Текст книги "Незабываемая ночка (СИ)"

Автор книги: Marianna Girl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Сзади послышались шаги, ярл Винтерхолда повернулся назад – Блёнвенн пришла, видимо, чтобы пригласить его к столу.

– Прекрасное место, – с улыбкой глядя вдаль, произнёс Корир. – Мы с Мейлуром часто здесь останавливались – просто сидели, смотрели на гейзеры, наблюдали за мамонтами и великанами.

– Место, священное для Кинарет, и будет прекрасным.

Конечно, ярл неоднократно слышал от всех местных, что это место избрала сама Кин, потому ни один горняк не смел разрабатывать здешние жилы, ни один дровосек не посмел срубить ни одно дерево, а охотники лишь нежились в водах горячих источников. Но все страшилки о гневе Кин на тех, кто посмеет осквернить её священное место, норд выслушивал с ухмылкой: местным просто-напросто следует держаться от обитавших здесь спригганов подальше.

– Не думаю, что ей есть какое-то дело до этого мира, – хмыкнул он.

– Вы не правы. Как раз-таки Кинарет есть дело до нас всех, – Драконорождённая пыталась оставаться спокойной, но в её глазах появлялась какая-то… обида? – Как норд, вы должны знать это.

Корир усмехнулся: конечно, он слышал легенду о том, что Кин даровала людям ту’ум, что уравняло их шансы в войне с драконами… только в этих же легендах говорится, что некоторые драконы просто-напросто перешли на сторону людей, и именно они могли научить людей Крикам. Историю восстания недов Сиродила ярл Винтерхолда тоже знал: ему было известно, чей сын защищал Алессию и кто явился в её лагерь с мечом в руке и покрытый айлейдской кровью… Только вот где хоть кто-нибудь из богов был, когда желтомордые ублюдки переплывали Абессинское море явно не с миром? Почему допустили то, что с Винтерхолдом случилось?

– Я не верю ни одному жрецу, ни одной легенде и ни одной книге, в которой хоть что-то доброе говорится про богов. Жрецы лживы, книги и легенды запутаны и порой противоречат друг другу, богам на нас наплевать, а для Принцев Даэдра мы все – лишь игрушки.

Блёнвенн нахмурилась, будто хотела гневно что-то возразить. Конечно, она имела на это право: Седобородые наверняка ей много про богов рассказывали, да и её Дар – плод снисходительности Акатоша к смертным.

– Не обращай внимания, – норд по-дружески положил руку девушке на спину и улыбнулся. – Это лишь мысли пьяницы, которому приходится изображать ярла.

Волшебница подняла на Корира глаза.

– Может, вы и говорите, что не чтите богов, но живёте вы так, как они завещали. Вы хороший человек, а это сейчас уже многое значит. Пьёте вы не так уж и много – да и ярл, поверьте, вы не самый худший.

Слушая эту короткую речь и глядя на добрый огонёк, загоревшийся в глазах Драконорождённой, ярл усомнился в правильности своих мыслей. Блёнвенн порой действительно казалась посланницей богов – но не полумёртвых и бесстрастных, а милостивых, какими их и рисуют имперские жрецы. Возможно, такой была святая Алессия?

– Не знаешь, наш ужин готов? – с улыбкой перевёл тему Корир.

Местный постоялый двор скорее был похож на столовую и жилище для местных шахтёров, чем на настоящую таверну. Простые путешественники сюда практически не заезжали, и комнаты заселялись, когда посёлок посещали торговцы или сборщики от ярла. Ужин состоял из жареной рыбы с овощами и напитка из засушенных цветков драконьего языка, две маленькие комнаты хозяйка великодушно сдала по цене одной. Следующим утром они отправились на поиски Мейлура Селота. На сей раз ярл Винтерхолда не смел любоваться окружающей природой, какой бы прекрасной она не была: мало ли какой зверь сюда забредёт и сочтёт двух человек лёгкой добычей.

Воздух сотряс протяжный драконий клич. Рука норда легла на рукоять меча, взгляд устремился в небо. Блёнвенн на всякий случай укрепила их тела заклинанием и держалась настороже. На земле показалась крылатая тень. Дракон, казалось, пролетел мимо, но, развернувшись, пошёл на снижение. Из его пасти на землю полетело пламя, и лишь вовремя выставленный магический щит спас ярлу Винтерхолда жизнь.

– Не вмешивайтесь, – приказала Драконорождённая.

Корир едва сдерживал возмущение: придумала же, захотела, чтобы норд, скайримский ярл прятался за спиной девчонки, не дававшей ему никаких клятв!

– Довакин…

– Я сказала – не вмешивайтесь, – повторила волшебница. Огонь в её глазах разгорался сильнее, из тёплого и домашнего превратился в разрушительный, уничтожающий всё вокруг.

Дракон снова взмыл в небеса, развернулся и зашёл на новый круг атаки.

– JooR-Zah-FRUL!

Тело ящера окружило голубое свечение, какая-то сила прижимала его к земле, заставила снижаться. Дракон расправил крылья, надеялся отлететь как можно дальше, занять выгодную для себя вершину холма… Между пальцев девушки проскользнули огненные искорки, бретонка долго прицеливалась и выпустила огромный огненный шар в крыло ящера. Дракон чудом увернулся, однако не смог достичь спасительной высоты и приземлился на поляну, заливал всё вокруг огнём, не давая приблизиться к себе. Волшебница снова Крикнула, затем призвала вооружённого двуручным мечом дремору и велела ему сражаться с драконом, а сама била ящера молниями, отвлекая и ослабляя его. Бой мог бы продолжаться сколько угодно, действие Крика в любой момент могло прекратиться, и ящер мог взлететь… Корир бросился вперёд, не обращая внимание на оклик, без особых трудностей добежал до правого бока чудовища и первым же ударом меча рассёк нежную перепонку на крыле. Дракон отвлекся от демона. Навстречу ярлу летела злобно оскаленная морда, Корир наотмашь ударил мечом. Акавирский клинок оставил глубокий след на щеке, дракон зашипел, затем разинул пасть… Двуручный меч, располосовавший кожу шеи, заставил его громко закричать от боли и выбрать другую цель – дремору. Одним броском дракон сбил демона с ног, а затем схватил пастью и сомкнул зубы.

– FO-KRah-DIN!

Ледяная буря отвлекла ящера, рассеяла внимание и позволила Кориру нанести ещё один удар, на сей раз распоров веко и даже задев глаз. Теперь ящер постоянно будет промахиваться, ему сложнее будет схватить кого-либо челюстями. Следующее заклинание Драконорождённой снова привлекло его внимание, ящер снова выдохнул пламя, пополз к бретонке, надеясь схватить её пастью. Ярл подскочил к ноге чудовища, рассёк сухожилие на голени. Дракон снова заревел от боли, его тело дёрнулось, и ящер без движения рухнул на землю. Из его пасти вытекала кровь, ветер разносил запах подпалёной плоти, но дракон ещё дышал – тяжело, сплёвывая перемешанную со слюной кровь. Жёлтые глаза с ненавистью, но в то же время умоляюще смотрели на Блёнвенн, будто требуя от неё прекратить страдания.

Девушка без лишних раздумий вытащила из ножен кинжал, присела перед драконом на колени, взяла оружие двумя руками и занесла для удара. Тело ящера в последний раз дёрнулось, его тело окутало алое свечение, переходившее на клинок, засиявший зловещим красным светом. Затем тело ящера начало загораться, чешуя на глазах исчезала, оставляя после себя лишь искорки и обнажая кости, а тело Блёнвенн окружали потоки золотистой энергии, словно впитывавшиеся в её тело. Уже второй раз Корир видел это – и второй раз не мог оторвать глаз, до того зрелище было завораживающим.

– Зачем вы вмешались? – недовольно просипела она. – Я же велела вам…

– А я уже говорил тебе, что в Винтерхолд нам нужно вернуться обоим. И что ты мне никаких клятв не давала, и, следовательно, рисковать жизнью ради меня тебе не надо.

Девушка схватилась за виски, сморщилась от боли.

– Блёнвенн!

Ярл подхватил её под руку и усадил на широкий валун.

– Всё в порядке, мой ярл, – ответила Драконорождённая. – Просто дракон поговорить хочет.

«Мой ярл»… Корир улыбнулся. Эти слова очень польстили ему, значили очень многое, пробуждали за себя гордость. Теперь нельзя подводить доверие волшебницы, следовало доказать ей, что в Винтерхолде она всегда может получить поддержку и совет, что в Винтерхолде она будет в полной безопасности, и что отныне никто не посмеет тронуть её.

– Что он говорит тебе? – мягко спросил норд.

– Его зовут Гракриндрог, – Блёнвенн снова схватилась за виски и сморщилась. – Говорит, что наслышан обо мне. А ещё…

Девушка будто бы внимательно вслушивалась; сквозь гримасу боли то и дело проскальзывала презрительная ухмылка.

– Говорит, что когда-то ему почти удалось сжечь Винтерхолд, – усмехнулась она, затем зажмурилась, невнятно шептала что-то. – Кажется, я читала кое-что об этом драконе. Его убили как раз в Винтерхолде, вместе с магами Коллегии и Драконьей Стражей. И маги помогли установить его имя.

– Спроси его, зачем он напал на нас, если знает, кто ты, – попросил Корир.

Блёнвенн снова зажмурилась, шептала что-то невнятное, и снова скорчилась от боли, держась за виски.

– Он говорит, что хотел отомстить мне за Алдуина. А затем – снова напасть на DaaNIK… проклятый Винтерхолд и сжечь его.

Ярл Винтерхолда позволил себе усмешку: планам этого дракона насчёт его города больше никогда не суждено сбыться, даже наоборот: ящер, сам того не зная, будет наблюдать, как ненавистный ему город будет восставать из пепла при помощи ненавистной ему Драконорождённой.

– Скажи ему, что ты заставишь его наблюдать, как мы будем восстанавливать славу Винтерхолда. Пусть помучается.

– Он говорит, что всё слышит, – ответила девушка, снова скорчилась и схватилась за виски. – Ещё и ругается на вас.

Блёнвенн рассмеялась, будто бы дракон сказал ей что-то смешное.

– NahLOT, – прошептала она. – Забавный дракон, но дурной. Ладно, идёмте, я…

– Корир, – с улыбкой попросил норд. Все эти формальности за шесть дней надоели ему – среди гор и лесов они были никому не нужны, и самое время было избавиться от них. – «Ярл», «господин» и «вы» для тебя я только на людях.

В глазах Драконорождённой промельнуло смущение, девушка стеснительно улыбнулась. Конечно, ей непривычно будет таким образом разговаривать с тем, чьё положение в обществе и происхождение выше её собственного… Но здесь – не её родной Сиродил, где будто на светском приёме не разговаривают друг с другом лишь совсем опустившиеся личности.

Кровь с лезвий пришлось смыть в одном из озёр, затем протереть клинки об еловую ветвь – не самое лучшее решение, но это лучше, чем возвращать оружие в ножны окровавленным.

– Блёнвенн, мне интересно: что ты чувствуешь, когда поглощаешь драконью душу?

– Это больно, словно кто-то в голове раскалённым прутом вертит, а тело будто изнутри разрывают.

– А почему ты так сипишь после каждого Крика?

– Человеческий голос плохо выдерживает силу ту’ума, особенно поначалу. Когда я только начала постигать Крики, всё было ещё хуже, я едва разговаривала, затем мой голос немного привык. Седобородые говорят, что однажды мой голос полностью привыкнет к Крикам.

Голос полностью привыкнет к Крикам… Корир грустно усмехнулся. А не станут ли Крики единственным, что Драконорождённая вообще сможет произносить вслух, не придётся ли ей общаться с окружающими письменно, как король Вульфхарт?

Бой с драконом забрал много сил у обоих, просто ярл Винтерхолда и архимаг Коллегии сидели рядом, оба позволили себе расслабиться и просто любоваться вулканической равниной.

– Идём? – смущённо предложила Блёнвенн.

Окрестности было решено осмотреть с вершины горы, на которой собирался укрыться дракон. Склоны были усеяны костями мамонтов, они же в изобилии лежали и на вершине, обросшие языками дракона и лозами винограда, а на самой вершине возвышалось сооружение, украшенное каменной головой дракона и испещренное клиновидными символами – Стена Слов, как пояснила Драконорождённая.

– Прочтёшь, что здесь написано? – попросил норд.

Девушка по складам, негромко принялась читать надпись. Иногда девушка прислонялась к каменной плите, держалась за висок – кажется, дракон снова пытался сказать ей что-то, возможно, подсказывал ей, пусть и против своей воли.

– «Здесь покоится красивый»… ну, или прекрасный, «каджит Анурасса, чье тепло не может быть погашено даже холодом смерти».

– Хорошее место для могилы, – вздохнул Корир, усилием воли отгоняя нахлынувшие мрачные мысли.

С вершины горы открывался неплохой вид на окрестности – хоть для полного обзора пришлось вскарабкаться на небольшую груду камней. На самой окраине вулканической пустоши, не так далеко от Рощи Кин красовался еловый перелесок – по всей видимости, это и есть нужная им роща. Правитель Винтерхолда надеялся, что с самой ведьмой удастся договориться, что Мейлур жив и хоть сколько-то здоров… И что эта ведьма понимала, в каком состоянии находился её молодой «муж», и отпустит его без проблем. Если же нет… Придётся импровизировать.

– Блёнвенн, кажется, нам туда, – Корир указал на замеченный перелесок.

Первой снова шла Блёнвенн. На подходе к кромке рощи она велела пригнуться и стараться шуметь как можно меньше. Девушка петляла между порослью травы, камнями и корягами, пока не достигла достаточно высокого камня, откуда открывался вид на хижину. Во дворе копошилась сгорбленная старуха с кривыми птичьими лапами и росшими из-под кожи перьями. Костлявое тело прикрывала темная грубая ткань, изображавшая корсет и юбку, засаленный клок темных волос был зализан назад. Старуха старательно насаживала на исполнявших роль ограды колья головы животных, вонь от которых доносилась даже до места укрытия. Мейлура, однако, не было видно ни во дворе, ни в самой хижине.

– Боги… всё ещё хуже, чем я думала, – испуганно произнесла Довакин, скрывшись за камнем. – Там ворожея!

В руках Драконорождённой мелькнуло лиловое свечение.

– Подожди, – Корир опустил руку бретонки, не давая ей прочитать заклинание. – Убьешь её – мы не узнаем, где Мейлур.

– Если мы не убьём её, она с удовольствием нас прикончит. В ней ничего человеческого не осталось, только жажда могущества и бессмертия!

Ярл недовольно вздохнул: неужели Драконорождённая не хочет даже попытаться расспросить эту… колдунью? Ведь если бы эта старуха хотела убить их, то убила бы ещё ночью – либо же погибла сама в попытке сделать это.

– Прикрыть меня сможешь, если что?

Довакин с недоумением в глазах посмотрела на спутника.

– Сможешь обездвижить её до того, как она успеет что-то сделать?

– Корир, пожалуйста, не надо, – Блёнвенн обхватила его плечо, смотрела жалостливым и испуганным взглядом. – Это ведь самоубийство.

– Я великану каким-то образом козу продал, – усмехнулся норд. – С ворожеей, думаю, тоже управлюсь.

Волшебница нехотя разжала хватку.

– Тогда мы пойдём туда вместе, – приказала она.

– Нет, сиди здесь. Лучше будет, если ты обездвижишь её из засады.

Ярл Винтерхолда обогнул их укрытие, вышел на тропинку и направился к частоколу, выстроенному вокруг хижины. С каждым шагом вонь усиливалась, Корир уже едва сдерживал позывы рвоты, по возможности пытался задерживать дыхание. И как только ворожея эти запахи терпит? И зачем ей использовать головы со всем мясом в качестве… украшений? Старуха отвлеклась от своих дел, обратила внимание на посетителя – и пока что ничего не предвещало опасности.

– Я помню тебя! Ты – друг Мейлура! – прокряхтела она. – Не видел его?

Ярл решил сказать старухе правду: что не видел, и сам в гости зашел повидаться.

– Нет. А ты сама не знаешь, куда он направился?

– Неделю назад пропал! Сказал, что на охоту собирается, и до сих пор не вернулся! Неужели он к этой потаскухе Эсмерельде пошёл? Вот же гад!

– Ты права, гад. Он же и меня, выходит, кинул!

– Подожди: как же он тебя кинул?

Корир с недоумением посмотрел на старуху: неужели он спьяну уволил своего управителя? Впрочем, чего удивительного – спьяну он на Эленвен амулет Талоса нацепить приказал, расписал стены дома сумасшедшего проповедника разными гадостями на драконьем языке и отобрал шлем у какого-то бандита, приняв его за реликвию Первой Эры. Увольнение собственного управителя – это так, мелочи!

– Он всё же не просто мой друг, а ещё и мой управитель.

Старуха злобно нахмурилась.

– Тебе память отшибло? Ты сам сказал, что согласен отпустить его!

Норд едва сдерживал удивление. Точно: согласился уволил по уши влюбившегося в ворожею управителя! Конечно, похотливость данмеров уже давно стала заезженной темой для анекдотов, но как же надо было напиться, чтобы не просто с первого взгляда влюбиться в это… противоестественное существо, а ещё и жениться на нём!

– Напомни, при каком условии я его отпустить согласился? Что он женится на тебе, верно?

– Да. У нас ведь была замечательная свадьба в Морвунскаре! У тебя ещё посох такой необычный был, в виде розы, и с вами были двое бретонов: один пьянь пьянью, аж смотреть противно, а вторая – девчонка, молоденькая, сочная…

Ворожея мерзко улыбнулась, будто слово «сочная» она употребляла в буквальном его значении. Корир учтивым кивком дал ей понять, что понял ход её мыслей и попросил не развивать их, а сам думал над тем, как скорее закончить этот разговор. Радовало лишь одно: Мейлур Селот, скорее всего, жив и ждёт своего ярла либо в Роще Кин, либо же в Виндхельме.

Комментарий к С такими друзьями

NahLOT (драк.) – Молчание, тишина

========== Тайное становится явным ==========

– Раз уж так вышло, может, вернешь кольцо? – попросил Корир. – Не думаю, что ты или я увидим его живым, продать ты его здесь никому не сможешь, а я отдам его человеку, у которого мы его купили и толком не расплатились.

– А хотелось бы увидеть этого гада, – пробурчала ворожея, снимая с костлявого пальца обручальное кольцо, – чтобы на месте испепелить.

Норд выдавил из себя приятную улыбку и, едва сдерживая позывы к рвоте, предпочел удалиться подальше от этого места. Почему-то именно сейчас желудок сжало голодным спазмом, но неожиданно сменившийся ветер принес запах гниющей плоти…

– Уходим подальше, – Драконорожденная потащила его в сторону дороги.

Свежий воздух заставил ярла ободриться и придти в чувство, а отвращение настойчиво сменилось чувством голода.

– Поесть бы, – негромко произнёс Корир.

Довакин позволила себе усмешку.

– Тут Роща Кин недалеко, там и поедим. Кстати, мы возвращаемся в Винтерхолд или в Виндхельм заглянем?

– Посмотрим. Вдруг Мейлур здесь нас ждёт?

Жизнь в Роще Кин шла своим чередом, совсем, казалось, не тронутая внешними потрясениями. В таверне «Деревянное кружево» было ещё немноголюдно, и хозяйка, узнавшая обоих посетителей, обещала им, что обеда долго ждать не придётся.

– Блёнвенн, как думаешь, куда Сэм подевался? – поинтересовался ярл Винтерхолда.

– Даже не знаю, – вздохнула девушка. – Может, куда-нибудь в Картвастен попёрся, ещё кого-нибудь разыграть. Может, он действительно хотел вступить в Коллегию, и уже ждёт нас в Винтерхолде. А может, погиб по дороге.

– Я бы хотел, чтобы он ждал нас в Винтерхолде, – Корир хищно усмехнулся и потёр кулаки. – С удовольствием бы заехал ему по морде.

Блёнвенн почему-то засмеялась:

– Его, наверное, сразу же, как только он черту города пересёк, побили как следует и принялись пытать, куда он нас дел.

– А мне уже интересно, что он мне за посох подарить собирался… Впрочем, плевать на посох, я куда больше приобрёл.

Драконорождённая вопросительно посмотрела на ярла.

– Тебя, – с доброй улыбкой пояснил норд. – Когда мы вернёмся в Винтерхолд, я соберу всех своих подданных перед Длинным Домом и прилюдно объявлю тебя своим таном и своим другом.

– Прилюдно? – недоумевала бретонка.

– Да. Не понимаю, почему тебя это удивляет.

– Ну, ярл Балгруф не стал собирать народ на городской площади и объявил меня своим таном в Драконьем Пределе, в присутствии лишь управителя и своего брата. А затем велел Лидии проводить меня на Высокий Хротгар, к Седобородым.

Негодование сменилось недоумением, срывалось в презрительную усмешку: ярл Балгруф даже таном волшебницу не объявил, как положено, а затем просто сбагрил к старым отшельникам, на Глотку Мира!

– Он едва знал меня, – тут же оправдывала ярла Вайтрана Блёнвенн. – Для меня вообще было удивительным, что он не выпроводил меня за дверь, когда я первый раз пришла в Драконий Предел. Там в тот день такое напряжение царило…

Кориру показалось удивительным, зачем волшебница вообще отправилась к ярлу Вайтрана на поклон, если её там не знали. Что она вообще в Вайтране в тот день делала?

– А что тебя туда привело?

– За день до этого Алдуин сжёг Хелген. Я была там, до сих пор мурашки по коже, если вспоминаю… – голос бретонки задрожал, она обхватила голову руками, уставилась в одну точку, будто те кошмары заново представали перед ней. Следовало прервать эти воспоминания, а историю спасения из уничтоженного города выслушать потом, после пары кружек хорошего мёда.

– Ты выбралась, – успокоил ярл, заставил девушку выпить немного эля. – И отомстила Алдуину.

– Да, всё верно. Алдуину, который сжёг Хелген, я отомстила, – Драконорождённая едва взяла себя в руки. – Так вот, Хадвар, парень из Легиона, помог мне выбраться оттуда живой, привёл меня в Ривервуд, к своему дяде, местному кузнецу. Утром это всё рассказали деревенской старосте, та всех собрала обсудить, что делать. Решили просить помощи у ярла. В общем, меня к ярлу во дворец и взяли, да и мне всё равно туда надо было, Фаренгару показать кое-что. Потом было нападение на Западную сторожевую башню, убийство дракона, зов на Высокий Хротгар… Я в «Гарцующей кобыле» сидела, думала, куда мне отправиться сначала: любопытство манило меня на Высокий Хротгар, а разум говорил, что надо сначала в Винтерхолд поехать. Тут заходят люди от ярла, говорят, чтобы я срочно шла за ними во дворец. В Драконьем Пределе меня уже ждал Балгруф со своим окружением, наградной зачарованный топор из ярловой оружейной и Лидия, которая должна была убедиться, что первым делом я отправлюсь на Высокий Хротгар.

Хозяйка таверны наконец принесла заказанный обед.

– Скажи нам, – позвал её Корир, – здесь не появлялся темноволосый данмер в кожаном жилете и зелёных штанах?

– Ваш управитель, что ли? – ответила женщина. – Он прибежал к нам дней пять или шесть назад весь перепуганный, говорил, что едва от ворожеи спасся, и спрашивал, не сможет ли его кто-нибудь до Виндхельма подбросить. Мой сын и наша Дравиния как раз собирались туда по делам и взяли его с собой.

Ярл Винтерхолда переглянулся с Драконорождённой. Кажется, оба они оказались правы, и Мейлур сумел добраться до Виндхельма. Только вот Корира терзало нехорошее предчувствие: не попадёт ли его управитель в беду?

Дорога в Виндхельм заняла не слишком много времени. Вулканическая равнина, поросшая елью, сменялась постепенно видом покрытых снегом полей. Вдалеке можно было разглядеть гладь моря Призраков и даже очертания Коллегии Винтерхолда. Древние стены Виндхельма же казались такими близкими, стоило только с пригорка спуститься.

– Ты когда-нибудь была в Виндхельме?

– Пару раз приходилось, – фыркнула девушка.

Извозчики ещё не торопились расходиться по домам, а нескольких из них удалось застать болтавшими возле конюшен.

– Эй, вы! – громко позвал их Корир. – Никто данмера до Винтерхолда подвозить брался?

– Тебе зачем это? – грубо ответил один из мужчин.

– Раз спрашиваю, значит, мне надо.

– Да подходил несколько дней назад какой-то, – ответил другой. – Денег у него почти не было, он начал плести какую-то чушь про то, что он очень уважаемая личность, управителем служит, маги его знают… Короче, послали мы его к скамповой матери, и этот серожопый в город потащился.

– На помойку свою, небось, вернулся, – сплюнул его товарищ.

Из вежливости кивнув, ярл Винтерхолда позвал Блёнвенн за собой, в сторону городских ворот. С каждым шагом на лице Драконорожденной всё сильнее читалось недовольство, словно находиться в Виндхельме было для неё настоящей пыткой. И чего ей не нравится? Она – человек, гость города, и относится к ней должны вполне терпимо. А сам Виндхельм, несмотря на внешнюю мрачность и строгость, очень величественен, способен внушать какой-то странный трепет.

– Не любишь этот город?

Довакин промолчала, однако недовольство с её лица никуда не исчезло, как она ни пыталась выдавать его за спокойствие и хладнокровие.

– Хорошо, можешь не говорить мне. Но постарайся личико попроще сделать, особенно когда мы во дворце появимся.

Поиски своего управителя Корир решил начать сразу с дворца Исграмора – наверняка Мейлур и сам в первую очередь отправился туда, надеясь получить от Буревестника помощь. С каждым шагом, приближавшим к дворцу, Блёнвенн становилась всё мрачнее, всё чаще оглядывалась назад, её взгляд застывал на здании «Очага и свечи». Её чувства ярл Винтерхолда понимал: он и сам не любил виндхельмский дворец, находил его чрезмерно мрачным и холодным; синие знамёна с оскалившейся медвежьей мордой лишь усиливали это впечатление. Сам он не питал к Ульфрику Буревестнику даже уважения, поддержал его лишь ради денег… Отвращение, которое порой испытывал к себе Корир, снова всплыло из глубин разума, едва удалось подавить это чувство. Сейчас нужно притвориться преданным сторонником и покорным вассалом.

Из примыкавшей к залу комнаты вышли хозяин дворца и его верный хускарл; оба заметили посетителей и направились в их сторону. Волшебница нервно теребила навершие кинжала и едва смогла надеть маску безразличного спокойствия.

– Ярл Корир! – ядовитым тоном позвал Ульфрик Буревестник. – Мы уже гадать начали, когда ты за своим серокожим объявишься!

Самого Мейлура Селота в компании Буревестника не было видно – неужели Ульфрик из вредности его в подземелья запер за какую-нибудь провинность?

– Ульфрик, смотри: наш бесстрашный непобедимый герой здесь! – издевательски заявил Галмар. – Что, Корир, остроухого тебе стало мало, и ты нового питомца себе завести решил?

Бретонка пока что молчала, однако едва сдерживала свой гнев. Ульфрик очень фальшиво изобразил недовольство своим хускарлом: похоже, ему на самом деле доставляло удовольствие наблюдать, как его ручной медведь насмехается над его союзником.

– Прости его, ярл Корир, – не менее фальшиво извинился Буревестник, – наша встреча с Драконорождённой на Высоком Хротгаре закончилась… не лучшим образом, и Галмара это очень задело.

Блёнвенн одарила ярла Истмарка полным ненависти взглядом, явно собиралась ему что-то сказать, но правила хорошего тона, привитые с детства, удерживали её.

– Когда-нибудь, ярл Ульфрик, нам следует обсудить это, – Корир предпочел перевести тему, – но сегодня я бы хотел просто забрать своего управителя.

Буревестник позвал одного из своих стражников и велел привести в тронный зал Мейлура Селота.

– Мой тебе совет, ярл Корир: научи своего серокожего вести себя хорошо, – презрительно заявил Буревестник. – Не то тебе точно придётся нового остроухого питомца подыскивать.

Опасения ярла Винтерхолда подтверждались: Мейлур натворил что-то, не устроившее Ульфрика, и тот приказал бросить ненавистного ему винтерхолдского управителя за решётку.

– Я прошу прощения за поведение своего друга, – нехотя извинился Корир, особенно подчёркивая последнее слово.

Ульфрик презрительно фыркнул:

– Неправильный ты какой-то норд, раз тёмного эльфа своим другом называешь. Что дальше, Корир? С желтомордыми обниматься начнёшь?

Это грубое оскорбление совсем не задело ярла Винтерхолда, лишь вызвало к Буревестнику ещё больше неприязни. «Неправильный норд»… А имеет ли право так говорить ярл, насмехающийся над своими гостями? Или человек, который сражается против Империи, но поклоняется имперскому же богу? Или тот, чья глупость привела в Скайрим орды талморских юстициаров?

– Поверьте оба: ярл Корир – истинный норд, – неожиданно заступилась за него Довакин. – Или по-вашему, ярл Ульфрик, истинные норды убегают после своих «побед», словно преступники? Или сдаются без боя, едва запахнет жареным?

Несомненно, Кориру было приятно, что волшебница вступилась за своего ярла, назвала его истинным нордом и, кажется, осадила Буревестника – но всё это ведь может рассорить Винтерхолд с сильным союзником, чьи деньги жизненно необходимы их городу!

– Блёнвенн, довольно!

Оклик заставил Драконорождённую замолчать, однако она продолжала испепелять Буревестника и его верного хускарла взглядом.

– Ты очень плохо воспитываешь своих питомцев, Корир, – выразительно проговорил Ульфрик. – А ты, Довакин, знаешь, что в день, когда ты пересекла границу Винтерхолда, твоя жизнь и твоё благополучие оказались в моих руках? И догадываешься, что я легко могу отнять и то, и другое?

– Коллегия Винтерхолда и её члены не зависят ни от одного ярла, – парировала бретонка.

– Раз вы, маги, такие независимые, то что же ты тогда сейчас рядом с ним делаешь, а не сидишь в своей Коллегии? Может, не такие вы независимые, как думаете? Объясни ей, Корир, почему теперь её благополучие зависит от меня, и что может случиться, если я захочу отобрать его. Либо же объясним мы с Галмаром.

Бретонка продолжала смотреть на ярла Истмарка полным ненависти взглядом; её рука настолько крепко сжимала рукоять кинжала, что костяшки её пальцев побелели. От гнева её отвлёк лишь вошедший стражник, объявивший, что привели Мейлура. Данмер выглядел изрядно потрепанным: держался за бок, на лице красовались кровоподтеки, ссадины и царапины, а правый глаз и вовсе опух настолько, что едва открывался – неужели действительно натворил что-то, не понравившееся Буревестнику, и его люди избили несчастного данмера? Или же он просто ввязался в драку с кем-то из местных?

– Не смеем больше тебя беспокоить, ярл Ульфрик, – фальшиво улыбнулся правитель Винтерхолда, учтиво склонил голову и жестом позвал своих товарищей за собой.

Ни Блёнвенн, ни Мейлур не произнесли на прощание ни единого слова, лишь молча последовали за своим ярлом прочь из дворца.

– И что ты натворил, Мейлур? – грустно вздохнув, поинтересовался Корир, пока Драконорождённая лечила его управителя.

– За свою соплеменницу заступился, – пробурчал данмер. – Двум ф’лахам, приставшим к ней, это не понравилось, они набросились на меня, я дал им сдачи, одному даже бородёнку на жирной морде подпалил… Правда, он братом Галмара оказался – из-за этого меня не только в тюрьму и бросили, но ещё и поколотили.

– А этих уродов хотя бы в тюрьму бросили? – спросила Блёнвенн.

– Конечно, нет – они наплели, что это я напал на них, а они защищались.

Извозчики не собирались отправляться на ночь глядя куда-то дальше Рощи Кин, и пришлось останавливаться на ночлег в «Очаге и свече». Денег хватало на такую роскошь, как три отдельных комнаты и неплохой ужин – но засиживаться в трактире, где по вечерам собирались местные расисты, не хотелось ни Кориру, ни Драконорождённой, ни тем более Мейлуру. Сразу же после ужина, однако, данмер зачем-то задержался в комнате своего ярла.

– Корир, это ведь она? – подчёркивая последнее слово, спросил он.

– Да. Драконорождённая, новый архимаг Коллегии Винтерхолда, – ответил ярл. – И наш новый тан.

Мейлур довольно улыбнулся – однако что-либо сказать ему помешала вошедшая в комнату Блёнвенн.