Текст книги "Немного свежего хлеба (СИ)"
Автор книги: Motoharu
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Часть 1. Секрет «инопланетянина» из 11 "В"
«Руки как лёд…»
Котьке вспоминалась фраза из песни «Сплина», когда он смотрел на Верни. Дурацкая фамилия и сам он был какой-то дурацкий. Тощий, бледный, с вечно тёмными кругами под глазами, коротко стриженый, почти под ноль. Похожий типаж людей Котька видел в фильме «Ожившие мертвецы». Верни и в снег, и в зной ходил в чёрных джемперах с глухим воротом и длинными, почти до кончиков пальцев, рукавами. Да казалось бы, чего такого? Ну обычный зашоренный гуманоид с планеты Уран, мало ли таких в общеобразовательных школах? Пожалуй, что в каждом втором классе можно отыскать. Не мальчика, так девочку – суть одна.
Но это нехорошее чувство почти отвращения не могло не волновать среднестатистического подростка с развивающейся манией величия. Котька точно знал, что Верни что-то скрывает, начиная СПИДом и заканчивая настоящим трупом старухи-кошатницы, зарытым под балконом дома.
Этот скелет появился в 11 «В» в конце первой четверти и за два месяца успел вынести мозг всем учителям. При всей внешней дебильности он был интеллигентным и каким-то слишком умным. Никогда не говорил «училка» или «математичка», все слова выговаривал правильно, ударения ставил там, где нужно. Особенно удивляло это его «по пятидесяти рублей». Котька даже не поленился спросить у матери, правильно ли говорить «по пятидесяти рублей». Она сначала пожала плечами, явно растерявшись оттого, что ей задали вопрос, а не заныли, малодушно пряча глаза, «мам, дай денег», а потом кивнула.
– Заинтересовался русским? – радостно блеснула глазами мама, и Котька поморщился, пожалев, что вообще заговорил о правильно – не правильно. Теперь будет донимать тем, что он ещё хочет узнать, а она типа готова помочь. Ничего он не хотел узнавать, просто у Верни есть секрет, и это не даёт покоя, и постоянно заставляет прислушиваться к тому, что он говорит, как он говорит, куда смотрит, о чём там думает в своей похожей на лампочку Ильича бритой голове. А вдруг проколется. Но ничто не кололось. Повода так и не было.
Все самые душевные разговоры между парнями происходили после урока физкультуры в раздевалке, где обнажались не только тела, но и самые-самые тайны.
– Этот ожог я получил, когда уронил на себя кружку с кипятком, так орал! – Сашка Зубов всегда посмеивался после того, как что-нибудь скажет, каким-то ненастоящим смехом, просто нервно – хе-хе-хе. Это не могло не раздражать всех окружающих, но в раздевалке никто не обращал на это старушечье «хе-хе-хе» никакого внимания, потому что ожог это было намного интереснее, тем более ожог на голени, тем более ожог, шрам от которого останется на всю жизнь. Вот блин, повезло, так повезло! Котька дома осматривал руки и ноги, но никаких шрамов, ожогов, или даже родимых пятен на крайний случай, у него не было, была только родинка над губой, девчачья такая, «миленькая», как любила говорить Светка, так что Котьку всегда в дрожь бросало и хотелось секса, но Светка не давала – очень правильная девчонка. Но в мужской раздевалке про эту родинку можно было забыть, поэтому приходилось просто слушать и иногда задавать вопросы. И тогда уж несчастный ошпаренный-ударенный-укушенный начинал подробно рассказывать о своих злоключениях, привирать на каждом шагу, но все всё равно его слушали, только один Котька недоверчиво фыркал. Он вообще любил фыркать. Ну если ему мать позволяла на себя фыркать, то уж на одноклассников сам бог велел.
Верни на физкультуру не ходил. У него была какая-то супер-пупер справка, отмазывающая его на всю оставшуюся жизнь. Явно там без СПИДа не обошлось, это же было ясно как белый день – Верни умирает, медленно, но верно, потому такой всегда замученный и бледный. Но никакой жалости по этому поводу у Котьки не было, скорее просто исследовательский интерес, а может, и правда? Непременно нужно было узнать, что за справка, или хотя бы почему он всегда ходит в свитерах. Может, у него всё тело покрыто ожогами или уродливыми родимыми пятнами, что ещё лучше!
Самое забавное, никто кроме Котьки не повихнулся на тайне Верни. Все просто тихо-мирно его игнорировали, за одну парту с ним не садились, списывать не давали, никогда ничего не передавали, так, словно его и не было вовсе.
«Прямо как в «Бойцовском клубе», – думал Котька, отстукивая чёткий ритм ручкой по парте, – главный герой помешан на Тайлере, а Тайлера и нет в природе».
– Кузнецов! Прекрати барабанить по парте! – географичка, раскрасневшаяся от злости, неожиданно шарахнула увесистой «Географией» по Котькиному затылку.
– За что?! Больно, – прошипел он, потирая ушибленную голову. Все вокруг засмеялись, наверное, действительно было забавно наблюдать, как географичка медленно подходит, нависает сверху, ждёт, когда же он соизволит прекратить думать о страшных тайнах сидящего через проход одноклассника и обратит на неё свой ясный взор, а потом уже лупит по башке, устав ждать. И как он проворонил её приближение? Мымра очкастая, больно ударила.
Котька метнул обиженный взгляд в сторону окна и наткнулся на Верни. Тот не смеялся. Единственный из всего класса. Точно придурок ненормальный. Разве это не смешно? Очень смешно проспать приближение географички, она же топает как слон!
– Чё вылупился, НЛО? – психанул Котька, но больше по инерции и от внезапно накатившей обиды на весь родной класс. И почему так обидно? Они же всегда ржут, и сам он ржёт надо всеми…
Верни молча уткнулся в учебник и ничего не ответил. Ну ещё бы, кишка тонка ответить! Знает, что потом после уроков Котька мог подкараулить и отмутузить за неправильный ответ. Но почему-то сегодня мутузить Верни не хотелось.
До конца урока оставалось двадцать минут, и все чуть ли не вслух молились о том, чтобы географичка забыла о домашнем задании, но молитвы школьников никогда не бывают услышаны. И она вспомнила. Взгромоздившись за свой преподавательский стол, она молча открыла журнал и с каким-то садистским удовольствием стала его изучать. Котьку прошиб холодный пот. Вчера он обещал матери, что больше никаких двоек, иначе поездка в Питер на Терапи-сейшн отменится. Они даже контракт заключили, по всем правилам юриспруденции прописали права и обязанности сторон и поставили две подписи. Теперь точно хана, географичка не простит ему нарушеной дисциплины, а мать ещё одной двойки. Нет житья от этих женщин!
– Таак, – многозначительно протянула географичка и по обыкновению почесала кончик наморщенного носа, словно ей под него поставили что-то жутко вонючее. – Может, кто-нибудь сам хочет рассказать о среднерусской равнине?
Она, сардонически улыбаясь, посмотрела на класс, и, выдержав мхатовскую паузу, вновь вернулась к журналу. В классе стояла гробовая тишина. Все стали почти прозрачны, тонки и легки. Котьки нервно поёжился и позавидовал Верни, на которого без слёз смотреть было невозможно, его ни одна училка не кантовала, если только он сам не вызывался, то ли дело Котька – самый высокий в классе, так что даже на последней парте его трудно было не заметить.
– Ну если никто не хочет добровольно, то тогда принудительно к доске пойдёт… – вновь повисла мхатовская пауза, но Котька уже видел устремлённые на него чёрные глазищи географички, смерть несущие. – Куз…
– Можно мне ответить?
Котька даже на месте подпрыгнул от неожиданности. Кто это посмел вытащить его из петли, без его ведома?
– Конечно можно, Женя, – как-то смущённо проговорила географичка. И к доске пошёл бывший узник Освенцима.
Котька просверлил его тощую спину презрительным взглядом. На душе кошки скреблись, явно закапывая что-то нехорошее. По идее, он должен быть благодарен Верни за то, что тот спас его задницу, а с другой стороны… это же был Верни! Инопланетянин с планеты гуманоидов. Его не то что благодарить нельзя, на него вообще смотреть нельзя. Но Котька как ни старался, не мог не смотреть, потому что… просто потому что Верни красиво говорил, этими своими правильными предложениями, и даже иногда с юмором. Но сам не смеялся, просто иронизировал по ходу дела, а в лице не менялся. Пару раз Котьку так и подмывало расхохотаться, но он посмотрел на гудящий подобно улью класс и сдержался. Что это за бред? Никто кроме него Верни не слушал? Вот это попадалово…
Звонок застал Котьку в крутом раздумье. Было легко, конечно, что пронесло, но одновременно что-то тянуло. Нужно всё-таки поблагодарить… но как-нибудь наедине и так, вскользь, чтоб, если Верни захотел думать, что это благодарность, то пусть думает, а если не захочет – будет ещё лучше.
Он нашёл его в туалете. Верни сидел на подоконнике и курил. Вот те на. Это было великое открытие. Котька никогда не думал, что гуманоиды ещё и курить умеют.
– Сигаретки не найдётся?
Скелет достал из кармана пачку «Честера» и протянул, не глядя на Котьку – бери, сколько хочешь, всегда значил этот жест. Тот даже прифигел от такой щедрости. Вся его компания сигареты жмотила только в путь, вечно ссылаясь на отсутствие денег. А Верни такое богатство раздавал направо и налево. Хотя, может, и не раздавал, кто у него ещё спросит? С ним же никто не разговаривает.
Они курили молча, каждый смотрел в свою сторону. Но что-то было в этом объединяющее, голову вело и хотелось потрындеть, пусть даже с инопланетным зомби.
– Классные сигареты, – начал Котька издалека и почувствовал, как язык постепенно развязывается и сам собой хочет задавать вопросы. – Давно куришь?
– С шестого класса, – ответил Верни, не глядя на Котьку, да и Котька на него не смотрел, просто затылком чувствовал, куда он смотрит.
– А родаки знают?
– Да. Я ничего от них не скрываю.
– А меня мать утопит в унитазе, если узнает, – усмехнулся Котька и посмотрел на Верни, тот тоже улыбался. И на зомби он вроде мало был похож, просто какой-то уставший и очень-очень взрослый. – А почему ты на физкультуру не ходишь?
Котька чуть пачку не уронил на пол, когда сообразил что он только что спросил. Нафига? Вот ведь засада…
– У меня была лейкемия два года назад. Мне нельзя заниматься спортом.
Котька знал, что это что-то с кровью не так, при лейкемии, но что именно и насколько это серьёзно, для него было загадкой.
– Это серьёзно?
Верни хмыкнул. Затушил сигарету о рифленую подошву «Гриндера» и ловким движением отправил окурок в мусорную корзину. Попал.
– Сначала не очень, а потом затягивает, – Верни вновь улыбнулся, но как-то невесело. По спине Котьки пробежали мурашки. Тайна, которую он хотел узнать, была почти в руках, и он, наконец, почувствовал её вес. Тяжёлая и совсем не смешная.
– А ты уже выздоровел?
Верни спрыгнул с подоконника и снизу вверх посмотрел на Котьку. Есть такие взгляды, которые потом преследуют всю жизнь, и ты сравниваешь, ищешь, хочешь повторить это странное слияние, взаимопроникновение. Словно что-то там, что находится глубже глаз, нашло тебя и коснулось своим дыханием, навсегда изменив, заразив какой-то непонятной жаждой.
– Я не знаю, Вова. Я жду.
И вышел, прикрыв за собой дверь. И никаких тебе объяснений, кого, чего он ждёт. Но в туалете вмиг стало холодно, от одного только слова «жду».
Целую неделю Верни не было в школе. Котька почти забыл о его существовании и о странном разговоре в туалете за сигаретой, словно если у местного инопланетянина нет ни СПИДа, ни трупа бабушки под кроватью, то он вообще не интересный, а самый обычный, только болезный очень. А кому сейчас легко?
Котька сидел на трубах с Петькой и Рыжим и лакал полторашку Жигулёвского прямо из горла, закусывая хрустящими чипсами с луком и укропом. Мать сегодня работала во вторую смену, значит, можно было расслабиться, прийти домой и сразу завалиться спать ещё до её прихода. Вот оно, истинное счастье!
– Вова, – раздалось откуда-то сверху. Котька поднял голову и зажмурился от солнца. На пригорке над трубами стоял узник замка Иф, живой и невредимый. – Можно тебя на минутку?
– Верни, иди к нам! Мы тебя научим плохому! – загоготали Рыжий и Петька. Котьке отчего-то стало за них стыдно, в конце концов, пришли к нему лично. Такого даже его Светка себе не позволяла. Всегда ей нужно было звонить, уламывать, а уж чтобы поцеловать, нужно было завязаться узлом и пройтись ещё боком.
– Ну? – спросил Котька, поднявшись к гуманоиду земного происхождения. Что-то в его виде жутко смущало. Наверное, то, что они однажды поговорили нормально и теперь уже нельзя скатиться до банальных обзывательств, с Верни нужно было разговаривать по-приятельски. Или может, то, что тёмные круги под глазами куда-то пропали, и он выглядел непривычно здоровым.
– Хочешь заработать?
Котька вылупил глаза на Верни и даже рот открыл. До чего же он сейчас, наверное, глупо выглядел.
– Где? – собравшись с мыслями, родил Котька ответный вопрос.
– Я дам тебе пять тысяч за неделю, если ты будешь везде брать меня с собой и ещё ходить со мной туда, куда я захочу.
Верни говорил будничным тоном, глядя куда-то на проезжую дорогу. Его руки, лежащие в карманах, нисколько не дрожали.
Котька смотрел на него как на полоумного. Эта его болезнь явно повредила инопланетный чип в мозгу, вот он и говорит какую-то белиберду. Единственное, от чего не хотелось отказываться – это пять штук. А через две недели поездка в Питер, и такие деньжищи бы очень были к месту. Думай, Котька, думай. А чего ты теряешь? Это небесно-растительное создание максимум куда может отвести, так это на концерт симфонического оркестра. Да, жуть конечно, но не настолько оно страшно, чтоб отказываться от пяти штук. Пяти штук!
– А если я сам никуда не хожу? Вон только с пацанами пиво пьём иногда, но ты же не любишь пиво? – с сомнением спросил Котька.
– Можно и пиво, – пожал плечами Верни. – Но если ты никуда не ходишь, то тогда я сам составлю программу. Ты согласен?
– Хм… а нафига оно тебе? – не выдержал Котька и нервно рассмеялся, дёрнувшись всем телом, как паралитик при попытке сесть. – Или ты меня на слабо ловишь?
– Нет, я тебя не обманываю. Деньги отдам через неделю, как договорились. А о моих причинах можешь не спрашивать, они тебя не касаются.
– Тогда нафига тебе я?
– В качестве охраны.
Котька насторожился. Разговор приобретал весьма интересный оборот. Обычно на симфонический концерт с охраной не ходят.
– А куда ты намереваешься идти с охраной? – с сомнением спросил Котька. Этот серьёзный вид Верни начинал действовать ему на нервы. Что-то тут явно нечисто. И из-за пяти штук можно схлопотать много неприятностей, если не разрулить всё с самого начала.
– Хочу сходить на дискотеку в «Бархат», на рок-концерт, через два дня приезжают «Король и Шут», ну и просто по городу помотаться.
– А я-то тебе зачем? У тебя что, друзей-товарищей нет? – «… таких же инопланетян», хотел добавить Котька, но вовремя прикусил язык. Верни посмотрел на него своим обычным усталым взглядом, и в груди что-то неприятно дрогнуло. Жалость? Сочувствие?.. Что за бред опять?
– Я же сказал, что заплачу, а ты не задавай лишних вопросов. Ты согласен?
Котька ещё посомневался, послушал себя. Желание получить пять тысяч практически на халяву било в гонг в его мозгу, но на душе стало как-то незнакомо тяжело, словно он подошёл к краю обрыва и за пять штук должен туда прыгнуть. «Ты согласен, Вова?»
– Согласен, – хмыкнул Котька, сморгнув навязчивое видение. Это всё игра воображения. Меньше надо ужастиков смотреть на ночь! Да куда может завести его это подобие человека? Закинул его на плечо и унёс, как полотенце – проблема решена, если что…
– Сегодня мы идём в «Бархат», – улыбнулся Верни. Но не было в его улыбке ни триумфа, ни язвительности, мол, я тебя купил, а ты продался. Ничего не было. И Котьке стало стыдно от того что он ждал именно такой реакции, а получил… ну как всегда. Хотя чему он удивляется? Верни же ненормальный, у него все реакции через одно место.
– Да, хорошо. Никогда там не был, – пробубнил Котька и вернулся к уже изрядно наквасившимся без него товарищам. Пить расхотелось совсем.
– Я вас не слышу! Я не вижу ваших рук! Давай, давай! Давай, давай!
Верни выглядел уверенно, так, словно он в этом «Бархате» тусуется каждую субботу. Пара девчонок с ним даже поздоровалась, отчего Котька чуть не задохнулся от зависти, такие красотки и знают такого задохлика? Вот где жизненная несправедливость! Верни ответил им сдержанным кивком и подошёл к барной стойке.
– Что будешь пить? – удобно расположившись на стуле, спросил он. Котька растерялся, мать не дала ему с собой никаких денег, а сам он вытащил из «терапишной» копилки только на проезд.
– Если я напьюсь, кто тебя будет охранять? – нашёлся Котька и осмотрел танцпол – какие же тут всё-таки были красивые девчонки! Таких в школе не показывают. Не зря ввели фейс-контроль, не зря.
Верни усмехнулся.
– Две текилы по сто грамм.
Бармен очень уж явно подмигнул Верни, так, что Котьку передёрнуло от смутного предчувствия. Взгляды были недвусмысленными, явно. Но спрашивать было неловко и вообще… после того, как они перешагнули порог ночного клуба, Котька сразу почувствовал себя не в своей тарелке, на нём была слишком простая одежда, слишком простая причёска, даже лицо его было слишком простым. Всё-таки пить пиво на трубах с таким лицом нормально, а вот в ночной клуб уже стрёмно идти, тем более с Верни, который был одет «просто, но со вкусом», как любила говорить Светка. И эта его заморышная фигура бывшего узника гестапо здесь смотрелась очень уместно.
– Ты в котором часу заканчиваешь? – спросил Верни смазливого белобрысого бармена, сделав короткий глоток текилы.
– В три. Но я могу выйти на полчасика, – пропел в ответ сахарный мальчик с подведёнными глазами. Котьку аж замутило, когда он заметил тушь на его ресницах. Рок-звезда, блин.
– Хорошо, чуть попозже я подойду, немного потанцую. Встретимся в обычном месте, – Верни отвечал без растягивания гласных, как нормальный парень. Да и выглядел он без лоска, «со вкусом» конечно, но ничего компрометирующего. Может, показалось?
– Я буду ждать.
Котька со скрипом отвернулся от двух странных товарищей и хлопнул сто грамм текилы двумя глотками. Прошла всего минута, и мысль о том, что Верни – гей, почти перестала его интересовать. Он и так-то его мало интересовал, а его сексуальные наклонности и того меньше. Главное – пять штук. Цель определена. Самое лучшее правило: видеть цель, не замечать препятствий! Иногда Котька мог быть очень веротерпимым… или беспринципным? Плохо, когда одно подменяется другим, всё-таки… Но тут же отмахнувшись от самокопания, Котька проследил взглядом своего полупрозрачного спутника, влившегося в толпу танцующих, и заметил, что на него самого призывно смотрит симпатичная брюнеточка в ярко-зелёном мини. Вот это отожгла девочка! Как она по городу-то прошла целая и невредимая в таком виде? А, скорее всего, переоделась в туалете, а сама скромница-умница. Видали таких. Светка тоже поначалу казалась доступной и развратной, а потом по рукам надавала весьма ощутимо, раз и навсегда расставив все точки над i.
– Меня Соня зовут, – пропела девочка-принцесса и томно прикрыла накрашенные по самое не балуйся глазки. Котька чуть не взвыл от восторга. По-хорошему это он должен был заплатить Верни за такое приключение. Гуманоиды-педики – наше всё!
– А меня Владимир, – бархатно ответил Котька, пожимая протянутую ручку. И такой голос имелся в его арсенале, для самых ответственных моментов. Нет, конечно же, он не думал о сексе! Ничего подобного! И этот запах доступности не бил ему сейчас в нос и не кружил голову, нет, совсем нет! У него была Светка, прикольная такая Светка, вроде как любовь до гроба. Но тут-то Светки не было, вот в чём проблема-то, а была Соня и её горящие глазки, и какие-то смешные рассказы об университете. Да, Соня была намного ближе Светы, очень близко… так близко, что стало жарко и немного стыдно, потому как молодость – она никого не ждёт.
– Ты такой молчун, – Соня надула ярко-алые губки и недвусмысленно провела пальчиком по щеке Котьки. – Стеснительный, серьёзный, у тебя есть девушка?
Котька смущённо улыбнулся и кивнул. Тут же сообразил, что сделал самую ужасную ошибку из всех возможных. Теперь точно она свалит и найдёт себе поразговорчивее и посвободнее.
– Ничего страшного, – вдруг Соня обняла его за шею и прижалась ближе, искушённо потёрлась о его напряжённые бёдра. – У меня тоже есть парень. Это будет наш маленький секрет.
И она сама потянулась за поцелуем. Котька не заставил себя долго ждать. Это было сногсшибательно! Это было феерично! Это было ох…нно!!! Это могло быть самым лучшим моментом его жизни, если бы Котька был чуть более романтичным.
Потом они танцевали и целовались, целовались и танцевали. Котька уже не был молчуном, он был самым разговорчивым на этой грёбаной планете, он травил анекдоты, рассказывал истории из жизни, врал, врал так, что сам себе верил. Его отец – лётчик-испытатель, мать – оперная певица, а сам он – это просто о! Какой он талантливый, скромный и самое важное – студент университета, будущий юрист! И не важно, что на носу ЕГЭ только ещё, суть одна – с учёбой полная запара. Соня, нужно развеяться, потому давай поцелуемся ещё разок.
Котька шёл по тёмному коридору, насвистывая «She’s Got It», получалось из рук вон плохо, но на душе было легко и солнечно. Хотелось целоваться бесконечно, да и не только целоваться… Он почти уломал Соню на встречу в каком-нибудь тихом месте, вот только организм вдруг заявил о первичных потребностях раньше.
Котька вошёл в просторный туалет, по-прежнему напевая. Но как только он закрыл дверь, и музыка танцпола стихла, слуха его коснулись весьма специфические звуки, доносившиеся из самой дальней кабинки. Позвякивание пряжки ремня и чьи-то приглушённые стоны. Вот это ребята увлеклись, усмехнулся про себя Котька. Он, конечно, понимал, что все эти звуки его мало касаются, но низ живота ощутимо напрягся. Сразу перед глазами встала Соня, соблазнительно закусывающая нижнюю губку, интересно, она тоже так стонет, когда её накрывает? Это были просто невозможные стоны… Людям в кабинке было чертовски хорошо! И это не могло не волновать. Совсем близко: звуки секса, запах секса, умереть – не выжить. Можно зайти в соседнюю кабинку, подтянуться и всё увидеть…
Котька как дурак застыл на середине комнаты и сверлил глазами закрытую кабинку, где со вкусом трахали какую-то Женю, именно это имя хрипел отмороженный перец, уломавший кого-то на быстрый секс. Завидно! А потом Котька увидел тонкую кисть, вцепившуюся в край дверцы. И тело вмиг покрылось гусиной кожей – рука была мужская! И манжета рубашки была смутно знакомой. И пальцы тощие, бледные, длинные, как у долбаного пианиста.
– Верни… – прошептал Котька и теперь уже новым взглядом в ужасе уставился на закрытую кабинку. Сомневаться не приходилось: там был Верни и тот накрашеный бармен. – Мать твою.
Котька быстро, бесшумно сделал то, зачем пришёл, потом вышел, стараясь ни о чём не думать и тем более не представлять то, что там происходит! Но в ушах неотступно звучали сбивающиеся на хрип стоны, а перед глазами вновь и вновь возникала эта тонкая беспомощная рука, цепляющаяся за дверцу в поисках опоры. В висках барабанила кровь. Мысли никак не могли выстроиться и внятно сказать, что теперь надо делать.
Котька вышел в зал, нашёл взглядом Соню, сидевшую около барной стойки и мило улыбавшуюся уже другому бармену, тоже гейского вида. Идти к ним не хотелось. Мир сошёл с ума! Котька прислушался к себе. Нет, ему было не противно, ему было как-то неудобно, стыдно, что ли? Его это нервировало и смущало. Один парень даёт другому парню почти у него на глазах. Вот уж секрет так секрет, неделю не отмоешься! И хотелось бы никогда не слышать этих возбуждённых стонов и не видеть эту тощую беспомощную руку.
– Вова, – Соня всё-таки заметила его и поманила, как домашнего питомца, ещё бы добавила «кис-кис-кис». Тоже какая-то проститутка, огрызнулся про себя Котька. Настроение всё куда-то пропало, и он впервые за весь вечер с удовольствием подумал о Светке, нормальной, скромной Светке, которая никогда бы себе не позволила надеть такую позорную юбку и лапать другого парня.
Котька прислонился спиной к рифлёной стене и стал ждать, когда Верни закончит свой секс-марафон и можно будет пойти, наконец, домой. Трудно всё-таки быть охранником, особенно после того, как всю жизнь был вольным как ветер. И даже пять тысяч казались каким-то грязными, словно Верни их на панели заработал, «честным» трудом. Ну нафига надо было оказаться в этом долбаном туалете именно в то самое время?! Меньше знаешь – крепче спишь.
– Владимир? – взволнованный голос выдернул Котьку из сонной апатии и заставил резко включиться. Перед ним стоял уже знакомый смазливый бармен, повторяющий как заезженная пластинка хриплым голосом «Женя, Женя… Женечка», и губы его как-то нервно подёргивались.
– Да, это я, – ответил Котька и тут же понял, что вот они и начались – неприятности. Что-то явно случилось с инопланетянином. Предчувствие, откровение, просто закон подлости.
– Помощь нужна, – бармен мотнул головой в сторону двери в туалет и быстрым шагом направился по коридору. Котька покорно поплёлся за ним, думая о том, что это всё из-за денег, из-за денег… Но страх был ощутимым и бесплатным.
Войдя в туалет, Котька сначала ничего особенного не увидел: ни рек крови, ни перевёрнутых раковин, ни мёртвого тела. Было сравнительно тихо, только под потолком мерно гудел кондиционер, и звуки танцпола накатывали мягкой приглушённой волной. Бармен стоял, наклонившись, у окна, закрывая собой сидящего на полу Верни. Котька видел только его ноги в тяжёлых «гриндерах» и тощие лодыжки, обтянутые чёрными носками. С какой это стати он уселся на пол? Пусть и на чистый.
– Я уже вызвал такси, – тихо сказал бармен и никакого гламурного растягивания гласных Котька не услышал, словно перед ним стоял абсолютно нормальный парень, волнующийся за другого нормального парня, с которым что-то случилось, и он уселся прямо на пол, нелепо подвернув под себя ноги.
– Ты нашёл Вову? – едва слышно спросил Верни. И Котька почувствовал, как внутри всё сжалось на этот раз определённо от жалости. Голос был мягким, уставшим и каким-то умиротворённым одновременно. Так, словно человек, так говоривший, готов был отправиться на небеса прямо отсюда и сей же час, и прощал всем собравшимся смертные грехи. Да, гуманоиды умеют вскрыть черепную коробку и вынести её содержимое очень грамотно. Котька решительно направился к Верни, чтобы закончить это светопреставление как можно скорее. В конце концов, на сегодня хватит с него приключений. Хотелось уже нормально поесть и завалиться спать без задних ног.
– Да, нашёл, из-под земли достал, – зло усмехнулся Котька и заглянул через плечо бармена. Верни поднял голову и посмотрел так, будто Котька был богом или самим Диего, мать его, Марадоной.
– Я думал, что ты уйдёшь, – смущённо улыбнулся он и вновь опустил голову, закрыл лицо руками. – Пора домой.
– Я пойду на улицу, подожду такси, – засуетился бармен и выбежал из туалета. Котька никогда бы не подумал, что люди такого сорта могут суетиться и даже бегать. Они же вечно строят из себя само спокойствие и уверенность. Но что-то подсказывало, что дело было в Верни. Вокруг него все начинали суетиться и меняться. Даже бешеная географичка вела себя смирно, когда он отвечал у доски. А она никогда не ведёт себя смирно даже рядом с директором!
– Тебе плохо, что ли? – Котька присел на корточки и заглянул в лицо Верни. Тот сидел с закрытыми глазами, весь ссутуленный, сжавшийся в какой-то жалкий комок. И так-то он был как скелет, а тут и вообще почти исчез. В голове вспыхнула нездоровая ассоциация с бездомными котятами, которых никто не хочет брать домой, а скоро зима. Котька никогда не подбирал котят, и не жалел их – каждому своё. И Верни ему было не жалко, только как-то не нравилось сбитое дыхание и безумная бледность кожи на щеках.
На автопилоте протянув руку, Котька коснулся высокого влажного лба и тут же отдёрнулся. Верни был горячим как печка.
– Да у тебя же температура под сорок! – заорал Котька, вскакивая на ноги. – Совсем спятил?! Так же сдохнуть можно!
Он подхватил Верни под мышки и одним резким движением заставил встать на ноги. Тот не стал сопротивляться. Он вообще походил на большую безвольную куклу.
– Это нормально, Вова… Всё в порядке, – прошептала кукла, уткнувшись куда-то Котьке в шею. Противно не стало, даже как-то наоборот. И запах приятный, тёплый, какой-то слишком уж уютный, и так доверчиво и безо всякой задней мысли – в этом Котька был уверен на сто процентов – никто к нему ещё не прижимался. – Просто устал.
– Ещё бы, так трахаться любой устанет, – съязвил Котька, на что услышал тихий смех и короткий сдержанный вздох после. И опять внутри всё сжалось, как будто кто-то внутри целенаправленно дёргал за нервы, заставляя тело моментально реагировать на каждую эмоцию. А Котька всегда считал себя твердолобым и непрошибаемым.
– Домой хочу, – прошептал он.
– Я тоже.
В такси Верни стал задрёмывать и, разувшись, удобно устроился на заднем сидении. Котька неотрывно следил за ним в зеркало. Просто потому, что ему за это заплатят! Определённо в этом была причина, только в этом.
«Мальчик-гей, мальчик-гей, будь со мной понаглей…» приглушённо пело радио. Котька улыбнулся такому совпадению и, бросив последний взгляд на спящего Верни, стал рассматривать тёмные, размытые виды за окном такси. И вдруг вспомнил о Соне и о том, что забыл с ней попрощаться. Но никакого сожаления по этому поводу Котька не испытывал. Он вообще к прощаниям относился легко. «Покедова, беби, пиши».
Такси плавно въехало на гору.
Часть 2. Слово или дело?
Утром в школе была полная засада. Невыученная география и контрольная по химии. А ещё голова была пустая-пустая и почти звенела, так что Котька даже испугаться не успел.
Но тут Светка пришла на помощь, возжелав исправить свою «позорную» тройку за прошлый географический диктант. Девчонки всегда любят преувеличивать. Тройка – это чудо-оценка! Не два и напрягаться не нужно. У Котьки почти по всем предметам, кроме физкультуры и геометрии, были такие чудо-оценки.
Света нудила у доски, пытаясь ответить на каверзные дополнительные вопросы, а Котька без зазрения совести смотрел на пустую парту, стоявшую через проход у окна. Верни не пришёл в школу, и не позвонил с утра, чтобы дать ЦУ. Интересно, куда сегодня его занесёт? Котька искренне надеялся, что сексом там заниматься он не надумает, потому как очень уж всё это нервно вчера прошло – полночи не спал, думал о болезном инопланетном гомике, которого про себя уже второй раз за утро назвал Женей. А что? Евгений Верни – звучит.
К обеду ничего не изменилось. Такая же тишина и неизвестность. И куда «заказчик» провалился со своей развлекательной программой? Котька терялся в догадках.
