Текст книги "Хватайся! Рискуй. Играй. Умри (СИ)"

Автор книги: Max Austen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 6. Выживает сильнейший

Казанская улица города Елабуги позволяет мне идти прямой дорогой до университета. Если кто-нибудь обратит на меня внимание, то увидит парня в двубортной стеганой куртке из кожи темно-синего цвета, теплых темно-синих брюках, темно-синих ботинках, держащего в правой руке темно-синюю сумку из кожи. Мой самый любимый цвет, мой фетиш. Особенно сильно схожу с ума по девушкам с длинными темно-синими волосами. Одна такая учится со мной в группе. Ее имя Лейсана, ей двадцать два года. Я ниже ее на один сантиметр, что меня неслабо раздражает, если вспомнить об этом.

Погода в первый учебный день у четверокурсников-журналистов выдается очень солнечный и теплый, как в сентябре. Не скажешь, что утро десятого ноября.

Я всегда хожу быстро, поэтому не сомневаюсь, что успею на первую пару, ровно к восьми. Я внимательно всматриваюсь в прохожих, особенно в парней. Думаю, засранец Игорь, мой братишка, снова постарается мне напакостить. Он живет с Аксиньей, моей подругой и одногруппницой, в Елабуге, значит, пока я здесь, стоит быть начеку каждое мгновенье.

Университетские друзья уже знают, что у Максима Волкова рак поджелудочной, неоперабельный. Я сообщил им новость через социальные сети несколько дней назад, так как не хотел говорить это лично во время перемен между парами.

– Мне тебя не понять.

Смотрю на Влада, спрашиваю:

– А?

Влад и Эндрю решили гульнуть со мной на сессии. Словно делать им больше нечего. Эндрю остался в нашей съемной квартирке спать до полудня, а Влад решил прогуляться и посмотреть на моих друзей, да и себя показать.

– Решение продолжать учебу неправильно. Она тебе не пригодится, ты даже не доучишься до конца.

Я стараюсь проводить больше времени с Владом. По моим наблюдениям, у него жесткий депрессняк, хотя он и пытается это скрывать. Влад вообще не любитель показывать чувства.

Он продолжает:

– Хочу, чтобы ты проводил время с друзьями, а не за учебниками и бессмысленными лекциями. Очень неприятно, когда единственный лучший друг в последние дни жизни обменивает тебя на что-то другое.

– Очень обидно, что лучший друг – эгоист. Я получаю удовольствие от учебы, уймись ты наконец.

А еще благодаря учебе чувствую, что живу.

Мы молчим. Перепрыгиваю через русскую голубую кошку. Разрываю тишину вопросом:

– Если я, предположим, с кем-то решил зачать ребенка… Ты стал бы его воспитывать после моей смерти?

Лис встревоженно косится на меня, кажется, испуганно, но нет, вот он уже улыбается.

– Конечно да.

Седьмого ноября, после того как проводил Татьяну Воронину к автобусной остановке и вернулся к Насте в квартиру, за чашкой яблочного сока я задал бывшей девушке интригующий вопрос:

– Если предложу тебе зачать ребенка, как ты ответишь?

Она долго смотрела на меня, пытаясь уловить, пошутил ли я или серьезно.

– Что? О боже, ты серьезно? Ты не хочешь прервать свой род, так? Хочешь, чтобы я рожала? Макс, мы расстались! И что касается наших отношений – нет, нет и нет! Ни за что не поставлю на себе крест. У меня больная бабушка, а ты хочешь еще ребенка на шею повесить? Ты…

– Хватит! Настя, я всего лишь спросил. К чему мне продолжение рода?

Я усмехнулся. Добавил:

– Вот уж бред!

Хочется дождя. Дождь для меня – явление, смывающее не только грязь улиц, но и лицемерие людей. У него очень важная цель – очистить общество от дурных пороков. Наверное, поэтому дождь так многие не любят.

Я сижу на первой паре по истории зарубежной журналистики, едва разборчивым почерком впечатываю в тетрадь стихи, создающиеся в голове:

«Нет ничего волшебней меня.

Я – Воплощение, Стихия, Вода.

Но меня так многие не ценят

Вода, говорят, не имеет целей»

В моей группе только двенадцать человек. С каждым годом становится все меньше и меньше. Естественный отбор.

Со мной за одной партой сидит Илья, очень религиозный парень из ряда православных. Удивительно, что я с такими дружу. Удивительнее, что православный человек дружит со мной. Максим Волков очень грешен.

На задней парте сидят мои подруженьки. Лейсана, она же Лей Ащанская, – синеволосая чудо-девушка, сходящая с ума по фольклорной музыке и умильным животным. Лей верит в сверхъестественные вещи, вплоть до домовых. Аксинья, она же Акси Эванс, брюнетка с немного подвыпившим выражением лица. А ведь два года назад она давала клятву, что никогда не будет пить. Теперь гоняет водяру не просыхая. С кем поведешься, от того наберешься. Она повелась с моим братом. Сочувствую ей. И Катя, она же Кэти Фокс, рыжая молодая мамаша со стальными яйцами. Истинная журналистка, не будь матерью годовалого мальчика, стала бы стрингером.

Преподаватель Антон Васильевич, тощий невысокий мужичок с очками на носу и козлиной бородкой, о чем-то возбужденно говорит. Он углубился в свои мысли и не замечает, что его никто не слушает. Кому интересна эта история? Никому. Хотя стоит отдать ему должное, иногда невольно начинаешь вслушиваться в смешную болтовню. Он владеет красноречием, слушать такого – одно удовольствие.

Но, извините, Антон Васильевич, я занят – пишу стих. Хочу дождь. Пусть он будет хотя бы у меня на тетрадном листе.

«Ценят тех, чьи достижения видно,

От целей чьих совсем не стыдно.

Видно мне, в кого я целюсь.

Стыдно, что я для них лишь серость»

Долгожданный звонок на перемену. Аудитория постепенно пустеет, все куда-то уходят. Я остаюсь с Ильей наедине. Он достает расческу и прибирает длинные рыжие волосы. Спрашивает:

– Ты ведь хочешь исцелиться от рака?

Смешно. Нет, ну правда.

– Зачем думать о том, чего не произойдет?

Илья хитро улыбается.

– Было много случаев, когда люди молились Богу, а он их исцелял.

Я никогда не считал веру в Бога, Иисуса. Аллаха, Мухаммеда или кого-то там еще чем-то плохим. Вера не может быть плохой. Я верю в существование Гендальфа, Гимли и Леголаса… И они существуют, но только в трилогии «Властелин колец». К сожалению, в двадцать первом веке от веры мало что осталось. Вера и религия – вещи разные.

Религия – это бизнес. Шуршание долларами.

Религия – инструмент государства для управления сознанием людей.

Говорю:

– Ты же знаешь, я не верю в бога. Даже надежным СМИ доверяю не полностью, а уж Библии тем более. Так что иди и предлагай Иисуса кому-нибудь другому.

Он прячет расческу в стильную мужскую сумку.

Я отрицаю существование бога, хотя в детстве верил в него. Мое мировоззрение приближенно к мировоззрению буддистов. Карма, реинкарнация – вот во что верю. Считаю, человек живет, чтобы совершенствоваться, чтобы стать идеальным. Но я ставлю под сомнение существование нирваны. Потому что сам выбираю, чему верить.

– Вот если бы ты веровал в Бога, может, и рака избежал.

– Ты веришь в бога?

Игорь потушил сигарету о дерево, ответил:

– Да. Он не раз спасал мою жизнь.

Мне семнадцать, брату пятнадцать. Октябрь. Мы, одетые не по погоде, нарушали ночную тишину хвойного леса. Холодно.

Игорь произнес:

– Прости, что заставил опять заступаться за меня.

Я опять потратил много нервов, чтобы успокоить психованную бабушку. Говорил ей, что Игорь скоро придет и заплатит за квартиру. Сказал ей, что даже сам пойду его встречать.

Сегодня он после школы сразу умчался в соседнюю деревню к одному богатому старику-гею. Мало кто знает, но мой двоюродный братишка подрабатывает своим пенисом. Трахает богатых мужиков за неплохие деньги. Девушек этот озабоченный недоумок и без денег готов поиметь.

Он больше полугода живет со мной и бабушкой. Ему больше негде жить, мать выгнала его из дома. Но он хочет окончить школу: восьмой класс, затем девятый. Поэтому делюсь с ним деньгами, одеждой, едой. Еще нам пришлось устроиться на работу, чтобы платить бабушке за проживание. Между прочим, немалые деньги.

Работаем мы охранниками в детском саду. Да, даже подростков берут на такую ответственную работу.

Игорь полез в задний карман брюк. Свел брови, наморщился. Я отвел взгляд. Понятно.

– Блин, Макс, кажется, деньги потерялись. Прости, я их в следующий раз верну.

Ну конечно. В который раз он меня обманывает.

– Ничего. Заплачу за тебя.

Не вернет он мне ничего. В девятый раз за год придется прощать долг.

Этому парню негде жить. Этот парень мой брат. Как могу поступить? Что могу сделать?

– Может, твой бог и есть, но я верю не в него, а в карму. Что посеешь, то и пожнешь. И сегодня этот долг тебе прощаю.

Я, Аксинья и Лейсана. Втроем сидим на скамье, пока еще не подсудимых, возле Катькиного подъезда. Акси допивает двухлитровую бутылку пива, смачно рыгает, Лей медитирует, я читаю новости в смартфоне. Слушаем «татушек».

Влад ходит напротив вокруг растущего дуба. Ему приятно познакомиться с моими подруженьками-одногруппницами. Кроме Лейсаны. Она, видно, ему сразу не понравилась. Потому что знает: Макс падок на синеволосых девушек. Словно лишь из-за одного цвета волос я могу влюбиться в нее.

Послеобеденное время одиннадцатого ноября поразительно солнечное и теплое.

Ждем Кэти Фокс, которая не смогла пойти сегодня на пары, и ее мужа.

Обращаюсь к Аксинье:

– Как дела у Игоря?

Аксинья когда-то мечтала стать знаменитой телеведущей. Но, увы, мечта не сбылась и сбудется вряд ли. Ее жизнь погубил мой брат.

Она смотрит в пространство, заявляет:

– Да черт его знает, с ним последнее время не очень хорошо лажу. Мы деремся.

Акси не говорит «он бьет меня», потому что такая девушка способна дать отпор любому драчуну.

– Я хочу с ним расстаться. Надоел он мне. Продохнуть не дает. Сам хрен знает где шляется, а мне даже пофлиртовать с парнями не разрешает. Я соскучилась по нормальным мужикам, а не таким, как он.

Акси брезгливо бросает бутылку в урну.

И вот выходит она. Кэти Фокс с коляской в руках, а сзади нее на поводке ползет Леша. Точнее, поводка-то нет, но такое ощущение, что есть.

Это не тот Леша, который растит детей Игоря. Этот Леша – совсем другой парень. Двухметровый тощий программист, долгое время сопротивлявшийся жене, которая хотела быть главой их маленькой семьи, но недавно сдавшийся.

Влад подбегает к ним, здоровается. Катя неуверенно пожимает ему руку.

– Я Влад, приятно познакомиться.

– Да, очень. А теперь отойди и не мешай мне проехать.

Она обращает внимание на меня. Я выключаю музыку, вылезаю из ленты новостей. Встаю. Моя левая рука обнимает лучшую подругу, правая – здоровается с Лешей.

Очередная прогулка друзей и приятелей по небольшому живописному городу Елабуга.

Очередной день бесконечно повторяющихся событий.

Мы идем по проспекту Нефтяников, не спешим. Друзья о чем-то болтают, а я углубляюсь в мысли.

Акси, Лей и Кэти так или иначе уже работают в СМИ. Я же лишь подрабатываю. За последние два года я написал две курсовые работы на тему рок-журналистики. Мною разрабатывалось новое печатное рок-издание. Думал, что обязательно настанет день, когда осмелюсь стать его учредителем и главным редактором.

Может, этот день настал? Не пора ли, пока есть время, проделать нелегкую работу?

Да, отличная идея!

Наверное, мое лицо сейчас сияет от радости, иначе почему Кэти так удивленно на меня посмотрела? С некоторой долей возбуждения говорю:

– Народ, с сегодняшнего дня я начинаю работу над созданием своего рок-издания. Влад, ты будешь соучредителем и главным редактором. Катя, на тебе дизайн и ты замещаешь главреда.

Катя с деланным скепсисом спрашивает:

– С чего ты решил, что хочу работать в твоем издании?

Она хочет, я знаю.

– Потому что ты ненавидишь свое начальство.

Кэти Фокс ненавидит главреда своей газеты, а главред ее недолюбливает в ответ. Она с удовольствием бы ушла с работы, да вот некуда.

Кэти фыркает.

– Ладно, уговорил.

Акси обиженно замечает:

– А меня ты пригласить на работу не хочешь, так что ли?

Акси работает на местном телевидении, ее не устраивает лишь то, что пробиться она никуда не может.

Отвечаю:

– Если расстанешься с Игорем, сделаю тебя татарстанским коррепондентом. Ну, и если бросишь пить.

На том и сговорились.

Мне показалось, или где-то и правда запели птицы?

Какой замечательный день, вроде бы ничем не отличающийся от других, но запоминающийся. Я запомню его на долгие, долгие годы.

Ах, ну да.

Двадцать пятого мая мы находились с классным руководителем Светланой Сергеевной в нашем кабинете на втором этаже. Считая меня, нас восемнадцать выпускников. Одиннадцатый класс.

Наконец вот-вот выскочу из дрянной гимназии. Как долго я ждал этого дня. За окном щебетали, чирикали и даже каркали птицы.

Светлана Сергеевна только заметила, что я все-таки пришел на последний звонок.

– О, Максим. Извини, но для тебя цветов не осталось.

Она говорила о тех букетах, которые мы должны дарить на линейке преподавательскому составу. Очень жаль, я горел желанием подарить цветы преподавателю татарского языка в благодарность за понимание. Я ненавидел татарский, поэтому не учил его. Даже не ходил на уроки. Потому что с этим предметом связано слишком много страшных воспоминаний.

Я промолчал. Ничего. Подумаешь, всего лишь цветы.

Светлана Сергеевна взяла в руки ленту выпускника, нацепила на меня, прикрепила булавкой. Мне в этом пиджаке и без того жарко, но с лентой кажется, что я в аду.

Хотя так оно и есть.

Я ненавидел свой одиннадцатый класс. Он ненавидел меня. Взаимность со всеми, кроме Юли – она единственная, кто хорошо ко мне относилась. Ее тоже почти никто не любил. Взаимность была и между Юлей и классом. Мне довелось учиться в стаде.

Меня боялись.

Особенно учителя. Когда я пропускал уроки, Светлана Сергеевна говорила классу: «Смотрите, не ляпните чего лишнего перед Максимом. Он журналист – наш школу в прах сотрет». Когда Юля рассказала об этих словах, я смеялся точно не меньше пятнадцати минут.

И я действительно показал себя не с самой приятной стороны.

Историчка не ставила мне оценки, хотя я активно отвечал на уроках. Мне это не понравилось, и, пользуясь связями, нажаловался на нее заместителю министра образования. В следующий же день посыпались пятерки.

Я привел брата в гимназию. Директрисса отказалась брать его, ссылаясь на то, что не хочет портить себе репутацию таким плохим учеником. Не поспоришь ведь, Игорь учился неважно. Но ее отказ был незаконным, я сообщил об этом все тому же заместителю министра образования. Директриссу наказали.

Я часто болел и пропускал много уроков. Директрисса угрожала мне, что не допустит к ЕГЭ, если пропущу хоть еще один урок. Я вновь воспользовался связями. С тех пор в гимназии новый директор.

Да, было понятно, что меня боятся, и нельзя было этим не воспользоваться. Я пользовался статусом журналиста, и связями, и своими знаниями.

Сколько раз мне и Юле приходилось по-честному поправлять преподавателя русского языка, когда та совершала какую-либо ошибку? Да, безграмотные есть везде, даже среди учителей.

Среди собравшихся одиннадцатиклассников я увидел Юлю. Она, судя по вспыхнувшим щекам и сердито надутым губам, рассержена. Она сорвала с себя ленту с криком:

– Не пойду на вашу линейку! Стадо баранов! Мне среди вас не место!

Громко стуча каблуками по деревянному полу, Юлия удалилась из класса. Кажется, теперь у меня появился букет.

Через некоторое время мы вышли на стадион, встали в ряд. Когда завуч читал какую-то напутствующую фигню выпускникам, Светлана Сергеевна взяла колокол, которым, по традиции, по очереди звенят одиннадцатиклассники. Так как я стоял первым в ряду, она сообщила:

– Максим, тебя у нас нет в списке звенящих в колокол, поэтому ты не звенишь.

И она дала его в руки рядом стоявшему однокласснику.

Макс, считай до десяти. Во мне нарастал гнев, я должен справиться с ним.

Почему люди, вроде как боящиеся тебя, теряют всякий страх пред тобой в последний день вашей встречи?

Один, два.

Хочется пойти к микрофону, оттолкнуть завуча и объяснить тысячной толпе, что дискриминация меня им с рук не сойдет.

Три. Четыре. Дыши, Макс.

Я компроматирую их всех. Начиная с физика, у которого нет даже диплома, заканчивая вон той брюнетки – преподавательницы начальных классов, которая во время уроков бьет детей.

Пять, шесть, семь.

Завуч начал читать имена выпускников. Рядом стоявший одноклассник звенит колоколом.

Восемь, девять. Десять. Отпустило.

Просто в такие моменты ты напоминаешь себе, что являешься волком в стаде баранов.

– Лиличка!

Радостно позволяю ей задушить меня своей большой душой. Наконец я встретил еще одну лучшую подругу.

Без пяти восемь утра двенадцатого ноября. Второй этаж Елабужского института КФУ. Картины на стенах наблюдают за обнимающимися Лилией Енот и Максимом Волковым. Первая встреча на четвертом курсе двух друзей-бисексуалов.

Лилия – очень высокая длинноволосая брюнетка с темно-зеленой челкой. Студентка четвертого курса моего факультета. Филолог-журналист.

– Макс, я искала тебя! У меня шикарная новость!

Она достает из сумочки открытку-приглашение, протягивает мне. Почти визжит от восторга:

– Мою книгу издадут! А-а! Я так счастлива!

Она обнимает мое тельце снова. Ее большая душа не знает границ.

– Хочу пригласить тебя на вечеринку. Она пройдет здесь, в универе. Можешь привести друзей.

От ее слов мне становится еще теплее, чем от объятий.

И снова обнимашки.

Лилия редко посещает вечеринки, потому что целиком отдана на растерзание учебе. Самая лучшая студентка факультета. На первых двух курсах она даже никуда не выходила, училась, училась, училась. И такой образ жизни сказался на отношениях с ее друзьями, которые хотели проводить с ней время, но желаемого не получали.

Наверное, только она может понять, почему я продолжаю учиться.

Я рад, что сейчас у нее все хорошо. Она написала книгу, ее приняло издательство. А еще эта вечеринка. Неожиданно и жуть как приятно.

Читаю на открытке: «14 ноября, 18:00». Отличная возможность провести время с теми, кого люблю.

Пахло весной и смелыми начинаниями.

Трава ласкала мой голый торс. Если лечащий врач узнает, что я снова сбежал из больницы… Мне ничего не будет. Впрочем, как всегда.

Рома, лучший друг, сидел рядом и поедал лапшу быстрого приготовления.

В парке под Верхне-Волжской набережной часто можно поймать тишину. Достаточно выйти из приемного покоя, перебежать дорогу, перепрыгнуть через ограду – и ты уже здесь. Лежишь и ловишь запахи.

Я лежал и наслаждался запахом наступившего лета. Говорил:

– Люблю я ее… Наверное.

Рома оторвался от еды. Запах лапши, горячего бульона и специй.

– Мою сестру-то? Ха, представляю, какими будут у вас дети.

– Я серьезно. Ну и что, что ей пятнадцать? Она всего на два года нас младше.

– Надо все-таки узнать, влюблена ли она в тебя или просто делает вид.

Запах интриги. Надежды.

– Делает вид? Так значит, правда влюбилась?

Я схватил Рому за ногу, когда тот, не ответив, вновь уткнулся в лапшу. В ответ пинок.

– Не знаю. Возможно. И что мы постоянно говорим только о ней? И что вообще делаем в Александровском саду?

– Если сбегу дальше – меня хватятся, а вернуться в палату не успею. Что плохого в разговорах о Тане?

– Можно же и обо мне поговорить. Или о тебе. Или еще о чем-нибудь, но кроме Таньки. Надоела она мне.

Запах травы и подошв кроссовок.

Приятная дрожь ветра на забинтованной руке. Мягкий голос Ромы с украинским акцентом.

– К примеру, как ты себя представляешь через десять лет?

Запах светлого будущего, звуки теплой любви.

– Я великий рок-музыкант, разъезжаю на мотоцикле по миру с гастролями…

…Рев мощного зверя. Теплый асфальт под ногами…

– Со мной жена Таня, и мы слушаем классик-рок…

…«Ария» – «Король Дороги», AC/DC, «Highway To Hell»…

– Еще, конечно же, куча бабла, славы и наркотиков. А ты как себя видишь?

– А никак. Через два года мне каюк, дружище.

Глоток.

– Через два года, Макс, я умру. У меня рак.

Запах увядших деревьев, ноября и безысходности.

Влад валяется на кровати вместе со мной. Я только что пришел уставшим с единственной на сегодня пары. Мы смотрим в потолок и слушаем, как Андрей чем-то гремит на кухне.

Шепчу:

– Почему Андрей мало общается с нами? Он же хотел развлечься.

– Не знаю. Мне кажется, этот чувак что-то замышляет. Пока ты бываешь в универе, он сидит за ноутбуком и какими-то бумагами. Над чем-то работает.

– Не по душе мне это. Он даже иногда не слышит мои слова.

Мы молчим. Потолок очень обычный. Шепчу:

– Мне Катя 3.5, ну, бывшая лучшая подруга, которая из Арзама..

– Да я прекрасно помню, откуда и кто она. Ну?

– Так вот, она сказала, что меня вычеркнули из списка живых сразу, как только узнали о раке. Я поначалу не поверил, но сейчас, наблюдая за Эндрю, мне кажется, так оно и есть…

– Не говори так. Ты нам очень дорог, особенно мне, Эндрю и Насте. Чувак, да твоя бывшая просто больная, раз так считает.

Пожимаю плечами. Хмыкаю.

– Бывшая лучшая подруга. Прекращай ревновать.

Зачарованно смотрю на потолок, говорю:

– А вдруг? Андрей – наш лидер, обязан думать о будущем группы. Его ведь можно понять, если он решил начать поиски нового участника?

– Макси, брось такие мысли. Он же не предатель. Даже мне станет больно, если он решится при твоей жизни искать нового ударника-вокалиста.

Я приподнимаю уголки губ. Мне чуточку становится легче.

– Макси. Меня так давно не называли.

Это имя моей первой личности, доброй, оптимистичной. Так меня прозвал один покойный друг.

– Кстати, как тебе мои универские друзья?

За последние два дня Лис немало провел с ними времени и смог сложить о них впечатление.

Смотрю на Влада. Он смотрит куда-то за потолок. Его тело расслаблено, глаза моргают реже обычного, дыхание более глубокое, рот немного приоткрыт. Да он в трансе. Лис немного медленно говорит:

– Лейсана в принципе ничего, даже очень. Она сильно похожа на тебя. Именно на тебя, не на Макси или вторую личность, а на Макса в целом. Поэтому не понимаю, как ты смог с ней подружиться? В общем, самая приятная девушка из всей компании.

На кухне, кажется, падает кастрюля. Слышим трехэтажный мат великого бас-гитариста и вокалиста Эндрю Вольфа. Влад выходит из транса и продолжает говорить обычным темпом:

– Аксинья, похоже, немного сексуально озабочена. И еще она боится саму себя, в ней чувствуется неуверенность. Леша неплохой парень, он мне понравился больше, чем его жена. В нем еще живет детство, он очень добрый, это не может не радовать. А вот Катя…

Он на мгновение замолкает, подбирая слова.

– Так вот. Она мне не нравится. Я ей тоже не нравлюсь. Она сказала, что я одеваюсь слишком метросексуально, так, словно в этом есть что-то плохое.

– И что ты решил?

Влад не просто хотел познакомиться с ними, он хотел завязать настоящую дружбу.

– Не, ни с кем из них не хочу поддерживать связь. Надеюсь, Лилия мне понравится больше.

Да, Лили ему понравится, я уверен. Настолько уверен, что уже не хочется их знакомить. А то вдруг отвернешься на минуту – и они уже встречаются?

Одним из самых странных знакомств было знакомство в больнице с нижегородским блондином. Его подселили ко мне, когда я валялся в койке и слушал хардкор в наушниках.

Он сел на своей койке напротив, спросил:

– Сколько лет?

Для приличия я неохотно снял наушники и процедил:

– Восемнадцать.

Парень нахмурился.

– Странно, а выглядишь на двадцать три. Как зовут?

– Максом.

– А меня Кирилл. И мне двадцать три, приятно познакомиться.

Он постоянно улыбался, но позитивом меня не заражал.

– Ага.

И вот наушники снова там, где им место. Кирилл поднялся, полез в сумку. Достал печенье, вскрыл упаковку.

– Хочешь печеньку?

Он протянул упаковку, мол, бери столько, насколько жаден. Сказал:

– Вкусное, с черникой.

А, ну раз с черникой, так что ж, давай.

Я забрал себе половину упаковки. Настроение ни к черту. Бедному соседу достанется. Вместо благодарности выпалил:

– У меня для тебя ничего нет, но можешь водички из крана попить, сколько хочешь, мне не жалко.

А он, только посмотрите, улыбнулся еще шире. Белыми зубами засверкал.

– Да вы, гляжу, шутник, Максим… Как вас по батьке?

– У меня нет батьки, так что сорян, если опечалил. Ну так воду из крана будешь?

Он посмеялся. Я тоже. Ха-ха. Как смешно.

На самом деле во мне проснулась вторая личность, любящая всех злить и обижать. И имя этой личности – Призрак. Поэтому я с нетерпением ждал, когда же этот двадцатитрехлетний пацан поймет, что кое-кто тут не очень добр и лучше с ним прекратить всякое общение.

Но нет. Парень пытался игнорировать мой настрой. Даже участливо спросил:

– Я пойду в магазин. Если у тебя только вода из крана, может что-нибудь купить?

Мило, сударь. Сигарет пачку и кондомов, пожалуйста.

– Нет, спасибо.

Хотя кондомы бы не помешали. Меня тут в отделении страшная сорокалетняя женщина преследует, пугает обещаниями, что изнасилует.

– Точно? На свои деньги куплю. Может, сок? Шоколад?

Я прибавил громкость на ноуте, закрыл глаза. Ну и Кирилл. Ну и странный же он парень.

Максим Волков проснулся от громкого хлопка дверью. Кажется, проспал два часа.

Открыв глаза, увидел Кирилла с пакетами. Прямо из магазина.

Призрак во мне куда-то исчез. Ну и слава сатане, не хотелось портить отношения с таким хорошим соседом.

Кирилл достал три упаковки печенья, положил на мою тумбочку.

– Тебе же нравятся с черникой? Примите мой щедрый дар, Максим Батькович.

Ну вот, я так долго этого не делал, скривил лицо в улыбке.

– Максим Витальевич.

– Кирилл Олегович. Что, устроим-с чаепитие?

И мы устроили чаепитие длиною во весь рабочий день дневных медсестер.

Вечером Кирилл предложил посмотреть телепрограмму «Орел и решка». За тем же чаепитием мы просмотрели шесть выпусков, поедая купленную им еду.

На следующий день все повторилось. Он сходил в магазин снова, и мы весь день смотрели сию программу.

Потом ему прооперировали ухо. Еще через несколько дней мы вышли на улицу, погуляли и спонтанно отправились в кинотеатр, где провели еще два часа за скучной фантастической кинокартиной о мифическом герое.

И, конечно, мы не спали каждую ночь. Оставаясь наедине в двухместной палате, мы пользовались случаем и смотрели различные фильмы, в основном ужасы и комедии. И пару раз всплакнули над сентиментальной драмой.

Кирилл рассказал мне, что у него отношения на расстоянии. Я ответил, что, вот так совпадение, и у меня те же отношения. Он рассказал, что собирается жениться на глупой девушке. Я ему ответил, что, опять же совпадение, ведь сам встречаюсь с глупой девушкой. Поспорив о глупости наших дам, мы пришли к выводу, что они вовсе не глупы. Это мы слишком умны. Он рассказал, что сразу после выписки из больницы переедет в Санкт-Петербург к невесте.

После снятия швов он повел меня к себе на квартиру, где у нас состоялось очередное безудержное веселье за PS3. Квартира оказалась четырехкомнатной.

Кирилл рассказал, что когда-то был рок-музыкантом. Я ему ответил, что, вот так совпадение: три месяца назад я организовал свою рок-группу и сейчас ищу квартиру в Нижнем для себя и возлюбленной.

Кирилл по-прежнему улыбался белыми зубами, когда предлагал мне жилье.

На самом деле я люблю Кэти Фокс несмотря на некоторые ее черты характера. Она настоящая подруга. Всегда помогала и помогает тем, кому помощь необходима, тем, кто ее даже не просит.

– Ну давай, Мя-яукс.

Мы вдвоем идем по проспекту Мира. Кэти мяукает. Сегодня, тринадцатого ноября, у нас работа в редакции. Она уговаривает меня пойти с ней на интервью с каким-то мало чем примечательным хирургом.

– Мя-яукс! Я сама выполню всю работу, даже расшифрую аудиозапись. С тебя только присутствие. Я просто чувствую неуверенность наедине со всякими учеными, хирургами и так далее.

Катя-журналистка и неуверенность – как небо и земля. Она просто хочет, чтобы я особо не утруждался на сессии.

Так как чаще всего она своего добивается, говорю:

– Хорошо. Но в таком случае ты будешь просто обязана завтра прийти на вечеринку Лилии.

Кэти ворчит. Не хочет она таскаться по сомнительным вечеринкам.

Говорю:

– Лили добилась успеха, наш декан гордится ею. Да и весь факультет тоже.

Теперь она фыркает:

– Когда-нибудь и я издам книгу.

Внезапно замолкает, осознавая, что к тому времени меня уже не будет.

Сегодня весь день, к моему увеселению, льет дождь. Я с трудом уговорил Катю пройтись до книжного магазина. Благо, недалеко.

Как мне повезло, что Призрак, злая моя личность, не проснулся от вести о раке. Иначе не состоялось бы нашей беседы. На самом деле меня бесит Кэти Фокс тем, что сначала говорит, мол, мы друзья, Макс, и тебе всегда помогу. Но когда нужна помощь в угнетении Призрака, если он просыпается, она шлет меня куда подальше словами «Вот когда перестанешь быть Призраком, тогда поговорим, а сейчас – вали!».

Ноги ступают по лужам, обрызгивая прохожих. То и дело кажется, что какой-нибудь обрызганный мужик подойдет ко мне и врежет. Народ у нас нынче такой.

Говорю:

– Поразмыслив о рок-журнале, я решил для начала создать интернет-портал. Найду журналистов в разных точках страны, готовых первое время поработать за гроши, вместе набьем портал новостями и интересными материалами. Найму специалиста по продвижению сайтов, обязательно раскрутимся. Тогда можно будет создать первый номер журнала, пока в электронном формате.

Катя кивает, внимательно слушает. Я продолжаю рассказывать о планах на наш журнал, а она все запоминает. Потом добавляет:

– Маукс, если хочешь, я готова стать главредом. Зачем тебе Влад? Он даже не специалист в нашей области.

Тут она не совсем права.

– Кать, поверь, никто не сможет рассказать о рок-культуре так, как может это рок-музыкант. Ценю твое желание, но главредом будет он.

Он лгал мне все лето. И даже дольше. Чашка выскочила из рук и разбилась.

Не важно, где ты. Не важно, как ты себя чувствуешь. И совсем не важно, есть ли у тебя деньги в кармане. Важно, с кем ты. Все будет хорошо, если рядом они. Твою мать, друзья. Если их нет – тебе… В общем, конец.

Жизнь одиночек недолгая. Рома выглядел расстроенным. Может, действительно раскаивался.

– Ну, дружище, Макс… Макси… Я не хотел, чтобы это все выглядело так. Да, рака у меня нет. Ну и что? Тем же лучше!

Наверное, по моему телу течет ледяная кровь. Я уселся в кресло, в котором любила сидеть Таня, по-змеиному взглянул на друга. Лучшего. Твою мать. Друга.

И плевать, что знакомы только два года. Какая разница, сколько вы знакомы? Тебе может быть дороже человек, с которым ты познакомился вчера, чем тот, с кем ты жил бок о бок десять лет.

Тем более, если раньше у тебя вообще не было друзей.

Шипящий голос:

– Давай, Роми, начистоту. Солгал, что болен раком. Что еще? Может, день рождения у тебя не первого декабря?

– Это правда! Клянусь!

Я барабанил пальцами по коленкам.

– Паспорт покажешь? Я ведь его никогда не видел.

Испарина на лице Ромы. Чувство страха.

– Нет! Паспорт ни к чему!

– Хорошо. А как там твоя мама?

– Ты же знаешь…

– … Она умерла при родах?

Здесь я позволил себе злобно рассмеяться. В карих глазах Романа промелькнуло понимание, вскоре сменившееся злобой.

– Это Таня все рассказала!