Текст книги "Муц-Великан"

Автор книги: Муц-Великан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Летающие жители страны чудес

Четыре дня безобразничал Муц в столице. В эти дни на королевских дощечках можно было читать:

Его Королевское Величество провели бессонную ночь.

Аппетита – никакого.

Цвет лица: белый как известь.

Общее состояние: две новых морщины на лбу.

Поведение великана сильно угнетало короля. Он беспокойно ходил по замку и скрежетал зубами:

– Он должен висеть! Он будет висеть!

Но, так как и в Лилипутии нельзя кого-нибудь повесить, не поймав, – король вздыхал после каждого припадка ярости:

– Ах, если бы уже прибыли войска!

Вызванные войска находились на расстоянии двухдневного перехода от столицы. Пипин изнывал от нетерпения и вымещал злобу на слугах. Он велел натянуть на себя длинные кавалерийские сапоги и бесцельно слонялся по двору. Блеянье двурогих в конюшнях казалось ему насмешливым хохотом. Поэтому он велел стянуть с себя сапоги, надел легкие комнатные туфли и направился в синий конфетный зал. Там сидел за бутылкой вина принц Пип и, неустанно водя пальцами по винной луже, разукрашивал стол сетью каналов. Это еще больше взбесило Пипина: он вышел оттуда в своих шитых пантофельках и для своего успокоения приказал подать себе в шоколадной гостиной два паштета из улиток. Но аппетитный завтрак был испорчен королевой Пипиной. Она ядовито посматривала на своего супруга и сопровождала каждый кусок какой-нибудь колкостью:

– Беда с этим человеком! Иметь войско и несколько сот полицейских, и допустить, чтобы великан все еще был на свободе. Да, такому королю легче одолеть паштет из улиток!

Рассерженный Пипин убежал в уединенную светелку, приказал лейб-слуге разостлать перед собой карту страны и стал высчитывать, когда войска доберутся, наконец, в столицу.

Но ему не удалось закончить своих вычислений. В то время, как он водил пальцем по карте, из города донесся какой-то шум.

– Не успело взойти солнце, как там уже опять начинаются проделки этого великана! – злобно поморщился Пипин.

Шум усилился. Его сменил громкий гам, и Пипин приказал закрыть окна.

Гам усилился и перешел в тысячеголосый гул.

Тогда Пипин велел закупорить себе уши ватой и разразился проклятиями.

– Вот окаянный! Что он натворил там внизу?!

Но Муц на этот раз ничего не натворил: он смирно сидел перед своей пещерой. Гул, доносившийся из столицы, испугал его самого, и пробудил его от утреннего сна. Он сидел с Буцом на скате горы, протирал заспанные глаза, глядел на город, который, как затейливая игрушка, раскинулся у его ног, и наблюдал необычное, загадочное зрелище: высоко над столицей реяли странные необыкновенные существа. Они летели, но то не были птицы; все же они имели крылья. Бело-красные крылья, прикрепленные к темным, стройным крохотным телам…

У Муца от изумления отвисла нижняя челюсть, а Буц подскочил, как ошпаренный, сжал кулаки и заревел:

– Бело-красные! Жители Страны Чудес! Бело-красные! Жители Страны Чудес!

И бросился бежать вниз, а Муц следом за ним. Оба мчались в город, на улицах которого раздавались крики лилипутов.

* * *

Столица редко видела на своих улицах такую массу возбужденного народа. Мужчины, женщины, дети потоками струились из домов, фабрик, полей, собирались на улицах, пристально глядели в воздух, поднимали кулаки к небу, шумели, ревели, орали:

– Вон из нашей страны!

– Чортово отродье!

– Вон из нашей страны!

Шапки, сапоги, камни, комья земли летали в воздух и падали вниз – на головы рассвирепевшей толпы. А чужестранцы гордо реяли над ней, описывая большие круги между небом и землей и, с видом превосходства, смотрели на шумный город.

Полицейские с сверкающими саблями прибежали на площадь, важно уставились в воздух и заревели:

– Стой! Ни с места! Вы все арестованы именем короля! – И дали несколько выстрелов вверх.

Но странные существа продолжали отважно крутиться над угрожающей, озлобленной и стреляющей толпой и смело смотрели вниз на город, где тысячи лилипутов неистовствовали до хрипоты, а толстосумы с вышек своих вилл боязливо поглядывали на бело-красных летчиков.

Солнце просвечивало через красные полотнища крыльев, они походили на языки пламени. Так, в огненном сиянии солнца, чужестранцы около часа крутились над столицей Лилипутии, а затем большими взмахами крыльев повернули обратно на северо-запад. Но кутерьма в столице не ослабевала. Лилипуты словно забыли свою нужду, пряничные муки и толстосумов. Ненависть к пришельцам как бы смела с лица земли их бедствия.

Народ так обезумел, что не удостоил Муца ни одним взглядом, несмотря на то, что тот побывал в разных местах города, и стоял задрав голову и устремив взгляд на северо-запад, где исчезали в синеве неба бело-красные крылья. А Буц, обычно скупой на слова, сидел на левом плече великана, без конца проклинал пришельцев и неожиданно воскликнул:

– Муц! Уничтожь жителей Страны Чудес! Растопчи их! Убей их! Откуси им головы!

Это повторило несколько лилипутов, за ними вся улица, а затем и весь город заполнился криками:

– Великан! Уничтожь жителей Страны Чудес! Растопчи их! Убей их!

Муц рассердился. Он замахал руками и крикнул:

– Я, вообще, больше не играю! Вы сами не знаете, чего хотите. То прогнать толстосумов, то избавить вас от волшебной короны. Теперь – опять новость. Я больше не играю!

Лилипуты не слушали его слов, они беспрерывно кричали:

– Великан! Уничтожь жителей Страны Чудес!

Они так надрывались, что их крики доносились до пряничного квартала.

Там, на балконе своей виллы, стоял старый Сыр-в-Масле. Он следил в длинную подзорную трубу за уплывающими за горизонт жителями Страны Чудес и вдруг услыхал крик лилипутов:

– Великан! Уничтожь жителей Страны Чудес!

Тогда Сыр-в-Масле опустил подзорную трубу и издал тихий свист, как человек, которому пришла в голову великая, тонкая идея…

В раздумьи, Сыр-в-Масле медленно спустился в свою гостиную, сел за стол и окунул перо в чернильницу.

Немного спустя, верховые гонцы поскакали по всей стране, от одного пряничного замка к другому, и передали каждому толстосуму письмо, в котором говорилось:

Кто еще не забыл про клад в Стране Чудес – понимаете? – того я приглашаю сегодня вечером на важное совещание (важное, – понимаете?) в свой замок!

Вечером по дорогам катились кареты толстосумов. Конфетный зал замка Сыр-в-Масле был набит битком.

Муц собирается воевать

Когда на другой день солнце снова высоко встало над королевским дворцом, Пипин XIII держал в руке новое послание. Оно было от престарелого Сыра-в-Масле и гласило:

Парк Веселья, 12 часов ночи.

Ваше всемогущее Королевское Величество, верховный толстосум всех толстосумов.

Вашему Королевскому Величеству уже, наверное, доложено, что несколько жителей Страны Чудес пролетело над нашей страной. До сих пор наши враги не перелетали через Бурные горы, а теперь они уже этому научились, – понимаете? Это значит, что мы никогда их не победим и не завладеем кладом на севере Страны Чудес, если не предпримем большого удара и не пошлем против них великана, – понимаете?!

Собравшиеся в настоящую минуту в моем замке толстосумы предлагают поэтому Вашему Королевскому Величеству немедленно начать подготовку к войне и разбить врага с помощью великана, – понимаете?!

С глубоким уважением

толстосумы Лилипутии.

Подпись: Сыр-в-Масле.

Пипин скомкал послание и стал топтать его ногами.

– Что они – перепились, что ли? – рассвирепел он. – А если великан будет убит на войне? Ведь, я поклялся короной, что он будет повешен живьем.

Он опустил голову, снова ее поднял, уставился в одну точку, позвонил и приказал лейб-слуге:

– Созвать немедленно всех моих советников!

Час спустя Пипин сидел в зале заседаний на высоком кресле и протянул своим шести советникам послание толстосумов. Но советникам уже не нужно было читать его: они знали о собрании толстосумов и уставились в одну точку, как и Пипин.

Предолгое молчание охватило зал с шелковыми занавесками и драгоценными марципановыми арабесками на потолке и на стенах. Предолгое молчание.

Наконец, Пипин выпрямился на троне и беззвучно промолвил:

– Собственно говоря, это не плохая идея, – насчет великана.

– Прекрасная идея! – подхватили советники.

– Он победил бы жителей Страны Чудес, и толстосумы овладели бы, наконец, их кладом.

– Толстосумы овладели бы, наконец, кладом! – эхом прошло среди советников.

– Но клятва? – молвил король и поник.

– Но клятва? – печально повторили советники и вопросительно посмотрели на советника Полная-Чаша, точно он мог помочь делу.

У того на лоб легли глубокомысленные морщины; он на мгновение поколебался, затем распахнул дверь и крикнул наружу:

– Немедленно привести сюда Буквоеда!

Вслед за этим загремел опускающийся подъемный мост, и по нем промчалась вниз к столице карета…

Когда карета вернулась, в ней сидел старый, белый, как лунь, лилипут, в черном шелковом камзоле, черных шелковых штанишках до колен и белых чулочках. Это был Буквоед, знаменитый ученый юрист Лилипутии и друг детства престарелого Сыра-в-Масле.

Старика тотчас провели к королю. Согбенный, как буква «Г», он вошел в зал, ибо за всю свою долгую жизнь сделал так много поклонов перед королем, что его спина навеки искривилась. Голова его почти касалась пола, когда он кланялся.

Так, с низко опущенной головой, предстал Буквоед пред креслом короля, поклонился и стал расшаркиваться, пока советник Полная-Чаша не положил ему руку на плечо и громко (Буквоед был глуховат), что есть силы, крикнул:

– Дорогой наш Буквоед! Мы хотим послать великана на войну против Страны Чудес. Но как известно, его королевское величество поклялись короной, что этот невежа будет повешен живьем. Что делать? Помогите нам!

Старик поглядел на пол, потом на потолок, осмотрелся кругом, ушел в дальний угол, сел на стул и подпер рукою голову.

В немом ожидании застыли советники, в немом ожидании застыл на своем троне король, пока, наконец, Буквоед, с поклонами, не подошел к нему.

– Какой… у-у… буквальный текст… клятвы?

Король, разинув рот, посмотрел на советников, а советники, с еще более умным видом, посмотрели на короля. И после того, как они минуту стояли так, уставившись друг на друга, советник Полная-Чаша обратился к старику и прокричал ему в ухо:

– Дорогой наш Буквоед, никто из нас не может припомнить!

Старик снова заковылял к своему стулу, опять подпер рукою голову на несколько минут, закатил глаза, как бы желая прочесть нечто, написанное у него самого на голове, повернул глаза обратно на мир и медленно покинул свой угол.

Советники выжидательно глядели на него. Немой, неподвижный и напряженный, сидел король на троне. Буквоед отвесил еще несколько поклонов и прохрипел дрожащим голосом, отчеканивая каждое слово:.

– Если… у-у… никто точно не знает текста… у-у… королевской клятвы, то королевскую клятву не нужно выполнять буквально… По данному вопросу… у-у… я полагаю, вполне достаточно, если великан будет сделан неуязвимым для ран и будет повешен… у-у… после войны…

Он умолк, поклонился и стал расшаркиваться без конца, пока, наконец, советники не стали пожимать ему руку. А король гордо выпрямился на троне и, заикаясь от радости, молвил:

– Слава богу! Слава богу! Теперь нет ппреппятствий ддля войны! Но… – запнулся Пипин, – согласится ли великан участвовать в войне?

Тут советник Полная-Чаша, позабыв правила этикета, визгливо засмеялся.

– Ха-ха-ха! Уговорить его не составит для меня никакого труда! Ведь, он так же глуп, как и велик ростом. Прикажите, ваше величество, поручить это мне.

Пипин, с облегчением кивнул головой, затем повернулся к седовласому Буквоеду, благосклонно потрепал его по плечу и сказал:

– Отныне вы будете именоваться не ученым юристом, а королевским обер-ученым юристом!

Буквоед поклонился так низко, что чуть не перекувыркнулся.

* * *

Серое, пасмурное небо нависло над столицей. Скопились темные тучи, дождь лил, как из ведра. Дети бедняков тихонько забирались в сады пряничных вилл и подставляли раскрытые рты под водосточные трубы, так как вода стекавшая по сладким крышам, имела вкус сахара и пряника.

Само собой разумеется, Муц не разгуливал по улицам в такую погоду. Он сидел у входа в пещеру. Буц рядом с ним забавлялся своей дубинкой и свирепо грозил Стране Чудес. А Муц задумчиво поглядывал на остроконечные пряничные башенки и шоколадные куполы столицы, качал головой и удивлялся глупому лилипутскому народу, который вечно терзается новыми заботами и теперь молит об освобождении от жителей соседней страны.

Не околдован ли этот народ? – раздумывал Муц, припоминая сказки про колдовства и чародейства, которые рассказывала ему дома мать.

И, при мысли о матери, он опять почувствовал большую тоску по дому.

На этот раз Муц не мог предаться продолжительной и глубокой тоске, ибо, пока он задумчиво глядел вдаль, из кустов выскользнул лилипут в белых штанишках и красной куртке, остановился в почтительном расстоянии от него и сказал:

– На дворцовом валу стоит советник Полная-Чаша. Он ждет тебя по важному делу!

Маленький человечек исчез, а Муц с торжеством посмотрел на Буца и сказал:

– Ага! Сегодня пятый день, когда все должно перемениться.

И оба поднялись с мест…

* * *

И, в самом деле, первый королевский советник, с важным видом прохаживался по валу, несмотря на проливной дождь. Муц мигом очутился на горе. На его плече сидел Буц; глаза обоих горели страстным любопытством.

На лице Полной-Чаши скользила хитрая усмешка. Он дал великану приблизиться к рву и посмотрел на него с упреком.

– Разве я опять что-нибудь натворил? – спросил, с удивлением, Муц.

Глаза Полной-Чаши стали суровее, и он укоризненно начал;

– Неужели ты не знаешь, что сегодня пятый день, когда все должно перемениться? Ты уже забыл, что должен освободить бедняков? Знаешь ли ты теперь, зачем я сюда явился?

Нет, Муц ничего не знал; он все еще стоял с разинутым ртом.

А Полная-Чаша смотрел на него, как судья, с каменного вала и продолжал:

– Ты собираешься освободить бедняков? Ты? Ха-ха! Ты? Ты, видно, совсем не знаешь самых заклятых врагов лилипутов?

– Толстосумы? – далеко не уверенно произнес Муц.

– Чепуха! Заладил одно и то же – толстосумы, толстосумы! Не все лилипуты могут жить в пряничных домах. И у нас, толстосумов, есть свои страдания. Нам от всех этих сладостей бывает иногда очень тошно, – с обидой отозвался Полная-Чаша. Муцу показалось, что он уже слышал эти слова от других толстосумов.

– Ты совсем не знаешь настоящих врагов лилипутов, – возмущенно продолжал Полная-Чаша. – Я имею в виду жителей Страны Чудес. Они постоянно караулят, в боевой готовности, на границе, желая поработить лилипутов, погубить, уничтожить их. Но тебе это, видно, безразлично…

Муц молчал и в нерешительности потупил глаза.

– Теперь они научились перелетать даже через Бурные горы и в скором времени начнут сверху убивать лилипутов. Но ты, видно, относишься к этому хладнокровно…

Муц низко опустил голову.

– И ты собираешься освободить лилипутов. Хорош освободитель!

Голова Муца совсем поникла.

– Такой здоровенный, такой огромный – и не может помочь маленьким, слабым лилипутам, – продолжал маленький советник. – Ты можешь все исправить. Но не боишься ли ты жителей Страны Чудес?..

Тут Муц подпрыгнул:

– Я-а-а?! Боюсь?! Карликов?!

Он сжал кулаки, пригнул голову и принял такую позицию, какую принимал дома, в Шмеркенштейне, когда приступал к драке с товарищами:

– Я прогоню их, как зайцев! – бахвалился он. – Начинайте войну! Я прогоню их, как зайцев!

– А я разобью им головы! – кричал Буц. Он соскочил с плеча Муца на землю и замахнулся дубинкой…

Король собирался вздремнуть после обеда, когда вернулся советник Полная-Чаша. Последний застегнул свой вытканный серебром камзол на все пуговицы, гордо взглянул на Пипина и сказал таким тоном, словно труднейшие вещи для него были детской игрой:

– Ваше королевское величество, великан душой и телом с нами. Он хочет гнать их как зайцев. Завтра загремят боевые трубы, чтоб зажечь в лилипутах военный пыл и не позднее двух недель клад Страны Чудес будет принадлежать нам. Не позднее двух недель!

Впервые за долгое время Пипин радостно рассмеялся. В тот же вечер был отправлен секретный пакет главнокомандующему. В нем говорилось:

Охота на великана временно прекращается. Войско должно немедленно повернуть назад и стать в боевой готовности, на северной границе.

На другой день королевские таблички сообщали, что король провел спокойную ночь, на щеках заиграл румянец и что со лба исчезло несколько морщин.

Трубный глас

В числе странностей Лилипутам была одна магическая фраза, которая сбивала с толку народ. Она гласила:

 
Готовьтесь! Лютый враг идет!
Король вас всех на бой зовет!
 

Всякий раз, когда толстосумы замышляли войну против Страны Чудес, король рассылал своих вестников по стране. Они были наряжены в панталоны с бело-зелеными полосками и алые плащи, сидели верхом на черных двурогих, объезжали вдоль и поперек всю Лилипутию, держали в руках огромные трубы и провозглашали на всю страну, от моря до Бурных гор, магические слова:

 
Готовьтесь! Лютый враг идет!..
 

Король и на этот раз поднял такую же кутерьму, и старая ненависть лилипутов к соседнему народу вспыхнула по всей стране, как обычно, когда начинали звучать боевые трубы. Лилипуты разъярились и обезумели. Они оставляли работу, собирались шумными толпами на улицах и потрясали кулаками по направлению к северу, где высился к небу темный хребет Бурных гор, похожий на огромного буйвола.

В этих горах редко показывался лилипут, так как там, за высоким черным гребнем, начиналась Страна Чудес.

В прежние времена на узких горных тропинках появлялась иногда группа лилипутов. Они направлялись на базары в Страну Чудес, продавали там куртки, панталоны и сукна и возвращались оттуда с медом и другими приятными вещами. Иногда жители Страны Чудес навещали пограничные селения лилипутов, устраивали совместно с ними пирушки и игры, пели, танцовали и, нагруженные подарками, возвращались домой.

Но этой веселой дружбе пришел конец, когда замки толстосумов неожиданно обошла весть: в Стране Чудес, в пограничной области Самоцветье, в одной горе, закопан клад – золото, серебро и драгоценные каменья. С тех пор толстосумы с жадностью замышляли завоевать Самоцветье. Они совершили несколько кровавых походов и трубили наивному народу в уши:

– Жители Страны Чудес хотят поработить лилипутов!

Трубный глас зажигал военной горячкой все население. Лилипутское войско потерпело ряд кровавых поражений и вынуждено было отступать. После этого вражда лилипутов с соседями стала безграничной.

Ни один житель Страны Чудес не мог больше показаться в пограничных лилипутских селениях, и ни один лилипут не смел въехать во вражескую страну.

Однако некоторые из лилипутов рискнули, вопреки предостережениям, побывать и впоследствии в Стране Чудес. Каждый из них возвращался оттуда со сверкающими глазами и рассказывал много чудесного и красивого. Но толстосумы всякий раз поднимали их на смех и так издевались над ними, что они вынуждены были умолкнуть.

Музыкант Бицибуци, проехавший с концертами по Стране Чудес, отсидел после своего возвращения три недели на Тюремной горе за прославление вражеской страны, а затем толстосумы объявили его сумасшедшим.

С тех пор толстосумы объявили по всей Лилипутии, что жители Страны Чудес стали чрезвычайно опасными врагами, что они уже не довольствуются одной землей, как все уважающие себя народы, а позволяют себе летать по-птичьему и сводят с ума каким-то дьявольским зельем каждого лилипута, который побывает у них. Это, якобы, доказано на печальном примере с музыкантом Бицибуци…

Теперь можно себе представить, почему кружившаяся над столицей кучка жителей Страны Чудес вызвала столько гнева и возмущения в Лилипутии и почему суматоха, поднятая королевскими вестниками, довела народ до полного исступления.

Народ как бы сразу забыл про свои бедствия. Там, где прозвучали трубы вестников, лилипуты воинственно кричали:

– Смерть заклятым врагам!

Вся Лилипутия, от моря до Бурных гор, была охвачена яростным воинственным пылом. Приостановились фабрики, рудники и литейные заводы; поля томились под солнечным зноем; хлеб стоял несжатый на нивах. Лилипуты ни за что не хотели вернуться к работе, пока не будет повергнут враг. Рота за ротой проходила через страну, распевая:

 
Ра-аз, два-а, три —
Врага с земли сотри!
Много наших пало —
Мстить пора настала!
…Ра-аз, два-а, три —
Ра-аз, два-а, три!
 

На улицах столицы собирались огромные толпы народу. Как только Муц показался на улице, за ним поднялась беготня. Послышались крики:

– Освободи нас от жителей Страны Чудес! Раздави их, уничтожь! Откуси им головы!

Так неистовствовали тысячи хриплых глоток.

Военный пыл подмывал: лилипуты не могли ни сидеть, ни ходить, ни стоять.

Только двое не участвовали в военной тревоге.

Один из них был музыкант Бицибуци, который объехал с концертами Страну Чудес. Тотчас же после того, как вестники наделали переполох, он вышел на площадь столицы, зажав под мышкой смычок и скрипку, с широчайшим бантом на груди и в забавно-длинных туфлях с пряжками, и закивал толпе своим остреньким личиком:

– Перестаньте шуметь! Война приносит несчастье! Начнем переговоры со Страной Чудес. Это мирный народ: народ без толстосумов и бедняков. Свободный, честный народ!

Бицибуци не дали продолжать. Его избили, и он вынужден был спасаться бегством. На месте происшествия остались сломанный смычок и коренной зуб.

Второй, кто не принимал участия в буйствах, был Громовое-Слово. Он сидел у себя дома на чердаке, мотал седой головой и сам себе задавал вопросы:

– Почему не освобождает нас великан от толстосумов? Ведь, я это предсказал… Почему он собирается в поход на жителей Страны Чудес? Почему не идет против толстосумов? Почему?

Ему хотелось разыскать Муца, расспросить его о многом; но он не решался показаться на глаза лилипутам; он все еще стыдился своего бегства перед королевской короной. Он все раздумывал, как бы добраться до проклятой волшебной короны, но не мог сосредоточиться, так как с улицы день и ночь доносилось пение горлодеров:

 
Ра-аз, два-а, три —
Врага с земли сотри!
 

Поэты, в мирное время сидевшие на лугах, втягивая в себя пряничный аромат и перерабатывая его в своих головах в пряничные стихи, – эти поэты стали производить только военные оды. А музыканты сторонились Бицибуци, играли только военные марши и усиливали шум на улицах.

Безумие и горячка! Словно народ перестал голодать, перестал испытывать нужду, тоску по прянику и не был в рабстве, – словно ненависть к Стране Чудес насытила его.

Улицы затихли и опустели только тогда, когда все лилипуты, в возрасте от двадцати до пятидесяти лет, превратились, благодаря ярким мундирам, в вояк и вступили в армию.

А на окраине столицы день и ночь стучала сотня молотков. Они ковали снаряжение такой величины, что в нем могли бы поместиться десятка два лилипутов со своими семьями. Снаряжение было предназначено для Муца, и должно было предохранить его от ран, чтобы королевская клятва могла быть выполнена после войны.

Муц совершенно не подозревал о коварном плане короля и его советников. Он беззаботно просиживал с Буцом по целым дням на месте работ; слушал, как визжали напильники, как пели топоры, и смотрел, как появлялись панцырь, шлем и сабля.

Сабля была длиной в три лилипута, поставленных один на другого, и сверкала, как молния. Муц отплясал экзальтированный индейский танец, когда облачился в свое могучее снаряжение.

В тот же час был отдан приказ: всем собравшимся в столице войскам выступить в поход.

* * *

Три дня спустя на вершине одной скалы в Бурных горах сидело четыре странных карлика. На их спинах висели бело-красные крылья; малюсенькие ружья лежали на коленях.

То были четыре пограничных солдата Страны Чудес. Они размахивали руками, указывали на извивы долины, которая, как желобок, уходила с Бурных гор в Лилипутию и, вдруг, вскричали:

– Войска лилипутов! Войска лилипутов!

И, действительно, то, что они завидели, было армией лилипутов. Длинной вереницей пробиралась она в Бурные горы. Солнце сверкало на ножнах сабель, на пиках кавалерии, на пуговицах мундиров.

– Они снова собираются напасть на нас! Ах, как глупы эти лилипуты!

Все четверо покачали головами, вытащили из карманов тонкие подзорные трубы, приставили их к глазам, направили на двигающиеся войска и увидели диковинную и, вместе с тем, страшную штуку: во главе войска двигалась гигантская фигура, закованная с ног до головы в железо, волоча сбоку длинную сверкающую саблю и держа на плече одного лилипута. В руках у последнего была дубина, а на шляпе развевалось длинное перо. То были Муц и Буц, потому что король с зубовным скрежетом должен был согласиться на то, чтобы Буц был с Муцом, а дубинка с Буцом. Они шли уже третий день, и Буц рассказывал разные истории, которые все начинались так:

– Дядя жены брата моего отца рассказывал мне, как ему десять лет тому назад прострелили на войне ногу…

А Муц так хохотал, что все его вооружение бряцало.

Часовые Страны Чудес покачали головами, вложили подзорные трубы в карманы, повесили ружья на плечи и нажали что-то за спинами. Загудели пропеллеры, и они стрелой полетели в небо. Несколько мгновений летуны боролись с горными вихрями, которые гнали их на скалистый утес, откуда, с пронзительным криком, вспорхнули большие черные птицы. Вытянув длинные ногти, они набросились на летунов, но те отогнали их маленькими кинжалами, поднялись над утесом и, широко взмахивая крыльями, полетели в Страну Чудес.

В тот же вечер на всех горах Страны Чудес замелькали огни сторожевых костров. То был сигнал к тревоге:

– К оружию! Отечество в опасности!