Текст книги "If you give in tonight (СИ)"
Автор книги: MasyaTwane
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Радужные фантазии рассеиваются в миг, когда Гарри видит сутулую фигуру Луи в центре гостиной. В его руках зажат пистолет, опущенный дулом в пол, плечи напряжены, а голова наклонена чуть к плечу. Луи прислушивается.
– Эй! – пытается Стайлс привлечь внимание, но преступник резко вскидывает голову и прижимает палец к своим губам.
Он тут же оказывается рядом, прижимает ладонь уже ко рту Стайлса, а пистолет холодит обнажённое бедро. Гарри дрожит. Он искренне верил, что всё плохое осталось позади.
– Копы, – шипит Луи и прижимается лбом к голому плечу Гарри, выдыхает горячий воздух в кожу. До Гарри доносится ускоренный стук его сердца в замершей тишине гостиной.
– Я отважу их, – Стайлс осторожно убирает руку преступника от своего лица. Только теперь он слышит приглушённые разговоры на улице.
Лёгкий кивок Луи не выглядит согласием. Его тело вдруг сжимается, уменьшается в размерах, будто из него выкачали воздух, он отступает. Гарри тянет руку, чтобы утешить, подбодрить, но преступник сильнее сжимает рукоять пистолета в ладони и ловко уходит от прикосновения.
Бросив последний недоуменный взгляд в спину поднимающегося по лестнице Луи, Стайлс спешит открыть дверь, отодвигая беспокойство дальше, на задворки сознания. Спокойная улыбка, расправленные плечи – никто не смог бы заподозрить Гарри в сокрытие от правосудия особо опасного преступника.
Пальцы дрожат, и Стайлс с силой сжимает дверную ручку, распахивает дверь настежь, показывая, что ему нечего скрывать.
– Доброе утро, офицеры! – восклицает он.
Их двое. Тучный мужчина в годах – его рука на кобуре, будто он готов вот-вот выхватить пистолет, и совсем ещё молодой парень. Полицейские стоят поодаль и оборачиваются на его голос, чуть задирая головы вверх.
– Как же вы забрели ко мне в гости? Я думал, что плачу именно за одиночество, покупая этот дом.
Упираясь бедром в отполированное дерево дверного косяка, Гарри складывает руки на груди и с удовольствием отмечает приоткрывшийся в восхищении рот юного сотрудника полиции.
– Я прошу прощение за беспокойство, но мы по важному делу. Опасный преступник…
– Вы Гарри Стайлс, верно? – перебивает молодой коп своего пухлого напарника. – Чёрт, я видел почти каждый ваш фильм.
– Дивиш!
– Простите, сэр!
Парень отступает в смущении, стягивает с головы форменную фуражку и мнёт её влажными от волнения пальцами, а Гарри ликует. Улыбается покровительственно и, совершенно не стесняясь собственной наготы, спускается по ступеням вниз. Тёмные боксеры почти не скрывают очертания его члена, и Гарри пользуется их смущением, вынуждает закончить разговор быстрее.
– О, не будьте так строги с коллегой, – умоляет он, протягивая руку молодому мужчине. Тот бросает короткий взгляд на напарника и, несмотря на неодобрительно поджатые губы, всё равно отвечает на рукопожатие Гарри. – Так по какому вопросу вы тут?
– Да, – Дивиш прочищает горло, пытается принять серьёзный вид, но глаза то и дело бегают по телу Гарри, цепляясь за разбросанные тут и там тату.
– Офицер Стивенс, – толстяк, наконец, оставляет в покое кобуру и протягивает мясистую ладонь. Она неожиданно сухая, а рукопожатие крепкое. – Из тюрьмы соседнего города сбежал опасный преступник. Мы хотим удостовериться, что Вам ничто не угрожает. Он прячется в этих лесах, и я бы настоятельно советовал Вам уехать как можно быстрее. От греха подальше, знаете.
Мужчина говорит серьёзно, а его молодой напарник кивает в такт словам. Словно камни, они имеют вес, и Гарри вдруг чувствует неуверенность. Теряется.
Луи преступник, как бы ни хотелось верить в обратное.
Эти три дня были наполнены эмоциями, сокрушили и без того хрупкое нервное состояние Гарри. От страха и боли непостижимым образом они пришли к нежности, и Стайлс позволил себе забыть о той секунде, когда стоя за стеклом двери Луи сказал “привет” одними губами, заморозив кровь леденящим ужасом.
Обаянием и заботой ему удалось отогреть Гарри, втереться в доверие, но… Вот она реальность. Настигла их.
– Мистер Стайлс?
Гарри вздрагивает, поворачивает голову в сторону полицейских.
– Простите, задумался, – он натянуто смеётся. – Тревожные вещи говорите. Кажется, придётся уезжать.
– Вы в доме один? – спрашивает Дивиш, и Гарри кивает.
– После случившегося со мной, – молодой коп понимающе качает головой, – хотелось быть дальше от людей.
Стивенс хмурится, он явно не понимает, в отличие от напарника.
– Мне жаль, что такое случилось с Вами. Но не все люди мерзавцы.
Почему-то в голове появляется образ Луи. Слова полицейского, абстрактные, призванные ободрить, находят свою цель, и Гарри вновь задумывается обо всём, что происходит с его жизнью сейчас.
Умело выпроваживая копов, Стайлс даёт им слово уехать немедленно, и отчаянно сопротивляется выказанному желанию остаться, чтобы охранять, пока он собирает вещи.
Когда со служителями правопорядка покончено и шуршащий звук колёс служебной машины затихает вдали, Гарри возвращается в дом.
Грудь наполнена беспокойством. Оно выплёскивается через край, пенится, как кипящее молоко. Каждая ступень лестницы на второй этаж отдаётся грохотом в голове: какая из созданных Луи реальностей настоящая? Та, где его пугающие глаза жестоки, а губы сжаты в тонкую нить? Или та, где всклокоченная чёлка примята подушкой, а черты лица мягкие и весь он словно комок счастья, нежный и светлый?
Сжимая ручку спальни Гарри выдыхает горький кислород из лёгких, понимая что, наконец, настал момент выяснить это.
Пустота в спальне на секунду оглушает.
– Луи? – зовёт Стайлс.
Ответа нет.
Паника попавшей в клетку птицей бьётся в груди, рвёт сухожилия и переплетения вен сильными крыльями.
– Луи! – Гарри срывается на крик, хлопает дверьми комнат, в надежде что за следующей найдёт того, кого так отчаянно ищет. Голос дрожит и ломается, а сознание скручивается в одну простую и в то же время одну из самых сложных мыслей в жизни Стайлса.
Луи ушёл.
Лишь ворвавшись в ванную комнату для гостей Гарри останавливается, как вкопанный, не может отвести глаз. Преступник лежит в пустой ванне, прижимая дуло пистолета к виску, а в пальцах дымится сигарета. Тонкая сизая струйка поднимается вверх в причудливом танце, и Луи не обращает никакого внимания на замершего Гарри, он поглощён зрелищем.
– Я звал тебя, – хрипло говорит Стайлс.
– Я слышал.
– Ты мог бы ответить! – паника сменяется злостью, выжигающей другие мысли.
– Я… – Луи, наконец, обращает на него внимание. Поднимает наэлектризованный взгляд и смотрит пронзительно, пытливо. – Где копы?
– Уехали, – отстранённо произносит Гарри, а потом понимание яркой лампочкой загорается в голове. – Ты думал, я сдам тебя?!
– А ты не сдал? – хотя это очевидно, но Луи всё же переспрашивает. – Ты просто дурак.
Рывком он поднимается на ноги, сигарета выпадает из пальцев на светлый кафельный пол, и Гарри отшатывается назад. Не от резкого движения, а от слов преступника. Грубое “дурак” плотной завесой висит между ними, смешивается с закручивающимся спиралью дымом.
Глядя снизу вверх на стоящего в ванне Луи, Стайлс перебирает в уме оправдания такому поведению. И хоть он не может узнать, что за человек ворвался в его дом, и суждения о нём отрывисты и противоречивы, сердце подсказывает верить. Искренность ночи затмевает любые оскорбления, и Гарри предпочитает оказаться обманутым, чем не довериться.
– Может и дурак, – беспечно пожимает он плечами. – Но у меня не было причин рассказывать им о тебе.
– У тебя долбаная тысяча причин, – шипит Луи. Он перешагивает невысокий мраморный бортик и наступает на сигарету, прекращая танец дыма, пачкая её никотиновыми внутренностями белую плитку. – Ты нихуя не знаешь, что я совершил!
Холодок бежит по спине Гарри не от резких слов или действий. Луи одет, и он не моргая смотрит на массивную обувь, на тёмные штаны из плащёвки – одежда, в которой преступник появился в его доме три дня назад.
Их время закончилось.
– Мне плевать, – задирает подбородок Гарри. – Да хоть взорвал парламент. Ты был хорошим для меня, остальное не важно. Можешь разрушить мир, я лишь пожму плечами, если ты будешь всё так же обожать меня, как сегодня ночью.
Пламенная речь сбивает Луи с настроя. Он внимательно смотрит на Гарри, и тот видит, с каким скрипом механизмы в голове преступника приходят в движение. Стайлс терпеливо ждет, пока Луи перебирает варианты, просчитывает ходы.
– Ты вернул меня назад.
Тихий шёпот оглушающе громко звучит в напряженной тишине, и Гарри поверить не может, что произнёс это. Язык будто живёт отдельно от мозга, и, пока Стайлс сжимает пальцы до побеления, слова без его воли вырываются наружу и тонут в океане удивлённых глаз Луи.
– После предательства Кела я был уверен, что закончил с карьерой, да и с жизнью в целом. Повсюду были фотографии моего обнажённого тела, любой желающий мог посмотреть в интернете провокационное видео. И разговоры вокруг… Тысячи голосов: упрекающих, оскорбляющих, разрывающих на части весь мой образ.
Гарри сжимает виски ладонями и благодарит Луи за то, что он молчит. Не пытается перебить, не выплёвывает грубые слова о том, что ему не интересно. Просто позволяет высказаться.
– В первые секунды этой катастрофы знаешь о чём я думал? Я думал о том, что Кел не мог так поступить, – Гарри смеётся, и звук разбивается о кафельные стены вдребезги. – Я верил, что знаю его: на протяжении года он был ближе всех ко мне, делил со мной постель, знал все, даже самые незначительные мои мысли.
Стук положенного на край раковины пистолета на мгновение отвлекает Гарри. Он непонимающе смотрит, моргает пару раз и переводит замутнённый эмоциями взгляд Луи в лицо.
– Когда шок схлынул, и стадия отрицания прошла, я принял ситуацию такой, какой она является на самом деле: моя жизнь к чертям разрушена. Но это даже не главное, – преступник вскидывает голову, делает неуверенный шаг вперёд. – Правда в том, что я никогда не знал его, Луи.
Расстояние между ними не больше ладони, и Гарри может чувствовать запах преступника: смесь никотина, земли и совершенной нежности. Озоном тот больше не пахнет.
– У нас с тобой нет всех этих поездок на выходные во Францию, дорогих подарков, нет тысячи фотографий. Но есть что-то гораздо более важное, – голос дрожит, и Гарри срывается на хрип, тянет руки вперёд. К его удивлению Луи не отстраняется, позволяет требовательным пальцам вцепиться в ткань на груди. – Я не знаю тебя. Но я доверяю тебе.
Слова отнимают последние силы, и Гарри прижимается лбом к плечу преступника, чувствует горячие губы на своём виске.
– За три дня ты перевернул во мне всё, – шёпотом продолжает Гарри. – Встряхнул, заставил бороться за свою жизнь.
– Гарри, я не думаю…
– Заткнись! – шипит Стайлс, сжимая одежду до треска. – Мне плевать, что ты думаешь. Этой ночью я не думал о Келе, не думал о ненависти, которую испытывает ко мне половина мира. Я думал лишь о том, что ты чертовски хорош, и… Ты мой.
По его просьбе Луи затыкается, впивается прохладными пальцами в обнажённые плечи, чуть толкает назад. Спиной Гарри ударяется о стену, но хриплый выдох не слетает с губ – преступник ловит его своим ртом и проглатывает одним жадным глотком.
Поцелуй хаотичный и торопливый, затуманивает и без того сконфуженный разум. Гарри подаётся вперёд, открывает рот, позволяя Луи делать всё, что тот захочет. Секунды складываются в минуты, и кислорода отчаянно не хватает: лёгкие горят, но это жжение не сравнится с тем, как полыхает кожа под прикосновениями преступника.
Отдаваясь целиком, Гарри перестаёт сомневаться. Луи забирает тревогу через поцелуй, высасывает её из обмякшего в его руках тела, и кажется, что волноваться больше не о чем: поцелуй говорит без слов о силе его обожания.
– Если бы у меня было чуть больше времени, – преступник отрывается от его губ, слизывает блестящие капли слюны языком. Глаза полны сожаления, а голос надрывный, раскаивающийся.
Гарри зажмуривается, но руками ищет его ладони, переплетает пальцы.
Время расставаться.
В гостиной в гробовом молчании Луи проверяет собственный пистолет: ловко достаёт обойму, пересчитывает патроны, с характерным щелчком отправляет её обратно. Он убирает пушку за пояс штанов, и Гарри не замечает откуда в руках Луи появляется его телефон – слишком занят рассматриванием тёмных елей за окном.
– Держи, – Стайлс протягивает руку, всё так же молча забирает устройство, но когда пальцы сталкиваются на пластиковом корпусе, они оба едва заметно вздрагивают. Преступник обхватывает его запястье и притягивает к себе. – Прости меня, малыш, я дал тебе надежду и тут же её забираю. Если бы я мог остаться…
Гарри дрожит в его холодных руках, пока горячие поцелуи покрывают лицо, и пытается убедить себя, что это влажные следы от губ Луи на щеках. Не слёзы.
– Я должен оставить тебя сейчас, но… – пальцы приподнимают подбородок, и глаза цвета грозы заглядывают прямо в душу, убеждают. – Ты сильный, Гарри. Ты должен вернуться в мир.
Луи останавливает отчаянно крутящего головой в разные стороны Гарри, сжимая щеки в ладонях.
– Послушай меня. Послушай! – он губами снимает запутавшуюся в ресницах каплю. – Если есть хоть один человек, ради которого нужно продолжать бороться, ты станешь?
Не в силах качнуть головой в знак согласия Гарри лишь прикрывает глаза.
– Хорошо, – довольно произносит преступник. – Потому что у тебя есть я, Гарри. Я не могу остаться, но я всегда буду верить в тебя. Ты должен вернуть себе свою жизнь.
Слова проникают в голову, пускают корни. Гарри кивает, трётся щекой о прохладную ладонь и уверенно смотрит в голубые глаза. Они оба чувствуют изменения в реальности после принятого решения.
Прошло всего семьдесят два часа, а Гарри чувствует себя абсолютно другим человеком. Наполненный уверенностью до краёв он готов вернуться под свет софитов, вздёрнуть с вызовом подбородок и посмотреть миру в глаза. В конце концов он не сделал ничего плохого, лишь влюбился не в того.
Гарри обходит Луи по кругу, опускает руки на напряжённые лопатки, мягко ведёт вниз, лаская в благодарность за подаренное начало, кладёт подбородок на плечо.
– У нас могло бы быть всё так волшебно, – с сожалением тянет он.
– У нас было всё волшебно, – уверенно отвечает Луи, чуть поворачивается и трётся щекой, покрытой колючей щетиной, о щёку Гарри. – Обещай мне, что ты сделаешь всё, чтобы я имел возможность видеть тебя?
– Обещаю.
Луи оборачивается, заключает Гарри в кольцо крепких рук, и Стайлс не может удержать вырывающееся из груди сердце. Оно грохочет, оглушая обоих. Последний поцелуй горит на губах, когда Гарри отворачивается не в силах смотреть, как Луи уходит.
Едва слышный хлопок входной двери ставит точку в старой истории Гарри Стайлса.
========== Эпилог ==========
А новая начинается лишь спустя девять месяцев.
Гарри садится в машину, откидывается на дорогую кожу сидений, блаженно прикрывая глаза. От вспышек фотокамер под веками всё ещё бело, а крики фанатов и папарацци до сих пор звучат в ушах.
– Как ты?
Огромная ладонь Лиама ложится на плечо, сминая дорогую ткань смокинга, но Гарри не обращает на это внимания. Костюм отслужил своё, и сейчас, когда красная ковровая дорожка и сама премьера его нового фильма остались позади, он может свободно выдохнуть, и не заботиться о мелких деталях образа.
– Всё прошло отлично, правда? – не открывая глаз, радостно произносит Гарри. – Я в порядке. Даже замечательно, на самом деле.
Машина мягко трогается, оставляя позади одно из самых значимых событий прошедшего года, а грудь Гарри разрывает гордостью, и он буквально чувствует, как рёбра трещат под напором огромного чувства.
Гарри удалось подняться туда, откуда его сбросила подлость бывшего парня, а возможно даже достигнуть большего. Об этом сообщат первые рецензии критиков уже очень скоро, но мягкие отзывы и слова поддержки фанатов в различных социальных сетях уже сейчас говорят о том, что люди не презирают его, не ненавидят. Он остаётся любимчиком публики.
Девять напряжённых месяцев, когда Гарри боролся за понимание, за каждую секунду тишины, в которую он мог высказаться, обелить свою репутацию, подошли к концу. Публика приняла его, как нового Джеймса Бонда, и очередной виток карьеры ведёт его к новым, более взрослым ролям.
И всем он обязан Луи.
Мерное покачивание усыпляет, а адреналин от пережитого события мягко растворяется в крови. Лиам что-то пишет в толстом кожаном блокноте, постоянно кому-то дозванивается и без остановки бубнит. Это не мешает Гарри сонно смотреть на проплывающие за окном огни ночного города, счастливо улыбаясь.
Телефон едва заметно вибрирует во внутреннем кармане пиджака, но Гарри не обращает внимание – это друзья и семья поздравляют с премьерой, делают комплименты тому, как уверенно и обольстительно он держался на ковровой дорожке. Всё это приятно, без сомнения, но улыбаться ярко и восторженно его заставляет мысль о том, что Луи, где бы он ни был, смотрел на Гарри. Смотрел и наслаждался.
Автомобиль мягко тормозит у освещённого входа в отель. Лиам покидает салон, и Гарри следует его примеру, совершая все действия на автомате. Он уставший и сонный, а сладкие мысли о Луи добавляют медлительности, отвлекая сознание на фантазии.
– Поужинаем? – большим пальцем менеджер указывает себе за плечо на вывеску ресторана при отеле. Гарри отрицательно качает головой.
– Устал, – произносит он.
– А я поем, – Лиам кивает, передаёт ключ-карту от номера. – Может даже выпью пару бокалов.
Гарри смеётся в голос, обнимает друга за плечи.
– Сегодня знаменательный день. Можно и отпраздновать.
– Именно, – Лиам возвращает объятие, а Гарри зажмуривается, хотя бы на секунду пытаясь обмануть себя. Он так сильно хочет, чтобы это были руки Луи.
– Увидимся утром, – кивает он, нажимая верхнюю на табло кнопку.
Лифт медленно мигает красными электронными цифрами, отсчитывая этажи, бросая розоватые отсветы на лицо. Гарри вглядывается и не узнает себя: от былой печати озорства и легкомыслия не осталось ни следа. Взгляд стал глубже, увереннее, а весь облик в целом – серьёзнее. Стайлс повзрослел.
Мелкие пуговицы давно расстёгнуты, поэтому Гарри просто стягивает пиджак с плеч и небрежно бросает в стоящее неподалёку кресло, стоит ему переступить порог номера. Мягкого света от настольных ламп по обе стороны от кровати хватает, и он не включает верхний. Глаза устали от ярких вспышек за вечер, и Гарри предпочитает тишину и полумрак.
В его планы не входит праздновать, и совсем не хочется есть, лишь горячий душ и постель. И немного мыслей о прошлом.
Горячие капли расслабляют, и Гарри наслаждается мгновением. Луи нет рядом с ним, но этот день стоит считать действительно счастливым: он добился многого, преодолел трудности и забрался на вершину.
Лишь тихая, едва заметная тоска о том, что эту победу не разделить с Луи, невозможность поблагодарить его, чуть омрачают радость.
Гарри натягивает бельё, вытирает волосы полотенцем и возвращается в спальню.
Спокойствие и умиротворённость растворяются в тишине номера, а им на смену приходит страх. Бьёт в лицо жаром, заставляет щёки алеть.
На кровати, аккуратно по центру стоит коробочка с подарочным бантом на крышке. Гарри может поклясться, её не было, когда он зашёл в номер.
Тихий шум крови в ушах, и от ужаса мутнеет сознание. На подгибающихся ногах Гарри возвращается к своему пиджаку, обшаривает карманы. Позвонить Лиаму, первое, что приходит в голову. Менеджер вызовет охрану и сразу поднимется в номер.
Бессильный выдох вырывается из приоткрытых в ужасе губ: телефона нет. А потом осознание происходящего останавливает колотящееся сердце, замедляя темп до привычного. Он узнает этот почерк.
– Лу, – вырывается неверящим выдохом изо рта.
Движение за спиной, Гарри скорее чувствует, чем замечает. Он резко поворачивает голову и видит в проёме открытой двери силуэт. Тот поднимает вверх руку с зажатым в ладони телефоном.
Никаких сбитых в кровь костяшек пальцев, лицо не закрыто капюшоном. Наоборот, на нём костюм, готовый соперничать со смокингом Гарри в элегантности.
Луи облизывается, одними губами говорит “привет”, и сердце Гарри подскакивает к горлу. Захлёбываясь горячей кровью, распирающим грудь воздухом, он едва остаётся в сознании, и никак не может выдавить из себя хоть слово.
Но Луи не нужны слова. Он пересекает комнату в несколько уверенных шагов, окутывая Гарри ароматом грозы и корицы, сжимает влажную после душа шею, и притягивает ближе.
Гарри целует сам, с жадностью набрасываясь на губы, о которых мечтал столько долгих ночей. Он не задаёт никаких вопросов и ему не нужны объяснения, когда Луи целует с этим напором, просовывая свой язык глубоко в его рот, до боли сжимая пальцы на шее.
– Скучал по тебе безумно, – шепчет Гарри, пока Луи отбросив телефон в сторону ласкает всё его тело прохладными ладонями, разгоняя мурашки удовольствия широкими волнами.
– Видел тебя сегодня. Такой красивый… такой мой… – сиплый голос прерывается между словами, когда преступник целует разгорячённую кожу.
– Был там? – сквозь затуманивающее рассудок удовольствие стонет Гарри, когда сильные руки подталкивают его к кровати.
– Видеть тебя по телевизору совсем по-другому. Я был почти на каждом мероприятии, куда мог попасть.
Край постели подрезает под колени, и Гарри падает спиной назад в мягкую перину. Луи ставит колено между его чуть разведённых ног, собственническим взглядом окидывает тело, пока пальцы проворно расстёгивают мелкие пуговки белоснежной рубашки.
Восхищение клубится тёмными чернилами, застилая глаза мраком. Гарри физически больно смотреть на такого Луи. Всё его естество выворачивается под напором этой энергии, ещё немного, и он чувствует, его разорвёт в клочья.
– Как ты попал в номер? – спрашивает Гарри, чтобы хоть немного отвлечься, взять себя в руки. Сильная дрожь сотрясает обнажённое тело. Луи заставляет его чувствовать себя слабым и уязвимым, глядя сверху вниз этим тёмным, глубоким взглядом.
Преступник ухмыляется, приподнимая уголок губ вверх, манит пальцем к себе. Тяжело сглотнув вязкую слюну, Гарри поднимается на локтях. Луи пальцами касается его подбородка, вздёргивает вверх. Гроза клубится в его глазах, электризуя Гарри, прошибая его тело высоким напряжением.
– Ты забыл, кто я? – насмешливо переспрашивает в ответ Луи. Рука исчезает за спиной, и через секунду в поле зрения Гарри появляется пистолет.
Дыхание прерывается, а пальцы преступника только крепче сжимают подрагивающий подбородок. Холодное дуло вновь упирается ему под линию челюсти, и возбуждение разгорается под кожей. Краем мысли Гарри осознаёт, что не чувствует страха, лишь трепет и желание.
– Я и не знал. Ты так и не сказал правду, – говорит Стайлс, пытаясь добавить в голос упрёк, но получается лишь мольба и покорность.
Гарри чувствует кожей ласкающий взгляд преступника, и мечтает прильнуть к его телу: запустить пальцы между полами расстёгнутой рубашки и прижаться своей грудью к его горячей груди. Но сильные пальцы сжимают челюсть до хруста, не позволяя двинуться ни на дюйм.
– Я плохой парень, Гарри, – усмехаясь, говорит он, а потом громко добавляет, – Бах!
На одну оглушающую секунду время замирает, когда палец преступника вжимает курок, и раздается громкий щелчок.
Но не выстрел.
Глаза Гарри расширяются в ужасе, и он заносит руку, чтобы уже в следующее мгновение отпихнуть Луи в возмущении.
– Это бутафория! – выкрикивает он сквозь нехватку воздуха, а Луи корчится на краю кровати от смеха. – Ты такой придурок, Луи…
Гарри обрывает себя в середине предложения, вскидывает голову, понимая, что не знает его фамилию. В мягком свете прикроватных ламп смеющийся Луи в расстёгнутой рубашке и идеально отглаженных брюках выглядит ирреалистичным видением.
Осторожно, боясь спугнуть свою прекрасную фантазию, Гарри протягивает руку и касается кончиками пальцев красивого лица. Луи перестаёт смеяться, но счастливая, яркая улыбка всё ещё освещает его лицо. Тонкие губы приоткрываются и обхватывают пальцы Гарри, распространяя электричество по телу.
– Томлинсон, – мягко произносит Луи, освобождая подушечки пальцев из плена своих губ. – Меня зовут Луи Томлинсон, Гарри. И я больше не покину тебя, если позволишь.
Кровь пузырится дорогим шампанским, а на языке сладкий вкус счастья – Луи больше не оставит его.
Стайлс не знает, почему его присутствие чувствуется уютным праздником Рождества и спокойствием воскресного вечера на кухне собственного дома. Он не знает прошлого этого парня, почти не понимает, что ждёт их в будущем, но пальцы судорожно сжимаются вокруг татуированного запястья, а носом Гарри вжимается в ключицу Луи, – настоящее, вот что важно. В настоящем Стайлс до леденящего душу ужаса боится отпустить Луи вновь.
– Что ж… – Гарри залезает на колени преступнику, оборачивает руки вокруг шеи, а тот смотрит снизу вверх всё с той же искренней улыбкой, и глаза цвета грозы поблёскивает при тусклом свете. – Теперь мой черёд держать тебя в плену.
– И я с радостью, – кивает Луи.
Прохладные ладони касаются лопаток Гарри, он стонет, поддаётся назад, запрокидывает голову. Луи ведёт руками вниз, по спине, легко касаясь пальцами поясницы. Кожа плавится под его сильными руками, а когда он целует шею, мягко и влажно вжимая губы, продвигаясь выше к линии челюсти, Гарри скулит и нетерпеливо ёрзает, ничуть не смущаясь своего просящего вида.
– Лу, – молит он, зажмуриваясь. Ладони касаются обтянутых боксерами ягодиц, мнут их. До боли сладко, и Гарри растворяется в этих ласках под тихое прерывистое дыхание Луи.
Они оба чувствуют это – совместимость на внутреннем уровне. Синхронные движения, общий ритм сердца и желание, одно на двоих. Луи опрокидывает его на кровать, срывает с плеч мешающую рубашку. Движения в миг превращаются из неспешных ласк в голодные резкие действия.
Пальцами одной руки Луи сжимает его шею, сильно, но не перекрывая кислород, а другую запускает во влажные от возбуждения боксеры. Гарри извивается под ним, готовый кончить лишь от этого, но настойчивый стук в дверь нарушает заполненную страстным дыханием атмосферу.
Рука Луи покидает его горло, и он чуть отстраняется назад.
– Ты должен открыть.
– Нетнетнет, – скулит Гарри, толкаясь в его кулак.
– Будь хорошим мальчиком, Гарри, открой дверь, – Луи разжимает пальцы, обхватывающие член, и поднимает руку к лицу. Языком он касается кончиков, слизывая с них вкус. – А когда ты вернёшься, тебя ожидает награда.
Гарри отчаянно, обречённо стонет, но мозг уже подкидывает ему картинку лица Луи, с оттопыренной щекой, натянутыми вокруг члена губами, и он не в состоянии противостоять.
Бросая у двери взгляд в глубь номера, Стайлс тихо выдыхает раздражение, если бы не поздний посетитель он сейчас наслаждался бы ласками Луи, принадлежал ему целиком. Но у Лиама какая-то сверхспособность появляться в ненужном месте в ненужное время.
Это действительно его ассистент, сильно вцепившийся в косяк двери побледневшими пальцами. Пьяный.
– Гарри, – рычит он приглушённо, и хихикает над своим смешным произношением буквы “р”. – Ты должен расслабиться, друг. Я пришёл спасти тебя от затворничества.
Стайлс закатывает глаза в раздражении.
– Я как бы уже развлекаюсь, – произносит он, и глаза Лиама чуть расширяются, он моргает, пытаясь обработать информацию затуманенным алкоголем рассудком. Но горящие пунцовым румянцем щёки, припухшие вишнёвые губы выдают Гарри с головой. Менеджер вскидывает голову, сконфуженно сглатывает слюну, и Стайлс сдерживает смех внутри, наблюдая как тот изо всех сил пытается смотреть только в глаза, игнорируя разрывающий ткань белья член.
– Ну… эээ… – глубокомысленно тянет Лиам.
Смех куском застревает в горле, когда холодная рука Луи касается спины, мягко ведёт по телу, оглаживая кожу. Томлинсон ласкает живот несколькими лёгкими движениями, а потом прижимает ладонь к груди, надавливая, пока Гарри не оказывается прислонённым к его разгорячённому телу. Острый подбородок упирается в плечо, когда Луи протягивает другую руку Лиаму в знак приветствия, и громко произносит:
– Луи Томлинсон. Очень приятно.
Пока они жмут друг другу руки, Гарри успокаивает отчаянно колотящееся сердце. Страх, что Лиам узнает Луи тёмным облаком заволакивает чистое чувство радости. Но Пейн не узнаёт.
Они перекидываются парой шуток, и Луи мягко отказывается от предложения выпить втроём. Лиам разочарованно пожимает плечами, нахально подмигивает Гарри перед уходом, и выдавить кривую лицемерную улыбку оказывается так трудно. Весь его хвалёный актёрский талант сходит на “нет” в закручивающейся воронке беспокойства.
На автомате Гарри закрывает дверь, и не моргая смотрит на свою трясущуюся руку.
– Гарри, ты будто каменный, – шепчет преступник, обжигающе горячим языком лаская ухо.
Сильными бёдрами Луи толкается в его тело, безмолвно умоляя ответить на страсть, что кипит в нём, и Гарри помнит, как резко и хорошо Томлинсон умеет двигаться, чтобы доставить яркое, почти болезненное удовольствие, но страх не разжимает стальные когти, не даёт дышать.
– Если бы он узнал тебя? – шепчет Гарри, на ощупь находит пальцы преступника, переплетает со своими. – Если бы Лиам сообщил в полицию?
Тихий смешок вводит Гарри в ступор. Он злится на безрассудство Луи, злится на собственный липкий страх, ползущий тонкой струйкой холодного пота по спине.
– Всё хорошо, малыш, – преступник мягко убирает кудряшки за ухо, целует нежно подбородок. – Сейчас я совершенно чист перед законом.
– Как? – неверяще выдыхает Стайлс.
Преступник снова усмехается, и Гарри уже начинает ненавидеть эту его привычку.
– Я расскажу тебе однажды, а пока…
Гарри возвращается в спальню, ведомый уверенной рукой Луи, присаживается на край постели. Замешательство, усталость охватывают каждую клеточку его тела, и хочется прижаться щекой к прохладной ладони преступника. Набраться от него сил.
Теперь, когда Луи вернулся, Гарри вновь чувствует себя слабым и нуждающимся.
– Это тебе, – словно фокусник, он вытаскивает из-за спины Стайлса ту самую подарочную коробку.
Руки дрожат, когда Гарри тянет алую ленту на себя, и она прохладой ласкает пальцы. Внутри, в деревянной шкатулочке он находит кольцо. Тонкий серебряный ободок, и неизвестные буквы витиевато вырезанные на гладком металле.
Кольцо выглядит искусным и дорогим.
– Когда я увидел его, я подумал о тебе, – Луи вплетает свои пальцы в непослушные кудри, прочёсывает их, и Гарри мурчит от удовольствия в его руках. – Нет, не так. Всё это время я думал о тебе. Когда я увидел кольцо в одной из лавок старьёвщика в Каире, я увидел в нём тебя. Благородное и утончённое. Оно будет идеально сидеть на твоём пальце.
– Это предложение? – щекой, будто котёнок, Гарри трётся о ладонь Луи, пока разноцветные бабочки щекотят его кончиками крыльев внутри. И хочется глупо хихикать и продолжать ластиться к сильному телу Томлинсона.
