Текст книги "Любовь длиною в жизнь. Часть 1: Выбор (СИ)"

Автор книги: Nastyad87

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== Глава 1 ==========

Она сидела в своей комнате, уютно устроившись у камина, и невидящим взором смотрела на догорающие поленья. Сегодня утром, когда она, как обычно, пряталась ото всех (и главным образом – от цесаревича) во фрейлинских покоях, ей принесли письмо от родителей, которые помимо вопросов о её здоровье, слезно молили приехать погостить в Италию.

«Тебе необходимо отвлечься, дитя моё» – писала матушка Зинаида Гавриловна – Нам с папенькой безумно жаль Андрея Петровича, но ты не должна ни в чём себя винить! Это был несчастный случай – значит, нашему Господу Богу так было угодно… А ты приезжай к нам, дорогая Наташа. Здесь, под тёплым итальянским солнцем, ты сможешь отдохнуть и залечить свои душевные раны! А мы с papа́ не дадим тебе скучать!». Княжна Наталья Репнина уже не в первый раз то перечитывала эти строки, то откладывала письмо на колени. Неизменным оставалось лишь одно – задумчивый взгляд её прекрасных глаз.

Их последнее объяснение с Александром Николаевичем, наследником русского престола, Наташа помнила наизусть, и от этих воспоминаний отнюдь не становилось легче. Ведь она обещала разобраться в своих чувствах, а после дать Его Высочеству ответ: либо она покинет двор (и, видимо, навсегда), либо останется, рискуя опорочить доброе имя Репниных, а также причинить боль невесте цесаревича – принцессе Марии Гессен-Дармштадтской.

«Сомнения убивают любовь» – сказала она совсем недавно Александру. За те несколько дней, что Наташа провела в своем добровольном затворничестве, сославшись на сильную мигрень, она смогла, наконец, поговорить с собой начистоту и с холодной головой разложить всё по полочкам. Именно недоверие убило их любовь с Андреем Долгоруким, который изменил ей с крепостной Татьяной, а затем слёзно клялся, что любит только её, Наташу. Но это была не любовь, а долг, который Андрей намеревался исполнить, во что бы то ни стало. И с каким упорством Натали прощала все его ошибки, как уверенно старалась не замечать очевидного! Она хваталась, как за спасительную соломинку, за этот брак, и это при том, что их с князем Долгоруким уже давно не связывало ничего, кроме разочарования от рухнувших надежд на счастье.

Свадьба с Андреем… Этот день она помнит так отчётливо, как будто он был вчера. Они стоят плечом к плечу у алтаря, держа красивые большие свечи. Её руки дрожат, отчего пламя свечи колышется и всё норовит погаснуть. Многочисленные родственники заполнили почти всю церковь. Невыносимо душно. Сама не зная – почему, Наташа смотрит по сторонам, задерживается на лицах гостей. И видит Лизу, которая находиться за спиной, в небольшом отдалении от венчающихся. Сестра Андрея глядит на священное таинство с сияющими глазами, с надеждой и мольбой так же стоять перед иконами с любимым мужчиной. И вот – появляется Миша – успел в последний момент вырваться со службы при дворе. Он тихо подходит к Лизе и их взгляды, направленные друг на друга, полны любви и нежности. Наташа переводит взгляд на Андрея, чьё спокойное лицо преисполнено собственного достоинства, и вдруг понимает, что их глаза никогда не будут так светиться! Потому что Андрей любит другую, и его сердце всегда будет принадлежать Тане и её ребенку.

А священник, тем временем, поворачивается к её жениху и начинает свою речь. В этот миг полные слез глаза Натали замирают на иконе Всех Святых – и перед ней встает образ Александра, который несколько дней назад молился о ней в этой церкви. «Я очень хочу, чтобы Вы иногда меня вспоминали» – сказал он ей тогда. И она вспомнила, как была счастлива всякий раз, находясь рядом с ним. Как легко и просто им было вдвоем, как они понимали друг друга с полуслова… Но вот уже батюшка многозначительно смотрит на неё, ожидая ответа: согласна ли она стать женой Андрея?

Нет. Она не согласна. Этот брак не будет счастливым.

Наташа разворачивается к толпе, несколько раз шепчет «простите» – своим родителям, Марье Алексеевне, Петру Михайловичу. Затем ещё раз смотрит на Лизу с Мишей, как бы подтверждая собственное решение, и убегает прочь из церкви, оставив ошарашенного Андрея наедине со своими мыслями и чувствами.

Чуть позже, немного придя в себя в Двугорском у Корфов, она не изменит своего решения, а только ещё твёрже убедится, что поступила правильно. Но ей захочется увидеть своего, теперь уже бывшего, жениха, чтобы извиниться. Её будет мучить чувство вины: не нужно было дотягивать дело до свадьбы. Она должна была намного раньше понять, что невозможно построить счастье с человеком, с которым так мало общего, чувства к которому угасли и который, в конце концов, всю жизнь будет думать о другой женщине!

Конечно, когда-то она любила Андрея, но потом, под грузом его холодности и непонимания, всё постепенно сошло на «нет». Да и была ли это любовь? Нет, скорее влюбленность: в своем воображении она нарисовала портрет идеального мужчины, такого, каким бы ей хотелось видеть Андрея, но каким он никогда не был. И даже если не было бы Татьяны, и она бы вышла-таки замуж, всё равно они с князем Долгоруким неминуемо разочаровались друг в друге и их брак обернулся бы невыносимой пыткой для обоих!

Она намеревалась, не откладывая, вернуться в поместье Долгоруких и найти Андрея, но появившийся Миша принес страшную весть: Андрей мертв – в него случайно выстрелил один из дуэльных пистолетов.

Дальше все было как в тумане: слезы, горе и огромное чувство вины…

А еще она много думала об Александре Николаевиче. Ей вспомнилось, как не так давно печальный цесаревич читал ей стихи «господина Лермонтова» и прощался с ней, как ему казалось, навсегда. А незадолго до этого они так тепло и душевно прогуливались в Двугорском, наслаждаясь прекрасной морозной погодой. «Мы с ним похожи. – Думала Наташа, поуютнее закутываясь в шаль. Грустная улыбка коснулась её губ. – Оба невыносимые романтики. Оба бываем жуткими упрямцами. Умеем дружить и защищать своих друзей до конца. И оба, чего греха таить, любим приключения и риск. Мы как две половинки одного целого и с полуслова понимаем друг друга. Две половинки, которые должны быть вместе».

«Должны, но…» – Натали резко встала, письмо от родителей упало на пушистый ковер. Не обращая внимания, она подошла к окну, вгляделась в тусклое серое небо. Да, в своих чувствах она не сомневалась, но как быть с чувствами Александра? Дело было в том, что она не верила ему, и от этого становилось горько! Ей виделось, что его сердечная привязанность по отношению к ней не что иное, как всего лишь страсть, желание обладать ещё одной прекрасной женщиной. Как тут не вспомнить Ольгу Калиновскую, чью несчастливую судьбу втайне так боялась повторить Репнина? Ведь Ольге цесаревич тоже когда-то говорил о любви, а совсем недавно сам же отправил подальше с глаз долой – обратно в Польшу.

«К тому же принцесса Мария, которая вот-вот должна вернуться обратно в Петербург, как быть с её чувствами? – Натали закусила губу. – Императрица права, своим пребыванием во дворце я только дам пищу для новых слухов о себе и Александре. Даже если между нами ничего не произойдет, злобным фрейлинам не составит особого труда поделиться «исключительно из лучших побуждений» своими умозаключениями насчёт наших отношений с принцессой. Конечно, она будет делать вид, что ничему не верит, но в глубине души невыносимо страдать и переживать. А она такая добрая и милая, что совсем не заслуживает этого!»

Наташа вздохнула и вернулась к камину. Подобрала письмо и вновь уселась с ним в кресло. Ей предстоял нелегкий выбор. «Поэтому уехать – единственный разумный выход, – сказала она себе. – Я не смогу разрываться между любовью и долгом, причинять боль и страдания, быть в двусмысленном положении. Это судьба послала мне приглашение от родителей, а значит, так тому и быть: уеду прочь из Петербурга, подальше от Зимнего, подальше от Александра. И чем скорее, тем лучше!» – приняла решение она, гордо вскинув голову. Затем увидела среди тлевших в камине дров один сверкающий, словно драгоценный рубин, уголек. Он отчаянно сопротивлялся и не хотел гаснуть. «Прямо, как моя любовь к Александру, – с горечью подумалось Натали – разгорелась вопреки всему, но, увы, слишком поздно».

Решив не откладывать свой отъезд, она встала и направилась прямо к императрице, чтобы просить, а если понадобиться – умолять разрешить добровольно отлучиться от двора.

========== Глава 2 ==========

Александре Фёдоровне, с одной стороны, было жаль отпускать свою любимицу, к которой она так привыкла. С другой же – отъезд Наташи под благовидным предлогом погостить у родителей в Италии виделся государыне единственно разумным выходом в данной ситуации. Она рассуждала не только как императрица, но и как мать, которая видела, что чувства Александра к Наташе – не то же самое, что его чувства к Калиновской. С Ольгой была страсть, первая юношеская влюбленность, которая быстро развеялась под влиянием произошедших событий. Её сын любил завоёвывать, но вовсе не жаждал, чтобы кто-то брал его штурмом, словно крепость. Калиновская была слишком настойчива, а порой и жестока, что в итоге и оттолкнуло от неё цесаревича.

С Наташей же всё было по-другому. От проницательного взора Александры Фёдоровны не могло скрыться, что её сын испытывает к Репниной действительно сильное чувство, и это отнюдь не дружба. Она видела его горящий взгляд и счастливые глаза в тот день, когда Натали вернулась ко двору после смерти своего жениха. И помнила, как всякий раз, когда речь заходила о Наташе, её сын краснел и смущался, как мальчишка, и старался перевести разговор на другую тему. Материнское сердце невозможно обмануть: да, он любит её. И возможно, как мать, она не желала бы другого для своего сына, нежели брака с любимой женщиной. Но Александра Федоровна была ещё и императрицей, поэтому понимала, что у таких отношений нет будущего: Александр никогда не сможет быть открыто с Репниной, и уж тем более – жениться на ней. А уж потакать этой связи – верх безумия, так как если император узнает, а он непременно узнает – пощады не будет ни для кого!

Поэтому императрице пришлось дать согласие на этот отъезд. Обнимая на прощание Наташу, она сказала следующее: «Я буду рада твоему возвращению, моя дорогая, но не торопись обратно! Обещай, что хорошо отдохнёшь в компании своих родителей и вернёшься другим человеком: той веселой Натали, которую мы всегда знали! Уверена, что после свадьбы с моим сыном, принцесса будет так же рада видеть тебя в кругу своих ближайших подруг!».

И Репнина, скрепя сердце, обещала всё исполнить, а также когда-нибудь вернуться. Однако про себя подумала: прежней Наташи не будет никогда и что лишь мысль о том, как Александр, в парадном мундире, красивый и мужественный, будет стоять перед алтарём с другой женщиной, заставляет её сердце сжиматься от боли…

Тем не менее, она сердечно попрощалась с Александрой Фёдоровной и поспешила покинуть комнаты, оставив императрицу в глубокой задумчивости, ведь она приняла решение не говорить своему сыну об отъезде Натали Репниной.

***

Вернувшись в свои покои, Натали отдала распоряжение собрать вещи, а так же подготовить экипаж для длительной поездки. И вскоре села писа́ть короткий ответ родителям, что выезжает из Петербурга завтра же на рассвете, надеется прибыть в Рим через несколько недель и застать там дорогих mamа́n и papа́ в добром здравии.

Через пару часов багаж был уложен, а кучер Тимофей пришёл доложить, что карета и лошади будут готовы к утру. Так что оставалась одна ночь – последняя перед отъездом.

Наташа попыталась поспать хоть несколько часов, но у неё не получилось даже задремать. Её мучили сомнения: должна ли она попрощаться с Александром Николаевичем? Стоит ли ей зайти к нему, чтобы известить о своём отъезде? Но сможет ли она при этом сохранять спокойствие? Репнина боялась, что сдержанность, которую она так мастерски выдрессировала за последнее время, оставит её, и в какой-то момент, забыв обо всём, она бросится на шею цесаревичу и скажет ему те самые слова, которые он так ждет. «Нет, этого я никак не могу допустить! – мысленно произнесла Натали, вскакивая с подушек, – Но ведь и не попрощаться тоже нельзя. Это будет похоже на тайный побег! Хотя, по сути, это так и есть!»

«Что же мне делать? – уже вслух прошептала она, поднимаясь с кровати и начиная мерить шагами комнату. «Кажется, придумала! – воскликнула Наташа через некоторое время, – Я напишу Их Высочеству прощальную записку. И попрошу её передать… Жуковского! Василий Андреевич хороший человек и добрый друг. Ему я могу доверить моё письмо и не сомневаться, что оно попадёт в руки Александра, а не императрицы или, не дай Бог, одной из фрейлин, которая потом разнесёт слова письма по всему дворцу!».

Приняв это решение, княжна Репнина села за маленький столик у окна, зажгла большую свечу, взяла перо, чернильницу и замерла перед чистым листом бумаги. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь лёгким тиканьем каминных часов. Неспешно (она, как могла, боролась с дрожанием руки), на бумаге стали появляться следующие строки:

Александр Николаевич!

Спешу сообщить Вам о своём скором отъезде. Прошу простить, что не смогла попрощаться лично. У Вас скоро свадьба, и я желаю Вам счастья в браке с принцессой Марией. Она очень любит Вас и станет прекрасной женой и матерью!

Прощайте!

И будьте счастливы!

Натали Репнина

Наташа несколько раз пробегала глазами письмо. И несколько раз порывалась скомкать лист бумаги, выбросить и переписать всё заново. Ей казалось, что текст получился чересчур официальным, как будто она прощалась со случайным знакомым, а не с человеком, который был так до́рог, с которым столько всего связывало. Но вдоволь нахмурившись, она приняла окончательное решение ничего не менять, поэтому отложила перо, а затем аккуратно сложила лист вчетверо. «Вместе с этим письмом я как будто навсегда закрываю своё сердце, – подумалось Репниной. – Прощайте, Александр Николаевич! Так будет лучше для нас. Так будет лучше для всех».

На глаза отчего-то навернулись слёзы, но сильная духом Натали не дала им воли. Она встала, расправила плечи и решила, что, поскольку ложиться спать уже бессмысленно – за окном светало (а это значит, что через несколько часов ей пора в путь), надобно одеться, привести себя в порядок и найти Жуковского, чтобы вручить ему письмо.

***

Утренний туалет не занял у неё и получаса: за время придворной жизни она привыкла делать всё быстро – императрица не любила медлительность и нерасторопность. Взглянув в большое красивое зеркало, стоявшее у входа в спальню, она увидела высокую, стройную молодую особу с большими печальными глазами, одетую в простое серо-зеленое дорожное платье. Наспех поправив выбившиеся локоны из причёски, Наташа собралась с силами и выдохнула, а затем взяла письмо, и аккуратно притворив дверь, отправилась через весь дворец к покоям Жуковского. Она шла так тихо, как только могла, практически на цыпочках, сквозь череду пустынных коридоров Зимнего. Она боялась кого-нибудь разбудить или, не дай Бог, встретить! Особенно страшилась Натали ненароком увидеть Александра, так как его комнаты были в том же крыле, что и комнаты Василия Андреевича. Единственная мысль, которая хоть как-то могла её успокоить, это то, что сейчас ещё слишком раннее утро и Александр Николаевич, должно быть, спит беспробудным сном.

Пытаясь избавиться от дрожи и волнения, Репнина стала осматривать залы и комнаты, которые встречала на своем пути. Вот здесь, когда-то, они с Ольгой любили прогуливаться, спасаясь от ядовитых языков других фрейлин; а здесь они же впервые были представлены императрице. Помещения сменяли друг друга, а вместе с ними менялись и воспоминания о былом. «А в этом коридоре, вот в эту самую вазу я бросала любовные письма в стихах Александру от нерешительной принцессы Марии! А он-то думал, что письма от меня.»

Наташа резко остановилась, испугавшись безумных мыслей, возникших в голове: сейчас она была совсем рядом с покоями наследника – от них отделяла всего одна дверь, и её сердце застучало с такой силой, что показалось, будто она слышит эти удары. Все мысли о чём бы то ни было мгновенно улетучились. Все, кроме одной: «Войти к нему и посмотреть на спящего – хоть так попрощаться с ним! Просто взглянуть в последний раз, потому что: когда мы теперь увидимся? И увидимся ли вообще? А записку можно было бы оставить на столе в кабинете, как когда-то я оставила любовное послание…»

Правая рука потянулась к дверной ручке, в левой она сжимала прощальное письмо. А если он не спит? Что, если он сейчас увидит её с письмом в руке? Натали колебалась, понимая, насколько опасно входить в эту комнату. Ей стоило нечеловеческих усилий одернуть руку, сделать шаг назад и остановиться. Слёзы потекли по щекам. Она стояла и бесшумно плакала перед закрытой дверью, за которой так близко и одновременно так далеко находился человек, который так неожиданно ворвался в её сердце. «Прощайте, Александр Николаевич! И будьте счастливы!» – шёпотом повторила она строчки из своего письма. Затем решительно развернулась и быстро пошла к комнатам Жуковского.

***

Как ни странно, Василий Андреевич не спал: сказал, что всему виной «проклятая бессонница». Непредвиденные хлопоты вынудили его задержаться на несколько недель в столице, в то время как сердце поэта рвалось в Германию, где в скором времени он должен был сочетаться браком со своей юной невестой.

Друг и наставник цесаревича был крайне удивлен появлению княжны Репниной в столь ранний час, да ещё и в своих покоях. Но, всмотревшись в блестящие от слёз и вместе с тем такие решительные глаза Наташи, видя, что она одета в дорожное платье, он всё понял – она уезжает.

– Василий Андреевич, простите за столь ранний визит, – произнесла Натали, дрожащим от волнения голосом, – я пришла к Вам…

– …проститься, – закончил за неё Жуковский. – Что ж, мне приятно, что Вы решили навестить меня перед отъездом! Тем более что скоро и я покину Петербург.

– Как Вы догадались, что я уезжаю? – Наташа была искренне удивлена такой проницательностью.

– Моя дорогая княжна, – улыбнулся Василий Андреевич, – все эти годы службы при дворе научили меня понимать без слов: многое и многих.

– Вы правы, я пришла проститься. Я уезжаю сейчас же, – Наташа посмотрела на большие часы в дальнем углу комнаты: они показывали половину пятого, значит ей действительно пора! (С кучером они условились, что в пять карета будет ждать ее у входа в Зимний.) – Василий Андреевич, я также пришла просить Вас передать это письмо Александру Николаевичу. – С этими словами она робко протянула Жуковскому сложенный лист бумаги. – Прошу Вас! – после некоторой паузы, с мольбой в голосе воскликнула Натали.

– Хорошо. Конечно, я передам Их Высочеству Ваше письмо, но отчего же Вы сами не хотите? – Василий Андреевич взял в руки письмо и посмотрел на княжну вопросительно и вместе с тем по-дружески участливо, с лаской и пониманием.

– Я… я не смогла! И не смогу, Василий Андреевич! – сказала Наташа срывающимся голосом. – Это выше моих сил! Если я пойду к Его Высочеству, если я увижу его, то я… я… – Натали пыталась бороться с подступавшими слезами, отчаянно смахивая их ладонью то с правой, то с левой щеки.

– Не продолжайте, я всё понял. – Мягко сказал Жуковский, взяв её за руку. – Смею Вас заверить, что Александр Николаевич получит Ваше письмо. И, думаю, будет сильно расстроен Вашим отъездом.

Василий Андреевич действительно всё понял, ведь он знал о чувствах Александра: они не были игрой, как когда-то уверял своего наставника цесаревич. Но, похоже, и княжна Репнина испытывала нечто большее, чем обыкновенные дружеские чувства. Эта перемена в Натали, которая, как думалось Жуковскому, всегда была безразлична к Александру, поразила поэта до глубины души. Конечно, он понимал, что в любом случае эти отношения ни к чему хорошему не приведут, к тому же искренне симпатизировал принцессе Марии, но вспомнив, каким счастьем светились глаза цесаревича всякий раз, когда рядом была княжна Репнина, почувствовал глубокую грусть и печаль за несбывшиеся надежды своего любимого ученика.

– Он забудет. Да-да, быстро забудет меня, – тем временем сказала Наташа уже более спокойным и твердым голосом, смахивая последние слезинки – Скоро вернётся принцесса Мария, подготовка к свадьбе идёт полным ходом. Их Высочеству будет некогда думать об одной из многочисленных фрейлин его невесты. А этой фрейлине больше нет места при дворе.

– Как знаете, княжна. Если Вы так решили – не смею Вас переубеждать. Однако быть может, я могу передать Александру Николаевичу что-то лично от Вас? – Василий Андреевич многозначительно посмотрел на Натали.

«Только то, что я люблю его!» – подумала несчастная Репнина. А вслух сказала:

– Спасибо, Василий Андреевич, больше ничего не нужно передавать – в письме всё написано. Не волнуйтесь, там нет ничего хоть сколько-нибудь компрометирующего. Я желаю Их Высочеству счастья в браке и всего самого наилучшего!

– Ну что ж: прощайте, княжна! В добрый путь! – после некоторой паузы воскликнул Жуковский, осознав, что вряд ли сможет повлиять на решение Натали. Но не сдержался и добавил. – Надеюсь, Вы тоже найдете свое счастье!

– Еще раз большое спасибо Василий Андреевич! И примите мои поздравления в честь скорой женитьбы! Прощайте. – Улыбнулась Наташа. И едва слышно прошептала. – А мое счастье, боюсь, потеряно навсегда.

Натали в последний раз взглянула на Жуковского – её взгляд обжигал отчаяньем и невыносимой грустью. Затем быстро сделала реверанс и выбежала из комнаты, оставив Василия Андреевича одного с письмом в руке.

***

Обратный путь к своим покоям она бежала, не оглядываясь и не останавливаясь. Иногда ей казалось, что кто-то бежит следом и от одной мысли об этом хотелось бежать ещё быстрее. Ей чудились торопливые шаги Александра, казалось, что вот-вот она услышит знакомый голос: «Натали, стойте! Я умоляю Вас! Натали!!!». Внутри всё холодело, трудно было дышать.

Когда, наконец, она буквально влетела в свою комнату, то с силой захлопнула дверь и закрыла её на замок, чтобы никто не смог войти. И только потом рухнула на стоящий рядом стул и закрыла лицо руками, сотрясаясь в беззвучных рыданиях.

Сколько она так просидела: может минуту, а может и гораздо больше. Вдруг она услышала стук в дверь и её сердце замерло. Кто-то сильной, властной рукой требовал открыть дверь, дергал за ручку. Миг, и она просто смотрела на подрагивающее дерево, не отрываясь, с надеждой и мольбой. А затем, не веря всему происходящему, Наташа подлетела к двери, повернула ключ и распахнула её настежь. С губ уже готово было сорваться имя «Александр!», но на пороге стоял кучер, всего лишь кучер, который должен был отправиться с ней в далёкий путь из России, и которого она накануне попросила прийти за ней утром.

– С добрым утром, Наталья Александровна. Ну, вот-с, всё готово! – Бодро сказал он, переминаясь с ноги на ногу.

– Доброе утро, Тимофей, – упавшим голосом сказала Наташа, – что ж, едем?! – То ли у него, то ли у самой себя спросила она.

– Едем, Ваша светлость! Погода нынче отличная: сухо, тепло, солнечно! И лошадки ждут – Их Императорское Величество, Александра Фёдоровна, лично велели запрячь отменных рысаков! Так что, помчим с ветерком! – улыбнулся кучер.

– Хорошо. Ты иди, а я сейчас спущусь, – попросила она, стараясь улыбнуться в ответ,– мне нужно ещё несколько минут.

– Как скажете. Мы Вас ждем! – Тимофей поклонился и вышел.

Наташа, так и оставшись на пороге, слушала, как удаляются его шаги. Затем, когда те совсем стихли, она повернулась спиной к дверям и на прощание оглядела свою комнату, освящаемую утренним солнцем. Свечи были уже не нужны. Репнина обошла свои, теперь уже бывшие, фрейлинские покои, гася один подсвечник за другим. Затем, еще раз окинув всё тоскливым взглядом, решительно вышла и закрыла за собой дверь. «Прощайте, прощайте!» – прошептала она, прижавшись лбом к красному дереву. И пошла вперед – к выходу из Зимнего, стараясь ни на что больше не смотреть и ни о чём не думать.

А на улице и впрямь было чудесно: весенний питерский воздух щекотал ноздри, небо поражало своей чистой голубизной, поднимающееся солнышко ласково освещало окна дворца, а птицы уже вовсю чирикали и пели на ветках во дворе. Хотелось жить, чувствовать, любить! Наташа на миг замерла от этого восхитительного утра, но потом увидела карету, ожидающего рядом Тимофея и вспомнила, для чего она здесь. В последний раз она оглянулась на Зимний дворец, на дорогие её сердцу окна. «Прощай!» – невольно вырвалось из её груди. Она быстро села в карету, закрыв за собой дверь, задернув шторы, чтобы больше не видеть того места, которое она так спешно покидает.

Экипаж тронулся с места. Лошади весело заржали, предвкушая долгую пробежку. Натали сидела: ни жива, ни мертва, слегка покачиваясь и смотря в одну точку. Её сил хватало только на то, чтобы периодически шептать одни и те же слова из своего письма: «Прощайте, Александр Николаевич! Будьте счастливы!»

***

(Из дневника вел. князя

Александра Николаевича)

Сегодня случилось то, чего я так боялся. После нашего последнего разговора я обещал себе, что приму любое Твоё решение, даже если Ты захочешь покинуть меня. Однако я упрямо верил, что этого не случиться, я твердил себе, что Ты любишь меня и мы сможем быть вместе, несмотря ни на что! Но я ошибся. И не мог предположить, как же больно мне будет. Моё сердце обливается кровью и мне хочется вырвать его из груди, чтобы больше не чувствовать…

Поздно вечером я, как обычно, лёг спать. Однако сон всё не приходил ко мне. В последнее время я часто по долгу не могу заснуть, а если и погружаюсь в царство Морфея, то сновидения мои наполнены тревогой и беспокойством. Так было и в этот раз: вдоволь намучившись, я забылся тяжелым сном. Я видел мрачный, густой лес – почти непроходимый. Меня окружала ночь, тёмная и безлунная. Вокруг было тихо. Но тишина не приносила успокоения, она была зловещей! Как будто что-то страшное надвигалось на меня, сдавливало грудь, отчего было тяжело дышать.

И в этом лесу была она, моя Наташа. Я не видел её, но чувствовал – она где-то рядом, ходит и зовёт меня. Я слышал её звонкий голос. «Александр!» – кричала она отчаянно. И я хотел бежать к ней, найти её. Но тьма нарошно сгущалась надо мной всё сильнее, и вот – я уже ничего не вижу. Она давит, уничтожает, заставляет отступить.. Вдруг я понимаю, что падаю куда-то вниз, должно быть в пропасть. Мне уже всё равно. И только голос всё продолжает звать меня: «Александр! Александр, где Вы?»

– Александр! Ваше Высочество!

Чья-то рука настойчиво трясёт меня за плечо. Я открываю глаза и вижу перед собой лицо Василия Андреевича. Он встревоженно смотрит на меня.

– Александр Николаевич, слава Богу Вы проснулись! Я уж было думал, что придётся вылить на Вас кувшин холодной воды! – говорит Жуковский и не отрываясь, смотрит на меня.

Голова раскалывается. Я смотрю на часы: половина шестого утра.

– Василий Андреевич, спасибо, что разбудили, мне снился кошмар. – Я чувствую, что весь дрожу. – Однако чем обязан столь ранним визитом?

Тут мой взгляд замирает на небольшом листе бумаги в руке учителя. Предчувствуя беду, я поднимаю глаза на Василия Андреевича.

– Александр Николаевич, княжна пришла ко мне час назад и просила передать Вам это.

Жуковский протягивает письмо. Дрожащей рукой я забираю его. Мои пальцы касаются бумаги и я каждой клеточкой ощущаю что-то родное и тёплое. Кажется, всё вокруг плывёт перед глазами. Разворачиваю лист и вижу Её почерк. Я читаю, и строки, как острые кинжалы, вонзаются в моё сердце. «Александр Николаевич… Не смогла попрощаться лично…Желаю Вам счастья…Прощайте!…Натали Репнина».

– Александр Николаевич, простите, что не сразу пришёл к Вам, однако, Вы можете успеть, возможно, княжна Натали ещё не уехала! – откуда-то издалека доносится голос.

Не говоря ни слова, я резко вскакиваю с постели, хватаю мундир и наспех набросив его на плечи, вылетаю из комнаты. Одна за другой открываются двери – я бегу. Коридоры. Как же много их в Зимнем! Как много галерей, лестниц и переходов! Но вот, вдалеке, виден свет – парадная дверь открыта настежь. Значит, она только что Была Здесь! Я должен остановить её! Она не может просто так уехать, не может бросить меня одного в этом мире!

Утренний свет ненадолго ослепляет меня и я зажмуриваюсь. Когда способность видеть возвращается, моему взору предстаёт пустой двор. Вокруг тихо. Только птицы жизнерадостно щебечут на ветках. Их звонкие трели невыносимо слышать. Как и голос, который раздаётся совсем рядом:

– Вы опоздали, Ваше Высочество. Княжна Репнина села в карету и уехала с полчаса назад. И я думаю, Вам лучше вернуться обратно в свои комнаты. Государь будет рассержен, если узнает, что Вы пытались…

Мой взгляд, полный ненависти, заставляет его замолчать. Передо мной один из адъютантов отца. Так значит, Он знал. Знал, что она собирается сделать, и ничего мне не сказал! Я молча спускаюсь с крыльца и иду. Адъютант пытается остановить меня, но я с силой отталкиваю его и даю понять, чтобы меня не трогали.

Мои ноги ступают там, где совсем недавно проехала её карета. Мои шаги тяжелым звоном отражаются от стен дворца. Впереди ворота – сквозь них видна площадь с Александрийской колонной. Я буквально падаю на ажурную решетку, обнимаю руками холодный чугун. Поднимаю лицо к небу и вижу Ангела, венчающего столп. Мне очень нравится этот ангел, держащий в руках тонкий крест. «Господи, за что?» – шепчу я из последних сил. Слёзы застилают глаза и я бессильно опускаюсь на колени, закрываю лицо руками и плачу.

С этого момента мне всё равно, что со мной будет. Она уехала – теперь весь мир перестанет существовать для меня. Останется только оболочка, моё тело, которое будет жить чисто механически.

Я умер. Ты убила меня, Наташа!

========== Глава 3 ==========

Несколько часов спустя, немного придя в себя, Наташа решилась приоткрыть шторы и посмотреть в окно. Сквозь летящие пейзажи бескрайних полей она увидела верстовые столбы и поняла, что карета стремительно удаляется от Петербурга. Репнина вновь закрыла глаза и бессильно прислонилась головой к мягкой обивке кареты. Мерное покачивание убаюкивало, и Наташа сама того не заметила, как провалилась в глубокий сон – сказалась бессонная ночь и те волнения, которые ей пришлось пережить за все последние дни во дворце.

Ей снился большой и красивый белоснежный зал с мраморными колоннами нежно-розового цвета. И в этом залитом светом помещении она кружилась в танце с Александром Николаевичем! Играла лёгкая и мелодичная музыка, под которую было так приятно вальсировать и делать изящные па. Не отрываясь, Натали смотрела на лицо цесаревича: она видела на его губах счастливую улыбку и море нежности в бездонных голубых глазах. Она ощущала тепло, проходящее сквозь руку Александра в её пальцы, чувствовала, как крепко он держит её за талию другой рукой. Ей хотелось так кружиться до бесконечности, настолько безмятежно и радостно было рядом с ним!