Текст книги "Игра на любовь (СИ)"

Автор книги: Муравьед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

В понедельник Лен в университете не показывался. Зато, словно чёрт из табакерки, подвернулся Пит Бреди, со своим напоминанием о глупом пари. Я и думать о нём забыл, что только в пьяную голову не взбредёт, но Лен – мой омега и отдавать его я не намерен. А этот глупый спор, всегда можно перевести в категорию пьяных бредней, не стоящих внимания.

Готье я нашёл во вторник. Он сидел на подоконнике, напротив одной из аудиторий и с увлечением что-то читал. Он снова не почувствовал моего приближения, меня сей факт очень огорчает, так как это значит только одно – мой омега так и не принял меня, он не доверяет мне, не настроен на мои феромоны.

Я коснулся его ладоней, он от испуга выронил книгу, подняв её, я был поражён тем, что – это сборник одного из русских поэтов. Дело в том, что всё свое детство я провёл в Англии, обучаясь в закрытых лицеях, прожив достаточно долго в одной комнате с альфой из России. Роман очень любил творчество этого поэта, к сожалению, не помню его имени, и именно такой же томик стихов он часто перечитывал перед сном. На мой вопрос о языке, на котором написана книга, Лен подтвердил мои догадки. Это действительно был сборник русского поэта Михаила Лермонтова, он даже прочёл одно из знакомых мне стихотворений и очень достоверно перевёл его. Но, больше всего, меня удивило место, выбранное им для нашего первого свидания. Гранд-Опера! Моя пара умеет удивлять! Договорившись о встрече, мы попрощались, и только тут, я заметил, насколько ослепительно он выглядел в своих обтягивающих джинсах, идеально подчёркивающих все достоинства его шикарной попы. Весь вечер вторника я промучился, пытаясь, словно пятнадцатилетний подросток, снять напряжение, шутка про мозоли на ладошках не казалась мне больше смешной.

Всю среду я пробегал, организовывая наше свидание, вот никогда бы не подумал, что настолько трудно достать билеты в оперу за день до премьеры и заказать столик в ресторане «Варден», где места бронируются на месяц вперёд. Но, провидение было на моей стороне, уже отчаявшись получить долгожданные билеты, я хотел было звонить Лену с просьбой о пересмотре места нашей встречи. Когда на сотовый поступил звонок от одного из секретарей отца, озадаченного мною поисками заветных пропусков на премьеру этой чёртовой оперы. Оказалось, ему, каким-то чудом удалось перекупить билеты в одну из лучших лож, переплатив при этом бешеные деньги. С рестораном получилось намного проще, стоило управляющему услышать мою фамилию, как он тут же позвонил какому-то месье Владлену, как он пояснил немного позднее, месье Владлен – это владелец данного заведения, любезно согласившийся предоставить мне, для «романтического свидания», свой собственный столик. Я никогда не прилагал столько усилий, для организации рандеву с омегой, Лен, ты удивительное создание, поражающие меня своей неординарностью и требовательностью к мелочам. То, что достаётся нам с трудом – мы ценим намного больше того, что само прыгает к нам в руки.

В четверг вечером я заехал за своей парой, оказалось, омега жил почти в самом центре, в старом доме, снимая небольшую квартиру вместе с Марком, как он пояснил мне.

Когда, сдав пальто в гардероб, я увидел Лена, то потерял дар речи, он выглядел великолепно! На нём просто потрясающе,смотрелся вечерний ансамбль, состоящий из тёмно-серых брюк, очень выгодно подчёркивающих все достоинства его фигуры. И немного удлиненной, приталенной рубашки серого цвета, с мерцающим стальным эффектом, украшенной едва заметной, но очень искусной вышивкой, серебряной нитью, по перевёрнутому воротнику* и манжетам. Цвет рубашки удачно гармонировал с его глазами, стальной отлив ткани придавал им таинственное мерцание. На нём были украшения, признаться честно, я в первое мгновение решил, что – это натуральная платина и редкие фантазийные* сапфиры «папараджа», с россыпью брильянтов, но потом прогнал подобные мысли, как нереальные. Естественно, это просто искусная имитация, если его замечательный вечерний ансамбль ещё можно было объяснить близостью к кутюрье Андрэ Лангре, то наличие драгоценностей, заоблачной цены, в данный сценарий не вписывалось. Но, как же соблазнительно смотрелся кулон из камня, редкого цвета восходящего солнца, в форме сердца, в вырезе рубашки!

Мы прошли в шикарную ложу, казалось, мой спутник чувствует себя здесь, словно в собственной стихии, настолько непринуждённы и гармоничны были все его движения. Он не дёргался, не глазел по сторонам, а воспринимал происходящее с достоинством прирождённого аристократа. Со временем, Лен сможет стать прекрасным эскортом во время деловых поездок и встреч, заменяя моего будущего супруга. Стоит подумать о том, чтобы предложить ему место личного секретаря, так мы сможем больше времени проводить вместе, не вызывая излишнего любопытства.

Оказалось, что опера исполнялась на немецком, который я знал достаточно хорошо, но, Лен, помимо русского, неплохо владел языком Гёте. Три языка! Отличный выйдет личный помощник, он просто клад!

POV Лена

Алан «оправдал» мои надежды, как он не пытался, но достать в столь короткий срок билеты на премьеру не мог, пришлось ему подыграть, продав свои через третье лицо, при этом я неплохо подзаработал. Со столиком в ресторане всё вышло ещё проще, достаточно было предупредить управляющего о грядущем визите некого Дюпона. И вуаля! Алан счастливый обладатель столика на двоих, от владельца – месье Владлена. Похоже, что я сам себе свидание организовал. Алан, ты меня пугаешь, ребёночка мне тоже делать самому придётся, или не всё так запущено?

Я был приятно поражён реакцией альфы на мой внешний вид, вечерний ансамбль от Андре был просто великолепен и безумно мне нравился. В дополнение к нему, я надел чудесный платиновый гарнитур, состоящий из цепочки с кулоном, ограненного в форме сердца, изготовленного из редчайшего «папараджа», и вставленного в оправу украшенную россыпью мелких брильянтов. К нему в дополнение шли серьги – цепочки, на конце которых покачивалось сердечко, точная мини-копия кулона, а также запонки. О стоимости я лучше промолчу, достаточно уже того, что камни очень редкой чистоты, а работа выполнена на заказ у известнейшего ювелира. Надевая украшения, я рассчитывал на то, что Алан сочтёт их изысканной подделкой. Откуда у простого официанта может оказаться «папараджа»? Мои волнистые волосы стилист распрямил, уложив вдоль спины в простой низкий хвост, прихватив платиновой заколкой, удачно гармонирующей с остальными украшениями.

Премьера была выше всяких похвал, мы практически не общались, настолько я был поглощён происходящим на сцене. На его редкие вопросы отвечал односложно, только в антракте мы смогли немного поговорить обо всём сразу, Алан отлично владел английским, как оказалось – это родной язык его папы-омеги, а также достаточно хорошо немецким.

Время для общения наступило во время ужина.

– Скажи, – обратился альфа ко мне. – где ты учил иностранные языки? Для омеги, выросшего в провинции, твои познания довольно обширные!

– Русский и итальянский я знаю с детства, наравне с родным, – сегодня я буду откровенным с тобой, Алан.

– Итальянский?

– Ну, да, – я едва не рассмеялся, от одного только вида его вылезших из орбит глаз. – Мой дедушка-омега был из семьи русских эмигрантов, но я уже говорил об этом, а Джованни, он наполовину итальянец. У моего отца-альфы были немецкие корни, и мы с братом были вынуждены учить язык своих предков, – не рассказывать же ему о том, как я в десять лет спросил что-то у папы-омеги по-русски, взбесив тем самым отца. Он запретил говорить в его доме на иностранных языках, если не выучим немецкий.

– Брат, отец-альфа? Ты же приёмный.

– Я с детства жил в семье своих близких родственников Джованни и Поля, но усыновили меня совсем недавно, после смерти отца-альфы.

– Извини, – видимо, решив, что это болезненные для меня воспоминания, Алан сменил тему.

– Где ты планируешь работать после окончания обучения?

– У меня достаточно много вариантов, в самых различных сферах, – отвечаю ему, нисколько не преувеличивая.

– Лен, сегодня ты поразил меня своими отличными манерами, у тебя безупречный вкус, великолепное чувство стиля, – я внимательно ловлю каждое, сказанное им слово. Что ты хочешь этим сказать, Алан? Удиви меня, не дай разочароваться в тебе окончательно!

– Ты очень умный и рассудительный омега но, понимаешь, в моём мире, в мире бизнеса и договорных браков, наш с тобой союз невозможен, – я сосредоточен на его словах. Даже немного поражаюсь смелости, вот же, не боится альфа говорить такое своему истинному, не боится того, что я, выплеснув ему в лицо вино, встану и уйду прочь.

– Я хочу предложить тебе союз, тайную связь,– видимо, что-то разглядев в моих глазах, он добавляет: – не спеши отказываться! Я дам тебе достойную работу, обеспечу, ты не будешь ни в чём нуждаться, тебе больше не придётся носить поддельные сапфиры. Моя пара достойна самого лучшего!

Я сижу напротив него, смотрю в его, такие искренние глаза, и понимаю: «Боже, да он же верит в каждое сказанное им слово, он не рассматривает другого варианта для развития наших отношений. Алан Дюпон, как же низко ты пал в моих глазах! Если бы я был последним нищим, выпрашивающим подаяния на паперти, то даже тогда я не принял бы твоего предложения. Я не говно, которое едят втихушку, никогда им не был и не стану!»

– Я понимаю, что ТЫ МНЕ НЕ ПАРА! – спокойно отвечаю ему, поражаясь самому себе.

У меня есть цель, я добьюсь от тебя того, что мне необходимо, ты говоришь – это бизнес, о да! Рыночные отношения, только так, буду воспринимать тебя, как простого донора спермы. Ты не моя пара, и никогда ей не был, природа иногда ошибается, отдыхая от тяжких трудов и плодя уродов, Дюпон – ты моральный урод.

– Лен, ты просто чудо, ты настолько многогранен, я не устаю удивляться тебе, – продолжает Алан свой спектакль – то ты неприступная роза, то нежнейшая лилия, ответь мне, кто ты, Лен Готье? Просвети меня, в чём истина?

Я, приподняв бутылку вина марки «Вернье», отвечаю: «In vino veritas!»

Пора заканчивать этот фарс, взмахом руки подзываю официанта.

– Господа желают десерт?

– Нет, спасибо, счёт, пожалуйста, – я, наклонившись к Алану, похотливо шепчу: «В отель или к тебе?». Он слегка удивлён моему напору, но отвечает с придыханием: «Ко мне»!

Расплатившись, поднимаемся из-за стола, когда в соответствии с заранее запланированным сценарием, к нам подходит управляющий.

– Господа отказались от десерта, разрешите вам сделать подарок от месье Владлена, бутылку десертного вина марки Вернье – «Душа омеги».

Алан с удивлением принимает вино, но я увлекаю его к выходу, не давая время на размышления. Таблетки доктора Гаспара скоро закончат своё действие, и тогда меня накроет волна возбуждения.

Это сердце болит и рыдает душа, а похотливое тело омеги жаждет своего истинного.

Комментарий к Глава четырнадцатая

*Фантазийные сапфиры – сапфиры разнообразных оттенков. «Папараджа» – очень редкие и дорогой сапфир, часто его цвет описывают как вариации оттенков цвета лотоса и цвета восходящего солнца, подлинный «папараджа» играет двумя цветами оранжевым и розовым

*Перевёрнутый воротник – Отложной воротник, превращённый в воротник-стойку. Перевёрнутый воротник – это не фабричный тип воротника, а модификация отложного воротника, которую обладатель одежды осуществляет сам. Обычно, переворачивают воротники женских блузок, реже мужских рубашек.

========== Глава пятнадцатая ==========

POV Лена

До его квартиры добрались довольно быстро, практически в полном молчании, впрочем, альфа делал попытки разговорить меня, но я отмалчивался, считая, что всё уже было сказано. Если честно, меня немного потряхивает от страха, если бы не начавшийся цикл, я бы сбежал, не выдержав напряжения. Но, точно рассчитанная дозировка препарата, заканчивала своё действие и, когда мы вошли в его квартиру, меня накрыла первая волна желания.

Я, сняв пальто, всем телом прильнул к Алану, вдыхая его аромат. Он, подхватив меня своими сильными руками, отнёс в спальню, где, усадив на край огромной кровати, начал медленно раздевать. Расстегнув первую пуговку, он прильнул губами к основанию шеи, оставляя едва заметный след.

– Только без метки! – предупредил я его.

Альфа, посмотрев на меня немного шальными глазами, кивнул, накрывая мой рот своим. Наш первый поцелуй! Его губы нежные, они не требуют и не метят, нет, они бережно исследуют, манят, уводят за собой, дарят чувственное удовольствие. Его пальцы продолжают расстёгивать пуговицы, задевают соски, слегка сжимая, вызывая у меня протяжный стон, он ловит его губами, продолжая раздевать меня. Я скидываю с его плеч пиджак-смокинг, развязываю галстук-бабочку, освобождаю из петель две верхних пуговицы на его рубашке, а затем, разрывая преграду, освобождаю Алана от ненужной тряпки. Он тихо смеётся мне в макушку: «Нетерпеливый, страстный, мой!», опрокидывает на кровать, чтобы нависнув надо мной, продолжить целовать глубоко, страстно, разжигая огонь желания.

Тело к телу – две половинки целого, жар взаимной страсти, которую уже невозможно скрыть или сдержать. Я лежу обнажённый, не стесняясь своей наготы или несовершенства, мне хорошо с ним, словно так было всегда, с первого дня сотворения мира, я тот, кто предназначен ему, он тот, кто вправе взять меня. И он берёт, входя медленно, не позволяя себе небрежности или лишнего движения, удерживая меня от резких толчков ему навстречу, потому что я уже совершенно невменяем, только где-то, на самом краю моего сознания, лёгкая боль от вторжения. Всё-таки, течка очень сильно облегчает для омег их первый раз с альфой, позволяя ощутить не только боль, но и наслаждение. Алан берёт меня нежно, двигаясь тягуче медленно, не забывая ласкать мой член и нежно выцеловывать спину, выговаривая ласковым шёпотом: «Мой! Любимый, страстный. Я никому тебя не отдам!» Я верю каждому, сказанному им слову, сейчас, этой декабрьской ночью, я любим и люблю, потому что не может быть иначе, потому что иначе нельзя. Нельзя отдаваться, не любя, невозможно дарить столько нежности нелюбимому.

А потом наступает боль, я не был готов к ней, совершенно забыв о сцепке, и я кричу, стараясь вырваться из его крепких объятий. Алан, уложив меня на бок, прижимается к моей спине.

– Тише, тише, родной, – он успокаивающе гладит мои плечи, снимает кончиками пальцев невольные слёзы боли с моих ресниц.

– Потерпи, первый раз это больно, сейчас всё пройдёт, ты только верь мне.

И я верю ему, я верю в его любовь, верю в то, что он никогда не оставит меня, всегда будет рядом. Мы пройдём по жизни рука об руку, иногда со смехом вспоминая начало наших отношений и весь этот глупый спор. Я верю ему, точнее в то, что он сам уверен в своих словах. Это его реальность, а мне нет там места, потому что его, в отличие от меня, не предавали самые родные и близкие. Я почти готов сдаться и пойти с ним, по такому заманчивому пути – это так легко забыть и простить. Но я не могу, не забыть, не простить, за то, что он позволил парочке отбросов втянуть себя в глупый спор. Не прощу того, что зная обо мне, отказался в угоду своих амбиций, даже не попытавшись поговорить со мной. Как бы всё повернулось, в тот сентябрьский день, не обожги он меня своим равнодушием. Я верю, но не доверяю, поэтому уйду, как только забрезжит утро.

Он не обманул меня. Первые, смешанные с болью, волны наслаждения накрыли меня, постепенно перерастая в ослепительный оргазм.

Мы лежим, восстанавливая сбившееся дыхание, у меня немного тянет от боли поясницу, но это такая мелочь, по сравнению с полученным удовольствием, что я совершенно не против повторить.

– Лен, – Алан целует кончики моих пальцев, забрав в безраздельное пользование мою левую руку. – скажи, у тебя течка началась, поэтому ты так притягательно пахнешь?

Я киваю, он нежно целует меня.

– Спасибо, что сохранил себя для меня и, знаешь, я, кажется, хочу от тебя ребёнка. Ты не бойся, я выполню каждое своё обещание и ещё, завтра же, ты переезжаешь ко мне, – он собственнически прижал меня к себе – и, чтобы никаких бет!

По поводу ребенка, наши мысли совпадают, и я немедленно приступаю к реализации этой замечательной идеи. Измотанные, мы уснули почти под утро. Вернее уснул Алан, а я, принимая душ, с радостью обнаружил, что течка прекратилась, возможно, рано радоваться, но надеюсь, у меня получилось задуманное.

Одевшись, стою над спящим альфой, пытаясь найти в себе силы уйти. Ноги словно приросли к полу. В полумраке спальни, свет от вибрирующего телефона привлекает к себе внимание, непроизвольно потянулся к нему. Входящее сообщение от Бреди, не задумываясь, читаю: «Дюпон, сегодня истекает срок, если распечатаешь это пугало, скинь фото».

А вот и реальность, ну что же, за всё приходится платить, пора уходить. Бреду к выходу, натыкаюсь на пакет с бутылкой, поднимаю знаменитое вино, прохожу в гостиную, ставлю награду Алана на журнальный столик. «Алан, ты забрал мою душу», – шепчу в полумраке серого рассвета. « А сердце, я отдал тебе сам», – снимаю кулон, оборачивая цепочку вокруг горлышка бутылки.

Медленно иду в сторону метро. Как часто мы ошибаемся под воздействием момента, принимая желаемое, за действительное. Предчувствие любви, за любовь. Я молод, богат и здоров, надеюсь, что беременный, жизнь длинная, и мне ещё только предстоит встретить свою любовь: «Ты, конечно есть на белом свете, но, ещё не встретил я тебя» – шепчу, словно мантру, пытаясь обмануть самого себя.

POV Алана

Утром просыпаюсь в пустой квартире. Лена нигде нет, только чарующий аромат моей пары всё ещё наполняет спальню, где прошла наша первая ночь. Если бы не это, да скомканные простыни с пятнами крови, я бы решил, что мне всё приснилось. От нахлынувших воспоминаний бросает в жар, но, тут же накрывает волной паники: «Где он? Почему ушёл не попрощавшись? Почему молчит его телефон?»

Принимаю душ и мчусь в университет, в надежде застать его на лекциях. Нахожу нужную аудиторию, едва подавляя желание ворваться вовнутрь, заставляю себя терпеливо ждать перерыва на обед, подпирая стенку в коридоре. Когда выходит последний студент, стою в растерянности, так и не увидев Лена. Выхожу на улицу, взгляд замечает, среди небольшой группы омег, синеволосую макушку. Кажется, Алекс, друг моего омеги, подхожу, трогаю за рукав куртки, он оборачивается и спрашивает.

– Что вам нужно, господин Дюпон? – в его голосе слышится, едва скрытая, неприязнь.

– Нам нужно поговорить, не здесь, – уточняю, бросая взгляд в сторону заинтересованных зрителей.

– Хорошо, – Алекс направляется к небольшому скверу. Я, следую за ним. – Спрашивай и уходи, – он уже не пытается скрывать своё нелицеприятное мнение обо мне.

Мне кажется, такое отношение незаслуженным, но подавив гнев, пытаюсь выяснить важную для себя информацию.

– Алекс, скажи, ты не знаешь, где Лен?

– Я думал он с тобой, разве Лен не твой истинный? – мне слышится в его словах насмешка. – И, в данный момент, не должен находиться в твоих объятьях?

– Он ушёл.

Алекс внимательно смотрит мне в глаза, а потом, тяжело вздохнув, продолжает:

– Зачем ему было оставаться? Ты получил всё, что хотел от него, он щедро оплатил твои услуги. Не вижу причин проявлять недовольство, с твоей стороны.

Омега, разворачивается и отходит, оставляя меня в полном недоумении: «Это он сейчас о чём говорил, о какой оплате?»

– Стой! – бегу следом за ним и натыкаюсь на его брата Александра, он, схватив меня за куртку, прижимает к стене и с яростью шепчет, стараясь не привлекать к нам внимания:

– Отстань от моего брата, Дюпон, и никогда, ты слышишь, никогда больше не приближайся к Лену! – альфа подходит к Алексу и, обняв того за плечи, уводит прочь.

Стою в недоумении, такое ощущение, что проснулся в параллельной реальности. Весь мир сошёл с ума, или только я? Из раздумий меня выводят подошедшие альфы. Бреди и, кажется – Девид?

– И как успехи у нашего «золотого мальчика»? – с наглой усмешкой интересуется Пит.

– Ты о чём? – пытаюсь вникнуть в смысл сказанного им.

– Да всё о том же, о нашем пари, – уточняет его спутник.

– Кстати, о пари, если хоть кто-то о нём узнает, вы пожалеете, что вообще родились, – произношу очень спокойно, но при этом замечаю, что они меня поняли.

– Да ладно, Алан, пошутили и забыли, глупо вышло, – пытается разрядить атмосферу Бреди.

– Я предупредил!

Немного отойдя от меня, Девид оборачивается и говорит: «Если ищешь Готье, то зря. Обычно за неделю до рождества он исчезает, пережидает свои «омежьи дни» дома.

«Точно! Как я мог об этом забыть!» – корю себя. Но, если он ушёл от меня, то с кем сейчас кувыркается, кто помогает ему? Бешенство и ревность накатывают красной пеленой, и я мчусь на квартиру к Лену, готовый убить любого, вставшего на моём пути. Марк! Почему сегодня я не видел его? Убью!

Влетев на нужный этаж, начинаю долбиться в дверь, ещё немного, и я выбью эту ё***ю преграду! Мне открывает ребёнок. Я застываю, с поднятым, для очередного удара по преграде, кулаком, смотрю на это зелёноглазое чудо, пытаясь собраться с мыслями.

– Папа, Марк, это, наверное, к тебе, какой-то незнакомый дядя, – омежка кричит вглубь квартиры.

«Папа? Марк?» Пытаюсь осмыслить услышанное.

– Спасибо, эльфёнок, это действительно ко мне. Ты пока поиграй в своей комнате. – дождавшись, когда ребёнок уйдёт, Марк интересуется у меня, сжимая в гневе кулаки. – Зачем пришёл! Выбрось любые мысли о Лене!

– Спокойно, родной, – сцепив на талии беты руки, Майкл пытается оттащить того от меня.

Майкл? А он что здесь забыл?

– Проходи, – устало бросает альфа, приглашая меня в квартиру. В квартиру, где я не чувствую присутствие своей пары, словно он никогда здесь не жил.

– Удивлён? – интересуется Майкл. – присаживайся, – указывает на одно из кресел, плотно прикрывая двери.

– Марк, мы не будем сейчас ничего выяснять, бросаться обвинениями, мы просто поговорим, – обращается Майкл к бете. Тот демонстративно отходит к окну, давая понять, насколько он недоволен всем происходящим.

– Алан, ты уже почувствовал, что Лен здесь никогда не жил. Это наша с Марком квартира, он мой любимый супруг, – опережая мои вопросы, поясняет он.

– Супруг?

– Свадьбы ещё не было, но разве это имеет значение, если любишь?

И тут всё становится на свои места, проясняя, непонятно откуда взявшуюся, ненависть ко мне, со стороны друзей Лена.

– Майкл, Лен знал о споре? – это даже не вопрос, я просто уверен в его осведомлённости.

– Да...

Вот и всё. Не важно, как он узнал, я никого не могу обвинить в том, в чём виноват только сам!

– Дай ему время, пусть он остынет. Не ищи с ним встречи, хотя бы в этот раз прислушайся к моим словам, – словно маленького, уговаривает меня Тениси.

А я и есть ребёнок, не наигравшийся в игры, которого щёлкнули по носу. Я подожду, совсем немного, чтобы потом, стоя на коленях, вымаливать прощения у своего омеги. Я знаю, он простит, потому что мы – одно целое. Потому что он – весь мир для меня. Потому что я ЛЮБЛЮ ЕГО!

========== Глава шестнадцатая ==========

POV Алана

Я ждал все выходные, гипнотизируя кулон в форме сердца, свисающий с горлышка бутылки вина, с поэтическим названием «Душа омеги». Что-то не давало покоя, какая-то навязчивая мысль преследовала меня, словно Лен, уходя, оставил мне послание, которое я не в силах расшифровать.

В понедельник, не выдержав напряжения, взял бижутерию в руки, без тепла Лена, согревающего его на своей груди – это просто железка. Но, я всё равно рассматриваю, обвожу пальцами каждый изгиб замысловатого плетения цепочки, пока не натыкаюсь на знакомое клеймо известного ювелира. Не может быть! Достаю золотой браслет, подаренный мне на пятнадцатилетие папой-омегой, сличаю клейма, один в один. Откуда у Лена украшения от известного мастера? Недолго думая, мчусь в мастерскую. Всё, чего мне удалось добиться, это подтверждение подлинности камня и клейма, имя заказчика мне категорически отказались сообщать, ссылаясь на конфиденциальность. И опять только одни вопросы, ни одного ответа. А телефон всё молчит.

Ищу информацию о Лене Готье в сети, пусто. Лен, ты знал о споре, почему решил подыграть? Откуда у тебя камень баснословной стоимости?

Отчаявшись, делаю запрос: «вино марки Вернье „Душа омеги“», есть результат! Ему посвящена целая статья! Если кратко, то «Душа омеги» – одно, из так называемых, «Вин скорби» семьи Вернье. Первое вино из этой коллекции было произведено Ивоном Вернье, в год гибели его сына-альфы Альфреда, на тот момент единственного наследника, и называется «Слеза омеги», второе – «Душа омеги», создано альфой в память о любимом супруге Павле Вернье.

Ни одно из этих вин не предназначено для продажи, к ограниченным партиям имеют доступ только члены семьи производителя, отсюда и невероятная цена, поднятая коллекционерами до небес. Летом этого года Жюстин Фишер продал с аукциона бутылку вина «Слеза омеги», стоимость вина поражает, как писали в статье: омега категорически отказал на все предложения о продаже второго вина из коллекции «Вина скорби». Каждая бутылка вина «Душа омеги» имеет свой номер, рассматриваю внимательно бутылку, моя под номером четыре, читаю дальше. Вино под номером один, Ивон Вернье, переживший супруга ровно на полгода, велел похоронить вместе с ним. Второй номер достался их сыну-омеге Жюстину, ещё две бутылки получили его сыновья. И кто такой «месье Владлен», сделавший столь щедрый подарок? Ищу дальше, итак, Жюстин Вернье в замужестве Фишер, вдовец бывшего мэра Гранда Фишера, ничего себе! В семье Фишеров было два сына-омеги, старший Жан и младший Владлен, вот наконец-то! Ищу, Владлен Фишер, и опять ничего.

В среду, раздобыв адрес Жюстина Фишера, мчусь к нему. Меня приняли сразу, как услышали моё имя. Жюстин, всё ещё привлекательный омега, о своём сыне Владлене говорить не захотел, только бросил напоследок: «Хотите узнать о Ленчике – спросите у его бывшего одноклассника Марка Лангре, он, кажется, стал моделью». Всё, круг замкнулся на Марке!

Владлен, Ленчик, Лен!

«Я с детства жил в семье своих близких родственников Джованни и Поля, но усыновили меня совсем недавно, после смерти отца-альфы» – я слышу его голос, словно наяву.

Гранда Фишера убили, а близкие родственники у нас кто? Поль и Джованни, Поль Вернье-Готье! Лен Готье, сын то ли фермера, то ли управляющего на ферме. Не просто сын управляющего, а наследник семьи Вернье!

«Ответь мне, кто ты, Лен Готье? Просвети меня, в чём истина?» – вспоминаю собственные слова. Господи, Лен, какой же я был идиот, ты же пытался мне намекнуть :«In vino veritas!» Истина в вине, в вине марки Вернье, награда за твою девственность. А награда ли?

«Ты получил всё, что хотел от него, он щедро оплатил твои услуги. Не вижу причин проявлять недовольство, с твоей стороны». – Алекс, что ты хотел этим сказать? За что ты решил мне заплатить, Лен? Неужели, за ребёнка! Ты заплатил мне за моего собственного ребёнка! Зная о споре, решил наказать меня, оплатив услуги осеменения вином и сапфиром, выставить наследника Дюпонов полным кретином. Лен, я твой истинный, да как только ты додумался до такого!

А я чем лучше его? «Я подарю тебе новую жизнь, ты не будешь больше носить поддельные сапфиры», и это всё вместо того, чтобы просто принять его, а не следовать указаниям отца. Кому нужен истинный, желающий сделать из своей пары тайного любовника. Ответ очевиден, возможно, простой официант и не отказался бы от такой чести, но только не наследник Вернье.

Решил напиться, пью виски, к чёрту всех производителей вин и их наследников! Я сказал, к чёрту!

Утро, накануне рождества, встречаю опухший, с дикой головной болью и с кулоном Лена на шее, нда… А вечером предстоит встреча с отцом.

* * *

Сижу в кабинете отца, и это вместо того, чтобы стоять на коленях перед своей парой. Отец чем-то явно недовольный.

– Объяснись! – мне на колени падает глянцевый журнал, где на обложке наша с Леном фотография, сделанная на премьере в Гранд-Опера. И когда только успели?

– Скажи мне, сын, почему я – твой отец, узнаю о возможном союзе семьи Дюпон и Вернье не от тебя – моего наследника, а из бульварного журнала? – он смотрит на меня в ожидании ответа.

– Может потому, что на тот момент, я и понятия не имел о том, кем он является.

– Рассказывай! – отдаёт он приказ. И я рассказываю всю правду, не привык врать отцу, опустил только момент о близости, это слишком личное. Он внимательно слушает, иногда кивает, словно найдя подтверждение каким-то своим мыслям, потом встаёт и начинает мерить шагами кабинет, ужасно раздражая меня и сбивая с повествования.

– Ну, пожалуй, всё, – заканчиваю свою «исповедь».

– Знаешь, Алан, за всё твоё детство, я ни разу не повысил на тебя голос, ни разу не ударил тебя, но сейчас едва сдерживаюсь, чтобы не впечатать тебя в стену.

– Я…

– Не перебивай! Я думал, что вырастил настоящего альфу, способного принимать решения, без оглядки на других.

– Я думал об интересах семьи! – кричу, в ответ на обвинения.

– Поэтому и оттолкнул своего истинного? – в голосе отца слышна насмешка.

– Я думал, он простой официант, и я не отталкивал, а предложил наиболее приемлемый, на тот момент вариант.

– Ты первый в истории альфа, не потащивший обретённого истинного к ближайшему алтарю, а решивший сделать его содержанцем. – он опускается в кресло и продолжает.

– Никакая «голубая кровь» не сравнится с истинным, ими не раскидываются, даже если это последняя портовая б**ь, их берегут, как редчайшее сокровище, с ними заключают союзы, ради них разрушают империи. Алан, что из всего сказанного мной, сделал ты?

– Возможно, я сделал ему ребёнка, – отвечаю, в порыве какой-то детской обиды, на его обвинения.

– Что ты сделал? – отец снова соскочил с кресла и заметался по кабинету.

Пришлось рассказывать, чем больше я говорил, тем веселее становился отец, а когда услышал о моих рассуждениях, об оплате за услуги, так и вовсе рассмеялся.

– Ну, спасибо сын, – он благодарит меня, всё ещё веселясь, а потом, направляясь к двери, добавляет уже серьёзно – спасибо, за прекрасный подарок на рождество.

– Да, пожалуйста, – я всё ещё сердит на него. – А как же твои мечты о зяте-аристократе? – пытаюсь куснуть в ответ.

– Я думаю, потомок русских князей меня вполне устроит.

– Что? – сижу в полной растерянности, пытаясь осмыслить слова отца, Лен – потомок русских князей? А тебе, Франсуа Дюпон, оказывается, известно гораздо больше моего.

– Кстати, Алан, если хотят заплатить – оставляют чек, а не душу и сердце, – зажигая во мне надежду, отец уходит.

«Вот значит как, душа и сердце в подарок», – размышляю я, сжимая, так и не снятый кулон. Лен, в этот раз, я постараюсь не испортить выпавшего мне шанса, я обязательно вымолю у тебя прощение.