Текст книги "Любовь похожа на тебя"
Автор книги: Мира Градова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Глава 4
«Мы выбираем не случайно друг друга… Мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем подсознании.»
Sigmund Freud
Небольшой магазинчик приютился почти на выезде из поселка. Я очень рада, что именно здесь располагается моя дача. И что в свое время мы все же не продали ее. Это удивительное место: живописное, тихое, семейное. С одной стороны окружено лесом, в котором по осени можно собирать грибы и дикие ягоды, а с другой – плавно огибается рекой с удивительным названием Волчья. Бабушка мне рассказывала, что очень давно, еще до того, как здесь поселились люди, эти земли были домом для волков. Маленькая я попискивала от страха, когда слышала эти легенды и, несмотря на заверения бабули, что волки давно покинули эти места, ужасно боялась купаться в речке. Как давно это было… Я выросла и мои страхи тоже. Боязнь призрачных волков и рядом не стояла.
Добираюсь до места назначения в рекордные десять минут, хотя ранее мои походы всегда занимали не менее двадцати, а то и получаса, если идти прогулочным шагом и под музыку в наушниках.
Легкая прохлада окутывает меня, когда я почти влетаю в помещение. Здесь нет кондиционера, но работающий на полную мощность вентилятор неплохо справляется со своей задачей. С облегчением перевожу дыхание и вытираю вспотевшие ладошки о подол своего легкого сарафана. Должна признать наконец, что гроза, пожалуй, один из моих величайших страхов. Сколько не пыталась, побороть его – не могу. Медитации, разговоры по душам – все фигня. Боюсь и все тут!
Продавщица за прилавком недоуменно взирает на меня уже целых пять минут, поэтому подавляю панику, еще раз глубоко вздыхаю и подхожу к ней, невнятно объясняя:
– Беспокоилась, что опоздаю и вы закроетесь… Вот… бежала.
– Мы работаем до десяти вечера, – гнусавым голосом произносит тетка и сухо интересуется – что будете брать?
Приятная особа, ни дать ни взять. Окидываю взглядом прилавок и витрину за ее спиной. Выбор, конечно, не очень богатый, но кое-что прикупить можно. Стараясь долго не раздражать нахмурившуюся богиню торговли, я перечисляю желаемый товар и спешно складываю его в пакет. Так, кусочек колбасы, сыра, кексики к чаю, парочка спелой и ароматной хурмы, большая плитка шоколада и разнообразные овощи, всего понемногу. Сглатываю подступившую слюну, когда вижу за мощными плечами тетки свое любимое лакомство – восточные сладости в виде рахат-лукума. Пожалуй, единственная моя гастрономическая слабость. Быстро перебираю наличность в кошельке и решаюсь: гулять так гулять! Скоро будет зарплата, дотяну!
На улице громыхнуло чересчур близко. Я вздрогнула и прижала коробочку с конфетами к груди. Так задергалась, что не положила его в пакет к остальным покупкам. А следовало! Ой, как же это простое действие облегчило бы мою дальнейшую судьбу! Кто бы знал, что так выйдет? Я вот, новая Ася, даже понятия не имела, что именно с этого начнется новый виток в моей жизни. Тело и разум стремительно атаковала тревога. Блин, не успею и ливень застанет меня в пути. Еще и противная торговка, как на зло, медленно и долго отсчитывает сдачу.
В итоге из магазина я выскочила как ошпаренная, будто за мной гонится сам нечистый! И потому не сразу заметила, как передо мной возникла фигура высокого мужчины. Сдавленно ойкнув, я впечаталась в его массивную грудь и выронила пластиковую коробочку с рахат-лукумом. Коробка с треском ударилась о каменные ступени и десерт, подскакивая на асфальте, приземлился прямо перед стильными кроссовками adidas. Владелец модного атрибута стоял, вальяжно прислонившись к дверце машины. В момент трагедии, я, конечно же, всего этого не видела. Просто, потому что от столкновения на миг потерялась в пространстве и каким-то образом очутилась на самой нижней из трех ступенек.
Сожаление о потере, как и осмотр дорогой обуви, пришли чуть позже. А пока что я пыталась прийти в себя и старательно хотела понять: почему так больно плечам? Растерялась я знатно, что тут скрывать! Заторможенно соображаю и слегка опускаю голову, вижу длинные ухоженные пальцы. Руки, которые не дали мне упасть, буквально обжигают обнаженную кожу. До моего сознания с трудом доходит, что меня не просто удержали, а подняв за плечи, переставили на другое место. На ту самую нижнюю ступень. А зачем? Как это так получилось? Я же… у меня же вес… Как можно без усилий поднять пятьдесят килограмм за плечи? Мысли мечутся как тараканы. Дышать становится все сложнее. Следующий выстрел – это понимание, что меня ведь держит мужчина! Испуганно поднимаю взгляд и погружаюсь во встревоженный омут синей бездны.
– О боже, вы в порядке? – с неподдельной растерянностью в голосе интересуется синеглазый мужчина. – Извините, вы так внезапно появились! Вы не ушиблись?
А я просто стою и глазею. Наверное выгляжу, как идиотка, но ступор та еще хрень. Удивительные глаза и шикарный тембр голоса. Убийственное сочетание. Мой взгляд затравленно мечется по лицу незнакомца. Не могу перестать его рассматривать. Мужчина очень красив. И значит опасен. Глубокие, насыщенного темно-синего цвета глаза смотрят с неподдельным беспокойством и… интересом. Я таких глаз никогда не видела. Темноволосый, аккуратная стильная прическа, широкие брови вразлет, густые черные ресницы, аристократический нос с небольшой горбинкой, тонкие, резко очерченные губы и слегка впалые гладко выбритые щеки.
Боже мой, боже мой!
Он высокий, а учитывая, что я еще и стою ниже него, то запрокинутую шею начинает ломить от напряжения. Незнакомец возвышается надо мной как скала, давит и, при желании, может даже раздавить. Мужчина приятно пахнет, необычно так и очень по-взрослому. С трудом отмираю. Ощущаю его мощь и силу, подобная энергетика разрушительна. А от таких, впрочем, как и от остальных, я держусь подальше. Значит пора все это прекратить и наконец-то оторваться от него!
– Д…да, – отвечаю невпопад. И заикание прорезалось так не вовремя. Я просто оробела перед этим статным человеком. – Это вы п…п…простите, не хотела вас толкнуть.
Он не выдерживает и сдержанно смеется. У него и смех красивый. Невероятно. Я же с трудом нахожу в себе силы опустить глаза и смущенно пробормотать:
– Мне так неловко, еще раз извините…
Высоко в небе снова громыхает и мне на плечо падает первая ледяная капля. Непроизвольно вздрогнув, резко веду плечами, собираю себя в кучку, натягиваю непробиваемую маску на лицо и очень надеюсь, что у меня отлично это получается. Как можно строже смотрю на незнакомца.
– Я пойду? А то дождь…
– Да, конечно, – согласился, но продолжает крепко удерживать меня за плечи. Быстро моргаю, чтобы не закричать и не впасть в позорную истерику. – Может вас подвезти? Где вы живете?
И тут я поворачиваю голову и перевожу взгляд сначала на россыпь сладостей на земле, затем на обувь, возле которой собралась моя вкусняшка и только потом на парня, стоящего у машины. Лучше бы я этого не делала! Хотя что толку гадать, как было бы лучше, ведь цепная реакция была запущена, когда на асфальт приземлился последний кусочек рахат-лукума. Спотыкаюсь об холодный блеск голубых глаз. Черт побери, откуда эти двое взялись-то? И у этого экземпляра дивный цвет радужки! Что за породистая выставка у нас в деревне? Глуповато несколько раз моргаю. И отчетливо понимаю, что не только не желаю принимать помощь, а жажду переместиться от этих двоих как можно быстрее и подальше. Уж лучше быть прибитой разрядом молнии, чем этими бездушными глазами. Убийственно-морозный взгляд просто сочился ненавистью. У меня даже мурашки выступили. Но мы же незнакомы, к чему эта ужасная антипатия? Кошмар, ужас! Бежать! Срочно нужно уходить! Поспешно отворачиваюсь от пугающего незнакомца.
– Э… нет, спасибо. Мне тут рядом совсем. Справлюсь.
Говорю как можно увереннее и резко высвобождаюсь из цепких пальцев.
– Ваш десерт! Позвольте мне взамен купить вам другой?
Вопрос звучит мне уже в спину, но я не останавливаюсь, не поворачиваюсь и несколько раз просто отрицательно качаю головой. Почему-то краснею и тихо радуюсь, что они этого не видят. Знаю, что выгляжу не просто странно, а до невозможного неприлично! Но подавляю в себе чувство неловкости картинкой из прошлого. Не надо мне никакой помощи, не нужны сладости. Сама, все сама…
И до тех пор, пока я не заворачиваю на свою улочку, отчетливо ощущаю, как голубые и синие глаза прожигают мне дыру между лопаток. Странно все это. Какие-то они пугающие.
Раскат грома и треск молнии заставляют отвлечься от неприятного чувства. Не выдерживаю и срываюсь с шага на бег. А домой захожу уже вымокшая до нитки и очень злая на Варьку за неуемный аппетит. А также с чувством, что я что-то упустила очень важное. Только вот что?
Глава 5
«Порой даже незнакомец может найти путь в наше сердце.»
“Outlander”
Спустя час мы сидим с Варей на веранде, пьем белое вино и закусываем шоколадом. После очень плотного, по моему мнению, ужина, меня разморило не на шутку. Бокал вина греет изнутри, плед снаружи. На улице лето, а меня потряхивает легким ознобом. Сказывается волнение от странной встречи, страх перед грозой и что-то еще, не могу пока разобраться, что именно.
– Хорошо-то, как… – признаюсь и удовлетворенно прикрываю глаза.
– Ага-а, – тихо поддакивает мне Варя. – А ты, дуреха, отказывалась винишком баловаться!
За окном бушует непогода, но гром пугает уже не так сильно. Я в полной безопасности и в приятной компании. Что еще нужно для душевного спокойствия?
– Представляешь, а я чуть не убилась об потрясающего мужчину, когда выходила из магазина.
Не знаю зачем, но рассказываю подруге о нелепой ситуации, так хочется поделиться, что слова сами срываются с языка.
– О-о, ничего себе! Ты будешь смеяться, но я тоже видела такого красавца!
– Где, – мою истому как рукой сняло, – когда?
– Да здесь и видела. Он с каким-то парнем как раз подъехал к соседнему дому и открывал ворота.
– Эм… а у этого парня случайно не голубые глаза? Злючие такие?
Варька хохочет и трясет головой.
– Ась, ну ты как скажешь! Глаза действительно голубые, но мне он показался таким секси! Слу-у-шай, а может это его сын? М-м-м, как интересно!
Я не выдерживаю и фыркаю. Отчего-то становится неуютно на этой веранде, в своем собственном доме. Может, потому что я теперь знаю, что синеглазый незнакомец и колючий голубой взгляд мои соседи?
– Как они могут здесь жить?
Задаю вопрос скорее сама себе, чем подруге. Насколько мне известно, в доме по соседству проживал какой-то профессор, который не общался с соседями и появлялся очень редко. Затем вообще выставил дом на продажу. Получается, что его таки купили. И никто иной, как эти двое…
Варька продолжает расписывать неземную красоту соседей, а я поворачиваю голову и всматриваюсь в темноту. Соседняя усадьба значительно выше моего домика. Предполагаю, что из окон второго этажа просматривается весь мой небольшой участок. То есть я у них как на ладони. Прелестно, просто прелестно! Нужно помнить об этом и не расхаживать в вызывающих нарядах… или без них. М-да, в купальнике теперь не поваляешься. Жесть. Был рай и нет его. Уютная обстановка больше не радует, и я с раздражением отставляю бокал.
– Спать пойду, голова слегка побаливает, – знаю, что огорчаю Варьку, но сидеть уже не хочу. – Завтра обещаю, что мы проведем день весело и продуктивно!
– Как знаешь. Бука ты, Аська! И за что только я тебя люблю!
Пыхтит обиженно подруга, но все же обнимает меня и тоже встает.
Укладываемся спать спина к спине. Кровать небольшая, полуторная, но с мягким матрасом. Мы привыкли уже к подобной ночевке и не ощущаем дискомфорта. Несмотря на свой настрой побыстрее лечь и уснуть, сна ни в одном глазу, я лежу и слепо всматриваюсь в стену перед собой. Варя предпочитает спать с края кровати, и я никогда не спорю. Спустя несколько минут слышу ее умиротворенное сопение, а сама никак не могу расслабиться. Что ж такое-то? Невольно вспоминаю, как меня в такие бессонные моменты успокаивали нежные мамины руки и тихонько всхлипываю.
Мама. Это была моя опора, мой надежный тыл и голос разума. Защитник, друг и наставник. Сильное мужское плечо? Ха! Мы в нем не нуждались! И если моя бабушка все же познала прелесть крепкой и надежной стены в виде мужа, то мы с мамой опирались только друг на друга. Я никогда не сомневалась в ее решениях, всегда ощущала поддержку и знала, что с любой своей проблемой смело могу идти к ней. Почему она никогда больше не доверилась мужчине? Почему до конца своей недолгой жизни была одинокой? На эти вопросы я уже не смогу получить развернутый ответ.
В своё время она просто довольствовалась скупым материнским: нельзя отдавать всю себя мужчине, даже если эмоции бьют через край, а сердце захлебывается от восторга. Мысли в голове всегда можно направить в правильное русло, а сердце – не более, чем просто орган, который перекачивает кровь. Любить и доверять мужчине – это больно. В голову было четко заложено, что из всех возможных вариантов моей дальнейшей судьбы, лучше позволять себя любить, чем наоборот. Уроки от обиженной женщины? Возможно. Но так или иначе, они были приняты мной, как наследие от моей сильной и независимой матери. Это то немногое, что осталось мне от нее.
Мамочка. Она всегда была очень уверенным в себе человеком. Именно благодаря ее уверенности и полной поддержке со стороны моей бабушки, спустя восемь месяцев после ее стремительного и неудачного романа нас стало трое. Именно с ее открытостью и абсолютной честностью, без увиливаний и прикрытий, я в семь лет узнала, что дети не появляются после визита аиста, их не находят в капусте. Благодаря ее откровенным разговорам все подростковые ахи и охи меня благополучно миновали. Нет, не удерживание под замком или строгий контроль. Просто доходчивое объяснение об уважении к себе, как личности, о ценности, которую можно подарить только тому, кто этого действительно заслуживает. Смотри шире и будь готова к тому, что обидчиков на жизненном пути будет более, чем предостаточно. Умей защитить себя.
Знала бы она как окажется права…
Глава 6
«Не стоит пытаться избавиться от воспоминаний, надо научиться жить с ними.»
Mike Enslin
Балансируя на грани реальности и сна, я погружаюсь в свое прошлое. Отпускаю мысли, которые всегда сдерживаю. Потому что потом не справляюсь с эмоциями и задыхаюсь от боли. Сейчас же хочу чувствовать… Если болит, значит живая. Мертвые не ощущают ни боли, ни сожалений, ни горечи утраты, ни-че-го.
Моё детство, юность проходили в спокойном и умеренном темпе. По-разному случалось: было и безоблачно, и с трудностями. Разве бывает по-другому у простых и обычных людей мира сего? Нет, нет и еще раз нет. Зарплата мамы с двух подработок и скудная пенсия бабушки поддерживали нас на плаву и позволяли не голодать. И пусть у меня не было в изобилии игрушек, одежды и разнообразия в еде, но я была по-своему счастлива. От теплой и натруженной руки мамы на моей голове. От ласкового голоса бабули, когда она мне читала на ночь. От наших поездок на дачу и вечеров в саду, когда есть только ароматный малиновый чай, пышные пироги с вишнями и уютные разговоры в сгущающемся сумраке. Несмотря на жесткое воспитание и ограниченный круг общения, я умела принимать любовь и дарить ее окружающим меня близким людям. Я светилась и излучала свет, окутывая им каждого, кто попадал в моё личное пространство, пусть таких и было немного. Мой характер не приобрел жестокость от уроков жизни. Я не стала агрессивной или озлобленной. Просто научилась быть осторожной, тщательно выбирающей себе друзей. Жаль только, что эти умения все же мне не помогли в нужное время и я сломалась. Да, жаль…
Сняла маску. Забылась.
Двухкомнатная квартира, как и скромный дачный участок – это все наследие моего деда. Он прошел вторую мировую войну от начала до конца и был награжден орденом Славы, медалями «За отвагу» и «Боевые заслуги». По возвращению домой, его так же поощрили и материально, что значительно облегчило нам существование, когда его не стало. Меня он не застал. Мама была на пятом месяце беременности, когда он просто уснул вечером и не проснулся на утро. Говорят, что это самая щадящая смерть. Хотя, кто мы такие, чтобы так утверждать? Как мы можем знать, что чувствует человек в момент, когда знает, что уже никогда не сможет открыть глаза и обнять родных. Или он вообще ничего не ощущает?
Почему я задаю себе такие ужасные вопросы? Наверное, от того, что полоса неудач и смертей сильно затянулась в моей жизни.
Наш устоявшийся спокойный быт был разрушен в одно мгновение. Изменения наступили резко и стремительно.
Сначала медленно сгорала мама. После оглушительного диагноза: рак груди, мы долго плакали втроем на нашей кухне. А потом была безумная карусель: диагностика, назначения, бесконечные списки рецептов, пугающие названия лекарств и самое главное – это жуткие суммы, которые словно пули прошивали наше сознание и скромные доходы. Решение продать квартиру далось не без труда, но дарило надежду, что у нас все получится и мы сможем отвоевать маму у болезни. По началу так и случилось. Квартира ушла, большая часть денег была отведена на лечение, а остаток мы вложили в жилплощадь на окраине города. Опять же, это было сделано только с подачи мамы. Она наотрез отказалась переезжать на дачу и всеми силами старалась остаться в городе. Пусть даже практически за его чертой, но все же в городе. Она была как всегда права. Работать и учиться значительно проще, когда ты добираешься за час, а не тратишь на дорогу три часа.
К сожалению, финансы закончились значительно быстрее, чем наступил прогресс в лечении. Все чаще и чаще звучали такие цены, что впору было просто взвыть от беспомощности. Мы, конечно же, так не делали, а продолжали лелеять надежду и молиться от том, что хорошие люди не уходят просто так. Не получилось. Не хватило ни веры, ни нашей любви, ни денег. Когда бабушка заикнулась о продаже дачи, мама сказала свое емкое “Нет!” и строгим взглядом пресекла дальнейшие обсуждения. А неделю спустя, поздно ночью, когда я, подкравшись, стояла за кухонной дверью на нашей скромной даче и давилась горькими слезами, с тихим ужасом слушала, как она прощалась с бабушкой. И наша дневная прогулка к реке на любимый пляж, пикник до самого вечера, долгий и проникновенный разговор о прошлом и будущем, все это застыло в моем сознании очень четко. Осознание, что мама не говорила о настоящем, пришло только после ее похорон. В тот теплый сентябрьский день она попрощалась со мной. Под утро двадцать пятого сентября ее не стало. Мама просто уснула и не проснулась, так же, как и ее отец.
Я наивно верила, что она ушла тихо и спокойно. А потом, уже после смерти и бабушки, которая прожила всего на полгода дольше, я нашла заключение патологоанатома о смерти мамы. Она приняла такое количество снотворного, что шансов на то, чтобы проснуться у нее просто не было…
Остаться одной в двадцать один год без защиты, без нормального дома и надежды на счастливое будущее – это ли не безжалостный удар судьбы? Как оказалось, нет. Моя жизненная чаша только начала наполняться.
Когда я попыталась вернуться на учебу, после годового академического отпуска, шепот в стенах университета был оглушительнее самого громкого крика: “сиротка”, та самая “бедная Настя”. Дешевый сериал. Не иначе. Очень быстро и цепко прилипло ко мне это клеймо “беднаянастя”. Началась необоснованная травля. А самое главное, что я и повода-то не давала! Не плакала по углам, не стенала и не жаловалась! В душе пылало негодование, какое кому дело до чужой жизни? Зачем обсуждать, к чему подобные разговоры? Неискреннее и лживое: “Как я вам сочувствую, Анастасия”, “Анастасия, какое горе вас настигло, нелегко теперь, да?”, вызывало чувство тошноты и горечи. И если я и ранее выделялась на фоне этой разношерстной толпы своей уединенностью и отстраненностью, то после и подавно стала ходячим культом “давайте все на нее смотреть”. Господи, ну не понимала я, что им всем не так!
А потом прозрела. Никто не думал, что вернусь. Бюджетное место очень теплое, зачем оно такой, как я? Поступила быстро и легко, своим умом, без взяток. Да только учиться мне довелось всего ничего. Но закон был на моей стороне, академ оформили, я осталась студенткой, место сохранилось за мной. И это была та еще кость в горле. Но как оказалось, учиться бесплатно хотелось не только мне одной. И никто не ждал моего возвращения. Вкусная ниша уже была практически продана и ожидала нового, более выгодного студента, а я своим появлением сломала все планы.
Психологическое давление сыграло свою роль, я устала шарахаться от взглядов и перешептываний. Но сбежать не успела, в конце концов, мои метания и непонимание ситуации, в которой я оказалась, привели меня в тот страшный день, убивший во мне любовь к собственному имени.
Одногруппница Аллочка Гордеева, уверенная в себе и раскованная личность, староста нашей группы, приказным тоном велела мне явиться к ректору. Мол, звал меня по вопросу учебы. Причин не верить ей у меня не было. Послушно собрала свои вещи и пошла в административный корпус. А по пути внезапно: темный коридор, парни в капюшонах, липкие прикосновения нескольких человек и беспрестанный шепот: “Настя, Настя, Настя… Настя, ты умеешь делать минет? Настя, ты любишь, когда тебя имеют двое одновременно?” Они тогда ушли, а я сидела в углу и понимала: я больше не могу быть "настей". Не хочу. И да, меня наконец-то сломали. Получилось.
Я сильно испугалась. Долгое время после происшествия заикалась и просыпалась с криками по ночам. Чувствовала чужие прикосновения к своей груди, животу и… ниже… Депрессия была такой сильной, что я хотела избавиться от всех этих воспоминаний радикальным способом. Но… не смогла.
Решение бросить учебу и оборвать все ниточки, связывающие меня с прошлым, далось мне легко. Поревела, конечно, что не видать мне образования и работы по специальности, но сцепила зубы, перешагнула и пошла дальше. И перестала окончательно дарить налево и направо свою любовь и доверие, создала новую личность, которую теперь зовут Ася. Именно эта девушка жестко фильтрует круг знакомств, не приближается к противоположному полу и продолжает плыть дальше по неспешному течению ничем не примечательной и скучной жизни. Стратегия не привлекать к своей персоне внимание кажется глупой и необоснованной? Пусть и так. Мама была права: мужчины – это зло! Не дай бог доверять им, пускать их в душу! И нет, меня вовсе не пугает существование в образе старой девы. Я не страшная, не тупая и не забитая комплексами девушка. Я просто Я. Сама по себе. Без обязательств, без убивающих сознание чувств и без привязанностей.
