Текст книги "Игра на любовь (СИ)"

Автор книги: Муравьед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

***********************************************************************************************

Игра на любовь

http://ficbook.net/readfic/2214542

***********************************************************************************************

Автор:Муравьед (http://ficbook.net/authors/631674)

Беты (редакторы): cold_silence

Фэндом: Ориджиналы

Персонажи: альфа/омега, альфа/бета

Рейтинг: NC-17

Жанры: Слэш (яой), Драма, Психология, Повседневность, POV, Омегаверс, Учебные заведения

Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика, Мужская беременность, Секс с использованием посторонних предметов

Размер: Миди, 76 страниц

Кол-во частей: 16

Статус: закончен

Описание:

Ты – приз в игре, но цена тебе – бутылка вина. А можно ли, проигрыш превратить в победу? Получить желанного альфу и отпустить его. А потом собирать себя по частям. Игра на любовь в ней нет победителей.

Примечания автора:

« У меня сегодня много дела:

Надо память до конца убить,

Надо, чтоб душа окаменела,

Надо снова научиться жить. »

Анна Андреевна Ахматова

========== Глава первая ==========

POV Лен

Говорят, что родительская любовь слепа. Ошибаются. Она – дама с утончённым эстетическим вкусом. Не каждый ребёнок достоин отцовской любви, некоторым её нужно заслужить. По крайней мере, в моём случае – это аксиома. Девять месяцев единения папы и ребёнка не гарантируют последнему вселенской радости от его появления на свет. Мне так, «повезло» особенно. Я родился омегой, вторым у своих родителей. Мой отец-альфа ждал долгожданного наследника, а тут я – синюшное недоразумение. Не знаю, чем было вызвано его непринятие меня, как своего отпрыска, но он упорно не желал видеть во мне собственного сына. И это при всех-то тестах на отцовство, так как, видимо, чутьё у него было избирательным, и при приближении ко мне, его напрочь отшибало. Даже боюсь представить, каким бы затюканным чудом я вырос, когда родной отец ненавидит и едва терпит тебя, а папа-омега равнодушно этого не замечает. Если бы не его величество – случай, а точнее кузен моего папы омеги.

Двоюродный брат папы – Поль Вернье был бетой. Он занимался производством вина и почти всё время пропадал на виноградниках, редко выбираясь в столицу. Но, примерно лет за пять до моего рождения, они с супругом затеяли организацию сети собственных ресторанов. Именно открытие нового ресторана и привело его в город. Решение посетить кузена было спонтанным, особо близки братья не были, сказывалась значительная разница в возрасте, более тринадцати лет, но родственные отношения поддерживали. Тогда-то, Поль и имел счастье лицезреть младшего отпрыска семьи Фишер, а именно меня, истошно вопящего, на руках у папы. За что я и огрёб по щекам и мягкому месту от отца. По его мнению, «ребёнок в восемь месяцев должен уметь терпеть боль, тем более, что отит – не повод для крика». Не знаю, что больше повлияло на моих родителей, красноречие Поля, или обещание финансовой поддержки, но своё место жительства я с успехом поменял.

Природа щедро позаботилась о детях, не позволяя им, осознавать своё «я» в младенчестве, тем самым ограждая их психику от ненужных стрессов. Мои первые воспоминания о детстве начинаются, примерно, с двух лет, а всё, что происходило до этого – мне рассказал Поль в день моего совершеннолетия.

Для сорокалетнего Поля и его супруга-беты Джованни Готье, я стал подарком судьбы. Как семья, состоящая из бет, они могли усыновить ребёнка, но как-то всё откладывали, не замечая за каждодневными делами стремительно несущегося времени.

Стоит ли рассказывать, что у меня было самое счастливое детство? Нет, я не был избалованным и капризным ребёнком, но тепло и любовь, подаренные Полем и Джо, согревали меня всю жизнь.

Я рос среди залитых солнцем лугов, усыпанных полевыми цветами, учился делать первые шаги на виноградниках, цепляясь пальчиками за лозу. Засыпал в объятьях своих отцов, под тихий шёпот одного из них, рассказывающего мне сказку. Поль обожал расчёсывать мои белые кудряшки, сокрушаясь о том, что с возрастом они приобретут бронзовый оттенок, как у всех членов семьи Вернье. Я совершенно не был похож на своих родителей, только от папы омеги взял огромные серые глаза в обрамлении пушистых ресниц, черты лица и фигура, это было от его папы, моего деда-омеги, ну так говорил Поль. Сам своих дедушек я не видел, только на старых снимках в семейном альбоме, мой папа был поздним ребёнком, а они умерли ещё до моего рождения. И если в целом моя внешность меня устраивала, то вот фигура – совершенно нет, мой дед-омега Павел был пышкой. И я с успехом унаследовал ему.

Мой дедуля был просто очаровательным омегой. В чём я и убеждался, рассматривая старые снимки и слушая истории Пола. Павел был голубоглазым блондином с аккуратным носиком и очаровательными ямочками на щеках, ох уж эти ямочки, сколько же альф они свели с ума! Мой дед-альфа был красив, той особой красотой, что заставляла омег млеть от одного взгляда его серых глаз. Но, этот статный красавец, с рассыпанными по плечам бронзовыми кудрями, выбрал пухленького блондина Павла и был верен ему всю жизнь, бешено ревнуя супруга.

Я же унаследовал внешность от обоих дедушек: бронзовые волосы и серые глаза от альфы, аккуратный носик и пухлые губы от Павла, от него же и полные бёдра. И если, во времена моих дедуль такая внешность была эталоном красоты для омеги, «чтобы было за что подержаться». То для меня стала причиной насмешек со стороны старшего брата-омеги Жана и брезгливо поджатых губ папы.

Когда кончается детство? Для каждого из нас период взросления разный, кто-то сохраняет частицу детской непосредственности до самой старости, но этих счастливцев слишком мало. Для меня детство закончилось в семь лет.

Мой отец-альфа всегда стремился сделать политическую карьеру.

Он решил выставить свою кандидатуру на пост мэра, имея поддержку некоторых полукриминальных бизнесменов. Тогда родители и вспомнили, что у них два сына, а не один. Вернее, им освежили память ушлые журналисты. Для меня это был стресс. Считая своими родителями Поля и Джованни, я никак не желал воспринимать реальность. Для Вернье это тоже было ударом, и послужило уроком на всю оставшуюся жизнь, всё, что касается меня – оформлять документально. Но, в тот момент он не мог что-либо предпринять. Официально он не имел на меня прав. Стоит ли рассказывать о том, как я кричал, цепляясь за своих любимых пап, и как они не скрывали слёз, отдавая меня.

С чего началась моя жизнь в «родной» семье? С образцово показательной порки, так мой отец решил привить мне правила хорошего поведения, приговаривая при этом: «Ты у меня шёлковым станешь!» Шёлковым я не стал, только колючками оброс, и перестал доверять кому-либо в этом доме. Вот только, то ли от побоев, то ли от стресса, но я месяц провалялся в лихорадке, практически не воспринимая реальность. Жар тела выжег душу, оставив тоску по потерянной семье и решимость вернуться. Не скажу, что я сразу привык к новой жизни. Но скрывать свои истинные чувства я научился. Да и на каникулы меня всегда отправляли на виноградники к Полу и Джо, как я полагаю, за отдельную плату, но именно эти короткие встречи помогали мне не сойти с ума от «родительской заботы».

Отец, по-прежнему не желал признавать меня, папа во всём ему подчинялся, и за все одиннадцать лет, прожитых с ними, ласки и сочувствия я не увидел. Мой старший брат Жан был копией отца и относился ко мне с презрением, как к позорному недоразумению. Я старался держаться от него как можно дальше, после нескольких попыток, с его стороны, свалить собственные проказы на меня. Не скажу, что надо мной издевались, но пороли регулярно, при этом не разбираясь в том, виноват ли я. В пятнадцать лет Жана отправили в закрытую школу для омег, жить стало легче. Когда взрослым нет дела до ребёнка, то он либо бунтует, стараясь привлечь к себе внимание, либо замыкается в себе. Мне внимание родителей было не к чему, но и становиться забитым тихоней я не собирался.

Книги – это удивительный мир, в который погружаешься, словно в параллельную реальность. И уже не важно, насколько всё плохо в твоей жизни, здесь ты тот, кем сам захочешь стать. Библиотека стала моим любимым местом в доме, там я проводил практически всё свободное время.

Учился я хорошо, нет, я не был отличником, но знания давались мне легко, без особых усилий с моей стороны. В школе всегда был в центре событий, блистая своей эрудицией и юмором. Вот только, к тринадцати годам я стал пышкой с округлыми бёдрами и «аппетитной» попой, и некоторые альфы стали распускать свои руки, но их щипки и шлепки мне совершенно не нравились, и я научился давать им отпор. Нет, физически я был слабее их, да и куда мне с моим-то ростом, но вот словами, словами я мог просто раскатать любого, не блиставшего умом качка. Вот так и повелось, что альфы либо принимали меня, как равного, либо обходили, не связываясь «с этой чокнутой язвой». С омегами я общался мало, как-то их увлечения обходили меня стороной, однако в нашей дружной компании было несколько омег, с которыми встречались мои знакомые альфы, но близкими друзьями мы не стали.

Вот, только за всем этим внешним фасадом благополучия я был одинок. Комплекс собственной неполноценности и непривлекательности, тщательно взлелеянный моим папочкой и братцем, ограждал меня от всех попыток альф завязать со мной романтические отношения. Я выстроил огромную непробиваемую стену, за которую вход посторонним был закрыт. Да они и не подозревали о ней, принимая мои маски за истинный облик. Только Марк догадывался и пытался меня расшевелить, пробить брешь в моей обороне.

Марк был единственным, кто действительно был близок ко мне. Он был бетой, пятым ребёнком в большой и дружной семье. Его отец был директором нашей школы, а папа преподавал историю. По прихоти отца, и к моей великой радости, который решил быть «ближе к народу», меня отправили в самую обыкновенную школу. И только единицы знали, чей я сынок, но не распространялись, переживали за мою безопасность, но и за своё благополучие, естественно. На все расспросы о фамилии – я отвечал, что просто однофамилец и к мэру Гранду Фишеру отношения не имею. Может, кто-то и догадывался, но доказательств не было. На всех предвыборных плакатах, а отец избирался дважды, красовался Жан, смазливая копия Гранда Фишера, его надежда и гордость. И где-то в углу, совсем мелким шрифтом, о втором сыне омеге, обучающимся за границей. Было ли мне обидно? Нет! Семейные ценности Фишеров были мне до шпиля телебашни. Моя семья – это Поль и Джо. А я просто уехал на учёбу, но когда-нибудь вернусь домой, наверное, мне так было проще пережить тоску по своим папам. Для меня папа не тот, кто родил, а тот, кто воспитал, научил ходить, не спал, когда резались зубы, для них были мои первые слова и рисунки. Поль и Джо научили меня любить. Показали, что такое семья, где супруги нежно любят друг друга. Кто сказал, что беты не умеют любить? Просто свет и тепло их любви не сжигает, а мягко греет, словно котёнок, уснувший на груди.

Жизнь любит преподносить сюрпризы. Когда мне исполнилось пятнадцать лет – убили моего отца. Его игры с криминалом не прошли даром, и за невыполненные обещания пришлось отвечать. Что я испытывал, стоя над стылой могилой: радость, облегчение, боль утраты? Просто пустоту, разрываемую мерным стуком мёрзлой земли о крышку гроба.

Я не бесчувственная сволочь, но трудно любить человека, который сам отверг тебя, не пытаясь увидеть хоть что-то хорошее. Дети ничем не обязаны своим родителям, нет их вины в том, что они родились не такими, как те запланировали. Цените то, что вам дал создатель, не можете, тогда не кричите, что ваше чадо пропадает на улице, или в интернете, но только не дома. Вдали от вас он пытается найти то, что вы не захотели ему дать – немного любви и сочувствия.

Стала ли моя жизнь легче? Думаю, что да. Если бы не мой папочка, который, не успев снять траура, пустился во все тяжкие. Порой наш дом напоминал мне бордель, настолько часто он менял альф. Жан, как только закончился полугодовой траур, выскочил замуж, быстро окрутив одного из бывших партнёров отца. И свалил из «этого притона». А мне приходилось терпеть, папуля категорически отказывался отдавать меня под опеку Полю, при этом не стесняясь брать деньги на «содержание Ленчика».

Мне было семнадцать, когда один из его альф попытался меня изнасиловать. Я со всей силы долбанул несостоявшегося насильника настольной лампой, предварительно хорошенько изодрав тому лицо. Мне очень повезло, Поль в тот момент находился в столице. Он примчался к нам домой спустя пятнадцать минут, после моего истеричного звонка с признанием в убийстве. Я не знаю, как он успел найти адвоката, но на место предполагаемого преступления он прибыл во всеоружии. Чтоб увидеть мертвецки пьяного альфу в моей спальне и меня, забившегося в угол кровати, прикрывающегося разодранной пижамой.

Можно позавидовать тому хладнокровию, с которым он разобрался со всем этим. Первым делом Поль успокоил меня, уверяя, что я ни в чём не виноват. Вместе с адвокатом позаботился о показаниях прислуги, взял при свидетелях образцы кожи альфы из-под моих ногтей, сделал снимки. Если честно, то я сперва не понял, зачем ему всё это нужно, с альфой всё в порядке, проспится и даже не вспомнит о своих подвигах. Видимо, в результате полученного стресса, в тот момент я плохо соображал, иначе сразу бы понял, что он задумал.

Когда разбудили моего отца-омегу и привели того в чувства, после ночных возлияний. Поль попытался донести до него последствия его разгульного образа жизни. На что тот заявил: «Сын вырос шлюхой и уже не первый раз пытается подлезть под взрослого альфу». В тот момент я едва не разревелся. У меня и течки ещё не было, а он с такими обвинениями в адрес собственного ребёнка. Именно тогда, я окончательно понял, что всегда был для него ненужной обузой.

Поль предъявил ему все собранные доказательства, грозя предать дело огласке, что непременно скажется на его репутации. В качестве альтернативы, он предложил полный отказ от каких-либо прав на меня и передаче Владлена Фишера под опеку семьи Вернье – Готье. Естественно, мой, уже бывший родственник, попытался выторговать финансовую компенсацию за отказ от «собственной кровиночки», но получил только известную комбинацию из трёх пальцев и вердикт: «Халява закончилась».

Я был безумно рад возвращению домой, хотя чёрный паук сомнений поселился в сердце. Мне не давало покоя одно, почему со мной так обошелся собственный папа, чем я перед ним виноват? Как мало нужно подростку, только входящему в мир взрослых, для того, чтобы начать взращивать комплексы и искать причины семейных проблем в себе, не замечая слабости и бездушия близких.

Последний школьный год я заканчивал в небольшом городке, расположенном в двадцати километрах от виноградников. Каждый день я ездил на занятия на подаренном мне Полем автомобиле, успевая учиться и изучать искусство виноделия. Если честно, я совершенно не скучал по своей прошлой жизни. С Марком мы остались друзьями, переписываясь и переговариваясь ежедневно. На рождество он приехал к нам, мы отлично провели время вместе, это были мои лучшие каникулы! Со мной была моя семья и мой друг. Летом мы планировали с Марком поступать в один столичный университет, учились мы хорошо и могли рассчитывать на бюджетные места.

Стоит ли говорить, что Поль и Джо усыновили меня? Теперь я Владлен Готье, для близких просто Лен, а не Ленчик, как называли меня мои биологические родители, терпеть не могу это имечко. Вы спросите, почему у меня не двойная фамилия, как у моих приёмных родителей? Всё просто, Вернье – очень известная фамилия, а также самая популярная марка вина, я же не хочу известности. Поль меня понял и даже был рад, что я взял фамилию Джо. «Лен, ты подарил Джованни то, что не смог бы никогда сделать я. Ты подарил ему сына. Спасибо»! – Сказал мне Поль в день моего совершеннолетия.

Не скажу, что события последних лет прошли для меня бесследно. Я тщательно скрывал от близких свои проблемы, но с некоторых пор мне было не по себе, если я находился в комнате с альфами. Пытаясь преодолеть этот страх, я стал носить мешковатую одежду, прячась за ней, как за бронёй. И хотя в ней я был похож на безразмерное пугало, но мне действительно стало намного легче. В университете мне предстоит учиться в основном с альфами, так что от комплексов нужно избавляться.

А пока, я – Лен Готье, просто счастлив. Оказывается, так мало нужно для счастья! Я счастлив!!!!

========== Глава вторая ==========

POV Лен

Я стоял на крыльце, в тени колонн, ожидая с тренировки Марка. Мы поступили в самый престижный университет, Марк прошёл по спортивной стипендии. Ещё в школе он увлёкся баскетболом, показывая отличные результаты, а вот мне пришлось серьёзно взяться за учёбу, чтобы поступить на экономический факультет. Я был единственным омегой в группе. Мне, по-прежнему было неуютно в присутствии альф, но мои резкие комментарии заставляли их держаться от меня на расстоянии. Только единицы продолжали общаться со мной, что меня совершенно устраивало. Я пришёл сюда учиться, а не искать «единственного и неповторимого альфу». А ещё у меня появился друг-омега, Алекс Миллер.

Марк вышел из здания и стал оглядываться. Какой же он красивый! Очень высокий, пожалуй, выше многих альф, которых я знаю, я рядом с ним просто мелкое недоразумение. Свои рыжие волосы, ещё слегка влажные после душа, он забрал в высокий хвост. Сверкнул синими глазами, осматриваясь по сторонам и заметив меня, стоящего за колонной, пошёл в моём направлении, закидывая светлый пиджак за плечо. Сегодня на нём была синяя безрукавка с воротником-стоечкой, светлые брюки и такой же пиджак, погода уже вторую неделю баловала летним теплом. Одевался Марк всегда очень стильно, благодаря своему старшему брату Андрэ.

Андрэ был дизайнером модной одежды, участвовал в престижных показах, привлекая Марка в качестве модели. Я любил бывать у него в мастерской и наблюдать за созданием очередной коллекции, некоторые мои вещи, были разработаны Андрэ и безумно мне нравились. Этот рыжий, вечно беременный омега, с растрёпанными кудряшками, носился огненным вихрем по мастерской, раздавая указания мастерам и заряжая всех положительной энергией. В детстве я мечтал иметь такого старшего брата.

Небольшая группа омег, стоявшая недалеко от меня, проводила вздохами Марка, с восхищением рассматривая рельефные мышцы на его руках. Он действительно был хорош и пользовался популярностью у омег. Вот только этот альфоподобный красавец омегами не интересовался, совсем, его привлекали альфы. Как я об этом узнал?

***

Почти три года назад, на рождество, в поместье Верьнье было шумно и весело. Днём мы все вместе наряжали ёлку в гостиной. Её в специальной ёмкости выращивали на плантации и после праздников, аккуратно убрав украшения, высаживали на отведённое место. Мы наряжали ёлку, а я вспоминал своё детство, проведённое в этом доме, спокойные вечера у камина, отражение пламени в разноцветном стекле и волнительное ожидание чуда. Мне очень нравились старинные ёлочные украшения: расписные шары, золотые рыбки, избушки, сосульки и снеговики, а ещё конфеты, шоколадные фигурки и орехи в золотой и серебряной фольге, их потом было так интересно отыскивать среди ветвей и кушать, запивая ароматным чаем. А потом всё исчезло и на смену рождественской сказке, с запахом хвои и апельсинов, пришла искусственная ель, украшенная дизайнером, где строго в определённом порядке чередовались одноцветные шары и банты. Торжественный ужин, а утром очередной, совершенно не нужный, но определённо дорогой подарок. И счастье, когда за мной приезжали Поль и Джо, чтобы увезти домой на рождественские каникулы, вернуть в сказку. От этих воспоминай я чуть не заплакал. В ту предрождественскую неделю у меня, почему-то, настроение менялось каждый час от радости до грусти.

А утром мы раскрывали подарки. Марк протянул мне коробку, упакованную в золотую фольгу.

– Это от Андрэ. Посмотришь?

Я аккуратно разворачивал упаковку, в предвкушении увидеть очередной модный наряд, всё-таки мне нравились вещи, придуманные его братом. Подарок Андрэ меня шокировал. Я впал в ступор, застыл, открыв рот, с вибратором в руке. Большим розовым вибратором! Меня бросило в жар, не нужно было искать зеркало, я и так знал, что мои уши бордового цвета. Мысленно я пообещал разобраться с Андрэ, высказать всё, что думаю о глупых шутках и нелепых подарках. Обстановку разрядил Джо.

– Своевременный подарок. Взрослые игрушки для взрослого мальчика, – и он достал из коробки что-то, напоминающее большие бусины.

– Я сейчас же выброшу, – кинув вибратор назад ко всем ужасным вещам, что ещё находились внутри, я рванул к выходу.

– Лен, не спеши, – отвлёк меня голос Поля. – вы лучше с Марком внимательно всё изучите, возможно, это вам скоро понадобится, – намекнул он на приближение первой течки. – Тем более, если вы ещё не готовы перейти к более серьёзным отношениям.

Мы сидели с Марком, как две свёклы на тарелке, в ожидании, когда их отправят в борщ. Полю и Джо очень нравился Марк, и они были совсем не против наших отношений, догадываясь о моих неладах с альфами.

А вечером у меня началась течка. Врачи предупреждали, что, в связи с запоздалым развитием и стрессом, мне будет очень трудно перенести её, а ещё они запретили пользоваться таблетками и посоветовали найти альфу.

Меня скручивало, я метался по постели, не в силах что-либо сделать, мастурбация уже не помогала. Марк всё это время был рядом, ухаживая за мной. На второй день я накинулся на него, с просьбой помочь мне, трясущимися руками, я пытался одновременно расстегнуть его джинсы и пуговицы на рубашке. На тот момент я практически перестал себя контролировать. Я ненавидел врача, запретившего принимать препараты, облегчающие протекание течки, я ненавидел своё тело и сущность омеги, я ненавидел себя, умирающего от похоти. Но я решил, что альфу к себе не подпущу, что бы там не говорили о невозможности устоять. Наверное, у меня на тот момент был серьёзный психологический срыв.

Марк разжал мои пальцы, вцепившиеся в его рубашку, и сделал шаг назад.

– Прости, Лен, но я не могу.

Его слова подействовали на меня отрезвляюще, словно холодной водой окатили. Возбуждение слегка спало, уступая место самоуничижению. «Естественно, он не хочет с таким страшилой, как я. Только пьяный альфа может захотеть переспать со мной».

– Да, конечно, иди, Марк, – проговорил я. Едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться от жалости к самому себе. Мне казалось, что я отлично владею собой.

Марк почувствовал моё настроение, развернулся, подошёл ко мне и сел на край кровати. Возможно, дотронься он тогда до меня, я начал бы кричать и отбиваться. Представляю, что напридумывали бы себе Поль и Джо! Но он просто сидел с опущенной головой и тихо рассказывал.

– Лен, я не буду уверять тебя в том, что ты красавец и, что любой альфа будет счастлив провести тебя через течку. Сейчас ты меня просто не услышишь, прости, не знаю, что за тараканы – мутанты обитают в твоей голове и по чьей милости они там поселились, обещаю, мы разберёмся с этим потом. Но, речь идёт о моих собственных тараканах, а они ещё те придурки, – усмехнулся Марк. – Я ведь тоже не совсем нормальный, посмотри на меня, Лен! – Я поднял на него глаза, не понимая, что он хочет сказать и, что с ним не так.

– Я такой весь из себя спортсмен, с которым любой бета, да и многие из омег не прочь встречаться, но они и не догадываются, что я не испытываю к ним влечения, вообще. Понимаешь, мне нравятся альфы.

– Так это же нормально для беты, – я попытался его обнять.

– Нормально, – он встал с кровати – нормально, для любого беты, я же сам почти, как альфа! Какой альфа захочет такого, как я! – Марк почти прокричал эти слова. – Я не хрупкий цветочек, как омегоподобные беты. Такие, как я должны спать с бетами или с омегами, а я сам хочу член в свою задницу, – прошептал он.

Я сидел и пытался осмыслить только что услышанное, даже моё собственное возбуждение уже не так волновало меня.

– А ты в этом уверен?

– Более чем, я пробовал, но не получилось, – он стоял напротив меня, красный, как варёный рак.

– А с альфами?

– Нет, я девственник. – Марк сел на пол около моей кровати, обхватив руками колени.

Мы сидели в полной тишине, каждый думал о своём. А я снова начал возбуждаться.

– Лен, – Марк развернулся ко мне, – пусть, я полный урод и извращенец, но я попытаюсь тебе помочь.

– Чем?

– Ну, знаешь, кое-что я смогу для тебя сделать, – и при этом он тааак улыбнулся. – Где ты прячешь подарок Андрэ?

Я махнул в сторону шкафа.

Марк разложил содержимое коробки на край кровати, внимательно прочитал все инструкции. Я тоже разглядывал игрушки и знаете что? Мысль воспользоваться ими, уже не казалась мне такой страшной.

– Так, для начала тебя нужно как следует подготовить, а это сегодня нам не понадобится, – он отбросил в сторону лубрикант, – иди ко мне. – Марк потянул за простынь, которой я стыдливо прикрывал свою наготу.

Я вцепился в неё, не желая расставаться с последним оплотом моей девственности.

– А это разве влезет в меня? – И я сунул под нос другу тот самый розовый вибратор.

– Ещё как влезет, и даже девственником останешься.

– Как девственником? – Я уставился на него, реально не понимая услышанного.

– Лен, где ты был, когда в школе нам объясняли анатомию омег? – Марк забрал у меня игрушку и стал натягивать на нее презерватив.

Наверное, чтобы я не залетел. Когда я нервничаю, мне всегда в голову всякая хрень лезет.

– Ау, Лен!

– Болел? – Спросил я Марка, при этом пытаясь хоть что-нибудь вспомнить.

– Ладно, будем быстренько восполнять твой пробел в сексуальном воспитании. – он говорил таким серьёзным тоном, что я нервно захихикал. За что, чуть было не получил розовым членом в лоб.

– Запомни, только альфа может лишить омегу девственности, только его раздувшийся узел может пробить вход в мышечную петлю, это и называется дефлорацией, в первый раз это больно и выделяется немного крови. А все эти игрушки, – и он махнул в сторону разложенного богатства, – изготавливаются таких размеров, чтоб только простимулировать простату.

– А секс с бетой?

– Ну, у меня конечно, по сравнению с любым из омег не маленький, но у бет узла нет.

– А без узла никак?

– Выходит, что нет! Всё, вставай на четвереньки, под тобой уже вся простынь мокрая! – Решительно заявил он.

Я и сам не заметил, как возбудился. Принял нужную позу, уткнулся лицом в подушку, и предоставил свой зад в полное распоряжение Марка. Он очень аккуратно ввёл в меня один палец и стал поглаживать и растягивать. И, если в самом начале мне было немного стыдно, то потом хотелось только большего. Я не заметил, что пальцев стало два, а когда Марк нашёл простату и начал поглаживать её, я застонал и стал самостоятельно насаживаться на них. Уплывая в оргазм, я почувствовал, как в меня входит вибратор, растягивая и наполняя, а рука Марка скользит по члену.

Я медленно приходил в себя, собирая свои воспоминания и ощущения. Сколько времени продолжался наш марафон, я точно сказать не мог. Помню, что пил крепкий мясной бульон, принимал душ вместе с Марком. Кажется, когда я засыпал, в комнату заглядывали Поль и Джо. С Марком мы попробовали даже те «бусины», вернее анальные шарики, мне очень понравилось. Потом, я поблагодарил Андрэ за своевременный подарок.

Оказалось, что я лежу на груди у обнажённого Марка, он заправил волосы мне за ухо и поцеловал в висок.

– Ты чудо, Лен, как же повезёт твоему альфе, такого страстного омегу нужно ещё поискать!

– Много ты омег видел, – фыркнул я, краснея.

– Не надо мне других омег, ты один меня измучил.

Я нашарил рукой вибратор и обратился к Марку с коварной улыбкой.

– Я готов отдать должок – заявил я, включая игрушку.

– Лен, я хочу, чтобы первым у меня был альфа, которого я полюблю. – проговорил он, стесняясь своих романтических порывов.

У нас не было страстных поцелуев, жарких объятий и глубоких минетов, ну, их вообще-то и не было. Мы раскрыли друг другу души и смогли сохранить нашу дружбу, переведя её на уровень безграничного доверия.

Мои последующие течки проходили намного спокойней, врачи подобрали мне препараты, облегчающие этот период. Так, что больше к помощи Марка я не прибегал, но был благодарен ему за тот, самый первый раз.

А потом на нас накатила усталость и, зевая, я пообещал Марку, что обязательно разберусь с его тараканами. Марк мне ответил, что в свою очередь моих насекомых он тоже в покое не оставит.

– Ага, – кивнул я, – мы их тапками. – и провалился в сон.

***

От этих воспоминаний меня бросило в жар.

– Ты здоров? – Марк потрогал мой лоб.

– Да, всё в порядке. Пойдём, а то в ресторан опоздаем. – я сбежал по ступеням, направляясь к парковке.

Когда я поступил в университет, родители подарили мне квартиру, небольшую, но очень уютную в старинном доме, почти в самом центре, с высокими потолками и большими окнами. Поль настаивал на апартаментах в охраняемом жилом комплексе, но я заупрямился, а Джо меня поддержал.

Мои папы входили в сотню самых богатых людей страны, что для меня стало шоком. Виноделие и рестораны были не единственными статьями их доходов. Производство пюре и соков, для детского питания, где на пакетах с соком и банках с пюре, красовалась моя детская мордашка. Замороженные ягоды, поставка сырья для косметических компаний, сотрудничество с фармацевтическим концерном, а также акции нефтяных и газовых компаний. И единственный наследник – я. Поэтому сейчас я тороплюсь в свой ресторан, где усердно познаю науку управления бизнесом. О том, что я владелец одного из популярнейших ресторанов столицы, знают немногие. Кем только я там не работал, начинал с самых низов. Все в университете, кроме Марка и братьев Миллер, уверенны, что я подрабатываю там официантом, мне приходилось несколько раз обслуживать нашу золотую элиту. Модные вещи от Андрэ, в университет я не одеваю, машина у меня среднего класса, вот и пусть дальше думают, что Лен Готье простой студент, а не наследник Вернье.

На парковке, возле шикарного автомобиля марки «Jaguar XJL», в окружении омег, стояли два альфы. Один из них мне был хорошо знаком, Майкл Тениси, капитан баскетбольной команды университета, а вот второго я не знал. Я, кивнув Майклу, пошёл в дальний конец автостоянки, к своему автомобилю.

Сухой лист закружил под ногами, осенний ветер подхватил и унёс его прочь, оставляя в воздухе запах хвои и апельсинов с лёгкой ноткой горечи. Аромат моего детства.

Аромат моего альфы.