Текст книги "Любовь вопреки (СИ)"
Автор книги: Miss Spring
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Глава 11 «Внезапное горе»
Когда разговор закончился, в её голове созрел вопрос: «А с кем остался Глеб?». Дарья набрала Суворина ещё раз, но он не взял трубку.
«Спокойно, Даш!» – успокаивала она сама себя. – «Не мог же Володя оставить ребенка одного? Наверняка отвёл к другу по садику или в тот же садик. Хотя нет, сегодня выходной и сад не работает… Ладно».
Хоть это и помогло, но ненадолго. Беспокойство не оставляло Суворину. Ей казалось, что с Глебом может что-то случиться. Она поделилась этим с Алёной, но та успокоила племянницу, сказав, что это от того, что девушка давно не видела сына и скучает.
После обеда, пока малышня резвилась во дворе, семья Щербатовых вместе с Дарьей сели попить чаю и попробовать эклеры с мятным кремом – общий кулинарный шедевр Даши и Алёны. Шел оживлённый разговор, который был прерван телефонным звонком с неизвестного номера Даше. Она взяла трубку и вышла в коридор.
– Алло, я слушаю!
– Суворина Дарья Юрьевна? – раздался металлический женский голос на том конце провода.
– Да, это я. – тревога, немного утихшая в душе, снова начала нарастать.
– Ваш сын, Суворин Глеб Владимирович умер. – в этот момент у девушки внутри словно всё оборвалось. Бесконечный поток мурашек побежал по коже.
– Что? – она не верила своим ушам и посчитала это чьим-то глупым розыгрышем. – Кто вы? Что вам нужно? Зачем вы такое говорите? – закричала Даша.
– Я следователь – Киримова Ирина Олеговна. Ваш муж попросил, чтобы эту ужасную новость сообщила я, простите. Ваш сын случайно выпал из окна квартиры, по неосторожности. – последняя надежда умерла.
Кажется, всё сказанное было правдой. Но Суворина всё ещё не могла поверить. Её начало трясти, губы и руки задрожали.
– Послу… послушайте, – справляясь со сбивчивым дыханием произнесла она. – может быть вы ошиблись? Это не мой сын… – Словно уговаривая, произносила девушка. – Это не может быть мой сын, понимаете? Не может быть мой сын! – снова закричала что есть мочи она.
– Мне очень жаль. Примите мои соболезнования. Он сейчас в 8 городском морге, можете приехать, там и ваш муж. Простите ещё раз, до свидания. – послышались гудки.
Дарья стояла, не могла пошевелиться и видела обеспокоенные взгляды родных из кухни. Рука, держащая телефон дрожала. Леденящий ужас сковал душу, не давая вырваться эмоциям наружу. Наконец, она пошла, шатаясь, обратно.
– Даш, что случилось? – сразу же спросила Алёна, видя её состояние.
Родня тоже была в шоке и никто не мог даже предположить ответа родственницы.
– Мой сын… Глеб… Он умер. – только и смогла выдавить из себя Даша, приведя семью Щербатовых в ещё большее состояние шока.
Пока они сидели и не могли вымолвить ни слова, Суворина быстро развернулась и пошла из кухни. Она не помня себя обулась, накинула пальто и схватив ключи от внедорожника, понеслась к нему.
Первым опомнился Лёша.
– Чёрт, куда её понесло в таком состоянии? – спохватился он.
– Поехали быстро за ней! – отреагировал Корней, который, прослужив десантником и побывав в ряде горячих точек, умел быстро принимать решения.
Когда они выбежали из дома, Даша уже отъезжала. Алексей попытался задержать её, остановить, чуть ли не бросаясь под колёса, но девушка объехала его, так как для манёвров было очень много места и умчалась вперёд, поднимая пыль.
Муж Алёны тут же подъехал к нему на своём Range Rover.
– Садись скорее! – скомандовал он.
Мужчины поехали за Дарьей.
Как назло, небо затянуло. Сугущались тучи.
– Вот вот ливанёт… – нервно произнёс Щербатов-младший. – Куда её понесло? Она же разобъется! Вся в слезах, в шоке, в полуобморочном состоянии, сейчас ещё и дождь будет! – с психу он ударил по торпеде.
– Ты давай мне тут машину не ломай! – пригрозил Синицын. – Мы её остановим.
В этот момент, действительно, пошёл дождь, который в считанные секунды начал превращаться в ливень.
Даша мчалась вперёд, глаза застилали слёзы, она не понимала куда едет и зачем, верить в происходящее не хотелось. Внезапный дождь начал закрывать обзор. Дворники не прекращая бегали из стороны в сторону, но это мало чем помогало. Одномоментно, шальная мысль пронеслась в голове девушки: «Может быть погибну? Может Господь заберёт меня к сыну? Зачем теперь жить?».
По включённому радио, с которым она всегда ездила заиграла песня «Не отрекаются любя» А. Пугачёвой. Музыка и слова смешивались с её внутренней, душевной болью. Она вспоминала сына…
Как живые перед её глазами проплывали все события: момент его рождения, когда этот маленький, непонятный, кричащий комочек положили ей на живот, её слёзы счастья в этот момент, слова Владимира: «Какой богатырь! Вырастет настоящим мужчиной. Спасибо, родная!» – его искреннюю радость и лучезарный взгляд. То, как она впервые увидела улыбку Глеба на День Матери; как он в первый раз пошёл, когда Владимир вернулся из длительной командировки; как увидел море первый раз в жизни и радовался ему… Миллион моментов, которые уже и забываться начали в суете будней.
Появилась какая-то резкая боль в сердце, начала кружиться голова, но Даша уже не обращала на это внимания. Слёзы обжигали кожу, она плакала и начала кричать в голос до хрипоты, одновременно пытаясь удерживать руль и хоть как-то рассмотреть дорогу.
Внезапно, какая-то машина обогнала её и резко перегородила путь. Суворина увидела автомобиль в последний момент и еле успела надавить на тормоз. Резко остановилась. Ей было всё равно.
Ливень заливал окна, по радио надрывно и как-то болезненно пела Пугачёва: «…весь день не отходя от двери, за это можно всё отдать…». Дарья перестала слышать себя, от собственного крика закладывало уши, и, кажется, в какой-то момент она сорвала голос, так как кричать уже не получалось. Плакать было больно, от того что отдавало в сердце, но остановиться она не могла.
Девушка без сил упала на руль и продолжала рыдать, не замечая, что уже долгое время в её окно настойчиво стучал Лёша, стоя на улице под дождём. Она его увидела случайно. Посмотрела как-то отстраненно, как будто встретила незнакомца и это он колотит по стеклу.
– Даша, Дашенька, открой дверь! Я прошу тебя, открой! – мужчина ломился в машину, дергая за заблокированную изнутри дверь.
Ему было всё равно, что он уже долго стоит под ливнем. Корней одновременно пытался сигналить ей, чтоб привлечь внимание, потом хотел выломать дверь, но Щербатов-младший остановил его резкие порывы.
Наконец, дверь машины медленно открылась. Даша откинулась на спинку сидения и молча смотрела на него стеклянным, пустым, безмолвным взглядом. В нём не было ничего кроме пустоты. Из её глаз катились слёзы.
– Дашка, так нельзя, давай, выходи. – он осторожно потянул её, взяв за руку.
Девушка поддалась и, шатаясь, вышла из автомобиля. В ту же минуту, она резко обняла его и прижалась, дрожа всем телом, будто, не сделай так, она упала бы. Дрожь била от макушки до пят и Дарья прижималась к его груди, будто маленький птенец, выпавший из гнезда и отчаянно ищущий защиты.
– Ну всё, всё, я рядом. – попытался успокоить её двоюродный дядя, крепко обняв и гладя по спине.
– Лешенька, – прохрипела еле слышно Суворина. – я жить не хочу… – её слова были сказаны почти шёпотом. Казалось, сердце вот-вот остановится.
– Даш, пойдём в машину Корнея. Не надо под дождём стоять, пойдём. – Алексей приобнял её за талию и поддерживая под руку повёл ко внедорожнику Синицына.
– Лех, я тогда поведу дашкину машину, а ты садись с ней в мою. – принял решение алёнин муж.
Он вообще не особо умел успокаивать женщин, а в этой ситуации и вовсе был растерян где-то глубоко внутри. Единственное, на что хватало Корнея, – помочь Алексею принять правильные решения в так называемом «плане перехвата», который подходил к концу.
Что было дальше, девушка не помнила. Она ехала молча уставившись в лобовое стекло, по которому отчаянно хлестали струи воды и сквозь них смотрела на жёлтую осеннюю листву, облетающую с деревьев. Ей казалось, что что-то внутри неё надломилось, что-то непременно важное и нужное, такое, без чего люди не живут…
Аккуратно ведя машину, Леша то и дело посматривал на племянницу. Она затихла, больше не рыдала. Её красивые волосы растрепались по спинке сидения, где она сидела в не совсем естественной позе, будто полулёжа. Серо-зелёные глаза, сейчас всё больше отдавали именно серым оттенком, в них словно застыл туман. Взгляд был пустым, безжизненным.
Ливень не прекращался, только сильнее усиливался щедро омывая землю.
Когда они приехали к дому, Щербатов-младший вышел, а Даша всё так же продолжала сидеть. Она словно не понимала и не видела того, что происходит вокруг. Он, поняв, что дело совсем плохо, осторожно открыл дверь пассажирского сидения и взяв девушку на руки, вынес её из машины. Суворина не сопротивлялась, не возражала и никак не реагировала.
– Лёша, слава Богу! – Марьяна Николаевна, которая уже оправилась от стресса, сразу подбежала к сыну, который нёс Дарью на руках.
– Мам, пусть Алёна мне поможет переодеть её и принеси сухое плотенце, пожалуйста. А да, ещё успокоительные какие-то… Я не знаю даже…
– Конечно, конечно. Сейчас. – и Щербатова побежала на кухню, а Алексей, тем временем, понёс племянницу наверх в её комнату.
Дарья немного начала соображать, только когда Алёна вколола ей успокоительное со снотворным. Заставить девушку выпить их не получилось.
Она же помогла ей переодеться и уложила на кровать. Спустя несколько минут, дрожа всем телом, Суворина резко провалилась в сон.
Ей снился Глеб. Задорно смеющийся, бегущий по полю с луговыми цветами с воздушным змеем в руках и громким криком «Мамочка!».
Даша проснулась внезапно. Вся в холодном поту, сердце сильно стучало. Казалось, что всё приснилось, а сын жив.
Она посмотрела на настенные часы: было что-то около 10 вечера. Комнату освещал лишь слабый свет ночника, из открытого окна доносился стрёкот сверчков, аромат осени и прохладный ветер. Дарья накинула на плечи плед и нашла свой телефон на комоде. В душе было странное чувство опустошённости. Наступило какое-то отупение, граничащее со спокойствием.
Она набрала Суворина.
– Ну и зачем ты звонишь? – послышался голос мужа. Он был пьян.
– Скажи, неужели мы настолько чужие, что ты даже о смерти сына не смог мне сказать лично? – как-то тихо и спокойно спросила Даша.
– А ты мне теперь вообще никто! Из-за тебя и твоего тупого упрямства погиб наш сын! – закричал в трубку Владимир.
– Нет, Глеб погиб по твоей вине! Это ты был с ним иничего не смог сделать! Это из-за тебя наша семья рухнула! – девушка стала злиться и повышать голос. – Проспись, Суворин! Ты всё потерял… – и она бросила трубку.
Кинув телефон на кровать, Даша села рядом и заплакала. Боль снова дала о себе знать, но ей было наплевать. На её крик прибежали Алёна и Алексей.
– Дашка, хорошая моя! – Лёша первым подлетел к девушке, опустившись рядом на кровать и обняв её.
– Даш, что случилось? – Алёна опустилась на стул напротив.
– Суворин… Я не понимаю, Алён… Он считает, что я виновата в смерти Глеба, потому что… – она всхлипывала и захватывала ртом воздух. – Потому что ушла от него. А может он прав, Алён? Если бы я была рядом… – Дарья снова начала рыдать, а Щербатов-младший крепко обнял её, гладя по голове, целуя в висок и пытаясь успокоить.
– Даш, ну ты с ума сошла? Он изменил тебе! Ты должна была молча проглотить и забыть? И потом, что он за отец, если не смог уследить за сыном? – возмутилась Синицына, которая всегда была за правду и справедливость.
– Я не знаю, Алёночка, я ничего не знаю… – мотала головой, которая лежала на груди у Лёши, Суворина. – Мне просто плохо. – призналась она.
– Алён, оставь нас. – спокойно попросил брат.
– Ладно, я пойду тебе поесть принесу. – сказала Синицына, обращаясь к племяннице.
– Я не хочу. – снова тихо ответила Даша.
Алексей сделал жест рукой, показывая, чтоб сестра вышла и чтоб оставила пока в покое родственницу. Та, всплеснув руками и вздохнув, наконец, покинула комнату.
– Даш, послушай меня, – сказал мужчина, осторожно взяв её за голову руками и подняв лицо на себя. – всё что произошло это самое настоящее горе, беда, которая пришла почему-то к тебе… Но я хочу, чтобы ты знала – я рядом. Я готов быть рядом всю жизнь, если только ты этого захочешь. Я с тобой. Вместе мы справимся.
Девушка смотрела на него удивлёнными, широко распахнутыми серо-зелёными глазами.
– Не говори ничего, ты сейчас слышишь только свою боль. – продолжил Лёша. – Это надо пережить. —
Суворина будто послушалась, продолжала молчать. Он поцеловал её в лоб и снова прижал к груди.
Она понимала, что сейчас, это, возможно, единственное лекарство, которое может помочь её израненному сердцу – родной человек. Она не хотела ни о чём думать, не хотела анализировать и делать выбор. Было одно желание – посидеть вот так в его объятьях и понимать, что ты не одна и что планета по прежнему вертится…
Алексей же, наверное, впервые за эти годы понял, как сильно дорога ему эта девушка. Он хотел, чтобы судьба счастливо улыбалась ей, чтобы все невзгоды обходили её стороной и она была такой же, какой когда-то он узнал её: солнечной, радостной девочкой, которая безумно любит жизнь. Только будет ли она теперь такой после всего пережитого?
Он впервые так сильно испугался за неё, пока она находилась за рулём и сквозь ливень мчалась по направлению к Москве. Щербатов-младший и сам не понимал, отчего такие чувства возникли там, где их быть не должно? Почему именно эта девочка всколыхнула его душу? Зачем эта запретная любовь? Чтобы понять, какой должна быть настоящая?
Дарья снова уснула. На этот раз в его руках. Мужчина осторожно перенёс её и уложил на кровать, затем накрыл пледом и сел в кресле напротив.
– Лёш, ты чего не идешь спать? – спросила сестра, вошедшая через час.
– Я здесь посижу. Вдруг проснётся. Её сейчас лучше не оставлять одну. – прошептал он в ответ.
– Давай я сменю тебя. Иди поспи. Нам всем сейчас надо отдохнуть. – предложила Алёна.
– Не надо, я если что, рядом там, с краешку прилягу. Иди, Алёнушка, спи. – Синицина немного замялась, но сделала так, как сказал брат.
Глава 12 «Прости меня за нелюбовь»
Дарья смогла поспать лишь до 5 утра и ничуть не удивилась, обнаружив рядом на кровати Алексея, который лежал повернувшись к ней и положив на неё одну руку, словно обнимая.
После того, как её жизнь рухнула в один момент, ей особо ничего не казалось удивительным, так как ничего не интересовало.
Она осторожно встала, чтоб не разбудить Щербатова-младшего и закутавшись в плед, спустилась вниз. На кухне никого ещё не было, весь дом спал.
Привычный вкус свежесваренного кофе ни капли не взбодрил как раньше. За окном было по осеннему пасмурно, ночью прошёл дождь и трава была мокрой, а воздух, поступающий из распахнутого настежь окна, пах сыростью и свежестью.
Даша сидела за столом, забравшись на стул с ногами, смотрела в окно и не понимала, как ей жить дальше. Как будто все остановилось, а она не знает, как теперь снова заставить всё двигаться. Себя прежде всего. Она не ощущала ничего. Себя не ощущала. Себя, как личность, как человека. Обычно, люди хоть что-то чувствуют, хоть какие-то проявления жизни в своём организме, а она нет.
А самое противное, что она больше не могла заплакать. Кажется, что хотелось, но у неё не получалось.
В этот момент, телефон пропищал и на экране высветилось смс от Владимира. Суворина безразлично нажала и открыла его:
«Похороны завтра в 12.00, на Калитниковском кладбище. Отпевание там же, в церкви на территории. Поминки дома».
Очень лаконично и без лишних фраз.
Через 2 часа раздались шаги и на кухне появился Алексей.
– Ты чего меня так пугаешь? – сразу спросил он.
– А ты не пугайся, приступ самоубийцы кончился вчера. Сегодня, я уже не в силах даже покончить с собой. Володя смс прислал – завтра похороны сына. – отхлебнув кофе, произнесла она. – На Калитниковском кладбище.
– Почему там? – удивился Щербатов-младший.
– Там есть семейный участок, похоронены володины родители, наверное, поэтому.
– Понятно. Поедем вместе. Думаю, Алёнка с Корнеем тоже. Мама с папой, наверно, останутся с детьми…
– Я сейчас соберусь и поеду домой. – прервала его девушка.
– Домой? Зачем? – вновь удивился Лёша.
– Завтра сына хоронит не только Володя, а и я тоже. И я хочу принять участие в подготовке… Похорон. – нервно сглотнув, объяснила она. – Соберу свои вещи заодно. А завтра после поминок заберу их и всё… Всё. – обречённо закончила Даша.
– Я тебя отвезу. – глухо ответил мужчина.
– Нет. – резко возразила в ответ она. – Я поеду сама. Не волнуйся, всё будет хорошо. Я хочу и должна приехать одна. Там моя семья. Была. Только моя. – и девушка вышла из кухни.
Родственники с трудом отпустили Суворину одну за рулём, небольшой домик в Златоустово как-будто замер, вся жизнь в нём остановилась и только крики и смех Богдана и Миры, говорил о том, что жизнь продолжается…
Доехала Дарья относительно быстро по меркам московских пробок. Сердце будто стучало медленее, когда она припарковала машину около дома на своём месте. С каждым шагом, пока девушка приближалась к квартире, было больнее и больнее.
Она осторожно открыла дверь и тихо вошла. Володя был дома, об этом говорила его машина, стоящая на парковке.
– Кто там? – какой-то обречённо-хриплый голос мужа прозвучал слишком глухо для стен, в которых они были так счастливы. Он появился в дверном проёме с кухонным полотенцем в руках. – Даша? – мужчина был удивлён.
Суворина стояла, смотрела на до боли родные фигуру и лицо мужа и не могла пошевелиться. В хорошем сериале, поссорившееся супруги обнялись бы, а они? Что дальше? Что сделают они? Все эти вопросы крутились в её голове. Муж тоже не торопился что-либо делать и говорить.
– Не удивляйся, я ведь его мать. Приехала помочь с поминками. Похороны, я так понимаю, ты уже организовал. – уставшим голосом произнесла она.
– Не ожидал, что ты приедешь… Да я вообщем-то доставку хотел заказать… – Владимир понимал, что надо что-то говорить, но слова путались.
Пришедшая домой жена, которую он так ждал и умолял вернуться, перевернула его чувства с ног на голову. Хотелось броситься, обнять её, ведь это ИХ горе… Одно на двоих.
– Я думаю, я способна сама приготовить. – почувствовав резкость в голосе, она добавила уже мягче: – Если ты не против.
– Нет, конечно… Проходи.
Дарья подошла к проёму, остановилась и как-то неопределённо посмотрела в глаза супруга. Что она там пыталась отыскать? Сама не понимала. Суворин подумал, что в любой другой момент он бы поцеловал жену, но сейчас… Надо ли это ей? Надо ли это ИМ?
Спустя 3 часа, работа кипела во всю, но супруги почти не разговаривали. Оба не понимали о чём и как, будто только познакомившиеся школьники.
– Володя, – Суворина, нарезая салат, окликнула мужа, который сидел на диване с ноутбуком. – как он погиб? Почему это случилось? – задав вопрос, она потупилась взглядом в разделочную доску и ждала ответа, словно приговора.
Владимир отставил ноутбук и задумчиво посмотрев куда-то вдаль, спросил:
– Ты уверена, что тебе надо знать подробности?
– Уверена. – односложно ответила жена.
– Я приехал с объекта, забрал его от Кирилла, где он был в гостях, мы пришли домой, Глеб попросил поиграть с ним в детской в Лего, мы начали, но тут мне поступил звонок по этому треклятому объекту, я отошёл буквально на 5 минут… Я не знаю, зачем и как он нашёл защитный ключ закрывающий окна, мы же его прятали… Вообщем, когда я шел обратно по направлению к комнате, я только успел услышать его крик: «Папа!» и когда залетел в детскую, увидел лишь промелькнувшую в окне его… руку… И последний крик. – видно было, как тяжело Суворину рассказывать всё произошедшее. Он схватился руками за голову и отчаянно проговорил: – Он мне снится. Каждую ночь снится… Этот крик, эта ручка, промелькнувшая в окне… Мне сдохнуть хочется. – Владимир не позволял слезам катиться из глаз, пытался держаться, но его боль и так рвалась наружу, её было трудно обуздать.
Даша подошла и присев рядом с мужем на диван, обняла его. В ответ его руки тоже обвили её талию и крепко прижали к себе. Суворины сидели молча, обнявшись и боролись со ставшей теперь вечной, ИХ болью. Болью потери.
Через некоторое время, мужчина осторожно разомкнул объятия и посмотрел в лицо любимой жены. Их взгляды встретились, но через минуту Дарья отвела глаза и сказала:
– Надо жить дальше, Володя… Теперь без него… Хоть я и не знаю как. Это так трудно, невозможно… Мне тоже снился Глеб, такой радостный… Наверно теперь, это вечное наказание для нас.
– Я даже не представляю, как ты держишься. – избавляясь от навязчивой мысли, сказал Владимир.
– Я тоже не представляю. Точнее, не ощущаю уже ничего… Пустота какая-то внутри, как будто в один момент кто-то взял и вырезал всё, что раньше отвечало за чувства. Слёз тоже уже нет. – говорила честно, как с самой собой.
Девушка привыкла доверять этому человеку абсолютно. С самого начала их отношения строились на безграничном доверии друг к другу. Ещё тогда, пять лет назад, она будто взяла и положила свою хрупкую, израненную душу в его большие и сильные ладони, доверившись во всём.
– Это плохо. – мрачно ответил мужчина, оценив ситуацию. – Когда слёзы не находят выхода, это черевато серьёзными последствиями. – он будто отчитывал её как маленькую, а на самом деле переживал.
Ведь Суворин знал, что с виду сильная, его жена очень слабая, нуждается в защите, поддержке, помощи. Только как теперь вернуть её расположение, доверие, как теперь снова для неё стать той опорой и поддержкой? Тем всем, кем он был? Пусть даже понимая, что она не любит его, главное, что он ей нужен, очень. Как теперь, после всего, что он сделал и сказал? После всех тех неправильных и неверных слов? Он произносил их в пылу ссоры, потом от невероятной боли после потери сына. Произносил, не задумываясь…
Лишь одна фраза жены рефреном звучала теперь в голове: "Проспись, Суворин. Ты всё потерял". Действительно, он всё потерял. Всё самое дорогое. И прежде всего её, свою Дашу.
– Ну её, эту психологию, к чертям, Володь. Хуже, чем сейчас уже не будет. – лишь отмахнулась от его опасений жена. А Владимир сидел рядом и понимал, что в том, что ей плохо, виноват он.
«Идиот…» – который раз подумалось ему. Обещал, клялся, что не обидит, что не причинит боли, убережёт… «От самого себя не сберёг, не то что от всего прочего… Какой же идиот!» – корил себя мужчина.
Ближе к вечеру у Даши всё было готово, от ужина она отказалась и сославшись на головную боль, лягла спать в спальне по настоянию Суворина, который позже отправился спать на диван в гостиной.
Утром перед похоронами, девушка незаметно для мужа открыла дверь в детскую и робко вошла туда. Ещё со вчерашнего дня она думала это сделать, но не решалась. Боль комом подкатила к горлу. Там всё было как раньше. Его игрушки, рассыпанный на полу Лего, который Владимир так и не убрал, последний рисунок акварелью, оставленный на столике маленьким хозяином…
По телу прокатилась дрожь, набатом стукнула в виски боль и стало, почему то, нестерпимо холодно. В окно застучал мелкий дождь, небо покрылось тучками и за стеклом с дерева сорвались несколько жёлтых листьев… Даша пыталась дышать, чтобы не закричать от того, что творилось у неё внутри. Она снова начала чувствовать хоть что-то. И это что-то было таким невыносимым!
Девушка с трудом дошла до кровати. Казалось, что ноги больше никуда и не пойдут. Сколько вечеров она провела сидя на краешке этой крохотной кроватки и читая сказки своему сыночку, своему любимому малышу, то вместе с Владимиром, то одна… На глаза попался любимый плюшевый мишка сына – такой же маленький, как он сам… Этого мишку Дарья купила в тот день, когда узнала о беременности. Уехав тогда из больницы, где лежал Владимир после аварии, она ехала мимо детского магазина, который был ещё открыт и зашла туда полюбоваться игрушками и вещичками, которые вскоре предстояло покупать. И первая игрушка, на которую обратила внимание Суворина, был этот миша. Решение созрело моментально и она купила его для будущего наследника.
Даша осторожно взяла медвежонка и прижала его к груди… Никогда больше его маленький хозяин не заснёт с ним в обнимку. Девушка смотрела в окно на дождь и опадающие листья, и думала о сыне.
Внезапно, она почувствовала осторожное поглаживание по руке. Дарья перевела взгляд – Владимир сидел на корточках около неё и осторожно гладил по кисти руки, где ещё остались слабые следы от его пальцев, после того, как Суворин пытался удержать жену от ухода из дома.
– Даш, пойдём. Не надо было тебе сюда заходить. Пойдём, нам пора. – ему хотелось бы быть более ласковым, нежно назвать жену по имени, но он понимал, что не может себе этого позволить.
К назначенному времени все были на кладбище. Алексей, Алёна с Корнеем, прилетевшие в Москву Ирма и Юрий, чтобы поддержать дочь и зятя, Таня, которая прилетела из заграницы, ещё несколько друзей семьи, кое-кто из компании Суворина, а ещё, Эльмира Раясовна, с которой Даша по-прежнему часто общалась, несмотря на то, что Громова уволилась из компании незадолго до прихода туда Владимира.
Когда произошло захоронение, и цветы были возложены на могилу, Суворина, которая не могла ни заплакать, ни закричать от боли переполнявшей её, упала на колени и обняв могилу сидела не шелохнувшись.
Юрий и Ирма были не в том состоянии, чтоб успокаивать дочь, Алёна с Корнеем вообще опасались за их здоровье, а Дашу пытались привести в чувство Владимир и Алексей, которые не особо «переваривая» друг друга, объеденились, чтобы помочь любимой девушке. Однако, она будто не слышала ни одного, ни второго.
– Володя, Лёша, – Эльмира, всё это время наблюдавшая за происходящим чуть в стороне, подошла к мужчинам. – дайте я с ней поговорю. Идите к семье. – уверенный и немного властный тон дашиной бывшей начальницы, а ныне старшей подруги, заставил подчиниться.
Суворин и Щербатов-младший отошли в сторону, к ним сразу поспешила Таня, начавшая заяснять про стресс с медицинской точки зрения, но оба мало слушали Ерёмину и с интересом наблюдали за Громовой, которая присела на корточки рядом с Дашей.
– Дашенька, девочка, я понимаю как тебе сейчас тяжело. – начала Эльмира, погладив девушку по голове. – Я когда-то пережила не меньшую потерю, чем ты. Моя дочка, однажды, не вернулась с прогулки. Она гуляла во дворе, под окнами, на площадке было людно, очень много её сверстников, подруг, их родители… Моя Верочка просто была похищена. Это мы потом выяснили. Маньяк орудовал в городе и оказался в нашем районе. – Громова тяжело вздохнула. – Мне было двадцать восемь, на год меньше, чем тебе. Верочке было пять. Её нашли через два месяца. Точнее, её останки… – Суворина будто бы очнулась от рассказанного.
Она медленно приподнялась и развернулась к бывшей начальнице. Та никогда не откровенничала с ней настолько и никогда не распространялась о своей личной жизни.
– Как вы это пережили? – осипшим голосом спросила девушка.
– Не знаю, пережила ли. С годами боль не становится слабее, затухает немного, уже не обжигает, но болит… Верочка, ангелок мой, часто снится мне, постоянно стоит у меня перед глазами. Я часто думаю, как тогда, как в первый раз: почему не уберегла дочку, почему отпускала одну даже под окна? Глупая была. Так что я знаю, что ты чувствуешь. Но не повторяй моих ошибок, девочка. Я загнала себя тогда настолько, что из депрессии меня вытаскивали врачи. Залечили так, что я ещё несколько лет не испытывала вообще никаких эмоций. Ожила потом, постепенно… Вера никогда не уйдет из моей жизни, из моей памяти, но я понимаю, что надо жить дальше. Мы встретимся потом. – изрекла мудрая Эльмира Раясовна.
– А что вас оживило? – допытывалась Даша.
– Как ни странно, любовь. Я встретила своего второго мужа в тридцать пять лет. Поздно, наверно, но после смерти Верочки, сама понимаешь… Он растопил моё сердце, помог раскрасить дни счастьем. Каким-никаким, а счастьем. С ним я хоть чуточку смогла забыть о боли и горе. А потом в тридцать семь родила девочку Олю. И знаешь, это был лучший подарок, который только мог сделать мне Бог.
– Я не знаю, как дальше жить. – посмотрев затуманенным взглядом в серые глаза Громовой, произнесла Дарья.
– Понимаю, солнышко. Но ты сильная, ты сможешь всё, слышишь? – нежно, по-матерински погладив девушку по голове, ответила Эльмира.
После того, как закончились поминки и все разошлись, Даша стала собирать вещи. Владимир вошел в спальню и увидел, как жена укладывает их в чемодан. Защемило сердце – теперь их ничто не связывает.
– Зачем ты собираешь вещи? – мягко попытался начать Суворин.
– Потому что развод никто не отменял, Володя. Я завтра всё это перевезу в дом Щербатовых. – абсолютно спокойно и уверенно ответила девушка.
– Даш, квартира то всё равно общая, имущество делится…
– Совместно нажитое. А эту квартиру ты купил до свадьбы. Забыл уже? И потом, я не претендую и не хотела претендовать на что-либо. Это твоя квартира, так что…
– Даша, ну послушай меня, – Владимир подошёл к жене и осторожно взял её за руку. – мы близкие люди, мы столько прожили вместе, столько светлого было…
– Было, Володь. Но теперь всё светлое залито таким тёмным, что не отмыть. Я не могу по другому. – Дарья была категорична.
– То есть ты точно решила? – мрачно спросил мужчина.
– Давно решила.
Прошла неделя. В первых числах холодного октября, настал день развода Сувориных. Даша приехала к ЗАГСу и с тяжёлым сердцем пошла внутрь. Процедура прошла довольно быстро. Когда они с Владимиром вышли, небо затянуло тучами, был сильный ветер и казалось, что вот-вот грянет дождь.
– Скажи, ты меня любила хоть чуть чуть? – с сожалением в голосе спросил уже бывший муж.
– Я не знаю, Володя. – честно ответила девушка. – Ты стал очень близким, родным мне человеком. Ты подарил мне себя. Я была счастлива с тобой. Но любила ли… Я не могу ответить на этот вопрос. Любила ли и люблю ли вообще кого-то. Сейчас мне кажется, что уже нет.
– Спасибо за честность. Я так и не смог заменить тебе его… А почему фамилию не стала менять?
– А ты хотел бы, чтобы я не носила больше твою? – смутилась Дарья.
– Нет, просто интересно. – уже почти равнодушно ответил Суворин.
– Хлопотно это всё. Не вижу смысла. – соврала сама себе и ему она.
Ветер трепал волосы и заносил их на лицо. Владимир аккуратно убрал их и заправил ей за ухо.
– Понимаю. Хоть что-то у тебя останется на память обо мне.
– О нас. – исправила его Даша.
– Нет больше нас. Лети и будь свободна. – сказал мужчина и пошёл к своей машине.
Девушка села в свою и заведя мотор, включила радио по привычке. В душе было много чувств, но что-то было такое неуловимое, она не могла понять что.
