Текст книги "Смена полярности (ЛП)"

Автор книги: MizSphinx

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Гермиона не была пьяна, но алкоголя в её крови было достаточно. Остатки совести напомнили ей, что не стоит накладывать Обливиэйт на человека против воли. А остатки разума пытались понять, где она вообще находится, потому что Гермиона была уверена, что уже проходила мимо этого дурацкого портрета Генри Ужасного…

Гермиона застыла на месте.

Заблудилась?

Скорее всего – она точно не была здесь раньше.

Хогвартс был настоящим лабиринтом. Все эти дурацкие люки в полу, спрятанные стены, исчезающие лестницы и коридоры, заколдованные туалеты, ведущие прямо в подземелья, где живут огромные ядовитые змеи…

Словно какая-то сумасшедшая решила написать книгу о «волшебном мире» и слишком увлеклась…

«Я просто воспользуюсь заклинанием-компасом и вернусь…»

Вдруг Гермиона услышала тихое бормотание и, поддавшись любопытству, пошла на звук.

Кто бы это мог быть так поздно? Скорее всего, двое непослушных учеников решили устроить свидание. Для летних каникул это было вполне обычным явлением. Распорядок дня был гораздо мягче, а преподаватели, патрулирующие коридоры, – гораздо терпимее. Значит, ученики просто воспользовались возможностью.

«Что ж, – подумала Гермиона, – пора это прекратить!»

Забыв о Драко, она подкралась ближе. Теперь уже можно было различить обрывки разговора.

– …Хочу тебя, ты принадлежишь мне…

– …Заканчивать, я сделаю всё, чтобы…

Смешок.

– …Эта глупая грязнокровка? Я знал…

– …Ничего для меня не значит…

Голоса раздавались из-за той двери. Вероятно, это был чулан или просто заброшенный класс. Впрочем, какая разница? Важно лишь то, о чём говорили эти двое.

– …Всё равно наплевать. Ты принадлежишь только мне.

А затем раздался шелест одежды. Очевидно, они снимали её. И делать это они могли только по одной причине… и вряд ли она каким-то образом относилась к учёбе.

Схватившись за дверную ручку, Гермиона повернула её – подумав, какие же глупые эти ученики, раз оставили дверь открытой, – и распахнула дверь. Решительно настроившись поймать их на месте преступления, Гермиона влетела внутрь и начала озираться, пока не заметила два силуэта, прижавшихся к стене напротив.

В комнате было темно, но на одной из парт – это всё-таки был заброшенный класс – стоял фонарь. В его приглушённом свете Гермиона легко различила затылок кудрявого парня с каштановыми волосами. Судя по наклону его головы, он явно кого-то целовал. Из-за алкоголя Гермиона соображала медленно, поэтому не успела она подумать о том, что этот парень кажется ей знакомым, как он обернулся.

Герман Рейнджер.

А затем Гермиону будто парализовало от шока, когда она узнала второго человека. Человека, которого целовал Герман.

Драко Малфой.

Тот выглядел таким же удивлённым, как и она. И в любой другой ситуации Гермиона бы посмеялась над выражением его лица: брови подняты, глаза широко распахнуты, рот открыт от изумления.

Но это не было любой другой ситуацией. Это было именно той самой ситуацией. Плохой ситуацией. Ужасной. Гермиону будто мешком по голове ударили. Гермиона будто задохнулась. А затем поняла, что «разбитое сердце» – это не пустой звук. Нет, её сердце не «разлетелось на тысячу осколков», как пишут в любовных романах. Сердце её сжалось от боли. От невыносимой ноющей боли, накатившей, словно волна.

Вцепившись в блузку где-то в районе сердца, Гермиона отступила на шаг назад.

Драко протянул к ней руку, шагнув навстречу.

– Грейнджер…

– Нет… – тяжело дыша, покачала головой Гермиона. Она не могла в это поверить. Не могла. Она отступила ещё на шаг. – Нет…

– Грейнджер, постой…

– Нет…

А затем Гермиона развернулась и, прижимая руку к груди, слепо бросилась прочь.

========== Глава одиннадцатая ==========

Вплоть до конца августа Гермиону не видел никто, даже лучшая подруга Лаванда Браун. Домашние эльфы, приносившие пищу, были единственными, с кем она хоть как-то общалась. Однако лето подошло к концу, и первого сентября начались занятия. Ради учеников Гермионе пришлось выйти из затворничества.

Но прежней она уже не была, и ученики это заметили.

«С профессором Грейнджер что-то не так», – шептались они.

«Она изменилась», – размышляли они.

И были абсолютно правы. С ней действительно было что-то не так, она действительно изменилась. Кто же останется прежним, пройдя через то же, что и Гермиона Грейнджер? Слава богу, это не имело отношения ни к изнасилованию, ни к каким-либо физическим травмам, но видеть, как тот, о ком ты грезишь, – и надеешься, что это взаимно, – целует другого, было очень больно.

Душераздирающее зрелище.

И именно это в Гермионе и изменилось: душу порвали в клочья.

А еще она разочаровалась. В первую очередь в том, кто разбил ей сердце.

Гермиона вела урок об исторической подоплёке враждебности кентавров к людям у четвертого курса Гриффиндора и Когтеврана, когда совершенно неожиданно ей вспомнился поцелуй Драко и Германа. Гермиона тут же забыла, о чём говорила. Нервно бормоча что-то, она торопливо листала свои записи, пытаясь сориентироваться по ним, но вспомнить ничего не получалось. Ученики внимательно наблюдали за ней, а в её голове лишь раз за разом прокручивалось это ужасное воспоминание, особенно тот момент, когда Герман обернулся, и Гермиона увидела…

– Занятие окончено! – воскликнула она.

Класс уставился на неё, не веря своему счастью – с истории магии отпустили на полчаса раньше.

– Уходите! Сейчас же! – приказала Гермиона. Дважды повторять не потребовалось. Ученики похватали книги и сумки и куда-то умчались – вероятно, бесцельно слоняться по коридорам в ожидании следующего урока.

Тяжело плюхнувшись на стул, Гермиона облокотилась на стол и закрыла лицо ладонями. Массажируя виски кончиками пальцев, она отчаянно старалась загнать это воспоминание как можно дальше. Неизвестно, почему Гермиона еще не стерла себе память. Быть может, в глубине души она была мазохисткой и хотела мучить себя этим воспоминанием время от времени.

«Нет, это лишь для того чтобы помнить, что надежда на взаимность от Драко… безнадежна».

Именно так. Гермиона хорошо усвоила этот урок. Добиваться Драко Малфоя и дальше – дохлый номер. Не стоит он ни сил, ни времени. Гермиона не могла поверить, что столько времени потратила, пытаясь привлечь его внимание, а оно было полностью сосредоточено на другом. А что она вытворяла! Как низко пала! И все ради этого мерзавца, который имел наглость завести отношения с несовершеннолетним учеником!

Нужно обязательно доложить об этом. Гермиона была столь зла, что уже почти решилась пойти к директору Макгонагалл и рассказать обо всем, что видела – и показать свои воспоминания, конечно же. Так ему и надо, негодяю, за то что сердце её будто вырвали из груди и бросили на пол, где его окончательно растоптал огромный слон. Боль от предательства, которую он ощутит, когда всё раскроется, будет столь же сильной, что и боль Гермионы, когда она увидела, как Драко целуется с Германом.

Ну, может и не такой же сильной, но близко к этому. Очень близко.

– Грейнджер.

Вздрогнув от неожиданности, Гермиона отняла ладони от лица и посмотрела наверх. В дверях стоял Драко, в кои-то веки в учительской мантии. Лицо его выражало нерешительность – что было ему несвойственно, – а волосы были в таком состоянии, будто он без конца теребил их.

Легок на помине…

Гермиона тут же собрала все свои записи, закрыла чернильницы, схватила перья и побросала все как попало в портфель.

– Нет, ты только посмотри, сколько времени! – почти пропищала она, застегивая портфель.

– Грейнджер, я должен… – начал Драко, но Гермиона уже вскочила на ноги, уронив стул.

– Какая же я глупая! Я же опаздываю на следующий урок! – Обогнув стол, она больно ударилась бедром об угол. – Боюсь, мне нужно идти!

– Грейнджер…

Но Гермиона, промчавшись мимо, уже вылетела из класса и ничего не слышала.

***

В следующий раз они встретились в этот же день, но уже вечером.

Гермиона направлялась на последний урок – у третьего курса Когтеврана и Пуффендуя, – когда увидела, что навстречу ей выходит Драко.

– Грейнджер…

– О боже! – воскликнула Гермиона. – Не могу поверить, что забыла свою… э-э-э… палочку! Нужно обязательно за ней вернуться!

Резко развернувшись, она направилась прочь. Увы, Драко последовал за ней.

– Грейнджер, Мерлина ради, ты всегда носишь палочку в левом рукаве.

Гермиона удивилась, что он знает о такой мелочи.

– Ну, я, кажется, вспомнила, что забыла её туда положить!

– Вспомнила, что забыла?

– Да! Конечно!

– Грейнджер, пожалуйста, просто…

– Что ж, приятно было поболтать с вами, мистер Малфой, но я спешу!

– Грейнджер!

Но Гермиона уже неслась прочь со сверхъестественной скоростью.

***

Драко же во что бы то ни стало решил добиться, чтобы его выслушали.

Следующим вечером, после ужина, когда Гермиона придумывала домашнее задание для шестикурсников, в открытое окно влетела записка и приземлилась на стол рядом. Гермиона с любопытством взяла ее и начала разглядывать, гадая, от кого она. Но еще большее удивление вызвали проступившие на бумаге слова:

«Грейнджер, ты должна меня выслушать…»

Выронив записку, будто та вдруг стала обжигающе горячей, Гермиона немедленно сожгла её. Однако записка тут же восстановилась из пепла. Гермиона в ужасе наблюдала, как на бумаге вновь проступают слова:

«Ты сожгла мою записку? Грейнджер, я…»

– Инсендио!

Записка снова восстановилась.

«Грейнджер, это уже не смешно».

– Инсендио!

«Ты либо ужасно упряма, либо ужасно глупа. Я склоняюсь ко второму варианту».

Разозлившись на неуничтожаемую бумажку и столь дерзкие сомнения в умственных способностях, Гермиона схватила перо, макнула его в чернильницу и яростно настрочила в ответ:

«Может и так, но я, по крайней мере, не настолько глупа, чтобы резвиться с несовершеннолетними учениками, особенно на территории школы! А теперь оставь меня в покое, подлый мерзавец!»

Часто дыша, Гермиона пристально смотрела на записку и ждала, осмелится ли та – ну, или Малфой – что-нибудь добавить. Но ничего не произошло. Бумага оставалась чистой весь вечер.

***

– Интересно, что он хотел сказать? – размышляла Лаванда. – Ага! Ты попала на Парк-лэйн, и она принадлежит мне. Плати аренду, коварная женщина!

Во вторую пятницу сентября Гермиона с Лавандой играли в «Монополию» у Гермионы в комнате, желая отдохнуть от дел учебных. Лаванда играла на удивление хорошо и уже скупила больше половины игрового поля, все вокзалы и коммунальные предприятия. Ко всему прочему Гермиона уже дважды попадала в тюрьму, несколько раз платила налоги и аренду Лаванде, когда попадала на её участки.

– Меня не интересует, что он хотел сказать, – небрежно ответила Гермиона, отдавая двадцать, затем десять и еще пять фунтов. – Держи. Мерлин, это грабеж, говорю тебе!

– Вообще-то, – усмехнулась Лаванда, – всё ещё хуже, потому что Мейфэр тоже в моей собственности, значит арендная плата двойная. Семьдесят фунтов, милочка! Раскошеливайся!

Гермиона передала ей оставшиеся пятьдесят фунтов и две купюры по двадцать.

– Жадина.

– А что, так и есть, – расхохоталась Лаванда. – Всё равно ты должна была позволить ему высказаться, Гермиона. Кто знает, вдруг он передумал.

– Не передумал, – отрезала Гермиона.

– Ты не можешь этого знать наверняка, – парировала Лаванда.

Но Гермиона знала. Знала, что Драко Малфой даже не собирался «передумывать», ибо история, рассказанная ею Лаванде, значительно отличалась от правды.

Почему-то Гермиона не захотела делиться тем, что видела Драко с Германом, поэтому соврала Лаванде. Она рассказала, что в ту роковую ночь дошла до комнаты Драко и колотила в дверь, пока тот не открыл. А затем спросила напрямую, нравится ли ему, на что получила глумливое «нет». Однако, оправдывала себя Гермиона, она не совсем лгала. Драко действительно сказал «нет», но не прямо: тот поцелуй с Германом сказал это за него. Драко сделал выбор, и выбор был не в её пользу.

С того самого вечера, когда он прислал записку, его было не видно и не слышно, и Гермиону это радовало. С глаз долой, из сердца вон – прочь сомнения, желает ли она быть с ним. Гермиону восхищало его упорство, а его неожиданное внимание было даже слегка приятно, но, боясь снова стать одержимой Драко, она твёрдо решила, что не станет его слушать.

Да и он наверняка просто хотел убедиться, что Гермиона не станет ничего рассказывать директору. Драко прекрасно понимал, что Макгонагалл относится к ней с уважением, поэтому даже малейшее упоминание о его шалостях с учеником, сорвавшееся с языка Гермионы, приведет к немедленному увольнению. Как истинный трус, он был напуган и лишь пытался защититься.

«И вправду, пора бы уже прекратить, наконец, думать о Драко Малфое».

Да, определенно пора, ибо Гермиона была на сто процентов уверена, что он о ней не думает совершенно.

***

Ранним субботним утром Гермиона получила письмо от Роберта: он приглашал её на прогулку. Вспомнив тот чудесный пикник на последнем свидании, Гермиона сразу же согласилась. Хорошо, что она не рассталась с Робертом, как планировала раньше. Теперь, когда она решительно настроилась забыть о Драко Малфое, Роберт Локи с его очаровательной улыбкой был идеальным лекарством от разбитого сердца.

Гермиона понимала, что она просто использовала беднягу. В конце концов, не он занимал её сердце и мысли, а вспоминала она о нём исключительно тогда, когда в отношениях с Драко всё становилось особенно плохо. И это было ужасно, потому что в своей заявке Роберт указал, что настроен на серьёзные отношения. Он хотел жену, детей и все прочее, что к этому прилагалось. Ему не нужна была женщина, которая будет использовать его как замену тому, кто разбил ей сердце.

Роберт был добрым, честным и невероятно красивым. Любая женщина убьёт за такого. Ну и что же Гермиона? А Гермиона просто использует его, чтобы «отвлечься».

«Так, Гермиона, прекрати тянуть время! Он хороший парень. Именно тот, кто тебе нужен. Так что прекрати заниматься ерундой и отнесись к этому серьёзнее!»

Этим вечером Гермиона была убийственно красива: короткое чёрное платье без бретелек и чёрные же туфли на высоком каблуке. С помощью Лаванды она приручила свои волосы, но от макияжа решительно отказалась.

– Неужели ты собралась сегодня переспать с ним? – поинтересовалась Лаванда. Она сама была совершенно не против секса на первом свидании.

– Нет, – тут же отозвалась Гермиона.

– Не будь такой ханжой! – поддразнила Лаванда. – Да и выглядишь ты в этом платье как последняя проститутка. Роберт не будет думать ни о чём, кроме секса.

– Ну и пусть, – улыбнулась Гермиона. – Это совершенно не значит, что ему что-нибудь обломится. Я лишь хочу подогреть аппетит.

Лаванда расхохоталась и похлопала её по плечу.

– Мои уроки явно пошли на пользу. Ты быстро учишься.

***

К сожалению, свидание Гермионы и Роберта оказалось совсем не таким, как ожидалось.

Первым звоночком стало то, что Роберт едва взглянул на Гермиону. Она надела пиджак поверх платья, но всё равно намеренно оставила его расстёгнутым. А Роберту будто бы было плевать, даже если Гермиона пришла бы в грязной наволочке и японских гэта[1].

Второй звоночек прозвенел, когда вместо шикарного ресторана, клуба или хотя бы приличного паба её повели в Запретный лес. Роберт выбрал доселе неизвестный Гермионе путь – извилистую, вымощенную камнями дорогу, которая привела их к границе леса. Наконец посмотрев на Гермиону, Роберт слегка улыбнулся и кивнул в сторону мрачного входа.

– Туда? Хочешь, чтобы я… мы пошли туда? – удивлённо спросила та. Она бы скорее отрезала себе любую часть тела без наркоза, чем пошла в Запретный лес – слишком свежи были неприятные воспоминания.

Роберт осмотрел её.

– Ну, не думаю, что твоя одежда подходит для прогулки, но здесь недалеко.

– Но в Запретном лесу нет ничего, кроме деревьев и… и… монстров, – с тревогой глядя на него, ответила Гермиона.

Роберт улыбнулся, и она поражённо отметила его зловещий вид. В темноте его зелёно-голубые глаза казались ещё мрачнее, да и ростом он будто бы стал выше. Гермиона шагнула назад и нервно огляделась, наконец осознав, что вокруг нет ни души. Вдалеке виднелся Хогвартс, и ей захотелось тут же оказаться в его стенах, в безопасности – ситуация явно её тревожила.

– Роберт, я… я бы хотела пойти домой, – тихо сказала Гермиона.

– Брось, Гермиона, наше свидание только началось, – ответил Роберт и шагнул к ней, по-прежнему улыбаясь.

Гермиона поспешно отступила назад.

– Э-э-э… ну, я вдруг вспомнила, что у меня много работы… и… может, мне было бы лучше уйти и…

Внезапно Роберт схватил её за локоть. Улыбка исчезла с его лица, сменившись зловещей ухмылкой.

– Никуда ты не пойдешь, Гермиона. Разве что прочь из этой жизни.

***

Когда Гермиона выхватила палочку, Роберт тут же применил обезоруживающее, а затем обездвиживающее и заклинание немоты. Взвалив Гермиону на плечо, будто мешок, он понёс её вглубь Запретного леса.

Гермиона была до ужаса напугана и зла на себя. Зачем Роберт так поступил? Что он собирается с ней делать? И кто же он на самом деле? Почему она была такой беспечной и не проверила его? Мерлина ради, она же Гермиона Грейнджер! Подруга знаменитого Гарри Поттера, который победил Волан-де-Морта и наверняка нажил себе кучу врагов!

Роберт Локи, скорее всего, был сторонником идей Волан-де-Морта. Похитив Гермиону, он собрался шантажировать Гарри. Да и «Роберт Локи» вряд ли было его настоящим именем! Наверняка под этой личиной скрывался один из тех Пожирателей смерти, которым удалось избежать наказания много лет назад, а теперь они пытались отомстить, похитив Гермиону.

Мерлин! А если там, куда её несут, будут и другие Пожиратели?

Она была такой глупой! Доверяла ему! Называла добрым и честным! Как можно было так легко ему поверить? Роберт был чересчур мил, и Гермиона должна была заподозрить неладное с самого начала. Если Гарри придёт её спасать и погибнет, она никогда себе этого не простит. Правда, если убьют Гарри, то и её, скорее всего, тоже. И виновата во всём будет её наивность.

Чем дальше они заходили в лес, тем сильнее боялась Гермиона. Если бы только она могла двигаться. Если бы только у неё была палочка. Если бы только она с самого начала отказалась от свидания с Робертом. Если бы только…

Вдруг в спину Роберта ударил яркий зелёный луч, отбросив его вперёд. Гермиона упала на землю и вскрикнула от боли – лишь мысленно, потому что всё ещё находилась под заклятием немоты. Лёжа на животе, она едва могла дышать. В темноте было не слишком хорошо видно, но Гермиона отчётливо слышала чьи-то шаги и шелест прелой листвы.

Кто-то подошёл к ней, и Гермиона взмолилась, чтобы он оказался ей знаком. Мгновением позже она почувствовала, как спали заклинания, и кто-то тёплой рукой перевернул её на спину. Сидя на корточках, на Гермиону смотрел блондин, чьи волосы в темноте казались платиновыми. Драко Малфой. Её спаситель.

– Ну здравствуй, Грейнджер.

Гермиону с головой накрыло волной облегчения и радости от того, что её спасли. И волна эта смыла не только ужас и беспокойство, но и здравый смысл. А всё потому, что вместо того чтобы поблагодарить спасителя, как сделал бы любой нормальный человек, она села, обняла Драко за шею и, подтянувшись к нему, поцеловала.

_______________

[1] Гэта – японские деревянные сандалии в форме скамеечки, одинаковые для обеих ног (сверху имеют вид прямоугольников со скруглёнными вершинами и, возможно, немного выпуклыми сторонами). Придерживаются на ногах ремешками, проходящими между большим и вторым пальцами (прим. пер.)

========== Глава двенадцатая ==========

Но, прижавшись к губам Драко, Гермиона вспомнила, как то же самое делал Герман, и тут же отстранилась. А затем уставилась на Драко в ужасе. Тот смотрел на неё странным взглядом, а когда, к величайшему удивлению Гермионы, наклонился, чтобы повторить поцелуй, она быстро отползла назад и вскочила на ноги. Отряхнувшись от грязи и листьев, она откашлялась.

– Э-э-э… Что ж, благодарю за спасение, Дра… мистер Малфой, – сухо сказала Гермиона. – Полагаю, я теперь у вас в долгу. Но этот ужасный инцидент так сильно на меня подействовал, что, боюсь, я вынуждена немедленно уйти.

Драко поднялся на ноги, не сводя с неё взгляда.

– Хорошо.

Только отойдя на несколько шагов от Драко, она вспомнила о своей палочке. Обернувшись, Гермиона посмотрела на бессознательное тело Роберта и вытянула руку:

– Акцио, палочка!

Палочка тут же прыгнула ей в ладонь. Ещё раз посмотрев на Драко, Гермиона развернулась и побежала – пришлось остановиться и снять эти треклятые каблуки – в сторону Хогвартса.

***

«Откуда он знал, где меня искать?»

Этот вопрос не выходил из головы Гермионы весь день, но ещё важнее был другой: «Почему я его поцеловала?»

Он следил за ними? А если да, то как долго? Почему ни она, ни Роберт его не заметили? Что ж, Гермиона была безмерно благодарна, что ему хватило ума оставаться незамеченным. Если бы не Драко, Мерлин знает, что бы произошло. Без сомнений, что-нибудь мерзкое, злобное, из серии «я захвачу мир». Кто знает? Быть может, Гермиона преувеличивала, ведь всё могло быть гораздо проще, однако не менее ужасно: её могли изнасиловать.

Гермиона вздрогнула, почувствовав, как по позвоночнику будто кто-то провёл холодным пальцем.

Однако она почти не сомневалась, что насилие не входило в планы Роберта. Гермиона оделась, будто проститутка, но он обратил на неё внимания не больше, чем кот на миску с овощами. Да и, несмотря на прошлый вечер, она никак не могла забыть о доброй улыбке Роберта и его хороших манерах. Да, он замышлял нечто страшное, но на насильника явно не был похож.

«Не будь такой доверчивой дурочкой, Гермиона! Именно из-за этого всё и произошло!»

Голос в голове был прав. Гермиона была на редкость глупой, совершая один дурацкий поступок за другим. Как получилось, что так называемая «умнейшая ведьма поколения» так ошиблась? А самой большой ошибкой было влюбиться в своего же врага детства, который, ко всему прочему, ещё и гей.

А потом ещё и поцеловать его, зная, что до этого он целовался с учеником.

«Но он, похоже, собирался снова поцеловать меня», – с надеждой пропел голос. Это одновременно разозлило и удивило Гермиону: сколько же разных голосов в её голове. Ей только двадцать три, а у неё уже галлюцинации…

И тут Гермиона вспомнила о своём дне рождения, который был в это воскресенье. При мысли о подарках, письмах и добрых пожеланиях настроение было поднялось, но тут же снова упало. Гермионе будет двадцать четыре. Она станет ещё на год старше. На год к ближе к двадцати пяти, а там недалеко и до тридцати, и до сорока. Это означало, что скоро она станет «женщиной средних лет».

Зрелой одинокой женщиной. Старой девой. Её единственными увлечениями останутся вязание крючком и выпечка, зрение из-за любви к чтению ухудшится, а компанию ей будет составлять только десятилетний кот, похожий на Живоглота. По будням днём она будет учить истории магии, а по вечерам – проверять сочинения учеников. Выходные же она будет проводить с профессором Макгонагалл – к тому времени та станет уже совсем старой, – обсуждая какую-нибудь ерунду, вроде политики или погоды.

Столь ужасное воображаемое будущее так сильно расстроило Гермиону, что испортило ей настроение на весь оставшийся день.

***

Всю следующую неделю Гермиона была так занята, что вскоре забыла и о произошедшем с Робертом, и о поцелуе с Драко. Иногда обрывки воспоминаний появлялись из глубин подсознания, но она быстро изгоняла их обратно. Помогло ещё и то, что Драко с того вечера она больше не видела. И слава Мерлину.

Но работа была не единственным, что занимало Гермиону. Она начала замечать, что с Лавандой происходит нечто странное. Та почему-то стала отдаляться от Гермионы: равнодушно и коротко отвечала на вопросы, практически не ходила есть в Большой зал и постоянно была погружена в собственные мысли. Лаванда даже начала избегать её, пользуясь той же тактикой, что и Гермиона, когда скрывалась от Драко: резко разворачивалась и шла в противоположную сторону, как только замечала её.

Но зачем? Неужели она чем-то обидела Лаванду? Неужели это из-за поцелуя с Северусом Снейпом? Но разве Лаванда её не простила? А затем раздался тоненький голосок:

«Неужели она устала от меня? От нашей дружбы?»

Больно было думать, что причина в этом. А ещё Гермиону удивляла собственная неуверенность. Однако нервничать из-за возможной потери подруги в лице Лаванды Гермиона перестать не могла. Весь прошедший год она лишь нагружала Лаванду своими романтическими неудачами с Драко. Если подумать, она была настоящей эгоисткой, ведь все их разговоры сводились к ней. Когда в последний раз Гермиона предлагала Лаванде выговориться? Когда в последний раз пыталась помочь делом или советом? Когда в последний раз была хорошей подругой?

Гермиона вспомнила всё, что сделала для неё Лаванда, и ей стало стыдно. Мерлин. Она была плохой, очень плохой подругой. Вне всяких сомнений Лаванда, наконец, поняла, что Гермиона паразитирует на их дружбе, и решила, скажем так, провести дезинсекцию. Какой толк от друга, который только берёт, ничего не отдавая взамен?

«Я всё исправлю. Приглашу её в хороший паб в субботу, и мы будем говорить только о ней. Ни слова обо мне или Драко».

Чувствуя себя немного лучше после такого решения, Гермиона вышла из библиотеки, куда приходила заниматься научными исследованиями, и направилась на ужин. На подходе к Большому залу она заметила, что ей навстречу идёт Герман. Гермиона напряглась, но продолжила идти. В последнее время она постоянно чувствовала неловкость в его присутствии. На уроках истории магии у семикурсников она даже смотреть на него не могла. А когда по чистой случайности всё же бросала на него взгляд, в её памяти тут же всплывала сцена с его поцелуем с Драко.

«Если подумать, я должна сделать ему замечание. Пусть у меня и не хватает мужества упрекнуть Драко, но Герман – ученик. У меня есть полное на это право».

– Здравствуйте, мистер Рейнджер, – сказала Гермиона, остановившись перед ним. – Могу я поговорить с вами?

Герман смерил её равнодушным взглядом.

– О чем?

Гермиону немного смутил столь грубый тон, но она всё равно продолжила:

– О той ночи, когда я застала вас с профессором Малфоем в… м-м-м… неприятной ситуации.

Сложив руки на груди, Герман нахмурился:

– И?

– И? – изумлённо переспросила Гермиона. – Мистер Рейнджер, разве вы не в курсе, что в школе запрещены отношения между учеником и учителем? В конце концов, вы староста мальчиков. Но это звание у вас могут отнять…

Герман нахмурился ещё сильнее.

– Профессор, вы мне угрожаете?

– Мистер Рейнджер, я не угрожаю. Я всего лишь объясняю вам…

– Потому что если это так, – перебил тот, – то имейте в виду, что я не выношу угроз, особенно от таких, как вы. Не думайте, что я не заметил вашу глупую одержимость Драко.

– Да как вы смеете…

– Я всё знаю, профессор Грейнджер, – снова перебил Герман, подходя ближе. – Знаю обо всех ваших планах относительно Драко, так что не вам меня учить, лицемерная грязнокровка. Но, позвольте, я вам кое-что скажу, – он подошёл ещё ближе, встав буквально лицом к лицу с Гермионой. А затем, понизив голос, сказал с угрозой: – Отступитесь. Драко мой и только мой. Вы перешли мне дорогу, а я позабочусь о том, чтобы кто-нибудь перешёл вашу. Раз и навсегда.

Гермиона открывала и закрывала рот, будто выброшенная на берег рыба, не в силах вымолвить ни слова от шока.

Смерив её взглядом, полным отвращения, Герман шагнул назад и, обойдя её, ушёл прочь.

***

Совершенно потеряв аппетит после разговора с Германом, Гермиона вернулась к себе. Она была в ярости. Вот же мелкий негодник! Грубый, дерзкий, да еще и расист! Назвать её грязнокровкой, надо же! Как он умудрился попасть в Гриффиндор? Заколдовал Распределяющую шляпу или же просто обманул, как и говорила Лидия?

«Вы перешли мне дорогу, а я позабочусь о том, чтобы кто-нибудь перешёл вашу. Раз и навсегда».

Это определенно была угроза. По-другому столь резкие слова и не понять. Особенно если вспомнить о том, как в глазах Германа блеснули ненависть и отвращение, когда он посмотрел на Гермиону. Герман говорил абсолютно серьезно. Он был опасен. Если он способен на такие угрозы, то кто знает, что он может сделать еще? Нужно предупредить директора, пока кто-нибудь…

«Ну и что же ты скажешь директору?»

Действительно, что? Если Гермиона хочет доказать серьёзность намерений Германа, то должна будет рассказать профессору Макгонагалл обо всём. В том числе и о произошедшем в заброшенном классе. Не стоит даже сомневаться, что случится потом. Драко вызовут в кабинет директора и уволят без разговоров. Скорее всего, это произойдёт в присутствии Гермионы, и он поймёт, кто всё разболтал…

«Быть может, я сама смогу с этим разобраться…»

Герман угрожал ей, но она не хотела становиться причиной увольнения Драко. Она знала, как тяжело ему далось возвращение в общество. Знала, что он действительно любил свою работу. Несмотря на все причиненные им неприятности, даже на ту идиотскую выходку в классе, Гермиона не хотела одним махом перечеркивать все его старания.

Проблему хотелось бы решить так, чтобы результатом остались довольны все трое. Вместо того чтобы сообщать Макгонагалл, Гермиона решила сначала предупредить Драко. Она сообщит ему о ненадлежащем поведении Германа, потребует, чтобы он с этим разобрался, и прямо намекнет, что, если он и дальше будет продолжать встречаться с Германом в школе, то она пойдет с этой новостью к профессору Макгонагалл.

***

На следующий день, в пятницу, Гермиона попыталась найти Драко, но неудачно. Уроки его проходили в то же время, что и её; по окончании каждого урока она бегом неслась в класс ЗОТИ, но перехватить Драко всё равно не успевала. Наступила суббота, но его по-прежнему не было видно, даже в Большом зале во время завтрака, обеда или ужина. В этот вечер Гермиона ужинала за преподавательским столом. Поедая салат с курицей, она как раз мысленно отчитывала Драко за то, что исчез, когда рядом присела Лаванда.

«О нет! Я же совсем забыла про Лаванду! И снова этот идиот Малфой занял все мои мысли…»

– Привет, Лаванда, – сказала Гермиона, чувствуя, как вина камнем оседает в её желудке. – Как ты?

– Отлично, – равнодушно ответила Лаванда, потянувшись к кувшину с яблочным соком.

Гермиона решила исправиться:

– Лаванда, я должна сказать…

– Гермиона, – перебила Лаванда, обернувшись к ней с совершенно серьёзным выражением на своем милом личике. – Нам надо поговорить.

Смутившись такому жуткому тону голоса, Гермиона нервно ответила:

– Э-э-э… хорошо. О чём?

– Не сейчас, – сказала Лаванда и отвернулась глотнуть сока. – Это слишком важно, чтобы обсуждать здесь. Да и сегодня я должна встретиться с Северусом, так что давай завтра. Приходи в шесть. Выпьем чаю с печеньем и поговорим. Хорошо?