Текст книги "Задохнись моим прахом (СИ)"

Автор книги: More_popcorn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– Что это? – тупо спросила я, хватаясь за голову. Она уже начала болеть.

– Ягода «Бохта». Растет только на юге Подесты. И служит нам своей верой и правдой, – театрально ответит на мой вопрос Трай, – деревенские, правда, до сих пор ее кушают. Не знают, какой мощью она на самом деле обладает, если в семена добавить нитроглицерин.

Я не знала, что это за вещество. Но звучало оно пугающе.

– А что будет, если его съесть? – наивно спросила я.

Трай резко рассмеялся. Наверное, от моей тупости.

– Значит, ты простая деревенщина, – «раскусил» он меня, – если съешь просто ягоду, тебе ничего не будет. А вот если уже наполненную нитроглицерином… рвота, кашель, закупоривание легких… дальше смерть… мучительная…

Он рассказывал мне это все, пугая, прямо как детей в летнем лагере после отбоя с фонариком. Смотря на мое испуганное и шокированное лицо.

Тогда он думал, что испугал меня своим откровением. Что сейчас в его силах взорвать всю нашу улицу одним движением руки. Но я была шокирована не этим.

Ведь именно эту ягоду тогда давай Аарон Джереми. Отчего у того и ухудшалось состояние. А должно было наоборот – улучшаться.

Рвота, кашель, проблема с легкими… все это было у Джереми после того, как он попал к нам. Даже после того, как мы достали его из братской могилы, у него не было таких симптомов. Они все появились после того, как Флоссон начал кормить его этими ягодами.

Но зачем?

– Надо будет раздать их всем желающим, – сказал Трай, – особенно твоим ребятам из бара. Ведь они подложили мне сейчас такую свинью… я-то рассчитывал на быстрый секс, а теперь приходится рассказывать тебе всю правду перед тем, как окончательно с тобой покончить. Ха-ха-ха! Или предложить Аарону Флоссону, чтобы он вас лучше мотивировал.

Видимо Трай Берри тогда, прочитав мои мысли, решил сразу же ответить на все мои новые вопросы.

– Что? – в очередной раз спросила я.

– А ты не знала? Он же чертов псих! Завалил брата одной девушки, чтобы та вступила в его команду. Нет, он уже тогда был уже не жилец, мы постарались, ха-ха-ха! Но он его добил! И девушка повелась. До последнего за них боролась. Пока не получила пулю в грудь.

Теперь мне все стало ясно. Как будто солнце вдруг выглянуло в этот, уже темный, вечер и озарило мне всю картину. Которая рисовалась в моем изображении. Кровью.

– Даже не знаю, что ты в нем нашла… перешла бы лучше к нам. У нас и мужики покрепче, и еды побольше, – предложил Трай.

А я все еще молчала. Пыталась переварить то, что сейчас узнала.

– Ну, ладно, пора с тобой заканчивать, – начал подходить ко мне он, – и так уже слишком много узнала. Хоть и унесешь это с собой в могилу. Как и все остальные.

Опустив на пол свое живое колено, он снова приставил к моему горлу нож. Да так, что его наконечник повредил мне кожу и теперь из моего горла тоже сочилась кровь.

– Как жаль, что мы не повеселились, – сказал он и снова начал гладить меня по щеке. Теперь уже размазывая мои сопли, слезы, слюни и кровь по всему лицу, – ведь даже так ты такая красивая.

Ощутив снова этот мерзкий вонючий запах из его рта, я, уже от злобы, переполнявшей меня до краев, решила, пусть и в последний раз, ударить его. Но теперь в глаз рукой и ногой в живот.

Он тут же, не ожидая от меня прилива сил и упав назад, застонал от боли. Нож также вылетел из его руки в сторону. А я, уже в спешке, ухватившись за рядом стоящую тумбу, начала подниматься.

Трай лишь снова засмеялся. Я не понимала, что в нем больше: глупости или настоящего безумия. Ведь он совсем меня не боялся. Меня, уже стоящую прямо перед ним с подобранным ножом.

Меня, готовую, в любой момент, перерезать ему глотку.

– Уж не думал, что кончим мы так, – наконец-то, сбавив обороты, тихо сказал он, – Ты что думаешь, спасешь их? Как Жанна д’Арк ворвешься прямо на площадь и покромсаешь всех своим ножичком? Да даже если и покромсаешь… мы не стали бы праздновать, не будь я уверен, что в соседнем доме у меня не сидит подкрепление. Ребята, которые только сегодня пришли с юга. Да, дорогая моя, мы сегодня празднуем захват Подесты! Да, захват целый Подесты! Окончательный и бесповоротный!

И снова покатился в своем безумном хохоте. Побитый, с распухшим лицом, на котором пот давно смешался с кровью, он напоминал запойного военного, который недавно вернулся с фронта. Но не душой. Потянувшись к своему магнитофону, который уже по второму разу крутил какую-то песню, он вдруг нажал на кнопку, включив какую-то мелодию. Мне незнакомую, но мотивы я припоминала. И начал тихонько напевать.

Sometimes we walk hand in hand by the sea

And we breathe in the cool salty air

You turn to me with a kiss in your eye

And my heart feels a thrill beyond compare

Я, подойдя ближе, еще раз ему врезала. А он, продолжая напевать, врезал мне кулаком в ответ. Прямо в лицо. По разбитому носу. Да так, что я снова отлетела. И упала тем же лицом прямо на пол.

– Шлюхам вроде платят, – сказал он, подходя ко мне лежащий, – но ты, дорогая моя, заплатишь мне.

И он, легким движением руки, сдвинул кусок платья с моей ноги, после чего, взяв мой же нож, отсек мне правый мизинец.

Я взвизгнула от боли. Да так, что уже все солдаты должны были прибежать.

Но они не спешили. Наверное думали, что их хозяин решил со мной разделаться.

И ладно.

Еле-еле повернувшись на бок, я увидела, что осталось от моего пальца. Трай забрал у меня целую фалангу. И, демонстративно, дойдя до маленькой печки, стоящей у балкона, бросил его в огонь.

– Ты знаешь, кто придумал тренд с выкуриванием праха? Ха, нет, не я. Хотя мне нравится. Это было еще до тебя, до меня. Еще во время первых войн люди додумались до такого практичного способа использования праха.

Взяв из угла кочергу и помешивая сжигающийся палец, он достал из ящика стола одну из самокруток. И закурил.

– Все думают, что это придумали «Саузен Пауэр». Да и пожалуйста. Людям прямо так нравится делать из нас злодеев, бежать от правды. Верить в свою придуманную ложь.

Моя фаланга горела недолго. Даже удивительно. Я, уже слегла привставшая и посматривавшая в отчаянии на свой кровоточащий мизинец, думала, что хотя бы кости должны были гореть долго.

– Они сами это придумали, малышка. Сами взяли, добавили прах в табак и закурили… забавно, правда? Люди сами становятся злодеями, а потом придумывают злодеев, чтобы на их фоне казаться добряками.

Высунув наконец-то то, что осталось от моей фаланги, он, подобрав со стола табачный лист, стал делать самокрутку. При мне.

– Ты думаешь «Саузен Пауэр» плохие? Уууу, – начал изображать Трай приведение, – замыслили мир захватить. Прямо как Гитлер. Ха. На войне не бывает хороших или плохих, малышка. Все, кто воюет, по определению плохиши. Просто кто-то боится в этом признаться, а кто-то нет.

Облизав табачный лист, Трай повернулся ко мне, продемонстрировав свое творение.

– В отличии от них, мы лишь возвращаем себе свое. То, что принадлежало нам давно. И принадлежит теперь, по праву.

Положив самокрутку из моего праха на стол, он протянул мне руку. Так, как будто бы предлагал перемирие.

– Подойди сюда.

Взявшись за его грязную и потную ладонь, я поднялась. Он, взяв со стола самокрутку с моим прахом, другой рукой притянул меня к себе. А потом сунул эту самокрутку мне в рот.

– Почувствуй себя саму. Изнутри, – прошептал он, поднося к свернувшемуся табачному листу зажигалку.

Я снова почувствовала вкус табака. Точно такой же как тогда, в первый раз в школе. В спортивном зале. Но теперь я отчетливо ощущала во рту свой прах. И, воспользовавшись моментом, когда он поднял голову вверх от наслаждения, и тем, что он наспех накрутил эту самокрутку,

я, вобрав в себя весь прах, что был в табачном листе, расположила его у себя во рту, стараясь как можно больше пропитать его своей слюной.

А потом, когда он вернул свою голову на место, я тут же прильнула к его губам, открывая его рот настолько шире, насколько у меня получилось бы. И когда он ответил на мой «поцелуй», начав уже сам засовывать свой язык мне в рот, я, всем тем воздухом, что был тогда в моих легких, резко дунула, даже уже плюнула, свой прах ему в рот, стараясь попасть как можно дальше, в глотку.

Трай Берри тут же отринул от меня и схватился руками за горло, пытаясь выкашлять то, что попало ему в рот. Я же лишь подошла к нему еще ближе и заткнула его рот своими ладонями. Мы оба отошли подальше от балкона, где вовсю еще веселились люди, остановившись у того самого кресла, куда я его и посадила.

– Задохнись. Моим. Прахом, – шептала я ему на ухо, пока он, в конвульсиях, задыхался у меня на глазах. Из его глаз уже потекли слезы, а из носа сопли. Он все еще обхватывал своими руками горло, что было мне только на руку. Смотрел на меня обезумевшим взглядом, не в силах прекратить себя же душить.

В глазах Трая Берри я наконец-то увидела то самое отчаяние и страх, которое мечтало увидеть в нем уже давно. В своих снах. В моих фантазиях. И, конечно же, в реальностях.

Я поняла, что сейчас, на последнем издыхании, он наконец-то вспомнил, кто я такая. Вспомнил ту маленькую испуганную девочку, которую он чуть не убил тогда, в университете. Которая теперь стояла перед ним и даже уже не затыкала своими руками его рот.

Которая сама убила его.

Именно с такими эмоциями он и ушел из этой жизни, с цепкой хваткой рук на своем горле, будто сам удушив себя. Это была картина маслом, которую я бы, с удовольствием, повесила бы на центральной улице Подесты. Вот прямо сейчас.

Отойдя от него подальше, я не могла сообразить, что тогда сделала.

Я убила Трая Берри? Вот прямо-таки сейчас? Только что?

Эти мысли не могли обосноваться надолго у меня в голове. Вылетали, и снова залетали обратно. Пытавшись помочь мозгу принять только что наступившую реальность.

Я даже снова схватилась за голову. Нет, она больше не гудела. Просто хотела разорваться от осознания того, что я сделала. И что видела перед собой. Этот маленький глупый мальчишка лежал передо мной на своем кресле с открытыми глазами, которые, в последние секунды своей жизни, видели лишь мой обезумевший оскал. Как будто смотрели в зеркало.

Не в силах больше смотреть на него, я, подобрав свой нож с пота, вышла из комнаты, даже не обращая внимание на еще кровоточащий мизинец и расстёгнутое платье.

Парень, что провожал меня и встретил меня внизу, даже не обратил внимание на мой убитый вид. Лишь, усмехнувшись, видимо от понимая, что хозяин снова разошелся, открыл мне дверь и выпустил на улицу.

Я, как мы и планировали, вышла из пекарни и тут же направилась обратно к ребятам, к столам. Там солдаты, вперемешку с жителями, уже вовсю праздновали освобождение Подесты. Даже не обращали на меня внимание. Я же искала глазами Аарона. Или, хотя бы, Джози с Труди.

Подошла к одному из столов и тут же опрокинула рюмку с чем-то. Даже не осознавала, что я делаю. И как спирт растекается внутри меня. Как будто находилась тогда не на улице, а где-то далеко. Опять в себе. Спрятавший в своей тайной комнате.

И тут я увидела впереди себя Аарона. Он стоял, вдалеке от всех, возле стола. На которую клал ту самую ягоду, которую я, пару минут назад, видела у Трая в комнате. Положив ее на разогретую конфорку и, отойдя подальше, он даже не стал искать глазами девочек, чтобы увести подальше. Просто испарился в толпе также, как и появился.

И тут, спустя пару секунд, раздался взрыв. Такой, что отбросил меня от стола. И я ударилась головой об асфальт.

Вокруг меня начали раздаваться еще более мощные взрывы. Прямо как тогда, в моем сне. Я же снова смотрела в небо, не в силах уже подняться с земли. Рядом пробегали люди, в панике, в крови, с разодранными платьями и костюмами. Кто-то даже наступал на меня ногами.

Сзади себя я услышала еще один взрыв. И снова крики. Только теперь люди, бежали, почему-то, в противоположном направлении. Подальше от меня. Оставляя меня одну. Пока кто-то, в черной форме, похожий на солдата, не опустился передо мной на колени, и не стал меня поднимать.

========== Глава 29. Сыворотка правды ==========

Впервые, после рассказала Лав, я молчала. Не знала как реагировать. Она же продолжала смотреть куда-то в пустоту, рассказывая о том, что видела в тот ужасный вечер.

– Везде были обгоревшие тела, которые до сих пор пылали. Лежали куски мяса. Кого-то разорвало пополам, кто-то догорел от взрыва после. Были и те, кто оставался в сознании, но продолжал бороться. Убегая с улицы или уползая с нее.

По ее щеке потекла слезла, которую она даже не тронула. Ее губы даже не дрогнули. Казалось, что это плачет ее душа. Которая, наконец-то, рассказала то, что скрывала в себе все это время.

– Я плохо помню, что было потом. Просто, в какой-то момент, я очутилась в одной из машин, в которой меня и доставили сюда, в больницу. Тут уже начали суетиться люди, пытались понять, что со мной. А потом появилась ты. Со своим отравительным на вкус кофе, – улыбнулась она сквозь слезы.

Я и сама не заметила, как начала плакать. Тихо, чтобы не сбить ее с мыслей. После того, как она наконец-то упомянула наше первое знакомство, я решила положить свою руку на ее.

Она была холодной. Мне хотелось согреть ее. Лав мне всегда казалась непробиваемой глыбой льда, в которой наконец-то начали проявляться трещины. После этого

Лав попросила оставить ее одну, пока она собирает вещи. Я поняла, что ей надо отойти от осознания, что она, наконец-то, рассказала мне все, что происходило за это ужасное время. Выйдя из ее палаты, я решила, пока что, сходить в сестринскую, чтобы узнать кто будет моим следующим пациентом. Нэнси хранила все истории болезни в одном месте. Увидев свое имя, я вытянула планшет и увидела до боли знакомое имя – Аарон Флоссон. Видимо Нэнси решила скинуть на меня всех, кто пережил взрыв в Подесте. Слава богам, это были не те ребята из «Саузен Пауэр».

Я бы не отпустила Лав так просто, не попрощавшись с ней. Пока она собирала вещи, решила посетить своего нового пациента. Мне было страшно к нему идти. Зная теперь, что он сотворил и на что был способен. Но Аарон лежал рядом с охранным пунктом. Поэтому я решила, что если заподозрю что-то в нем, тут же позову охрану.

Он лежал на том же этаже, что и Джереми. Кажется, у меня повышение. Этаж был, как в тот раз, пустым и тихим. Только мои каблуки разрушали эту тишину. Я прошла вдоль всего коридора до его палаты. Охранник был на месте. Зайдя внутрь, я увидела мужчину, который, все еще не пришел в себя. В его карте было указано, что из-за взрыва у него нарушен вестибулярный аппарат: он часто отключается и блюет. Чаще всего проводит время во сне. Не желая его будить, я лишь решила проверить его капельницу. И пока я этим занималась, он неожиданно проснулся.

– Кто вы? – прохрипел он слабым голосом.

Он со всей своей силой пытался открыть глаза, но у него это плохо получалось. Я тут же отринула от капельницы и постаралась ответить сразу на все его вопросы, чтобы он поскорее вернулся к покою.

– Все в порядке, мистер Флоссон. Меня зовут Пандора Хатти, я ваша новая медсестра.

Вроде как это сработало. Он перестал пытаться разглядеть меня и спокойно выдохнул.

– Долго я буду еще в таком состоянии?

– Не могу сказать, мистер Флоссон. Врачи пишут неоднозначный диагноз, вас сильно задело при взрыве. Надо было быстрее убегать от него, – попыталась намекнуть ему я, что все знаю.

Что именно он сотворил тот взрыв в Подесте. Который они даже не планировали. Который, возможно, унес сотни, а то и тысячи, людей.

Но зачем? Чтобы замести следы? Или он был в тайном сговоре с «Саузен Пауэр»? И увидев, что Лав вышла от Трая живая и здоровая, решил ретироваться?

– Знал бы я, что она устроит на центральной улице, и на метр бы к ней не подошел.

Сначала я согласилась с ним, ведь его слова были логичны и вписывались в мой укор.

Но потом меня как будто пронзило током.

Показалось даже, что это было от капельницы.

Если бы я его не переспросила.

– Если бы знали? Мистер Флоссон… а разве не вы… не вы устроили тот взрыв?

Бедный мужчина даже дернулся, когда я об этом его спросила. Но решил, что я просто шучу.

– Что вы… я вообще никогда взрывоопасных веществ в руке не держал. Что там было, динамит? Это было задачей Билли Найтингейла, Зейна и Ника.

Я стояла со сдвинутыми бровями, буровя его взгляд. На секунду мне показалось, что он просто еще не совсем пришел в себя, поэтому несет такой бред. Или просто не хотел рассказывать правду какой-то медсестре. Поэтому я решила оставить его. Но когда я начала уходить, то он резко схватил меня за руку. Когда я обернулась и посмотрела на него, то его глаза уже вовсю были открыты и пристально смотрели на меня, буквально прожигая.

– Кто вам сказал, что это был я? Билли? Он так сказал?

– Нет, – испугалась я, – это была Лав. Лав так сказала.

И он отпустил меня. Перестал таращиться и опустил свои глаза вниз. Хотя даже так я видела, как у него в голове складывается какой-то пазл. Но ему явно не доставало какой-то детали.

– Что такое, мистер Флоссон? Лав что-то не так сказала?

И потом он поднял глаза. Но уже смотрел не на меня. А куда-то в стену. Куда-то в пустоту.

– Нет. Это и была Лав. Лав Трейнор взорвала Подесту.

========== Глава 30. Ягода Бохта. ==========

Я пришла в осознание всего вокруг уже после того, как мы с Аароном, который уселся в инвалидное кресло, прихватив по дороге Зейна, наконец-то устремились к палате Лав.

Во всей больнице было тихо и безлюдно. Как будто специально для нас все пациенты попрятались по своим палатам, а весь медицинский персонал пошел покурить. Это и радовало нас, и огорчало одновременно. С одной стороны, никто не помешает нам выяснить истинные мотивы Лав. С другой стороны, никто не поможет нам, если вдруг она захочет нас убить.

– Давайте я первым пойду, – предложил Зейн.

Но я его остановила.

– Нет, вы еще недостаточно окрепли. Я пойду. Вы – за мной.

Он послушался. Я заметила, как он стоял босиком на полу, облокотившись об стену. Этому парню еще лежать и лежать. Но он принялся вкатывать кресло с Аароном в палату, после того, как я пошла вперед.

Палата Лав была недалеко от лифта. Но до нее мы шли вечность. Так боялись издать звук и напугать ее.

Внутри себя я думала: а может она ушла? Сбежала под шумок, пока я проверяла Аарона?

А как же Джереми? Она просто взяла и бросила его?

Нет, нет, нет. Точно нет!

Взяла его с собой? Такая маленькая хрупкая девочка? Да вряд ли.

И пока я перебирала все возможные варианты у себя в голове, мы уже дошли до ее палаты.

– Ее здесь нет, – прошептал Зейн, заглянув внутрь.

Я вошла в комнату, чтобы убедиться. На ее незаправленной кровати лежала сумка, полусобранная. Некоторые вещи еще лежали на комоде, куртка висела на вешалке.

Нет, она не ушла.

Она где-то здесь.

– Посмотрите там, – сказала я Зейну, указав на восточное крыло, – я пойду вперед.

В этот раз он уже не сопротивлялся. Прихватил с собой Аарона. Мне было страшно их отпускать. Я шла вперед и несколько раз оборачивалась назад, совсем забыв о том, что я ищу. Пока не услышала ее голос.

– Тише, тише. Скоро все пройдет. Совсем скоро.

Преодолев весь свой внутренний страх, я сделала шаг навстречу следующей палате, где и увидела Лав. Та наклонилась над одним из солдат «Саузен Пауэр». Его глаза были широко раскрыты, губы наполнены пеной, которая уже вовсю растеклась по шее вместе с кровью. А сам он немного подрагивал.

– Лав.

Она отвлеклась. Резко повернулась в мою сторону. То же сделали и остальные ребята, что лежали в палате. Их она заранее завязала всем, чем могла: веревками, полотенцами, одеялами. Но даже их слабое состояние не позволило бы им даже шелохнуться.

– Уйди, Пандора, – стиснув зубы, сказала Трейнор.

Подойдя чутка поближе, я разглядела то, что она держала в своих руках.

Ягода «Бохта».

– Лав, давай поговорим.

– Поздно уже. Наговорились, – ответила она, продолжая совать в рот бедного парня ягоду.

Его уже было не спасти.

Но я могла спасти других.

– Тебе не обязательно убивать их. Они тебе ничего не сделали, – старалась спокойно до нести ей свои мысли я.

– А я и не собиралась их убивать, – начала оправдываться она, – они сами ели эти ягоды с нитроглицерином, которые сюда привезли. Прямо с Подесты.

Судя по состоянию парней, я не могла ей верить.

– Я пытаюсь выяснить, где их главный, – продолжила объясняться Лав.

Парень, лежащий перед ней, уже видел свет в конце тоннеля. И она, поняв, что от него ловить уже нечего, подошла к другому парню. Тот тщетно пытался выбраться из пут.

– Подожди, о ком ты говоришь? Трай Берри уже мертв. Ты же сама сказала.

– А у них теперь новый главный. Мой старый знакомый.

Взяв очередную порцию, видимо, зараженной ягоды, она начала ее разбирать, как грейпфрут, и совать уже в рот другого парня.

Я не знала что делать.

Подбежать к ней и остановить?

Или оставить все как есть, позволив ей покончить со всем этим?

Ведь не факт, что Аарон Флоссон сказал правду. Может, он пытался настроить меня против нее?

Вдруг в дверях показался парень, который хотел, видимо, проведать своих товарищей, но встал на месте, лишь зайдя внутрь.

Лав, увидев его, тут же вытащила ягоду изо рта бедного парня. Тот на радостях обрадовался. Пока сам не увидел, кто же к ним пришел.

– Робби, – сказала она.

И тут я на него посмотрела.

Худощавый, уставший мальчик, с разинутым ртом и округлившимися глазами, не мог поверить тому, что видел перед собой. Все его товарищи были нещадно повержены, а он сам рисковал, в ту же секунду, пасть от рук бывшей подруги.

– Как долго же ты прятался от меня, – продолжила Лав, – хотел даже сбежать завтра, так и зайдя ко мне в палату. Что, совесть замучила? Так, что ты решил унитазу признаться в том, что сделал?

Я не понимала, что происходит. И за что Лав винит Робби.

В том, что он теперь новый командир? Она решила всех командиров «Саузен Пауэр» прикончить.

Увидев мое смятение и то, что я не знала, чью сторону занять, Лав поспешила мне все объяснить.

– Это он убил Мелоди, Пандора! – сказала она, – он мучил ее все то время, что тусовался с этими чудовищами на юге. В паре километров от меня! Наблюдал за тем, как ее насилуют. Эти же парни! Его девушку!

Я в шоке посмотрела на Робби. На его глазах проступили слезы. Он даже попытался подойти к нам поближе.

– Стой на месте! – крикнула на него Лав, достав из заднего кармана брюк свой пистолет. И направив его на Робби.

Я тут же вскинула руки вверх. Как будто меня захватили в заложники. Как будто она направила этот пистолет на меня.

– Лав, что ты творишь? – пыталась вразумить ее я.

– Ты же все слышала, Дора! Слышала, в каком состоянии я тогда ее нашла. Я хотела тогда найти этих зверей и покромсать всех по очереди. Даже расстроилась, не найдя их здесь. А пока собирала вещи и случайно зашла не в тот туалет, узнала, кто за всем этим стоит. Кто стоял и наблюдал за тем, как она умирает!

Голос Лав начал дрожать. Как и пистолет в ее руках. Она пыталась собраться. И не собиралась отводить ствол подальше. Робби же, также поднявший руки вверх, лишь опустил голову вниз, с которой уже вовсю шел дождь из слез.

– Я не мог ничего поделать, – еле-еле выдавил он эти слова из себя. Чем вызвал гнев у стоящей перед ним Лав.

– Не мог ничего сделать? Ты что, издеваешься? Это твоя девушка. Была твоей девушкой. Давала тебе деньги, когда ты, с семьей, голодал. Делала за тебя домашнюю работу, пока ты тусовался в мастерской или с Джереми. Господи, да что она только ради тебя не делала! А ты так с ней поступил!

Со стороны могло показаться, что эти двое просто ссорятся. Из-за пустяков. Но в контексте всей истории, я понимала, что для Лав это были не пустяки. Как и для Мелоди, наверное, тоже.

– Они бы убили меня, – продолжал оправдывать себя Робби.

– Лучше бы они убили тебя, – ответила ему Лав.

И сняла пистолет с предохранителя.

Я тут же шагнула в сторону Робби и закрыла его собой.

– Дора, отойди.

– Нет, Лав! Ты не можешь так поступить! Ты не убийца.

– Уже убийца. Я убила.

– Ты спасла. Спасла людей, в очередной раз. Всю Подесту. Всех людей!

– Это было бесполезно! Он станет таким же Траем Берри.

– Нет! Это все скоро закончатся. Власти Северного Береллина объявили войну. Сразу же, после вашего взрыва.

– Это тоже бесполезно! Они быстро закончат. И люди Подесты снова будут тонуть в собственной крови!

Она сделала шаг вперед. Я не шелохнулась. Трясущаяся голова Робби показывалась из моего плеча. Тогда Лав подошла ко мне поближе, буквально вплотную, и устремила свой пистолет ему прямо в лоб.

Как когда-то он ей.

– Лав, у тебя еще есть возможность это прекратить, – не останавливалась я, – не дай себе превратиться в монстра. Коим стал Трай Берри. И Аарон Флоссон. Коим может стать и Робби.

Она слушала меня. Но все равно смотрела на Робби. Который уже пускал слезы и слюни на мое плечо. Думая, что я реально его как-то спасу.

– Он уже им стал. И это его убивает, – вдруг сказала девушка.

Лав, вдоволь насмотревшись на то, как страдает ее бывший друг, вдруг убрала пистолет с его лба и засунула себе обратно в штаны.

– Не я убью тебя, Робби Салливан. Твоя совесть сделает это за меня.

Я смотрела на Лав Трейнор и не понимала, как ее смелость и безумство умещались в одном теле. Как она, пытаясь прийти в себя, делает шаг назад, возвращаясь к кроватям парней. Те даже не собираются отводить от нее взгляд. Как и мы с Робби.

Тут в палату вбегают люди, которых я совсем сейчас не хотела бы видеть: Зейн и Аарон. Они, в отличии от Робби, вбежали прямо на середину комнаты. И Лав, увидев, что ее новый заклятый враг пришел в себя, обратилась ко мне.

Поняла, что терять уже нечего.

– Ну что, Пандора Хатти, готова к заключительной части моей истории?

…

Стоя рядом с трупом Трая Берри, я опиралась об стол, чтобы удержать равновесие. И вдруг увидела, что, к тому моменту, на нем лежало.

Под разбросанными пустыми табачными листами и выпитыми бутылками, я нашла еще больше самокруток. На секунду я даже подумала: почему предводитель одной из самых могущественных, как они считают себя, группировок на континенте, курит дешевые самокрутки? Курил Который сам же и крутит? Крутил.

Я хотела было уже отойти от стола и выйти, поскорее, наружу, но тут я заметила одну деталь. Каждая самокрутка была подписана. Именами. Итан, Георг, Джейк… Джереми.

Я взяла ее. Начала крутить в руке. И тут же вспомнила, что сделал Аарон.

Он был таким же, как и Трай Берри. Даже хуже.

Нет, Трай Берри вербовал людей к себе совсем по-другому. Он дал им выбирать: жизнь в качестве участника «Саузен Пауэр» или смерть, в качестве участника контргруппировки.

Аарон Флоссон же делал все совсем по-другому. Он им выбора не давал. Никого. Просто заставлял ему подчиняться. Делать то, что он хочет. Забывать о своих принципах и служить этому дурацкому патриотизму.

Порывшись в ящиках стола, я обнаружила еще ягоды. Такие же, с нитроглицерином. Они даже пахли по-другому. В них чувствовалась химоза.

Я взяла несколько из них и запихала в себя, под платье. Столько, сколько смогла вынести. Не осознавая, что вообще делаю, я спокойно вышла из пекарни. Дошла до центральной улицы. До одного из столов. Достала ягоды и положила их на конфорки, где раньше стояли шоколадные фонтаны. Куда совали клубнику. Это было логичным, ведь Трай взорвал

их путем пули. Оружия у меня не было. Да и использовать его при всех было бы палевно. Нужно было то, что их бы взорвало. Или согрело.

Я положила все ягоды, что нашла, на конфорки. Не знала, сколько потребуется времени на то, чтобы они нагрелись и взорвались. Но стала потихоньку отходить от стала, спиной назад.

Знаешь, в какой-то момент я даже задумалась. Может забрать их? Перестать делать, что мне хотелось в тот момент. Взорвать их всех. Отомстить. Ведь люди были там не виноваты. Те, что стояли рядом со столами.

Но потом я посмотрела на Аарона. Тот вовсю разговаривал с какой-то девочкой, смеялся и делал вид, что все в порядке. В моей голове возникла мысль, что он, возможно, тоже сейчас ее вербует.

Может она, дурочка, и согласиться сразу?

А может он перережет всех ее родных, чтобы она, окрыленная местью, пошла против «Саузен Пауэр»?

Люди вокруг меня тоже смеялись. Радовались концу лета, выпивали. Кто-то даже выкрикивал тосты. «За Подесту. Новую столицу Южного Береллина».

Я вспомнила ту пропаганду, что была на радио.

Вспомнила людей, которые делились со мною разными политическими мнениями.

Вспомнила солдат севера, которые даже не приехали меня спасать.

Вспомнила то, с каким улыбками эти же люди ходили по улочкам западной Подесты и делали вид, что война их не касается.

И вот она их коснулась. Прямым образом. Ударила волной от взорвавшейся ягоды, которая унесла вдаль еще и меня.

Все тут же закричали, заплакали, даже зарыдали. Стали искать родных по асфальту, которых разбросало на мелкие кусочки. Вопили имена, вопили от боли, вопили от понимания, которое тогда только и пришло им в голову.

Они были на войне. И уже давно.

Потому что если ты, находясь на войне, делаешь вид, что все нормально, поверь, она уничтожит тебя первым.

Я лежала на асфальте в пару метрах от столов. Которые уже вовсю полыхали. Сзади меня взорвалась церковь. А за ним и КПП. Куча машин тут же въехало в город. Куча солдат начали расстреливать «Саузен Пауэр». Некоторые из них побежали спасать раненных. И один из них, подбежал ко мне.

– Все будет хорошо, Лав, – сказал мне прибежавший Билли Найтингейл и, подхватив мое тело на руке, понес меня в ближайшую машину.

Другие солдаты также, как и он меня, положили остальных раненных рядом со мной. Повернувшись, я увидела рядом с собой Аарона. Которого хотела задушить еще тогда, в машине. Но, не в силах больше бороться с болью во всем теле, я снова провалилась в царство Морфея.

…

В палате с ребятами из «Саузен Пауэр» стояла тишина. Все слушали Лав. И, дослушав, не решались издать звук.

– Я не оправдываю свой поступок. Нисколько. Я сотворила ужасные вещи. Унесла жизни многих, ни в чем неповинных людей. У которых уже прогнили мозги от пропаганды. И от страха также продолжать жить, в разрушенных домах и с убитыми родственниками.

Я не знала, понимала ли я тогда Лав. Сделала ли она тогда все правильно… я знала одно: мне хотелось поскорее обнять эту, все еще, маленькую девочку, которая сама рассказала мне всю правду.

До конца.

Зейн и Аарон все еще стояли в центре комнаты. И также не шевелились. Зейн в момент рассказала Лав даже как-то отошел от мужчины. Видимо показав этим, что он его не поддерживает.

А я, набравшись смелости, как меня научила это делать Лав, наконец-то нарушила тишину.

– Спасибо, – сказала я ей, – что рассказала.

Она грустно мне улыбнулась. Видимо, сомневалась, что я останусь на ее стороне.

– Я сейчас уйду, Пандора. И заберу с собой Джереми. Мы уедем отсюда и больше никогда не вернемся. Поэтому сделай мне, пожалуйста, прощальный подарок.