Текст книги "If you give in tonight (СИ)"
Автор книги: MasyaTwane
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
========== Часть 1 ==========
In the shadow of all the guilt В тени всего того чувства вины
When the other hand was pointed at you Когда на тебя показывают пальцем
Тень ночи преследует его на протяжении всей пробежки. Цепкие щупальца темноты тянутся из-под раскидистых кустов, из шелестящих листьями над головой веток, стараясь схватить мелькающие над землёй пятки. Ночь выгоняет день из летнего леса, но Гарри не боится подступающей тьмы, принимая её, скорее, как благословение.
Лес медленно погружается в сон: затихают птицы, назойливые жуки больше не издают эти надоедающие звуки, остаётся лишь шорох листьев, путающихся на ветру. Но даже абсолютная тишина не поможет сегодня уснуть. Беспокойство одолевает Гарри, скручивает сознание в тугой жгут мыслями о случившемся.
Вечерняя пробежка должна была стать спасением. Звук, с которым дорогие кроссовки опускаются на сухие еловые иголки, приятно ласкает слух, ветер холодит разгорячённые физической нагрузкой мышцы, чистый лесной воздух прочищает забитую тревогами голову. Гарри чувствует себя хорошо, пока бежит.
Но поздней ночью, в своём уединённом, лишённом человеческого соседства доме, он вновь сжимает угол белой подушки в зубах, удерживая полный ярости крик внутри. Желание крушить, ломать вещи при малейшем воспоминании о том, что случилось, плещется в крови горьким ядом. Хочется расковырять вены и вытащить засевшую в них боль. Но, к сожалению, всё гораздо сложнее.
Гарри учится жить с осознанием собственной ничтожности, потому что рано или поздно придётся вернуться к людям, под яркие вспышки камер и громкие порицающие разговоры.
Неосознанно ускоряясь под тяжестью горьких мыслей, Гарри обгоняет тьму и, едва дыша, забегает по деревянным ступенькам к стеклянной двери в дом. Особняк встречает ярким светом из гостиной, но второй этаж замер в тишине. Дверь открывается от лёгкого толчка – не закрыта. Нет смысла в излишней предосторожности, когда вокруг на многие мили ни души, и никто, ни навязчивые папарацци, ни дотошный личный ассистент Лиам, ни даже собственная сестра не знают, где искать Гарри Стайлса.
Кроссовки остаются у двери, и Гарри не закрывает её, позволяя ночному воздуху проникнуть в дом, выгоняя застывшее пряным запахом парфюма напряжение. Но выгнать боль из костей не так просто, и одной ночи с её морозным таинственным дыханием не хватит.
Гарри почти смирился. Он приполз сюда зализывать раны и восстанавливаться, и знал с самого начала – будет трудно.
Парень с раздражением хлопает дверцей холодильника и приказывает себе перестать ныть, жадно глотая холодную воду из бутылки. Гарри хочет быть сильным.
Тугие струи горячей воды массируют плечи, разгоняя марево сна по телу. Гарри ведёт пальцами по холодной, не успевшей нагреться от воды плитке, покрытой каплями, и вспоминает руки Кэла, ласкающие, нежные, но такие обманывающие. Кулак впечатывается в стену: от досады, от боли внутри. Гарри рычит, и хочется направить струю в рот и захлебнуться водой так, как он захлёбывается ненавистью к бывшему парню. И больше не дышать.
Но эту слабость он себе позволить не может. Как бы плохо ни шли дела с карьерой, есть ещё любящие мама и сестра. Гарри не причинит им такую боль.
Мягкий сигнал скайпа почти не слышно за шумом воды, но тонкий слух улавливает едва заметный писк. Или это сердце Гарри чувствует сестру, даже на расстоянии и сквозь толщу захлёстывающих его эмоций?
Полотенце, обмотанное вокруг бёдер, впитывает стекающую по спине воду, пока Гарри шлёпает босыми ногами к оставленному в гостиной ноутбуку. Мокрые следы поблёскивают на лакированном дереве пола, и парень бросает взгляд в не зашторенное окно – ночь окончательно вступила в свои права, закутав лес в темноту. Гарри не испытывает трепета перед тьмой, в ней не живут чудовища. Его пугают яркие вспышки фотокамер и громкие газетные заголовки, а единственное чудовище в его жизни делило с ним постель на протяжении полугода.
Голос сестры слегка дрожит от сдерживаемых эмоций, а улыбка бледная и напуганная. Она сжимает в руке телефон, глядя в камеру, и Гарри немного стыдно видеть это беспокойство на её лице.
– Боже, Гарри, где ты? – не здороваясь, произносит она. – Ты исчез, не сказав никому ни слова. Даже Лиам не в курсе, где ты! Мама переживает, таблоиды сходят с ума! Ты вообще понимаешь, что происходит?
Диван прогибается, когда Гарри с тяжёлым выдохом садится напротив ноутбука, старательно пряча глаза от внимательного взгляда сестры. Голос хрипит.
– Я лучше всех понимаю, что именно происходит, Джемс.
Руки дрожат, пока он перебирает край полотенца пальцами. Сестра неловко поправляет волосы, и тишину в комнате нарушает лишь шорох листьев и неловкое дыхание.
– Прости меня, Гарри. Мы просто волновались, когда ты пропал.
– Я должен был уехать, иначе репортёры разорвали бы меня на части.
Девушка кивает, закусывая губу. Больше всего Гарри хочет оказаться в её объятиях, почувствовать родной запах, и чтобы всё было как раньше. Когда он искренне наслаждался славой восходящей кинозвезды, с обольстительной улыбкой блистая перед камерами, а дома ждала семья, любящая, гордящаяся его успехами. И если порой скрывать собственные предпочтения становилось невыносимо, Гарри всегда мог вернуться домой и побыть собой.
Но теперь надобность прятать своё “я” отпала – весь мир знает о том, что Гарри Стайлс гей. Весь мир ненавидит его за это.
Голос Джеммы вырывает из задумчивости, и парень незаметным жестом стирает влагу со щеки, надеясь, что сестра не заметила эту слабость.
– Мама смотрела то видео? – слова приходится выталкивать из горла. Они тяжёлые, острые, будто камни с зазубренными краями, не хотят покидать тело, но Гарри должен знать насколько много видела мама.
Потому что весь остальной мир точно видел, как никому неизвестный блондин трахает на камеру любимца публики, звезду подростковых фильмов, подающего огромные надежды в киноиндустрии, Гарри Стайлса.
– Мама… – Джемма медлит, и видно, что слова даются ей так же нелегко. – Мама не смотрела само видео. Но… кадры. Ими пестрит всё вокруг. Все телевизионные шоу, и газеты. И… интернет.
Гарри сжимает голову в ладонях, тянет себя за волосы. Мысль о том, что его мама видела это развратное видео, сводит с ума, сжимает горло крепкой удавкой. Гарри задыхается.
– Гарри, – мягко произносит сестра. – В этом нет ничего такого, дорогой. Ты занимался сексом со своим парнем. Все делают это.
Попытка помочь проваливается под звон разбивающегося стекла. Гарри не понимает откуда у него в руках кружка, которую он в ярости бросает в стену. Осколки разлетаются, и Джемма вздрагивает, закусывает губу сильнее, стараясь сдержаться.
– Только никто не снимает это дерьмо на камеру! – кричит Гарри. – Общественность даже не знала, что я гей! И тут такое. Всё наглядно, с массой красочных деталей!
Шаг за шагом, в узком пространстве между кофейным столиком и диваном Гарри меряет пол, старается успокоить дыхание, пока сестра подбирает нужные слова. Но их не существует.
Карьера разрушена, на репутацию брошена грязная тень, а парень, в которого Гарри думал, что влюблён, предал, продав их домашнее секс-видео таблоидам. Ничто не будет по-прежнему и никакие слова в мире не залечат эту душевную рану.
Джемма понимает, потому что больше не пытается ничего говорить, не уговаривает вернуться домой. Не успокаивает.
– Просто скажи мне, что ты в безопасности. Мы волнуемся, милый.
Лёгкий кивок в подтверждение, и Гарри, наконец, может посмотреть ей в глаза. Он нависает над ноутбуком, чуть поправляет камеру и, как можно увереннее, произносит:
– Я в безопасности. Этот дом не записан на меня, папарацци тут искать не будут. А ещё здесь совсем нет других людей, только белки и я, – Гарри позволяет себе лёгкую улыбку, и сестра с облегчением выдыхает в ответ. – Мне просто нужно время, чтобы решить, куда податься дальше. В кино я точно уже не вернусь. Единственное моё спасение теперь в безвестности.
Ласковый взгляд Джеммы возвращает нужный кислород в лёгкие, и Гарри даже удаётся немного распрямить плечи, сгорбленные тяжестью произошедшего.
– Хорошо, милый. Только включи свой телефон и будь на связи, – она трясёт смартфоном, зажатым в руке. – Мама волнуется.
Лёгкое беспокойство от осознания, что Гарри не помнит, куда сунул мобильный, размывает детали прощания с сестрой. Он обещает что-то, уверяет в том, что в порядке, но мысли крутятся вокруг телефона.
Обойдя весь дом по кругу, проверив карманы всех брюк и каждый выдвижной ящик, Гарри сдаётся. Он останавливается посреди гостиной, рассеянно оглядывая осколки и выключенный ноутбук. По спине тянет холодком из приоткрытой входной двери и Гарри поворачивается, всё ещё думая о том, куда он так рассеянно бросил свой телефон. Но то, что он видит в стекле двери, мгновенно растворяет его мысли, и холод сжимает внутренности, а виной тому уже вовсе не летняя ночь.
В прямоугольнике света, что падает через стекло на тёмную землю, стоит человек. На лицо натянут капюшон чёрной худи, и всё, что видит Гарри – это злая, полная превосходства усмешка.
Он замирает. Застывает, запертый в испуганном теле, а незнакомец медленно достаёт из кармана телефон, демонстрируя хозяину дома. Взгляд фиксирует сбитые и кровоточащие костяшки пальцев, и только потом переходит на телефон. Без сомнений, это сотовый Гарри.
Ужас подгибает колени, и парень судорожно хватает ртом воздух, глядя на мужчину за стеклом не моргая. Сотни разных сценариев проносятся в голове Гарри, но все они разлетаются испуганными птицами, когда незнакомец облизывается и произносит одними губами “привет”. Тело прошибает электрическим разрядом, и не будь между ними стеклянной двери, Гарри потерял бы сознание от панического страха перед незваным гостем.
А потом он вспоминает то, что разгоняет его сердце до скорости света и заставляет кровь прилить к лицу, выжигая ступор и оцепенение.
Дверь не заперта.
Комментарий к
I’ll Follow You
========== Часть 2 ==========
Комментарий к
MD_Stidia
С днём рождения, любительница флаффа. Рада, что ты повелась на мою жестокость)
It’s a cold cruel, harsh reality Это холодная, жестокая, суровая реальность
Caught stuck here with your enemies Застрять тут со своим врагом
Резкий выдох, и застывшее время приходит в движение. Секунды ускоряются, расщепляют пространство на нейтрино, проходящие через тело Гарри. Инстинкты срабатывают без перебоя, и тело, в отрыве от осознанной мысли, бросается к двери.
Закрыть! Отрезать опасному незнакомцу путь в дом. И будет время подумать о том, как связаться с кем-нибудь. Попросить о помощи. Главное оставить его снаружи. Стекло достаточно крепкое, чтобы выдержать удары камнями.
Краем глаза он видит рывок того парня навстречу, и страх огнём обжигает кожу. Навалившись всем телом на дверь, Гарри понимает, что не сможет её закрыть – нога незнакомца втиснута в проём.
Дрожащие секунды между ними пахнут тёмным лесом и пылью с металлическим привкусом крови. Гарри всё ещё сопротивляется попыткам мужчины проникнуть в дом, но когда тот приподнимает голову, скаля зубы в устрашающей ухмылке, и капюшон задирается, то можно разглядеть глаза. Ярко-голубые, будто искры электричества, а внутри клубится безумие. Этот взгляд впивается в кожу миллиардом острых игл.
Руки дрожат, незнакомец будто чувствует слабость по запаху – налегает на дверь плечом и Гарри отбрасывает назад. Боль от удара о пол разрывает бедро и затылок, сквозь призму мучительных ощущений в теле он смотрит на чудовище, вторгающееся в его убежище.
Незнакомец переступает порог, молчаливой тенью нависая над распластанным на полу Гарри, и медленно, с ленцой в движениях, закрывает за собой дверь. Щелчок замка звучит приговором в ушах.
– Расклад такой: ты ведёшь себя тихо, выполняешь всё, что я скажу, и остаёшься в живых. Или…
Гарри не дослушивает. Из неловкого положения на спине ему удаётся вскочить на ноги. Но не сбежать, к сожалению. Незнакомец врезается грудью в его спину, сшибая с ног, и они катятся по полу. Гарри пытается отбиваться. Жёсткая ткань джинсов незнакомца жжёт его оголённые бёдра крапивой, а цепкие пальцы вдавливают плечи в пол, подавляя сопротивление. Полотенце только чудом всё ещё прикрывает дрожащее от напряжения тело, когда он отталкивает чужие, испачканные землёй и кровью руки, а сильная боль в пояснице и странное чувство влажности дают понять, что в своей неловкой попытке бежать и последующей борьбе, они закатились в осколки кружки. Прямо сейчас с каждым движением он чувствует, как один из них режет спину всё сильнее, проникая глубже под кожу.
Гарри всё ещё пытается сопротивляться, несмотря на боль, но незнакомец сильнее. А ещё его глаза. Парень ловит этот изучающий электрический взгляд на своей груди, на татуировке бабочки на сжимающемся от напряжения прессе. Это пугает до чёртиков – будто на прицеле у серийного убийцы.
Мужчине эта игра надоедает достаточно быстро. Он подмигивает, будто заигрывает с Гарри, и достаёт пистолет из-за пояса. Удар приходится в правую бровь, и сознание мутнеет, а щёку заливает горячей кровью. Каждая новая мысль разбивается хрупким стеклом о боль, пульсирующую в голове.
– По-плохому значит, – произносит сиплый голос, и мучитель, наконец, поднимается на ноги, оставляя Гарри лежать на полу.
Окидывая хозяйским взглядом жилище он криво улыбается, тонкие пальцы ложатся на ползунок предохранителя, как бы предупреждая. Холодный пот выступает над верхней губой – Гарри близок к тому, чтобы получить пулю в собственном доме.
– У тебя есть аптечка? – небрежно кидает он, и Гарри поднимается, с трудом упираясь руками в скользкий от крови пол. С каким-то безразличием мозг отмечает, что всё это – его кровь.
Но сейчас лучше дать этому чудовищу то, что он просит. Поэтому, придерживая полотенце пальцами, Гарри неловко хромает в кухню. Он шарит по шкафчикам в поисках нужной коробки и пытается придумать способ убраться подальше от психопата с пистолетом. Но в голове лишь грохочущая боль.
Картонная коробка из-под обуви, забитая медикаментами на любой, даже самый редкий случай, находится гораздо быстрее, чем хотелось бы. Гарри перевязывает единственную вещь, что отделяет его от понятия “голый”, хватает дрожащими пальцами за картонные края и несёт требуемое своему мучителю.
Без чёрной худи он выглядит меньше, чем показалось сначала. Не огромной устрашающей тенью, способной поглотить, а простым человеком. Невысоким, в какой-то мере хрупким, но это впечатление обманчиво – Гарри чувствует как ноют руки в местах, которые незнакомец сжимал пальцами.
А ещё его глаза.
Парень оборачивается, и Гарри вздрагивает. Взгляд, будто кнут, проходится по телу, оставляя ощутимый рубец. Это фантомное чувство органично вплетается в общую симфонию боли, оставленную схваткой с незнакомцем.
Всё с той же, не сходящей с губ, усмешкой он берёт из рук Гарри коробку, и небрежно бросает её на столик. От столкновения с твёрдой поверхностью она немного подпрыгивает и верхние лекарства выпадают, рассыпаясь вокруг. Гарри дрожит, обхватив себя пальцами, с ужасом ощущая как кровь из раны на пояснице пропитывает полотенце.
Мужчина с первого раза открывает правильную дверь и скрывается в уборной для гостей. Гарри слышит шум воды, но боится пошевелиться, даже когда незнакомца нет в комнате. На столе перед ним выключенный ноутбук, но дыхание перехватывает от боли и страха, и гудящая голова мешает принять верное решение. Угрозы пистолетом повлияли на него, и он больше не собирается злить сумасшедшего. Не сейчас.
Поэтому, когда мужчина возвращается из ванной и находит Гарри всё в той же позе, растерянно застывшего в центре собственной гостиной и даже не глядящего в сторону оставленного на столике ноутбука, он поощрительно улыбается и кивает.
– Хороший мальчик, быстро усвоил.
Неприятная дрожь пробивает тело от этих тихих слов.
Кропотливость, с которой незнакомец обрабатывает раны на собственных руках, завораживает. Тонкие, будто у хирурга, пальцы порхают, смачивая дезинфицирующим средством, и парень с шипением выпускает воздух сквозь стиснутые зубы. Гарри не может оторвать зачарованного взгляда от ярких глаз, совершенно нереальных – будто глаза человека с другой планеты. Кажется, что если вглядеться в их глубину, то можно увидеть ветвистые разряды молний, и услышать едва заметное гудение тока в проводах. Собственная боль отходит на задний план, когда сознание Гарри полностью погружается в созерцание действий незнакомца.
– Твоя очередь, – вдруг говорит он, разрушая очарование немой сцены между ними. Гарри вздрагивает, моргает, и всё никак не может осознать, чего от него хотят.
Наверное, недоумение чётко написано на лице, потому что мужчина поднимается и делает шаг в сторону него. Неважно, что он собирается сделать, Гарри отшатывается, будто от открытого пламени. Незнакомец злится, впивается в плечи пальцами. Они пахнут медикаментами, и это холодит грудную клетку неприятным предчувствием.
Мужчина толкает его на диван, а когда Гарри пытается подняться, сжимает волосы в кулаке и жёстко впечатывает лицом в спинку.
– Мне снова достать пушку? – зло интересуется он.
Гарри едва заметно качает головой из стороны в сторону, стараясь унять вновь всколыхнувшийся в груди ужас.
– Вот и славно. Можешь кричать, но не дёргайся, – предупреждает он.
Холодные пальцы касаются поясницы, осторожно ощупывают кожу, а потом властная рука срывает пропитанное кровью полотенце и небрежно бросает его на пол. Кажется, что в заложниках у психа с пистолетом, истекая кровью, нужно думать лишь о том, как выжить, но Гарри чувствует свою наготу, которая пересиливает боль в голове, поджигая бледные щёки огнём румянца.
Он душит в себе болезненный выдох, когда мужчина давит на края раны. Жжение нарастает, сводит попытки оставаться неподвижным к нулю.
– Плохо дело, – произносит незнакомец. – Сейчас вытащу осколок и буду шить. Приготовься.
Гарри широко раскрывает глаза и всхлипывает, вжимаясь окровавленным потным лбом в светлую спинку дивана, пальцами сжимая обивку от ужаса. Он совершенно не понимает, как оказался в этой разрушающей ситуации. Всё кажется иллюзией, просто дурным сном.
Но проснуться не получается.
Чувство, когда незнакомец стирает кровь смоченной в антисептике салфеткой, не сравнится ни с чем. Гарри скулит, извивается от разъедающего жжения, за что тут же оказывается наказан. Чужая ладонь жёстко шлёпает его по голому заду.
– Не будь девчонкой, – выплёвывает тот. – Иначе мне придётся вести себя соответственно.
Суть угрозы ясна, несмотря на двусмысленность, и Гарри чуть сдвигается, стараясь игнорировать боль, чтобы уйти из-под грубых касаний. Лицо горит смущением, и он чувствует сексуальный подтекст этих прикосновений к ягодице.
Пальцы в волосах приводят в чувство мгновенно.
– Я же сказал тебе замереть! – шипит он, оттягивая волосы Гарри. – Я могу не запариваться и просто пустить тебе пулю в лоб. Так будет лучше?
– Не будет… прости, – шепчет Гарри. Страх пересиливает боль, и он готов стерпеть что угодно, лишь бы не чувствовать эту сильную руку в волосах и прожигающий электрическим огнём взгляд на затылке.
Каким-то образом ему удаётся абстрагироваться от боли. Все мысли заняты вопросом: откуда в аптечке медицинские иглы? Наверное, Джемма постаралась. Её желание быть готовой ко всему принесло, наконец, свои плоды.
Стежок за стежком Гарри даже не вздрагивает, лишь дышит коротко и часто. Может быть, это страх действует подобно анестезии, или же тонкие пальцы незнакомца обладают чудесной силой, но Стайлс остаётся неподвижным до самого конца.
– Ты молодец, справился, – Гарри оборачивается на похвалу, чтобы увидеть, как мужчина вытирает кровь с рук. – А сейчас я покажу тебе кое-что.
Диван жалобно скрипит, когда незнакомец ставит колени рядом с коленями Гарри и прижимается к его заднице затянутым в джинсу пахом. Рука обвивается вокруг шеи, а грудь плотно прижимается к лопаткам. Гарри чувствует сердцебиение и влажный запах грозы от незнакомца, а также едва заметное послевкусие корицы. Мурашки бегут по всему телу от близости, и, несмотря на страх и боль, внутри дрожит возбуждение, требует податься назад и раствориться в жестоких ладонях.
Гарри трясёт головой, отталкивая наваждение, а незнакомец будто нарочно прижимается, не оставляя ни дюйма между ними, и кладёт острый подбородок на плечо. Перед носом вдруг оказывается смартфон Гарри, на котором проигрывается видео, и если прислушаться, то можно услышать профессиональный голос диктора, извещающий общественность о том, что очень опасный преступник сбежал из-под стражи и находится в розыске прямо сейчас. Дыхание замирает на губах, останавливается, и Гарри слышит слово “вооружён”. Будто в подтверждение, парень вытаскивает пистолет и упирается ему в бедро. Почти нежно ведёт вверх, холодя металлом разгорячённый бок, и наконец упирается стволом под линию челюсти.
– Меня зовут Луи. Я останусь тут на какое-то время. Ты будешь гостеприимным или мёртвым?
Горло сжимает спазм, когда Гарри громко сглатывает, и странный звук вырывается изо рта. Луи переспрашивает, добавляя в голос издёвки:
– Не расслышал, дорогой.
– Я буду гостеприимным, – покладисто говорит Гарри, и с облегчением выдыхает, когда дуло пистолета перестаёт прижиматься к его лицу.
– Ну и славненько, – бодро восклицает преступник. – Где я буду спать? С тобой?
Он подмигивает с игривой улыбкой, но Гарри видит неприкрытую угрозу в глазах и сжимающие рукоять пистолета пальцы. И должно быть страшно до потери сознания, но в теле лишь отголоски боли и странная истома, вызванная близостью незнакомца. Гарри низко опускает голову и зажмуривается.
Пережить это знакомство будет трудно.
========== Часть 3 ==========
В отдалении, там, где медленно и лениво поднимается солнце, громоздятся суетливые облака, скапливаясь в дождевые тучи. Гарри не смог бы разглядеть их из-за высоких елей, окружающих дом, даже если бы захотел, но может почувствовать запах – чуть влажный, тяжёлый, наполненный печалью приближающегося дождя.
Рука немеет, и осторожного шевеления пальцами уже недостаточно, чтобы разогнать застоявшуюся кровь. Но повернуться на спину мешает рана в спине. Швы скребутся болью в кости при каждом неловком движении, а отдёрнуть руку не даёт крепкий жгут, связавший воедино их с Луи кисти.
Всё, что остаётся в предрассветной дымке, это смотреть на неподвижные ресницы, скрывающие невыносимо яркие глаза, и терпеть дискомфорт. Блёклый свет раннего утра бросает тени на острые скулы, и Гарри может разглядеть его так хорошо. Вчера время неслось вперёд, агрессивно и неумолимо, он едва помнит детали – их размыло адреналином, бушующим в крови. Но сейчас баланс восстанавливается, секунды капают, как вода из неплотно закрытого крана, скапливаясь и медленно нависая, разбухая от тяжести, только потом срываются вниз.
Луи красивый. Гарри отмечает это для себя, ничуть не удивляясь собственным чувствам по этому поводу. Это его типаж, и он так сильно похож на Кэла: острые черты, невысокий рост, мягкие волосы, спадающие на лицо. Только в незнакомце больше злости, как кажется Гарри. Но потом он поправляет себя, добавляя, что, возможно, больше честности – ведь Кэл оказался негодяем. Только что вместо пистолета использовал влюблённость Гарри.
– Хватит пялиться, – произносит Луи хрипло.
Тонкие губы едва шевелятся, и Гарри бросает в дрожь от осознания, что сейчас он откроет глаза и посмотрит прямо на него.
– Я не… – начинает парень, а потом со злостью обрывает себя. – А знаешь, да, я пялюсь. Хочу и пялюсь, потому что это мой дом и моя постель.
Слова слетают с языка ядовитым шипением. Гарри не боится Луи сейчас, вымученный до безразличия ночной бессонницей, неудобным положением рук и тупой не щадящей болью по всему телу. Но тот лишь улыбается уголком губ, по-прежнему не открывая глаз.
– У тебя только по утрам дурной характер или ты постоянно такой?
Возмущение распирает грудь огромным вдохом, потому что ещё никто не говорил, что у Гарри Стайлса плохой характер. Он милый и постоянно флиртующий кексик, и этот наглый преступник лежит в его мягкой кровати, и смеет…
– Выдохни, а то лопнешь, – прерывает его размышления Луи, Гарри тут же теряет мысль, потому что волосы примяты с одной стороны, а подёрнутые утренней дымкой глаза не такие яркие и безумные, как в темноте вчерашнего вечера, скорее мягкие и по-домашнему уютные. Но позади Луи на тумбочке находится пистолет, поблёскивающий тёмным металлом ствола, и Гарри не позволяет себе обмануться.
– Ты не спал всю ночь, – констатирует Луи, а парень лишь пожимает плечами.
– Я привязан к вооружённому психопату, – он демонстративно приподнимает их связанные руки. – Это не способствует крепкому сну, знаешь?
Луи лишь закатывает глаза в ответ. Он поднимается, и Гарри тянется следом, всё ещё привязанный.
– Давай позавтракаем, и я хочу помыться, – зевая, произносит он, Гарри остаётся лишь удивляться этой самонадеянности.
Складывается впечатление, что он тут не гость, а полноправный хозяин. Но, конечно, пистолет даёт ему некоторые привилегии, не может не отметить для себя Гарри.
Будто влюблённые, практически держась за руки, они спускаются на первый этаж. Всю дорогу Гарри без зазрения совести пялится на обтянутые его боксерами упругие ягодицы преступника. Футболка Гарри слегка велика Луи, в то время как нижнее бельё явно мало. Это выглядит сексуально. Будь они в другой ситуации, Стайлс уже флиртовал бы напропалую, пытаясь заполучить этого парня на свидание.
Но у Луи пистолет. И чёрт знает что за плечами. Гарри боится думать о том, что тот натворил.
– Ты снова пялишься.
Нож ловит первые солнечные лучи и отражает их солнечным зайчиком на кухонную тумбу, когда Луи достаёт его из подставки. За один удар сердца во рту Гарри пересыхает, и все язвительные комментарии исчезают, растворённые страхом.
– Парень, ты такой напряжённый, – смеётся Луи, и глаза довольно поблёскивают.
Он разрезает жгут, освобождая руки, и Гарри тут же отступает дальше. Наслаждение в ярком голосе от испытываемого хозяином дома ужаса не спутать ни с чем.
И пока он придирчиво выбирает самое зелёное яблоко в вазе, в виски Гарри стучат навязчивые мысли о том, что его телефон остался в одежде Луи в спальне. Но если тот перепрятал его, то в гостиной ноутбук с подключением к интернету, и возможно Стайлсу хватит времени загрузить его.
А ещё пистолет. Пистолет так же остался в спальне.
– О чём думаешь? – спрашивает преступник. Глаза пытливо прищурены, как будто он видит Гарри насквозь.
Медленно нарезая яблоко, Луи отправляет сочные кусочки в рот, прямо с ножа, и, несмотря на расслабленную позу, от него веет угрозой, плотной и глубокой, в которой можно задохнуться, как в полной газа комнате.
Может поэтому Гарри не хватает дыхания, и он сбивается, пытаясь ответить.
– Нет, я… в туалет.
Лёгкое движение головы, явно отрицательное.
– Я бы не советовал тебе делать что-то глупое. Я могу расстроиться.
Он выбрасывает половину яблока в мусорку под раковиной, и, не глядя на Гарри, втыкает нож в деревянную столешницу. Слюна вязким глотком застревает в горле, пока парень смотрит на острое лезвие, угрожающе блестящее в свете нового утра.
Луи не говорит больше ни слова, но это и не нужно. Он дышит угрозой, источает её сладкий запах каждой порой своего сильного тела. И Гарри подчиняется, послушно следуя за напряжёнными плечами, затянутыми в его серую футболку.
Томлинсон прижимается спиной к стене, и потупляет взгляд в пол, разглядывает свои босые ступни, в ожидании чего-то. Спохватившись вовремя, Гарри делает вид, что ему правда нужно в туалет. Хотя в глубине души оба знают, о вранье, о мыслях, что роятся в голове хозяина дома.
За закрытой дверью дышать чуть легче. Тень Луи не нависает постоянной угрозой смерти, и Гарри в облегчении оглядывает собственную уборную, продолжая с упорством искать пути к свободе. Но окно слишком маленькое, а швы на пояснице напоминают о себе лёгкой пульсирующей болью.
И Гарри вновь откладывает побег.
Завтрак проходит в напряжённой тишине. Погружённый в собственные мысли Луи почти не обращает на него внимания, методично пережёвывая размокшие в молоке хлопья, а хмурая складка между бровей говорит о напряжении, царящем в голове преступника.
Кусок не лезет в горло, но Гарри заставляет себя жевать и с трудом сглатывать практически не имеющую вкуса пищу. Ему понадобятся силы для побега. Несмотря на свои раны и уединённое расположение дома, Стайлс уверен, ему удастся убежать. Только бы вырваться из-под неусыпного внимания Луи.
Голубые глаза сканируют, проникая под кожу, и Гарри боится, что его мысли очевидны, написаны на лице. Но Луи просто устало улыбается уголком губ, это в корне отличается от вчерашней дикой усмешки.
– Спасибо. Ты собираешься кормить меня только этим? – Луи трясёт упаковкой из-под хлопьев.
– Да. Заточение в собственном доме и угрозы оружием не настраивают меня на готовку. К тому же, что я могу приготовить без ножа? – произносит Гарри с упрёком, но Луи улыбается в ответ.
– Ничего страшного. Я обожаю хлопья.
Они замолкают, тишина давит на плечи, делает их вынужденное соседство ещё более неловким, пока первые дождевые капли не разбивают её звонким стуком в окно.
– Как тебя зовут? – пытается завязать разговор преступник.
Гарри приподнимает бровь и внутренне кривится от боли. Рана, оставленная рукояткой пистолета, вновь кровит.
– Гарри, Гарри Стайлс, – он ждёт свиста или восторженного выдоха, но Луи смотрит на него ровным безэмоциональным взглядом. Гарри не знает радоваться или ужасаться тому, что этот парень не знает его. – Сколько ты провёл в тюрьме?
Преступник поднимается, скидывает свою тарелку в раковину, а потом смачивает угол кухонного полотенца. Кажется, он тянет время, чтобы не отвечать, и Гарри напрягается: он сидел действительно долго, если не знает Стайлса, мелькающего буквально повсюду.
Может оно и к лучшему. Гарри первый раз за сутки вспоминает о своей ситуации. Это больше не бьёт под дых, не выкручивает бессилием запястья. Сейчас все мысли заняты голубыми глазами, непредсказуемыми и жестокими. В любой момент они могут стать последним, что увидит Гарри в этой жизни. Прошлая жизнь затирается, отходит на второй план.
– Чем меньше ты будешь знать, тем меньше причин у меня будет для твоего убийства, – произносит, наконец, Луи, прикладывая полотенце к брови Гарри. Холод влажной ткани не идёт ни в какое сравнение с морозным ужасом произнесённой угрозы. Стайлс кивает, перехватывая полотенце, и едва касается пальцев преступника.
Ледяные.
Дождь усиливается к вечеру, пока Луи в мягких, подвёрнутых до самых колен штанах Гарри колдует над ноутбуком. Тонкие пальцы с приятным звуком вжимают клавиши в пластик, а Гарри рта боится раскрыть. Они расположились в одной гостиной, а кажется, будто в разных мирах, и напряжённая тишина лишь добавляет контраста.
