Текст книги "По ту сторону тьмы (СИ)"
Автор книги: Марика Полански
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
– Рив, я так скучала по тебе все это время, – женщина говорила таким страстным, томным шепотом, что у меня невольно сжались кулаки. – Увидев тебя, я словно вернулась на пять лет назад. Меня так тебя не хватало!
В глазах потемнело от злой ревности. Я даже забыла, зачем искала Риваана. Зато пробудилось желание свернуть шею мерзкой бабенке, позарившейся на моего мужчину.
«Лада, только без глупостей», – осторожно поскреблась Мира. Душа трепетала внутри пойманной птицей. – «Сейчас не время. Еще успеешь повырывать лохмы этой стерве. Надо сохранить холодный разум. Если сейчас выскочишь из кустов, как дикарка из племени Южных Островов, Риваан точно решит, что ты истеричка. Так что дыши глубже… Вот так… Такие барышни умело вертят мужиками, но и у них есть слабое место».
«Прокляну!» – мысленно взвыла я. – «Нашлю кровавый понос! Нести ее будет дальше, чем она видит!»
– Меня? Или тех денег, которыми я обеспечивал тебя? – в голосе Наагшура появилась едкость. Он что? Издевается над ней? Внутри защекотало от злорадства. – Горделия, я не первый год тебя знаю. Ты бы никогда не стала делать ничего просто так. Твой муж обанкротился? Или начали угрожать его кредиторы?
Горделия презрительно фыркнула.
– От тебя ничего не утаишь. Да, действительно, у меня тяжелое финансовое положение, но Риваан… – она снова заговорила ласково, медово. – Я мечтала увидеться с тобой все это время. Изо дня в день я думала о тебе. Ты мне снился почти каждую ночь… Неужели деньги способны разрушить наши отношения?
Меня перекосило от отвращения. Вот же стерва!
«Только не говори, что ты его ревнуешь», – саркастично заметила Мира.
«Мира, мы знаем правду. Мы обе его ревнуем».
«Ну, в общем-то, да», – задумчиво протянула Душа, а затем неожиданно предложила: – «Я была неправа. Ей надо повыдирать лохмы сейчас. А потом наслать кровавый понос».
Я усмехнулась. Неужели Мира согласилась со мной? Весьма необычно. Эта девица, Горделия, вызвала в нас обеих неподдельную ненависть. Стоило уйти, однако мы решили остаться и прислушаться к разговору. В конце концов, Риваан хоть и мерзавец, но до измены в саду он не опустится. Подобное опозорило бы его жену, а, значит, и его самого. А ведьмолов, как любой влиятельный человек, прежде всего берег свою репутацию… Что я делаю?
«Как что? Успокаиваешь сама себя», – рассудила Мира. – «Точнее, пытаешься контролировать то, что не подвластно тебе. Другого человека. Если быть точнее, то анализируешь все, что происходит, и стараешься оградить себя от предполагаемой боли, которая еще не случилась. Я права?»
– У тебя были отношения с моим кошельком. А еще тебе приходилось по душе чувство опасности рядом со мной, верно, Горделия? Я платил, а тебе нравилось быть марионеткой. Тебя не устраивает бесхребетный муж, который готов таскаться за тобой куда угодно. Больше чем уверен, бедолага знает о наших отношениях, но готов прощать тебе все что угодно. Ведь это же так возбуждает – переступать запреты, верно?
Последнюю фразу ведьмолов выплюнул с таким презрением, что я невольно посочувствовала Горделии. Не хотела бы я оказаться на ее месте.
Послышался сердитый шорох платья. Похоже, женщина резко вскочила.
– Ты редкостная скотина, Наагшур! – взвилась она. В голосе звенел гнев, смешанный со злостью обиженной женщины. – Раньше был невыносим, а сейчас стал и того хуже. Это все из-за той девицы? Этой хромоногой ведьмы? Н-да, вкус у тебя испортился. Мог бы найти себе партию получше. Или ты решил стать благотворителем?
Повисла зловещая тишина. До такой степени, что едва уловимый шелест мужского костюма показался пугающим, как вынесение приговора в зале суда. Когда Риваан заговорил, меня окатила волна холода, а пол под ногами покачнулся.
– Никогда не смей так говорить о моей жене, – размеренный голос был столь же ласков, как угрожающее шипение змеи. – Еще раз услышу, подобное обращение в таком тоне, то володарю станет известно о… некоторых делах твоего мужа. Агосто будет рад пообщаться с вами. Лично. И, даю тебе слово, если вам удастся выжить, остаток своих дней вы оба проведете в доме для душевнобольных в Каракии. Надеюсь, я понятно объясняю?
Меня затошнило от страха. Он достиг такого пика, что я едва удержалась на ногах. «Дыши… Дыши глубже. Носом. Все в порядке. Это просто подавление, которое часто используют ведьмоловы. Оно направлено не на тебя…» Так, стоп! Что? Подавление ведьмолова? Но…
«Догадалась?» – хмыкнула Мира. – «Похоже, девица не так проста, как кажется. Она тоже ведьма. Хоть и пытается казаться другой. У Наагшура чуйка на таких».
Объяснение не успокоило. Магическое поле ведьмолова придавливало к земле. Я присела на корточки, открыла рот и сделала несколько глубоких вдохов. Хотелось забиться подальше в угол оранжереи и закрыть голову руками.
– Меня интересует профессор Антгольц. Что ты о нем знаешь?
Горделия тихо всхлипнула и надломлено ответила:
– Я практически о нем ничего не знаю. Слышала только, что он недавно вернулся с Южных Островов. Не более.
– Врать нехорошо, Горделия.
– Антгольц не совсем человек. Намного хуже. И он помешан на ритуалах смерти… О, Рив! Я умоляю тебя! Все что угодно. Я сделаю все, что попросишь. Не говори ничего володарю. Я не желаю обратно в Северный Форт. И к Агосто тоже не хочу.
Ее дрожащий голос звенел у меня в ушах, усиливая и без того почти паническое состояние.
– Все, говоришь? Тогда представь нас профессору. Он, кажется, один из друзей твоего мужа.
Она всхлипнула еще раз.
– Все, как ты попросишь.
– Иди в зал.
Судя по быстро удаляющимся шагам, Горделия едва ли не помчалась прочь из оранжереи.
Дышать стало легче. Страх растворился, на смену ему пришло благодатное спокойствие. Первой пришла в себя Душа.
«Нет, ты представляешь!» – взвилась Мира. – «Хромоногая ведьма! Вот же сука!»
– Полностью с тобой согласен, Мира, – отозвался Риваан.
Сердце пропустило удар и заколотилось, как сумасшедшее. Я готова поклясться, что ни единым движением, ни шорохом не выдала присутствия. Но в висках загудело, а руки начали мелко дрожать, словно я совершила нечто ужасное.
Послышался усталый вздох ведьмолова.
– Ну же, вылезай из кустов, Рыжуля. Я знаю, что ты здесь.
Я на одеревенелых ногах вышла из-за пальмы.
Риваан сидел на резной лавочке, спрятанной в раскидистых кустах розовой азалии. Световые артефакты, сделанные под уличные фонари, отбрасывали тусклый желтоватый свет на бледное лицо. Ведьмолов скользнул по мне взглядом, словно оценивал внешний вид, и похлопал по сидению. Нервно сглотнув, я послушно опустилась рядом с ним и принялась рассматривать гальку, которой были усыпаны дорожки оранжереи.
– Ты знаешь, что подслушивать нехорошо? – вкрадчиво произнёс он.
– Я не подслушивала. Я подсматривала, – также тихо ответила я.
– Язвишь – это хорошо. Вас зацепило, но несильно.
Риваан осторожно повернул меня к себе, взял лицо в ладони и заглянул в глаза. Его лицо озарила такая светлая улыбка, что мы вздохнули с облегчением: и я, и Мира.
– И всё равно я боюсь тебя, – честно призналась я. Почему-то от этого признания стало легче. – И это не из-за подавления… Я вдруг представила, что со мной может также произойти… В смысле, что я… Что ты…
– Начну манипулировать тобой? Сдам Агосто? Отправлю в Северный Форт?
Я медленно качнула головой. Внезапная смена настроения ведьмолова располагала к себе, но я по-прежнему дрожала, будто в оранжереи царила зимняя стужа. Мысли путались, превращаясь в сбивчивые обрывки фраз.
– Что ты со мной сделаешь… что-то ужасное… Потом, когда всё закончится…
Его пальцы ласково скользнули по щеке, и в ту же секунду меня окутал терпкий аромат дорогого парфюма и тепла мужского тела. Ведьмолов целовал с осторожностью, какой не ожидаешь такого страшного человека.
Лёгкие, как дуновения ветерка, поцелуи щекотали лицо, а сильные руки гладили по спине, заставив сердце учащённо биться от волнения. Тихо всхлипнув, я закрыла глаза и почувствовала горячее, возбуждающее дыхание Риваана на своих губах. Отбросив страхи и сомнения, я крепче обняла ведьмолова, стремясь как можно полнее ощутить его близость.
В голове шумел океан. Я снова теряла контроль, как тогда, две недели назад. В его сильных руках хотелось плавиться от нежности, от пробуждающейся первозданной страсти.
Глухо зарычав, Риваан ловко опустил меня на лавку, стянул кружевные панталоны и осторожно провёл языком по пульсирующей точке. Я закусила нижнюю губу и зарылась пальцами в рыжие волосы ведьмолова. Острое, болезненное возбуждение растекалось по телу мёдом. Происходящее было ве́рхом безрассудства и распутства, но я не хотела останавливаться. Тихонько постанывая от нежных ласк, я поддавалась навстречу дразнящим прикосновениям, и, когда Риваан внезапно отстранился, почувствовала себя обманутой.
Видимо, разочарование и непонимание отразилось на моём лице, поскольку ведьмолов незлобиво усмехнулся и в ту же секунду накрыл своим телом. Затрепетав от радостного предвкушения, я оплела ногами талию мужчины и изогнулась от наслаждения, почувствовав его член в себе.
Остальной мир перестал существовать. Забыв обо всём на свете, я подчинилась стремительному ритму, приближающего к вершине чувственного блаженства. Пальцы судорожно вцепились в широкие мужские плечи, а гортанный крик утонул в глубоком поцелуе.
Сердце гулко стучало в груди, а в голове царил туман радостного умиротворения. Наслаждение постепенно уползало, и на смену закралась тревога. Это же надо! Во дворце володаря, на главном балу! Мне захотелось провалиться под землю от стыда.
Риваан помог мне подняться со скамьи, поправил платье и убрал выбившиеся локоны. Моё растерянное выражение лицо он воспринял по-своему.
– Возможно, я и последняя сволочь, – негромко сказал ведьмолов, уткнувшись носом в шею и шумно втянув воздух, – и кажусь тебе чудовищем, но я не сделаю тебе ничего плохого. Понимаю, в это трудно поверить. Однако если тебе так невыносимо рядом со мной, то я тебя отпущу… Если ты захочешь уехать, я помогу тебе. Хочешь дам тебе денег? Ты сможешь устроиться на новом месте и начать жизнь заново…
Чувствуя себя сбитой с толку, я не нашла ничего лучше, как спросить его:
– Ты манипулируешь мной?
– Нет, я говорю совершенно искренне, – грустно ответил он и выпустил меня из объятий.
Мне вдруг показалось, что сумеречный желтоватый воздух в оранжерее хрустнул, как будто стекло треснуло. Вот значит как! Использовал, как посчитал нужным, а теперь решил убрать. Дескать, бери деньги и проваливай к чёрту. Но красиво завернуть в обёртку добровольного выбора. Впрочем, чего ещё ожидать от ведьмолова? Ведьм же никто не любит.
Простая истина, вдалбливаемая годами. Надо было прислушиваться к ней. Однако я решила, что и у меня может быть простое человеческое счастье.
Я посмотрела в сторону выхода и вдруг спросила:
– Кто она?
Риваан досадливо вздохнул и демонстративно закатил глаза.
– У женщин есть потрясающая черта – даже дрожа от страха, вы ухитряетесь ревновать.
– В смысле? Нет, я не то имела в виду…
Риваан посмотрел на меня с таким тёплым, почти отеческим снисхождением, что я поджала губы.
– Моя бывшая любовница. Наш бурный роман продлился три года, пока её мужа не отправили в ссылку в Северный Форт за финансовые махинации. Они провели там пять лет. Но Большие деньги творят чудеса. Эриха вернули на должность главного управляющего столичного банка… Но он снова возвратился к прежним делам.
– Что ж… Весьма откровенно, – я покачала головой и небрежно повела плечами, не выдавая, насколько сильно меня зацепила подобная откровенность.
К моему удивлению ведьмолов внезапно расхохотался.
– Лада, я женатый человек. И изменять тебе я не собираюсь. Это против моих принципов… О, узнаю́ это саркастичное выражение лица! Лада, шуморцы не изменяют своим супругам. Это против нашей природы. Измена – проявление неуважения к тому человеку, которого выбрал. Неуважение к собственному выбору есть неуважение к самому себе.
– Многие мужчины с тобой не согласились бы. Для них – это развлечение. Вроде охоты. Инстинкты. Ну и всё в этом роде.
– А кто сказал, что эти мужчины уважают себя?
Я снова неопределённо пожала плечами. В груди по-прежнему клокотала острая обида за его слова о деньгах.
– У каждого свои причины на измену. Похоть. Самоутверждение. Контроль. Желание перейти черту. И как ни странно любовь. К другому человеку, разумеется, а не к супругу. С разводом, знаешь ли, тяжело, а убить не у каждого рука поднимется… – и с глухой язвительностью добавила: – Хотя некоторые предлагают деньги и убраться с глаз подальше.
Риваан молча смотрел на меня с таким выражением, будто я говорила на иностранном языке, а он пытался понять, о чём идёт речь. Его изумлённое лицо рассердило меня ещё больше, чем туманные намёки.
– О чём ты?
Нужно было промолчать, но злые слова сами рвались с языка. Желание уколоть да побольнее взяло верх.
– Да так, ни о чём, – я равнодушно покачала головой и принялась выравнивать складки на юбке платья. Горло пересохло от обиды и горечи, а глаза жгли злые слёзы. – Подумаешь, эка невидаль – выставить на посмешище ведьму при всём володарском дворе, а потом откупаться деньгами, играя в благородство: если хочешь уйти – уходи. Прекрасная тактика, господин Наагшур. Можно аплодировать стоя и кричать «Браво!» такому хитрому ходу…
Договорить я не успела. Риваан сгрёб меня в охапку и залепил рот поцелуем. Щеки щекотали непрошенные слёзы, несмотря на то, что я изо всех сил старалась сдержаться.
– Глупая ты, – прошептал ведьмолов, прижав свой лоб к моему и стирая большими пальцами солёные влажные дорожки на лице. – Я не собираюсь откупаться от тебя. Ты мне очень дорога, Лада. Но я не хочу, чтобы ты жила в страхе…
– Поэтому решил избавиться от меня, да? – по-детски всхлипнула я.
Вместо ответа он меня обнял. Так мы и стояли посреди оранжереи, тишину которой нарушали лишь приглушённая музыка, доносящаяся из бальной залы дворца.
– Кстати, как ты узнал, что я здесь? – спросила я, стараясь уйти от грустных мыслей.
– Змеи отлично видят в темноте. Если быть точнее, я увидел тепло, исходящее от кустов. Второе – это запах. Ты в последнее время полюбила цитрусовые духи с древесными нотками, – Риваан нехотя разжал объятия и взял меня под руку. – Пойдём, нас ждёт профессор Антгольц.
Глава 15. Странный профессор Антгольц
В курительной комнате царили приятный полумрак и негромкие разговоры. Большинство мужчин отдали своё предпочтение карточным столам. Однако те, кто любил задушевные беседы о финансах и философах, предпочли собраться в курильне. Где за бокалом скотча и дорогих южных сигар можно было обсудить как дела насущные, так и высокодуховные. Полумрак, казалось, смазывал недостатки гостей, заставлял говорить их тише, сближая друг с другом.
Интерьер в стиле романтизма второй эпохи придавал комнате особый шарм. Столы, обтянутые сукном, кресла и диваны с парчовой обивкой, газовые лампы – всё было подобрано со вкусом и стоило очень дорого. Володарь никогда не скупился на то, что могло впечатлить гостей.
Горделия встретила чету Наагшур возле дверей и замерла. Зелёные глаза оценивающе скользнули по рыжеволосой жене ведьмолова, и на красиво очерченных губах появилась презрительная усмешка. Однако, переведя взгляд на Риваана, побледнела и вежливо улыбнулась:
– Профессор Антгольц ждёт вас, – и тотчас поспешила скрыться из виду.
«Должна отметить, у Риваана отличный вкус», – ведьмолов услышал голос в своей голове. Мира говорила медленно, оценивающе. А потом с язвительной восторженностью изрекла: – «Тут действительно есть что трахать…»
«Во имя всех богов, Мира!» – возмущённо отозвалась Лада. В голосе появились испуганные, почти истеричные нотки. – «Хватит! Я достаточно наслушалась тебя, но эти грязные словечки… Ты как портовый грузчик!»
Риваан покосился на ведьму. Однако лицо даже не дрогнуло. Всё та же отстранённая вежливость. Только щёки чуть окрасил румянец стыда.
«Просто это моё любимое слово», – Мира сказала так, словно показала язык.
– И моё тоже, – вкрадчиво шепнул Риваан на ухо Ладе и многозначительно приподнял бровь.
Тень растерянности пробежала по лицу ведьмы. Но тут же поджала губы и смерила его тяжёлым взглядом.
– Ну и как давно ты начал снова слышать Миру? – прошипела Лада и вежливо улыбнулась полному господину, прошедшему мимо неё.
– Я не прекращал её слышать, – отозвался Риваан.
Тёмные брови ведьмы удивлённо дёрнулись, однако Ладамира быстро взяла себя в руки. Только в синих глазах отразилось отчуждение и… досада.
Ведьмолов почувствовал себя неуютно. Маленькая хитрость, казавшаяся идеальной две недели назад, грозила обернуться окончательной потерей доверия.
– Я хотел понять, что твориться в твоей голове, когда ты знаешь, что никто не лезет в мысли.
– М-м-м, понятно.
Ладамира вежливо улыбалась гостям, однако Риваан кожей почувствовал холодность и лёгкое покалывание на сгибе локтя, где покоилась рука ведьмы. Мира потихоньку плела невидимый кокон. Силы возвращались к ней, но то, что Ладамира старалась отгородиться от него, расстроило ведьмолова.
– Профессор Антгольц, – обратилась Горделия к седовласому высокому мужчине, стоя́щему лицом к камину. – Позвольте вам представить…
– Риваан Наагшур, – закончил вместо неё профессор и повернулся. Пламя отразилось в бордовых глазах.
Лада сильнее вцепилась в локоть ведьмолова, чувствуя, как пол уплывает у неё из-под ног. Антгольц оказался молодым и очень красивым мужчиной, но тяжёлая аура, исходящая от него, будто царапала кончики нервов. Страх туманил разум, а желание забиться в угол стало невыносимым. Если не Риваан рядом, ведьма опрометью бросилась бы прочь из курительной комнаты. «Он не человек», – прошептала Мира, испуганно забилась за грудиной и чуть не плача взмолилась: – «Лада, миленькая, давай уйдём отсюда, пожалуйста. Нам одного ведьмолова достаточно. Я… я не хочу здесь находиться… Он несёт с собой смерть».
– Давно не виделись, профессор, – ведьмолов сдержанно улыбнулся и протянул руку. – Слышал, вы вернулись с Южных Островов… Изучали культ поклонения Бездне? Или обряды, связанные с островными шаманами?
– И то и другое. Местные жители уверены, что смерть – это не конец, а лишь начало пути… – Антгольц мягко улыбнулся и обратился к женщине. – Спасибо, Горделия. Я бы хотел поговорить со своим давним другом наедине.
Горделия чинно кивнула, бросила на Ладу недобрый взгляд и, гордо подняв голову, удалилась.
– Потрясающая женщина, – сказал профессор, с неподдельным восхищением глядя ей вслед. – Надо же так поднять себе цену, когда ничего не стоишь…
– А ты стал язвительнее, Антгольц, – усмехнулся Риваан. Ладамира с удивлением воззрилась на него. В отличие от неё, ведьмолов вёл себя так, будто его нисколько не смущало исходящее от профессора угрожающее давление. – Годы жизни среди людей повлияли так на тебя?
Антгольц снисходительно посмотрел на него и добродушно рассмеялся.
– Я видел много достойных людей. Горделия к ним не относится. Может она и способна вскружить голову своей красотой и красноречием, но меня больше всегда интересовала душа… А впрочем, пустое это. Расскажи лучше о себе. Когда я тебя видел, тебе было всего десять. Поссорился с отцом?
– Ну, скажем так. Он решил меня поставить на путь истинный…
– И, кажется, слегка перегнул палку. Но, вижу, ты не страдаешь от этого, – Антгольц указал взглядом на Ладу. Тонкие губы стянула улыбка, будто маска дала трещину. И вдруг обратился к ней: – Скажите, что вы видите, Ладамира?
Ведьма отшатнулась назад. Смесь удивления и испуга отразилась на побледневшем лице. Ладе вдруг показалось, что мир сузился до бордовых огоньков, горящих рубинами. Воздух в курительной комнате застыл, звеня зимней стужей, а люди замерли в изломанных позах подобно куклам.
– Ну же смелее, – ещё тише произнёс тот. – Вас здесь никто не обидит…
Щёки коснулся лёгкий ветерок. «Лада, скажи ему… Скажи, что он хочет!» – испуганно заверещала Мира. Душа так забилась в груди, словно намеревалась выломать рёбра. Но разум оставался чистым и спокойным. Лада с удивлением поняла, что совершенно не боится ни профессора, ни его странного взгляда. «Мира, дыши глубже…» – равнодушно ответила ведьма. – «Кажется, я уже где-то это видела. И слышала…»
Она наклонила голову набок и прищурилась. «Лада, быстрее, пожалуйста! Я не могу больше этого выносить!»
– Ну что ж… – выдохнула она. – Курительная комната…
– Это не то… – оборвал профессор. – Переходите к сути сразу.
Ладамира усмехнулась. По коже пробежали мурашки возбуждения. Глаза лихорадочно заблестели, а губы искривила усмешка.
– Вы недавно вернулись с Южных островов, где изучали местные обряды смерти. Учитывая, что все ритуалы и верования восходят к передаче души из одного тела в другое, то можно предположить, что вы – бездушник. Но бездушников много. Отметаем в сторону големов и других бездушников, созданных при помощи стихий. Нас интересуют те, кто связан со смертью. К ним можно отнести вампиров, умертвиев, упырей. Большинство из них имеют лишь телесную оболочку, а душу им заменяет злая воля хозяина. Именно она ими движет. Поэтому они, как правило, неспособны самостоятельно даже двух слов связать. Не говоря уже об отвратительном запахе разлагающейся плоти. Можно было бы списать на Ночной Ужас. Но в таком случае все находящиеся здесь должны быть парализованы или спать. Но все спокойно общаются между собой. И это не сон, поскольку бы Мира уже разбудила бы меня… Белоснежная кожа, и такие же волосы. Бордовые глаза. А ещё вам гораздо больше тысячи лет, раз вы помните Риваана десятилетним мальчишкой… Вы Скиталец, верно? Тот, кто должен проводить души в Межмирье для упокоения оных в чертогах Мораны. И ваше настоящее имя Им-Гур.
Тьма в комнате рассеялась. Лада судорожно втянула воздух и огляделась. Немногочисленные гости мирно вели беседы и совсем не смотрели в их сторону.
Профессор медленно поднял ладони и пару раз хлопнул.
– Браво! – потом обратился к Риваану: – Я впечатлён. Она не только прелестна, но и умна. Но позвольте полюбопытствовать, откуда вы знаете моё настоящее имя?
– Из книг. Иногда я слишком много читаю, – негромко ответила Лада.
Мира жалобно всхлипнула и затихла. Профессор вызвал стойкое желание уйти из комнаты, и по возможности никогда с ним больше не встречаться.
– «Сказ о Маре-Справедливице» должно быть… Конечно, многое люди приукрасили и переврали. Но такова человеческая природа. Люди вообще любят все преувеличивать как хорошее, так и плохое… Я узнаю́ этот взгляд, Риваан. Поверь, твоя мать не обрадуется моей безвременной кончине.
– Не переживай, я найду что ей сказать, – холодно отчеканил ведьмолов, но в нём послышалось угрожающее шипение змеи. Желание перерезать горло Антгольцу пульсировало в висках.
Но тот лишь небрежно повёл плечами и сокрушённо вздохнул:
– Простите меня, Ладамира. Искренне раскаиваюсь в том, что сделал, – но в голосе было столько же угрызений совести, сколько у приходской попрошайки денег. – Это привычка. Я какое-то время служил при штабе на Алузских островах. Их методы веде́ния допроса пленных офицеров крайне дикарские. Я брезглив, а потому приходилось использовать свои.
– Вы напугали Миру до смерти! – возмутилась Лада. – Что вы ей показали?
– Бездну, что же ещё… Но ведь вы хотели спросить меня о чём-то другом, верно?
Кровь прилила к щекам Ладамиры, пальцы невольно сжались в кулаки. Риваану показалось, что ведьма вот-вот вцепиться в красивое лицо Скитальца. Шаг, – и ведьмолов встал между ними. Пусть злиться, но за его спиной. Антгольцу будет всё равно, а вот Лада могла пострадать.
– Думаю, ты помнишь, Круг Десяти Старейшин, Им-Гур.
– Лучше Лимар. Лимар Антгольц. Незачем остальным знать, как меня зовут. Ты же ведь тоже скрываешь настоящее имя, Птах, – в бордовых глазах всполохнул недобрый огонь.
Риваан криво усмехнулся.
– Сомневаюсь, что кто-то пробьёт заклинание Безмолвия, которое ты накинул.
– Всегда найдутся умельцы. Так что конкретно тебя интересует.
Антгольц слушал внимательно не перебивая. Красивое бесстрастное лицо окаменело, между белёсыми бровями пролегла глубокая морщина, а тёмно-вишнёвые глаза то вспыхивали огоньками, то угасали. Профессор пытался казаться человеком, и ему это вполне удавалось. Те же человеческие замашки, то же проявление задумчивости. Лада невольно поёжилась. Возможно, она бы повелась, если бы не привычка вытаскивать способности человека при первой встрече. Интересно, он со всеми так общается или выборочно? Каким бы ни был ответ, ведьма решила, что Антгольц, или Им-Гур, пугает её не меньше, чем призрачный маньяк, которому взбрело в голову убивать на улице беззащитных женщин.
Когда ведьмолов закончил, профессор какое-то время молчал, предавшись собственным мыслям. Потом сунул руки в карманы брюк и отвернулся к камину. Отблески пламени окрасили лицо оранжевыми оттенками.
– Дело ясное, что дело паршивое, – наконец-то произнёс он, покачиваясь с пятки на носок. – Но, друг мой, ты и без меня догадался, что тот, кто стоит за убийствами, причастен к взрыву на вокзале. А он также стремится возродить Круг Десяти Старейшин. Так что ты хочешь узнать от меня?
– Как возможно превратить душу в эликсир? К тому же боевой, – спросил Риваан.
Протянув руку к каминной полке, профессор задумчиво переставил местами фарфоровую балерину и кошку. Он молчал, и Ладамире показалось, что Антгольц не расслышал вопроса.
Вместе с тем ведьма отметила, как курительная комната постепенно опустела. Ещё недавно в ней царили негромкий хрипловатый смех, а сигарный дым висел лохмотьями в приятном полумраке. Гости, как будто чувствуя тяжёлую атмосферу, поспешили оставить курильню, где находились ведьмолов и странный профессор.
– Вчера Агосто передал мне новые отчёты с места взрыва. Как я и предполагал, боевой артефакт «Бабочка». Но он был помещён не в коробку и не в чемодан. Этим артефактом стали сами люди. От них мало что осталось. Но эксперты из Отдела по делам ведьмовства обнаружили на останках воздействие неопределяемого магического характера. Кроме того, у одной из жертв Паука, Аугусты Эркерт, я нашел дневник, где частично расписаны эксперименты и переписка с профессором столичного университета Лимаром Антгольцем. Весьма интересная переписка.
Ведьмолов многозначительно поднял брови.
– Могу заверить, что никакой Аугусты Эркерт я не знаю. Я вернулся с Южных Островов два дня назад, – Антгольц потёр пальцами лоб и уставился на Риваана. Профессор прищурился, поднял указательный палец и потряс рукой, будто собирался рассказать о некоем хорошо известном факте, который грех не знать. – Кстати, о Южных Островах. Коренные жители уверены, что душа переселяется из тела в тело. У них даже существует такой обычай: вместо первой брачной ночи, новоиспечённая жена проводит в лачуге умирающего, и под утро является к мужу для зачатия ребёнка. Согласно легендам, за это время умирающий успевает передать ей душу. Таким образом, душа обретает новое тело. Всё можно списать на местные суеверия, если бы не одно «но»: обитатели этих островов помнят, кем они были в прошлой жизни. Рассказывают удивительные факты, о которых знают только близкие покойного. Современная наука отвергает подобное, и всё же…
– Тогда скажи, как Скиталец, – усмехнулся Риваан. – Подобное возможно?
Профессор покачал головой.
– Возможно, им удалось договориться с Мораной. Ведь что такое смерть? Переход от одного состояния в другое, не более. Душа бессмертна, Птах. Тело, увы, нет. Душа способна принимать различные обличия. Вспомни призраков. Неупокоенные, взывающие к живым о помощи. Или обречённые скитаться за преступления. Или оставившие на земле незавершённые дела. Народов много, и у них свои представления о жизни и о смерти. Нельзя опровергать, что каждому дано по вере его. То, что не прописано у нас, не говорит, что такого нет у них. Мир многолик и разнообразен. Боги-Прародители постарались на славу, создавая его. Порой приходится сталкиваться с чем-то необъяснимым. И даже мне, Старшему Жнецу, не под силу ответить на некоторые вопросы. А между тем я прожил на тысячу лет больше тебя и имел дело с Богами.
Риваан сжал пальцами переносицу. Усталость навалилась на плечи мешком с песком. Ведьмолову вдруг почудилось, что разгадка, которую он пытался ухватить за хвост, резко вильнула в сторону, показала язык и исчезла в темноте незнания. Он искал ответы, но стало ещё больше вопросов. А ведь он считал, что способен разгадать любой запутанный ребус. Но как можно что-либо понять, если даже приближённые к Богам порой не способны ответить на возникающие вопросы. Чувство бессилия злило его едва ли не сильнее, чем Скиталец, который не мог или не хотел отвечать на вопросы.
Тонкие пальцы осторожно коснулись плеча. Риваан опустил глаза. Лада украдкой положила руку на его локоть и с тихой печалью посмотрела на него. Что-то проплыло на дне голубых глаз, и бессильная злость отпустила ведьмолова.
– В этом мире много белых пятен и необъяснимых вещей, – внезапно произнёс Антгольц и усмехнулся. Но скорее грустно, чем пренебрежительно. Он отошёл от камина, подошёл к столику и плеснул в бокал скотч. – Впрочем, как и в других. Контроль – лишь иллюзия. Мир нельзя контролировать, Риваан. Мы – не Боги, хотя и приближены к ним. Понять их замысел невозможно, сколько ни старайся. Есть миг, отпущенный нам. Пусть даже он и длится вечность. Не упусти его в погоне за иллюзией.
– Я ожидал ясности, но вместо этого всё стало ещё запутаннее, – разозлился ведьмолов. – Ты просто водишь меня за нос!
– Отнюдь. Я рассказал тебе слишком много, – улыбка профессора стала тонкой, будто он остался довольным собой. – Мелочи, вроде превращения человека в артефакт или письма со стихами о твоей жизни увели тебя в сторону. Ты перестал задавать главные вопросы, уповая на второстепенные.
– Знаешь, кто это может быть?
– Любой с маниакальной тягой к власти и желанием поквитаться с тобой или володарем. Тебе следует искать того, у кого есть доступ к информации. Потому что этот человек – весьма умён. У него полно источников. Слышал поговорку: тот, у кого много знаний и умений ею пользоваться, владеет миром? Найди его – найдёшь убийцу.
