Текст книги "If you give in tonight (СИ)"
Автор книги: MasyaTwane
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Каким бы мягким и домашним не выглядел Луи за ноутбуком, утопая в диванных подушках, Гарри не позволяет себе ни на секунду забыть о сильных отточенных ударах, об угрожающих словах, о пистолете под одной из подушек.
– Я поставил пароль на твой ноут, чтобы ты не мог включить его и сообщить кому-либо о происходящем, – довольно потирает руки Луи, и Гарри будто мальчишка хочет пнуть его в голень, или зашвырнуть в лицо подушкой. Вместо этого он лишь тяжело вздыхает и откидывает голову на спинку дивана. Гарри собирается разглядывать потолок, не обращая внимания на преступника.
Но Луи слышит этот выдох. Он медленно закрывает рукой крышку компьютера и холодно интересуется:
– Мне нужно было его разбить? Я ведь не идиот, я не дам тебе шанса сбежать.
Пальцы сильнее стискивают ткань обивки: Гарри хочет поспорить с этим. Он хочет доказать этому преступнику, что гораздо сильнее. Он хочет доказать целому миру, что способен справиться с тем дерьмом, что свалилось на него.
Доказать себе.
Поэтому Гарри лишь кивает, продолжая игнорировать Луи. Да и последний не горит желанием общаться: каждый сосредотачивается на собственных мыслях.
Под тихое тиканье секундной стрелки и громкий стук капель в окно Гарри рассуждает о том, что безопасность – это всего лишь иллюзия. Ни законы, ни правоохранительные органы, ни прививаемые с детства нормы и морали не способны защитить, спасти человеку жизнь, потому что всегда остаётся шанс встречи с кем-то вроде Луи. Жестокий и беспринципный, он заберёт жизнь Гарри и отправится дальше. Стайлс даже не уверен, что преступника в итоге поймают. И в том, насколько быстро известного актёра найдут в этом уединённом доме, он тоже сомневается.
Остаётся лишь одно: быть храбрым и спасти себя самостоятельно.
План простой, но вполне действенный. Гарри сразу отметает кухонные ножи, потому что скорее неловко отрежет себе пальцы, чем сможет ранить, тем самым обезвредив, Луи. И до пистолета преступника ему не добраться. Но, возможно, если оглушить его, то Стайлс успеет добежать до машины.
Это шанс.
– Чаю? – уверенно произносит он, решаясь на действия, и поднимается.
Луи вскидывает голову, и холодно чеканит:
– Сядь!
Но Гарри лишь мило улыбается, показывая ямочку на правой щеке, и делает пару шагов в сторону кухни. Когда Луи поднимается с дивана, хозяин дома уже в холле, и для преступника становится слишком поздно – Гарри добрался до того, что ему было необходимо.
Стайлс замирает в дверях, чувствует горячее дыхание преступника позади, а пальцы мёртвой хваткой сжимают одну из китайских ваз, первую, что стояла за углом.
Ладонь Луи ложится на плечо, когда он пытается повернуть Гарри к себе, и тонкие губы двигаются, но Стайлс не слышит ни слова, в голове, только грохот адреналина и страх. Время замедляется.
Ваза разбивается о голову Луи, Гарри видит боль и недоумение на его лице, видит кровь на рассечённой осколком скуле. Преступник падает на пол, и Стайлс перешагивает через его тело, стараясь не наступить босыми ногами на осколки, и хватает ключи от машины. Всё его существо стремится туда, за стеклянную дверь в ветер и дождь. На свободу.
Время возвращается к своей прежней скорости, начинает убыстряться с каждым полным волнения вдохом, что делает Гарри. Но выход всё ближе, а преступник ещё на полу, и Стайлс толкает стеклянную дверь, а потом, как был босиком, выскакивает на улицу.
Ветер бьёт в лицо, лишая дыхания, а дождь заливает глаза. Гарри сбегает по ступенькам вниз, под раскатистый звук грома и колотящееся в груди сердце, и, прежде чем дверь закрывается, слышит злой голос Луи за спиной:
– Тебе конец.
========== Часть 4 ==========
Ветер – это всё, что чувствует Гарри на протяжении нескольких бесконечно долгих секунд. Ветер повсюду: путается в волосах, дёргая их в разные стороны, пощёчинами бьёт по лицу, холодит спину, ласково гладит горящие болью раны на теле. Ветер окрыляет, и на мгновение Гарри кажется, что он в силах вырваться из плена Луи.
А потом его оглушает дождь. Череда крупных холодных капель сыпется на него, словно удары. Парень отфыркивается, часто моргает, но за пеленой воды в сгущающихся сумерках почти ничего не видно. Ноги утопают в размокшей земле, Гарри поскальзывается, но, превозмогая боль и страх, продолжает двигаться вперёд. Туда, где он припарковал свою машину.
Это даже не назвать бегом, потому что природа прикладывает массу усилий, чтобы остановить беглеца, вернуть его в уютный дом. В лапы к преступнику с пистолетом.
Отчаяние, которым покрывается тело, словно вязкой плёнкой, замедляет движения, тянет бессилием вниз, к земле. Гарри всхлипывает, ненавидя дождь и собственную слабость, и понимает что проиграл. Раскат грома над головой звучит издёвкой над глупой попыткой человека вырваться из плена, а злые, сильные руки Луи разворачивают к себе, и Гарри роняет ключи в грязь под ногами.
Удар кулаком в живот лишает остатков дыхания, которые не успели забрать дождь и бег. Луи ничего не говорит, но стоит Гарри распрямиться, толкает его в плечи. Жёсткая кора дерева больно обдирает кожу даже сквозь ткань футболки.
– Знаешь определение настоящего героя? – спрашивает преступник, надавливая предплечьем на кадык Гарри, лишая нужного кислорода. Пальцы вслепую шарят по груди противника, скребутся и впиваются, но Луи будто из камня, лишь глаза блестят в свете молний. – Это человек, виновный в гибели других людей. А так, как кроме нас двоих здесь абсолютно никого нет, скажи мне, Гарри, это такой изощрённый способ самоубийства? Нахуя ты геройствуешь?
Ответа он как всегда не ждёт – отпускает и бьёт в лицо кулаком. Луи не избивает дальше, но Стайлсу хватает пары этих ударов, чтобы в голове зашумело. Дыхание преступника тяжёлое и хриплое слышно даже сквозь завывания ветра. Сил больше нет, и, когда Луи сжимает его волосы в кулак и тащит за собой в дом, Гарри даже не пытается подняться, лишь перебирает ногами и руками по грязи и скулит.
Словно щенка, который погрыз хозяйские тапки, Луи швыряет его на пол гостиной. Пока он закрывает дверь, сражаясь с ветром и дождём, Гарри безразлично оглядывает лужи грязи, что они принесли с собой с улицы. Сердце всё ещё колотится в груди от пережитого всплеска адреналина и боли, а сознание медленно размывается от полученных эмоций.
– Это было глупо. Ты действительно думал, что я позволю тебе сбежать?
Луи присаживается на корточки рядом с Гарри, Стайлс видит как розоватая, размытая дождевой водой кровь вымазала его щёку до самых губ. Он улыбается, представляя собственное лицо после удара Луи.
– Что смешного?
– Ничего, – хрипит Гарри.
Рука вновь сжимает волосы, и парень вздёргивает его вверх, но Гарри тяжёлым тюком валится обратно на пол.
– Я же сказал: веди себя тихо и послушно и у нас не возникнет проблем. Через пару дней я уйду, а ты продолжишь играть одинокого отшельника.
– Почему я должен верить тебе? – спрашивает Гарри. – Ты чёртов преступник!
Кулак сжимает волосы, и Стайлс думает, что Луи просто снимет кожу с его головы, если продолжит тянуть так сильно. Он стонет и вырывается, царапает держащую его руку. Безуспешно.
– Просто на хуй! – объявляет Луи, пока тащит его в ванную комнату для гостей. – Я старался, как мог. Ты сам виноват.
Там он обшаривает шкафчики, Гарри даже представить боится, что преступник может искать. В голову лезут мысли о ножницах или опасной бритве, которыми можно будет перерезать горло надоедливому хозяину дома. Боль в костях при малейшем движении обещает, что борьбы не будет. Гарри слишком слаб после попытки побега и просто позволит зарезать себя.
Или задушить. Луи разматывает эластичный бинт даже не глядя на парня у своих ног.
– Руки подними, – зло бросает он. Гарри ухмыляется, он готов получить ещё раз по лицу – оно и так горит огнём невыносимой боли.
Но преступник наклоняется, сжимает его запястья, поднимая их над головой. Капли дождя с футболки Луи падают на щёки Стайлса, он чуть задирает голову, разглядывая ключицы в вырез ткани. Волосы преступника мокрые, топорщатся словно иголки, а глаза яркие, с искрами всё того же сумасшествия. Он совершенно не похож на парня, с которым Гарри проснулся в одной постели утром. Только запах грозы от крепкого сильного тела такой же, и ледяные пальцы вокруг запястий всё те же.
Немного жаль, что они встретились при таких обстоятельствах. Гарри чувствует, как попадает под природное очарование преступника, и с каждым вдохом Луи проникает всё глубже в его голову. Возможно, совсем скоро придётся беспокоиться не о том, чтобы выжить, а о том, чтобы забыть.
Привязав его к тонкой трубе в углу ванной комнаты, Луи ещё раз проверяет каждый узел и только после этого выпрямляется и делает шаг назад. В полубессознательном состоянии Гарри интуитивно тянется следом – он ощущает потерю контакта каждой клеточкой уставшего тела.
Сожаление об этой неловкой, непродуманной толком попытке побега заставляет сердце чаще биться, заискивающе заглядывать в ледяные глаза. Страх вновь сжимает стальные когти в груди. Гарри боится того, что приготовит Луи в наказание, и впервые он задумывается о том, что, возможно, бежать глупо. Гораздо безопаснее поверить и дождаться, когда преступник просто уйдёт.
Но это сложно, Стайлс не может найти в себе силы. После предательства Кэла, которое сломало его жизнь и карьеру, он чувствует в себе лишь отторжение к чужим обещаниям и, сжимая зубы, напоминает себе, что Луи всего лишь преступник. Он не сказал бы правду.
Голубые глаза смотрят внимательно, с лёгким прищуром, будто пытаются забраться внутрь черепной коробки и вытащить наружу каждую, даже самую нелепую и слабую мысль, а тонкие пальцы тем временем тянут мокрую ткань футболки вверх. Гарри смотрит на плоский, может быть даже немного слишком худой живот, на загорелую грудь с витиеватой надписью татуировки, и не может не спросить:
– Решил устроить мне шоу, детка?
Злость и ненависть к человеку, захватившему его дом возвращаются толчками. Несмотря на усталость и боль, голос звучит игриво, и скулы преступника едва заметно розовеют. Гарри может дать себе пять, потому что даже в таком плачевном состоянии остаётся прекрасным актёром – Луи действительно смущается. Потеря инициативы бьёт его больнее, чем та дурацкая китайская ваза, и Стайлс намерен использовать это против него.
– Завали, – рычит преступник и пинает сидящего на полу Гарри.
Это больно. Парень стискивает зубы, оставляет заигрывания на кончике языка, приберегая для следующего раза. Следующего неудачного побега, может быть.
Несмотря на замечания хозяина дома, преступник сбрасывает грязные вещи с себя по одной, пока не остаётся совершенно голым. Гарри, чуть раскрыв от неожиданности рот, наблюдает за гибким мужским телом. Стайлс хочет засвистеть и сказать что-нибудь похабное ещё раз, но вовремя ловит уничтожающий взгляд и позволяет Луи в полной тишине войти в душ.
Мутное стекло запотевает, покрывается каплями. За ними почти невозможно разглядеть фигуру преступника, но Гарри ловит себя на том, что пытается. Поджимает губы, недовольный собой. Он заставляет себя смотреть на что угодно, кроме размытого силуэта в душевой, но взгляд, ищущий и пугливый, вновь и вновь возвращается к стеклу. Интерес лёгкой искоркой вспыхивает внутри, тут же потушенный холодом и болью.
Всю неловкость ситуации он осознаёт чуть позже, когда преступник оборачивает его полотенце вокруг мокрых бёдер и выходит из душа. Он не вытирается, позволяет каплям стекать по спине и впитываться в край махровой ткани на пояснице, а Гарри просто смотрит снизу вверх, не в силах вымолвить ни слова.
Чувство неправильности происходящего встряхивает, словно крепкий кофе, и также сильно горчит на языке, заставляя морщиться и кривиться. Гарри потупляет глаза в пол и прячет розовеющее на щеках смущение за мокрыми падающими на лицо волосами.
Ожидание, что преступник, наконец, развяжет его, не оправдывается. Луи даже не удостаивает его взглядом, переступает через длинные ноги и выходит прочь. Только спустя несколько минут, когда пар от горячей воды в комнате, а туман от возбуждения в голове рассеиваются, до Гарри доходит весь ужас его положения.
Луи оставит его так на ночь.
Наказание кажется на редкость жестоким. После нескольких часов, проведённых в собственной ванной, Гарри чувствует себя слабым и измученным. Если бы Луи предложил ему выбор: быть избитым или провести ещё хоть одну минуту здесь, Стайлс без сомнения выбрал бы первый вариант.
Руки отекли и занемели, привязанные к металлической трубе, а липкая грязная одежда давно высохла, но неприятно липнет к телу и пахнет отвратительно. Волосы падают на лицо, Гарри всё не может стряхнуть их, они продолжают щекотать нос и щёки. Всё его тело дрожит от холода и дискомфорта, а яркая лампочка под потолком режет глаза острым стеклом.
Гарри закрывает их, надеясь спастись от убийственного света, но добивается лишь того, что всё внимание концентрируется на обжигающе холодной плитке пола под ним. Сознание медленно рассеивается в пространстве, в красных кругах под закрытыми веками, но тьма всё не приходит, не забирает в свои благословляющие, дарящие беспамятство объятия.
Нежные прохладные пальцы касаются горящей в лихорадке щеки, ведут вниз, ласкают нижнюю губу подушечкой большого пальца. Стон, сорвавшийся с губ Гарри, хриплый и болезненный, но даже сквозь полузабытье он чувствует сладость этих прикосновений.
Ресницы дрожат, не желая вновь чувствовать силу света лампы, но Стайлс всё же открывает глаза и фокусируется на лице Луи, так близко к его лицу. Преступник убирает мешающие пряди за ухо, а его взгляд полон сострадания и странной, прячущейся где-то глубоко, нежности. Гарри хочет избить его, привязать здесь же, этим же бинтом. Хочет заставить его пройти сквозь всю боль и весь страх, через которые проходит сам с той секунды, когда встретился впервые со взглядом полным электрического напряжения.
Вместо этого он утыкается носом в ключицу Луи, как только оказывается отвязанным. Собственные руки не слушаются, дрожат, когда он опускает их на плечи преступника, умоляюще сжимает ткань пальцами, а Луи извиняется – оставляет нежный поцелуй на его виске, там где можно почувствовать пульсацию крови.
Какое-то время они сидят в тишине, Гарри стискивает мягкий хлопок одной из своих футболок, надетой на Луи; вдыхает его аромат, перемешанный с запахом своего кондиционера для белья. Руки парня нежные, заботливые, когда он мягко массирует пострадавшие запястья.
Никакого отвращения, желания отпихнуть. Прикосновения согревают, остаются тлеть на холодной коже лёгким летним солнцем, и Гарри хочет, чтобы Луи никогда не останавливался. Хотя разум продолжает настойчиво твердить о том, что он опасный преступник, Стайлс не может сопротивляться этой обманывающей нежности. После всех испытаний ему как никогда требуется забота, и он готов принять её от кого угодно.
– Идём, детка, – шепчет Луи. – Я уложу тебя в постель.
Ноги дрожат, когда Гарри пытается подняться с помощью преступника, но сильные руки последнего прижимают его измученное тело к себе, помогая, поддерживая, и больше всего на свете хочется поверить.
Но у Луи всё ещё есть пистолет.
========== Часть 5 ==========
Комментарий к
К чёрту пятницы!
Не чувствуя собственных конечностей, онемевших и замёрзших, Гарри выбирается из ванной комнаты с помощью Луи. Там, где кожа соприкасается с кожей преступника жжёт, но парень списывает всё на воспалённый произошедшим разум.
Слишком слабый для злости, Стайлс позволяет довести себя до двери в спальню. Кровать манит белизной чистого белья, а примятые складки указывают на то, что Луи спал в ней, пока Гарри мёрз на твёрдом кафельном полу. Отсутствие раздражения не удивляет, сил едва хватает чтобы стоять на ногах. Недоумение вызывает скорее желание лечь туда, где ещё чувствуется тепло преступника. Затворнический образ жизни играет с Гарри злую шутку.
– Я должен сначала помыться, – уверенно говорит он.
– Не глупи, ты стоять прямо не можешь, – Луи раздражённо закатывает глаза, но это даже мило, особенно когда его пальцы уверенно сжимаются вокруг локтя Гарри, даря странную чужеродную уверенность.
– Может быть ты привык спать в грязи? Я – нет, – язвит Стайлс скорее по привычке, чем со злостью, и преступник лишь недовольно выдыхает и усаживает его в ближайшее кресло.
– Ты сам виноват в том, что покрыт грязью, – произносит он, уходя в ванную. Оттуда слышится шум воды и приглушённый расстоянием голос. – Знаешь, я вообще не должен возиться с тобой. Пустил бы тебе пулю в лоб и всё.
Стайлс лишь усмехается, откидывает голову назад, а в ней усталость, перемешанная с горечью от невозможности взять под контроль собственную жизнь, а так же лёгкое, словно облако, невесомое чувство облегчения. Не ясно относится ли оно к провалу попытки побега или к тому, что преступник, несмотря на все сложности и подкидываемые Гарри проблемы, так и не привёл угрозу в действие.
– Идём, принцесса, я помогу тебе смыть с себя грязь.
– Не называй меня так, – огрызается Стайлс, но руку подаёт.
Она так привычно ложится в ладонь Луи, и нет холодного ужаса, как вчера, при первой их встрече, только много усталости, тянущей свинцовой тяжестью вниз, в беспамятство. Она тушит раздражение и злость. Не позволяет в обиде на несправедливость ситуации наговорить Луи гадостей, упрямо вздёрнуть подбородок и отвернуться, всем своим видом показывая нежелание общаться с преступником после наказания за побег. Слишком жестокого для изнеженного Стайлса.
Но ноги предательски подгибаются, а зубы стучат друг об дружку от стужи, пронизывающей насквозь, леденящей кости, и Гарри надеется, что это ощущение не останется с ним до конца жизни. Потому что обжигающий холод, что пробрался под кожу за несколько часов в ванной, медленно грызёт душу, меняет изнутри.
Хочется стряхнуть эту боль и усталость. Очнуться от кошмара, в который превратилась жизнь за сутки. Но поддерживающие руки преступника напоминают, что никакого сна нет. Это реальность.
– Стой, – говорит Луи в ванной и прижимает Гарри к стене. Пальцы ловко стаскивают футболку, Стайлс даже немного помогает, потому что вода в ванне, прозрачная и чистая, манит его. Но когда эти же пальцы берутся за резинку штанов он стушёвывается, отталкивает от себя чужие руки.
– Не будь идиотом, – рычит преступник. – Я помогаю, а не собираюсь тебя насиловать.
Но Гарри неловко, румянец жжёт щёки, а где-то в животе закручивается странное чувство: будто Луи засунул в него огромный металлический крюк и каждый раз тянет за него, вытаскивая внутренности через горло. Тошнота рядом с ним не покидает Гарри. Но это не от отвращения, скорее волнение, неясное и необъяснимое, прячущееся в тени других мыслей и эмоций.
– Отвали, – шипит Гарри, всё ещё отталкивая. И Луи сдаётся, убирает свои руки за спину, и жилка на виске бьётся в такт его злости. Но Стайлс вздёргивает подбородок, взглядом указывая на дверь. – Выйди.
На секунду преступник замирает, немеет в удивлении и недоверии, но в следующее мгновение лишь пожимает плечами.
– Ты слишком слаб. Подскользнёшься – разобьёшь себе голову. Швы разойдутся – истечёшь кровью. Попробуешь сбежать – застрелю, – он говорит тихо и спокойно, но в голосе слышится злость, лёд его настроения. – У тебя всё равно нет выбора, Гарольд. Прими мои правила и мою помощь. Или сдохни.
– Гарри! Меня зовут Гарри, – зло сжимает зубы Стайлс. Он стягивает свои штаны вместе с бельём вниз, игнорируя боль в пояснице и кривую ухмылку преступника, и, крепко держась за стену, подходит к наполненной ванне.
– Извини, не запомнил, – бросает Луи, покидая комнату.
Опуститься в воду не так сложно, как показалось Гарри сначала. Чистая вода поглощает замёрзшее тело, обернув его жидким одеялом тепла, и лишь обжигающая боль в спине заставляет его на миг захлебнуться воздухом.
Пока прозрачность воды мутнеет, окрашиваясь грязью, смытой с тела Гарри, мозг лихорадочно перебирает варианты. Он чувствует себя сбитым с толку. Луи угрожает жестокой расправой и смертью, но в это же время помогает: зашивает рану, пытается помыть, прощает дурацкий побег. Возможно, он действительно не так опасен, и если Стайлс будет послушным, преступник уйдёт, оставив в живых.
Но собственный опыт, горький и непоправимый, давит на голову шумом крови в ушах. Всю жизнь Гарри окружали люди, улыбающиеся, доброжелательные. Они хвалили его, поддерживали. Они лгали. Стоило звезде по имени Гарри Стайлс лишиться чистого блеска, оказаться запятнанным тенью скандала, они разбежались подобно тараканам. Верить людям после этого кажется глупым. Их лживая, гнилая натура никогда не изменится. Кто бы ни оказался за спиной – обязательно всадит нож, поэтому Гарри предпочтёт забиться в угол, прижимаясь к стене, и огрызаться, не подпуская к себе никого.
Он не обязан верить Луи.
А проблема остаётся. Вооружённый преступник в его доме. Самое страшное, что сколько бы Гарри ни произносил этого вслух, внутри по-прежнему глухо. Сердце не верит разуму. Луи больше не вызывает панического ужаса, не заставляет душу колотиться испуганным голубем в глотке. Прикосновения не отталкивают прочь, угрозы не заставляют трепетать.
Что-то не так с преступником, Гарри готов биться о заклад, что виной этим странным обманчивым ощущениям не поехавший на случившемся с ним Стайлс. Публичное унижение и последовавшее за тем одиночество наложили свой отпечаток на Гарри, но именно Луи вёл себя странно и нестандартно. Путал и без того сконфуженный разум.
А стоило им оказаться в дюймах друг от друга, как под кожей Гарри рождался огонь. Неукротимое чувство, неподдающееся логике, существующее в отрыве от этой реальности, оно только усложняло ситуацию.
– Твои швы намокнут и разойдутся, – деловито говорит Луи, и Стайлс позорно вздрагивает, застигнутый врасплох. – Идём.
Снова эти цепкие прохладные пальцы вокруг запястий. Луи тянет его вверх, разбрызгивая воду на гладкий кафель стен, оборачивает в мягкое полотенце, прижимает к себе. Нет ничего неправильного в его заботе, хотя Гарри мог бы найти тысячи причин. Всё ощущается настоящим. Нужным.
– Твои вещи, – Луи осторожно сажает его на кровать и кладёт на колени чистую футболку. – Я вернусь через минуту.
Гарри скользит взглядом по татуировкам на его руках, по нешироким плечам, когда тот отворачивается. У двери Луи будто вспоминает о чём-то, возвращается. Пистолет, который Стайлс даже не заметил, вновь оказывается у преступника. Плевать, на сегодня глупые идеи подошли к концу. Теперь только покой.
Стоит Луи оказаться за дверью, Гарри натягивает бельё, свою растянутую бледно-голубую футболку и забирается под одеяло. Оно пахнет всё так же: сладкой ванилью и горными цветами, но теперь к ним примешивается едва слышный аромат корицы. Стайлс трёт нос, приподнимает подушку, пытаясь лечь как можно удобнее. Тело скулит каждой своей клеточкой, кричит в его сознании от тупой давящей боли.
Неожиданно вернувшийся Луи в очередной раз ломает планы Гарри. Он хотел бы отвернуться и притвориться спящим, но не успел.
– Держи, – преступник протягивает кружку, из которой вьётся едва заметный белый дымок. Закручивается и растворяется в воздухе, заполняет комнату сладким ароматом.
– Какао, серьёзно? Я что, малыш? – возмущается Стайлс, но кружку берёт, сжимая в едва дрожащих от усталости пальцах.
– Малыш, – просто соглашается Луи.
Присаживается рядом, едва касаясь спиной вытянутой под одеялом ноги. Гарри не собирается спорить, он устал. Сладкий напиток обжигает губы, выгоняет холод из костей, и когда Луи рукой касается влажных вьющихся волос, убирает их за ухо, Стайлс даже не вздрагивает, лишь таращит глаза над кружкой, совершенно ничего не понимая.
– Не сбегай больше, Гарри. Я не причиню тебе вреда.
Голос тихий, вкрадчивый, проникает в подкорку, располагает к себе, расслабляет. Лёгкая улыбка и голубые глаза сверкают, а вокруг морщинки похожие на лучики солнца.
Гарри не верит.
Ночь рассеивается. Время медленно ползёт вперёд и уже практически четыре утра. Гарри смаргивает сон с ресниц и осторожно поворачивается на бок, стараясь не потревожить рану. К счастью, Луи не связал их руки в этот раз.
Спина ноет, будто где-то в пояснице застрял горячий пульсар и распространяет свои радиоактивные лучи по всему телу, выжигая тьму спокойствия. Изнеженный богемным образом жизни Стайлс клянёт собственную глупость и свалившегося на его голову преступника – боль застряла костью поперёк горла, добавляя общему букету мучений ещё и вечное раздражение.
– Привет, – говорит Луи, и электрический взгляд прошибает разрядами тело. – Ты снова плохо спишь?
– Не твоё дело, – хрипит Гарри, застигнутый врасплох.
Ответом ему служит тяжёлый вздох. Преступник поднимается рывком, отбрасывает край одеяла в сторону. Задерживая дыхание, Стайлс наблюдает за его спиной, в напряжении, в ожидании расплаты за грубость.
Луи просто выходит за дверь, так ничего и не сказав.
Без него в постели свободнее. Так же как и в груди. Стальной обруч напряжения не стискивает, но мысли не уходят вслед за Луи. Они остаются с Гарри, в его голове, настойчиво шепчущие о том, что нужно предпринять ещё одну попытку побега. О том, что нельзя сдаваться.
Красивая, полная лжи и яда улыбка Кэла преследует воспоминанием. Реальный мир существует, всё так же жужжащий о позоре Стайлса, будто растревоженный улей, и хотя Гарри его не слышит, он не вправе забывать. Однажды придётся вернуться, столкнуться нос к носу с последствиями собственных ошибок, а это значит только одно – Гарри должен быть сильным.
Начать закалять характер лучше сейчас. Стайлс не видит смысла в том, чтобы полагаться на слово преступника, несмотря на всю показную заботу, ссадины и раны ноют напоминанием о жестокости. Гарри не будет идиотом, не поверит вновь.
Дверь чуть скрипит, и Стайлс подбирается всем телом от лёгкого испуга. Запах кофе окутывает негой, возвращает домой, к маминой еде и сестринскому смеху. К теплу.
Луи ставит одну кружку на прикроватный столик, а вторую продолжает держать в руке, не глядя на Гарри вытаскивает из кармана пижамных штанов конфеты и бросает их на одеяло.
– Ты издеваешься? – давится недоумением Гарри.
– Не любишь кофе по утрам?
Луи приподнимает бровь и подносит кружку ко рту в ожидании ответа. Лёгкий пар вьётся у его бледных губ, и тот сдувает его, дыша на горячую жидкость.
– Это не нормально, – сдаётся Гарри. – Почему ты помогаешь мне, готовишь кофе, зашиваешь рану? Почему ты не пристрелил меня за попытку побега?
Ответ он получает только спустя минуту: Луи ставит кружку, с лёгким звоном сдвигая вчерашнюю из-под какао, разворачивает медленно конфету и так же медленно её жуёт. Шоколад оттопыривает щёку и пачкает губы, а Гарри стучит пальцами по собственному колену под одеялом. Когда терпение на исходе, преступник решает заговорить.
– Я выбрал неправильную тактику изначально: запугать тебя и провести несколько спокойных дней тут, пока копы рыскают по округе. Потом бы я ушёл, не причинив тебе вреда, и ты бы быстро забыл случившееся. Но…
Взгляд преступника въедается клещом в застывшее в немом непонимании лицо Гарри. Сконфуженный откровенностью он теряется, не перебивает и не язвит. А Луи медленно кивает, ерошит волосы на затылке ладонью.
– Но ты оказался той ещё занозой в заднице, да? – преступник улыбается, присаживается на кровать и тянется за чашкой. – Гарри, я больше не сделаю тебе больно, обещаю, ладно? Я понял, что ты не веришь мне, но у меня нет никакого желания пытать тебя, и нет никакой причины тебя убивать. Всё, что мне нужно – это потянуть время. Три дня, один из которых уже прошёл. Ты позволишь остаться тут?
Стайлс кивает, делая вид, что купился на эти рассказы за чашкой кофе, а в голове уже зреет новый план.
Ему просто нужно добраться до пистолета.
========== Часть 6 ==========
Пистолет приковывает жадное внимание Гарри каждый раз, когда преступник поворачивается к нему спиной, но расстояние всё ещё слишком велико, чтобы выхватить оружие. Подступать ближе Стайлс не решается, Луи не даст другого шанса. Он и этот не предоставляет – стоит вполоборота и всегда в нескольких шагах.
Ни одно из произнесённых в спальне слов не достигло сердца Гарри, решимость сбежать не ослабела, что, без сомнения, чувствует преступник. Его плечи не покидает напряжение, и он по-прежнему краем глаза следит за действиями Гарри.
Тишина разрушает воздух в кухне. Будто отравляет его чем-то. Густой и насыщенный, он выедает лёгкие, будто ржавчина – металл. Медленно, но неумолимо. Её нарушает Луи.
– Давай приготовим нормальную еду? – он проводит кончиками пальцев по деревянной ручке ножа и кидает на Гарри взгляд из-под ресниц. Это не угроза, что-то другое. Пока непонятное Стайлсу.
– Давай! – легко соглашается тот. – Подай мне самый большой нож, я нарежу овощи.
Улыбка полна издевательства и, кажется, Гарри сейчас лопнет от самодовольства, но Луи всё ещё полон сюрпризов.
– А давай я порежу? Покомандуй немного, тебе это так нравится.
С лёгким “вжик” нож покидает подставку, когда преступник берёт его в ладонь, задумчиво взвешивая для чего-то. Стайлс опять раздражается, рывком открывает дверцу холодильника. Всё, что приходит ему в голову – это швырнуть в преступника овощами. Глупо, так по-детски, но Гарри просто не может сдержать злость.
Луи ловит помидоры по очереди в одну руку, не моргнув и глазом, не выпустив нож из другой. Выглядит впечатляюще, но Стайлс бесится только сильнее, доставая из шкафчика глубокий вок. Он швыряет посуду на плиту под искрящийся от смеха взгляд Луи и демонстративно упирается бёдрами в столешницу.
– Готовь! – указывает он подбородком.
– Командуй.
Гарри лишь кривится в ответ, пытаясь показать всем своим безразличным видом незаинтересованность. Это не смущает преступника. Луи шинкует овощи, как профессиональный повар, ловко орудуя острейшим лезвием, и пытается разговорить Гарри.
– Так почему ты прячешься здесь, Гарри Стайлс? – кивок в окно, на раскинувшийся вокруг дома лес, раскрывает суть вопроса. Гарри и хотел бы съязвить, да нечем.
– Мой парень бросил меня. Подло.
– Парень? – резко поднимает голову преступник.
– Да, а что, ты гомофоб? – переспрашивает Гарри, но Луи лишь пожимает плечами и возвращается к готовке.
– Надеюсь, у нас не возникнет проблем из-за моей ориентации, – задумчиво шепчет Гарри, но Луи вроде не злится и не торопится застрелить “педика”, поэтому он просто продолжает. Почему-то ему вдруг хочется высказаться. – Он снял на видео, как мы занимались любовью. Увидели многие.
Сказав основное, Гарри чувствует, как застрявший в груди после предательства ком рассасывается, распадается на частицы, и они вдруг затопляют его с ног до головы. Боль, наконец, обретает форму и требует выхода. И он срывается. Всё говорит и говорит, рассказывая все подробности, самые гнусные, самые болезненные. Не задумывается, просто позволяет сомнениям и воспоминаниям превратиться в слова.
