Текст книги "Друзья по переписке (ЛП)"

Автор книги: MizSphinx

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Словно завороженная, смотрела на него Гермиона и не могла отвести глаз. Так неожиданно и странно оказалось застигнуть Люциуса Малфоя в тот редкий момент, когда он словно снял с себя привычную, носимую десятилетиями маску и стал… самим собой. Ужасно хотелось понять, о чем он думает, уставившись в оконное стекло.

«Интересно, что это за мысли, благодаря которым он выглядит настолько довольным и умиротворенным? Может, радуется какой-нибудь удачной сделке, которая еще больше увеличит золотой запас галлеонов, хранящихся в семейном сейфе Гринготтса? Или вспоминает те дни, когда его боялись и уважали поголовно все? Я не придираюсь к нему… Не придираюсь! Может, он вообще думает о чем-то совершенно невинном или… даже о чем-то личном. Например, вспоминает день своей свадьбы или первые шаги малыша Драко? – Гермионе было чертовски любопытно узнать, что может сделать счастливым такого человека, как Люциус Малфой. – Да… боюсь, такой приватной информации этот человек не поведает о себе никому и никогда…»

Но, будто почувствовав, что за ним наблюдают, Люциус внезапно отвернулся от окна и, обведя взглядом зал ресторанчика, почти сразу увидел ее. Резко вздохнув, Гермиона мысленно прокляла себя за то, что не успела отвернуться. А он, словно разгадав ее безмолвную досаду, чуть насмешливо ухмыльнулся, поднял левую руку и махнул Гермионе, приглашая ту за свой столик.

«Уходи! Уходи отсюда, сейчас же… Просто помаши ему в ответ, извиняюще улыбнись и иди к выходу. Тебе уже давно пора в свой книжный магазин!» – тут же раздался голос рассудка.

«О, да брось, Гермиона! Как ты можешь сопротивляться такому мужчине? Эм-м-м… Такому красивому мужчине…» – настойчиво противоречил оппоненту голос какого-то неясного чувства, которому она и названия не могла подобрать.

«Прекрати! Этот человек – злодей! Во всяком случае, злодеяний на его совести более чем достаточно. Держись от него подальше! И помни: он, без сомнения, может причинить тебе боль. Очень большую боль».

«Да… Но в последнее время он не сделал ничего предосудительного. Наоборот, этот мужчина предельно корректен с тобой и даже… заботлив!»

«Да заткнитесь вы, оба!» – мысленно закричала Гермиона, серьезно опасаясь за собственный рассудок.

Но, чтобы не показаться совсем уж невежливой, сделала несколько неуверенных шагов в сторону столика, за которым сидел Малфой. Она была уже недалеко, когда персональная неуклюжесть, снова решив напомнить о себе, сыграла с ней очередную злую шутку.

Понятно, что, собираясь поужинать в ресторане с Гарри и Роном, одеться Гермиона постаралась красиво и элегантно. И это ей действительно удалось: в симпатичном платье цвета лаванды, крошечных жемчужных сережках и новеньких туфельках выглядела она по-настоящему очаровательно, что, в общем-то, и подтвердили искренние комплименты друзей.

Но! У этих новеньких туфелек имелись высоченные каблуки, а еще их размер был чуточку великоват, поэтому туфли нет-нет да и норовили соскользнуть с ног. Поначалу Гермиона даже сомневалась, а стоит ли надевать их нынче вечером, но, решив, что собирается не на пешую прогулку, все-таки рискнула. Что и стало ее огромной ошибкой…

Она уже почти приблизилась к Люциусу, когда посетитель, сидевший за соседним столиком, вдруг резко поднялся, и Гермиона быстро шагнула в сторону, чтобы не столкнуться с ним. Правая нога тут же подвернулась, туфелька соскользнула, а общее равновесие оказалось безвозвратно утерянным. Зашатавшись, Гермиона неловко взмахнула руками и, чтобы хоть как-то устоять, схватилась за первое, что могло поддержать ее. Что поделать… подвернулась лишь скатерть того самого (соседнего) стола. И уже спустя мгновение еда, посуда, приборы – все, что находилось на столешнице – с грохотом оказалось на полу. А следом, что было еще обидней, и сама Гермиона.

Ей казалось, что невероятный звон и звуки бьющегося стекла раздаются целую вечность!

Обидно было ужасно. Гермиона понимала, что такого непревзойденного, можно сказать, эпического унижения она не испытывала никогда. И что еще неприятней, оказалась в центре внимания, и теперь (окруженная сбежавшимися официантами и вскочившими со своих мест посетителями) вынуждена была выслушивать сочувственные реплики, да еще и благодарить за них.

Когда же ей наконец помогли подняться на ноги (помог, кстати, тот самый мужчина, который и стал виновником этой ужасной и нелепой ситуации), она почувствовала, что сил повернуть голову и посмотреть на Люциуса Малфоя у нее нет. Просто нет.

«Все! Хватит! Больше никогда в жизни я не взгляну на этого человека. А если и взгляну, то этот день станет моим последним днем. Потому что обязательно случится еще что-нибудь, и тогда от стыда мне придется уже умереть. Да! И как только доберусь до своего магазина, сразу повешу на двери табличку, что вход ему туда запрещен! И… в моей жизни больше не будет Люциуса Малфоя… и это прекрасно! У каждого есть чаша унижения, которую приходится в жизни испить до дна. Так вот… я свою уже выпила. Полностью!»

Держась из последних сил, Гермиона понимала, что сейчас больше всего на свете ей хочется плакать. И, конечно же, не собиралась отказывать себе в подобной мелочи.

«Только не здесь! Не перед ним…»

Измученная стыдом, она аппарировала прочь прямо из ресторана.

_______________________________________________________________________

Приветствую вас, милая Афина!

Примите мои самые глубокие соболезнования, которые хочу послать не только вам, но и вашей семье. Пусть ваш дядюшка покоится с миром, и пусть новое его путешествие будет намного приятней и интересней, чем то, которое он завершил, покинув эту землю. Я отправил вам небольшой подарок, так, пустячок, но надеюсь, что он хотя бы на пару минут заставит ваше прекрасное лицо проясниться.

Итак, вы маглорожденная волшебница. И не побоялись признаться мне в этом. М-м-м… а что если, несмотря на мой (само собой разумеющийся) эльфийский шарм и характерное для этой расы дружелюбие, на самом деле я чистокровный сноб, презирающий маглов и все, что с ними связано?

По правде сказать, я бесконечно уважаю вас за эту откровенность. Я восхищен и очень польщен вашим доверием. Поэтому хочу сделать ответное признание, сообщив, что, к сожалению, много лет был яростным сторонником чистокровного превосходства. И все эти годы презирал – нет, скорее даже, не презирал, а откровенно не знал и не понимал маглов. Не скажу, что ненавидел их, все-таки ненависть – это достаточно сильное чувство. Правильней будет сказать: пренебрегал маглами, не уважая ни их историю, ни их достижения, ни их культуру. Они казались мне слабыми, никчемными, жадными и бесчестными. И когда я вспоминал, сколько веков эти… существа вели охоту (заметьте, кровавую охоту) на колдунов и ведьм исключительно из-за собственного невежественного страха, то испытывал к ним еще большее отвращение. Да и как мог я чувствовать что-то другое, зная, что столетие за столетием они ненавидели и мечтали уничтожить тех, кого всего-навсего не могли понять?

Время шло, и мое отвращение к маглам, увы, продолжало расти… Даже несмотря на случившееся разочарование в былых идолах и былых идеалах. Пока… пока я не встретил (точней, не узнал лучше) одну… необыкновенную маглорожденную ведьму. О, она великолепна… Бескорыстная, прекрасная, благородная душой. И, как ни странно, все ее существование настолько противоречило моей философии, что дало толчок к осознанию, насколько же я заблуждался, относясь к маглам столь же непримиримо, как и они к волшебникам. Уничтожая то, чего не мог понять сам.

А теперь… я безумно хочу, чтобы она узнала, насколько серьезно я пересмотрел свои взгляды. Но не уверен, что эта ведьма предоставит мне такую возможность. Остается лишь надеяться. И можно сказать, что только на чудо.

Я не знаю, кто вы, Афина, но зато знаю, кем был сам. Поэтому, как человек, который вполне мог походя оскорбить вас этим словом, я искренне прошу простить меня и надеюсь, что вы сделаете это. Что сможете найти в своем сердце прощение.

Леголас.

_____________________________________________________________________

Опустив письмо на стол, Гермиона перевела взгляд на небольшую посылку, доставленную вместе с ним. Перед ней стояла маленькая коробочка с надписью «Афина», воспроизведенной на крышке ажурной вычурной вязью. Обуреваемая любопытством, она взяла ее в руки и, открыв, обнаружила лежащие внутри на зеленоватой шелковой подложке шоколадные конфеты. Гермиона развернула упаковку и глянула внимательней – еще одна надпись на той гласила «Дживаро».

«Боже мой… Это же… самый дорогой шоколад, продающийся в волшебном мире…»

Растеряно вертя подарок в руках, Гермиона подумала о том, что Леголасу, отправившему ей этот «пустячок» пришлось заплатить за него…

«Так… помнится, одна конфетка стоит у «Дживаро» около двух галлеонов. А сколько их тут? Что?!»

Конфет на подложке лежало двадцать штук, и это означало, что присланный презент стоит… как минимум сорок галлеонов. А уж в пересчете на магловские деньги получалось… получалось около двухсот фунтов стерлингов.

«Отдать почти двести фунтов за коробку шоколадных конфет, пусть и самых распрекрасных? Да он с ума сошел!»

Нахмурившись, Гермиона прикрыла подарок крышкой и даже отодвинула на столе чуть в сторону, чтобы не наталкиваться на него взглядом каждые пять секунд.

«Черт… Ну вот откуда этот человек знает, что я обожаю сладости от «Дживаро»? А уж эти… с добавкой мяты… мои самые любимые. Вот что это, спрашивается? Совпадение?»

Гермиона и так запуталась, что же поразило ее в Леголасе за последнее время больше всего: то, что он откровенно богат, или то, что когда-то очень не любил маглов. А тут еще… эти сладости.

«И что мне теперь с ними делать? Съесть? Или отослать обратно? Все-таки это очень дорогой подарок… И чего он ожидает от меня в качестве ответной любезности? Господи, какая же ты дурочка, Гермиона! Может, человек просто хотел утешить тебя – сама же жаловалась ему на хандру после смерти дяди…»

В магазинчике раздался звон «Музыки ветра», и Гермиону охватил леденящий страх.

«О, нет… Нет-нет-нет! Пожалуйста-пожалуйста… Мерлин, сладчайшая Цирцея… эм… какие там у нас еще покровители имеются… Я всех прошу, нет, умоляю: пусть это зашел не Люци…»

– Добрый день, мисс Грейнджер, – донесся до нее от двери тот самый голос.

«Да твою ж мать!»

========== Глава 5 ==========

Не скрыв тяжелого удрученного вздоха, Гермиона заставила себя улыбнуться и, подняв глаза, ответить:

– Добрый день, мистер Малфой.

– Мисс Грейнджер, возможно, я ошибаюсь, но почему-то кажется, что вы предпочли бы больше никогда не видеть меня в своем магазине, – невинно заметил Люциус.

Неискренняя улыбка на ее лице стала еще шире.

– Правда? С чего это вы решили, мистер Малфой? Поверьте, если бы я действительно предпочла подобный вариант, то не замедлила бы повесить на входную дверь табличку, гласящую, что персонально вам вход в мой магазин не рекомендован.

«Которую я и собиралась повесить чуть ли не сотню раз, и раз за разом забывала это сделать, удачливый ты засранец!»

– С чем же тогда связан тяжелый вздох, слетевший с ваших губ, когда услышали мое приветствие? Мне показалось, что это послужило ярким примером вашего недовольства…

– Н-нет, я не вздыхала, – с ходу сочинила Гермиона. – Я… просто… перед тем, как вам зайти, я задержала дыхание, и… тут как раз и выдохнула…

Люциус Малфой молчал. Но она, даже понимая, что смешная детская ложь ни капли не убедила его, упорно продолжала:

– Я правда задержала дыхание, потому что… это была такая специальная тренировка…

Повисшая тишина казалась ей звенящей. И закончила Гермиона совсем уж сбивчиво:

– Ин… дивидуальная тренировка…

«О, Боже! Зачем? Почему я делаю это? Почему я… так унизительно вру ему? Может, это какое-то неизвестное заболевание? Может, в кровь попал вирус, заставляющий меня периодически нести бред? Но тогда почему он проявляется только в компании Люциуса Малфоя? Или я… вообще мазохистка, тайно наслаждающаяся своим унижением, только еще не знающая об этом?»

Тут мысли окончательно запутались. Гермиона не знала, чего бы придумать и сказать ему еще, но Люциус, к счастью, прекратил ее страдания, задав вопрос:

– И как долго вам уже удается продержаться? – тон Малфоя был абсолютно серьезен, но Гермиона дала бы руку на отсечение, что левый уголок его рта слегка подергивается от сдерживаемой улыбки.

– О… мой личный рекорд – целых сорок две секунды, – спокойно ответила она.

«Врать – так до упора, Гермиона!»

Наклонившись к ее столу, он облокотился на самый его краешек.

– А как же вы засекали время? Просто не вижу часов ни на столе, ни на вашем запястье.

Слегка насмешливый взгляд Гермиона выдержала с честью.

– Я вела отсчет мысленно.

– Поразительная находчивость! – теперь Малфой уже не сдерживал улыбку. – И, безусловно, вам бы удалось убедить в своей искренности любого, кто знает вас хоть чуточку хуже.

Но и этот удар она не пропустила, а горделиво ответила, чуть вскинув подбородок:

– Хотите сказать, что я лгу? О-о-о… мистер Малфой, не думаете, что вам следует быть несколько осторожней в выражениях? Я ведь могу рассердиться и… вышвырнуть вас из своего магазина…

– И поверьте, в том, что вы сделаете это с радостью, я даже не сомневаюсь, – усмехнулся Люциус и, отодвинувшись от стола, направился к книжным полкам.

Немного успокоившись, Гермиона занялась какой-то текучкой, собираясь, как обычно по субботам, закрыть магазинчик около четырех часов. Сказать по правде, она искренне надеялась, что на сегодня их словесная перепалка с Люциусом Малфоем окончена, и больше всего сейчас желала освободиться, выйти на улицу и размять ноги, прогулявшись в каком-нибудь ближайшем скверике. Но ошибалась: это был еще не конец! Поскольку чуть позже, когда Гермиона уже почти забыла и о нем и о неловкой стычке, случившейся ранее, Люциус подошел к ее столу снова.

Внезапность его появления испугала настолько, что коробка подаренных Леголасом конфет невольно выпала из рук Гермионы, которая как раз собиралась убрать ее в сумочку. Хорошенькая упаковка от «Дживаро» свалилась на самый край стола, крышка ее соскользнула, и несколько конфет вывалилось наружу. Не удержавшись от соблазна, Гермиона сразу же сунула одну из них в рот и с наслаждением раскусила, на секунду зажмурившись от удовольствия. Остальные конфетки она аккуратно уложила обратно в коробку, хотя ужасно хотелось съесть еще хотя бы одну.

За это время Люциус Малфой не произнес ни слова, но когда Гермиона уже закрывала коробочку крышкой, вдруг внезапно нарушил молчание:

– Это подарок от вашего любовника?

Чтобы он не успел заметить название, покрасневшая Гермиона мгновенно прикрыла крышку ладонью.

– Эм-м-м… Боюсь, что вас это абсолютно не касается, мистер Малфой. Но… уж коли вам так интересно: нет, это подарок от друга. Просто друга…

«Это, какого же, спрашивается, драккла, ты бросилась объяснять ему что-то, Гермиона? Да и какая ему разница – есть у тебя любовник или нет. Не все ли ему равно, даже если эту коробку конфет прислал тот, с кем ты… спишь, а?»

– Вот как… Тогда осмелюсь предположить, что ваш друг не стал бы возражать, если бы я пригласил вас на ланч?

С расширившимися от изумления глазами Гермиона медленно подняла голову.

– Ч-что? Вы это… на полном серьезе?

Но на его лице не виднелось и тени улыбки. Наоборот! Выразительное, словно высеченное из мрамора лицо Люциуса Малфоя казалось на редкость сосредоточенным и даже… слегка напряженным.

«Ой, мамочки… Это что же такое, спрашивается, происходит?»

Дышать стало почти невозможно от бешено колотящегося сердца. Происходящее отдавало какой-то нереальностью, заставляя думать, что она (будучи абсолютно здравомыслящим человеком) вдруг оказалась в какой-то другой, альтернативной вселенной, где вся ее жизнь перевернута с ног на голову. Иначе, чем еще можно было объяснить тот невероятный факт, что Люциус Малфой – Боже праведный, Люциус Малфой! – только что пригласил ее, Гермиону Грейнджер, на… ланч?

«И что мне теперь с этим делать? Как вернуться в свою (родную и привычную) вселенную?»

– Нет, – наконец выдохнула Гермиона. – Совершенно точно – нет!

Обиженным Малфой не выглядел: в его взгляде мелькнуло лишь любопытство. Однако он сделал пару шагов и подошел чуть ближе.

– Позвольте узнать – почему?

Изо всех сил стараясь держать себя в руках, Гермиона распрямила плечи.

– Потому что вы Люциус Малфой, а я Гермиона Грейнджер.

– И вы в самом деле считаете это достаточной причиной отклонить мое приглашение на ланч?

Она нахмурилась.

– Мистер Малфой, по-моему, вы забыли, кто я.

– Позвольте, как же я могу, когда вы только что напомнили мне свое имя?

«Р-р-р… так вот прям и укусила бы! У этого человека просто талант раздражать меня. Черт… Но ведь он прав. Спасибо! Спасибо, милейшая логика, что напомнила об этом… Что ж, придется согласиться».

– Нет, я… я хотела сказать… – горячо начала она, но запнулась и, прежде чем продолжить, сделала глубокий вдох. – Мистер Малфой, – теперь ей удавалось говорить более спокойно, – не знаю, что с вами произошло сегодня (может, вы упали откуда-то или просто ударились головой), все же позвольте мне пояснить кое-что: несмотря на то, что вы очень привлекательный мужчина, никогда, ни при каких обстоятельствах я не стану…

Она была вынуждена замолчать, потому что Люциус упреждающе поднял руку.

«Ну что еще? Чего случилось на этот раз?»

– Я просто хотел поблагодарить вас, мисс Грейнджер. Право, мне бесконечно льстит, что вы считаете меня «очень привлекательным». Прошу вас, продолжайте.

Улыбка его была настолько самодовольной, что у Гермионы даже ладошки зачесались от желания дать ему по физиономии, чтобы стереть ее. Покраснев так, что, казалось, щеки просто готовы лопнуть от прилившей к ним крови, она стиснула зубы и гневно проскрежетала:

– Сейчас же убирайтесь отсюда!

– Как вам будет угодно. Только позвольте мне, дорогая мисс Грейнджер, все-таки заплатить за выбранную книгу.

И пока он не достал из бумажника двадцать галлеонов (собираясь переплатить за покупку чуть ли не вдвое), не положил их на стол и не покинул магазинчик, счастливая улыбка так и не исчезла с его лица.

_______________________________________________________________________

Здравствуйте, Леголас,

И огромное вам спасибо! Это был по-настоящему удивительный и приятный подарок… Тем более что преподнесенные конфеты – мои любимые. Неужели ваше ясновидение объясняется эльфийскими корнями? Ха-ха… шучу-шучу…

О, как же жестоко я боролась с собой в битве между желанием съесть все сразу или припрятать подальше, чтобы сохранить сокровище как можно дольше. Знаете, в эти минуты я, пожалуй, напоминала скупого рыцаря, чахнущего над сундуками с золотом. В конце концов решила съедать по одной конфетке в день, но решение это далось мне ох как нелегко.

Еще одна вещь беспокоит меня до сих пор, и я не могу не упомянуть о ней: цена! Ведь этот подарок, должно быть, стоил вам немалых денег. Леголас, я очень и очень польщена вашей щедростью, но право… мне ужасно неловко! Поэтому отправляю вам ответный презент. Он, конечно, не такой дорогой, как ваш, но от всей души надеюсь, что сможет порадовать вас.

С любовью, Афина.

«Что?! Вот же идиотка! Неужели я и вправду подписалась так?»

К сожалению, эта (безусловно, умная) мысль пришла ей в голову уже после того, как сова, уносящая письмо Леголасу, стала маленькой, почти неразличимой точкой в голубом безоблачном небе.

«С любовью?.. Сладчайшая Цирцея, я, что… окончательно сбрендила, да? Как я могла не заметить такую… описку? О чем только думала, когда царапала эту строчку? И что теперь? Заметит ли он ее? И, если заметит, придаст ли значение?»

По телу вдруг пробежала дрожь – это ей стало понятно, что очень хочется, чтобы Леголас заметил такое окончание письма. И даже… как-то отреагировал. Но как? Ведь говорить о любви между ними просто нелепо. Будучи на редкость здравомыслящей особой, Гермиона отлично понимала, что влюбиться, оставаясь знакомыми с человеком только лишь по письмам – смешно и глупо!

«Да… Но почему тогда я постоянно думаю о нем? Почему мне кажется, что за эти три месяца переписки я узнала его так, как многих из своих знакомых не узнала и за много лет? И Леголас кажется мне… прекрасным…»

Она не могла не признать, что мужчина, скрывающийся под этим прозвищем, по-настоящему влечет ее к себе. Он обаятелен, умен, бесконечно вежлив и корректен, щедр и обладает невероятным чувством юмора.

«Просто не мужчина, а живое воплощение женских грез!» – она не удержалась и негромко рассмеялась, вспомнив еще и о том, что всякий раз, получая от Леголаса письмо, чувствует, как внутри возникает какое-то теплое, будоражащее ощущение, а сердце начинает биться намного быстрее.

Леголас. Каков он на самом деле, в реальной жизни? Ответ на этот вопрос волновал ее в последнее время все сильнее и сильнее. Иногда Гермионе начинало казаться, что образ, сложившийся у нее благодаря переписке, слишком хорош, чтобы быть правдивым.

«Конечно, у него наверняка есть какие-то недостатки, и это абсолютно нормально! Я… я не идеализирую Леголаса, точней пытаюсь не идеализировать. Но черт возьми… это трудно… Потому что никогда еще не встречала мужчину, который заставил бы меня чувствовать то, что заставил он. Даже ни разу не увидавшись воочию…»

Осознавая, что серьезно увлеклась практически незнакомцем, Гермиона нахмурилась, но тут же обрадовано подумала, что это далеко не так. Теперь она много знала о Леголасе! Очень много. Ведь за эти три месяца она узнала о нем больше, чем о тех, кого знала вот уже много лет. Да и поделилась большим, чем с самыми близкими друзьями. Она знала о его симпатиях и антипатиях, о его привязанностях, о хобби, о его страхах и надеждах. Узнала какие-то подробности из его детства, да и взрослой жизни. Даже узнала, что он был женат.

И чем больше Гермиона размышляла обо всем этом, тем меньше чувствовала смущение относительно своего последнего прощания в письме.

«Может, и хорошо! Пусть он прочитает, пусть. Потому что… потому что, если я нравлюсь ему, если он тоже испытывает похожее влечение, то сможет смело дать мне понять это. А я так надеюсь, что и впрямь нравлюсь ему…»

От животрепещущих мыслей отвлек раздавшийся перезвон «Музыки ветра». Гермиона подняла голову, увидела, как к прилавку приближается Драко Малфой и сразу же вспомнила свою последнюю встречу с его отцом, случившуюся три дня назад, а еще тот инцидент в ресторане. Все ее существо окатила волна унижения от мысли, что Люциус Малфой мог рассказать своему сыну о неуклюжести мисс Грейнджер. Или даже похвастать перед ним тем, что именно в его присутствии она всякий раз превращается в неловкую смущенную дурочку.

«Мерлин… Что, если они оба смеются, хлопая себя по коленкам, когда обсуждают, как спотыкается и падает грязнокровка, едва завидев чистокровного красавца Малфоя? Боже, какой ужас! Как же мне стыдно…»

– Привет, Грейнджер, – спокойно поприветствовал Драко, внимательно наблюдая за ней.

И от этого Гермиона смутилась еще больше, хотя и смогла спокойно ответить:

– Привет, Малфой, как дела?

– У меня в порядке, – кивнул Драко. – А ты как?

– Тоже все хорошо.

– Вот и славно.

– Да не говори.

Оба неловко замолчали. О чем беседовать дальше, понятия не имели ни тот, ни другая.

– Малфой, я могу… – наконец начала Гермиона.

– Грейнджер, ты не може… – одновременно раздался голос Драко.

И оба запнулись от неожиданности.

– Так что ты хотел?

– Подождет. Ты что-то собиралась сказать?

– Да просто спросить хотела, не могу ли помочь найти книгу, за которой ты явился сюда. А ты?

– А я просто хотел спросить, не можешь ли ты помочь мне найти книгу. За которой я сюда явился.

И оба с облегчением рассмеялись, хотя их смех и казался чуточку нервным.

– Знаешь, Малфой, по-видимому, общаться как нормальные люди для нас все еще немного странно, – прокомментировала Гермиона.

– Похоже на то, – Драко согласно кивнул.

– Как думаешь, это когда-нибудь пройдет? И что нам делать с обоюдной неловкостью?

– Понятия не имею… – он пожал плечами. – Но одна мысль есть. Может быть, пообедаем вместе? Как знать, может, креветки с белым вином помогут нам чуть-чуть расслабиться и преодолеть этот дурацкий дискомфорт?

«Что-о-о?… Еще один Малфой приглашает меня на обед? Они что, оба рухнули откуда-то или обоим по булыжнику свалилось на головы? Или… может, их обоих шибануло Конфундусом? Иначе чем еще можно объяснить, что и отец и сын каким-то невероятным образом вдруг забыли о моем происхождении, о крови, что течет в моих жилах. О том, что я ошибка природы, недостойная дышать с ними воздухом, а не то, чтоб сидеть за одним столом. Или… или, может быть, это я веду себя как обиженный ребенок и продолжаю оскорбляться, зацикливаясь на прошлом?»

С языка уже чуть было не сорвалось «Нет, конечно же, нет», которое так же сильно хотелось сказать Драко, как и три дня назад сказала его отцу, но последняя мысль остановила ее. А что, если она и вправду вела себя словно инфантильная барышня?

«Ну да! Очень похоже на то. Тебе, понимаешь ли, протягивают оливковые ветви примирения, а ты, образно говоря, в ответ используешь бензопилу, дабы отклонить неугодное предложение. И это ты убеждала всех своих друзей, что странички прошлого должны быть перевернуты? Так почему же сама не можешь взять и забыть прошлые обиды?»

Гермиона внимательно взглянула на Драко. Несмотря на нарочито шутливый тон, в его глазах легко читалась надежда, а еще… страх отказа. Он боялся быть отвергнутым!

«Просто… Драко не настолько хороший актер, как его отец, – непонятно почему вдруг мелькнуло у нее в голове. – И сейчас я легко могла бы сказать ему «нет». Чтобы он почувствовал хоть капельку той боли, которую когда-то испытала сама благодаря его мерзкому языку. Могла бы… но не скажу».

– Знаешь, а ведь звучит здорово. Отличная идея! – она наконец сумела улыбнуться. – Одна беда – я не могу отлучиться из магазина, ведь помощника до сих пор нет. Было бы отлично, если б ты притащил это все прямо сюда…

И тут же во второй раз в жизни увидела, как на лице Драко Малфоя расцветает абсолютно искренняя улыбка.

– Да нет проблем, сейчас схожу.

И он действительно вернулся очень скоро. Ну а поскольку Гермионе казалось неудобным устраивать обед прямо на глазах у клиентов, то съесть все те «примиряющие вкусности», что купил и принес Драко, они решили в крошечной подсобке, где хранился еще не распакованный товар. Там, усевшись прямо на коробки с книгами, они и провели около двух часов, беззаботно разговаривая о всяких пустяках и сознательно избегая неприятных для обоих (таких как Хогвартс и война) тем.

Как ни странно, но Гермиона оказалась искренне удивлена – компания Драко Малфоя не вызывала у нее никакого отвращения.

«Вот это да… Неужели мне действительно нравится общаться с этим… заклятым недругом? – несколько раз думала она, смеясь над острыми и оригинальными шутками Драко, потому что поначалу все происходящее казалось абсолютно нереальным. И как же изумилась, когда вдруг поняла, что ощущает неясное раздражение в адрес тех редких покупателей, что заходили во время обеда в магазинчик и отрывали ее от такого приятного и веселого времяпровождения. – Да что ж это такое? С ума сойти! Мне интересней болтать с Малфоем, чем обслуживать долгожданных клиентов…»

Они бы проговорили и еще, но Драко вспомнил, что у него назначено дополнительное занятие с группой шестикурсников, и поэтому засобирался уходить.

– Знаешь, это было неожиданно и довольно весело, – произнес он, выходя вместе с Гермионой из подсобки.

Та улыбнулась и уже хотела согласиться, когда в их беседу вмешался голос:

– Несомненно, Драко. Поскольку я еще никогда не видел тебя настолько довольным.

Сразу же поняв, кто произнес эту фразу, оба застыли, словно каменные, а наконец обернувшись, увидели пристально наблюдающего за ними Люциуса Малфоя.

– Добрый день, отец, – сухо поприветствовал его Драко. – Надо же, какой сюрприз – увидеть тебя здесь сегодня.

– Пожалуй, могу сказать то же самое и о тебе, сын, – отозвался Люциус, а потом взглянул на Гермиону: – Хотя… возможно, и не такой уж сюрприз.

Если бы Гермиона наблюдала в этот момент за Драко, то увидела бы, как внезапно покраснело его лицо, но нет… Ощутив, как внутри что-то странно перевернулось, она почему-то не могла отвести взгляда от его отца. Непонятно почему, но ей стало ужасно неловко или даже… стыдно от того, что Люциус увидел, как она выходит из подсобки вместе с Драко.

«А вдруг он подумал, что мы… оказались там не просто так? Какой кошмар… Но… черт побери! Да какая мне разница, что там надумал себе этот чистокровный сноб?! Надо же… бедняжка, наверное, чуть с ума не сошел, увидев, как драгоценный сынок улыбается грязнокровке?»

Однако лицо Люциуса Малфоя казалось бесстрастным, как никогда. Нечитаемым. Разъяренной столь упорной невозмутимостью Гермионе даже захотелось приблизиться к Драко и… да ну хотя бы положить руку ему на локоть в качестве прощального жеста. Но как только она и в самом деле собралась это сделать, Драко отошел от нее и направился в сторону отца.

– Я… Мне пора идти, – напряженно начал он и быстро обернулся, чтобы глянуть на Гермиону. – Спасибо, что… пообедала со мной, Грейнджер. Отец… до встречи вечером.

Потом обогнул ближайший книжный стеллаж и скрылся из глаз. Несколько секунд спустя перезвон «Музыки ветра» сообщил им, что Драко Малфой поспешно удалился прочь.

Теперь, оставшись в безлюдной, даже чуть изолированной части своего магазинчика наедине с Люциусом Малфоем, она почувствовала, как волнение еще больше усиливается, дополняясь к тому же и толикой необъяснимого страха. Ведь как бы ни старался этот волшебник казаться спокойным и невозмутимым, выражение его потемневших глаз явно наводило на мысль, что он… разозлен. Пожалуй, даже… сильно разозлен. Здравый смысл настойчиво советовал вести себя крайне осторожно, потому как Люциус Малфой когда-то был очень опасным человеком, а такие люди (опять же по утверждению здравого смысла) никогда не менялись целиком и полностью, даже если во всеуслышание и декларировали смену убеждений на радость легковерным добрякам.

«Нет… Он не причинит мне никакого вреда», – словно мантру, про себя твердила Гермиона, повторяя фразу снова и снова.

«Ну-ну, дорогая, на твоем месте я бы не был так уверен в этом. От Люциуса Малфоя можно ожидать всего, что угодно…» – в ответ издевательски посмеивался над ней (тот самый) здравый смысл.

– Я м-могу вам чем-нибудь помочь, мистер Малфой? – наконец выдавила из себя она, изо всех сил борясь с постыдной слабостью.

– Можете, мисс Грейнджер, – протянул Люциус, медленно приближаясь к ней. – Мне просто необходима ваша помощь в одном очень важном вопросе.