Текст книги "Игра на любовь (СИ)"

Автор книги: Муравьед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

***

В машине Майкла, мы, стараясь лишний раз не провоцировать друг друга, вели себя прилично, беседуя исключительно о баскетболе. К гостинице мы подъехали минут через двадцать, сделав только одну остановку у ближайшей аптеки.

В номере, он, протянув мне пакет, спросил: «Тебе, наверное следует подготовиться?» Я провёл в ванне, совмещённой с санузлом, примерно около получаса, за довольно таки неприятными процедурами. Возбуждение спало, и моя идея о сексе с альфой уже не казалась мне такой привлекательной. Но, прихватив с собой лубрикант и презервативы, решительно шагнул в спальню.

Если честно, я ожидал увидеть Майкла обнажённого, с нетерпением ожидающего меня в постели, а не за просмотром одного из матчей НБА. Отключив телевизор, и потянувшись, он сказал: «Не знаю, как ты, а я просто дико хочу есть», направляясь к небольшой нише, где был сервирован стол на двоих. Бросив на постель «вспомогательные средства» я присоединился к нему.

Майкл оказался великолепным собеседником, с ним было настолько легко, как будто мы были знакомы сто лет, так непринуждённо я чувствовал себя только с Леном. Я и не заметил, когда полностью расслабился, скорей всего Майкл, как более опытный, именно этого и добивался.

Мы начали целоваться ещё за столом, не спеша, исследуя друг друга лёгкими прикосновениями губ, он изучал моё лицо: глаза, уголки рта, кончик носа, подбородок.

– Красивый, какой же ты красивый, Марк, – шептал альфа, целуя мою шею, слегка покусывая.

Он развязал пояс моего халата, обнажая меня, я стянул с него футболку и стал жадно целовать его гладкую грудь, облизывать небольшую родинку под левой ключицей, как же я давно об этом мечтал!

Майкл метил меня своими поцелуями, оставляя следы на моей шее. Я не отставал от него, в тот момент мне было плевать на то, что подумает его омега, и какой устроит ему скандал, сегодня, сейчас он – мой, и только мой!

Мы упали на постель уже полностью обнажёнными, когда альфа потерял свои джинсы, я так и не заметил. Я тёрся об его мощное тело, он, положив меня рядом с собой, начал одновременно ласкать оба наших члена, доводя до разрядки.

Отдохнув от первого оргазма, альфа начал подготавливать меня.

– Узкий, – проговорил Майкл, проталкивая в меня первый палец, – могут быть разрывы.

– Плевать. – я резко толкнулся ему навстречу.

– Тише, не спеши. – прошептал он.

А потом мне было не до разговоров, потому что стало настолько приятно, что я мог только стонать под его руками. Он долго готовил меня, но всё равно, мне было очень больно принять его до конца.

Бета – не омега, и первый секс с альфой для нас намного болезненней, чем у омег, созданных самой природой принимать альф. Для беты лучше всего начинать свой сексуальный опыт, занимаясь сексом со своим полом. Первый раз с альфой, для бет считается очень опасным, и может привести к серьёзным повреждениям. Однако, я рисковый парень, так что придётся потерпеть.

И я терпел, уткнувшись в подушку, было очень больно, даже искры удовольствия от стимуляции простаты, не могли заглушить боль. Тело, покрытое липкой испариной, сотрясалось от мощных толчков Майкла. Он вбивался в меня со всей силы, забыв о том, что под ним не омега. А я терпел, закусив подушку, чтоб не закричать и думал о том, когда же он наконец-то кончит! И всё-таки я заорал, когда альфа стал ещё яростней вбиваться в меня в преддверии оргазма.

– Ты, козёл озабоченный, не способный думать ничем, кроме члена! – орал я на Майкла и, реши он в тот момент уйти, я бы ещё ему в след запустил бы подушкой, на большее у меня просто сил не хватило бы. Но, он остался.

– Прости, прости меня, козла озабоченного. – шептал Майкл, спускаясь поцелуями к моему паху.

И был офигенный минет, в его исполнении, и уже мой оргазм. Я говорил, что Майкл – бог минета? Подтверждаю!

– Тебе просто необходимо отрастить волосы. – поглаживая его по голове, озвучил я свою мечту.

– Зачем?

– Чтоб было, что на кулак наматывать, когда твой сладкий ротик ублажает меня.

– Нарываешься?

– Ну, что ты, просто моральная компенсация, за мой порванный зад.

– В порядке твой зад, обошлось минимальной кровопотерей.

***

– Мой рыжеволосый ведьмак, – шептал он, двигаясь во мне, – демон – искуситель!

«И как у нас дошло до второго раза? Да, фиг его знает!» – думал я, впиваясь от души когтями в его спину, – «эх, нужно подлиннее ногти отрастить.»

Если, два раза подряд я ещё мог стерпеть, то на его третью попытку ответил ударом в челюсть.

– Поскорей привыкай, – попросил меня Майкл, засыпая в моих объятьях. А я, прижимал к его лицу пакет со льдом.

Рано утром он ушёл, предварительно разбудив меня, он так мило извинялся за невозможность провести вместе выходные, что я почти простил его.

Я, взяв приготовленные Майклом таблетки и замечательный охлаждающий гель, лично мной вчера опробованный, занялся самолечением.

«Нужно навестить старшего брата, проконсультироваться и запастись справкой,» – думал я, переключая каналы. – «Ох, и наслушаюсь я нотаций от сурового доктора Мишеля Лангре! Майкл, тебе бы так! А почему бы и нет?!»

========== Глава шестая ==========

POV Лен

Я так и не сумел дозвониться до Марка. Надеюсь, с ним всё в порядке, и он не нашёл приключения на свой зад, или наоборот, наконец-то ему повезло. В понедельник расскажет сам, если захочет. Почему в понедельник? Потому что, на все выходные я отправляюсь в гости к Алексу.

***

Семейство Миллеров обитало за городом, а в их небольшой городской квартире, жили двойняшки во время учебной недели. Мне очень понравился большой уютный дом, выполненный в ретро-стиле, с угловой башней в три этажа, украшенный красивыми керамическими панелями, настоящий маленький замок. Дом находился в глубине соснового бора, недалеко от небольшого лесного озера. Прекрасное место для уединенного отдыха от городской суеты.

Как позднее пояснил мне Алекс, на постоянной основе, в доме, из всего семейства Миллеров проживает только папа Клаус, изредка выбираясь в город. Отец семейства Курт Миллер, если задерживается в городе по делам, ночует в офисе, в специально оборудованной комнате отдыха. Старшие братья постоянно в разъездах по делам фирмы и дома бывают редко.

Оказалось, что у Алекса есть собственная художественная студия, расположенная на третьем этаже башни. Меня поразили его работы, развешанные по стенам, как я в дальнейшем заметил, его картины висели по всему дому. Алекс был талантлив.

– Почему архитектурный? – Спросил я, разглядывая одну из его картин.

– Мечта.

Я переспросил его: «Мечта?» Омега, повернувшись ко мне, пояснил: «Мы совсем недавно приобрели этот участок, дом построили два года назад, до этого жили в городской квартире. Сам понимаешь, что для шести человек там немного тесновато, наверное, поэтому, в детстве я любил рисовать большие дома, мечтая о том, что когда-нибудь буду жить в таком. Этот дом построен по моему проекту. Ради своей мечты, я окончил художественную школу. Мы с Александром думаем о собственном проектном агентстве».

– Разве, твой отец, не один из самых процветающих адвокатов? – Я сел на широкий подоконник, выполненный в форме дивана с множеством подушек. Я тоже такой хочу!

– Только последние несколько лет, в этом бизнесе очень тяжело пробиться, если нет достаточно влиятельных клиентов. Если бы не рекомендации твоего дяди, с которым отец познакомился благодаря тебе, навряд ли контора «Миллер и сыновья» сейчас процветала.

– В смысле? – Если честно, я не совсем понимал, о чём это он.

– Ну, несколько лет назад отец был на деловом ужине с клиентом в ресторане «Варден», они уже закончили все дела и просто приятно проводили время. Когда управляющий, вежливо обратился к посетителям с просьбой, нет ли среди них адвоката. Отец и откликнулся. Оказывается, адвокат срочно понадобился владельцу «Вардена», у его племянника были какие-то неприятности. Я так понимаю, что этим племянником был ты? – Спросил Алекс.

Я кивнул в ответ, надо же, а я ведь совсем его не узнал. Ну, если вспомнить, в каком я был тогда состоянии, то мне простительно.

– Колись, Лен, во что ты тогда вляпался? Секс, наркотики, расчленение альф? – С каждым сказанным им словом, его глаза становились всё больше, а голос глуше. – Покайся, сын мой, – он медленно приближался ко мне, с импровизированным крестом, сделанным им из двух кистей, – и тогда, – выдержав паузу, омега продолжил. – я к тебе присоединюсь!

Смеясь, Алекс упал ко мне на диван, получив одной из подушек. В долгу он не остался, мы устроили импровизированный бой, гоняясь друг за другом по студии, как только там всё не разнесли. На своё несчастье, в комнату рискнул заглянуть Александр, мы, переглянувшись с Алексом, атаковали его с двух сторон. Двойняшка вывалился в коридор, а мы с криками: «Бей альфу!» следом, мутузя того подушками. Скатившись по лестнице, мы дружным трио ввалились в гостиную, где Александр, спрятавшись за огромный диван, дал нам достойный отпор. Подушки, собранные со всех диванов, а их там было целых три, летали по всей комнате, достигая цели с переменным успехом.

– Не понял, это ещё кто посмел покуситься на мою тушку? – Чьи-то сильные руки перехватывают меня за талию, не давая возможности для манёвра. Изворачиваюсь, чтобы посмотреть в глаза смертника.

С криками: «Генрих!» – на нас с двух сторон налетают двойняшки, роняя на пол. Я, расположившись сверху русоволосого Генриха, смотрю в его разные глаза, один голубой, а другой зелёный. Он, прижимая меня к себе, обворожительно улыбается, где-то рядом копошатся близнецы.

Как оказалось, из деловой поездки, домой вернулись старшие братья, так что всё семейство Миллеров было в сборе. Втроём, мы быстро навели порядок в гостиной и выдвинулись в направлении столовой.

Я завис в дверном проёме, уставившись на Генриха, поднимающегося из-за стола мне навстречу. Не понял, раз он здесь, кто тогда дышит мне в затылок? И тут до меня доходит. Близнецы!

– Ганс! – неугомонная парочка повисает на втором брате.

Ганс и Генрих были не намного старше нас, летом им исполнилось по двадцать семь лет. И теперь, им приходилось выслушивать от папы Клауса стенания по поводу своей безответственности в стиле – «Когда же они приведут в этот дом омегу». Как я понял, взглядов любимого родителя, близнецы не разделяли, поэтому и мотались по всей стране, продвигая семейный бизнес.

Я давно так не отдыхал. Здесь царила атмосфера любви и семейного счастья. Я не чувствовал себя гостем, я был частью этой большой и дружной семьи. И за весь день, я ни разу, не вспомнил об Алане.

После обеда мы гуляли в сосновом бору, а потом Алекс затащил меня в студию. Не давая мне возможности отвертеться от данного мной обещания.

– Надеюсь, ты помнишь полотно Рембранта «Данай»? На котором изображён папа Персея, омега Данай, в обнажённом виде принимающий Зевса, спустившегося к нему золотым дождём?

– Алекс, – обратился я к омеге, мне уже страшно, от того, что он придумал, – не надо мне пересказывать историю непорочного зачатия, с мифами Древней Греции я прекрасно знаком.

– Отлично, и картину видел?

– Причем в подлиннике.

– Ты был в Эрмитаже? – Он подпрыгнул на своём мягком пуфике.

– Ну, да. Этим летом родители заключали договор на поставку вина в Россию, меня взяли с собой. Пребывание оплачивалось принимающей стороной, а меня, как единственного наследника, ещё и развлекали.

-Здорово!

Ну, не буду же я, восхищенному Алексу, рассказывать о потных руках одного из альф, решившего, что наследник Вернье – доступная омега. Ох, как он орал! Когда его из Невы вылавливали.

– В целом, концепция такая.

– Алекс, я голым позировать не буду!

– Не голым, а обнажённым. Лен, ну когда же ты перестанешь стесняться своего тела! – Алекс, подлетел ко мне и, взяв за руку, подвёл к большому зеркалу. – Смотри, ты же красавец, – он распустил мои волосы, собранные на затылке в шишку, они упали свободной волной, закрывая спину. – Сними с тебя эти безразмерные тряпки, и все альфы упадут к твоим ногам!

– Не нужны мне все, – думал я, рассматривая себя в зеркало.

– Не омега, а мечта любого альфы! Да ты же ходячий соблазн! – Не унимался он.

– Согласны! – Это решило легализовать своё несанкционированное присутствие в студии, неизвестно, как сюда пробравшиеся трио альф. Они тихонечко сидели на диване, не вмешиваясь в наши с Алексом дебаты.

– Не понял, а вы что тут забыли? – Налетел омега на братьев.

– Так, тебя поддержать! – выкрутился то ли Генрих, то ли Ганс. И как они их различают?

– А ну, валите отсюда! – Алекс, словно разъярённая фурия, наступал на братьев, сжимая кулачки. Со стороны это выглядело так смешно, что я не сдерживаясь, рассмеялся. Ко мне присоединилось всё младшее поколение семьи Миллер. Господи, да я никогда в своей жизни, в течение одного дня столько не смеялся, как сегодня в этом чудесном доме, на берегу лесного озера.

Выпроводив альф, мы всё-таки приступили к воплощению идеи Алекса на холсте.

***

Уставшие за день, мы завались к омеге на постель. Лёжа в полной темноте, я услышал тихий голос Алекса.

– Лен, может ты мне расскажешь, что тогда с тобой случилось? Если, конечно хочешь. Я же вижу, что тебя что-то угнетает, знаешь, иногда, если выговориться, становится легче. Тебя услышат только я и ночь.

Наверное, невозможно всё время нести бремя душевной боли в одиночку, порой хочется хоть с кем-нибудь поделиться. Я рассказал ночи всё, начиная с детства и заканчивая Алленом. Я рассказывал, и мне становилось легче. Марку я не мог рассказать о многом, с ним мне не хотелось показывать свою слабость. Сейчас же я был омегой, слабым маленьким омегой. Я, глотая слёзы, делил свою боль с ночью, а Алекс ласково гладил мои волосы, даря тепло и участие.

========== Глава седьмая ==========

***

По обнажённой спине омеги струился бронзовый водопад волос, волнистыми прядями прикрывая его от посторонних глаз. В самом низу спины, переходящей в округлые ягодицы, словно очерчивая границу, были три небольшие родинки в форме перевёрнутого треугольника. Его вершина указывала на газовый шарф, что широкой лентой опоясывал попу и бёдра омеги, не столько скрывая, сколько подчёркивая крутые изгибы. Он лежал на ложе задрапированным серебристым шёлком, освещённый светом луны. Справа от ложа, почти скрытый лёгкими занавесками, что создавали эффект крыльев за его спиной, стоял то ли альфа, то ли белокурый ангел, чей взор был устремлён на спящего омегу. Картина называлась «Искушение».

***

POV Лен

Ну, Алекс, ну, сладкоречивая омега, да как же он меня уговорил на такое!? Хорошо, что лица не видно, но надо быть полным идиотом, чтобы не сложить один к одному, и не догадаться, кто послужил моделью для «Искушения». Нет, картину нужно назвать: «Лен Готье – полный лох»! – Занимался я самобичеваньем, стоя в окружении семьи Миллер, собравшейся полным составом в студии Алекса.

– И как вам мой шедевр? Лен?

– Ну, Алекс, ну, ты и г…

– Знаю, я гений! – Заявил он, не дав мне закончить.

– Это полотно – твоя самая лучшая работа! – Вынес свой вердикт глава семейства, Курт Миллер.

– Э, а вам не кажется, что всё это, – я махнул рукой в сторону картины, – как-то слишком откровенно?

– Лен! Да когда же ты перестанешь стесняться своей фигуры! – возмущается Марк.

И как это я про него забыл? Последнее время, мы с ним видимся исключительно в университете. Ещё, изредка переговариваемся по телефону. У Марка, если судить по его горящим глазам и, иногда не очень уверенной походке, наладилась личная жизнь. А ещё, в его гардеробе, впрочем, как и у Майкла, появились водолазки и шарфики. Остаётся только порадоваться за друга. Надеюсь, Майкл не сделает ему слишком больно, и всё у них закончится хорошо. Да и сам я, последние полтора месяца пропадал у Алекса, практически переехав к нему в дом у озера. Сроки конкурса поджимали, поэтому он, получивший полное одобрение Поля, монополизировал всё моё свободное время. Познакомил, называется, на свою голову.

– И правда, солнышко, сколько можно стесняться, у тебя просто идеальная фигура для будущего папочки. Деток будет легко рожать, – это уже Клаус пытается меня подбодрить, ещё больше вгоняя в краску. Он – яркий представитель омеги, с классическим воспитанием в стиле «kinder, kuche, kirche».

– В общем так, Лен, не смущайся, а если всякие озабоченные альфы начнут к тебе приставать, то мы с Марком им навешаем, – грозится Александр, моим несуществующим поклонникам.

– А мы, если что, поможем, – ну как же без близнецов то.

Ага, как начнут приставать альфы, вон уже толпами бегут и падают. Скорей всего только высмеют, в лучшем случае. Готовься, Лен, к тяжёлым временам, – накручивал я, сам себя.

***

«Искушение» вызвало ажиотаж, привлекая ко мне ненужное внимание. Но, к моему облегчению, прости меня Алекс, заняла почётное второе место. Как ни странно, но мой друг совсем не огорчился, даже наоборот, выглядел чересчур довольным. У меня стали закрадываться подозрения, а в конкурсе ли было дело?

POV Алан

Я сидел в третьесортном баре и напивался в гордом одиночестве. Почему? Да потому что, вот уже несколько недель, Лен Готье не выходит у меня из головы. Всё это время мы вполне успешно избегали друг друга. Но эта чёртова картина, что постоянно попадается мне на глаза в одном из переходов – сводит меня с ума! Разве мог я предположить, что этот омега может выглядеть настолько соблазнительно! И почему я решил, что он не в моём вкусе? А все эти похотливые альфы, пускающие слюни на него? Порой я еле сдерживаюсь, чтобы не подойти, и не вырвать им глаза. Никто не смеет глядеть на моего омегу! Моего?

В бар ввалились новые посетители, в уже изрядном подпитии, привлекая к себе внимание.

– Сегодня точно не мой день, – подумал я, заметив знакомые лица, среди вновь прибывших. Из пяти альф, только Майкл Тениси был мне хорошо знаком, остальных я знал плохо. «Кажется, мне пора.» – решил я, поднимаясь, чтобы уйти. Не получилось.

– Ой, какие люди! – Чья-то рука легла мне на плечо.

– Алан Дюпон, наш «золотой» мальчик, Алан, а давай к нам!

Я пытаюсь вспомнить имя альфы, кажется, Пит Бреди. Точно, он!

Если честно, то, Бреди мне не нравится, всегда крутится возле тех, кто при деньгах. В курсе всех событий, происходящих в университете. От таких типов я стараюсь держаться подальше. Я собираюсь вежливо отказаться, но слышу, как кто-то из них начал говорить о Лене. А вот это уже интересно! Я присоединяюсь к остальным, прервав своим появлением, начавшийся разговор. Как оказалось, все, кроме Бреди, были игроками баскетбольной сборной университета, отмечающие день рождения одного из альф.

– Что обсуждаем? – Спросил Бреди, усаживаясь за стол и представляя меня остальной компании.

Самым вменяемым из всех был Майкл, который сидел мрачный, как туча, участия в беседе не принимал, и только изредка отпивал из своего бокала. Разговор вёлся на повышенных тонах, перескакивая от одной темы на другую, как всегда бывает, когда градус выпитого уже довольно высокий, но ещё не зашкаливает. Я пожалел о своем решении остаться и уже собирался распрощаться со всеми, когда услышал.

– А я тебе говорю, что он девственник. У него чистый запах, без примеси запаха альфы. Я бы его поимел.

– Нет, Дэвид, он тебе не даст, он вообще альфам не даёт.

– Он их посылает!

– Это вы о ком? – Спросил я, прекрасно зная, кто является предметом разговора пьяных студентов.

– О милашке Лене, – решил пояснить Бреди, – к нему и раньше альфы подкатывали, но он всех отшивал, а сейчас, после того, как его дружок Алекс Миллер нарисовал «Искушение», вообще озверел.

– Точно, кидается на всех, волком смотрит, чуть ли не рычит, стоит только подойти, совсем дикий стал, – Девид, сделав пару глотков из бокала, продолжил, – вот, если он не хотел, чтобы к нему приставали, зачем тогда свою попку на всеобщее обозрение выставил?

– Так, приручите его, – подал голос именинник, – а потом он сам хвостиком бегать будет и задом крутить. Омеги, они все такие, ломаются, пока их хорошенько не отлюбишь, а потом на шею вешаются, не знаешь, как от них отвязаться.

– Не родился ещё такой омега, что под альфу не прогнётся, а этот просто цену себе набивает, – Бреди с силой опустил кулак на стол, – его цена – бутылка вина, я лично поставлю бутылку «вернье» тому, кто до рождества его распечатает!

– Смотри, не продешеви, – зло бросил я.

– За него и этого много, – встрял Девид.

И тут меня осенило! – Да он вас всех послал! – рассмеялся я.

– А ты подкати к нему! – У Бреди аж глаза заблестели, – спорим, он и тебя пошлёт, ещё и направление укажет, чтобы мимо не прошёл.

– Оно мне надо? – заявляю я, пытаясь удержать разбегающиеся мысли.

– А что, боишься, что тебя, великолепного Алана Дюпона со всеми твоим миллионами, простой официантишка пошлёт?

– За неделю до рождества, я пересплю с ним, – заявляю в сердцах, поднимаясь, чтобы уйти.

– Готье не из тех омег, кто за альфами бегает, забудьте о нём, – бросив деньги за выпивку на стол, Тениси выходит следом за мной.

***

– Скажи, Алан, зачем тебе это? – спрашивает меня Майкл.

Мы сидим с ним на открытой террасе небольшого круглосуточного кафе, с видом на реку, залитую ночными огнями, и пьём кофе. На душе мерзко, промозглый декабрьский ветер прогнал опьянение, оставив горечь воспоминаний. Их нельзя стереть, как нельзя повернуть время вспять. И, я решаюсь поделиться с Тениси своими сомнениями. Я рассказываю о планах отца, о Лене, он слушает, не перебивая меня, а потом.

– Я ещё раз спрошу тебя, зачем тебе всё это? – задаёт Майкл, один и тот же вопрос.

– Хочу узнать, что значит, быть со своим истинным. А потом, пускай меня ненавидит и проклинает всю жизнь, а не страдает от невозможности быть вместе, – пытаюсь я объяснить.

– И, ты сможешь отпустить его?

– ДА!

– Значит, он для тебя всего лишь игрушка, но ты ошибаешься, считая, что с любовью можно играть.

– Да, что ты знаешь об истинных! – почти кричу я ему.

– Действительно, что? Что я могу знать об истинных, – говорит он тихо, едва слышно.

– Откуда мне знать, что значит тонуть в его глазах, дышать в одном с ним ритме, просыпаться от его лёгкого прикосновения. Действительно, откуда мне знать, что значит нестись на свидание через весь город, чтобы потом простоять всю ночь под его окнами. Откуда мне знать, как бьётся сердечко вашего малыша, как он пинает твою ладонь, приложенную к животу любимого. Откуда мне знать, как мучительно ждать первого крика вашего сына, сходя с ума от невозможности помочь, а потом зацеловывать в благодарность за подаренное счастье. Откуда мне знать, что можно выйти из дома до ближайшей аптеки и не вернуться. Откуда мне знать! Ты держишь его, залитую кровью, голову, прижимая к груди, и ловишь губами его последнее «прости». Просыпаешься в холодной постели и понимаешь, что никогда его не увидишь. Откуда мне знать! Как в течение трёх лет, каждый день, стоя у его могилы, молить бога, чтобы он вернул тебе его. Откуда, тебе знать! Что значит жить, только ради вашего ребёнка, его последнего подарка. Действительно, откуда? – Майкл поднялся, чтобы уйти. – Ты пожалеешь, Алан! В игре на любовь – победителей нет!

Он ушёл, а я ещё долго сидел и пытался осознать сказанное им. Меня не покидало чувство, что это была его исповедь, его прожитая жизнь. Но, я уже не могу отказаться от Лена, пусть, одну только ночь, но, он будет принадлежать мне.

========== Глава восьмая ==========

POV Майкл

Ноги сами принесли меня в нашу старую квартиру. Сколько я здесь не был, год или два? Здесь всё ещё чувствуется, едва уловимый, запах Эжена, или это моё воображение? Квартиру убирают раз в неделю, за шесть лет запах химии должен был не оставить и следа от твоего аромата. Я прошёл в нашу спальню, слишком мало нам было отведено времени для любви. Аккуратно, словно боясь разбудить тебя, я присаживаюсь на край кровати. Беру твою фотографию, ты такой юный. Твоё лицо никогда не покроют морщины, тебе всегда будет восемнадцать.

Я так боюсь тебя потерять. Боюсь проснуться однажды, выпить кофе с твоими любимыми круассанами, с вишнёвым джемом, отправиться по делам, ни разу не вспомнив о тебе. Мы живы, пока живы воспоминания о нас. Понимаю, что должен тебя отпустить, я обещаю, что постараюсь, Эжен.

Я бережно поставил фотографию на прикроватный столик и, не оглядываясь, вышел.

Сегодня Алан растревожил старые раны. Я так боюсь снова скатиться в то безумие, что преследовало меня после смерти супруга, вновь мне уже не подняться.

***

Пятница, ровно неделя, как я поругался с Марком.

С ним, мне было хорошо, даже слишком хорошо. Я не мог мечтать о том, что такое сильное тело, как у него, может быть таким покорным в моих руках. Нет, Марк не прогибался под меня, ещё в наш первый раз он дал мне понять, что подчинение и боль – это не к нему. Как он мне врезал! Вложил в удар всю душу. Челюсть болела неделю. Но, я не обиделся, сам виноват. Видел, насколько ему неприятно, но он терпел, я – взрослый альфа, как озабоченный подросток, не мог остановиться. В тот момент, моё сознание отключилось, осталось одно удовольствие, я перестал контролировать себя. А как он ругался! Он возбуждал меня, мне было мало его. Я, так долго мечтал, как буду обладать им, что не сдержался. А утром я сбежал.

Мы ждали ещё неделю, чтобы повторить, его брат, доктор Лангре, грозился: «Я лично кастрирую безмозглого альфу, который не видит разницы между омегой и бетой!»

Наш второй раз прошёл просто замечательно, спасибо доктору – Мишелю Лангре! По совету брата, Марк растягивал себя в течение недели. Я видел, насколько ему хорошо, он громко стонал, не скрывая своего удовольствия. А потом заявил: «Надо было раньше попробовать с игрушками, но, я берёг себя для любимого», и смутился. Я сделал вид, что не заметил его признания. Марк больше о любви не говорил.

Была одна проблема – нам негде было встречаться. Отели достаточно дороги, а своего жилья у Марка нет. Мы живём с родителями. Привести Марка в свою квартиру, где мы были счастливы с Эженом, я не решался. Поэтому, чаще всего занимались любовью в душевой, после тренировки, рискуя быть замеченными.

Я всё больше растворялся в нём. Родные заметили произошедшие со мной перемены, мои частые отлучки, следы, оставленные им на моём теле. Папа пытался расспрашивать меня, о «моём омеге». Марк, смеясь, рассказывал, как возмущался Андрэ, увидев перед очередным показом засосы на его шее. Кутюрье просил бету передать «похотливому омеге, что он, Андре Лангре, зашьёт ему рот, если тот не попридержит свой темперамент». Кажется, мне лучше не встречаться с семьёй Лангре. Двое из братьев Марка, пообещали кастрировать и зашить мне рот, а что придумают остальные? Впрочем, на тот момент, знакомство с его семьёй, в мои планы не входило.

Мы никогда не разговаривали о нашей личной жизни. Марк не интересовался, кто звонит мне, но порой, я ловил его тоскливый взгляд на своём обручальном кольце. Он не спрашивал меня о семье. И если бы не его невольное признание в любви, то я бы решил, что он всем доволен, что его вполне устраивает связь без обязательств. С Марком было уютно, спокойно, он не давал мне скатиться в депрессию. Он стал мне необходим ежедневно, каждый час, и тут я испугался. Испугался того, что полностью растворюсь в нём, потеряю прежнего себя. Наверное, Марк для меня был идеальным вариантом, чтобы начать жизнь с чистого листа, отпустив Эжена. Но оказывается, я трус, который сидит в своей раковине и боится выйти наружу, боится начать жить заново.

А ещё, меня смущала его страсть. Бытует мнение, что беты холодные, всегда и во всём ищут выгоду, страсть – это для омег и альф. Но, Марк отдавался полностью, растворяясь во мне так же, как я в нём. И я понял, что так отдают себя, если любят, любят на грани разумного, за которой только безумие. Я испугался такой любви, побоялся взять его сердце. Сердце любящее, сердце, которое может не только согреть, но и осветить путь. Как-то раз, когда мы отдыхали после бурного секса, Марк рассказал мне сказку. Сказка была о Данко, отдавшего свое сердце людям, а они его растоптали. Я не придал этому значения. Только потом до меня дошло, что Данко – это Марк, отдающий своё сердце мне. Я не понял, или не захотел понять его страха быть отвергнутым, его страха отдать своё сердце тому, кто его безжалостно растопчет. А он, каждый раз признавался мне в любви. Не словами, а губами, целующими меня, руками, что нежно ласкали, телом, своим великолепным телом, доверенным мне. Он любил меня, как в последний раз, словно боялся, что я уйду и не вернусь.

А я боялся и, неосознанно, искал повод порвать с ним. Наверное, он это почувствовал, Марк всегда улавливал мои желания, он понял и решил мне помочь.

В наш последний раз он был очень нежен, долго целовал меня, не оставив ни одного места на моём теле, где бы не прошлись его губы. Он отдавался мне безраздельно. Марк утомил меня, мы любили друг друга много раз, я испугался за его здоровье, когда он попытался снова меня соблазнить.

– Я хочу тебя, – просил он, целуя мои опухшие губы, – Майкл, я так хочу тебя!

– Я думаю, нам стоит остановиться, иначе завтра ты не сможешь встать, – попытался я его успокоить.

– Ты не понимаешь, я хочу быть сверху, – он не отрывался от моих глаз, словно что-то хотел в них увидеть. А я не понял его.

– Марк, ты уже был сегодня сверху. Может спать?

– Я хочу войти в тебя, – он сказал это, как-то обречённо, понимая, что этого никогда не будет.

– Не шути так, Марк, и даже не мечтай.

– Хорошо, – слишком спокойно ответил он, и, встав с постели, бросил, – я в душ.

Я сидел злой, возмущенный его наглостью. Как только он посмел предложить такое альфе! Он вышел из ванной уже полностью одетым и направился к двери.

– Ты куда собрался? – поинтересовался я.

– Я ухожу, Майкл, я устал. Не приближайся больше ко мне. – и ушел, аккуратно прикрыв дверь.

Я злился на него все выходные, злился на него за то, что он – бета, посмел поставить себя в один ряд с альфами. А когда получил отказ, ушёл, перечеркнув всё, что было между нами. А, что, собственно говоря, между нами было? Трах без обязательств. И тут, я вспомнил его слова: «я устал Майкл». Он больше не мог светить один, освещая тьму в моём сердце, он сгорал, не получая взаимности, он протянул мне своё любящее сердце, а я – растоптал его, оно погасло. И Марк решил уйти, оставить меня наедине с моим мраком.

Я злился, я игнорировал его, впрочем, как и он меня. Мы снова стали теми, кем были, я – капитан, он – рядовой член команды. Как же мне не хватало его, он стал мне необходим, нет, не так, как Эжен, его никто не заменит. Он стал мне необходим, как необходим в доме очаг, чтобы согреваться в холод. Я мёрз без него.

Марк, я кажется влюбился. Я готов разделить свою жизнь с тобой. А ты готов взять её, Марк?