Текст книги "Страшная сказка. Ведьма и Король (СИ)"

Автор книги: natalistory

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Превозмогая жгучую резь, мужчина изо всех сил пытался открыть глаза и на этот раз преуспел в своем желании. Сначала, он не видел ничего, кроме густой, мутной пелены, обволакивающей все вокруг, но постепенно зрение стало возвращаться, открывая взору темные картины неизвестного места.

Он явно находился в каком-то жилище, отдаленно напоминающем хижину егеря, но это явно была не она, да и что ему в ней делать, если от избушки до дворца рукой подать.

Кругом был мягкий и жёлтый полумрак, единственным источником света являлся очаг, щедро излучая яркое, мягкое свечение и даря спасительное, такое необходимое зимними ночами тепло.

Над огнём висел большой, почерневший от времени котёл, в котором, размеренно побулькивая, закипало нечто столь приятно пахнущее, что желудок несколько раз болезненно свело, от чувства предательски наступающего голода.

Переведя взгляд в сторону, Фредерик обнаружил крепкий, дубовый стол, пару грубо отесанных стульев, небольшую соломенную лежанку, судя по всему, точно на такой же сейчас лежал и он сам и потрепанную ширму, за которой переодеваются знатные дамы, явно когда-то пришедшую в негодность и выброшенную из богатого дома за ненадобностью.

Это и был весь скудный интерьер Богом забытого места, но всё же, здесь было куда лучше, чем в заснеженном лесу, находясь на волосок от смерти, чувствуя на своём горле горячее дыхание голодного хищника.

Желая осмотреться получше, король принял несколько тщетных попыток подняться с кровати, но силы, некогда оставившие его, до сих пор не вернулись, к тому же, он явно ощущал сильнейший жар ,ужаснейшей мигренью отдающийся в голове.

“Как я попал сюда”? – задавался он немым вопросом. “Кто хозяин этого дома? Возможно, тот самый незнакомец, что спас меня в лесу?”

Словно по волшебству, будто слыша его тайные мысли и так сильно мучающие вопросы, дверь хижины отворилась и на пороге появилась всё та же фигура, облаченная в чёрную мантию с глубоким капюшоном.

Не удостоив своего гостя и взгляда, она тихо прошла по комнате и с трудом поставила на стол огромную корзину, явно чем-то наполненную.

– Назови себя, – стараясь придать голосу твёрдость, с трудом выдавил мужчина, – Я король этих земель – Фредерик IV, знай, с кем говоришь прежде чем отвечать.

Буквально на мгновение черная фигура замерла на месте, а затем, ловко развернувшись на каблуках, резко скинула с головы капюшон.

– Мэрилин, – гордо произнесла явившая себя свету женщина, – Зовите меня Мэрилин, Ваше Высочество, если так будет угодно.

Хозяином этого одинокого, убогого и запущенного места, Фредерик мог представить кого угодно: старую ведьму, монаха отшельника, или, на худой конец, бандита – беглеца, но точно не столь дивное создание, что сейчас стояло перед ним.

Прекрасная молодая дева его возраста, с зоркими, пытливыми угольками карих глаз, обрамленных густыми и пышными ресницами. Её длинные, черные волосы завивались в тугие кольца и доходили до самой поясницы, а пухлые, розовые губки были плотно сжаты, что свидетельствовало о крайней напряжённости.

Высокая, пожалуй немногим ниже него самого, с превосходно сложенной фигурой и приятно округлыми формами там, где это и было необходимо.

Будь эта девушка во дворце, одетая в парчу и шелка по последней моде, она, наверняка бы, сразила немало мужских сердец, найдя для себя весьма выгодную партию.

– Ты здесь живёшь одна? – предпринимая тщетные попытки подняться с лежанки, спросил король.

– Одна, – быстро ответила она, а затем печально добавила, – Теперь одна.

Облокотившись на левую руку, Фредерик оторвался от соломенные тюфяка, но не в силах удержать равновесие, грузно рухнул на прежнее место, гневя и проклиная своё бессилие.

– Вы очень больны, – тут же поспешила на помощь своему новому постояльцу хозяйка, – и у Вас сильный жар.

Резво скинув с плеч некогда заснеженную мантию, девушка подбежала к королю и помогла ему устроиться поудобнее, шепча и причитая что-то на незнакомом ему диалекте.

– Лежите смирно, мой король, – подкладывая мужчине подушку под голову, ласково приказала она, – Я ходила многие мили туда, где в высоких сугробах не осмелилась пройти ни одна живая душа и с северной стороны Чёрного дерева добыла мох, что растет лишь там. Из него получится отличный отвар, благодаря которому, вы очень скоро поправитесь и встанете на ноги, а пока отдыхайте.

Мэрилин положила свою прохладную, после улицы, ладошку на лоб Фредерику и он тут же почувствовал насколько, должно быть, горяч был сейчас, если эта рука казалась ему редчайшим блаженством из массы доступных и неизвестных благ.

Не покидая своего места, девушка чуть дернула рукой и спустила её немного ниже, спасительно охлаждая пылающие щеки. Правитель чувствовал под её нежной кожей свою, успевшую отрасти, колючую щетину и где-то в бреду и забвение понимал, что провел здесь более одного дня.

Глаза от неожиданной и приятной истомы сами собой стали закрываться и король провалился в глубокий, но тревожный сон, наполненный с лихвой событиями произошедшими накануне, а может и нет.

Огромные волки в его сознании, могучими исполинами возвышались на том злополучном пригорке, пересечя который, обратного пути для них уже не было. Они злобно выли и скалили свои острые, желтые клыки, словно это могло напугать охотников ещё больше.

Затем картина резко сменилась и он уже верхом на Стефане быстро преодолевал снежные преграды и лесные опасности, не желая уступать, а еще того хуже, проиграть пари Лорану.

Трофей, который каждый из них так мечтал добыть, весело уносился вдаль, молниеносно увеличивая расстояние, а вместе с ним таяла и надежда на бравое хвастовство.

Через мгновение, непонятный белый туман густо опутал всё пространство вокруг, а когда он рассеялся, также неожиданно, как и появился, то наездники увидели своего оленя, лежащего в горячей луже собственной крови, а вокруг всё ту же стаю неуёмных убийц, готовых вонзить в них клыки в любую секунду.

– Прощай, мой друг, – звучал в голове обречённый голос Лорана, – Прости меня и помни.

Злобно ощетинившись, звери намеревались сделать свой последний бросок, но от чего-то медлили. Будто ожидая команды, они с жадностью смотрели на нерадивых путников и грозно рычали.

Внезапно, где-то вдали послышалось прекрасно, мелодичное пение и не было ему равных из всех голосов, что доводилось слышать за всю свою жизнь королю.

Оно раздавалось всё громче и громче и, казалось, словно дикие сирены осели здесь, в заснеженных лесах Оскольда, покинув тёплые камни своих южных побережий. Таинственное пение манило и завораживало, разжигая в душах и телах столь вольные мысли и желания, что через некоторое мгновение, король стал смущаться собственным думам и помыслам, крепко опутывающим разум.

– Должно быть, это Лесная Фея, – пояснил где-то вдалеке Лоран, – нянюшка рассказывала мне про них. Они прекрасны, словно богини и опасны, как ненастье на море, когда в не укрытой лодке ты остался совершенно один.

– Фей не бывает, – машинально ответил Фредерик, легонько пришпоривая своего коня вперед и не отдавая отчета в том, что единственное, чего он сейчас желал, это оказаться рядом с обладательницей этого дивного голоса, чтобы она из себя не представляла.

Позабыв о стае голодных хищников, что по-прежнему возвышалась на пригорке, дожидаясь своего часа, быстром олене и даже лучшем друге, король шел только вперёд, ведомый лишь мелодичными переливами ангельского голоса, но сегодня сама судьба явно благоволила ему.

Не успел он отдалиться от Лорана, с восточной стороны леса показалась стройная, точеная фигура женщины, а пение только усилилось.

В один миг вся стая озлобленных зверей повернула свои устрашающие морды в её сторону и громко завыла.

Насмерть перепугавшись за столь хрупкое создание, король был готов в любую секунду броситься вперёд и закрыть её собственной грудью, пусть даже это и будет его последнее мгновение на земле, но этого не требовалось.

Увидев незваную гостью, волки, как будто разом, присмирели, все дружно завиляли хвостами, а некоторые из них и вовсе легли на снег, в знак абсолютного спокойствия.

Женщина приближалась и вот Фредерик уже отчётливо мог разглядеть знакомые его взору черты Мэрилин. Она смотрела на него, продолжала свое пение и слегка улыбнулась и всё, что хотелось ему сейчас – прокричать:

– Я люблю тебя, Мэри! Люблю!

Странное наваждение влекло его всё сильнее, песня становилась громче, ощущения под пальцами реалистичнее. Резко вырвавшись из опутывающего разум сна, мужчины распахнул глаза и увидел её, спокойно сидящую на краешке его тюфяка и тихо поющую ту самую песню.

– Что-то страшное мучило вас во сне? – ласково спросила она.

– Мой сон был не страшен, – замечая глиняную миску у неё в руках, ответил он, – но отпечаток свой на мне, несомненно, оставил. Ты пела здесь, а я видел тебя там и песня твоя была лучшей усладой.

– Песня не поможет Вам поправиться, – усмехнувшись, констатирована она, – а вот это вполне. Пока Вы спали, мох с Чёрного дерева достаточно настоялся, выпейте.

С этими словами девушка поднесла глиняную кружку к его потрескавшимся и пересохшим губам и дала первым каплям проникнуть внутрь.

– Знаю, он горький, – утешала она, видя, с каким трудом дается больному каждый новый глоток этого зелья, – но очень полезный, я буду заваривать его каждый день и, уверяю вас, в конечном итоге, вы не сможете прожить без доброй порцией этого снадобья.

С огромным усилием осушив содержимое кружки, Фредерик прикрыл тяжёлые, опухшие веки и тихонько спросил:

– Я умру, Мэрилин, ответь мне?

– Вы не умрете, мой король, я не позволю.

– Тогда спой мне снова. Спой ещё эту дивную песню.

Под волшебную мелодию сказочных грёз, он стал погружаться в глубокий и тревожный сон, отдалённо слыша ласковое и нежное пожелание:

– Спи спокойно, король, видя сны обо мне…

========== Лавандовые сны ==========

Дни и ночи пролетали куда-то безвозвратно, пока король Фредерик IV метался и изнемогал от страшной горячки.

Он то засыпал, видя тревожные, мрачные, часто наполненные смертями сны, то просыпался, четко ощущая своё бессилие и полную несостоятельность.

Тело его огнём горело изнутри, в буквальном смысле слова, сжигая слабую плоть, разум тонул в перемешанном непонимании реальности и бреда, а мысли, странным образом, путались, иной раз воображая картины того, чего на самом деле никогда и не было.

Часто, в потемках ночи, днём или погожим утром, его будила Мэрилин, помогала поднять тяжёлую, свинцовую голову и поила настойкой мха, каждый раз сердечно заверяя, что он вскоре поправится, словно чувствуя за всё это собственную вину.

Она гладила его холодными ладонями по лицу и прикладывала ледяные пальцы к шее в минуты особый горячки, а иногда накрывала толстыми одеялами, когда мужчину била сильная, крупная дрожь.

С каждой прожитой минутой, с каждым днём, проведённым в неведении и стенаниях, Фредерик всё больше уверялся в том, что это женщина является его истинным и единственным ангелом-хранителем, ведь видит небо, Боги оставили его тогда, когда он обращался к ним самой сильной молитвой в жизни, а она пришла. Пришла, спасла его, подарила надежду и утешение. Она и сейчас рядом.

В один из мрачных, наполненных вьюгой вечеров, король первый раз за долгое время пробудился не от чувства всепоглощающего жара изнутри и страшной головной боли, а от того, что просто отменно выспался и чувствовал себя, ко всему прочему, достаточно сносно.

Он не спешил звать хозяйку, прекрасно понимая, что и без того доставляет ей массу хлопот, а просто слегка приоткрыл тяжёлые веки и внимательно осмотрелся.

В маленькой комнате абсолютно ничего не изменилось, что собственно, не удивительно, меняться здесь было, практически, нечему: по-прежнему полыхал огонь желтовато – красным пламенем, даря здешним немногочисленным жителям спасительное тепло лютой зимой, огромный котел всё так же висел на своём месте, а из него выходила ароматная, тонкая ниточка пара, стол с двумя грубыми стульями был убран, но вот самой женщины нигде видно не было.

“Должно быть она вышла” – подумал про себя мужчина, успев убедиться в её отсутствие, но тут же услышал еле уловимый шорох где-то в углу комнаты, там, где находилась потрёпанная ширма.

Как только его глаза привыкли к густому полумраком, он смог отчётливо разглядеть выступающую из-за ширмы, стройную фигуру Мэрилин. Она явно собиралась выкупаться и не думала, что Фредерик может очнуться, откровенно не прячась, позабыв об осторожности и приличиях.

На полу подле неё, стояла большая деревянная лохань, явно служившая ей ванной. Стараясь обходиться как можно тише, она вылила в неё два ведра студёной, колодезной воды и направилась к давно кипящему котлу.

Мэрилин осторожно добавила в лохань кипятка, отставив котёл в сторону и потянулась к шнуровки на платье. Лаванда, наконец понял мужчина, вот, что всё это время так приятно пахло, разнося свой аромат по комнате.

Будучи хорошо воспитанным, знающим все правила приличия, манеры и этикет, Фредерик хотел было уже зажмуриться, ведь как он понимал, далее для него будет открыта картина того, что ему видеть совсем не дозволено и по странным причинам делать этого не стал.

Он полагал, что считая его спящим, девушка не будет чувствовать себя неудобно, а небольшой спектакль эстетического удовольствия, в виде неприкрытых женских прелестей ему сейчас совсем не повредит. Ведь Бог знает сколько времени он провел здесь, не видя своей обожаемой Эмилии.

Быстро расправившись со шнуровкой, Мэрилин не спешила обнажаться далее. Она будто знала, что за ней наблюдают и нарочито медленно освобождала себя от одежды.

Грациозно стянув с плеч платье, чертовка остановилась именно на том месте, когда похотливому взору наблюдателя должны были показаться розовые, заметно набухшие и выступающие под тканью соски.

Потом она прикрыла глаза, подняла, собрав на затылке тяжелые волосы, вверх и глубоко вдохнула, от чего соблазнительные, круглые полушария поднялись выше, а платье соскользнуло на пол.

Мэрилин была прекрасна и здесь больше нечего было добавить. Всем своим мужским естеством Фредерик тут же ощутил дикое желание, влекущее его к этой женщине, внизу живота всё резко стянулось в тугой узел, а пах болезненно напрягся, стараясь обуздать твёрдую, пульсирующую плоть.

Еще никогда в жизни никто не вызывал в нём столь сильного желания обладать им здесь и немедленно. Даже нежная и трепетная Эмилия, которая покорила его своей невинностью и недоступностью, казалась не так вожделенна.

Ее кожа была чиста, словно бархат. “Как, должно быть, приятно проводить по ней рукой в минуты полного уединения, когда она принадлежит только тебе” – подумал король.

Округлые, с плавными переходами бедра девушки, мерно покачивались в такт каждого движения, плоский, подтянутый живот и упругая соблазнительная грудь, посередине полушарий которой, висел большой, серебряный медальон на длинной, толстой цепочке.

Она была абсолютно нага, как в день своего рождения и только медальон добавлял ещё больше шарма в эту картину мужских страданий.

Изящно переступив край лохани, она вошла в горячую, душистую воду и присев, опустилась туда целиком, распустив по плечам шикарные, длинные волосы.

Мэрилин не спеша поливала себя водой, одновременно напевая под нос ту самую песню, которую Фредерик уже неоднократно слышал.

Не в силах более бороться с обуявшим его тело желанием, он аккуратно, чтобы не привлечь внимание и не рассекретить себя, просунул руку под колючее одеяло и дотронулся до пульсирующего члена.

Готовый взорваться от крайнего возбуждения, он только и ждал любого прикосновения, дабы получить желаемую разрядку.

Достаточно отпарив кожу, Мэрилин поднялась из лохани, налила на жёсткое мочало какого-то отвара и принялась нежно массировать тело, плавно переходя от одного участка к другому. Она гладила красивую, упругую грудь, задевая пальцами чувствительные горошины, проходилось по плечам и ключице, животу и ногам, и наконец перешла на внутреннюю часть бедер, осторожно дотрагиваясь там, где сейчас мечтал очутиться Фредерик.

Отбросив мочало в воду, девушка коснулась разгоряченной, набухшей от ласковых прикосновений плоти своего бугорка и еле заметно застонала. Она водила по нему тонкими пальцами взад и вперёд, выгибая спину и прикрывая глаза, пока наконец не достигла желаемого, её тело несколько раз конвульсивно содрогнулось, а она обессиленная рухнула назад в остывающую воду.

Не в силах себя сдерживать, Фредерик крепко обхватил руками каменное мужское достоинство и ему хватило буквально нескольких толчков, чтобы на ногу потекло горячее и вязкое семя, даря спасительный разрядку и удовлетворение.

Радуясь, что мучительная истома наконец-то оставила его тело, он с полуприкрытыми глазами продолжал наблюдать за той, которая разожгла в его сердце столь горячее пламя. Мэрилин же, не подозревая, что всё это время за ней подглядывали, а может просто сделав вид, что не догадывается, облачилась в чистое, серое платье в пол, расчесала влажные, кудрявые волосы и, сев за стол, налила себе в кружку какой-то красной, приятно пахнущей настойки.

Девушка медленно подтягивала вино и не отрываясь смотрела на пламя, которое в её глазах отражалось сотнями пляшущих человечков. О чем она сейчас думала, было неизвестно, лишь изредка она прикасалась пальцами к своему медальону, будто боясь, что он может исчезнуть и проверяла его сохранность.

Это был удивительный вечер, таких таинственных и столь волнующих в памяти Фредерика ещё не находилось.

========== Запах тела твоего ==========

Первый раз за долгое время, наш король Фредерик IV спал действительно спокойно. Не было ни мучительной, сжигающей агонии, в которой он неделями тонул напролёт, не смертельной жажды, мучившей его и иссушающей тело, не было ничего, на что бы он мог пожаловаться, считая себя вполне выносливым и крайне терпеливым мужчиной.

Эта ночь стала особенно прекрасной и несла в себе так много шарма и неожиданного очарования, на которые и не смел рассчитывать человек, находившийся в столь плачевном состоянии.

Утро же встретило его благодатным напоминанием о том, что он наконец-то исцелился и причиной тому было отнюдь не его крепкое здоровье или сокровенная молитва близких людей, которые, кстати, по непонятным причинам, не спешили с его поисками, а упорная борьба за жизнь и неустанный уход самой щедрой, доброй и обаятельной девушки, каких только видел свет.

Мэрилин всегда была рядом, не отходя далеко или надолго. Она терпела его частые капризы и жалобы на боли, меняла грязные, пропитанные потом простыни на свежие и снова и снова заваривала тот мох, что удалось собрать с Чёрного дерева, росшего Бог знает где и за сколько миль в глубь леса.

Ранее, когда температура ненадолго спадала, а ясность ума снова возвращалась, Фредерик в красках представлял себе, как щедро и от всей души наградит отзывчивую и бедную девушку, чтобы весь двор, вся знать и лорды понимали, что к спасению Его Величество ни один из них не имеет никакого отношения.

В своих умозаключениях мужчина одновременно винил незадачливых советников, которые не смогли должным образом организовать его поиски, пусть даже и думающих, что он, скорее всего, мертв, постоянно взывал к родному и нежному образу Эмилии, а иногда, украдкой и стыдясь своей мимолетной слабости, мечтал остаться в этой хижине навсегда, забыв о всех тяготах и сложностях ответственной жизни и ощутив себя поистине свободным человеком.

– Доброе утро, – приятный голос Мэрилин прервал его долгое раздумье, когда она окончательно убедилась, что гость не спит.

– Пожалуй, самое доброе за долгое время, – распахнув глаза, ответил король.

Хозяйка дома сидела за столом, на том же самом месте, где и была вчера, когда он уснул и с интересом смотрела на него.

– Вам явно лучше, Ваше Величество, – деловито заметила она, – а ведь это всё из-за мха, без него боюсь даже представить, что могло бы случиться.

– Скорее всего, так и есть, но это не отменяет того факта, что на вкус он, словно моча старого ишака, – вымученно улыбнулся мужчина.

– Надеюсь, Его Светлость знает это только понаслышке?

Смелая и к тому же смешная фраза девушки, заставила Фредерика вяло рассмеяться.

Странным образом в этой молодой женщине сочеталось так много притягательных качеств, что всех их, по-видимому, было сложно и перечислить : ум, красота, великодушие и огромное чувство сострадания, крепко переплетенное с родительской заботой и ответственностью.

– Можно мне воды? – устало попросил Фредерик.

– Воды? – удивилась Мэрилин, – четыре недели вы пили лишь воду, да мои настойки, не имея во рту ни крошки. Сегодня утром я будто бы чувствовала, что Вам станет лучше, – она лукаво посмотрела на мужчину и было в этом взгляде что-то такое, что заставило его даже немного покраснеть, словно она была в курсе его ночных, тайных смотрин, – и приготовила замечательной похлебки: в ней много мяса, моркови, бобов и лука, а также несколько секретных приправ, рецепт которых достался мне от бабушки.

– Полагаю, откажись я от похлебки, то был бы накормлен ей через силу, – снова рассмеялся гость, делая попытки самостоятельно привстать с постели.

Страшная горячка, сильно пошатнувшая здоровье мужчины, лишила его всяких сил и, не сумев самостоятельно подняться, он поражённо рухнул на подушки, горько проклиная в голове всё, что предшествовало этому ранее: охоту, оленя, волков и даже погибшего Лорана.

В этот момент, к его набитый соломой лежанке, подошла Мэрилин, её простое серое платье свободного струилось по фигуре, но через него всё же было легко просмотреть аппетитные и соблазнительные формы, волосы, как и всегда, были высоко подобраны и только несколько вьющихся прядок выбилось наружу, что, собственно, было ей только к лицу, а в руках она держала глиняную миску той самый, ароматный похлебки, которую в скором времени должен был отведать мужчина.

Поставив миску на пол, она присела на край лежанки и пристально посмотрела ему в глаза.

– Чтобы поесть – придётся подняться.

Низко наклонившись к Фредерику, так, что её полная, округлая грудь оказалась на уровне его глаз, Мэри попыталась вытащить из-под спины больного одну из подушек, дабы подняв её, он смог удобно присесть для трапезы.

Молча наблюдая за её манипуляциями, король не мог не отметить, что вырез простого платье при наклоне, даёт обзор гораздо больший и широкий для тайного наблюдателя.

Два красивых, упругих полушария с нежными, розовыми ареалами сосков мерно покачивались под тканью в такт каждого движения.

Словно завороженный, Фредерик продолжал смотреть на этот вырез в платье и никак не мог отвести глаза. Единственное, что ему сейчас хотелось, за что бы он отдал, практически, всё на свете, так это прикоснуться к бархатной, роскошной груди, а затем с силой сжать её в руках, ощутив на коже прохладную гладкость большого серебряного медальона, который висел промеж округлостей.

Тонкий аромат, который исходил от девушки, дурманил голову и вызывал в сознание самые пошлые мысли, на которые только хватало богатой фантазии.

Густой, насыщенный и приятный запах лаванды, которую она вчера вечером добавляла в свою купальню, окутывал разум, заставляя предательски пульсировать область паха.

“Я больше так не могу” – подумал про себя король. “Да простят меня небеса и моя дражайшая Эмилия…”

На этой фразе, он не спеша поднял правую руку и осторожно дотронулся до лопатки девушки, медленно проводя кончиками пальцев всё ниже к пояснице.

Мэрилин чуть заметно вздрогнула и, прекратив поправлять подушки, замерла в ожидании интересного продолжения.

Болезненно поддавшись своему раннему порыву, мужчина свободной рукой очертил на ткани ареал её груди, а затем, как и мечтал, с силой сжал её, чем вызвал первый, неподдельный и сладостный стон дамы.

Окончательно убедившись, что его не оттолкнут, он резко задрал подол лёгкого платье вверх, к удивлению обнаружив, что под ним, девушка была абсолютно нага и поспешил освободить её от такой, теперь уже, крайне мешающей одежды.

Хорошо понимая силу своей природной, магнетической красоты, Мэрилин поднялась с лежанки и предстала перед ним в полный рост, притягательно покручивая между пальцев красивой медальон.

– Ваше Величество хочет меня? – спросила она томным, гортанным голосом, – Я нравлюсь Его Светлости?

Отчётливо чувствуя тугой, крепко затянутый узел внизу живота, Фредерик более не желал играть в эти игры, откладывая приятную разрядку на потом.

– Я не знаю, кто ты – ведьма или чистый ангел, но знаю точно, ещё ни одной женщиной из ныне живущих я не хотел обладать так, как хочу тебя.

Ещё некоторое мгновение они пристально смотрели друг на друга, а затем она подняла руку на уровне рта и, немного высунув язычок, жадно облизала указательный и средний пальцы, опустив их к самому своему естеству, смачивая вход в горячее лоно.

Дразня и ещё больше заводя короля, девушка водила влажными подушечками вверх и вниз и каждый раз, когда нечаянно задевала розовый, набухший и налитой кровью бугорок, вздрагивала и соблазнительно стонала, ощущая прилив наслаждение.

– Нет, ты не ангел, а всё-таки ведьма, – в отчаянии прошептал король, – разве мыслимо всё, что делаешь ты, разве может быть что-то на свете прекрасней?

Вдоволь наигравшись и доставив себе массу удовольствия, Мэрилин откинула тонкое, колючее одеяло, что прикрывало мужчину и подняла его длинную, свободную сорочку вверх, обнажая мужское достоинство, давно готовое показать себя в деле.

Одной ногой перешагнув через Фредерика, она удобно устроилась на нём в позе умелой наездницы и, не давая опомниться, направила его пылающий член глубоко в своё лоно, издав при этом громкий стон и окончательно сдавшись.

Словно невидимая сила, пронеслась между ними в то мгновение, четко и точно расставив все приоритеты и точки над i. Они были будто созданы друг для друг, подходя настолько идеально и гармонично, что от этого порой становилось даже страшно.

Жадно обхватив свою женщину за талию, король с силой насадил её на себя ещё глубже, будто бы боясь, что она может исчезнуть в любую минуту и ненасытно проходился руками везде, до куда только мог дотянуться.

Он трогал и поглаживал нежную кожу плоского живота, сминал и сжимал полные груди, постоянно переходя на твёрдые, возбужденные соски, иногда привставая и вбирая их в рот и продолжал входить, сильно, быстро и настойчиво.

С каждым откровенным проникновением в её тугое, горячее и узкое естество, девушка стонала всё яростные и громче, а Фредерик отчётливо чувствовал скорую, приближающуюся разрядку.

Первый крик победоносного завершения вырвался из горла Мэрилин, а затем, спустя еще несколько резких, рваных толчков и сам король излился в неё густым и вязким семенем, завершив тем самым этот прекрасный, лучший, по его мнению, акт соития в жизни.

Без сил повалившись рядом с ним на лежанку, хозяйка дома весело рассмеялась.

– Ваша похлебка должно быть остыла.

– Никогда не чувствовал себя настолько голодным, – ответил ей король, поднимая с пола глиняную миску.

Тем временем, пока мужчина поедал свой обед, Мэрилин резво привела себя в порядок, оправила платье и заколола вьющиеся чёрные волосы, словно между ними ничего и не было, если бы не лавандовый запах, всё ещё витавший в воздухе над постелью и крепко въевшийся в тело любовника.

– Я налила вам ещё мха, болезнь отступила, но рано этому радоваться, – протягивая железную кружку горького отвара, заботливо напомнила девушка.

– Ох, не думаю, что буду скучать, когда вернусь домой, по этому адскому пойлу, – принимая напиток из рук, грустно заметил король, а затем в комнате повисло неловкое молчание.

– Разумеется… – несколько обиженно подтвердила она, обернувшись, – Когда вернетесь…

– В чём дело, моя милая? – непонимающе спросил Фредерик, – Я король большой империи и меня ждут дела, народ и заботы. Не стоит оставаться здесь, в глуши. Ты можешь отправиться со мной. За моё спасение, я сделаю тебя герцогиней, дарую земли и крестьян.

– И мы будем видеться на ваших пышных приёмах, – язвительно подытожила Мэрилин.

– Конечно, – не разглядев подоплеки, согласился тот.

– Спасибо, не стоит. Я спасла Его Светлость не ради награды, а потому, что по-другому поступить не могла. Выздоравливайте и отправляйтесь к своей королеве, наверняка, она ждёт вас с замиранием сердца.

Не дав гостю опомниться, или собраться с ответом, хозяйка дома накинула на плечи теплую мантию с капюшоном и стремительно покинула хижину, оставляя его наедине с неразберихой собственных мыслей.

– Женщины все одинаковы, – устало уронив на подушку тяжёлую голову, прошептал себе под нос король, а затем еще тише добавил, – Мне срочно нужно домой…

Вырвавшись из собственного дома, Мэрилин не держала какой-то конкретный курс, ей просто страшно захотелось побыть одной, к тому же, глаза то и дело застилали предательские слезы отчаяния.

Она бежала только вперёд, не чувствуя под ногами холода глубоких сугробов и не обращая внимание на ветер, а в голове продолжал непрерывно стучать голос обиды, снова и снова повторяющий ей, что тот человек, который так сладостно ласкал её совсем недавно, вскоре уйдет, вернётся домой, а что ещё хуже – к своей законной супруги.

Надежда на безоблачное счастье, к которому она шла годами, разрабатывая свои планы и стратегии, таяла на глазах и оставалось уповать лишь на то, что приворотное зелье, ложно выданное за целебный мох Черного дерева, сделает своё дело…

========== В снежном плену ==========

Не прошло и двух часов, как в хижину обратно вернулась, продрогшая до костей, заснеженная и уставшая Мэрилин.

Она больше не произносила едких речей, не обижалась на очевидное и вела себя так же, как и раньше: учтиво, покладисто и приветливо.

Что послужило причиной столь резкой перемены настроения – было неизвестно, возможно, морозный и чистый воздух зимы остудил её был, а может природная интуиция, которая, как утверждают многие, является лучшим людским советником и проводником.

Еще около трех дней понадобилось нашему королю, чтобы окончательно исцелиться и, полностью оправившись от болезни, почувствовать себя абсолютно здоровым, никак не хуже чем в тот день, когда он проснулся рано утром, собираясь на злополучную охоту.

Фредерик больше не вожделел Мэрилин, хотя и продолжал тайно и из далека любоваться этой красивой, гордой, хоть и взбалмошной женщиной, а она, в свою очередь, не стремилась соблазнить его снова, чувствуя, что между ними пролегла невидимая, непреодолимая пропасть и всему виной была именно она.

Всё чаще мужчина вставал со своей лежанки, которая за долги недели порядком ему надоела, прохаживался по хижине, разминая затекшие руки и ноги, а иной раз просто сидел на твёрдом табурете возле огня, грея холодные изящные пальцы.