая девчонка, с юмором. Когда улыбалась – ямочки на щеках появлялись. Глаза любила закатывать, когда слышала какую-то лютую дичь, могла одним взглядом кого-нибудь заткнуть. Стриглась коротко, душу могла продать за доп порцию нормально сваренных макарон… Обычная.

А задание Полковник всё же дал.

Отправил в «Митас» искать то, не знаю что. Буквально. Сказал: «Идите в главную лабораторию на минус втором – дальше разберётесь»… Ну, как смертники передали. Каин с Ритой и пошли. А там – колбы с телами в непонятной жиже, по виду с простыми человеческими, какие-то наросты, щёлкающие под ногами, как орехи. А на нижних уровнях – только стекла битые, кирпич и подпалины.

Рита знала, что искать. По крайней мере, шла уверенно… пока не провалилась вниз вместе со всем этажом. Она была жива: только лицо стесала, сильно ушибла руку и сломала ногу. Можно было бы вытащить. Тем более, она сказала, что нашла то, зачем пришли.

Можно было бы вытащить…

Но на шум из уцелевшей части этажа выползла трехвостка с… котятами?.. щенятами?.. Хрен их знает, но штук пять их точно было. И стало ясно, что не получится. Он их не убьёт, и с переломанной девчонкой на плече далеко не убежит. Конец. Тут только напомнить себе, что все люди умирают, но все разом они умирать не должны, и спасать себя. Он и спас.

А когда пришёл к Полковнику с отчётом и папкой, которую Рита пихнула за пару минут до падения, тот только в голове почесал, сказал «уже что-то», и выставил вон. Довольный.

Только у идиота не появилось бы вопросов после такого. Думаю, Каин тоже задумался, что же они всё-таки должны были найти… Что Рита нашла. Но ему всучили новое имя – Некролог, «Добрые» открыли на него охоту, с наградой и всем, что полагается… Не до игры в Шерлока.

Говорят, Риту видели через пару дней – якобы шла в сторону Зверинца и что-то бормотала. Не знаю, верить или нет. Неизвестно, что на самом деле происходило в лабораториях. И что там может произойти теперь.

***

Неожиданно нахлынули раздражение и бессильная ярость. Не его, не Ходока раздражение и бессилие…

Авторитет вонзал кривые чёрные ногти в ладони, впервые за всё время следя не за кем-то из своих гостей, а за ленивой пляской несуществующего огня. Ходок не был уверен, но кажется на втором глазу, обычно скрытом в тени, красовалось резко контрастирующее со вздутыми, тёмно-алыми капиллярами бельмо. Как он мог такого не замечать?

– Деталей маловато, – высказал Лиличка, слизывая жир с укороченных пальцев. – Но для пересказа, от простого знакомого Некролога, хуёво слышащего и хуёво анализирующего, пойдёт, – заметил он с иронией. Передал котелок Сизому, чему тот возрадовался, целиком засунув в посудину голову. И как не обжигается…

Не обжигается, потому что костёр не горит…

Значит, мясо сырое.

Откуда в бункере столько мяса?..

Снова сквозняк, снова нечёткие и гротескные силуэты, снова влажный треск разрываемой плоти из соседней комнаты и ртутные лампы… На этот раз Лиличка курил, сидя по-турецки на ящике напротив. Отблеск сигаретного огонька освещал осунувшееся лицо цветом тревоги.

Осознать себя после пробуждения на этот раз оказалось легче, а вот приподняться, чтобы не задохнуться в сладком и давящем смраде разложения – труднее. Сил будто бы совсем не осталось.

– Брик, – позвал Ходок слабо.

– Ты заебал уже, – отозвался тот бесцветно. Сделал ещё затяжку. Теперь уловить табачный запах не получалось при всём желании. – Почему этот рыжий боров нормально спит, а ты хуйнёй маешься?

Ходок на всякий случай нашёл взглядом мирно храпящую тушу Сизого. Жив… Хотя, почему бы ему быть не…

К горлу холодным комом подступила паника.

– Брик, ты тоже видишь?.. – прошептал на грани слышимости. Будто в одном из типичных детских кошмаров, где пытаешься что есть мочи заорать и позвать на помощь, глядя как медленно и неумолимо приближается страшнейший из монстров, что смогло сгенерировать подсознание, но с губ не слетает ни звука.

– Вижу. И чую. И ты заебал, ложись уже.

– Что… – Ходок осоловело потряс головой в попытке до конца развеять морок.

Рот Лилички дрогнул в подобии улыбки, выдохнув дым:

– Если ты сейчас спросишь «что происходит?», я тебе втащу. Ты, блядь, на четвёртый день нам рассказал, что происходит, а сам, значит, нихуя не понимаешь?.. Счастливчик.

Ходок моргнул пару раз, отгоняя воспоминания, которых не было. Лиличка поинтересовался его здоровьем, Сизый завёл снисходительным тоном затравку очередной байки про какое-то чудище, снимающее у смертников скальпы и жрущее мозги, постоянно поминая свою учёность, – всё уже привычно… Кроме надтреснутого голоса из темноты:

– Помнится, вы, Артур, утверждали, что среди тех, кто ныне находится в Чистилище, никому не известно, что происходило в лабораториях во время их работы?

Авторитет глядел на Ходока исподлобья, с предвкушением и какой-то неуместной расчётливостью. Почерневшие когти ногти всё ещё нервно терзали ладони.

– А это… не так?

Ходок вновь чувствовал себя кроликом перед удавом, напуганным до онемения ребёнком, глядящим в глаза приближающемуся кошмару, не в силах ни сбежать, ни проснуться. Беспомощным.

– Я наконец услышал достаточно историй. Думаю, настало время и мне рассказать вам одну, – Авторитет улыбнулся жутко и ласково. Пламя взвилось вверх, оттеняя момент неуместным пафосом.

Зубы у дедка были всё-таки гнилые.

Комментарий к Байка какая-то-там-уже-не-важно, от Ходока. Принеси мне то, не знаю что

Трехвостка: https://vk.com/photo-136959656_457239497

========== Байка последняя, от Авторитета. О том, кто жил в доме со смешным символом «qp» ==========

Удивительная вещь: вы совмещаете в своём отношении к лабораториям глубокий пиетет и похабную легкомысленность, обходите их по широкой дуге и тут же почти – называете матерным словом в разговоре с товарищами, из-за того что буквы кью и пи, размещённые над входом, образуют слишком знакомый образ. Парадокс, казалось бы. Но если копнуть вглубь – всё становится предельно ясно. В основе якобы уважения – самовнушённый страх, а глупый пошлый юмор – лишь защитный механизм. Ведь, извините за выражение, «пиписька» не может напугать взрослого человека так, как выведенное на зловещей мёртвой латыни «quies et pax».

Разум, отравленный невежеством, рождает чудовищ, которых нет. Книги, фильмы, даже видеоигры создают образы безумных учёных, начавших апокалипсис в ходе лабораторного эксперимента, а люди, которые о реальной науке имеют самое что ни на есть поверхностное представление, бездумно транслируют их в реальную жизнь. Я не раз слышал занимательные теории заговора, якобы никакого Разрыва нет, и существа, что заполонили территорию – сбежавшие из лабораторий жертвы экспериментов. Это, конечно, полнейший бред. Если бы желание докопаться до сути пересилило в этих людях суеверный страх, они вполне могли бы в этом убедится – Некролог, помнится, никаких доказательств работы по созданию мутантов, гибридов или химер в «Митасе» не нашёл. Уверяю, в «Ра» всё точно так же.

Да и зачем учёным создавать кровожадных чудовищ и чудовищ в принципе? В чём цель? Практического смысла в этом немного (какую пользу может принести опасный для окружающих уродец?), а если и нужно было бы проверить на живом организме какую бы то ни было гипотезу – тот едва бы смог кому-то навредить. Такие изменённые формы жизни ущербны, противоестественны, потому быстро умирают и зачастую изначально не способны к репродукции. Может, из научного тщеславия, из-за комплекса Бога, чтобы можно было объявить коллегам, поглаживая колбу с собственноручно искалеченным мутантом: «Я создал новую жизнь»? Но в создании ущербной жизни нет большой науки, когда большинство мужчин и женщин, без всяких изысканий, естественным путём, могут создать нечто более цельное и законченное. Человек не соперник природе в создании… живого.

Генетика, как по мне, полезна, но не перспективна в плане удовлетворения научных амбиций. Раз уж мы хотим замахнуться на лавры мифического Творца, не стоит ли оставить тело, недолговечную и заведомо гнилую оболочку, и попробовать создать душу?

Этим и занимались лаборатории – пытались создать не искусственный интеллект, а настоящую, осознающую себя личность. Биологи и психологи, математики и информатики, бионики, биотехнологи, кибернетики работали над этим проектом несколько десятилетий. Эксперимент, естественно, с треском провалился – опытный образец научился расшифровывать нейронные связи чужого мозга, но личностью от этого, увы, не обзавёлся. Сопутствующие исследования, особенно в области эмпатии, в частности проект «Ра», тоже имели некоторую ценность, но там всё тоже несколько… вышло из-под контроля.

Однако, участники эксперимента по проекту «Ра» ничего не внушают и не навязывают людям, а лишь транслируют вовне собственные чувства. То, что современный человек до сих пор не избавился от эмпатии и зависим от чужого эмоционального состояния – проблема эволюции, а не вина учёных, верно же? А значит, никакого вреда окружающим эксперименты не нанесли и никаких полчищ мутантов не наплодили…

Показательно, что вы и подопытного «Ра» умудрились причислить к чудовищам. Как же вы его называли, Артур? Тогда, после рассказа о вампире? Такое меткое слово, которое, однако совершенно искажает суть…

***

– Кукольник, – вспомнил Ходок. Ладонь медленно, как бы невзначай, опустилась на цевьё лежащего рядом АКМ. Щелчок предохранителя удачно совпал с буйством несуществующих ртутных ламп.

Кукольник. Рядом всё это время сидел кукольник, а Ходок бы даже не догадался, если бы тот сам не дал жирнющего намёка. Эти твари управляют эмоциями, а эмоции из ниоткуда не появляются, потому и казалось, что их воздействие невозможно не заметить. Так было со смехом, который вызывал первый эмпат: когда взрослый мужик катается по земле в истерическом припадке – здесь явно что-то не то.

Да вот только не все чувства имеют такие же явные проявления. Не все чувства даже осознаются до конца, принимаемые человеком как должное, особенно, если дело касается чувств положительных… Как, например, чувство спокойствия и защищённости.

Кукольник, кукольник… кукольник! Перед ними, скаля гнилые зубы и сверкая отвратительным бельмом, сидел чёртов кукольник, а всем будто плевать!.. Хотя, ничего ведь и не изменилось. Всё та же тьма, тот же костер, та же сошедшая с ума стихия наверху, те же люди у костра. Всё хорошо. Сизый дожёвывал очередной кусок из котла, фыркал и вертел башкой, явно готовясь дать важный комментарий к байке, Лиличка…

Лиличка смотрел Ходоку в глаза со снисходительной насмешкой. Молодец, мол, додумался.

Всё не хорошо.

Ходок вскинул калаш, дёрнул затвор, навёлся на цель. Отточенные до автоматизма движения уложились буквально в мгновение, нажать на спусковой крючок – и они свободны…

Очередь!.. вся ушла в молоко. Неожиданный удар по голове напрочь лишил равновесия и отправил на пол, оружие перешло в чужие руки. Руки Лилички.

– Не трожь дедушку, сука, – выплюнул тот, добавляя к предыдущему удару новый и не менее болезненный – носком тяжёлого ботинка в бок. В глазах замельтешило, снова загудели треклятые лампы. Ходок изо всех сил пытался вдохнуть.

Брик на стороне нелюдя? Он, конечно, и сам редкостная тварь, но чтобы настолько…

– Однако, – донёсся сквозь звон в ушах надтреснутый голос Авторитета.

Лиличка нависал сверху недвижимой и бесчувственной громадой – костёр, скрытый за его спиной, очерчивал своим светом лишь расплывчатый силуэт.

– Поч… Ты же… тоже… знаешь… – зло бросил ему Ходок между судорожными вдохами. Сердцебиение пришло в норму, снова удалось сесть, но шанс был упущен безвозвратно – верный калаш сжимал в руках предатель.

– О, он знает больше вас, – добродушно уверил Авторитет. – А вы, кажется, совсем не понимаете, как работают мои способности…

Не то чтобы это вообще имело значение, когда шанс выжить удачно профукан. Ходоку абсолютно не было дела, какие именно способности помогут спятившей твари его сожрать.

Сожрать…

– Байка знатная, но слишком мудрёная, – очнулся ни с того ни с сего Сизый. Ходок вздрогнул, успев о нём забыть: толстяк на потасовку никак не реагировал… будто её и не было. Рыжая борода, освещаемая ленивым пламенем, сверкала оставшимися после очередного приёма пищи капельками. Крови, не бульона – в котелке никогда ничего не варили. – Я-то человек учёный, но остальным зачем мозг парить? Надо это… проще быть.

Нутро обжёг отголосок чужого гнева, что почти тут же развеялся. Авторитет нервно дёрнул ртом, гнилые ногти вновь вонзились в ладони.

– О, смотрите, – велел он. – Смотрите! Наглядная демонстрация!

Его дряхлая, сгорбленная фигура в грязном плаще двинулась к Сизому, тяжело переваливаясь. Левая, скрытая прежде тьмой, сторона тела теперь оказалась полностью освещена и пугала своей ущербностью.

Рука, согнутая в локте под прямым углом, явно не двигалась и почти сгнила в кисти, обнажая мешанину костей и сухожилий, босая нога, также тронутая гнилью, еле-еле отталкивалась, не находя опоры, воздух выходил из лёгких с опасным хрипом, часть черепа лишилась кости и теперь на том месте пульсировало нечто вроде младенческого родничка, создавая иллюзию незащищённости, открытые участки бледной кожи покрывали тонкие сети зеленоватых червеобразных вен и сосудов.

Внутренности от такой мерзости будто завязались в тугой холодный узел.

– Смотрите, – повторил Авторитет почти торжественно и занёс над Сизым выкрашенный красным топорик, наверняка взятый в своё время с пожарного щита.

Сизый в лице ничуть не изменился, ни один мускул не дрогнул на жирно блестящем в отблесках пламени лице. Он скорее даже повеселел: подобрался, уставился на застывшего рядом с ним урода в ожидании ответа, приподнял уголки губ в подобии улыбки. Ходок точно знал, что для Сизого сейчас всё хорошо. Перед ним стоял не живой труп в лохмотьях, а добрый дед, пустивший их переждать грозу.

Ходок инстинктивно дёрнулся в ту сторону, попытался вскочить на ноги чтобы, не ясно как, помешать, но Лиличка остановил его, с силой надавив ладонью на плечо.

Топор вонзился в голову. Кровь пропитала бороду, окрасила камуфляж на выпирающем животе, забрызгала бережно хранимый Сизым рюкзак. Сил в правой, единственной рабочей руке Авторитету явно недоставало, поэтому первый удар оказался не смертельным – но морок так и не спал. На залитом кровью лице отразились лишь непонимание и возмущение, прежде чем второй удар не раскроил череп и тело не завалилось на спину.

Костёр весело трещал. Наверху завывал ветер.

Как же жутко – даже не осознать свою смерть.

– На мне не сработает, – процедил Ходок сквозь зубы, вскакивая наконец и мысленно перебирая содержимое рюкзака. Ничего способного нейтрализовать обоих противников разом там не было. Даже штык-нож остался на отобранном Лиличкой автомате. – Ты больше мне не внушаешь. Я всё вижу, не обманешь!

На бледном лице в крупных порах и трупных пятнах вновь появилась высокомерная улыбка-оскал:

– Наивный мой друг, вы так и не поняли. То, что вы видите – никак от меня не зависит. Я лишь делюсь своими чувствами, а ваш мозг находит им объяснение. Это вы себя обманывали, это ваш мозг изменял реальность вокруг, обходя когнитивные искажения. Уверен, вам иногда казалось, что что-то не так, но вы упорно не заостряли на этом внимание.

– Какая бы хрень ни происходила, это прошло, – заявил Ходок, незаметно подходя к всё ещё стоящему с его автоматом Лиличке. Незаметно не вышло: тот оттолкнул и взял на мушку. Не шути, мол.

– Значит, вы всё ещё думаете, что видите всё таким, как оно есть? – редкие брови Авторитета приподнялись. Он на шаг приблизился. – Интересно. Вероятно, в это и правда легче верить. Мы все спокойны, пока верим в реальность собственных иллюзий…

Что за бред? Что за бред он несёт? Теперь Ходок видел реальность: видел кто такой Авторитет, знал, что произошло…

Но он откуда-то точно помнил, что в реальности должны быть ещё неисправные лампы и трупный запах.

Миг – и какофония чувств захлестнула. Ходок снова задыхался в тяжёлом смраде разложения. Ходок дрожал от холода. На его испачканные кровью ладони садились мухи. Его волосы вставали дыбом от зрелища, открывшегося в свете сваленных шалашом на месте костра и мигающих ртутных ламп. Его рвало желчью, и, выплёскивая ту из себя, он едва не завалился на свежий, красноватый ещё человеческий скелет.

То, что в тёплом неведении было скрыто непроглядным мраком, в жизни оказалось горой костей разной свежести, облюбованной насекомыми и крысами.

– Чем ты нас кормил?! – прохрипел через плечо.

– Раз для людей убивать других людей – это ок, не похуй ли, что будет с мясом? – едко парировал Лиличка, не забыв в очередной раз задеть ботинком спину и ткнуть дулом в беззащитный затылок, прежде чем отойти на безопасное расстояние. – Велком ту реальность, Каин, Ходок, Некролог, или как там тебя. Здесь дерьмово и хуй сбежишь.

Авторитет приблизился ещё на несколько шагов, волоча за собой бесполезную ногу. Топор всё ещё оставался в его правой руке.

– Зачем? – вырвалось. Взгляд заметался по белым, жёлтым, красным, грязно-коричневым черепам, рёбрам и другим фрагментам некогда живых тел. Свалены, как сломанные игрушки.

– Из-за проблем со здоровьем и слабой физической подготовки добывать еду в лесу не могу. А мог бы – всё равно не стал. Я – человек умственного труда. То, что остальные из «Ра» так делают – ещё одно доказательство, их интеллектуальной импотенции.

Ходок помотал головой. Думай. Время, время, время. Ему нужно время. Он должен выжить:

– Зачем игра в доброго дядю, байки?

– А разве не иронично? Они живут лишь до тех пор, пока способны красиво лгать. По-моему, прекрасно отражает современную действительность.

Ещё несколько шагов. Кровь Сизого стекала по топорищу, сливаясь с облупившейся краской… Мигающий свет ртутных ламп превращал происходящее в дешёвый ужастик.

Лиличка рывком поднял на ноги, шепнув раздражённое «да самоутверждается он, в божка, убогое хуйло, играет», прежде чем отойти в сторону.

Всё хорошо. Стой на месте, ты среди своих.

Ага, выкуси, ЧСВ-шная сука.

Судорожно ищущий выход разум ударялся то в просчёт вариантов возвращения оружия, то в попытку заговорить злодею зубы, как в бондиане. Будто Бонда когда-то пытались сожрать… Хрен с ним!

– Все думают, что кукольники – бомжи деформированные. По лесу бегают, ржут и слюни пускают. А тут такое. Полковник с «Полярисом» удивились бы, – выдал Ходок. Авторитет застыл, покачиваясь. Запавшие глаза, чернильно-чёрный и болезненно-белый, сузились заинтересованно и настороженно. Ходок облизнул пересохшие губы, собираясь с мыслями. Чужая кровь осела на кончике языка… Не время об этом думать. – Полковник, «Полярис»… Они боятся выпырей, лесавок, трехвосток, но это не то. Люди страшнее. Те, кто был людьми когда-то давно – ещё страшнее. Потому что лучше.

Несколько секунд Авторитет таращился на него разноцветными своими глазами, а затем разразился противным каркающим смехом, изошедшим в конце в сиплый лёгочный хрип:

– Да вы, никак, пытались сыграть на моей гордыне? Воистину, выживание – двигатель эволюции! Глядишь, через год-другой поумнеете настолько, что перестанете лезть к чудовищам в логова… Люди живут, чтобы оставить след в истории, и вы думали, мне тоже это нужно: остаться в истории монстром, трусом, который убивает своих гостей во сне?

– Просто пытаюсь понять, нахрена и для кого ты разводишь философию. Если в бункере всегда в итоге остаёшься один, – бросил Ходок.

Он выведет из строя Брика, отберёт АКМ, и прострелит уродцу больную голову… или Лиличка пристрелит его самого при попытке. Но он не умрёт послушной куклой, как Сизый.

– Почему же один? – Авторитет отвёл глаза и нервно пожевал сухие губы, будто сказанное его задело… Но оно не задело – от него всё ещё шли волны почти мёртвого спокойствия. – Леонид со мной уже больше полугода, даже успел немного поднадоесть. Я хотел заменить его на вас, но увы, ваше безразличие в отношении чужих смертей вызвано не психопатией, а банальным эгоизмом.

Если желание выжить любой ценой – эгоизм, то Ходоку повезло, что война и Чистилище сделали из него эгоиста.

Авторитет приблизился ещё на полметра, оставляя между ними расстояние где-то в один. От его покрытой сетью сосудов и бесчисленными язвами плоти несло ничуть не лучше чем от обглоданных тел, на гниющей левой руке возились мухи. Ещё бы немного времени. Скоро должен был представиться ещё один шанс – Лиличка начинал отвлекаться. Он нервно раскачивался на месте, взгляд блуждал по сторонам.

– У психопатов нет эмпатии.

– У психопатов не развита эмпатия, – охотно подхватил Авторитет. Видно этому недо-божку было банально скучно и не с кем поговорить. – Леонид всегда видел, что происходит, сначала он мог уйти или убить меня, но ему было любопытно, он мнил себя героем, потому решил разобраться. И теперь ничего предпринять не может, хотя пытался. Строго говоря, пальцы ему укоротил не «Полярис»…

Авторитет преодолевал последние шаги, медленно поднимая красный топор. Ртутные лампы подчёркивали безумием горящее в чёрном глазу предвкушение.

Лиличка опустил чужой АКМ и устало, с усилием, потёр веки. Вот, он, ещё один шанс. Пора!

Авторитет впился в Ходока цепким настороженным взглядом.

Пятьдесят на пятьдесят – смерть человека или монстра.

Один удар сердца, отчего-то отдавшийся в теле беспричинным страхом. Готовность к стремительному рывку… И…

Авторитет отбросил в сторону топор, сбивая концентрацию. Улыбки на уродливом лице больше не было, но он всё равно напоминал жабу со своим неестественно широким ртом.