Текст книги "Любовь вопреки (СИ)"
Автор книги: Miss Spring
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
– Даш, привет! – это был Дрёмов.
– Да, Лёнь, привет! Что-то случилось? – сразу же поинтересовалась она, включив начальницу.
– Не совсем, просто у нас здесь отдел снабжения опять напортачил. Вагоны из Милана стоят, у нас через сутки неустойка вступит в силу, а они потеряли документы на приём. – изложил Леонид.
– Так, я поняла, посмотри у меня в папках второй экземпляр, Алесса пусть поможет, она в курсе, где искать. Если моей подписи там не будет, распишись ты. – распорядилась, быстро найдя выход из ситуации, Дарья Юрьевна.
– Я понял. А ты скоро вернёшься то?
– Ну ты же знаешь, что выставка закончится послезавтра. Вот послезавтра и приеду. Ты нормально добрался?
– Да, всё в порядке.
– Отлично, отзвонись потом, как найдёте договора.
– До связи. – буркнул, явно чем-то недовольный Лёня и нажал отбой.
– Проблемы на работе? – сразу понял Владимир.
– Да. Ничего без меня не могут. – недовольно проговорила Даша и нахмурилась, переваривая ситуацию.
– Ну, я так понял ничего опасного? – поинтересовался бизнесмен, взяв её за руку.
Он видел, как девушка напряглась и напрочь забыла о Гранд Канале, прогулке и Венеции, озаботившись рабочими вопросами.
– Ничего, но мне не нравится эта итальянская безалаберность, которую они именуют «dolce vita». Они прикрываются этим и работают из рук вон плохо. Я уже устала по 300 раз объяснять, что с документами обращаются иначе. Этот филиал вытаскивать из … – она проглотила бранное словечко и продолжила. – устала! Я бьюсь за то, чтобы привести здесь всё в порядок уже три года, а они снова и снова доказывают свою профнепригодность! Менталитет хуже, чем у нас… – Даша выдохнула, запнувшись.
– Узнаю́, узнаю́ Дарью Юрьевну… – улыбнувшись сказал Суворин и притянув бывшую супругу за плечо, прижал к себе и обнял. – Вот такая ты и была, когда мы познакомились. Вечный боец-трудоголик, только и успевай за тобой. И так же сердилась на всех, кто саботировал рабочий процесс. – он глянул на дашину голову, лежащую у него на груди и на душе стало удивительно хорошо.
Мужчина, используя такое мгновение, начал гладить её по волосам второй рукой и продолжал:
– Ну, успокойся. Всё будет хорошо, ты со всем справишься. Я думаю, что этот филиал в любом случае, показывает гораздо лучшие результаты, чем до этого и чем другие филиалы Sigmы. Ты ведь первоклассный специалист! Я в тебя верю, слышишь? – девушка кивнула.
Только сейчас она поняла, как ей не хватало его рук, его тепла, его объятий, слов… Что она всё это время хотела лишь одного: чтобы пришёл Владимир, вот такой, какой он есть – большой, сильный и ласковый, обнял её и сказал, что всё будет хорошо, что он верит в неё.
Человек, а не её заветная бумажка на зеркале с мотивационным девизом: «Ты сможешь всё!». Такую она прикрепила на зеркало журнального столика, когда переехала в Рим. Фраза всегда помогала ей, попадаясь на глаза, брать себя в руки и дальше воевать с каждым новым днём.
А теперь, Володя одним простым движением показал ей, как смешна такая попытка приободрить себя. Человеку нужен человек…
Дарья подняла голову и посмотрев в глаза бывшего мужа, произнесла:
– Спасибо тебе. Ты не представляешь, что сейчас сделал для меня…
Их лица сблизились, оба почувствовали, как их тянет друг к другу, оба понимали, что от этого неземного притяжения не уйти и не спрятаться. Но в тот самый момент, когда губы уже почти слились в поцелуе, гондола остановилась.
Они отпрянули друг от друга, отвернувшись в разные стороны, нелепо замешкались, потом Суворина как ни в чём не бывало спросила:
– Ну что, пойдём? Причалили. – в этом последнем слове было слишком много горечи.
Владимир кивнул, поднялся, подал ей руку, помог выйти из гондолы и они, снова начав диалог двинулись дальше по городу.
Терялись на узких улочках, заходили в сувенирные лавки, где покупали красивые и причудливые вещицы – шедевры рук знаменитых стеклодувов с о. Мурано, примеряли известные на весь мир маски в магазинах карнавальных костюмов, пили вкуснейший итальянский кофе в маленьких кофейнях, заходили в церкви, встречающиеся на пути, фотографировались на узких мостиках, коих в Венеции просто тысячи, скупали открытки с видами города, – одна на другую непохожие, заходили в дворики, сидели и отдыхали там на лавочке, слушая «собрание» итальянских пенсионерок, с жаром обсуждающих молодых соседок и их ухажёров, повышение тарифов на коммунальные услуги и многие другие вопросы… Больше 20 км пешком, через всю красавицу-Венецию.
Обратно к вокзалу они вышли вечером, когда уже начинало смеркаться и сев на один из последних поездов, вернулись во Флоренцию.
Когда они подходили к дашиному отелю, Суворин предложил:
– Слушай, я понимаю что ты устала, но может поужинаем напоследок? Этот ресторанчик по-моему очень милый. – он указал на небольшой, но респектабельный ресторан напротив отеля.
– Я правда жутко устала, да и есть как-то… – с улыбкой проговорила Даша.
– Всё ясно, ты так же не ешь после 6, как и раньше. И больше нарушать правила не собираешься, да? – усмехнувшись вспомнил мужчина.
Она рассмеялась.
– Ладно, пошли. Но ты пожалеешь об этом! – шутливо пригрозила девушка. – Я сейчас как смещу фокус внимания с желания поспать, на желание поесть и разорю тебя, Владимир Александрович!
– Пойдём, пойдём, разорять меня! – и он поспешил за Дарьей, которая уже шла по направлению к ресторану.
Это был чудесный ужин. Пара пила всё то же терпкое Кьянти, угощалась капрезе⁵, прошутто⁶ с дыней и грушами, стейком по-флорентийски и картофелем с трюфельным соусом, а так же великолепным итальянским Тирамису с чашечкой эспрессо.
После ужина, Владимир снова прощался с бывшей женой у входа в отель.
– Даш, а ты завтра…
– Володь, завтра в Осло я не полечу! – пошутила она, смеясь.
– Ты завтра занята? – улыбнувшись, всё же спросил он.
– Да. До… До вечера. В 17.00 только освобожусь. Завтра целый день посвящаю завершению выставки, переговорам с поставщиками, с потенциальными партнёрами… В общем, пришла пора немного поработать.
– Хорошо, я понял. Тогда, спокойной ночи! – всё ещё улыбаясь, ответил бизнесмен, и отдав ей пакет с покупками из Венеции, ушёл, скрывшись за углом.
Даша снова удивлённо приподняла брови, улыбнулась сама себе и вдохнув глоток свежего флорентийского воздуха, вошла в холл отеля.
Утро началось раньше, чем она планировала. Её разбудил резкий и настойчивый стук в дверь. Девушка с трудом разлепила глаза и посмотрела на часы – 7 утра. Рановато. Глаза не желали оставаться открытыми более одной минуты и сами начали смыкаться обратно, но тут последовал второй, такой же громкий стук.
– Кто ж там в такую рань… – бухтя под нос она обула тапочки, натянула халат и прошаркала в коридор.
За дверью обнаружился курьер.
– Доброе утро, синьорина Суворина! – быстро проговорил молодой парень, у которого в руках был большой букет бело-жёлтых тюльпанов, скомбинированных с нежными точечками белой гипсофилы и голубой гортензией.
– Доброе, доброе… – пробубнела она, ещё не до конца понимая, что от неё хотят.
– Вот, это вам! Распишитесь пожалуйста! – продолжил курьер и оперативно сунул ей ручку, а следом клипборд с ведомостью, в которую были вписаны адреса, фамилии, время и в самом конце стояла колонка для подписей.
Её фамилия значилась первой в списке. Когда Даша черкнула свой «автограф» привычным движением, парень быстро забрал клипборд и ручку, а вместо этого вручил ей букет и, попрощавшись, спешно убежал.
Она так и стояла перед распахнутой в коридор дверью, глупо уставившись на цветы и пытаясь прийти в себя ото сна.
Спустя минуту, Суворина тряхнула головой, протёрла глаза, и, закрыв дверь, пошла набрать воду в вазу, так удачно стоявшую на письменном столе.
Она воодрузила туда букет и отправилась сделать кофе. Пока кофемашина рычала и бурлила, изготавливая для Дарьи целительную влагу, девушка подошла к столу и прошерстила букет на предмет наличия «опознавательных знаков».
И они нашлись. Точнее она – небольшая открытка с панорамным видом Флоренции с площади Микеланджело. Она перевернула картонку.
«Я думать о тебе люблю.
Когда роса на листьях рдеет,
Закат сквозь сосны холодеет
И невесомый, как идея,
Туман над речкою седеет, —
Я думать о тебе люблю.
Когда пьяней, чем запах винный,
То вдруг отрывистый, то длинный,
И сладострастный, и невинный,
Раздастся посвист соловьиный, —
Я думать о тебе люблю.
Ручей, ропща, во мрак струится.
И мост. И ночь. И голос птицы.
И я иду. И путь мой мнится
Письмом на двадцати страницах.
Я думать о тебе люблю!» ⁷ – было написано красивым почерком на обратной стороне. И ниже, более мелким, приписка: «Доброе утро, Дарья Юрьевна! Прекрасного Вам дня!».
Даша стояла посреди комнаты держа открытку в руках и улыбалась. Было чертовски приятно, как будто вернулся их конфетно-букетный период. Только сейчас было всё в два раза радостней и желанней, ведь в отличие от того времени, что было девять лет назад, теперь любовь была взаимной.
Весь день, серьёзной Дарье Юрьевне было нестерпимо скучно на выставке, конференциях и переговорах. Она витала в облаках, вспоминала прошлое, теряла нить разговоров и выглядела ужасно глупо, но была неимоверно счастлива.
Где-то, в отдалённых уголках подсознания, закрадывались мысли о том, что надо принимать решение, но она не хотела думать о том, что будет дальше.
После всех рабочих дел, она, порядком устав, брела в отель по любимой Флоренции.
– Даш! – Владимир встретил её, выйдя из такси, которое припарковалось неподалёку, в разрешённой зоне.
– Привет! – улыбаясь, как мартовский кот, произнесла Даша. Усталость немного отошла на второй план. – Что ты здесь делаешь?
– Приехал тебя украсть. – и он, тоже улыбаясь, показал на машину.
– Ого! Прям серьёзно подготовился! Будешь закидывать на плечо и потом запихнёшь в автомобиль? Как мафиози? – засмеялась девушка.
– Ну, я надеюсь, что ты сдашься добровольно и таких мер принимать не надо будет. Поехали? – ответил Суворин.
– Можно мне семь минут? Я переоденусь. Очень устала на этих шпильках и в платье. – жалобно попросила Дарья.
– Ну что с тобой делать, раз для меня такой наряд не полагается… – сериально вздохнул бизнесмен. – Давай, беги, переодевайся! – весёлым тоном добавил он.
Суворина справилась довольно быстро. Надела лёгкую белую рубашку, джинсы, мятного цвета балетки, распустила волосы и слегка освежила макияж. В таком наряде ей было удобней и лучше.
Машина долго петляла по набережным, потом они выехали куда-то за город. Только когда такси помчало по крутому серпантину вверх, она начала прозревать и её догадки подтвердились. Они приехали на Piazza Michelangelo⁸ (Площадь Микеланджело/Холм Микеланджело).
– Володь, ты волшебник что-ли? Я только сегодня вспоминала об этом месте, думала, успею-не успею посетить…
Даша была немного растеряна и очень рада.
– Конечно, волшебник. Ты забыла что-ли? И волшебник сейчас расстелит скатерть-самобранку. – он достал из багажника машины большую корзину и пару бумажных пакетов.
– Да ладно! – воскликнула девушка. – Пикник?
– Пикник на закате с видом на Флоренцию под звон вечерних колоколов с башни Джотто. – подтвердил Суворин и они двинулись через площадь к склону холма.
Владимир всё продумал до мелочей, создав идеальный выездной ужин на закате.
Они сидели и наблюдали за тем, как солнце стремительно скатывается вниз, прячась куда-то за реку Арно, как гаснут последние его лучи, небо из нежно розового, приобретает приглушённый фиолетовый оттенок, как зажигается первая звезда. Наслаждались звуками колокольного перезвона и просто молчали. Им было комфортно молчать вдвоём, сидя на склоне холма.
Когда стало смеркаться, мужчина достал плед и заботливо накрыл им дашины плечи. В этот момент, она почувствовала его дыхание очень близко к лицу, повернула голову и его губы снова оказались очень близко к её губам.
– Володь… – выдохнула Дарья, не зная, что и сказать. – Подожди. – она дотронулась до губ бывшего мужа ладонью. – Я… В последние дни… – слова не вязались совсем. Мысли рассыпались в пыль.
– Дашка, – он взял её за руку. – я много думал обо всём, что произошло, о нас. У меня было время. Три с половиной года. Три с половиной года я ни на минуту не переставал думать о тебе, вспоминать. Я искал с тобой встреч, хотел, чтобы мы нечаянно столкнулись. И я многое понял… Нам было очень хорошо вместе.
– Было. Пока всё не испортили… Хотя, это я виновата.
– Нет, это я. – перебил её Владимир. – Это я не смог найти простые человеческие слова, когда пытался уладить наш конфликт, ссору… Я ненавижу себя за это. Я безумно ревновал тебя к Лёше. Мне казалось, что ты всё ещё не отпустила его. Будто мы живём не вдвоём, а втроём – с этой тенью из прошлого. Ты звала его во сне, а я… Я сходил с ума от невозможности хоть на одну десятую заменить его в твоей душе… И сейчас корю себя за то, что не сумел. Должен был, а не сумел. А потом… Понимаешь, я настолько привык, что ты у меня есть, что принимал это как должное. Я приходил домой и вываливал на тебя все свои проблемы. А ты слушала. Слушала, и говорила: «Ничего, Володь, всё будет хорошо, прорвёмся, где наша не пропадала». В эти минуты, я думал, что я сильный, что всё смогу. Ты мне дарила крылья за спиной. – он погладил её по щеке. – Это ты была сильной. – повисла минутная пауза. Суворин, поцеловав кисть её руки, продолжил. – Мне очень одиноко без тебя. Мне тебя так не хватает. Я не знаю, что мне делать. Я на всё готов, чтобы… Чтобы вернуть то, что сам по глупости потерял. – он посмотрел в её глаза. Они были полны слёз. Ресницы дрожали, и солёные капли покатились по щекам. – Дашка, – осторожно вытирая их своей большой ладонью, произнёс он. – маленькая моя, давай попробуем. Возвращайся в Москву. Ты нужна мне. Слышишь? Очень нужна.
– Володь… – девушка опять не могла выговорить ни слова. Она встала. Он подскочил вслед за ней. – Я… – Суворина остановилась и смотрела на бывшего мужа. – Скажи мне, кто она? – бизнесмен в ответ непонимающе хмурил брови. – Она, та девушка в отеле… Блондинка. – пояснила Даша.
– Почему ты про неё вспомнила? – тут же помрачнев задал вопрос он.
– Я не забывала. – призналась девушка. – Я просто не понимала, кто она? Как? Почему?
– Даш, это просто женщина. Случайное знакомство, случайная связь.
– Но не тем же утром!
– Нет, не утром. Накануне. Ты помнишь, меня выдернули ночью в Казань на объект за пару дней до этого?
– Помню, ты проснулся от звонка и сразу стал собираться…
– Так вот, я не в Казань отправился. Ты этой ночью снова повторяла во сне его имя, звала его, просила остаться… Я устал, правда. Бороться с тенью…
– Из моего прошлого. – договорила за него Дарья.
– Да. – выдохнул Владимир. – Я поехал в бар при одном из отелей и начал напиваться. Целенаправленно. Мне было больно, что моя любимая женщина тоскует по другому и я не могу сделать ничего, чтоб было иначе. Она взялась откуда-то… Подошла, познакомилась. Я не помню деталей этого вечера, даже не помню как оказался в номере после бара. Оказалось, у нас что-то там было. На утро я себя ненавидел, сбежал. Потом вернулся вечером, а ты говорила по телефону с Лёшей. Знаешь, ты бы посмотрела на себя: светилась, искры в глазах и целый вечер после этого разговора как больная ходила. Ничего не слышала, не видела, несколько раз то меня, то сына назвала «Лёшка». Я психовал. Начал перебирать бумаги в портфеле и наткнулся на её номер телефона на бумажке. Позвонил и предложил встретиться на следующий день в отеле. Мне показалось, что всё разрушено, что он взял верх и что ты по-любому когда-нибудь к нему уйдёшь. Думал, что ты любишь его, только его, а меня нет. Часто вспоминал твой разговор с Таней на кухне перед нашей свадьбой. Ты тогда сказала ей, что я тебе нужен для того, чтобы просто устроить жизнь. Спокойную, нормальную жизнь. Только услышав его восемь лет назад, я был полон сил и уверенности, что всё смогу изменить, вытесню его из твоей жизни и души. Стану для тебя единственным и любимым. Вот тогда, в тот вечер я вновь вспомнил это всё и решил, что ничего не получилось. Потом тысячу раз пожалел обо всём… Ты нас застала… Я увидел твои глаза и понял весь идиотизм своего поступка и своих мыслей. Я проклинаю себя. За всё, что случилось я проклинаю себя! – он сделал акцент на последнем слове. – Но к сожалению, ничего не могу изменить. Точнее, я бы мог, если бы ты только сказала «Да, я верю тебе».
Одно пылкое признание за другим всё больше сводило с ума девушку.
Сердце разрывалось от желания выпалить: «Да!» и осознанием того, что теперь надо всё «переварить» и только потом принимать решение. Верит ли она ему?
– Володь, я не могу. Прости. – наконец произнесла Дарья. – К тому же в Риме меня ждёт один очень близкий и дорогой мне человек, ради которого я готова на всё.
– И ты любишь этого человека?
– Безумно. – искренне ответила она.
– Вот. Возьми.
Суворин полез в карман джинс, достал какую-то коробочку и протянул ей. Там оказалось то самое кольцо от которого отказалась Даша на мосту ювелиров.
– Когда ты успел? – почти простонала Суворина с болью смотря на него.
– Тогда ещё, когда посадил тебя за столик канолли кушать. Это тебе. Очень хотелось, чтобы это кольцо стало твоим… Знай, что у тебя есть человек, к которому ты всегда можешь прийти. Я буду ждать тебя, обещаю. – грустно сказал бывший муж.
– Прощай.
Даша, закрыв внешней стороной ладони рот, чтоб не закричать от чувств, раздирающих напополам, побежала к машинам такси, которые стояли недалеко. Быстро сев в одну из них, она уехала.
Только когда такси её мчало вниз, отдаляясь от холма Микеланджело, она снова обрела способность хоть как-то мыслить.
Слёзы катились одна за другой. Девушка сжимала кольцо, которое, скорее по инерции надела на палец. Она не понимала, почему у них всё случилось именно так, винила себя, не могла оправдать его и бесконечно вспоминала прошлое.
Последняя ночь во Флоренции прошла неспокойно, Суворина так и не смогла уснуть. Прильнув лицом к стеклу в утреннем экспрессе до Рима, она проклинала свою командировку, которая её успела сделать и счастливой, и самой несчастной.
На столике вздрагивали от движения поезда бело-жёлтые тюльпаны, гипсофилы и гортензия, собранные в великолепный букет.
¹ Gelato – с итальянского языка «мороженое».² Башня (колокольня) Джотто – является составной частью кафедрального собора Санта-Мария-дель-Фьори во Флоренции, хотя и расположена отдельно справа от собора. Сама по себе колокольня представляет настоящий шедевр архитектуры в стиле итальянской готики. ³ Понте Веккьо – Мост во Флоренции, расположенный в самом узком месте реки Арно, почти напротив галереи Уффици. Это самый старый мост в городе: он был построен в 1345 году архитектором Нери ди Фьораванти и сохранил свой первоначальный облик до наших дней. Изначально здесь находились лавки мясников; сегодня тут расположились ювелирные магазины и продавцы сувениров.⁴ Сан Марко – Площадь Святого Марка (итал. Piazza San Marco) – главная городская площадь Венеции. Сердце и визитная карточка Венеции. ⁵ Капре́зе – Лёгкая закуска из помидоров, моцареллы, оливкового масла и базилика. Одна из разновидностей антипасто. Название получила от острова Капри в Италии. ⁶ Прошутто – итальянская ветчина, сделанная из окорока, натёртого солью. ⁷ Стихи Е. Ширман⁸ Пьяццале Микеланджело или Площадь Микеланджело (итал. Piazzale Michelangelo) – площадь во Флоренции, ставшая одной из городских достопримечательностей, благодаря открывающемуся с площади панорамному виду на город.
Глава 20 «Неожиданные повороты»
В Риме Суворину встретил шквал работы. Встреча с Владимиром стала казаться чем-то отдалённо-нереальным. Как будто волшебный сон о другой, неизвестной более жизни.
Однажды вечером, когда Машенька уже уснула, они сидели с Алексеем в гостиной, болтая ни о чём, как вдруг он спросил:
– Что случилось, пока ты была в командировке?
– В смысле? – насторожилась девушка.
– В прямом. С тобой что-то не так. Ты как вернулась из командировки, с тобой что-то не так.
– Устала, замоталась… – отводя глаза в сторону, попыталась соврать она.
– Даш, – Щербатов взял её за руку. – получается плохо.
– Что?
– Врать у тебя получается откровенно плохо. Я тебя уже знаю чуть лучше, чем все остальные. Рассказывай, кто обидел?
– Никто. Знаешь ведь, я сама кого хочешь обижу.
– Тогда что не так?
– Я Володю встретила.
После минутного молчания ответила, таки, Суворина.
– На выставке?
– Да. Он тоже туда приехал.
– И что? Он что-то тебе наговорил? – беспокоился Лёша.
– Ничего он не наговорил… Мы пообщались, гуляли. Он пытался наладить отношения, поговорить нормально, но я сбежала.
На глазах навернулись слёзы и девушка отошла к окну.
– Не плачь, пожалуйста. – Алексей обнял её за плечи, подойдя сзади.
Меньше всего на свете ему хотелось увидеть дашины слёзы. Их и так было слишком много за прошедшие годы.
– Я разучилась плакать. – обречённо и тихо ответила девушка. – Не умею больше.
– Значит больно, но ты снова держишь всё в себе… – догадался мужчина.
Он осторожно развернул Дарью и посмотрел в её глаза. Столько боли, столько грусти и тоски… И ни капли надежды. Ему безумно захотелось её поцеловать и он повинуясь велению сердца, сократил расстояние между их губами.
– Лёш, не надо. – Даша отвернула голову, посмотрев в окно и дав понять: она давно ему не принадлежит. – Между нами ничего нет, и не могло быть, ты же знаешь. Нас бы не поняли, не приняли… К тому же, я люблю другого человека, уже давно.
– Знаю… – печально произнёс Щербатов. – А меня? Меня ты любила?
– Это ты тоже знаешь. Очень. Мне тогда казалось, что я никого больше не смогу любить, только тебя. Глупая была. Совершала дурость одну за другой. Многое бы сейчас я изменила. И не сделала бы а… – тут Суворина запнулась.
Она хотела сказать про аборт, но вспомнила, что Лёша до сих пор ничего не знает.
– Что ты не сделала бы? – насторожился Алексей.
– Много чего. – попыталась уйти от темы Дарья.
– Ты хотела сказать что-то конкретное. – он взял двоюродную племянницу за руку. – Даш, мы навсегда близкие друг другу люди, мы связаны очень крепко, и… Я хочу, чтобы между нами не осталось никаких тайн. Пусть всё будет честно и открыто. Скажи мне, я пойму.
Она замешкалась. С одной стороны, он имел право знать, с другой, девушка зарекалась никогда ему ничего не рассказывать.
Суворина вздохнула и снова посмотрела в окно, отведя глаза от его лица.
– Вскоре после той ночи, я узнала, что беременна, Лёш. – призналась Даша.
– И ты… – Алексей подошёл к ней почти вплотную и снова взял её за плечи, заставив смотреть на себя. – Ты сделала аборт?
– Да. – с горечью в голосе ответила она.
– Даш, Дашка… – мужчина отпустил её плечи, и схватившись за голову, сел на диван. – Зачем?
– Я боялась твоей реакции.
– Какая же ты глупая, девочка… – Щербатову ещё никогда не было так плохо, как сейчас. – Какая реакция? Ну какая? – причитал он.
– Я думала, что раз ты после того как мы переспали, посчитал это ошибкой, то и ребёнок для тебя будет последствием этой ошибки.
Он тоскливо глянул на неё.
– У меня мог бы быть ребёнок… И любимая женщина. Я идиот.
– Лёш, нет. Всё было правильно. В этом мире, мы не смогли бы быть вместе. И ты меня не любил тогда. Так что… Ты не идиот. Ты всё сказал верно в то утро.
– Даш, правильным было бы не зарываться в песок, как страус, и не трусить… А я слушал всех: общественное мнение, учёных, друзей… Всех, кроме себя самого. Если бы я тебя не любил, я бы не стал с тобой спать. Держал себя в руках, как мог, но когда ты сказала, что уезжаешь… Не выдержал. Я рвался душой, но каждый раз до этого запрещал себе что либо. А утром просто испугался.
Он снова взялся за голову руками и так и сидел.
– Лёш… – Дарья села рядом. – У нас бы не получилось, даже если бы мы никого не послушали. А так… Я стала другой, взрослой. И благодаря тебе, я встретила свою судьбу. Человека, который меня любит и которого люблю я. По-настоящему. Ты тоже встретишь свою женщину.
– Кто я для тебя? – внезапно спросил мужчина.
– Знаешь, всё время от моего замужества до гибели сына и развода с Володей, ты был тенью из моего прошлого. – повторила она слова мужа.
– А потом?
– А потом, я поняла, что ты очень дорогой и родной мне человек. И таким останешься навсегда. Я благодарна Богу, что ты есть. Давай забудем всё, что было. Важно ведь не это, а то что будет. И то, что останется после нас. Мы просто будем близкими людьми, которые всегда могут расчитывать на поддержку и помощь друг друга.
– Я люблю тебя, Дашка.
Суворина с благодарностью посмотрела в глаза Алексея и знала, что эти слова были просто словами друга, родного и близкого, не более того.
– А я тебя. Спасибо. – и она обняла Щербатова.
*
Татьяна с успехом закончила своё выступление на всероссийской медицинской конференции проходившей в Хабаровске и заняла место в зале рядом с коллегами, как вдруг её телефон ожил от уведомления.
«Новое письмо» – гласила надпись в строке состояния и, девушка, стараясь никому не мешать и не привлекать к себе излишнего внимания, открыла почту.
«Хотите знать, чем занимается Ваш муж, пока Вы не рядом? Полюбуйтесь» – следовал краткий текст, а потом Горина открыла файлы, прикреплённые к посланию. На них Станислав был запечатлён стоящим около своего офиса, мило беседующим с какой-то барышней, затем, на последующих фото он убирал ей прядь волос с лица, нежным движением руки, а потом ещё несколько снимков, где они уже под руку гуляют в сквере около его офиса.
Таня озадаченно смотрела на фотографии, пытаясь сообразить, как к этому отнестись. С одной стороны, как такового факта измены не было, с другой – где-то в глубине души, она, как любая девушка, почувствовала укол ревности. И даже не один.
Первым из порывов было немедленно позвонить Стасу и всё выяснить, но Горина решила, что это более, чем недальновидно. Что может она достоверно выяснить находясь в Хабаровске? Верно. Ничего. А значит, надо было подумать над дальнейшими действиями по возвращении в Петербург.
Северная столицу встретила девушку привычным дождём. Летним, питерским дождём. На удивление, среди множества народа в Пулково, Татьяна не увидела мужа.
Однако, когда она уже собиралась ловить такси, перед ней затормозил Мерседес и их водитель Мирон, вышел навстречу.
– Простите, Татьяна Андреевна! Опоздал! – беспомощно развёл руками парень. – Пробка на Лиговском просто ужасная!
– Здравствуйте, Мирон! – улыбнулась Горина. – Ничего страшного. А я, признаться, думала, что Станислав Викторович меня встретит…
– У него совещание внеплановое. Он очень расстроился, но попросил меня.
И, водитель, открыв дверь, помог Тане сесть, а затем уложил в багажник чемодан.
На заднем сидении лежал большой букет, любимых девушкой пионов с запиской: «Любимая, прости, что не смог встретить. Работа не отпустила. Постараюсь вырваться пораньше».
Татьяна зарылась носом в букет, вдохнула аромат цветов и, хотела было улыбнуться, но тут же вспомнила о странном письме, которое не так давно пришло на почту.
«Совещание… Встретить не смог… Интересно…» – начали закрадываться в голову подозрения. В эту же минуту, Гориной, почему-то сразу же вспомнился Роман и тот самый день, когда она застала его с Мариной.
Тогда казалось, что мир рухнул. А что сейчас? Если Стас тоже ей изменяет? Что она чувствует сейчас?
Девушка прислушалась к себе. Было слегка обидно, где-то внутри совсем немного о себе дала знать ревность, – но не более того.
«Может оттого, что сам факт измены не доказан? Да и я доверяю Стасу… Знаю, что он не способен на предательство. Или я настолько сильно закостенела, что уже вообще ничего не чувствую и никогда не буду?» – роились в голове мысли.
По итогу, Таня решила не делать поспешных выводов и выждать время.
*
Даша сидела в офисе, перебирая документы по очередному объекту. На одной из смет её взгляд зацепился надолго. Она смотрела на документ, потом что-то пыталась вспомнить, потом снова смотрела на цифры и названия оборудования…
– Алесса, – Суворина поспешно покидала кабинет. – мне нужно ненадолго отъехать по одному делу. – Перенесите совещание на час.
– Хорошо. – пролепетала секретарша, не понимая, что вдруг произошло с её всегда спокойной начальницей.
Дарья помчалась на объект в Риме, который курировал лично Леонид. Увидев всё, что ей необходимо увидеть, для полноты картины, девушка решила съездить ещё и в Римини, где строился отель. Предупредив секретаря, что её не будет в офисе и перенеся все дела на другой день, Даша села на поезд и помчалась в городок у моря.
Уже днём следующего дня, она вновь оказалась в Риме, в офисе компании.
– Алесса, вызови ко мне Дрёмова, пожалуйста. – через селектор попросила девушка.
– Дарья Юрьевна, чего так официально? – входя в её кабинет уже через 7 минут, игривым тоном поинтересовался Леонид.
– Дверь закрой. – холодно отозвалась она.
– Ты меня интригуешь прям!
Он плотно закрыл дверь и застыл в ожидании, посмотрев на начальницу.
– Садись. – кивнула Суворина.
Мужчина выполнил просьбу.
– А теперь объясни мне, Лёня, почему на наших объектах установлено вот это китайское оборудование, – она положила перед ним на стол фотографии, сделанные собственноручно. – а в контракте прописано немецкое. И где оно, собственно?
– Даш… – видно было, что Дрёмов растерян. – Ты…
– Что ты? Что? Нечего сказать, Лёня? А я догадываюсь сама. Я подняла документацию по другим объектам и где возможно, проверила информацию. Ты много лет используешь одну и ту же схему: продаёшь более дорогое оборудование, подменяя его на дешёвое. А статус заместителя руководителя филиала тебе дарит возможность делать это весьма искусно. Разницу забираешь себе в карман. И всё это время ты мечтал только о том, чтобы стать руководителем филиала и чтобы эти махинации были абсолютно полностью засекречены. Так? Поэтому ты подставил моего предшественника. Но не вышло. Меня прислали, да?
– Да. И что? – повысил голос Леонид. – Хочешь жить, умей вертеться! Даш, ты если хочешь процент, так просто скажи без наездов, да и всё.
– Сейчас я хочу только одного, чтобы ты исчез. И мне в этом моём желании помогают извне. Туманов распорядился подписать приказ о твоём увольнении. Так что, можешь катиться на все четыре стороны! – жёстко разъяснила Дарья.
– Жаль, что Туманов не знает, как ты проводишь рандеву с его прямым конкурентом – Сувориным и милуешься с ним в ресторанах!
Девушка растерялась, посмотрев на бывшего подчинённого.
– Да, дорогая! Я видел вас во Флоренции после выставки, перед своим отъездом! Такие прям… Идеальная пара! Однофамильцы, просто, говоришь? Что-то теперь не верится! А может ты играешь на два фронта?
