Текст книги "Роза для короля! (СИ)"

Автор книги: Надежда Сомерсет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 26 Закон гласит …

Когда прозвучали слова совета о судьбе Мэлисенты над замершими от ужаса четырьмя мужчинами, стоящими за закрытыми дверями круглой комнаты, они переглянулись. Да, в их глазах застыл ужас, ужас понимания, что сейчас они больше не люди, их могут не только убить или растерзать, их могут покалечить, и оставить гнить где-то в выгребной яме. У каждого во взгляде была мука и боль, и каждый подумал не о себе, а о ней. Ведь закон гласит: королева, умирая, передает власть дочери, если же королеву смещает совет, то королева проходит проверку на магию и если она ее не выдержит, то ее ждет унижение и смерть.

Дешерот достал меч из ножен, сейчас любой из его подчиненных мог на него напасть и убить, смерть будет для него легкой, если врагов будет слишком много.

Анн приготовился призвать магию, чтобы спастись, чтобы попытаться найти ту, которая дала надежду на новую жизнь.

Киих резким движение разорвал рубашку на левом плече и осмотрев татуировку, произнес: – Она жива.

Хенол обернулся к стоящему недалеко Брому и  Герию: – Вы с нами?

Бром трясся от страха, но взяв себя в руки, произнес: – Я не подведу.

Герий кивнул: – За свою королеву – буду драться.

Хенол кивнул, подбадривая слугу и даря надежду стражу: – Тогда уходим, нам здесь больше не рады. Анн, ты с нами?

Молодой человек ушел так в свои мысли, что не сразу понял, что от него хотят: – Если вы спасаете не только свою жизнь, но еще и ее жизнь и готовы идти до конца, то я с вами.

– Дешерот, твои солдаты нас выпустят из замка? – Хенол теперь обратился к генералу, который так сжимал меч, что казалось сейчас сломает собственные пальцы, так побелели костяшки.

– Надеюсь, – прорычал генерал, выпрямляясь. Для них сейчас счет шел на секунды. Но есть ли они у них? То, что им предстояло, сейчас будет похоже на прорыв сквозь армию врагов на поле боя, но что стоит их жизнь…

– Уйдем порталом, – проговорил Анн, осматриваясь. – Нам лучше зайти в пентаграмму, там магии больше, да и я смогу отследить направление переноса Мэл.

– Тогда идем, совет уже разошелся, – Хенол кивнул Герию и тот открыл двери круглой комнаты, впуская всех сейчас стоящих рядом с ним мужчин.

– Но кто из троих ее забрал? – Дешерот сверкая глазами, первым вошел в пентаграмму.

– Вот и выясним. По идее мы можем этого никогда не узнать, а можем попасть сразу, так сказать на боевые действия, – Анн шел следом за ним, становясь в самый центр пентаграммы. Его окружили со всех сторон пятеро мужчин, образуя вокруг него круг и он закрыл глаза, вызывая магию рода. Да, нет той силы, которая была у первых мужчин его рода, но он ведь последний потомок, потому у него пятьдесят процентов их силы есть, значит, он может, он должен попытаться.

***

Мэл чувствовала спиной холод камня, но вскоре холод сменился на жар, становилось тепло, холод уходил, заменяя собой тепло. Ей казалось, что она лежит под солнцем на песке где-то в пустыне, тепло проникало внутрь ее, согревая, давая надежду и успокаивая ее. А потом по рукам, которые были в углублении камня пробежали искры, будто ток пустили, заставляя выгибаться ее тело. Ей не было страшно, нет, ей все нравилось. Сейчас искры, бегающие по ее коже, играли с ней, так, будто хороший любовник играет на ее теле любовную песню, заставляя изгибаться и желать этой музыки.

– Что с ней? – Накао спрашивала мужчину стоящего рядом с ней, а тот лишь брови хмурил.

– Алтарь молчит, а то, что происходит – я не знаю. Ждем окончания ритуала.

А Мэл была уже на грани, сейчас все закончится и она проснется обновленная, счастливая, ведь ее любили сами боги, дарили ей наслаждение и любовь. Она попаданка, изгнанное дитя, стала сейчас дочерью богов этой планеты. Ее магия смерти ластилась к ним, просила не убивать ее, а дать проявить себя, показать миру ее силу. Но разве можно переубедить богов,  если они решили изменить саму природу лежащей сейчас перед ними женщины. Нет. Нельзя. Магия смерти отброшена назад, и стала дополнением к магии жизни. Боги даровали этой женщине, побывавшей них в руках две магии, которые будут дополнять друг друга и помогут вершить их суд, ее руками.

Накао наблюдала, как изгибается тело ее дочери, но любит ли она это дитя? Она родила столько детей, но любила ли она их? Эта девушка так на нее похожа, что становилось обидно, что красота этого ребенка затмевает ее саму. Стоит ли сейчас оставить ее жить? Как же она хотела, чтобы Мэлисента никогда не просыпалась от этого сна, чтобы умерла здесь и сейчас. Но от нее ничего не зависит, если пришел на алтарь, должен подчиняться законам богов.

Стоящие рядом с ней мужчины были подобраны советом, чтобы свидетельствовать то, что сейчас происходит здесь, на алтаре богов. Но то, что происходило, никак нельзя было охарактеризовать. Алтарь всегда был неживым, холод камня должен был убить того, кто не угоден богам и вообще-то до этого он исправно это и делал. Так почему же сейчас на лице лежащей на нем девушки улыбка радости, счастья и удовольствия?

А Мэл видела странный сон. Вот она плавится под губами и руками невидимого любовника, который подводит ее к взрыву и наслаждается ее телом, ее стонами, криками. И вот она, получив то, что так жаждало ее тело, обнаженная стоит по колено в песке, который утешает ее, как мать утешает упавшего ребенка, снимая с его лица горечь и стыд. А теперь она стоит по пояс в воде, которая омывает ее, смывает недавние поцелуи с ее кожи, охлаждая ее кожу, еще чувствующую чужие губы на себе, еще помнящую как ее целовали. А теперь ее освежает ветер, который шевелит ее длинные светлые волосы, высушивая их и переплетая их в две косы, которые укладывает осторожно на ее плечи, а потом высушивает слезы счастья на ее лице, от недавнего любовного приключения. А вот она стоит по колено в снегу, но ей не холодно, она знает что холод успокаивает ее сердце, успокаивает разум, чтобы проснуться, чтобы встретиться с теми кто отправил ее к богам, кто пытался заставить усомниться в себе и своих поступках, кто сейчас наблюдает за ее телом там в комнате, кто бесстыдно рассматривает каждый миллиметр ее обнаженной кожи.

«Пора вставать. Пора вернуть себе свою жизнь», – шепчут чьи-то губы, прохладой опаляя ее голые плечи и она улыбается этому голосу, живому и ласковому. Ведь этот голос она уже слышала, там далеко, в той жизни. И она открывает глаза.

ГЛАВА 27 Матушка, а вы жестоки …

Накао отшатнулась, когда алтарь вспыхнул огнем, и в этом огне лежала Мэлисента, живая, улыбающаяся. А огонь ластился к ней, пробегая по ее коже, и агрясь на стоящих вокруг алтаря мужчин и женщину: – Что это?

– Ее вторая магия, магия света, – прошептал один из стоящих рядом с Накао мужчин. Его черный камзол отражал блики огня, а на его лице играла улыбка превосходства. – Я хочу попросить госпожу разрешить меня остаться рядом с вашей дочерью, хочу посмотреть как магия жизни будет вести себя в эти несколько дней.

Накао кивнула, еще и сама не понимая, на что она согласилась: – Но почему магия жизни? Она ведь владеет магией смерти…

– Вот это и интересно, – наконец подал голос второй мужчина. Длинные белые волосы лежали на его плечах, сливаясь с белым камзолом, а он спрашивал Накао. – Куда вы отправили свою вторую дочь тридцать лет назад? Где она росла?

– Я не успела спросить.

– У вас была целая ночь, чтобы расспросить эту женщину о ее жизни за пределами нашего мира. И что вы сделали? – кривая улыбка отразилась на его лице. – Надеюсь, вы хорошо выспались госпожа? Я передам своей госпоже, что ваша ошибка может стоить нам жизни, – прошептал он и повернулся к стоящему напротив алтаря мужчине. – Я остаюсь. Хочу тоже увидеть, что еще может дать этому миру эта женщина.

– Но как она прекрасна, – шептал мужчина в черном камзоле, не спуская глаз с Мэлисенты.

– Питер, если вы думаете, что я вам дам прикоснуться к дочери, после того как боги приняли ее, то вы ошибаетесь, – почти крикнула Накао.

Мужчина оторвал восхищенный взгляд от лежащей на алтаре Мэл и повернул голову к советнику: – Это решать не вам. Она принцесса, детородного возраста и алтарь изменил ее, она сможет выносить и родить девочку, сможет заменить не только вас, но и весь совет триединства, ибо она владеет, как магией смерти, там и магией жизни, а нейтральная магия ей не нужна.

– Накао, ваша дочь пришла в этот мир не по вашей воле, а по воле богов, так что, кто будет ее мужем или любовником, решать только ей, – мужчина в белоснежном костюме тряхнул головой. – Я согласен, она прекрасна.

А стоящая Накао наблюдала за игрой света и тьмы на алтаре, игрой двух магий вокруг тела ее дочери: – Она не должна была возвращаться. Дазан, Питер нужно все это остановить. Она нас погубит.

Стоящий рядом с ней Дазан Хитс, раб и слуга советника жизни Теффаны усмехнулся, сверкнув серыми глазами: – Я скорее остановлю вас госпожа, чем разрешу погибнуть ей.

Черноволосый мужчина, Питер Итон, слуга и раб советника смерти Накашимы, усмехнулся: – Я сын и брат, но сейчас я готов ради этой девушки убить и сестру и мать, только бы быть рядом с ней. Так что вы госпожа хотите сделать?

Накао отшатнулась, понимая, что она в меньшинстве. Эти двое мужчин не владели магией родов, да, но по их прекрасно сложенным фигурам можно было с уверенностью сказать, что силы у них в руках хватит, чтобы решить все в свою пользу, а пользоваться магией рядом с алтарем богов всегда было чревато, потому она смирилась: – Хорошо, ради дочери я дам вам право первенства. Но у нее уже есть мужья, как вы с этим справитесь?

– Мы разберемся, это уже будет наша жизнь. Главное ведь вы в нее не лезьте, а то можем случайно спутать с врагом, – Дазан тряхнул головой, показывая Питеру, что магия успокаивается, значит, девушка скоро очнется. – Нам пора дать нашей госпоже переодеться в более подходящий наряд.

– Мэлисента владеет землями Эделин, по праву рождения, завтра я отправлю ее туда, чтобы вы могли наблюдать за ее магией без вреда для империи, – Накао сделала шаг назад, разрывая расстояние между алтарем, мужчинами и дочерью.

– Сегодня, госпожа, а лучше сейчас. Я не привык ждать, – стоящий перед ней Питер Итон качнул головой и встал перед Накао закрывая поднимающуюся на алтаре Мэлисенту, своей спиной.

Рядом с ним в два шага встал спиной к Мэл, Дазан: – Велите принести одежду госпоже.

Накао фыркнула, но согласилась: – Через час открою портал в земли Эделин. Но кто до этого будет с моей дочерью? Вы? – иронию в ее голосе услышала даже встававшая во весь рост Мэл.

– Одеться я могу и сама матушка. Надеюсь, больше ко мне нет претензий, или и дальше будем играть в женское рабство? Так я против любого насилия, особенно над собой любимой, – Мэл подхватила лежащую на алтаре сорочку в которой ее сюда привели и набросив ее на себя выдохнула. – Вот так уже лучше, чувствую себя человеком, а не вещью. А что вообще происходит?

Двое стоящих перед ней мужчин синхронно повернулись к ней и поклонились. Мэл замерла, перед ней только что склонили головы два прекрасных сильных юноши, и их контраст сразу бросался в глаза: – Ух, ты, прямо – беляночка и розочка. И почему я сразу вас не заметила? А, ну тогда я вообще ничего не видела, кроме алтаря. И что так и будем стоять?

Накао потерла виски и вздохнула: – Мэлисента, идем, тебе советом назначены эти двое слуг, для защиты  и назначено новое место обитания – твои земли по праву рождения.

– Одежду госпоже, – напомнил, выпрямившись Дазан.

– Конечно, но если вы так спешите, то может, лучше мы сразу передадим ее гардероб у портала? – Накао улыбнулась дочери и подхватив ее под локоток двинулась к двери, которую любезно открыл черноволосый Питер.

Мэл двигалась за Накао, принимая все, что происходило с ней в последнее время с ледяным спокойствием: – И что мне там делать?

– Что хочешь милая, но покидать ее тебе нельзя пятьдесят лет, – с улыбкой ответила Накао, двигаясь к лестнице. – Сейчас пройдем в зал с пентаграммой и переместимся. Ничего не бойся, там все будет по высшему разряду, обещаю.

– Ой, что-то мне это не нравится. Да и пришли ко мне моих мужей, – добавила Мэл, всматриваясь в фиалковые глаза матери.

– Конечно милая, сразу же, как только вы отбудете, – ее улыбка была уж больно слащавой, как показалось девушке, но позади нее, дыша ей в след  топали двое мужчин, приходилось не сбиваться с шага и принимать слова матери на веру.

Накао заставила дочь и двух ее сопровождающих мужчин встать в центре пентаграммы и открыв портал помахала рукой: – Прощай Мэл, надеюсь, еще свидимся. Да, и мой совет будь понежнее с мужчинами, там давно не было госпожи, немного рабы распоясались, а слуги вообще от рук отбились.

Мэл стояла в центре пентаграммы и когда услышала слова матери, приподняла брови и открыла от удивления рот: «Мне в наказание дают земли, где правят бандиты? И это мои земли по праву наследования?»

ГЛАВА 28 Земли по праву наследования …

И вот она стоит в круглой комнате, на стене доживает свои последние дни последний магический светильник, а двери пытаются выбить двое мужчин: – Круглая комната, пентаграмма на полу и ледяной холод, от которого сводит зубы. Да, уж матушка, удружила, так удружила. И за что же ты меня так не любишь?

Каменная башня встретила троих молодых людей ледяным холодом и темнотой. Несколько секунд все молчали, а потом Мэл впервые услышала крепкое слово из уст одного из стоящих рядом с ней мужчин. Уши не скрутились в трубочку, но улыбку на лице стоящей в центре пентаграммы девушки вызвали. Через несколько минут, которые тянулись как век, на стенах зажглись несколько светильников, мигали, стреляли магией, а через несколько минут вызывая лишь уныние, два из трех погасли, вспыхнув в последний раз. Одного светильник хватило, чтобы мужчины, наконец, отмерли и бросились к двери, и попытались ее открыть. Мэл рассматривала помещение, в котором они находились с радостью ребенка, который забрался на чердак и впервые увидел сокровища своих родителей. Каменный пол холодил ее ноги, стены круглой башни все были расписаны узорами, вязями и словами, которые Мэл и хотела бы прочесть, но не зная письменности, могла только мысленно восхищаться творчеством художника. Ни окон, одна единственная дверь, а потолок так высок, что приходится задирать голову вверх, чтобы понять, что потолка в ее понимании нет, это башня и она довольно высока.

– Ну, мы хотя бы не умрем от недостатка кислорода, – кивая самой себе, прошептала Мэл и повернула голову к мужчинам, которые с остервенением дубасили дверь. Дверь сотрясалась под их ударами, но стояла, да, скрипели петли, ручка уже валяется где-то у них под ногами, гул стоит такой, что кажется к ним ломится по меньшей мере медведь, благо весь гул уходит верх и остаться глухими им всем не грозит. – И что это и все мое наследие?

Когда светильник мигнул в последний раз и погас навсегда, Мэл выдохнула, а дверь слетела с петель.

Дазан Хитс оправил камзол и повернулся к девушке стоящей внутри пентаграммы: – Идемте госпожа, путь свободен.

Питер Итон встал с колен, отряхивая пыль и грязь с черных брюк и кивнул: – Нам нужно пройти через двор, замок перед вами госпожа.

– Хорошо, – Мэл сделала шаг вперед и поняла о чем они говорили. Перед ней был каменный двор, усыпанный желтыми листьями, ветками, остатки роскошных кустов роз и других уже неизвестных ей растений, стояли высохшими остовами некогда великолепных растений. – Везде опустение и тлен, – а через это засохшее недоразумение она увидела замок: двухэтажный, с острыми шпилями, серый камень, черные окна, благо без витражей. – Слава богам без витражей, никогда не любила это недоразумение, – увидев удивленные взгляды своих сопровождающих, добавила. – Я люблю свет, который освещает комнату ранним утром, и люблю наблюдать за закатом, когда игра красок на небе заставляет пожалеть о том, что я не художник и не могу это нарисовать. А так, миленько.

Замок не поражал роскошью, два этажа, но это не мешало ему быть красивым, ведь это теперь ее дом, значит, как бы он не был заброшен, убог в данную минуту, она будет радоваться ему.

– Ваши ноги, позвольте помочь, – остановил ее черноволосый.

Но Мэл вдруг осознала, что между ними тремя пора установить правила: – Вас прислал ко мне совет триединства? И с этого момента вы будете за мной следить?

– Все немного не так, госпожа, – попытался ответить мужчина с белыми волосами.

– Тогда просветите меня, или уходите. Мне сейчас не нужен контроль, мне нужен друг, который поможет разобраться с делами и поможет здесь выжить. Можете передать совету, что я прибыла на место и пока не собираюсь его покидать, – Мэл стояла, высоко подняв голову, выпрямив спину. Да, она в белоснежной сорочке, которая не скрывает ее тело, а наоборот открывает все, что только можно, но она сильная и гордая женщина. И ею и останется.

– Меня зовут Питер Итон, я буду здесь столько сколько нужно и помогу вам с решением проблем, – склонил голову черноволосый.

– Я, Дазан Хитс, понимая, что вы нуждаетесь в защитнике и помощнике, помогу вам с решением проблем на этих землях, – склонил голову светленький и Мэл улыбнулась. Беляночка и розочка решили остаться с ней? Что ж быть одной, да, еще в таком откровенном наряде… Было бы глупостью сейчас отказаться от их помощи.

– Хорошо, идемте, посмотрим что внутри, – и сделала шаг вперед, ступая голыми пятками на каменную дорожку и тут же попадая в руки черноволосого, который прижал ее к своему каменному телу и проворчал.

– Простите госпожа, но лучше я вас донесу.

***

Замок встретил их опустошением и пылью, паутиной, которая свисала с потолка и оплетала кресла и остальную мебель, которую трудно было узнать во всем этом безобразии.

– Да, удружила мамаша, – прошипела Мэл, пытаясь усидеть на руках черноволосого Питера. Ее пальчики пробежались по его затылку, задержались на секунду и вернулись к шее, оповещая свою хозяйку, что волосы шелк, приятные на ощупь, а шея сильная и кожа мягкая, только от ее прикосновений покрылась пупырышками. Интересно от чего это? Но сейчас она отмела эти вопросы, полностью уходя в созерцания своего будущего жилища. – И что я здесь делать буду? Убираться здесь нужно не меньше месяца. И это еще не факт, что клиринговая кампания возьмется за такую работу.

Питер остановился и внимательно посмотрел на нее: – А рабы для чего? И кого госпожа звать собралась?

– Забудь, неси куда нибудь где мне можно переодеться, а то светить голыми ногами надоело.

– А мне нравится, – услышала она шепот мужчины, который шел рядом с ней, а у того кто ее нес, на губах мелькнула хитрая улыбка.

– Вот же. Вы сговорились, да?

Питер стал внимательным и задумчивым: – Я вас просто несу госпожа, ни о чем не думаю, – но сжал ее тело немного сильнее, прижимая ее к себе, заставляя Мэл обхватить его шею двумя руками и прижаться к нему всем телом.

– Хорошо, хорошо, неси, – Мэл повернула голову и осмотрелась. – Стой, я сама пойду.

Ее отпустили на пол, когда-то покрытый прекрасным ковром, сейчас под ее ножками он представлял жалкое зрелище, но Мэл интересовал совсем не ковер. Перед ней была лестница на второй этаж, камин от которого лестница расходилась на два пролета в обе стороны, небольшая балюстрада наверху и все это венчали прекрасные перилла: – Боже, какая красота, – она стояла перед этим творением прошлых лет и уже придумывала, как же она все здесь обустроит. – Вы говорили про слуг. Где нам их взять? – она развернулась к мужчинам за ее спиной и посмотрела в серые и карие глаза.

– Ну, по идее, они должны жить здесь, но видно этот замок заброшен и давно, – пожал плечами Дазан, посмотрев на Питера. А тот, как истинный герой своего времени кивнул головой, соглашаясь с ним.

– Хорошо, кастелян, казначей, вообще кто-то за ним должен был следить? – Мэл никак не могла понять, что строение оставлено без присмотра, без должного ухода – попросту брошено.

– Как бы да, но, похоже, здесь никого нет, – Питер развернулся к дверям, которые так и остались открытыми, печально обводя взглядом широкий зал, в котором они стояли.

– Хорошо, я иду наверх, а вы ищите того, кто ответственен за это все, – Мэл показала на царящее запустение и повернулась к лестнице. – Опробую ее. Интересно, а что наверху?

От Автора – когда-то это был бальный зал, замка Эделин.

ГЛАВА 29 Право на жизнь …

А наверху ей предстало запустение, которое привело ее в ужас, от того, что такая красота находится в таком плачевном состоянии.

Мэлисента не обращая внимание на пыль и грязь под босыми ногами шла по коридору и рассматривала остатки портретов, изрезанных ножами, остатки мебели в углах, грудой сваленной под оборванными шторами и готова была закричать от нахлынувшего на нее горя, безысходности: – Даже если вам так было все ненавистно, зачем же было все рушить? Зачем уничтожать то, что делает наш мир прекрасным, дает ощущение счастья, радости? Что же вы за люди такие? – открыв дверь за оторванной портьерой, она нашла спальню. Просторная комната в вишневых тонах была разгромлена, кровать разорена, одеяло валялось на полу в центре комнаты, миниатюрный столик жалкими остатками лежал у окна, кадки с сухими цветами жались к стенам, пытаясь спрятаться от ее глаз. – Да, уж. Я нашла спальню – будем считать, что мне повезло. Нужно переодеться, – Мэл двинулась к встроенному шкафу, дверцы которого сейчас были открыты, вернее то, что осталось от них висело на петлях. – Не густо, но мне хватит, – она достала из недр разоренного шкафа простое коричневое платье и усмехнулась. – Похоже на этой планете моим любимым цветом станет именно коричневый. А где же взять обувь? – почти забравшись в шкаф целиком, она, покопавшись в его недрах, достала от туда короткие черные сапожки. – Отлично, если мой размерчик, вообще буду счастлива.

Не сильно заморачиваясь по поводу своей внешности, и не имея возможности искать белье, она его просто не нашла, она надела поверх белоснежной сорочки платье, потом застегнула на ногах сапожки и выпрямилась, оглядывая пространство комнаты. – Первой задачей будет убрать спальню. Не люблю спать в грязи. Следующая задача, взять деньги, вернее найти, нужно же что-то и кушать, а ведь мне еще и двух голодных мужиков кормить. Потом решить вопрос с теми, кто у меня в подчинении, правда, сначала их тоже нужно найти.

***

Мужчины наблюдали за ее босыми пятками, которые сверкали убегая вверх по лестнице, а потом синхронно развернулись к выходу и переглянувшись, двинулись на улицу.

– Здесь нельзя жить, – констатировал Питер, прислоняясь к дверному косяку.

– И не только, здесь нельзя даже находиться, не то, что жить, – подтвердил его слова Дазан.

– И что делать будем?

– Отсюда надо уходить. Не нравится мне тишина этого замка, – Дазан сделал шаг вперед, останавливаясь на каменной дорожке и вглядываясь в покосившиеся ворота. Что он там хотел увидеть неизвестно, но все его чувства, интуиция и здравый смысл вопили об опасности.

– Но куда нам идти? Мужчины не имеют своего жилища, мы с тобой хоть и члены семей, но нам не выделены: ни наделы, ни слуги, – Питер оторвал свою спину от косяка и двинулся к другу.

– Моя интуиция меня еще не подводила. Здесь для нее не безопасно, – ответил Дазан и тут же поднял голову вверх, привлеченный стуком ставни.

А в спальне, которая так понравилась Мэл, девушка решила навести порядки, не откладывая все в долгий ящик. Открыто окно, которое привлекло молодого человека стуком ставни, одеяло брошено на подоконник и из него с удовольствием выбивают ножкой от стола – пыль.

– Наша госпожа решила навести порядок в замке? – Питер смотрел за действиями девушки и захотел здесь остаться. – Слушай, мы же можем всех призвать к порядку. Нам и идти то некуда, давай останемся?

– Предлагаешь навести здесь порядки словами? У нас нет реальной власти, – взвыл Дазан.

– Ну почему, у нашей госпожи есть же сила, магия. Опираясь на нее, можно призвать к ее тонкой ножке слуг, – Питер продолжал смотреть за действиями девушки, а она, бросив одеяло на подоконнике, открыв второе окно, стала выбрасывать на улицу остатки мебели, ну или то, что смогла поднять.

Дазан покачал головой, посмотрел на друга и констатировал факт: – Она не пользуется магией, как мы привыкли. Она работает руками и головой. Ее магия стихийная, ее еще учить и учить… Но кажется другого пути у нас нет. Давай продумаем пути ее защиты, пока она с таким рвением очищает замок от мебели.

И мужчины двинулись к воротам замка, да, парковая зона в плачевном состоянии, но стены окружающие замок стоят крепко, брешей нет, а вот ворота сорваны с петель и лежат рядом на земле, изображая настил.

Дазан Хитс

Дазан родился в семье советника Теффаны и прожил под крылом матери почти до пяти лет, пока он ей не надоел. Белые волосы, серые глаза, молочная кожа ребенка вызывали у нее сначала умиление, а потом лишь горечь от потери любимого.

Мэлисента была не одна такая черствая и жестокая по отношению к мужчинам – слугам, рабам. Теффана тоже не отличалась добротой и сердечностью. Власть развращает – этот закон знает каждый. Теффана любила своих детей, пока ей это позволяли ее амбиции. Когда отец Дазана решил, что в его власти спасти парочку рабов, встал перед ее двором на колени и попросил услуги, она согласилась. Да, как же… Рабы погибли, вернее их казнили по дороге, а вот с Якобом она поступила по-другому. Ведь он показал свое превосходство над другими ее мужьями. Да, как он посмел? Она не была жестока, но и ничего не забывала и уж тем более не прощала. Якоб был убит в своей постели после ночи любви со своей госпожой. Заколот в самое сердце, ее же кинжалом. Понял ли он, кто его убил? Понял ли, за что она его убила?

Вот так Дазан остался без отца и вскоре потерял и мать, которая видела в нем лишь отголосок своей любви. Но она не забыла про него. Вырастила убийцу, умного и сильного. И ведь материнское сердце радовалось за каждый его хорошо выполненный ее приказ. Скольких он убил по ее приказу? Он не считал. Да и зачем, если ему отдана комната, приставлен слуга и всегда в шкафу лучшая одежда и обувь, даже украшения есть. Привилегий много, остальное для него было не важно. Ну, пока он не увидел ее… Белокурая девушка, входящая в комнату, стала для него путеводной звездой. Еще не понимая, что его так в ней привлекло: тонкие ножки, запястья или взгляд фиалковых глаз, еще не понимая, что в ней есть особенного, но он уже готов был растерзать Накао, когда та попросила ее убить. И ведь приказ матери был забыт в одночасье. Что ему приказы, если он не связан ни с одной женщиной этой земли клятвой? Он свободный, в рамках конечно же, но у него есть выбор всегда: убить или быть убитым.

И ведь он не был девственником. Там где не хватает женщин, всегда есть мужчины, и доставить себе удовольствие, снять напряжение, он может всегда, даже в чужом доме. Где всегда есть молодые мальчики для утех тех, кто приближен к женщинам, но которых она не берет в свою постель.

Глядя, как эта женщина выбивает одеяло, морщит носик и с каким удовольствием выбрасывает остатки мебели из окон, и у него разрывает штаны от желания забыть обо всем, и о пыли и об уборке, и восстановлении ворот. Забыть и забыться у нее на груди, а ведь он никогда не был с женщиной, но отлично знает как себя с ней нужно вести. Его мать отлично вышколила сына, даже если отказала своим фавориткам, когда они просила Дазана себе в любовники. Он не только был пущен в спальню к ее подруге, но он должен был учиться доставлять женщине удовольствие губами и пальцами. А сам снимал напряжение уже с молодым слугой у себя в комнате, терзая его тело и слушая его крики. Может Накао на это и рассчитывала, отправляя их сюда? Тогда нужно сделать все наоборот или не нужно, а пойти по пути своего желания? Ведь у Питера такие же взгляды, вон как бодро нес Мэлисенту на руках, даже не морщился, а улыбался как силиус на сметану. Зато у них двоих будет, наконец, связь с женщиной, а не просто удовлетворение своих желаний и получение удовольствия, снятие напряжения. И так ему захотелось, чтобы эта женщина осталась такой же непосредственной, нежной и строгой одновременно, чтобы можно было и дальше любоваться ею. И пусть она будет даже в робе, он согласен. Она прекрасна в любой одежде.