Текст книги "Идеальный мир (СИ)"

Автор книги: natkarter

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

... и выигрывают

POV Брайана

Ровно в 23.00 я занял стратегическую позицию на 17-ой улице возле танцевального гей-клуба «Cobalt», в двух шагах от входа. В тщетных попытках отрешиться от мысли, что уж больно все это смахивает на блядское первое свидание, я насмешливо смотрел на огромную очередь из лузеров, которые, переминаясь с ноги на ногу, покорно ждали, пока один из двух шкафов, стоящих на фейс-контроле, соизволит кого-нибудь из них пропустить. Что же касается меня, то периодически то один, то другой шкаф вопросительно поглядывали в мою сторону в робкой надежде, что я, все-таки, почту своим блистательным присутствием их отстойное заведение. Нет, ну а что! Ясно же, что и я и мой клубный прикид были, как всегда, великолепны и это несмотря на то, что черные брюки, облегающие мои ноги и задницу как вторая кожа и черная же, открывающая руки, жилетка были куплены в спешке прямо сегодня. Свои-то охуительные клубные шмотки я остроумно оставил в Питтсе, наивно дав заморочить себя этим двум ебанатам-натуралам, Верну и Патрику, на предмет невъебенной серьезности нашего делового вояжа. Короче, я стоял под обстрелом десятков горящих, жадных глаз, и делал вид, что меня волнуют гораздо более серьезные проблемы, чем поиск партнера на один трах. Хотя нет, почему же делал? Меня, действительно, волновали аж целых две мировые проблемы – первая заключалась в сложности покупки запрещенных препаратов при полном отсутствии Аниты, да еще и в чужом городе, а вторая проблема укладывалась в простой, как телеграфный столб, вопрос – и где же, блядь, носит этого белобрысого пизденыша, неужели он меня... И внезапно кто-то точно толкнул меня в спину. Я обернулся и увидел его.

Тейлор стоял под ярко горящим фонарем и смотрел прямо на меня, как завороженный. Светло-голубые узкие джинсы и плотно облегающая торс белая майка меняли внешность блондина до такой степени, что на людной улице я мог бы запросто пройти мимо, не узнав его. Невозможно было поверить, что это юное светящееся существо, которому сейчас на вид было не более шестнадцати лет, могло так жестко управлять взрослыми людьми, скупать пачками аэропорты и легко отправило меня (меня, блядь!) врать комиссии конгресса. Блондин глядел в мою сторону и не двигался, даже не собирался, и тогда я сам пошел к этому гребаному фонарю, и шел до тех пор, пока расстояние между нами не сократилось примерно до двадцати сантиметров. Он откинул голову и, прижавшись затылком к фонарному столбу, с робкой отвагой посмотрел мне прямо в лицо. И я как-то сразу понял, что в клуб мы сегодня не пойдем, потому что второго шанса у меня может и не быть!

Не говоря ни слова, я крепко схватил его за тонкую кисть и потащил туда, где во мраке призывно вспыхивали огоньки такси. Он покорно шел за мной, не издавая ни звука, и, наверное, со стороны казалось, что взрослый извращенец сейчас набросится на маленького мальчика и трахнет прямо тут, в темном переулке. Но мне было похуй на общественное мнение, больше всего я боялся, что он сам наконец-то опомнится, вырвет руку и, вообще, окажет хоть какое-то сопротивление. Что тогда делать, я не знал, ведь мне еще никто и никогда не сопротивлялся. Гаркнув таксисту «Ритц-Карлтон!», я упал вместе с пизденышем на тесное заднее сиденье и обхватил его уже двумя руками, крепко прижимая и заставляя смотреть прямо на меня, чтобы не терять визуальный и телесный контроль над ним. Он не дергался совершенно, но я не придавал этой странной пассивности значения, лихорадочно думая «Какой хороший послушный мальчик, давай Кинни, он сейчас в твоих руках, весь твой!». К счастью, ехать нам было не более десяти минут, и еще пять заняло перемещение через роскошный вестибюль плюс подъем на лифте в номер.

Я захлопнул за нами тяжелую дверь и, прижимая мальчишку одной рукой к стене, другой сразу содрал с себя жилетку, точно зная, какое впечатление на малоопытного (а то и вовсе неопытного, вот бы повезло!) партнера производит внезапная близость с горячим обнаженным телом, тем более с таким, как мое. И да, я не просчитался, его зрачки расширились, и он тяжело задышал, начиная слегка дрожать. И я уже совсем было собрался сгрести его волосы в кулак и впиться поцелуем в его полураскрытые пухлые губы, как словно чей-то голос в моей голове проговорил «Кинни, полегче»... Я замедлился и, прерывисто вздохнув, вплел пальцы в белые шелковистые пряди на его затылке, осторожно лаская и притягивая его голову ближе, потом наклонился к губам и несколько секунд просто прислушивался к теплому дыханию, прежде чем начать втягивать его в поцелуй. Меня дико заводила его какая-то преувеличенная покорность наряду с полным отсутствием инициативы , природу которой я не понимал, да и некогда мне было понимать! Я хозяйничал своим языком у него во рту, шарил руками под белой футболкой, ощущая шелковистую прохладную кожу, и просовывал свое колено между его бедер, пытаясь парализовать его волю и подчинить себе полностью. И у меня получалось – он не сопротивлялся ни тогда, когда я сдирал с него и с себя одежду, ни когда я тащил его на огромную гостиничную кровать, ни когда, раздвигая колени, наваливался сверху. Даже по прошествии времени я не мог бы объяснить, что сносило мне крышу больше, то, что подо мной вот такой мальчик, обнимая которого, я первый раз осознал, что мерзкий пидорский термин «сладкий» тоже имеет право на существование или то, что подо мной именно тот человек, который две недели подряд жестко контролировал каждый мой шаг и постоянно занимал все мои мысли. Но, в любом случае, это было совсем неважно, главным было то, что я делал с ним, что хотел, а он был не против. Я хаотично покрывал поцелуями его шею и грудь, прикусывал и сразу же зализывал соски, проводил руками вдоль его ребер, периодически сильно на них надавливая, раздвигал шире его колени, не позволяя им сжиматься. Его член уже стоял вовсю, его всего трясло от страсти, а маленькие руки судорожно хватали шелковые гостиничные простыни. Когда волна возбуждения уже захлестывала меня с головой, а отсчет времени своего каменного стояка я мог бы начинать прямо с поездки на такси, я решил, что можно приступать к главному. Я резко переместился вниз, устраиваясь между его раздвинутых ног и, проведя языком по всей длине его члена, просунул руку между его аппетитных белых половинок и надавил на маленький тугой сфинктер. И в этот самый момент я вдруг услышал сверху громкий всхлип. Слегка опешив, я приподнялся на руках и, заглянув ему в лицо, сразу уловил в глазах уже знакомые мне искры паники. И, как-то сразу ко мне пришло понимание, что его трясло вовсе не от страсти. Это был страх, самый настоящий животный ужас. Я ничего не понимал, ведь член его стоял, как каменный, и я еще ничего не сделал...

– Что случилось? – с трудом взяв себя в руки и откатившись в сторону, спросил я.

Он явно пытался справиться с собой, но у него не получалось, его продолжало трясти, а из груди вырывались все новые и новые всхлипы. Вдруг он сел на постели и забормотал:

– Прости меня...прости..я думал, что смогу...что с тобой получится! Я сейчас уйду, извини, пожалуйста...

Я ошарашенно пялился на его вздрагивающую спину в попытках сообразить, что же пошло не так, и только хотел было положить руки ему на плечи, как тот же голос в голове произнес: «Остановись!». И еще я, каким-то внутренним чутьем, вдруг понял, что все расспросы сейчас будут лишними, парню нужно что-то другое. И тут меня осенило! Я мягко сказал, в первый раз называя его просто по имени:

– Джастин, успокойся, посмотри на меня!

Он слегка повернулся в мою сторону, а я вытянулся на спине, закинул левую руку за голову, а правой стал медленно ласкать свое тело, выгибаясь и постепенно продвигаясь с стоящему (а он совсем не опадал, даже не думал) члену. Глаза Тейлора расширялись по мере того, как я неторопливо сжимал ствол, а когда я начал кружить большим пальцем по головке, размазывая смазку, он не выдержал и судорожно вздохнул, а я очень тихо приказал ему:

– Теперь ты, – и закрыв глаза, закинул за голову уже обе руки.

Несколько секунд я лежал, не представляя, что из этого получится и получится ли хоть что-нибудь, как вдруг почувствовал робкое прикосновение прохладных ладошек. Он меня не гладил, нет, он просто осторожно прикасался к моей груди, будто рисуя какие-то воображаемые круги. Затем я ощутил на своей коже теплое прерывистое дыхание и очень легкое касание мягких губ. И вот тут я всерьез пожалел, что никогда особо не увлекался ролевыми играми, парочка наручников мне бы сейчас, ой, как не помешала, добровольно удерживать свои руки, закинутыми за голову, становилось все трудней. Глаза я не открывал сознательно, чтобы не заводиться еще больше, а он продолжал скользить своими пальцами и языком по коже, медленно, но верно направляясь в район паха. А когда его горячий язычок коснулся изнывающей головки, я вцепился своими пальцами в свои же волосы на затылке и попробовал решить в уме другой вопрос: может ли крутой рекламщик на четвертом десятке кончить без рук, минета и проникновения, только по той причине, что нечто мокрое и горячее касается самого кончика его члена? Вот будет потеха, паниковал я, это ж кому рассказать, так любой просто...

– Брайан...– совсем рядом с моей головой вдруг произнес тихий голос.

Чуть не подскочив, я открыл глаза и повернул голову. Он лежал на животе, изогнувшись и глядя на меня потемневшими глазами:

– Давай!

Я хотел спросить его «Ты уверен?», но не стал, а просто, выдавив на пальцы одной руки лубрикант, другой провел по его спине и нажал на поясницу, а когда он прогнулся еще больше, стал не торопясь и добавляя по одному пальцу, подготавливать его маленькую розовую дырочку. Мальчишка постепенно начинал двигать бедрами и слегка постанывать, пытаясь насадиться глубже, а я уже никуда не спешил, теперь я мог просто ждать. И я дождался. Резко дернувшись вслед за покидающими его тело пальцами, он еле слышно прошептал:

– Брайан, пожалуйста...

Тогда я взял с прикроватной тумбочки презерватив, разорвал обертку зубами и молча протянул ему. Потом, стараясь дышать как можно глубже, спокойно подождал, пока он неловкими руками натянет его на мой член, нанес побольше смазки и закинул его ноги себе на поясницу, а его руки себе на плечи. Я хотел, чтобы он держался за меня сам, не хотел его жестко фиксировать и ограничивать, чувствовал что так будет лучше. И еще раз глубоко вдохнув, начал движение. Я плавно двигался внутри него, пытаясь улавливать все эмоции и реакции, сцеловывая с его губ тихие низкие стоны, и ощущал как трется, зажатый между нашими телами, его твердый член. И хотя мой вздорный мозг пытался сформулировать мысль о том, что это блядь, не секс, а какая-то гребаная психотерапия, но на самом деле мне было очень хорошо. Настолько, что когда он, хрипло вскрикнув, забился подо мной, сжимая меня своими конечностями и пачкая наши животы теплой, густой спермой, я сразу же последовал за ним, выкрикнув «Джастин!» и рухнув прямо на него, по-прежнему находясь в неразжавшемся кольце его рук и ног.

– Тяжело? – зачем-то прошептал я в мокрый сгиб между его плечом и шеей.

– Очень...– пробормотал он и обхватил меня еще сильнее.

Тут я опомнился и перекатился на спину, снимая презерватив и успокаивая дыхание и, наверное, в миллионный раз думая какой-же я все-таки мудак, что опять не положил сигареты сразу рядом с кроватью и вот теперь надо вставать и искать их в этом огромном люксе, а где они, хуй их знает....Еще я думал о том, что мальчишке надо бы задать вопросы, которых после этой ночи стало еще больше, и вот сейчас для этого самое время....Я приподнялся и только хотел открыть рот, как увидел, что он уже спит. Просто лежит и спит, раскинувшись на спине с самым ангельским видом и тихонько посапывая. Вздохнув, я все-таки поднялся, открыл упаковку салфеток и вытер сперва себя и потом его, а когда лег обратно, он неожиданно совершил во сне какой-то стремительный маневр и прижался ко мне спиной, угнездив свою маленькую попку где-то районе моего паха и ловко протащив мою правую руку под собой, после чего засопел громче и еще удовлетвореннее. А я, слегка охуев от подобной наглости, уткнулся губами прямо в белобрысую макушку этого недоделанного Дональда Трампа и, вдохнув апельсиновый запах, начал лениво думать, что спрошу обо всем завтра утром, а еще утром мы займемся...а нет! Сперва займемся, а потом я спрошу...Да! Так будет правильно....

А утром...

Яркий луч солнца упал мне прямо на лицо и, проснувшись, я, по привычке, некоторое время не открывал глаз, прислушиваясь к окружающим звукам. Никого...Никого?! Подскочив, я сел на кровати и завертел головой. На полу лежала моя клубная одежда, в окно ломилось солнце, а в номере было пусто. На секунду меня посетила сумасшедшая мысль, что все, что было ночью, просто наркотический бред, но откуда бы я взял наркотики – Аниты нет, я не в Питтсе... В этот момент я заметил на полу презерватив, ага, значит секс все-таки был, но с кем? Неужели это лишь игра воображения и партнер был не Тейлор? Я упал обратно в кровать и сразу ощутил, идущий от подушек слабый запах апельсина. Нет, я еще в своем уме, и это был он. Но куда он делся? Может, в ванной? Я ринулся через весь огромный номер в не менее огромную ванную. Пусто. Что за блядство, скакали мысли, о, я могу ему позвонить, он звонил мне два раза, правда, я при этом никогда не смотрел на дисплей, но, все равно, значит в мобильном остался номер. Я стал жать на кнопки, просматривая историю звонков пока не увидел запись «закрытый номер», ну да, конечно...И тут в дверь постучали.

Подброшенный волной облегчения, я кинулся к двери и распахнул ее. На пороге стоял Патрик с портфелем в руках и, в этот раз, при виде голого меня его глаза расширились. Я разочарованно пропустил его в номер и пошел в ванну за халатом, а когда вышел, увидел, что он раскладывает по столу какие-то бумаги.

– Вот, мистер Кинни, это основной контракт. Два экземпляра, вам надо поставить подписи, – проговорил он, суя мне под нос пухлые пачки бумаг и ручку.

Я, не слишком вникая в то, что он бормочет, стал не читая подписывать листы с правой стороны, тупо глядя на левую, украшенную уже знакомой мне подписью.

– Все? – мечтая, чтобы он скорее убрался, холодно спросил я.

– Нет. Тут еще надо кое-что подписать. Это транспортная льгота, – слегка удивляясь моему плохому настроению, сказал он.

– Что это за хуйня?

– Это гарантия обеспечения вас бизнес-джетами и отелями при перемещениях по всему миру в любых целях, как служебных, так и личных. О заказе самолета по обеим Америкам нужно сообщить за четыре часа, при перелете на другие континенты, примерно, за десять. Там контакт вашего личного куратора из транспортного департамента, связаться с ним можете уже сегодня. Это привилегия высшего топ-менеджмента корпорации. Поздравляю.

«Иди ты на хуй!» хотел сказать я, но не сказал. Потом он ушел. А я остался, вяло вчитываясь в этот блядский основной контракт – триста пятьдесят миллионов, три года, сто миллионов первый транш, бла, бла, бла..., и рассматривая эту дурацкую льготу, пытаясь справиться с каким-то непонятным чувством. Так, мне надо срочно выпить кофе, решил я и, натянув вчерашнее клубное шмотье, пошел на улицу. Пить кофе в отеле я, почему-то, не хотел.

Выйдя на улицу, я увидел кофейню, стоящую через дорогу прямо напротив входа в «Ритц» и, сделав небольшой крюк и пройдя по пешеходному переходу, зашел в белый прохладный зал, увешанный плазменными панелями. Заказав латте, я сел и стал тупо пялиться на многочисленную публику, пьющую кофе и следящую за утренними новостями по ТВ. И вдруг, прямо передо мной на экране возникло знакомое лицо с холодными глазами и чернокожая дикторша затараторила «...и, наконец-то, нашли подтверждение давно циркулирующие по рынку слухи о покупке „Тейлор Глобал Корпорейшн“ питтсбургского аэропорта. В связи с этим, наши аналитики предрекают резкий рост котировок на акции компаний сектора недвижимости...». Другой экран бубнил «....девелоперская бомба взорвалась сегодня утром на Уолл-стрит, в связи с мега-сделкой, заключенной самым юным владельцем корпорации в этом секторе рынка, Джастином Тейлором...» Светловолосая голова с ледяными глазами смотрела на меня со всех экранов в этом проклятом кафе, заставляя мысли крутиться в голове, наподобие фруктов в соковыжималке от Филиппа Старка. Значит, я его....я в него...тут мысль упиралась в какую-то стену в сознании, отказываясь от более точных определений, так вот, значит, я его... А он меня просто использовал! Два раза. Два раза использовал и два раза заплатил. Контрактом и транспортной льготой. Ему, наверное, сейчас весело.... А почему он это сделал со мной, почему, именно со мной... И тут в памяти возникло, глубоко загнанное в подсознание, воспоминание – налитые стероидной яростью светлые глаза и выкрик «Я не нуждаюсь в советах от самой главной шлюхи в Питтсбурге!». Главной. Шлюхи. Шлюхи...Потому что я шлюха, вот почему! А на экранах сменялись очередные картинки: «Джастин Тейлор, занимающий седьмое место в топ-десятке самых желанных женихов Америки до 25 лет, и связанный, по утверждению ряда таблоидов, давними и прочными отношениями со своей школьной подругой и неизменной спутницей Дафни Чендерс, примет участие в открытии парусной регаты...» И в этот самый момент волна моего бешенства, наконец-то, снесла хлипкую плотину благоразумия, и я сделал то, чего не сделал в то ясное предгрозовое утро, после короткого разговора по телефону, сидя в кафе на Либерти-Авеню. А именно – запустил чашкой с недопитым кофе прямо в белоснежную стену напротив. Встретившись со стеной, чашка взорвалась, как осколочная граната, оставляя после себя огромное бурое пятно, а я встал из-за стола, кинув на него несколько сотенных купюр, снятых в банкомате вчера вечером и так и оставшихся в клубных штанах, и пошел к выходу. Я шел к дверям и мечтал, чтобы кто-нибудь попытался меня остановить, но все вокруг, встретившись со мной глазами, отводили взгляд, как при встрече с опасным сумасшедшим. И, уже выйдя на улицу, я пошел от кафе к дверям отеля напрямую, ведь, как известно, прямая – кратчайшее расстояние между двумя точками. Я прошел сперва через ад улицы, наполненной духотой, визгом тормозов, гудками автомобилей и бранью разъяренных водителей, потом через прохладное чистилище вестибюля и лестниц и, уже подходя к номеру, услышал, что внутри звонит забытый мной телефон. Но в душе ничего не дрогнуло, я знал, что это не он.

– Да, Теодор!

– Брайан, Брайан! – заорал мне в ухо мой бухгалер. – Две недели уже прошло!

– Спасибо, CNN. Это все новости или будут еще? – ответил я, но он меня не слушал.

– Брайан, тут деньги сегодня пришли, сто миллионов от «ТГК», я думаю, это какая-то ошибка! Я, наверное, сейчас отправлю их на коррсчет...

– Никакой ошибки нет. Это наши деньги, – спокойно произнес я.

– Как наши? – прошептал он. – Без контракта, без ничего... Мы не в Восточной Европе, Брайан, тут за такие штуки...

– Успокойся, Теодор, контракт есть. Я прилечу через несколько часов, задержи Синтию. Нам надо поговорить, – и я повесил трубку.

Потом принял душ, переоделся, взял с собой контракт и поехал в аэропорт. Транспортная льгота осталась лежать на столе в номере, звонить куратору из транспортного департамента я не собирался.

И, уже сидя в своем кабинете в «Киннетике» и глядя в окно на сгущающиеся сумерки, я им все рассказал. Про аэропорты, комиссии конгресса и лежащий перед ними на столе контракт, в общем, про все, что их непосредственно касалось. Они смотрели на меня огромными, полными уважения глазами, потеряв на какое-то время дар речи, и молчали. Просто не знали, что сказать, и это было на моей памяти, по-моему, в первый раз. А я, рассказав все, что мог, заключил речь словами:

– Ваши оклады пока утраиваются. Ты, Тед, пересматриваешь штат и финансовую политику Киннетика с учетом обстоятельств, а ты, Синтия, берешь себе пару-тройку помощников... Да! И нужен штат переводчиков, специалистов по райдерам и по информационной защите. Тед, займись. Пока все.

– А ты?

– А я устал. Мне надо неделю отдохнуть. Я улетаю прямо сейчас, ты, Синтия, можешь не дергаться. Билет куплю в аэропорту, – и я встал и ушел, оставив их сидеть в оцепенении, глядя друг на друга.

А потом, сидя в медленно ползущем по взлетной полосе самолете и глядя в покрытый мелкими каплями начинающегося дождя иллюминатор на этот гребаный аэропорт, о котором я знал теперь абсолютно все, вплоть до количества рулежных дорожек, я думал, что, наверное, в Майами сейчас жара, а капли дождя на стекле, подсвеченные еще мигающей, но уже обреченной багровой вывеской, удивительно похожи на капли алой крови.... А еще я думал, что хорошо бы никогда не возвращаться, но я отлично знал, что вернуться придется. Ведь я сам подписал этот проклятый контракт, а сделка есть сделка.