Текст книги "Роза для короля! (СИ)"

Автор книги: Надежда Сомерсет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 20 Разработка планов, увы, не мой конек…

Мэл решив, что разработка планов не ее конек, отправилась к себе в комнату, где ее ждал уже Бром с готовой ванной и различными кремами для тела.

– Ой, нет, стой там. Я сама могу себя намазать кремом от солнца, – остановила она молодого человека, который склонился в пол. – Хорошо, только ниц не падай.

– Я помню госпожа. Но могу же я вымыть ваши волосы, сделать массаж?

Она так устала от мужского внимания к своей особе, что только кивнула: – Стой здесь и когда позову, только тогда зайдешь.

– Слушаюсь моя госпожа.

Мэл открыла дверь в ванную и уже хотела сделать несколько шагов, но пришлось обернуться, в комнату входил шикарный блондин с голубыми глазами, в золотой броне, увешанный мечами, кинжалами, который припав на одно колено, выпалил: – Моя королева, прошу, накажите меня за то, что не смог вас защитить.

– А ты…

– Я ваш личный страж, если помните на арене, вы меня повысили до этой должности, – проговорил блондин и поднял на нее голубые глаза, в которых была и тоска и боль и радость. Мэл даже шаг назад сделала, чтобы не броситься его поднимать. Опять ведь мужем сделает, а она кажется говорила, что больше никого в семью не будет брать.

– Отлично, твое наказание никого ко мне не впускать. Только стой за дверью, – она кивнула подбородком, показывая куда лучше ему выйти, от греха подальше. Блондин встал, чеканя шаг, вышел за дверь и она услышала как он развернул кого-то из слуг, рассказывая как он будет его бить долго и качественно, если он нарушит покой его королевы. Мэл повернула голову к Брому и спросила: – А его как зовут?

– Герий, моя госпожа.

– Хорошо. Не входи пока не позову, – грозно сказала она Брому, увидев у него на лице улыбку.

«Вот как тут можно жить спокойно, когда все мужчины красавчики, даже Бром силен, красив. Тут главное не делать ничего, что могло бы навредить им, а так жить можно, только сложно. Выдержка должна быть, а у меня она кончается с каждым прожитым днем. Но вернемся к планам на будущее. И так, с мужьями разобралась, осталось разобраться с фрейлинами. Потом разберусь с советом. Хотя совет и фрейлины – тот еще букет».

Она залезла в ванну, вылив достаточно много шампуня в воду и наблюдая, как на воде появляется пена.

– Вот теперь можно звать и того, кто умеет делать массаж. Лучше расслабляющий, и головку помыть тоже можно, а если еще и массаж головы проведут, вообще уйду в нирвану, – оценив обстановку, что все стратегические места ее тела закрыты пеной, она крикнула. – Бром входи, – и закрыла глаза. Когда ее волос коснулись мужские пальцы, она застонала, мурашки побежали от шеи к пояснице. – Вот и молодец, возьми с полки пирожок, – а ее волосы осторожно расчесали, потом намазали шампунем и легко прошлись по коже головы подушечками пальцев, чем вызвали у нее еще один стон. – Как же хорошо. Согласна, теперь буду всегда пользоваться твоими услугами, – она наслаждалась нежными касаниями. То, что ее волосы осторожно перебирали пальцами, нежно касались висков, затылка, проводили пальцами по лбу, снимая с него напряжение и двигались к аккуратным ушкам. Потом ее волосы аккуратно вымыли и расчесали. Когда пальцы мужчины убрали ее волосы с шеи, заставляя чуть наклонить ее голову вперед и она почувствовала легкий поцелуй теплых губ, она вздрогнула, но глаза не открыла: – Бром не переходи черту. Договор был только на массаж, иначе прогоню, – ей ответил тихий вздох, и руки переместились на ее плечи. Легко разогнав кровь, легким массажем возведя ее в нирвану, мужские ладони тронулись к плечам, потом вернулись к шее, и опять к плечам. Когда ее заставили поднять правую руку вверх и мужская ладонь прошлась по ее мышцам, массируя их, она улыбнулась. – Молодец, – точно так же была исследована ее левая рука, а потом мужчина исчез, Мэл прислушалась, но нигде не было ни звука: – Ушел? – и открыла глаза.

Ванная была огромной, здесь могло мыться сразу от силы человека три – четыре, она повернула голову к двери, пытаясь понять, что ее нагло бросили, и скривилась: – Ну и ладно, беги – трус.

– Я не трус, но я боюсь, что ты меня прогонишь, – перед ней из воды поднимался Киих. Бронзовое тело, легкая дорожка из черных волос на груди и проходящая через живот вниз к паху, широкие плечи и шикарные бедра и глаза, в которых сквозил страх.

«Красивый какой. Ну как же можно прогнать такое совершенство».

– Ну даже не знаю. Мне обещали массаж, – она выдохнула, понимая, что сейчас она может его прогнать, а может приблизить и полюбить, может дать надежду и может ее отобрать и стать в его глазах той Мэлисентой.

– Я могу, я умею. Ты не пожалеешь, – он опустился в воду перед ней на колени и прошелся руками по ее икрам, в сочетании с теплой водой – это было приятно. Мэл прыснула от смеха.

– Щекотно, – но руки Кииха уже двигались к ее лодыжкам, прошлись по ее пальчикам и вернулись к пяточкам. Мэл извивалась в его руках, смеялась и просила пощады, а он улыбался и продолжал, только теперь двигаясь к ее бедрам, гладя ладонями нежную кожу и пытаясь не сорваться, чтобы остаться с ней, той к которой так тянет, но и так страшно опять стать изгоем.  Потому он пытался быть нежным.

Когда его руки обхватили ее бедра, она оказалась прижатой к бортику,  а перед ней было его лицо, вылепленное художниками древности, античный нос, тонкие губы, прекрасные скулы и черные глаза, затягивающие ее в омут любви, в которой она точно знала, она уже утонула. И она обхватила его за шею и прижалась к этим губам, понимая, что сейчас дала этому мужчине все права на свое тело, на свою душу. Ее подхватили под ягодицы и посадили на бортик ванны, разведя широко ноги и тут же входя в нее до самого конца, выбивая из нее стон и  вгрызаясь в ее губы. Киих только сейчас понял, как же он хочет эту женщину, как же он жаждал ее столько лет, он ведь ждал именно ее, с ее непосредственностью, с желанием спасать всех мужчин. Именно в этот миг он понял, что вся его жизнь до этого была только прелюдией, чтобы однажды проснуться и увидеть ее. В его глазах была вся его жизнь, вся его любовь именно к ней, его желание ее укрыть, спасти, оградить от всех печалей и любить. Любить бесконечно, до конца своих дней. Там в подземелье дворца, он видел ее слезы, да, она не плакала, но в глазах они были, он видел ее страх в казематах арены, видел ее магию и ее гордость за них, когда они пришли ее спасти, а еще он видел ее слабость, которую она не побоялась им показать.

И вот она в его руках, полностью ему отданная, и не требующая чтобы он лег в воду и задыхался, когда она будет скакать на его жезле, получая удовольствие от его удушья. Нет, она другая, она целует его, так же дико, как и он, ее пальчики гуляют у него в волосах, да, коротких, но она умудряется сжать их, вызывая этим лишь его желание подчиняться ей. Он сейчас согласен на мимолетную боль, только бы она не оттолкнула, не ударила, а любила его, целовала его глаза, губы, нос, щеки. Только бы он мог наслаждаться ее телом, заставляя изгибаться под своими руками, чувствуя ее каждую косточку, каждую мышцу. Только бы дала ощутить себя нужным, любимым, а удовольствие он ей доставит, недаром его так долго и мучительно учили это делать.

Мэл плавилась от его рук, а когда поцеловала его в закрытые глаза, поняла, что все делает правильно, услышав его стон. И она целовала дальше: нос, щеки, лоб, как мать целует дитя, снимая напряжение с лица и заставляя успокоиться, отдаться материнской воле. Киих вбивался в нее неистово, будто желая отомстить, но она понимала, что этому мужчине досталось в этой жизни больше остальных, вот почему его так и называли «гордый Киих», вот почему он сейчас так ломится в нее, пытаясь наверстать, то упущенное. Она согласна, пусть, но потом она будет диктовать правила, ведь в любви нельзя быть главным, ее нужно дарить, ничего не требуя взамен. Когда их обоих накрыло волной судорог и Киих выдохнул, она дернула его чуб и с улыбкой прорычала ему в губы: – Еще раз будешь так делать, лишу сладкого. Меня надо любить медленно, целовать нежно, а не вгрызаться в губы как танк.

В черных глаза появился страх, а потом отстраненность: – Прости моя королева.

Когда он попытался убрать руки с ее бедер, она прорычала: – Назад. Стоять. Я не отпускала.

ГЛАВА 21 Киих…

От его страха, который она увидела  в его глазах, закололо у нее в боку, но она выдержала его взгляд: – Хочу тебе кое-что показать. Садись, – она соскочила в воду, предлагая мужчине место, которое только что принадлежало ей. Киих содрогнулся. В его голове промелькнули все мыслимые ужасы, которые она ему сейчас будет показывать. Неужели она такая же? Неужели он ошибся? Ошибся Хенол? Дешерот? Нет, он не должен показывать страх. Может все будет и не так уж больно?

Мэл обвела взглядом такое совершенное тело и заметила, как под ее взглядом судорога прошлась по его мышцам груди: «Ему так страшно? Да что ж ты была за человек Мэлисента?»

Мэл подняла руку и дотронулась до его плеча, сделала шаг вперед и оказалась между его ног. Дотронулась до его ладоней и почувствовала как они вспотели. Улыбка тронула ее губы: – Не бойся меня, я не она, боли не будет. Обещаю, – потом подняла свои руки, переплетая пальцы с его, и улыбнулась, только сейчас ее улыбка была добрая, улыбались глаза,  морщился носик. Она будто стояла перед зеркалом и наслаждалась своим отражением. А потом чмокнула его в губы, но тут же отстранилась, не давая ему понять чего же она хочет.

Неизвестность, как известно, убивает, и вот сейчас находясь у нее во власти, Киих не знал, что ему делать, он привык к другому, и теперь потерялся, не зная как вести себя с этой Мэл. Она поцеловала, а потом обхватила его за шею и прижалась всем телом к нему, он чувствовал ее груди, соски, желание никуда не ушло, и член восстал, упираясь ей в живот. Но она будто и не замечала, проводила пальчиками по его волосам, погладила уши, потом перешла к глазам и заставила его их закрыть. Киих даже дышать боялся, вдруг, что сделает не так? А она уже двигалась вниз, заставляя его дышать через раз, боясь даже подумать, что сейчас она делать будет.

Мэл прошлась губами по его груди, понимая, что он ее боится, а нужно показать, что она другая: нежная, ласковая, нужно показать, что ее не нужно бояться. И она двинулась вниз, лаская языком его грудь, перешла к животу и опустилась перед ним на колени, провела язычком по вставшему вертикально члену. Киих дернулся, открыл глаза и увидел ее хитрую мордашку, а потом ее пальчики обхватили его член и язычок прошелся по головке члена, вызывая у него стон. А Мэл уже вбирала в рот всю головку, нежно массируя ее язычком, заставляя его изгибаться перед ней. Его рука неожиданно для него легла на ее голову и прижала к себе, заставляя взять жезл глубже, чем ей может и хотелось, но что не сделаешь для мужчины, у которого страх в крови так и фонит, что зубы сводит. Она выпустила член изо рта и поднялась, теперь нужно показать, что она нежная и ласковая, но хочет, чтобы он стал с нею таким же, а для этого придется отдать ему бразды правления. И она забралась к нему на колени, усаживаясь на его жезл и обхватывая его шею руками: – Люби меня нежно.

Киих когда она взяла в рот, а пальчиками прошлась по мошонке, вообще ничего не понял: она встала перед ним на колени? Потом она вдруг остановилась и сама села на него еще и попросила любить ее нежно? И грань, за которой он себя держал, вдруг рухнула. Он смотрел в фиалковые глаза и понимал, что любит безоговорочно, любит именно ее, любит ее улыбку, ее пальчики, которые пробежались по его плечам и легко дотронулись до его щеки, любит, когда она его целует, немного прикусывая нижнюю губу, любит, когда она морщит нос и прищуривается. Любит, когда она прижимается к нему, почти укладывая его на спину на бортик ванны и проводит языком по его груди, вызывая у него дрожь и желание прижать ее к себе, обнять и не выпускать из своих рук. Любит ее всей душой и телом.

И он обнял, прижал к себе, зарываясь лицом в волосы и заглядывая в фиалковые глаза, ища там себя, ища там свой мир, новый мир.

Пальцы рук переплелись, где чьи губы уже не важно, важно, что поцелуй один на двоих, и вот он оторвался от ее таких нежных губ и тронулся к ее шее, а она подняла голову вверх, открываясь ему, отдаваясь ему, на его волю и его любовь. И вот теперь она уже лежит на бортике ванны, а он целует ее ложбинку между грудей, трогает языком сосок и слизывает капельки воды с живота. А девушка под ним, обхватывает ногами его бедра, раскрываясь полностью и жаждет, чтобы он не прекращал, чтобы поцелуи не прерывались, чтобы он был нежен. Рывок и он садится, усаживая ее к себе на колени, наблюдая за той, которая в его руках так нежна и так доверчива сейчас. Его губы на ее плече, а ее руки на его лопатках, и она льнет к нему всем телом, трется сосками, вызывая лишь еще большее желание любить ее, целовать ее. Слушать ее стоны и ловить крики для него нежнейшая музыка, которую он не хочет потерять, чувствовать ее в своих руках, для него счастье, которое он боится, что закроет глаза и она исчезнет. И потому он смотрит на нее, пытаясь запомнить ее именно такой, целует и запоминает, как пахнут ее губы, как шаловливый язычок рвется поспорить с ним за право первенства, как ее пальчики оставляют царапинки на его спине, как затянутые поволокой любви ее глаза сияют на ее лице. Он все пытается запомнить, чтобы ночами было о ком думать и вспоминать, и лишь надеяться на еще такую же встречу.

***

– Есть хочу. А во дворце полагается кормить мужей королевы? – проворчал Анн, поглядывая на пустой стол в центре столовой.

– Кормят, но нам лучше дождаться остальных, – проговорил Хенол.

– Что-то они долго? – продолжал ворчать Анн.

– Не ревнуй, нас теперь четверо и не нам диктовать условия нашего здесь проживания, – огрызнулся Дешерот.

– Да, я и не ревную, я знаю какая была королева и какая она сейчас, и мне все нравится. Главное ведь сохранить ее, а делить нас будет уже она, – Анн покачал головой. – Кииху было что труднее всего?

Хенол кивнул: – «Гордый Киих» – так она его звала и ломала каждый день. Боль, которую он терпел, скрипя зубами, нельзя забыть, потому ему будет труднее всех понять и принять эту новую Мэлисенту, нежную, ранимую.

Дешерот покачал головой: – Потому ждем, для тебя ведь пара минут голодовки роли не играет?

Анн засмеялся: – А мне сказали, что меня нужно откормить.

– Не переживай, откормим, – ухмыльнулся Дешерот и взглянул на открывающуюся дверь столовой. В столовую входили двое слуг, в руках которых были два огромных блюда, от которых шел пар. – А вот и чем будем откармливать тебя. Но где же наша королева?

***

Мэл стояла перед зеркалом и рассматривала в отражении стоящую девушку. Там была блондинка в светло голубом платье, с открытыми плечами, пышной юбкой с серебреной каймой, молочная кожа рук и плеч, гармонировали с цветом платья.

– Ты прекрасна, моя королева, – тихий шепот и ее целуют в плечо, обхватывая ее за талию и легко сжимая, а потом привлекая к горячему мужскому телу.

– Сюда нужны украшения, – и Мэл провела рукой по открытой шее.

– Да, золото не подойдет. Сюда нужно серебро, – его руки исчезают с ее талии, а губы с ее плеча, но это ненадолго. На ее грудь, опускается серебреная цепочка, с ярко синим камнем в виде капли в прекрасном переплете в виде листьев, а в ее ладонь падают такие же серебреные серьги. – Вот то, что нас спасет.

– Нас? – Мэл поворачивает голову и всматривается в черные глаза.

– Да, нас. Мне кажется, сегодня у нас на ужин будут гости, а в бой нужно идти красивой, и сытой. Так что сейчас идем на обед, нас уже ждут, и будем разрабатывать планы спасения, – шепчут его губы, опять опускаясь к ее плечу.

– Мне вот интересно: как ты прошел ко мне? Там же стоит на страже как его – Герий.

– Я твой муж и меня не остановит какой-то страж, – целуя ее плечо, проворчал Киих.

– А, ну это все объясняет, – улыбнулась Мэл, проведя рукой по шее, там, где сейчас висел кулон.

ГЛАВА 22 В бой идут одни …

Сразу за слугами в столовую вошла девушка в нежно голубом платье, на лице улыбка, а в фиалковых глазах радость. Она сейчас радовалась тому, что ее мужчины встали при ее таком эффектном появлении, что тут же был, отодвинут стул ее «королем Артуром», который надо отдать ему должное сейчас был в штатской одежде, которая состояла из белоснежной рубашки, таких же брюках, которая ужасно ему шла, открывая и его шею, немного грудь, подчеркивая его узкую талию и шикарные бедра, правда на поясе висел здоровенный меч, но его видно это не смущало. Радость от того, что Хенол и Анн сегодня светятся от любви, которая плещется у них в глазах, и одеты тоже в простые домашние одежды, без всякой мишуры, правда почему-то как и у генерала на поясе висят мечи, но эта такая мелочь…

Ее усадили в центре стола, рассчитанного на двенадцать человек, справа от нее сел Анн, слева Дешерот, потом Хенол и Киих. Почему именно в этом порядке Мэл не знала, спросить очень хотелось, но понимая, что если так сели ее мужчины, значит, они эти места оговорили сразу и потому лезть с ее виденьем ситуации лучше не стоит, она всем улыбнулась и пожелала приятного аппетита.

– Мы не знали, что ты любишь, потому заказали сразу и рыбное меню и мясное, – попытался оправдаться Ян Дешерот. Сейчас этот великан выглядел смущенным и растерянным, не зная как отреагирует королева на выбор блюд. Мэл улыбнулась и накрыв своей ладошкой его ладонь, утопая в ней, ответила.

– Если выбирать из двух блюд я склоняюсь к этим красивым и аппетитным членистоногим, – и она протянула руку к огромному раку, свесившему с блюда свою клешню.

– Отлично, тогда мы переходим на мясо, – отреагировал Анн и наложил себе горку жареной свинины и полил все это мясным соусом.

– Кушайте, кушайте, – Мэл отгородилась от всего мира, сморщила носик и оторвала раку клешню, поискала глазками ножницы, для разделки раков рядом с собой и улыбнулась Брому, который ей их подал с другого конца стола. – Можешь идти, – кивнула она молодому слуге и продолжила разделывать рака, доставая из-под панциря белоснежное мясо.

– Сегодня вечером к нам придет совет триединства, – сказал Дешерот, отпивая вина. – Чует моя душа, что легко не будет.

– Да и на этой встрече мужчин быть не должно. Я помню правила, – Анн кивнул и поднял бокал, искоса подглядывая за королевой. А она ничего не замечала, ломала, кромсала и поедала беленькое тельце несчастного вареного животного с таким удовольствием, будто это был не рак, а не менее чем откормленный бык.

– Нам бы нужно подготовить королеву, – попробовал вставить слово Хенол, тоже наблюдая как Мэл, взялась за второго рака. Даже язык высунула из аккуратненького ротика, так ушла в полную прострацию.

Киих хмыкнул: – Мы сами того не ожидая дали ей в руки то, что она любит больше всего в своей жизни: рвать и ломать, кромсать и разделывать.

– Интересно, она нас слышит, или полностью ушла в прострацию, – Анн откинулся к спинке кресла и продолжил наблюдать за Мэл, попивая вино.

– И на ком она так отыгрывается, уже третий в ход пошел? – не выдержал Дешерот.

– Может она готовится ко встрече с советом? – Хенол решил съязвить. Мужчины спрятали улыбки кто за кулаком, кто у себя на плече, но каждый представил как Мэл, разделывается таким образом с матронами вершащими судьбы этого мира. А девушка, наконец, подняла глаза от тарелки и удивленно посмотрела на сидящих мужчин.

– Что случилось? Невкусно?

– Мы наслаждались твоим рвением в разделке тушек этих несчастных, – ответил за всех Анн.

– Ну, они такие вкусные, еле оторвалась. А, о чем разговор? – Мэл взяла салфетку, вытерла ладошки и улыбнулась.

– Она не сможет, – выдохнул Дерешрот и покачав головой посмотрел на сидящего напротив него Анн.

– Сможет, она все сможет, смогла же справиться с ними, – отозвался Анн, хитро поглядывая на Мэл и показывая на лежащие рядом с ее тарелкой остовы раков.

– Давайте в нее верить, – попытался спасти ситуацию, Хенол.

– А я в нее верю, – сказал Киих.

– Ой, мальчики, что-то вы не договариваете, – Мэл взяла бокал вина и отпила глоток. – Неплохо, только терпкий на языке привкус, не очень приятно. А вы почему не кушаете, и почему на меня так смотрите? Да, я слышала про совет, да, я слышала, что там вас не будет. Но поверьте, с ними я справлюсь, – она кивнула и допила вино. – Вкусно, главное привыкнуть, – улыбнувшись, отодвинула тарелку и взглянула на сидящих мужчин. – Хорошо, давайте разрабатывать стратегию моего поведения. Учите меня, быть королевой.