Текст книги "Идеальный мир (СИ)"
Автор книги: natkarter
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Вавилон
POV Брайана
Утро началось по стандартной схеме. Я с трудом разлепил глаза и опять, как и вчера, с опаской повел ими из стороны в сторону. Никого! Ну что ж, пустячок, а приятно, подумал я и принял вертикальное положение. И знаете, что я вам доложу? Никогда не надо спешить, иногда нужно просто тихо полежать и мирно повспоминать предшествующую столь бодрому пробуждению ночь. Тогда картина, представшая перед глазами, возможно, не произведет на вас такого потрясающего впечатления, как на меня. В огромном лофте царил полный и основательный разгром, беспощадно освещаемый яркими лучами весеннего солнца. На полу валялись использованные презервативы, вперемешку с предметами моей вчерашней клубной одежды, опрокинутые кем-то стулья и, почему-то, яркие зеленые яблоки. Эти-то мне чем не угодили, пытался понять я, осторожно передвигаясь в сторону душевой и стараясь, по возможности, ни на что не наступить и, соответственно, не наебнуться своей помятой физиономией прямо на сияющий паркет.
И тут мое внимание привлек монитор домашнего компьютера, развернутый на 180 градусов против своего обычного положения и залепленный прямо по экрану каким-то стикером. Резко изменив траекторию движения, я подошел туда и, отлепив бумажку, уставился на нее. На ней, без сомнения моим почерком, было написано только одно слово – «полгода». Какие, нахер, полгода, тупо размышлял я. Что, полгода дают за хранение легких наркотиков? Или полгода длится беременность у бурых медведей? Все-таки, надо было сперва дойти до душа и только потом начинать читать дурацкие желтые бумажки.
Настроив температуру и встав под прохладные и упругие струи воды, я подумал, что в этом утре есть хотя бы один положительный момент. Это было не просто утро, а утро субботы! А значит, реанимационные мероприятия можно было проводить медленно и печально. И намыливая медленно и достаточно печально свой член, я внезапно почувствовал легкое пощипывание. Вот только этого, блядь, мне и не хватало, что это еще за хуйня?! Оттянув кожу и обнажив головку, я всмотрелся и обнаружил на члене четкие следы зубов...Зубов?...Полгода! И тут я все вспомнил!
Flashback
Я стоял на своем привычном месте у барной стойки Вавилона в окружении своих друзей. Даже парочка стэпфордских педиков, Майкл и Бен, почтили нас своим присутствием, а уж о Теодоре и Эммете и говорить нечего. Эти всегда были на своем боевом посту, трахаясь со всеми маломальски годными парнями, но к сожалению, только в своем воспаленном воображении.
– А вот скажи, Майки, – начал я. – Вот ты бы заплатил за удовольствие лицезреть меня пять миллионов долларов, если бы они у тебя были?
– А лицезреть сколько? До конца своих дней? – уточнил этот малахольный любитель комиксов, не замечая острого взгляда своего муженька-профессора.
– Да нет, дорогой, в течение, примерно пятнадцати минут.
– Эээ...извини, конечно, Брайан, но, наверное, нет! – проблеял мой лучший друг, а его профессор неожиданно захохотал, добавляя себе парочку очков в моих предвзятых глазах.
На этом светскую часть вечера можно было считать оконченной, и я занялся тем, за чем, собственно, и приходят парни, вроде меня, в Вавилон. А именно, поиском партнера на одну ночь. А поскольку о моих предпочтениях было известно практически каждому уважающему себя педику в нашем городе, то десятки высоких мускулистых брюнетов и шатенов крутились в танце вокруг нашей стойки, стараясь привлечь мое внимание. И в обычные дни вся эта стандартная процедура выбора занимала у меня не более десяти минут, но только не сегодня. Сегодня хотелось чего-то такого, такого... В общем, другого. Я лениво продолжал скользить равнодушным взглядом по потным полуголым телам вокруг, как внезапно мое внимание привлекла стайка молодежи, сгрудившаяся в центре зала у сплетения лестниц. Я видел их тут неоднократно, но никогда не обращал специального внимания на отдельных представителей – они были, как бы это получше выразиться, не мой уровень. Вчерашние школьники, слишком молодые, слишком хрупкие и какие-то слишком ажиотажные. Вот и сейчас, заметив мой пристальный взгляд, они замерли, как зайцы в свете фар, замолкнув и переглядываясь. Махнув очередной стакан виски и оттолкнувшись локтями от стойки, я двинулся в направлении лестницы. Паника в рядах молодого поколения нарастала, мне даже показалось, что еще немного и они просто разбегутся в разные стороны от избытка чувств. Я ускорился и, подойдя вплотную, протянул руку, вот угадайте с трех раз... Правильно! Протянул руку блондину с длинными волосами, серыми глазами и ростом, примерно, мне по плечо. Он схватился за нее, как утопающий, словно боясь, что я передумаю, и триумфально повел своими серыми глазами по сторонам. Остальные малолетки потрясенно молчали.
И я совсем уже было потащил паренька в комнаты отдыха, как черт меня дернул посмотреть на оставленных у стойки друзей. Напоровшись на какой-то слишком понимающий взгляд моего чересчур умного бухгалтера и словив еще примерно с десяток взглядов оскорбленных моим выбором загорелых красавцев, я решил, что тут у нас ничего не получится. Обкатывать пробный образец придется в лофте. И я устремился к выходу.
Всю дорогу до дома парнишка, слава Богу, молчал, молчал он и в лифте, не отводя от меня преданных глаз, а когда стальная дверь откатилась в сторону, и его взору предстал мой лофт во всей своей красе, то по выражению его лица я понял, что иногда мечты сбываются. Мне даже стало как-то завидно, а ведь за исполнение мечтаний надо платить, не так ли? И близко наклонившись к нему, я, резко выбросив вперед руку, сгреб светлые волосы в кулак. Они были легкими и мягкими, очень похожими на те, которые сегодня утром колыхались рядом с моей головой, благоухая апельсином и почти задевая мою правую щеку, когда этот юный пизденыш Тейлор подписывал моей же ручкой контракт. Паренек зажмурил глаза, видимо, в ожидании поцелуя, а я... Нет, я не против поцелуев, поцелуй всегда дает дополнительный контроль над партнером, но сейчас что-то мне мешало, что-то... А, нахуй, решил я и рванул вверх его футболку, он распахнул глаза, и мы набросились друг на друга, как безумные. Одежда летела в разные стороны, его маленькие руки опытными движениями расстегивали на мне ремень и ловко стаскивали джинсы, а я тащил его в направлении кровати, гонимый острым желанием уткнуть его носом в подушку и навалиться сверху. Дальнейшие мои воспоминания были здорово похожи на любительский порнофильм, кое-как сляпанный горе-монтажером. Вот я втрахиваю это худое тело в синий шелк моих простыней, почти впиваясь зубами в его светлый загривок, а он стонет этим блядским вавилонским манером, который, а я это только сейчас понял, мне до чертиков надоел. А вот он скачет на мне, насаживаясь на член с такой силой, что, кажется, еще чуть-чуть и я задену им его желудок, и опять откидывает голову назад каким-то слишком заученным жестом. Потом он упирается обеими руками в мой кухонный стол, а я стискиваю ему ребра, словно в попытках определить на будущее, насколько сильно можно хватать руками такого тонкого и мелкого партнера. И раз за разом, содрогаясь в посторгазменных судорогах я думаю «не то, это все не то!».
И уже под утро, лежа на спине и позволяя этому мелкому активисту большого секса у себя отсасывать, я получаю хоть какое-то удовольствие от того, что вижу только свою руку на светлых волосах и не слышу больше никаких заученных звуков. Хотя, было не так уж и плохо, пытаюсь я восстановить справедливость, и почему я так редко выбираю блондинов? Вот когда в последний раз у меня был светловолосый партнер? Это же прошло, наверное полгода... Полгода, почти целый семестр, семестр... Меня уже начинало выгибать от подступающего удовольствия, да, парень, давай! Так, о чем я – семестр, первый семестр, а ведь я не нашел Тейлора на фотографиях церемонии посвящения в студенты, и на фотографиях первого студенческого предновогоднего бала и на... Оргазм подкатывал мягкими волнами, мешая (а может, помогая) думать, да, а не нашел я его потому что, потому что, его там... Волна удовольствия захлестнула мой мозг, пытающийся сформулировать простую мысль. Потому что, его там ...просто... НЕТ! И резко дернувшись, я прокричал это короткое слово вслух. Паренек, никак не ожидавший такой реакции, не успел разжать челюсти и сильно задел мой еще стоящий член зубами, а я практически сбросил его с кровати, злобно зашипев.
– Чего нет? – хлопая глазами, спросил он.
– Тебя уже тут нет, – ответил я, напрочь отказываясь признавать свое же собственное грубое нарушение правил техники безопасности при минете.
Но он не обиделся. Похватав свои вещи, он окинул победным взглядом меня и мой лофт и испарился. Ну, и слава Богу, подумал я и совсем уже было собрался завалиться спать, как вспомнил одну простую вещь. Если не записать немедленно любое ночное озарение, то утром ничего, то есть, абсолютно ничего, вспомнить будет уже невозможно. И, заставив себя подняться, я добрел до рабочего стола и, написав на стикере слово «полгода», прилепил его прямо на монитор. Двинувшись обратно и уже полностью утратив связь с центром управления полетом, я опрокинул по дороге парочку стульев. А наткнувшись взглядом на стоящую на барной стойке деревянную вазу с зелеными яблоками и снова ощутив во рту противный металлический привкус, я ударил по ней рукой.
И вот теперь, стоя под душем и вспоминая все это, я почувствовал резкий прилив бодрости духа и тела. Яростно вытираясь темно-красным полотенцем, я решительно прошел мимо зеркала, даже не взглянув на живущего там Дориана Грея и принялся быстро одеваться. Натянув тертые, но тем не менее, стоящие кучу бабла дизайнерские джинсы и простую черную футболку и сунув голые ноги в первые попавшиеся кроссовки, я схватил мягкую куртку от Hugo Boss (и когда я перестану их покупать, это ведь уже не мой уровень?) и спустился к своему корвету. Позавтракать, надо срочно позавтракать!
Сидя в кафе я тихо радовался, что вокруг нет никого из знакомых, а, точнее, знакомых-то в зале была примерно половина, если вы понимаете о чем я, но, к счастью, я в свое время не спрашивал их имен и следовательно общаться с ними было не обязательно. Подавала мне тоже не Дебби, была не ее смена, и я был избавлен от вечной необходимости выслушивать причитания матери моего лучшего друга Майкла над моими, по ее стойкому мнению, весьма херовыми жизненными перспективами. В общем, ничто не мешало мне неторопливо пить свой латте и размышлять о том, где же мог быть этот блядский Джастин Тейлор в эти несчастные полгода, прошедшие между окончанием школы и фактическим началом его учебы в Гарварде. Что же случилось с тобой, белокурый мальчик с серебряной ложкой во рту? Ты женился на какой-нибудь шлюшке, расписавшись в Лас-Вегасе и родители полгода пытались аннулировать брак и вернуть тебя на золотые рельсы и в объятия милой одноклассницы – Дафни Чендерс, вот как ее зовут? Или ты сбил на своей дорогой спортивной машине парочку честных налогоплательщиков, будучи под спидами, и родители, опять же, прятали тебя где-нибудь на яхте, пытаясь отмазать от потерпевших и уничтожить полицейское досье? Что, ну, что такого могло произойти там, где крайне редко происходит что-то непредвиденное – в твоем идеальном мире?
И тут мои философские раздумья были резко прерваны зазвонившим в кармане куртки мобильным телефоном. Раздасадованный, я, не глядя на дисплей, прижал трубку к уху, но сказать так ничего и не успел.
– Мистер Кинни? – произнес мне прямо в мозг низковатый теплый голос, и я чуть не свалился с узкой лавочки, заменяющей в этом кафе нормальные стулья.
– Да, мистер Тейлор, я вас слушаю!
– Спасибо, что узнали. Простите, что беспокою вас в субботу, но мне срочно необходимо с вами переговорить. Я жду вас в Питтсбургском аэропорту в течение часа. У меня очень мало времени.
И он отключился, не дожидаясь моего ответа. Кровь вскипела, наполняясь вчерашним коктейлем из возбуждения пополам с бешенством, но я, вместо того, чтобы швырнуть чашкой с кофе прямо в стену, взял себя в руки и, сделав два последних глотка, вышел на улицу. И уже подходя к машине я посмотрел в небо, второй раз за эти два дня и за последние два года. Небо было похоже... В общем, оно было точно таким же, каким я его запомнил вчера.
Атлант расправил плечи
Злобно урча и совершая резкие и короткие рывки при обгоне, зеленый автомобиль двигался на запад от Питтсбурга, напоминая в своей целеустремленности маленькое, но хищное и опасное насекомое. Сидящий за рулем красавец в темных очках нервно тыкал пальцем в кнопки настроек радиостанций и никак не мог ни на чем остановиться. Легкая музыка сменялась тяжелым роком, репортаж с бейсбольного чемпионата трансляцией благотворительного марафона, а Брайан Кинни, а это был именно он, продолжал гнать в сторону аэропорта, периодически выскакивая на встречную полосу и представляя себе с тайным злорадством, какое лицо будет у его бухгалтера Теодора при получении патроном такой невъебенной тучи штрафных квитанций. "...и опять не подтвердились слухи о готовящейся на рынке недвижимости Пенсильвании крупнейшей девелоперской сделке, а между тем, наши аналитики зафиксировали обвальное падение котировок акций крупной логистической компании..." – бубнило радио, но Кинни не слушал. Что там и у кого обвально падало, его и в мирное-то время практически не волновало.
Когда по обеим сторонам дороги замелькали указатели с надписью «PIA», а количество инверсионных следов в небе резко увеличилось, Брайан, неожиданно крутанув рулем вправо и нажав на тормоз, остановился на обочине. Показав средний палец левой руки недовольно гуднувшим автомобилям, имеющим наглость ехать позади него и, обойдя машину, Брайан прислонился задницей к капоту и, скрестив длинные ноги, закурил. Он курил и всматривался в горизонт, где на фоне чистейшего неба постепенно возникало невинное, на первый взгляд, маленькое белое облачко. «На хуя я так сорвался? – размышлял мужчина, – Я ему ничего не должен, у нас просто рекламный контракт. Они платят, мы вешаем лапшу на уши доверчивому потребителю, все как всегда. Надо срочно разворачиваться, пока не поздно. Не поздно для чего? Вот где собака порылась, я никак не могу понять – для чего?» Столбик пепла упал на светлые джинсы, и Брайан, раздраженно дернувшись, опять посмотрел на горизонт. Маленькое облачко росло прямо на глазах. «Объемные заряды – некстати вспомнил Брайан школьный курс, – оно теперь так и будет расти, пока не начнется гроза. Оно не может теперь остановиться. И я не могу!».
И уже через десять минут раритетный автомобиль рыскал по огромной парковке, ища свободное место. Наконец, ловко осадив еще двух претендентов, он вписался в маленький белый квадрат, и Брайан, от души треснув дверью и нажав на брелок, направился к центральному входу в аэровокзал. Это огромное, но какое-то серое и безликое здание Кинни не любил и считал образцом дурного гетеросексуального вкуса, как, впрочем, и подавляющее большинство архитектурных построек в Америке. Зайдя вовнутрь, он повертел головой, пытаясь понять, куда же следует направиться, и уже совсем было повернулся в сторону VIP-зала, когда услышал за спиной женский голос.
– Мистер Кинни? – средних лет женщина, одетая в строгий деловой костюм, с легким удивлением смотрела на взъерошенного владельца «Киннетика».
– Да, это я – подтвердил очевидное Брайан.
– Следуйте за мной! – и повернувшись, она пошла в сторону грозно горящего табло «Посторонним вход воспрещен!»
Брайан покорно шел за ней сквозь колючие взгляды многочисленных секьюрити по темным коридорам со светящимися надписями на дверях и по отвратительным винтовым лестницам, которые он просто ненавидел. Наконец, они вошли в небольшое помещение с огромным пустым столом, на котором одиноко стоял древний селекторный аппарат. Женщина молча села за стол и кивнула Брайану в сторону огромной двери. Брайан распахнул дверь и шагнул вперед.
Всегда отличавшемуся большим воображением Кинни показалось, что он очутился внутри граненого стакана. Три стены комнаты из четырех были из стекла, такого прозрачного, что казалось, стен нет вовсе. «Стакан» возвышался над всем аэропортом, нависая прямо над летным полем и являя полный обзор на все происходящее далеко вокруг. У прозрачной стены стояло одно пустое кресло. Маленькая хрупкая фигурка, облаченная либо в те же, либо в точно такие же, что и вчера, джинсы и футболку стояла спиной к мужчине, глядя через стекло на происходящее внизу. И Брайан на долю секунды испытал иррациональную радость от того, что на нем сегодня надет не деловой костюм за бешеные деньги, а почти такой же молодежный прикид. Занятый этой мыслью, он опять пропустил момент, когда хозяин кабинета повернулся в его сторону, и услышал уже повторное приглашение:
– Садитесь, мистер Кинни.
– Спасибо, мистер Тейлор, – ядовито ответил Брайан, вложив в ответ всю свою накопившуюся желчь, и сел, закинув ногу на ногу, нет, ну а что, сегодня суббота, носков под кроссовками все равно нет, скрыть этот факт невозможно..
«Блядь, о чем я только думаю». – мелькнуло в голове у Кинни. А мелкий Тейлор садиться не собирался, а даже если бы и собрался, то не смог бы, кресло было только одно. Крутанувшись по только ему одному понятной траектории, блондин остановился прямо напротив кресла, в котором сидел Брайан, и заложил руки за спину. Глядя прямо в лицо своему визави холодными голубыми глазами и опять не пытаясь придать своему лицу хотя бы оттенок доброжелательности, Тейлор начал говорить.
– Мистер Кинни, я хочу поставить вас в известность, что компания, которую я возглавляю, пытается в настоящий момент купить Питтсбургский аэропорт, а если быть совсем точным, то практически его уже купила. Аэропорт будет полностью перестроен, расширен, с присвоением ему статуса международного пересадочного узла и туристического кластера. Также будет построено еще несколько взлетно-посадочных полос, способных принимать самые большие грузовые самолеты, – и он показал рукой за окно, где в указанном направлении высились гигантские, не так давно отстроенные складские комплексы.
– Я не понял, а эти здания?
– Эти здания будут снесены, – заявил железным тоном светловолосый монстр, и его глаза стали еще холоднее, а на тонком бледном лице проступила не совсем понятная, но явно негативная эмоция.
– Вы и их купили? – не удержался Брайан.
– Нет. И не собираемся. Но суть не в этом. Суть в том, что такие сделки требуют государственных инвестиций и одобрения особой комиссии конгресса США. Проект должен быть представлен членам комиссии через две недели.
– Все это очень интересно, мистер Тейлор, но при чем здесь я? – удивился Кинни.
– Я хочу, чтобы проект перед комиссией представляли именно вы.
– Но..
– Я не могу это сделать сам. Возраст, внешний вид, есть и еще кое-какие обстоятельства... Это очень консервативная публика, провал может обернуться многомиллиардными убытками и потерей репутации, тут никто не даст второго шанса. А вы, как я уже говорил, на вчерашнем совещании были очень убедительны. За это «Киннетик» получит эксклюзивные права на продвижение нового кластера по всему миру и рекламный контракт на сумму триста пятьдесят миллионов долларов, с первым траншем в сто миллионов.
– Но у вас же есть свои люди...
– Все, что я рассказал вам, мистер Кинни, является абсолютным инсайдом, и об этом не знает еще практически никто. Я хочу, чтобы так все и оставалось до решения комиссии. Если вы согласитесь, вам будут помогать два специальных человека, а не ваши работники из «Киннетика», таково условие сделки. Я должен лететь в Лондон...
– На самолете? – зачем-то брякнул Брайан, внезапно вспомнив статьи о гибели родителей.
Тейлор на секунду завис, и Брайану показалось, что вот сейчас он произнесет единственно верную в такой ситуации человеческую фразу «нет, блядь, на поезде!», но ничего такого не произошло. Блондин отмер и продолжил:
– Естественно. Завтра в 10 часов утра по местному времени я позвоню вам, и, если вы согласитесь, вам доставят предварительный контракт. Доставят люди, которые будут вам помогать готовиться.
Тут в комнате звякнул сигнал древнего селектора, и строгий женский голос произнес:
– Мистер Тейлор, командир экипажа просит вас поторопиться, надвигается гроза, и воздушные коридоры закрываются через полчаса. А еще пришел синьор Лучано и умоляет с ним поговорить.
– Мы уже закончили. Или у вас есть какой-нибудь вопрос?
Вопросов у Брайана было навалом, но сейчас выбрать среди них какой-то один он не смог бы даже под угрозой вечного целибата, так что пришлось просто молча покачать головой. После чего они и вышли в приемную, где перед секретаршей метался пожилой итальянец и потрясая бумагами, пытался ей что-то втолковать. Увидев Тейлора он кинулся к нему и запричитал:
– Синьор Тейлор, ну как же так, мы должны подготовить ваш пентхаус за пару месяцев, а вы даже не хотите обсудить проект. Мы ничего не можем от вас узнать о ваших предпочтениях, все-таки это ваш дом...– заламывал он руки.
– Значит так. Предпочтения: никакого золота, весь металл только серебро, никакого дополнительного комфорта в виде полов с подогревом или ковров, никаких ванн и джакузи, только душевые кабины. Цветовая гамма черно-белая, никакой разноцветной мебели. На стенах русский авангард. Подайте заявку на ближайший «Сотбис». Лимит двадцать миллионов.
– Но хотя бы картины, картины какого преимущественного цвета? – упавшим голосом произнес дизайнер.
– Оранжевого, – зачем-то сказал Брайан.
Архитектор, сообразив после этой реплики, что лишних вопросов тут дешевле не задавать, кинул на стол проект и попросил Тейлора его подписать, что будущий хозяин аэропорта и сделал, невозмутимо достав из кармана золотой, но, тем не менее, ворованный паркер с чужими инициалами. После чего, завинтив колпачок, он немедленно убрал ручку обратно в карман, не оставив ее на столе ни на одну секунду. Но Брайану было уже все равно, его голова и так гудела от свалившейся за последние полчаса информации.
– Итак, завтра в 10 часов. Но, в любом случае...
– В любом случае, удачного полета, – сказал Кинни и протянул юноше руку для прощания...
POV Брайана
Я протянул ему руку, сам не знаю, зачем я это сделал, видимо, он меня утомил своими странными закидонами, и неожиданно увидел, как в глубине его ледяных глаз взметнулись искры страха. Даже нет, это был не страх, это была настоящая паника! Какого хрена, только хотел сказать я, но тут он решительно сжал свои охуительные пухлые губы и, слегка побледнев, вложил маленькую кисть мне в ладонь. Рука была такой нежной, а пожатие таким неожиданно слабым, что я опешил. Я удерживал его руку, пока не заметил, что строгая секретарша смотрит на нас с таким выражением, как будто у нее в церкви лопнула резинка от трусов. Господи, да они тут все сумасшедшие, пронеслось у меня в голове, и кто им только аэропорты продает?! После чего Тейлор и компания пошли на вылет, а я пошел в буфет, где, отпивая мелкими глотками отвратительный и безумно дорогой аэропортный кофе (где они его только берут по всему миру) и лениво решая назревший еще вчера вопрос «что это, блядь, было?», я кое-что вспомнил и громко засмеялся, напугав какую-то жуткую гетеросексуальную супружескую пару, мирно сидящую со мной за одним столиком. А засмеялся я, вспомнив вчерашний дурацкий диалог в Вавилоне – «...а ты бы, Майки, заплатил пять миллионов долларов просто за удовольствие лицезреть меня в течение 15 минут. Ээээ...Брайан, наверное, нет!». Так вот, Майки, выкуси – на свете есть тот, кто заплатил!!!!
Когда я вышел на парковку, небо заметно потемнело, но дождь еще не начинался, и, медленно выруливая на шоссе, я наблюдал в зеркалах заднего вида, как вдоль взлетно-посадочных полос загорались голубые огоньки, а над серыми громадами новых складов, почему-то приговоренных юным Тейлором под снос, тревожно вспыхивала кроваво-красная надпись «Хоббс Логистик». Впрочем, я ее там видел и раньше, просто не обращал внимания.
Первые капли дождя тяжело упали на капот моей машины, когда я уже подъезжал к своему дому, и гроза, наконец-то, началась. Выходить уже никуда не хотелось, и я поставил свой любимый черно-белый фильм и, налив себе виски, делал глоток всякий раз, как на меня накатывало воспоминание о дрожащей в моей руке слабой ладошке. И эти накатывающие воспоминания раз за разом, как волнами, смывали мои попытки собрать сотни миллионов долларов, комиссии конгресса и провинциальные аэропорты хоть в какую-нибудь логическую и конструктивную цепочку. О своей гипотетической роли во всей этой истории я старался пока не думать. Я подумаю обо всем этом завтра, на манер любимой всеми американцами, а на мой взгляд, туповатой и недалекой героини, решил я.
