Текст книги "Хроники «Полярис» (СИ)"

Автор книги: Need_to_smile

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Дождь зарядил, когда он едва пересёк границу объекта «Ра». Ну дождь и дождь, – сказал бы цивилизованный человек. Что такого? В Сибири природа чистая, никакая кислота на голову не капнет. Ан нет. В остальной Сибири оно может и так, а вот в Чистилище дождь – штука опасная. Мало того, что не знаешь наверняка, какой мир сегодня за Разрывом и чем оттуда фонит на местную водичку, так ещё об иномирцах забывать не следует. Русалки, кморы, водянки, вужи – вся эта нечисть категории «В» буквально вялилась от сухой погоды, потому дождь любила и каждый раз вылезала на берег «поиграть». А впереди как раз была Змиёвка, ручей извилистый. Можно было, конечно, русло обойти: есть места, куда водная тварь ни в жизнь не полезет. Но…

– …зато старые-добрые твари-человеки там здравствуют, – пробормотал он себе под нос. Фыркнул, осознав каламбур, осмотрелся по сторонам, поправил лямку рюкзака. Да, к «Добрым» попасть не намного лучше, чем к тем же русалкам – те хоть морок наведут, чтоб своими мордами перед смертью не пугать…

Дождь прекращаться не желал. Всё небо, сколько его было видно за кронами деревьев, затянуло лиловыми тучами, там и молнии уже сверкали. Тяжёлые капли падали на плащ и камуфляж, стучали по цевью. Кап-кап, нахрен. Дрянь дело. Водяные в такое раздолье и досюда могут дойти, патронов – кот наплакал. Вперёд – нельзя никак, а уж назад… А ведь можно! Позади объект «Ра», и там не то чтобы опасно. Про научные комплексы на территории Чистилища даже баек особо не ходило: иномирцы туда не совались, а всяческим «призракам» отчего-то больше приглянулась Виска-4, брошенный военгородок.

Объект «Ра» – относительно безопасен, все об этом знали, но никто не мог подтвердить. Никто никогда не заявлял, что провёл там ночь, никого не встретив, что нет в бетонных домишках ни жертв экспериментов, ни останков остатков безумных учёных, ни какой-нибудь совсем уж необъяснимой херни. Все лишь проходили мимо, иногда пытаясь заглянуть в высокие зарешёченные окна. Даже фанатики из «Поляриса», которым обычно не нужно было особого приглашения для разграбления очередной брошенной лаборатории, на «Ра» не польстились.

За молнией поспел, наконец, гром. Изо рта шёл пар, с плаща и камуфляжа текло. Что-то подозрительно громко хлюпало за деревьями, и неясно было: то ли просто дождь настолько почву размыл, то ли по его душу уже спешат иномирцы. А и к чёрту! Что он здесь застыл, как дурак? Станет первопроходцем, ему не впервой, слазит-таки в комплекс – всё лучше, чем торчать под треклятым дождём в тёмном лесу.

Он и полез, перекинув рюкзак. Сначала – на стену из белого кирпича. Крупного такого, мокрого. Пальцы, покрывшиеся от избытка влаги морщинами, не сразу за неё уцепились, подошвы скользили. Подтянулся. Свалился с другой стороны, чертыхаясь и отплёвываясь от дождя, что плавно переходил в ливень. Жив. Хотя бы на этом этапе всё ещё жив – достижение. Обхватил АК поудобнее, проморгался, огляделся: мрак. Дождь стеной, от бетонки вверх брызжит, парит, солнца не видно, озноб колотит. А куда идти – чёрт его знает. Окрестности освещали разве что участившиеся вспышки молний. Стена, деревья, россыпь мелких строений вокруг плоской двухэтажки-лаборатории: разглядеть что-то кроме смазанных силуэтов не удавалось.

Ну, двухэтажка сразу – не вариант. Слишком большое пространство, неудобно обороняться, в случае чего. Значит, выбор стоит между одним из мелких.

– Пять-четыре-три-два-ноль, – беззвучно зашевелил губами, цепляя назад рюкзак.

– Был палёным алкоголь. – Раскат!

– Мужики в колхозе нашем

Уж не сеют и не пашут. – Дуло с интересом уставилось на ближнюю бетонную коробочку. Да будет так. Он двинулся в ту сторону, старательно вглядываясь в водяную завесу. Подошёл к самой двери. Никого и ничего подозрительного. Удобнее перехватил автомат. Дёрнул за ручку… Дёрнул ещё раз – заклинило, может? Ага, хрен бы там плавал, не поддалась. Нашарил в боковом кармане рюкзака фонарь. Щёлкнул выключателем. Сплюнул.

Ещё бетонная коробушка. Ещё. Ещё. Одна дверь, вторая, третья… Везде кодовые замки. Яйцеголовые не дураки ведь. Когда-то власть имущие и правда хотели давать охотникам-смертникам свободу по выслуге, а значит, тот, кто проник бы на объект, вернувшись в общество, мог слить найденную инфу… ну, по всяким там секретным проектам.

Дождь заколебал.

У предпоследней двери красовалось вполне себе ровненько и по-русски: «1001. Отдохни, смертник». Доброе пожелание, знать бы, кто начертил, да ещё и нормальной краской. Дрожащий палец поочерёдно нажал на кнопки, оставляя мокрые разводы. Один-ноль-ноль-один. Замок щёлкнул, дверь поддалась.

Внутри коробушка была крохотная, тёмная и обшарпанная. Фонарь высветил лишь лестницу, ведущую вниз, и самым разумным казалось не идти по ней, но наверху не хватало места даже развернуть спальник. Дурацкая затея – прятаться здесь, изначально дурацкая. Хрен бы с ним, отдал бы «Добрым» добычу за безопасный проход, а для вояк достал «светляков» из тайника. Но нет же: обязательно надо сунуться куда не просили!

Он опять стоял слишком долго. С мокрых насквозь камуфляжа и плаща беспрестанно капало. Кап, кап, кап. Слишком громко. На шум по лестнице взбежал человек. Автоматы обменялись дружескими щелчками предохранителей. Фонарь упал, посылая бешено метаться по обшарпанным стенам тусклый луч.

– Подольск! – выкрикнул незнакомец.

– Мценск! – отозвался.

Незнакомец чуть расслабился: понял, что перед ним не иномирец.

– Деньги или правда?

– Жив пока – и ладно*.

Незнакомец опустил оружие. Пришлось сделать то же.

– Льёт ещё?

– Льёт.

– Я Лиличка, Виска-7. Ты?

Подавил усмешку. Меньше всего, этот атлет с густым басом напоминал какую-то Лилю, но пора бы привыкнуть. Мало ли, за что его так прозвали в Чистилище. Или даже в тюрьме ещё…

– Виска-3… – задумался, как лучше представиться. Истинное прозвище слишком известно среди смертников, не стоило так рисковать. – Ходок.

– Хе, – теперь, кажется, усмехнулся Лиличка – не поверил. – Все мы здесь ходоки те ещё. Пошли.

Ходок поднял оброненный фонарь и двинулся следом. Лестница оказалась недлинная – ныряла вниз всего на два пролёта. Бетонная, крошащаяся по краям и обложенная для маскировки крупной плиткой, с дешёвыми пластиковыми панелями на стенах. Кажется, незадолго до эвакуации здесь сделали косметический ремонт. Как и в помещении, куда они спустились, кстати. Но там нужно было хорошенько приглядеться, чтобы заметить: дырки и остатки креплений от вынесенного оборудования в стенах изрядно портили вид. Огромная комната выглядела голой, и группка людей, что разложила прямо посередине костёр, смотрелась весьма чужеродно. Как в фотошопе присобачили.

– О, новые лица! – с энтузиазмом потёр ладони один из них, смуглый и худощавый парень с едва пробивающейся щетиной. Характерным разрезом глаз и тёмным волосом походил на местного.

– Эта… Главное, шоб это люди были, – ворчливо заметил толстый, рыжий, коротко подстриженный, но до бровей заросший бородой и немного заплывший мужик за сорок. – Он наш же?

– Наш, – ответил Лиличка, садясь в круг. Темноволосый, с сетью морщинок, пролегающих под синими глазами и поперек выпуклого лба, он оказался мужчиной довольно смазливым, но уже изрядно побитым жизнью. Ему можно было дать и под тридцатку, и за сорок – смотря, как свет от костра падал.

Четвёртый человек сидел к остальным боком, почти полностью в тени, и лишь улыбнулся вошедшему, так и не проронив ни слова. И ладно. Ходок – мальчик взрослый, на братьев по несчастью за такое не обижается.

– Ты вымок. Может, хоть плащ… Ну, посушишь? – парень вскочил со своего ящика и указал на какую-то железную конструкцию почти у самого огня. Ходок мотнул головой и плюхнулся на пол, где посвободнее. Вдохнул дым. Озноб чуть отступил. Парень с неловкостью сжал губы. – Ну или можешь сразу сесть, само просохнет. Тебя как звать?

– Ходок, – буркнул. Рыжий мужик, как и Лиличка до того, усмехнулся, услыхав. Да, фантазия не его сильная сторона, он как-то больше по выживанию.

– Я Векша. Здоровяк – это Сизый, – махнул парнишка в сторону рыжего. – Красавчик – Лиличка, а дед в углу – Авторитет. Он нашёл это место.

Последний почтительно склонил голову… какую-то странную голову… и добродушно улыбнулся. Да нет: нормальный дед, и голова у него нормальная. Это в глазах плывёт всё.

– Жрать будешь? – спросил Сизый и постучал по стоящему возле котелку.

– Буду, – мигом откликнулся Ходок. Сизый, кряхтя, передал котелок расторопному Векше. – Если не жалко.

– Нас дед угощает, – пожал плечами Лиличка. Размял шею. – А мы за это ему байки травим. А, дед?

Тот торопливо закивал. Тёмные глаза странно блеснули, отразив отблеск костра. Векша устроил котелок над огнём.

– Рассказчик я, конечно, тот ещё, – признался Ходок. Озноб совсем уже прошёл, но мокрая одежда неприятно липла к телу и на душе какая-то тоска образовалась. Тошно было. Неуютно.

Векша плюхнулся на своё место. Растянул губы в белозубой улыбке:

– Ты тогда нас пока слушай, а потом – сам. Я начну…

Сизый с Лиличкой в унисон вздохнули. Как-то фальшиво немного. Векша нахмурился и сложил руки у груди. Нарочито.

– Да ладно, болтай, малой, может, у новенького уши не завянут, – похлопал его по плечу Лиличка.

Дед глянул на паренька искоса. Ты, мол, обещал начать.

– Она маленькая, история, – сказал Векша, будто оправдываясь. – Но мне вообще не ясно, почему не всегда так. Сейчас бы, к примеру, очень кстати было бы. Однажды шёл я от Тоня-топи к излучине, домой… В Виску-7, в смысле. И тоже: так бабахнуло! Гром, молнии, гроза, ливень, град. Я прижмурился, в ствол вцепился… А по макушке не бьёт. Вокруг – тьма какая-то, а надо мной – ничего! Я поспрашивал у смертников… Так кое-кто тоже такое видел!.. Чувствовал… Сталкивался с таким, в общем. Я назвал это, – Векша выдержал горделивую паузу, – воздушный зонтик.

Сизый громко, прихрюкивая даже, расхохотался:

– Хоспаде! В Чистилище драконы водятся, а ты тут заливаешь про… как его?

– Воздушный зонтик, – повторил Лиличка с серьёзной миной, передразнивая. – Нет, это уже перебор. В драконов верится больше, чем во всякие… воздушные зонтики. Их хоть объяснить можно – из Разрыва какая только хуйня не лезет.

– Вот! И ещё больше поверишь, когда своё вывалю, есть они, твари… – заявил Сизый. Подобрался: – Новенький, там всё прикипит щас в котле. Давай сюда… – он забрал котелок, сунул в него руку. Вынул ломоть аппетитно пахнущего мяса.

– Сизый, байка! – напомнил Лиличка под взглядом до жути улыбчивого деда.

– А! Щас, – толстяк откашлялся. Почесал пузо сквозь камуфляжную куртку. Поворочался, удобнее устраиваясь на своём рюкзаке. – Драконы значит…

Комментарий к Пережидая непогоду

О драконах, ясное дело, уже в следующей части.

____________________

– Деньги или правда?

– Жив пока – и ладно* – в Чистилище есть две больших группы, сформировавшиеся из бывших смертников: «Добрые» и «Полярис». «Добрые» поняли, что исполнять обещания по их досрочному освобождению власти не собираются и решили разбогатеть, продавая «светляки» на сторону. «Полярис» хотят рассказать о происходящем в Чистилище мировой общественности, для чего собирают доказательства, в том числе, о незаконных экспериментах, приведших к образованию Разрыва. Спрашивая «деньги или правда?» Лиличка убедился, что перед ним простой смертник, а не кто-то из отколовшихся.

========== Байка первая, от Сизого. Батя драконов ==========

Я человек учёный, это все знают. Скептик, к тому ж: не стал бы болтать, если б сам не видал.

Я с Виски-7, с востока. Вы, змиевские, говорите, мол, зажрались мы, мол, на нашей стороне Ямы – Светоч, а там де «светляков» полно, как грибов опосля дождя. Думаете, легче норму солдатикам таскать… Так я тебе, новенький, вот что скажу – ты не прав. С окраин Светоча всё давно выгребли, вглубь хрен пройдёшь, а пройдёшь – так там «Полярис» слоняются в количестве, что мама не горюй. А кушать хотца. Вот и решил я как-то Яму обойти с юга, посмотреть, как у вас, змиевских, на вашей стороне со «светляками». Не, ну, а вдруг. Не сидеть же на жопе ровно и ждать, пока норма сама соберётся? Сроки горят.

Иду, в общем, уже по перемычке, всего кило́метров семь до Виски-4 брошенной, никого не трогаю. Весь наготове: автомат, железо, серебро, тигровый глаз… Чё ржёте, неучи? Вообще-то, от нечисти помогает ого-го, а в Яме кто только ни шасть. Иду, значит, на север кошусь – никого. Ни духов, ни кмор, ни лесавок с оборотнями – тайга тихая. Ну, думаю, удачно сходил. Подрасслабился, воздухом свежим дышу… Но уж слишком тихо чего-то. Подозрительно. И тут смотрю – по левую руку клок земли как выжженный. Чёрный, пеплом присыпанный. Ну, думаю, новая дрянь какая, посмотреть надо. Долг мой такой – я ж учёный человек. Если разберусь, потом и другим объясню, что-чего.

Крадусь. Ветки у ёлок понизу как объело: осыпались все, иглы жухлые с дерьмом смешались. Странно это смотрится: хвоя красная на пепле. Почти как кровь на снегу, а меня с прошлой зимы от такого нехило мутит, аж немного страшно стало… Но ничего не шуршит, зубами не клацает. Тихо. Как было тихо, так и оставалось. Ладно. Знать, живого нет, крадусь дальше. Земля под уклон пошла, воронка, вроде как. И правда: земля с краёв катится, из стенок корни торчат – и тоже чёрные, подпалённые. Сама глубокая, зараза, а внизу только камни странные. Три штуки, с пол башки величиной, белые такие, с синевой, пористые, как губка, и с пупырками. Я как цвет увидел, так и сел. Вот так «светляки» здоровые! Дырок с пупырками не заметил поначалу, не до того было: я уже деньги считал. Нет, Саня, думаю, солдатикам такое больно жирно будет, надо к «полярникам» пилить и договариваться, чтоб они уж через своего вольняшку кому-нибудь за Барьер эту штуку перебросили.

Радовался, дурак, как пацан. Сполз в канаву, рукавицы спецовочные нацепил, в целлофан булыжники эти завернул и бегом на Тоня-топь, на базу «полярников». Они, камни, суки, тяжёлые, к низу тянут, дошёл только часов за пять. «Полярники» эти ещё… С час просили меня к ним вступить! Ясное дело, я человек учёный, а им нужны такие. Обшманали, конечно, но пустили без вопросов. Командир так и этак мои камешки вертел, щупал и заключил: ошибся, мол, мил человек, этот шлак нихрена никакой ценности не имеет. А я чего? Расстроился, а выкидывать жалко как-то.

Вернулся в Виску-7. Не дурак – по темноте ходить. Солдатня не пускает, карманы выворачивает. Я им: так и так, пустой опять, булыжники в нос сую. А они давай ржать:

– Надо же! У тебя, бать, стальные яйца! – говорят.

– Не, каменные! – говорят.

– Больше на драконьи похожи, – говорят.

– Хех, точняк. Бать, а не хочешь стать батей драконов?

Я человек ко всему привыкший, по мне видно, но тут чего-то прям растерялся. Солдатикам, кажись, совсем котелки напекло – не пойми что буробят.

– Чего, нахрен? Драконов? – переспросил.

– Ага. Это прям из «ИП» драконьи яйца.

– Хах… Не, ты прикинь, – один другого локтем двинул, – вылупятся грёбаные драконы, их бесконвойник откормит… и мы… Ору… И мы на них в атаку на Красный Замок. Понял, нет? Красный Замок?.. – Второй покачал головой. – На базу «Добрых», придурок, они в красных банданах рассекают.

– И как этих драконов вылупливать? – поинтересовался я сугубо из научного интереса. Учёный, как-никак, такие вещи должен знать.

Солдатики переглянулись, да как загоготали, а я стоял и вообще без понятия, чего их так насмешило.

– Короч. Нужна ведьма, овощ и большой костёр… – говорят.

– Лампой дневной попробуй, как цыплаков, – говорят.

Ну, а мне чего? У нас тут недалеко дыра в другую реальность имеется, удивляться нечему. Раз солдатикам драконы нужны – это я им устрою, если они в личное дело напишут, будто я в этом месяце свою норму по «светлякам» выполнил.

Я и пошёл за этой лампой к старшому. Тот поорал для вида, а потом тоже поржал. Странный они народ, солдатики. Лампу мне всё-таки выдали, я её вместе с яйцами в бараке устроил, еле влезли. Вивер с Щепкой под столом валялись, пока я корячился, но эти – по жизни дураки конченые. Они потом ещё братву звали и пальцем тыкали: во, мол, поглядите, у Сизого совсем уж кукуха едет. Издевались, сволочи. А тварюшки взяли – да вылупились! Тогда уже я ухохотался, над неучами этими. Тварюшки-то маленькие – во! – с мой кулак. Цвета дохлятины такого… тьфу. Тухлятины – бледно-зелёные. Кожа прозрачная, вены синим просвечивают. Дохлые, страшные, скользкие – как шипастые червяки с ножками и глазами… Глаза совсем чума – склизкие, в гное, а зрачки… как у козы, горизонтальные. Боюсь коз… Все боятся козьих зенок – научный факт, между прочим, пусть только кто попробует заржать.

***

Сизый закончил. Почесал в рыжей бороде, потянулся к котелку, рыгнул. Развалился на своём рюкзаке с таким видом, будто только что провёл лекцию по ядерной физике. Ещё и глаза прикрыл этак снисходительно, ждал аплодисментов, блин.

Несколько секунд был слышен лишь треск костра и… лампа. Люминесцентка мигала, может даже не одна: характерный такой звук, на Ближнем Востоке Ходок вдоволь наслушался в разрушенных снарядами домах. Но здесь же всё обесточено… разве нет? Повертел головой для гарантии: пусто. Комната абсолютно пуста. Свет давало лишь открытое пламя.

Авторитет громко кашлянул, заставив вздрогнуть и проморгаться. Неуместный звук исчез.

– Круто, – вякнул Векша. Стрельнул чёрными глазёнками в сторону сидящего в тени молчаливого дедка. – Круто же, да?

Дедок пожал плечами: не впечатлился, видимо, рассказом. По телу пробежал противный холодок. Ясное дело: одежда ещё не просохла. Интересно, сколько ещё нужно времени, чтобы согреться?

– А куда эти твои драконы потом делись? – Лиличка скептически дёрнул бровью и дёрнул на себя котелок с едой. Сизый выругался. Лиличка втянул в себя мясо.

– Сдохли! – рыкнул Сизый. Жирное лицо под рыжими зарослями покраснело. – Попёрся к «Полярису», чтоб носом, носом их в этих змеюк! А то, слышал? «Шлак нихрена не стоящий» – сказали. Я человек учёный – все знают, а эти дебилы драконьи яйца шлаком назвали!

– И? Как твои змеюки сдохли-то? – уточнил Лиличка.

– Хрен знает, – пробурчал тот.

– Вот так раз. Не понял.

– Чего тут понимать? Я потопал к «полярникам», а навстречу – «Добрые». Хотели «светляки» забрать, но я ж нихрена не нашёл, я пустой был!

Его послушай – он вечно пустой. Но паёк же как-то у вояк отрабатывает? Врёт.

– Драконы тут причём? – повысил голос Лиличка.

– Покажи, говорят, гавриков. Ух ты! Живые!.. Тьфу. Они их палками и затыкали. Насмерть, – Сизый прикрыл глаза рукой.

Лиличка с Векшей в унисон засмеялись. Отработано, будто по сигналу. Ходока хватило лишь на полупрезрительное фырканье. Ему среди этих людей всё ещё было неуютно. Не так что-то, неправильно.

– Знаете, а мне «Добрые» сначала нормальными казались, – весело завёл Векша. – Там дядька крутой есть… или был. Может, он уже помер. Как же его… Дру… Нре… Му… – подскочил на своём месте от нетерпенья. – Кто-то из вас по-любому его встречал, вы тёртые… – «Бывалые», – поправил про себя Ходок, пряча дурную улыбку. – Авторитет, можно эту расскажу? Она длиннее первой, ну, про зонтик. Тебе понравится!

Дедок уставился в костёр, раздумывая. В тёмных, пустых до невозможного глазах плясали языки огня, между взмахами ресниц отдающие отчего-то холодным светом ртутных ламп. Под влажной одеждой вновь забегали ледяные мурашки.

Наконец, он кивнул.

Векша в предвкушении потёр ладони:

– Ну, это был май, прошлый май…

========== Байка вторая, от Векши. Дядька-мощный-огнестрел ==========

Вообще, я май очень люблю: весна, солнышко не яркое ещё, тепло, а не жарко, как летом. Но вот прошлый май… Плохое было время, хотя бы потому, что я попал в тюрьму.

Я детей люблю очень. Не извращённо как-то, не подумайте. Мне просто по профессии положено: я учителем музыки в спецшколе работал. По мне не скажешь, наверное, но я на трёх инструментах неплохо умею: гитаре, пианино и арфе. Арфу сложно где найти, с гитарой как-то не принято в школе, а пианино расстроенное было, и дети считали, я бездарный. Они дразнились всё время, узкоглазым называли и другими не предназначенными для детей словами. Кнопки на стул, мыло на доску, «растяжки» в двери из бечёвки, неприличные рисунки… Талантливые дети, жаль, в плохом смысле. Не любили меня. Предмет скучный, пианино расстроено, да ещё и национальность… А я-то детей люблю. Я не мог накричать на них, или поднять руку. Это вообще не педагогично и до уголовки – насилие.

Я и не поднимал ведь! Они всё время, всё время срывали уроки, а я держался, я и подумать о таком не мог! Кинулся драку разнимать, а они мне – в челюсть и по почкам. А потом испугались, директору и полиции говорят, это самооборона была, сам напал. Эх… До того, как разнял они уже друг другу лица подпортили, у одного рука была сломана, у другого – сотрясение. Пять лет вместе с побоями навесили. Май, солнышко светит, весна… Думал, может, на исправительные пошлют. Не послали. А пять лет со всякими… разными людьми – слишком много при моём характере. Я всё по ИУ перелопатил: форумы, литературу всякую. Я бы сломался, точно бы сломался, и кем бы был через пять лет? Уж точно не собой, если вообще остался человеком.

Я сам попросился в Виску. Наткнулся, тоже на форуме каком-то, мол, есть вариант попасть на исправительные прямо из тюрьмы уже, на свободу отпустят сразу по выработке. Ещё подумал: вот же здорово! Я человек трудолюбивый, за несколько месяцев управлюсь! Ни капли сомнений не было. Я сразу к начальнику и напрямую ему: в Виску переведите, пожалуйста. Они и перевели…

Дурак, конечно. Надо было понять, что что-то не чисто, ещё когда начальник стал осторожно расспрашивать, откуда у меня инфа про эту Виску и много ли я знаю. Или, когда военный билет потребовали и про живых родственников спросили. Или, хотя б, когда посадили с ещё десятком таких же в грузовой вагон до Сибири. О том, что за досрочное нужно с автоматом от инопланетян бегать да светящиеся камни подбирать, конечно, никто не говорил до последнего. Только уже когда в барак заселили и выдали комплект списанного снаряжения, так, между прочим бросили.

И я испугался. Просто-напросто не готов к такому был, а кто готов? Ну так, поистерил немного. Кажется, даже в ворота вцепился в первую ходку: солдаты их за мной закрыть не могли, тоже разволновались все, не знали, что со мной.

– Да не надо тебе никого убивать, узкоглазый! Тебе АК для нечисти, в людей не стреляй! – орали.

А мне от этого их «нечисть» только хуже стало. В конце концов, солдаты просто выпнули за ворота и ушли, чтоб моего стука не слышать.

Ну я чуть оклемался и, делать нечего, стал эти «светляки» непонятные искать. Тогда ещё на Виску-7 только начали смертников возить, восток был почти нетронутый, там много валялось. Особенно у Тоня-топи. Ну, а ходка ведь первая, я ещё не знал ничего, и про кмор не знал, уж тем более, что они по влаге на сушу вылазят. Потопал вдоль русла. Хожу, «светляки» в полиэтилен собираю, как грибочки, автомат за спиной болтается, сверху рюкзак ещё. Довольны-ы-ый! Оно так классно собиралось, что и настрой сразу – вверх. Подумал, а ведь правда за пару месяцев можно нужные килограммчики набрать – и домой. Расслабился, боятся уже перестал. А тут вдруг – они. Сидят на корточках, штук семь-восемь, плавниками шевелят, всего метров десять от меня. Глаз нет, во рту зубов – три ряда, рёбра торчат… И руки… лапы в крови – уже поймали кого-то и съели, наверное. Меня тряхануло всего.

Я побежал. Глупый, говорю ж – первая ходка, про то, какой у них слух, тоже не знал. Споткнулся о корень, на землю свалился, а эти все – головы вскинули и смотрят на меня глазницами без глаз. Поползли медленно, заверещали… Знаете же, как они верещат странно: воздух между губ вылетает с такими звуками, как помехи от радио. Жуть. Мне от ужаса – не пошевелиться, замер, сердце колотится, голова пустая. А они всё вылазят и вылазят из Тоня-топи на зов. Длинные, скользкие в чешуе и какой-то речной мерзости: иле, тине, водорослях. Я отмер, давай автомат выдёргивать, а поверх него ещё лямки рюкзака – не успею! Но тут из леса – он. Огромный дядька в бронекостюме с какой-то чудо-пушкой в руках.

Град пуль двум водяным сразу головы снёс, ещё троих задело. Они как будто испугались даже, все обратно в реку сползли… Кто смог.

Дядька подошёл ко мне не спеша, осмотрелся, маску защитную на лоб поднял. Не русский он был, но не как я даже, с юга откуда-то: глаза чёрные, острые, с морщинками вокруг, брови с бородой растут неровно, нос – здоровущий. Броня на нём, вроде, наша российская, но не списанная ещё в девяностых, какую нам выдают, а новая, как на учениях по телеку показывали. Зато ПП натовский, наверное: короткий чересчур, ребристый, магазин не пойми где. Ну, думаю, это точно не смертник, какой-нибудь шпион. Сейчас заговорит на тараборщине и не пойму. А он на чистом русском:

– Чего разлёгся, нахуй? Тупой или суицидник?

Он меня подмышку подхватил и дёрнул, чтоб встал. Говорит:

– Нечего тут. Сожрут, нахуй. Ровно стой, мать твою! Пошли.

Я пытался, но что-то ноги после такого страху плохо держали. Спросил у него, что за твари в реке живут.

– Кморы. Ты, значит, мало, что тупой, ещё и зелёный. Хех. Хочешь – пошли на базу, там образумим.

– Базу? Какую базу? Я только что с неё.

Дядька засмеялся, вернул на место маску-визор.

– К «Добрым Соседям», – говорит. – Сдерём тюремную бирку, налепим красный бант – будешь денюжку рубить. Не даст солдатня вам, смертнички, никакой свободы. Скопытитесь все, если им «светляков» загонять будете…

Он ещё много всего рассказал, пока шли. Я и про иномирцев, и про умных и крутых «Добрых», и про двинутый «Полярис» в тот день узнал… И про то, что не вернусь никогда домой, потому что не отпустят. Но вы-то тёртые, тоже давно это знали. А я, глупый, тогда не поверил, не пошёл с ним в Крепость. Отдал за спасение половину собранных «светляков» – и к солдатам, в Виску-7.

Но это хорошо, что не пошёл. Дядька и не лгал, может. Может, с его колокольни всё так и есть. Про солдат, что те не пустят, уж точно правда была, но вот про то, как «Добрые» других смертников с добычей караулят и обворовывают, он почему-то ни слова не сказал. И про то, что «двинутый» «Полярис» хочет разоблачить виновных за Разрыв – тоже.

***

Лиличка на что-то качал головой, Сизый опять жрал, Авторитет всё также сидел полубоком в своей вечной темени, разве что сейчас не улыбался. Векша же, замолчав, нахмурился и как-то даже поник, на огонь уставился задумчиво.

Его правда. Никто их не отпустит, сколько бы килограммов «светляков» они ни притащили солдатам. Было б иначе – весь мир уже давно узнал о Разрыве и иномирцах, сюда выслали делегацию из политических представителей и учёных всех передовых стран. Но делегаций не было. Всем известно – любые природные богатства матушки-России, даже если их пришельцы на хвосте принесли, принадлежат её многонациональному народу, остальным о них даже знать не положено.

– Знаешь, мелкий, – подал голос Лиличка, вновь мотнув головой. – Любой другой «добрый» дядька тебя бы обчистил без всяких там мук совести. А этот… просто не разменивается. Понял, что ты новичок, решил, что брать с тебя нечего. Это ж Монгол был.

Надо же, Векша не ошибся, что бывалые узнают его спасителя. Монгола странно было не знать: он, как-никак, единственный, кто рассекал по Чистилищу в модифицированном втором «Ратнике» и с «эф-эн» наперевес. Первый глава «Добрых», в своё время чуть самого Полковника не завалил – личность среди прочих военных почти легендарную. И завалил бы, если б не попался на пути бывший командир. Ходок невесело усмехнулся – вспомнил их неуместную и безумную схватку на ножах якобы за честь самой прекрасной в округе дамы.

Кровь, скользкая трава, липкая грязь. Нож упал в воду, в ход пошли зубы. Кровь, ржавая от неё вода, оторванное ухо, в отместку за него: улыбка Глазго на смуглом лице. Тяжело экипированный Монгол тянет на дно, хочет свести проигрышный бой в ничью, и не вырваться никак, и голова под водой уже, лишённое куска ухо щиплет, а там, на дне, глаза горят. Русалки. Рита стреляет два раза из ПМ. Пальцы на порванной камуфляжной форме разжимаются. Выкуси, выкуси, паскуда! Он жив, жив!.. Он всегда остаётся жив, пока гибнут те, кто рядом.

Сквозь уютный треск костра на секунду вновь прорезался звук неисправной лампы. Ходок вздрогнул. Почесал изувеченное правое ухо.

Авторитет таки улыбнулся и бросил на него взгляд, ожидая. Видно, теперь хотел услышать байку от него. Но Ходок терпеть не мог вранья, а правда, пусть даже в мелочах, раскрыла бы его имя и обернула всех против. Слишком рискованно.

– Ты чего не жрёшь-то? – поинтересовался Сизый. Отсвет подло упал на застрявшие в рыжей бороде капли бульона. – На, – протянул котелок.

Ходок отчего-то совсем не хотел есть это чёртово мясо, но надо было занять рот, ведь говорить – опасно. Мясо, будто и вовсе сырое, ещё и отдавало чем-то странным… ровно секунд пять, после чего стало невообразимо вкусным. Рука сама потянулась за следующим куском.

– Мелкий, а не показалось ли мне, что ты проникся идеями «полярников»? – елейно выплюнул Лиличка.

Векша обернулся на голос. Непонимающе вскинул угольно-чёрную бровь.

Сизый всплеснул руками:

– Отстань от человека. Проникся и проникся, тебе чего? Они ж не маньяки какие…

Лицо Лилички странно вытянулось:

– Правда? Не маньяки, говоришь? Дед, хочешь байку про «полярный» беспредел? Эти ёбаные идеалисты людей не грабят, а отлавливают, я сам у них трое суток на балке висел, они всё мозги промыть пытались… А дед, рассказать?

В этот раз Авторитет кивнул не раздумывая. По всему было видно, что лиличкины байки ему нравились больше прочих.

Лиличка с минуту смотрел в темноту, собираясь с мыслями. Красивый профиль в свете костра чуть подрагивал, искажённый дымом… дымом ли? Дым ли искажал по краям лица ждущих новой истории охотников?

Ходок положил на язык четвёртый уже кусок самого вкусного в его жизни мяса.

Лиличка вздохнул:

– Было это лет пять назад, зимой…

Комментарий к Байка вторая, от Векши. Дядька-мощный-огнестрел

Кмора: https://vk.com/albums-136959656?z=photo-136959656_457239546

========== Байка третья, от Лилички. Болтовня о высоком, или «полярный» беспредел ==========

Я шёл к тайнику, за месячной нормой «светляков». Есть умная система: чтоб лютой сибирской зимушкой тебя Дед Мороз по яйцам не ёбнул – излишки «светляков» сверх нормы ныкаешь по трём-четырём укромным местам в часе ходьбы от базы и их солдатне и таскаешь. Был такой смертник, Каем звали, потом Каином, а в конце так и вовсе – Некрологом. Он это и придумал. Мужик из Виски-3, кстати. Может, наш новенький с ним даже знаком…