Текст книги "Личный мир (СИ)"

Автор книги: Моник Ти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

  Идий, придуманный Ад.

  Глава 1. Про Анжелу

  Я сидел один взаперти в своей комнате и размышлял. Я часто это делал, любил быть один и думать... но думал я о том, о чём говорить никому нельзя – страшно, писать об этом я тоже боялся, хотя делал это. Меня словно что-то или кто-то заставлял это делать, нечто потустороннее и сильное, неподвластное разуму.

  Сегодня 4 февраля 2011 года, время 22:37. Сейчас я просто пишу о том, что было. Прежде чем писать, я всегда сначала размышляю, очень долго и тщательно пытаюсь разобраться в своих мыслях. Хотя иногда мне бывает стыдно называть новым что-либо, о чём я думаю и пишу. Все мои мысли примерно одинаковые,... но я сейчас задаюсь вопросом: почему же я смею употреблять в своём письме слово стыд, если нисколько не стыжусь того, о чём пишу? Мне ведь нравится делать это, и я делаю и даже не считаю это грехом. Но я ведь знаю, что это грех...Великий грех то, что мне доставляет удовольствие, и без чего я жить просто не могу: сойду с ума или ещё что-нибудь плохое случится со мной. Иногда я прямо чувствую, что вот уже совсем-совсем скоро меня ждёт наказание, очень страшное наказание, и как бы я ни старался, мне не избежать его. Это будет наказание выше. Но за что? За всё то зло, которое я совершил? Но разве я совершаю зло, только думая о Зле? Нет, я уверен, что нет, и каждый день убеждаю себя в этом, но мои глупые страхи не покидают меня.... Я не понимаю, почему? Я думаю, что, возможно, у меня просто депрессия... и во многом в этом виновата Анжела. Она на меня очень плохо влияет.

  Я помню, что ранее никогда не упоминал об этой девушке. И, естественно, рано или поздно я должен был рассказать о ней: иначе просто нельзя. Но я не очень хочу этого – делиться своей неудачей, позором и унижением...Я долго откладывал этот момент, боялся жестокой правды, которая настигла меня, и я долго ждал, что что-то в моей жизни переменится, и я смогу написать о чём-то с гордостью. Очень грустно, что не могу.

  Мне 17 лет, и, естественно, это должно было случиться: я влюбился. Это необыкновенная девушка Анжела. Необыкновенно в ней то, что именно она пробудила во мне эти чувства, называемые любовью. Но только одного я ещё до конца не понял: почему же я решил, что эти чувства по отношению к ней я называю любовью? Быть может, это не любовь, думаю я сейчас, а что-то другое? Я ведь никогда раньше не любил никого, только маму и, может быть, когда-то очень давно и папу...хотя я сейчас немного вру, говоря о любви к родителям в прошедшем времени. Я люблю их, очень люблю. И почти простил их обоих за все обиды. Но любовь к Анжеле совсем другое чувство, непохожее на любовь к родителям. И всё же это любовь, я уверен в этом.

  Анжела не любит меня, относится ко мне с презрением, и очень часто демонстрирует это в присутствии моих одноклассников. Я не могу сейчас сказать, как она это делает, но думаю, каждый знает, как это бывает в школе...то скажет что-либо такое, что все начинают смеяться надо мной, то сделает какую-либо пакость, на которую я ответить не могу. Это ужасно. Я не хочу рассказывать обо всём этом, но хочу, чтобы вы знали о моих чувствах к Анжеле. Когда я рассказал ей впервые о своих чувствах, она не поверила мне, только посмеялась и сказала, что я сошёл с ума, и что такая девушка как она, никогда не посмотрит на него. Она считает меня неудачником, слабым, хилым, презренным человеком, которого никто не любит и не может любить...даже мои родители. Она прямо так и сказала мне.

  То, что она сказала мне о моих родителях, задело меня. Ведь я не считаю, что родители меня не любят. И не понимаю, с чего она решила, что мои родители не любят меня? Я думаю, может она так сказала только потому, что родители никогда не давали мне денег на школьные экскурсии, и я никогда не посещал их? Но ведь это же не повод говорить и даже думать, что мои родители меня не любят. Мои родители любят меня, очень-очень, даже если я веду себя немного странно и не слушаю их. И на экскурсии я не хожу только потому, что сам не хочу. Я не люблю это нудное занятие, не хочу стоять в очередях за билетом в музей, не хочу дышать вонью бензина в салонах автобуса... Я предпочитаю отдыхать дома, хотя бы лежать, уткнувшись в подушку. И в том, что мои родители любят меня, я никогда не сомневался. Это же очевидно: если бы они не любили меня, я бы не жил вместе с ними, или меня вовсе не было бы на Земле. Но я есть (стоит ли радоваться этому?) И хорошие родители всегда любят своих детей, а мои хорошие...этому точно стоит порадоваться.

  Анжела не права, она никогда не бывает права. Мне иногда кажется, что она вообще не умеет думать. За неё всегда думают другие, а она только повторяет мнение других, сама ничего не знает...Я знаю, о чём вы сейчас думаете: вам кажется, что я сейчас называю Анжелу глупой только потому, что она сильно обидела меня и посмеялась над моими чувствами к ней, и я заранее хочу опровергнуть это. Безусловно, я зол на неё. Иногда мне даже кажется, что я ненавижу её. А знаете почему? Неделю спустя после того, как я ей признался в любви, я узнал, что уже весь класс в курсе об этом. И я чувствую, что очень скоро вообще не смогу посещать занятия в школе: это просто невыносимо. Мне всё время кажется, что все всегда надо мной смеются, даже учителя. И так каждый раз, когда бы я ни взглянул на кого-либо.

  Мои отношения с одноклассниками с каждым днём ухудшаются.

   Глава 2. Любимая сказка

  Сейчас мне хочется кое-что сделать. Кто-то, уверен, догадывается что, но я всё-таки скажу. Я решил сегодня опять сочинить новый сюжет. Не знаю, правда, насколько он окажется новым, но надеюсь, что он не пропадёт. Я буду рад, если хотя бы один человек на земле прочтёт его, даже если моё произведение ему не понравится,... лишь бы этот кто-то не читал его при мне. Это единственное, чего я выдержать не смогу. Мне легче сбежать от него, как трус, потому что я страшно боюсь упрёков и осуждения. А ещё мне кажется, что моё творчество никто не способен понять и полюбить. Но способен ли кто-нибудь думать, так как я и хотеть думать и писать, как я?

  ...

  Идий писал дневник лёжа. Он внезапно положил ручку, и, задумчиво, упёрся подбородком на внешнюю часть ладони. Глаза Идия катились то вверх, то вниз, словно он был выпивший или принял наркотик.

  Но Идий никогда не любил пить: после этого у него пропадал сон. А Идий боялся не спать, потому что ночи его были неспокойны. Если Идию нечего делать или он отдыхает, то мысли обязательно потревожат его. И, несмотря на свою великую любовь к творчеству, Идий старался меньше размышлять.

  Когда Идий был совсем ещё маленький, мама читала ему сказки. Идию это очень нравилось, он готов был слушать их бесконечно. Особенно сильно нравилась ему сказка о Бабе Яге.

  Идий всегда брал три-четыре детских книжечки и подходил к маме с просьбой почитать. Любимую сказку он клал самым последним по списку, но когда мама читала ему все остальные, он почти не слушал их – ждал, когда придёт очередь последней. Сердце Идия замирало, когда девочку похищали...но Идий никогда понять не мог, от страха или удовольствия его сердце начинает биться сильнее? Ему хотелось слушать эту сказку вновь и вновь.

  Спустя некоторое время, когда Идий немного подрос, мама стала реже читать ему и в итоге, совсем прекратила это делать, ссылаясь на нехватку времени. Но Идий ничуть не огорчался: он вновь и вновь прокручивал в своей голове сюжет любимой сказки и без этого уснуть не мог.

  Идий очень любил смотреть ужасы. И его папа позволял ему это делать с детских лет. Мама же была этим недовольна, и всегда заставляла Идия ложиться спать пораньше.

  Однажды Идий очень обиделся и на маму и на папу: они единогласно пришли к мнению, что ему пора спать (обычно папа был на его стороне и позволял досмотреть...) А Идий в эту ночь спать не хотел, ему без сказки не спалось. Но, грустный и обиженный, Идий лёг на кроватку, укрывшись одеялом. И с этого дня Идий начал придумать свои сказки.

  Идий смутно помнит те времена, но знает одно: вытянувшись во весь рост, он не мог дотянуться ногой до нижней спинки своей детской кроватки. Это значит, что тогда он ещё был совсем ребёнком. Идий, почему-то, решил, что тогда ему было три года.

  Идий каждый день сочинял себе сказку в течение почти пяти следующих лет, потом он долгое время боялся это делать: ему не спалось. Идий не понимал, почему то, что раньше помогало ему уснуть, стало препятствием в этом?

  Но в тринадцать лет Идий опять вспомнил о том, что доставляло ему массу удовольствия. И вот ему уже семнадцать, а он в одиночестве занимается всё тем же... Лишь в одном разница: раньше Идий сочинял только ночью перед сном, а теперь делает это в любое свободное время, даже средь бела дня.

  Совсем недавно Идий начал писать свои сказки... Эта идея пришла ему в голову, когда на день рожденье бабушка подарила ему ежедневник. Хотя изначально Идий скептически отнёсся к подарку...

  ...

  Глава 3. История Алика. Путь до лагеря

  Итак, сегодня я буду рассказывать об одном мальчике десяти лет, который попал в очень злые руки...

  Знаете, у меня сейчас неприятности в школе, и, казалось бы, я наоборот должен избегать всяких мыслей о школе, но я чувствую в себе тягу связать историю об этом мальчике со школой. Не с моей, конечно, а со школой в моём воображаемом страшном мире.

  Я чуть не забыл сказать уже почти ключевые слова перед началом нового сюжета: такое, может, есть, может, нет, но происходит это где-то на Земле; там живут люди обычные, но некоторые из них творят зло, а другие терпят его, и ничего поделать не могут. Они творят зло, потому что группа людей решила, что некоторую другую группу нужно поработить, а иногда даже просто мучить ради забавы. И те и другие группы велики и образуют собой почти целые города. Они, бывает, живут вместе с обычными людьми, но таковыми не являются... У них есть лишь одно железное правило, нарушители которой сами оказываются порабощёнными, – никогда не убивать мученика или своего раба. Среди них много детей и взрослых, но почти нет пожилых людей: они прогоняют их сами.

  Нашего героя зовут Алик. Симпатичный светловолосый парнишка. Алик живёт с родителями, весьма озорной и непослушный мальчик. Он неплохой, но в силу своего возраста любит шалить и может натворить нечто очень нехорошее. У Алика есть брат Игорь, на два года старше его, и две сестры, Наташа и Света. Обе сестры младше его, тоже весёлые и озорные, как сам Алик. Но Алик редко находит с ними общий язык, и они часто дерутся. С братом Алик дружит, несмотря на то, что считает его очень странным и хмурым человеком. Игорь тихо-тихо со страхом в глазах однажды сказал, что это они виноваты. О ком говорил Игорь, Алик так и не понял. Игорь больше ничего не стал рассказывать. Он только сказал, что не может делиться этой тайной ни с кем, иначе его сурово накажут. Алик не поверил, и даже обиделся, ведь родители их никогда не наказывают.

  Бабушка Алика весьма суровая женщина, она всегда внушала страх всем своим внукам и внучкам. Однако это не относилось к Алику. Алик любит свою бабушку, и называет её бабулькой. Это очень раздражает Инну Семёновну, но она не ругается.

  На летние каникулы Алика собираются отправить в учебный лагерь. Алик ещё не знает и не скоро узнает о том, что это произошло по инициативе его бабульки. Инна Семёновна уговорила дочь отправить сына в учебно-воспитательный лагерь на всё лето. Она же заранее договорилась о сроках пребывания там Алика и стоимости всех услуг.

  После очередной драки с сёстрами, мать говорит Алику: « Сколько уже можно вам драться? Как мне тебя научить любить сестёр?»

  – Ты ошибаешься, мама, я люблю сестёр, – спешит Алик возразить на нечестное утверждение матери, что он не любит сестёр.

  – Не похоже.

  – Да они сами лезут ко мне! – возмущается Алик, ему очень обидно, что мама всё время на стороне его маленьких сестёр. В эту минуту он даже слышит, как за стеной смешливо шепчутся Наташа и Света.

  – Мы с папой решили, что тебе стоит некоторое время пожить отдельно от нас и сестёр.

  – Что ты хочешь этим сказать? – поспешил Алик узнать. Внезапно его сердце замерло, словно предчувствуя беду.

  – Мы приобрели тебе путёвку в летний лагерь. Заодно поучишься там, подкрепишь знания по математике, русскому языку и некоторым другим важным предметам.

  – Нет, мама, ты что?! – закричал Алик. – За что ты бросаешь меня?

  В следующую секунду Алик заплакал и убежал в свою комнату, а мать успела сказать ему вслед:

  – А не могу теперь дать отказ, твой папа этого не одобрит. И никто этого не одобрит.

  Услышав последние слова матери, Алик выбежал обратно с вопросом:

  – Чья это была идея?

  – Я же сказала, наша с папой идея, – повторила ему мать. – А с деньгами помогли тётя Марина и твоя бабушка.

  Тётя Марина – это подруга её мамы, она раньше работала в детском саду воспитательницей, но два года назад уволилась. А где она теперь работает, Алик не знает, ему сразу пришла в голову мысль, что там, куда его собираются отправить.

  – Значит, это она подговорила тебя избавиться от меня на лето? – обиженно и злобно спросил Алик.

  Мать Алика не спешила отвечать.

  – Значит, она теперь там работает?

  – Нет, сынок, тётя Марина пока нигде не работает, – ответила ему мать, несколько грустным голосом, словно сочувствуя подруге.

  На этом разговор Алика с матерью закончился, потому что раздался звонок в дверь. Это был его папа.

  Разговор на тему летнего лагеря неоднократно возобновлялся в течение всего месяца, но итог был один: родители твёрдо решили отправить туда Алика.

  Алик сильно переживал, потому что брат напугал его, сказав: «не езжай, бойся лагерей, бойся людей». Слова странного брата глубоко запали в его душу. И только спустя время Алик поймёт их смысл.

  Алика увезли в лагерь уже в середине мая. Сразу же после последнего школьного занятия. А день его отъезда выглядел следующим образом. Алика как обычно разбудили рано в школу, последний месяц он посещал занятия в некотором шоковом состоянии, мысли о предстоящей поездке не давали ему покоя, появились всяческие страхи. Все в семье знали о страхах Алика, отец сказал ему, чтобы он вёл себя, как мужчина, не распускал нюни, когда наступит день отъезда. Алик пообещал, но всё случилось так внезапно... В этот кошмарный день 15 мая его пораньше отпустили из школы, днём раньше, да и вообще не предупредили, что поездка в лагерь состоится уже в мае. Когда Алик радостный, что его пораньше отпустили из школы, вернулся домой, его уже поджидал жёлтый автобус с зелёными шторками.

  Алику не позволили ничего взять с собой: воспитательница, сопровождающая в автобусе, сказала, что им не положено иметь там личные вещи. Она настояла оставить дома весь багаж Алика, кроме бутербродов и прочих продуктов пропитания. Родители Алика были удивлены такой строгости, но это их ничуть не обеспокоило. Они проводили сына, и вошли в дом. Алик же уже сел в автобус и ему лишь оставалось проводить глазами родных брата и сестру, маму и папу. Алик не сдержал слёз, ему было очень обидно уезжать вот так вот неожиданно и даже без вещей. А ему ведь и пообедать дома не дали...

  И вот Алик едет в автобусе полчаса. Всё это время он не поднимал своих заплаканных глаз: боялся, что его слёзы заметят сверстники и начнут смеяться над ним. Идий обратил внимание на то, что в автобусе собрались дети все примерно одного возраста, и почти все они были удивительно веселы. Алик не разделял их радости, не смеялся и не шумел вместе с ними.

  Стоило Алику задаться вопросом, где же воспитательница, она тут же появилась, и случилось ужасное. Она велела всем связать в узел пакеты с едой и передать ей. Все немедленно принялись выполнять её указание, и Алик тоже. Он ужасно сожалел, что не поел сразу же, как сел в автобус.

   Глава 4. История Алика. Наказание

  Путь до лагеря длился чрезвычайно долго: целых пять часов. Потом их всех пересадили на другой автобус тёмно-синего цвета с синими шторками и покормили кусочком ржаного хлеба, намазанным сливочным маслом. Попить дали всего лишь холодную воду. Дорога продолжилась.

  Спустя ещё пять часов почти все уснули, включая воспитательницу. Алик же не мог сомкнуть глаз: от долгой поездки в автобусе его ужасно тошнило.

  Автобус остановился только к утру. Они прибыли приблизительно часов в одиннадцать часов дня, потому что на улице уже было светло. Но часов у Алика не было, и время он мог определить лишь приблизительно. Алик был ужасно утомлён, ему удалось уснуть, но у него кружилась голова...

  Их всех привели в большую белую комнату и велели переодеться в одинаковую одежду. Выдали тонкие футболки и трусы, брюки и штаны не выдавали. В комнате было ужасно холодно, почти все отказались переодеваться в это, но многих заставили, угрожая, что накажут и лишат их завтрака.

  В итоге, через десять минут группа разделилась на три части: те, кто совсем не переоделся, те, кто отказался снимать брюки, но надел футболку лагеря, ну и были те, кто послушался, остался в трусах и футболке.

  Все были перепуганы, воспитательница рассадила всех по трём диванам в соответствии с нарядом. Она села напротив всех и стала ждать. Прошло десять минут, все чего-то ждали. Потом она сказала предупреждающим голосом:

  – Те, кто ещё не переоделся, могут это сделать. Мы подождём ещё некоторое время, и потом будем решать, что делать с теми, кто не слушается указаний.

  Многие, предчувствуя наказание (и не только лишением завтрака), тут же переоделись в одежду лагеря. Те, кто уже снял с себя свою одежду, не имели возможности одеть её обратно, так как их одежду тут же уносили девочки примерно тринадцати – пятнадцати лет, которые, по-видимому помогали воспитателям.

  Спустя ещё десять минут воспитательница велела всем, кто переоделся, встать. Тем, кто одел только футболки, по желанию, а тем, кто не послушался – ничего не сказала. Прошло целых полчаса, все утомились ждать, особенно те, кто стоял. Многие стали просить разрешения сесть, но воспитательница не разрешала. Она объясняла это тем, что диваны холодные, а все, кто стоит, только в одних трусах и футболке. Но всё это выглядело явным издевательством...

  Воспитательница заставила их стоять ещё целый час, прежде чем позвала в комнату других воспитателей. Она просто-напросто ушла, велев работающим девочкам записывать имена тех, кто сядет в её отсутствие. Только один решился это сделать.

  Воспитательница привела с собой девять мужчин и столько же женщин. Все они разделились на три группы. Алик оказался в третьей, среди тех, кто не переоделся (всего таких было три человека). К ним же перевели мальчика, который сел в отсутствие воспитательницы.

  Их четырёх привели в маленькую комнату, такую же белую, как и предыдущая. В ней даже ковры и люстры были белые, не говоря уж о стенах и шкафах. Мальчику, который сел в отсутствие воспитательницы, велели подойти к скамейке и прилечь на живот. Скамейка была деревянная, но покрашенная в белый цвет масляной краской и поэтому холодная. Алик тут же догадался, зачем мальчика поставили в такой позе: собираются побить. В качестве орудия для наказания они использовали тонкую бирюзовую веточку. Алик уже представлял себе, какую боль может причинять удар такой веткой и сочувствовал мальчику. Он догадывался, что следующим по очереди будет он, или кто-либо из тех, кто не стал переодеваться.

  Мальчик после первого неожиданного удара начал сопротивляться и попытался убежать, но это было бесполезно. Алик понял, что мужчин пригласили на подмогу, чтобы они ловили убегающих и непослушных и усмиряли их. Они как раз это и сделали. Поймав мальчика, они держали его за руки и ноги, а одна из женщин жестоко избила.

  Всё это шокировало Алика. Он уже не думал о том, что его скоро ждёт то же самое. Он просто смотрел и не мог пошевелиться. И даже когда закрывал глаза, видел налитый кровью зад этого мальчика.

  До Алика очередь дошла последней. Ему досталось больше всех, так как яростнее всех сопротивлялся именно он. Он же подговаривал всех остальных мальчишек бежать, пока мужчины заняты им. За такую попытку лидерства Алика невзлюбили ещё больше. Ему сказали, что в качестве ещё большего наказания, его будут держать отдельно от всей группы и под особым присмотром. Его отвели в отдельную комнату в столовой. Сопровождала его воспитательница лет тридцати, невысокого роста и с короткой стрижкой. Лицо её было желтовато-смуглое, глаза какие-то мутно-зелёные, а светлые короткие волосы ужасно не шли к цвету её кожи. Алик, как увидел её, сразу понял, что она работает здесь очень и очень давно: такая же злая, как и все воспитатели в этом лагере.

  Как только они вошли, воспитательница сказала ему суровым голосом:

  – Сядь и кушай.

  Алик взглянул на стол и увидел там миску с едой, очень похожую на овсяную кашу, но, вероятно, сваренную не очень умелыми руками: она была с крупными комочками и слегка высохшая. Алик тут же спросил:

  – А можно я не буду?

  – Можешь есть стоя, – сказала она тут же, и Алик понял, что не есть ему нельзя.

  – Я есть не хочу, – сказал Алик, глядя на неё осторожными глазами.

  – Ты не хочешь есть это или вообще не хочешь есть? – поинтересовалась она.

  – Вообще, – ответил он, и опустил голову. Это была явная ложь.

  – Ты, видно, не слушался, раз тебя так наказали, – вдруг заговорила воспитательница на другую тему. – Накажут ещё, если и дальше не будешь слушаться.

  – Но я не могу есть кашу. Я никогда её не ем. Меня тошнить от неё начинает.

  – Ты съешь, – сказала она.

  Алик понял, что ей нет дела до его оправданий. Её работа – заставить его позавтракать. Он попытался сесть, но тут же встал: оказалось, что сидеть ему куда труднее, чем стоять. Ему было ужасно больно сидеть и обидно оттого, что его побили и теперь ещё и есть заставят эту отвратительную кашу...

  Алик взял ложку каши и медленно и аккуратно поднёс ко рту. Он тут почувствовал её ужасный кислый запах:

  – Да она испорченная! – тут же вскрикнул он.

  – Она вчерашняя, – сказала воспитательница, – мы готовим через день. А если что-то невкусно, это потому что вы плохо сварили, или не доели или плохо помыли посуду.

  – Но я ничего не делал! Она просто прокисшая.

  – Сделаешь ещё! Вот с завтрашнего дня и начнёшь. Я решила пристроить тебя на кухню.

  Алик призадумался и молчал до тех пор, пока воспитательница не сказала:

  – Ешь, давай скорее, мне ещё нужно отвести тебя в комнату.

  – А если я не съем, меня опять будут бить? – осторожно поинтересовался Алик.

  – Тебя будут бить, если слушаться не будешь, и если сделаешь что-то не так, как положено.

  ...

  Стоило только Идию дописать последние слова воспитательницы, как к нему в комнату постучались. Это была его мама, звала кушать. Но Идию было не до этого...

  Идия очень возбуждало то, о чём он пишет. И он нечаянно вспоминал об Анжеле, представлял её и мысленно произнёс: « Как же я хочу тебя, Анжела!»

  Идий никогда не был с женщиной, и ему очень хотелось попробовать...

  Идий знал, что ему не удастся сейчас продолжить писать: мама зовёт его кушать, и будет периодически постукивать в дверь, пока он не выйдет. Идий тут же закрыл свой ежедневник и положил на книжную полочку.

  Минут через десять он вышел, и всей семьёй они поужинали.

  Глава 5. Конфликт в школе

  На следующий день в школе Идий встречает одного из своих одноклассников, Никиту Яснова. Парень очень колок на язык, и всегда ищет повод посмеяться над кем-то или над чем-то. Впрочем, одноклассники любят его смышлёную натуру, и почти никто никогда на него не обижается. Кроме некоторых грустных по жизни людей, замкнутых, как Идий. Но и Идий не конфликтовал с ним, но часто терпел обидные высказывания. Идий чувствовал, что Никита больше всех язвит над ним, потому что он молчит и никак почти не реагирует. Но Идий не хотел драться... Ему, почему-то, всегда казалось, что школьный конфликт, особенно разногласия с одноклассниками, можно разрешить только в драке.

  Идий избегал встреч с Никитой в присутствии одноклассников, но сегодня ему это не удалось. Идий знал, что вместо дружеского привет и рукопожатия, он услышит нечто неприятное... Так и произошло.

  – М-м-м.., а где твоя жёнушка?! Муси-пуси... а вы с ней не целуетесь! – воскликнул Никита, кривляясь и гордясь своим высказыванием.

  – Да она ж бросила его! – воскликнул другой паренёк.

  – Рога давно наставляет! – утверждал черноволосый друг Никиты Максим.

  – Иди, лови её поскорее! – сказал Никита.

  Идий нахмурил брови и задумался об Анжеле. Слова Максима всколыхнули в нём злобу, и он вскрикнул:

  – Анжела просто дурра! Идите, и скажите ей об этом.

  Крик Идия был слышен на весь коридор. Все тут же замолкли, и несколько испуганными глазами смотрели на Идия. Всем казалось, что он набросится на того, кто первый скажет ещё хотя бы одно слово относительно него и Анжелы. Молчание длилось примерно полминуты, и нарушил его Никита, своим смехом и следующим высказыванием:

  – Пойдёмте, ребята! Он сегодня бешеный!

  Все тут же захохотали, Никита положил руку на плечо Максима и ещё одного паренька и увёл их в класс. Идий огляделся, и увидел, что свидетелями этой сцены оказались более половины класса. Увидел он и Анжелу, стоящую в углу, несколько пристыженную. Она смотрела на пол, что-то разглядывала, но Идий был уверен, что она просто на просто боялась поднять голову и что её заметят одноклассники.

  Идий, не раздумывая, тут же подошёл к ней, внезапно больно схватил её за запястье и грубо сказал:

  – Ну что, довольна?

  Анжела молчала, она только взглянула ему в глаза, а затем в открытую дверь классной комнаты, словно увидела там что-то интересное. Идий отпустил её, и немного толкнул в сторону двери, чтобы она пошла первой. И они последние, но по одному вошли в класс.

  ...

  Идий вернулся со школы расстроенный и злой на весь мир. Он хотел сделать что-нибудь такое, что доставит ему удовольствие, а его обидчикам придётся не по душе. И чтобы они не могли ничего поделать...

  Идий хочет наказать Анжелу, но не знает, как это сделать. Он чувствует, что очень скоро вообще не сможет ходить в школу. Ему говорят очень обидные вещи, а он, почему-то, терпит... Хотя сегодня не сдержался.

  Идий чувствовал, что ему на ум приходят какие-то бредовые мысли, и он уже сам перестаёт понимать, о чём мечтает.

  Идий хочет свободной жизни, и чтобы никто не ущемлял его прав на уважение, любовь и поддержку со стороны окружающих. Идий не понимает, почему же одних общество обожает, другим покровительствует, третьих уважает, четвёртыми восхищается, а пятых ненавидит. И его ненавидит. И Идий убеждён в этом.

  Идий решил не думать о школе хотя бы дома.

  Идий, как только пришёл домой, сразу заперся в своей комнате. Дома никого не было: родители его оба работали и всегда возвращались позже него. Есть он не хотел, так как всякий раз перед возвращением домой посещал школьную столовую. Родители давали ему денег каждый день на завтрак, и он не имел обыкновение копить их, как делали многие ребята в его классе. Идий не нуждался ни в каких особых материальных ценностях, типа техники или дорогих спортивных принадлежностей, или в музыкальных инструментах или ещё в чём-либо. У Идия нет хобби, кроме потребности размышлять и писать. Нет желания купить себе что-либо дорогое. Всё, что ему нужно для духовного удовлетворения и комфорта, это общая тетрадь или ежедневник и немного свободного времени каждый день.

  Идий взял ручку, присел за столом на своё любимое большое мягкое кресло и принялся писать свой роман.

  Глава 6. История Алика. Знакомство с Галей

  Алик и воспитательница молчали около пяти минут. Алик стоял, воспитательница сидела напротив него и ждала. Алик твёрдо решил не есть кашу. Хотел посмотреть, что будет дальше. Он был уверен, что его сегодня точно больше бить не будут.

  Потом внезапно воспитательница встала, и велела ему пойти с ней. Алик вздрогнул от неожиданности, но ничего говорить не стал. Они, молча, направились вдоль кухни и прошли через основную столовую. Алик, проходя мимо, внимательно смотрел на завтракающих людей. На одной стороне были только дети, на другой – подростки, а на третьей – взрослые. У всех на тарелках лежали разные блюда. И, на удивление Алика, в столовой едой не пахло. А он-то принюхивался, старался учуять кислый запах уже знакомой ему каши. Он видел, что у многих в тарелках лежит каша. И почти все её едят.

  Когда Алик уже почти покинул столовую, ему на ум нечаянно пришла мысль, что это только ему дали прокисшую кашу в качестве наказания, но он не решился высказать своё предположение вслух. Но самым страшным наказанием на сегодняшний день для Алика показалось то, что его вели через эту столовую без штанов, только в футболке и трусах. Когда они переодевались в форму лагеря, им сказали, что штаны выдадут позже, якобы они какие-то именные. На всех сидящих штаны были, и многие время от времени оглядывались и смотрели на Алика. Были среди них как мальчики, так и девочки.

  Когда они вышли из столовой, то сразу завернули направо, и воспитательница начала открывать большую чёрную железную дверь ключом. Алику становилось жутко идти дальше, он тут же хотел убежать.

  Воспитательница долго мучилась, прежде чем смогла открыть эту дверь. Он был заперт на целых три замка, и они всё время заедали. Когда она, наконец, открыла его, велела зайти, и сама пошла за ним. Перед ними открылась следующая картина: внутри была маленькая комнатка, похожая на кладовку, со всех сторон стены без окон. Алику стало жутко. И он тут же спросил:

  – Зачем это? Вы хотите запереть меня здесь за то, что я не поел?

  – Нет, – ответила тут же воспитательница, – если я захочу запереть тебя, то выберу для этого более подходящее место.

  Спустя минуту воспитательница что-то сделала, и стена начала раздвигаться. Потом только Алик понял, что это не стена вовсе, а дверь такая. А выглядит как стена... Алик понял, что она похожа на стену только потому, что большой шкаф загораживает всю видимость, а над потолком весят украшения, похожие на новогодние гирлянды.

  Алик вошёл в эту дверь и удивился увиденному: впереди был длинный-длинный коридор, конец которой пропадал в темноте.

  – Не ходи без меня, – велела воспитательница, и полезла в шкаф, достала домашние тапочки, – и надень вот это, иначе застудишь ноги. Дальше будет холоднее.

  Алик, от удивления, даже не обратил внимания на то, что пол этого коридора ужасно холодный, гораздо холоднее, чем в столовой. Он тут же жадно схватил тапочки и надел их.