Текст книги "Водопад. Память сердца"

Автор книги: Мариана Сейран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Мариана Сейран
Водопад. Память сердца

LD per l'eternita.

1

– Сделай глубокий вдох. Еще глубже. Ну же, Дани, мне нужно максимально подчеркнуть твою талию, чтоб она была тоненькой, словно у статуэтки, – швея туго затягивала белую атласную ленту на спине Даниэлы. Лента проходила через десятки петель, соединяя между собой две части корсета будущего свадебного платья.

– Как у Венеры Милосской? – Дани еле смогла выдавить из себя несколько слов.

– У нее рук не было, а у тебя платье все-таки с рукавами, дорогая, – сказала Дениз, откусив большой кусок сочного зеленого яблока.

– Ты перестанешь сегодня жевать или нет? – шутя, возмутилась Дани.

– Не могу. Мы же с тобой решили перед вашей свадьбой похудеть. В моем рационе теперь вот, одни зеленые яблочки. Честно говоря, я их видеть уже не могу, – Дениз скорчила смешную рожицу, – а ты, как я вижу, наш уговор не выполняешь? Ну-ка, втяни живот!

– Ох, лучше молча жуй своё яблоко, – пытаясь снова сделать вдох, сказала Дани.

– Девочки, я думаю, все же надо бы добавить на корсет побольше кристаллов, или, может сделать кружево в области груди? Не сильно ли просто оно выглядит для свадебного платья? – сказала Эмма, сидевшая в большом, старинном кресле, наблюдая за примеркой.

– Teyze11
  тетя


[Закрыть], сейчас так модно. Вычурность уже ушла в прошлое. Тем более, небольшая композиция из кристаллов будет начинаться от груди и спустится к животу в форме ветви. На следующей примерке мы это увидим, – заверила Дениз.

– Мам, я ведь уже говорила, что не хочу всей этой «помпезности». Мы и сам праздник не хотим делать пышным. Пусть все будет скромно, зато уютно и душевно. Нам такой формат ближе. Мне и Лео, – снова, при каждом упоминании имени своего будущего мужа, у Дани колыхалось сердце, как у юной влюбленной школьницы.

– Главное не праздник, главное – это вы. Ваша любовь. А, эффектным шоу сейчас уже никого не удивишь. Сколько случаев я знаю: невесты заказывают у меня невероятно дорогие платья, родители устраивают для них свадебный прием на широкую ногу, а что потом? Сломанные судьбы, несчастные девочки и парни, которые так и не поняли, для чего вообще в брак вступили. Год или два проходит, эти самые невесты возвращаются ко мне и просят продать их платья за бесценок кому-нибудь. «Развод и девичья фамилия», как говориться, – сказала швея, подкалывая подол платья булавками.

Девушки переглянулись.

– Нам тоже такие случаи известны, когда невесты несчастны. Многих до сих пор насильно выдают замуж, – произнесла Дениз, нервно опустив глаза в пол.

Дани понимающе покачала головой. В воздухе повисла тишина, ведь всем, кроме швеи, было понятно, что Дениз имела в виду себя.

– Ты была потрясающей невестой, – прошептала Дани, на что подруга в ответ скривила губы в подобие улыбки, – а вообще, мы ждем и вашу свадьбу с Анри. Вы уже решили, когда поженитесь?

– Ну уж нет! Хватит с меня традиционных обрядов. Мы, наверное, просто распишемся, выпьем вместе с вами бутылочку шампанского, и на этом сие мероприятие будет окончено, – отрезала Дениз.

– Это мы еще посмотрим, – в один голос сказали Эмма и Дани.

– Папа, лови, – громко крикнула Селин, ударив ногой по маленькому цветному мячу. Тот, отскочив от земли, в одночасье оказался в бассейне. Малышка, которой едва исполнилось полтора года, резво топая ножками по зелёному газону, подбежала к самому краю бассейна.

– Вы далеко собрались, маленькая принцесса? – за секунду до того момента, как Селин могла оказаться в воде, Лео подхватил девочку на руки, – ах ты проказница. За мячиком решила сплавать? Но плаваешь ты пока хуже, чем ходишь. Анри, – окликнул его Лео, – ты вообще следишь за ребенком?

– Да я буквально на секунду в дом зашел, хотел ей платье чистое принести. Она испачкалась своим ненавистным пюре из брокколи, выплюнула все обратно, – оправдывался Анри, – ну, когда уже наша мамочка вернется? Что-то я устал. Иди ко мне, доченька, – Анри посадил Селин к себе на колени, – твой папаша с трудом привыкает к новой роли – роли отца.

– Тебе идет быть папой такой милой дочки, – улыбнувшись, Лео похлопал Анри по плечу, – не останавливайтесь на одной Селин. Плодитесь и размножайтесь, дети мои.

– Мы тебе еще не надоели? Когда ты жил в квартире, я переехал к тебе, и сейчас опять всё свободное время проводим в твоем доме. Мы здесь только что не ночуем, и то, иногда бывает и такое.

– Что за вопрос? Мы давно уже стали одной семьей. Сколько мы пережили вместе, сколько всего прошли? Тюрьма, смерти, расставания. Трудности сближают, дают понять, кто есть кто. Я знаю, насколько ты верный, настоящий друг. Так что мой дом – твой дом. Тем более, я всегда мечтал о том, чтоб в здесь круглосуточно был слышен детский голосок. Пусть пока это будет моя любимая племянница, а уж потом мы с тетей Даниэлой поработаем над своими малышами, – хитро прищурившись, сказал Лео.

– Baba, bırak beni22
  Папа, отпусти меня.


[Закрыть], – Селин не терпелось вернуться к играм.

– Иди, милая, – отпустив дочь, Анри обратился к Лео, – кстати, на счет ваших будущих детей, вернее по поводу их создания: сколько тебе дней отпуска дали?

– До свадьбы месяц приблизительно, и столько же после. Не знаю, что будет с моей работой. Возможно, мне потребуется временно уехать из страны, а может дадут здесь какое-то задание. До пенсии по выслуге лет мне всего год остался. А уж потом, мы с Дани наконец-то начнем жить, так как нам хочется.

– Здорово в вашей структуре, в сорок лет уже на пенсию можно выйти.

– Так это же не всем можно. Тут зависит от многих факторов. В моем случае, так сложились обстоятельства. Я хочу совсем отойти от дел и жить в спокойствии со своей семьей.

– А вот мне еще до этого момента работать и работать, – тяжело вздохнул Анри.

– Ты только начал свой путь. Зато посмотри, какие на твоем счету громкие дела. Моё дело, дело Гаспара. Кстати, что там с мерой пресечения? Ты вроде настаивал на увеличении срока.

– «Впаяли» вашему родственнику двенадцать лет строгого режима. Я на суде «включил» наглость и настаивал на пожизненном заключении. Но, приговор уже вынесли. Он две недели назад отправился на Полярный Урал. Раньше деньги рубил на предприятии покойного брата, а теперь будет рубить лес на краю страны.

– Надеюсь, он оттуда не вернется. Сколько горя этот человек нам всем принес.

– И не говори. Даже вспоминать не хочется. Ладно, давай о хорошем поговорим. Вы уже выбрали, куда с Дани поедете в свадебное путешествие?

– Еще думаем. Выбор между Италией и Грецией. Пока не определились, да и мне все равно, если честно. Лишь бы побыть вместе, вдалеке от всех проблем, которые на нас за последний год свалились. Расслабиться наконец и забыть всё, что произошло. Мне кажется, Дани до сих пор не восстановилась морально, эмоционально. Она даже не осмелилась еще сходить на могилу Эрика.

– Неудивительно. Но, ты рядом с ней, а это главное, – Анри протянул Лео руку, чтоб тот дал «пять». В этот момент, за воротами послышался звук подъезжающего автомобиля.

– Приехали, – радостно сказал Лео, подскочив с места.

– Ура! Дениз, беги к мамочке, я наконец-то передохну от отцовских обязанностей.

2

Подойдя к воротам дома, Дани держала в руках множество бумажных пакетов со своей одеждой, косметикой и обувью. Постепенно она перевозила вещи в теперь уже их с Лео дом. Ей нравилось там находиться, она чувствовала присутствие любимого мужчины, даже когда его не было в доме. Среди выбранной им мебели, предметов интерьера, его рабочих документов, она находила свой покой, словно всё здесь было создано только для нее. Больше всего ей нравился кабинет Лео. Она навсегда запомнила, как впервые здесь оказалась, как опустилась в его большое, коричневое кожаное кресло с деревянными подлокотниками, как читала его письма из тюрьмы, рыдая без остановки. Иногда она заходила в кабинет, когда Лео в нем не было, осторожно трогала его папки, ручки, разглядывала своё фото, которое он поставил в серебряную рамку на стол. И, конечно, ей было тепло на душе от того, что он повесил напротив своего стола нарисованную ею картину – пару у водопада.

– Не тяжело, малышка? Давай-ка сюда вещи. Как прошла примерка? – на ходу быстро поцеловав Дани в щеку, спросил Лео и взял из ее рук все ноши.

– Все замечательно! Платье готово, остались пару деталей, – ответила она, входя во двор.

– И эти пару лишних деталей осели на боках твоей невесты, еле платье застегнули, – засмеялась Дениз, продолжая жевать яблоко, начатое еще в машине.

– Kızim, sus artık! (девочка моя, замолчи уже!) –Дани игриво толкнуло плечом Дениз, которая подняла руки вверх, показывая тем самым жест «сдаюсь».

– Всё-всё, больше ни слова не скажу. А где моя сладкая доченька? – подхватив на руки Селин, она вошла в дом.

– Даже если ты наберешь не пару, а двадцать лишних килограмм, я все равно не перестану тебя любить, – тихонько, на ухо Дани сказал Лео, – каждый сантиметр твоего тела… – она уже чувствовала, как её щеки начинают пылать, а ладони непроизвольно тянутся к его шее.

– О чем вы там шепчетесь, дети? – в кухню вошла Эмма, держа в руках оставшейся в машине последний пакет.

– Эмма, ну что ж вы несете эту тяжесть, я сам бы все поднял, оставьте, – Лео выхватил вещи из рук будущей тещи.

– Сейчас накроем на стол, мы дико проголодались, – сказала Эмма, – эти свадебные хлопоты очень приятные, но утомительные.

– Потерпите еще недельку, после праздника все как следует отдохнем. Вы, кстати, не надумали с нами поехать в путешествие? Я знаю, что Дани было бы приятно, если бы вы тоже провели отпуск, погрелись в теплой стране под жарким южным солнцем.

– Нет, дорогой Леон, я уже сказала, что не поеду. Во-первых, вы – молодожены, у вас начинается медовый месяц, куда вам еще с собой престарелую тёщу брать? Мешаться только буду. А во-вторых, бабушку Лилию нельзя оставлять одну. Вдруг опять накроет сердечный приступ? На персонал дома я ее не могу бросить, на них надежды нет.

– Ну, если с первым обстоятельством я не согласен, вы бы нам не помешали абсолютно, то со вторым, увы, придется смириться. Бабушка действительно не должна надолго оставаться без вас. Надеюсь, когда-нибудь мы и бабушку возьмем с собой на небольшое расстояние, сменить обстановку, побыть с нами, посемейному все вместе. Она ведь еще духом бодра и с ней действительно весело, несмотря на почтенный возраст, – улыбнулся Лео своей доброй улыбкой, – очень частое явление среди аксакалов – излишняя серьезность или раздражительность. Этого бабуля лишена.

– Да уж, маме чувство юмора не занимать. Ладно, посидели без дела и хватит. Сейчас девочки спустятся и будем готовить.

– Дениз кормит дочку, а Дани поднялась переодеться. Здравствуйте, Эмма, – подошел к ней Анри и уважительно обнял, – мы тут с Лео пытались накормить Селин, но все пюре одним ловким движением её маленьких ножек очутилось на платье и моих брюках. Пришлось мне застирывать. Я иногда себя ругаю, что пока не научился толком обходиться с ребенком. Новый статус мне дается нелегко.

– Брось, Анри, ты только месяц как папа. У тебя еще вся жизнь впереди, чтоб научиться, – подбодрила Эмма.

– Сейчас можешь как раз продолжить, забери Селин и не упускай возможность лишний раз потренироваться, – на кухню уже спустилась Дениз, держа дочку на руках, – а мы пока похозяйничаем на этой роскошной кухне.

– Да-да, мужчины, покиньте столовую и ждите, когда мы вас позовем, – спускаясь по лестнице, серьезным тоном сказала Дани. Стоявший на последней ступеньке Лео обхватил ее талию и одним движением прижал лицом к стене, разделявшей зал и кухню.

– А попозже мы найдем более интересное применение нашему кухонному столу, да милая? – проведя пальцем от шеи до копчика Дани, еле слышно произнес он. Она громко выдохнула и выгнула спину, как кошка.

– Ах… Лео. Ты постоянно меня ловишь, когда я занята, говоришь непристойные фразочки, играешь в прятки со мной, в тот момент, когда дома есть кто-то еще. Зачем ты меня дразнишь, негодяй? – Дани теряла контроль над собой в его руках.

– Неудобные обстоятельства усиливают желание и добавляют интерес, – он продолжал рисовать узоры пальцами на ее спине и голых плечах в белом спортивном топе, – делают влечение более острым, а мысли более жгучими. Ну, скажи мне, разве это не так? – резким движением, Лео шлепнул ее по ягодице, – Не так, моя девочка?

– Да, вот так… – еле выговорила она сквозь вздох.

– Тебе ведь не было больно?

– Нет, приятно,

– Продолжать?

– Да, продолжай, – шепнула она.

– Дани, ну ты где? Мы все голодные! – крикнул Анри из кухни, даже не подозревая, что происходит за стеной.

– О, а какой голодный я, ты не представляешь, – Лео аккуратно развернул Дани к себе лицом и проложил дорожку поцелуев на ее вспотевшей шее, – ну, госпожа «пока еще Бостани, но уже совсем скоро Датвес», вы свободны. Приговариваю вас терпеть муки возбуждения, пока нас не оставят одних в этом огромном доме, а если быть точнее, на кухне, – Лео хитро улыбался, в его глазах как будто плясали языки пламени, а улыбка была наглой, но милой, – а если совсем точным – на столе.

– Ты садист…– сказала Дани, прикусив нижнюю губу.

– Но, при этом очень ласковый садист. Помнишь, сколько ты дразнила меня? Соблазняла, играла со мной, зная, что продолжения не будет. Я мужественно терпел все эти испытания. Теперь, любимая, побудь немного на моем месте, по крайней мере до вечера, – подмигнув, Лео развернулся и направился во двор, – Анри, я тебя жду на улице, – крикнул он.

– Ты чего вся красная? – спросила Эмма вошедшую дочь, искреннее не понимая, в чем дело.

– Бежала по лестнице, мама, – поправляя топ, ответила Дани, кинув хитрый взгляд на Дениз.

– Ага, – та все поняла и еле сдержала смех,– так. Что у нас в меню?

– Индейка, спагетти с креветками и два салата. Один с угрём, он уже готов, я сделала нарезку утром, а овощной сейчас приготовим. Дениз, достань из холодильника сыр, пожалуйста. А, еще будет десерт.

– Но, нам с тобой ведь нельзя, – напомнила подруга.

– Давай хоть один разочек, – доставая половину домашнего пирога с малиной, украшенного слоем меренги, взмолилась Дани.

– Нет, нет и нет, выйди сначала замуж, а уж потом набирай вес, – Дениз выхватила у нее из рук большое блюдо с пирогом.

– Сталин в юбке…

– Не была бы я такой, сама знаешь, Анри бы тоже сейчас просил «один разочек выпить, одну рюмочку, одну бутылочку, одну сигаретку». А я должна все держать под контролем.

– Benim sevgilim, знаю, что тебе было сложно с ним. Но, Анри сознательный парень. Он давно уже понял, что теперь может потерять не только тебя, но и дочь. А вас он не променяет ни на какой соблазн.

– Хотелось бы верить, – Дениз пожала плечами.

– Присаживайтесь, еда уже остывает, – пригласила Эмма всех за стол.

На правах хозяина во главе сел Лео и пригласил Дани присесть рядом. Когда все заняли свои места за столом и приступили к обеду, Даниэла вдруг вспомнила другое недавнее застолье. Это был ужин в тот день, когда Лео снял их с рейса в Брюссель, а в аэропорту буквально через полтора часа произошел взрыв. Он знал о готовящемся теракте, поэтому всеми силами перед самой посадкой в самолет уговорил Дани и Дениз не лететь в Бельгию. Мама и бабушка встретили их дома и плакали от счастья, что все живы и здоровы. Разговор вышел тяжелый, но Лео, впрочем, как и всегда, взял на себя всю ответственность и раскрыл карты перед семьей Бостани.

– Я прекрасно все понимаю, Эмма, понимаю, за что была сослана ваша дочь на год в горную деревню. Знаю, что вы имеете полное право меня ненавидеть за то, что я вам солгал в день рождения Даниэлы. Вы спрашивали меня, с кем она встречается, но я не выдал наш с ней секрет. Прошу меня простить. Причина была лишь одна. Я оберегал ее, – Лео перевел взгляд на Дани, – всегда оберегал и буду это делать всю жизнь. Она хотела вас подготовить, просила дать ей время и не рассказывать про наши отношения. Понимая, что так для всех будет лучше, я тогда промолчал. Вы всегда желали для неё определённого спутника, видели рядом с ней образ, который сами для нее придумали, такого «жениха по всем параметрам». А я ни по одному не подходил. Я думаю, сейчас всем уже понятно, что ни при каких обстоятельствах, меня бы этот факт не остановил, и я бы не бросил Дани. Мне было нелегко, признаюсь. Вся эта история с Эриком, царствие ему небесное, и с Гаспаром, принесла огромную беду вам и мне, в том числе. Тюрьма наложила определенный отпечаток на моё мировоззрение. Это, словно маленькая смерть. Ты выпадаешь из обычной жизни, а погружаешься совершенно в другое состояние, другие проблемы, там у тебя меняются ценности. После возвращение оттуда, я по-настоящему начал ценить жизнь, моих окружающих, ценить всё, что имею. И терять больше я не намерен. Сейчас, я думаю, ни для кого не секрет, что я люблю Дани. Что единственный человек, ради которого я готов на всё – это она. И будьте уверены в моей серьезности. Я хочу и могу сделать ее счастливой.

После того как Лео закончил монолог, за столом воцарилась тишина. Эмма не знала, как ей реагировать, но потом собралась с мыслями и все-таки ответила.

– Прежде всего, я от всей души благодарна Вам за спасение моих девочек. Каким вы это сделали образом, я не знаю, да и не хочу знать, но я перед вами в неоплатном долгу. Если вы обещаете мне и дальше делать так, чтоб Дани улыбалась, сделать так, чтоб она жила в любви и гармонии, больше мне ничего не нужно. Да, я совершила неверный поступок, отправив ее в горы… Даже вспоминать не хочется. Удивительно, но Гаспар оказался прав. Я думала о мнении посторонних людей, но о счастье своей дочери совершенно не задумалась. Я должна тоже попросить у вас прощения. Отчасти, и я приложила руку к вашему длительному расставанию. Давайте забудем об этом недоразумении. Вы вместе действительно прошли тяжелый путь. Больше я не встану между вами.

– Ну что, горько? – радостно крикнул Анри, подняв бокал и тем самым прервав повисшую паузу.

– Тише ты, ненормальный! – Дениз, засмущавшись, ударила его ногой под столом.

Лео и Дани рассмеялись, и смех разразился по всему дому. Они нежно поцеловали друг друга в губы, стараясь не затягивать поцелуй перед взглядами собравшихся.

– О чем ты задумалась, милая? Обед остывает, а ты к нему даже не притронулась, – спросил Лео.

– Вспомнила наш ужин, когда мы с Дениз не смогли улететь в Брюссель. Вернее, ты не дал нам улететь.

– Мы тогда сорвали выгодный контракт, зато остались в живых. Лео, я тебе всю жизнь за это буду благодарна, – обратилась к нему Дениз.

В ответ он махнул рукой, как будто это было что-то малозначимое.

– Я не мог позволить себе отпустить её, – Лео посмотрел на Дани тем самым взглядом, полным тепла, от которого она таяла, словно горящая восковая свеча.

3

– Спасибо вам за прекрасно проведенное время, все было очень вкусно, – сказала Дениз, обняв Дани. Гости стояли возле ворот дома, прощаясь с хозяевами.

– Всегда рады, заезжайте завтра. Мамочка, может хоть ты останешься на ночь? – предложила Дани.

– Нет, дочь, надо ехать. Дома дела и бабушка. Наша королева-мать скучает, когда меня долго нет в доме. Сама знаешь, она итак не очень любит город, ей здесь всё чужое, как она говорит «задыхается». Ни ее коров, ни кур. Да и Алекс уже приехал, ждет меня.

– Алекс, как жизнь? – Дани махнула ему рукой, на что он в ответ показал ей «класс».

– Счастливого пути, мам. Позвони, как приедешь.

Входная дверь в дом захлопнулась и, наконец влюбленные остались наедине.

– Ну, моя принцесса, – обхватив талию Дани двумя руками, сказал Лео, – какие у нас планы на вечер? Может, по бокалу шампанского? Или, чего покрепче.

– Нужно сперва заняться разбором моих вещей. Мы с Дениз такой беспорядок навели в твоей спальне.

– В нашей, – поправил ее Лео, – я же сто раз повторял, нет больше ничего моего, всё здесь теперь наше. Делай в этом доме, что хочешь. Хоть с ног на голову переверни.

– Я пока не привыкла, этот модный загородный особняк сильно отличается от моего дома. Мои родители выбрали классику в интерьере, стиль «барокко», вензеля повсюду, золотое напыление. В лучших традициях Кавказа. А у тебя здесь так…глубоко современно. Много стекла, свет, интересная архитектура, геометрические формы во всех деталях. Это пространство можно вечно рассматривать и каждый раз находить что-то новое.

– Здесь поработала команда дизайнеров с очень хорошей квалификацией. Ты не находишь сходство с яхтой?

– Нахожу, стиль явно прослеживается один.

– Так вот, ребята специалисты по хай-тек. В их агентстве и яхту мне спроектировали. А уж потом дом.

– И получили, наверное, огромный гонорар, – выдала Дани мысли вслух.

– Достаточно внушительный, врать не буду. Но, он вполне заслужен.

– Представляю, как тебе было трудно играть в бедняка весь год, обладая таким богатством, да? – спросила Дани, вспоминая обшарпанную квартиру, в которую она приходила к Лео.

– Ну, раз я не выдал себя, значит не так уж и трудно. Это была моя работа – стать временным бедняком, – ответил он, – к тому же, я ведь не всегда жил в таком доме. Я из достаточно скромной семьи, у нас был ветхий домишко, полторы комнаты всего. Мне так и не удалось родителей при жизни уговорить переехать ко мне в новый дом. Поэтому я понимаю, когда твоя бабушка противится всему городскому.

– А ты часто сюда приезжал, пока снимал ту квартиру в районе старого моста?

– Иногда, не часто, но приезжал. Особенно ближе к выпускному. Как видишь, я тщательно готовился к твоему переезду. Пусть и с задержкой в год, но всё же, я тебя ждал. Я хотел, чтоб эту пустоту дома заполнил твой смех, твои неслышные шаги и твое дыхание. Чтоб я знал, что ты всегда где-то рядом, в пределах этого дома. Чтоб заполнить твое отсутствие, я развесил портреты. Их кстати тоже на холсты перенесли те ребята, что занимались дизайном. Ты, наверное, сильно удивилась, когда сорвала покрывала с портретов?

– Ты даже не представляешь себе насколько. Моё сердце чуть было не остановилось. Одна, затем вторая, здесь их огромное количество. Но, теперь в них нет необходимости, вместо картин буду я, живая.

– Хочешь, снимем их отсюда? – встревоженно спросил Лео.

– Пожалуй, да. Я немного смущаюсь, как будто здесь проходит экспозиция какого-то влюбленного фотографа.

– А это так и есть. Фотограф, что снимал тебя, и правда безумно влюблен, – Лео провел ладонью по волосам Дани, – мы их уберем, но одну я все-таки оставлю в своем кабинет, повешу рядом с водопадом.

– Какую же?

– Вот эту, – показал он на фотографию, которая висела ближе всего к дивану. Здесь Дани стояла на кухне в той самой квартире Лео, в которой они встречались. На ней был тонкий, белый, практически прозрачный сарафан на широких бретелях. Она мирно пила кофе, задумавшись о чем-то важном, наверное, о предстоящих экзаменах. Чистая, ангелоподобная, принадлежащая лишь ему одному.

– Я быстро тебя сфотографировал, пока ты не видела. В этом фото вся ты. И мои трепетные ожидания, предвкушение новой жизни. Я тогда еще не знал, что в скором времени окажусь за решеткой. Но эмоции, которые я испытывал, когда делал этот кадр, невозможно забыть. И передать словами. Я будто видел в тебе всё то счастье, которое наступило только сейчас, наконец-то переступив порог моего дома. В этом фото – вся моя вера в наше совместное будущее.

– Ты меня не перестаешь удивлять, Лео. Я и не подозревала, что ты снимаешь каждый мой шаг.

– Всё тайное рано или поздно раскрывается. Жаль, что не я первым показал тебе свое реальное жилище. Жаль, что ты попала сюда в связи с тяжелыми обстоятельствами. Не так должно было произойти твое знакомство с моим настоящим домом. Но, ничего уже не изменить.

В спальне приглушенно горели лишь прикроватные светильники на невысоких ножках, а свет ночной луны проникал сквозь тонкую занавеску. Перебирая пакеты с одеждой, Дани аккуратно вешала свои бесчисленные наряды в большом гардеробе, который теперь делила со своим будущим мужем. На нижние полки она укладывала всю обувь по сезонам, а в боковой выемке – сумки и аксессуары.

– А здесь что? Какие-то игрушки, – спросил Лео, протягивая ей небольшой пакет.

– Это мои фигурки, я их привозила из разных стран. Смотри, эту пирамиду мы купили с папой в Египте. А вот это – Бурдж Халифа в миниатюре, из Дубая.

– Милые сувениры из детства, – Лео понимал, насколько ей дороги такие мелочи, напоминающие отца.

Вдруг, в руки Дани попался маленький фарфоровый ангелок с крестиком в руках, сложенных для молитвы, и мягкими пушистыми крылышками за спиной.

– Эх…-протянула она с жалостью, поджав губы.

– Эту тоже купили с папой?

– Нет. Эту Эрик подарил еще в школе на какой-то праздник. Кажется, на день влюбленных. Символично, правда?

– Как будто зная, что скоро и он станет таким же небесным жителем, как этот ангелок.

– Лео, мне надо сходить к нему. До нашей свадьбы. Я еще ни разу не была на его могиле. Такая глупая смерть. Иногда меня посещает чувство вины. Как будто это я стреляла, а не Гаспар, – к горлу Дани подкатил ком. Глаза покраснели, и она больше не смогла ничего сказать.

– Тише, тише, малышка. Да, это все очень печально и глупо. Но, на его месте мог оказаться кто угодно: другой парень, Анри или даже я. Гаспар ведь мог попасть в меня. Собственно, в меня он и целился. Эрик – жертва обстоятельств. Не вини себя в том, что у кого-то оказалась гнилая натура. Рано или поздно этот человек, твой дядя, принес бы беду, только вот какую, мы уже слава Богу, никогда не узнаем. А насчет Эрика – поедем прямо завтра к нему. Заодно и навестим Рафаэля. Мне здесь, к сожалению, даже на кладбище не к кому сходить, – Лео вытер скатившуюся по щеке слезу Дани.

– Может, когда-нибудь, мы съездим на твою историческую родину? Чтоб ты мог сходить к родителям на кладбище.

– Конечно, я ведь там бываю каждый год. Теперь, будем вместе ездить. Там пора обновить памятники родителям и Анне…

– Анна – это…

– Моя жена покойная.

– Ты любил её? – неожиданно спросила Дани. Лео удивил ее вопрос.

– Любил. Только, зачем ты спрашиваешь? Мой ответ тебе мог быть неприятен. А я не хочу тебе причинять боль. Все это в прошлом.

– Нет – нет, я не ревную к той, которой больше нет. Просто, мы никогда не говорили об этом. Мне интересно…

– Что именно интересно? Как мы познакомились?

– И это тоже. Всё, что с тобой связано. Ведь и та женщина является частью твоей жизни.

– И не малой частью, – Лео достал из комода альбом для фотографий в кожаном переплете.

– Садись рядом, родная. Буду знакомить тебя с семьей. Вот посмотри, это моя мама, – с фотокарточки улыбалась красивая, статная женщина в простом, льняном сарафане. Хоть фото было и черно-белое, потрёпанное временем, Дани обратила внимание на её глаза и глубокий взгляд. Он был ей так знаком.

– У тебя глаза мамины, да? – улыбнулась она.

– Да, малышка. И глаза, и улыбка, и рост. Но, характер определенно от папы. Мама была очень ранимая, робкая женщина. Я не представляю, как она вырастила из меня нормального человека, я таким болваном был. Она терпела все мои идиотские детские выпады. Бедная моя… – Лео провел пальцем по фото, затем перевернул страницу.

– А, вот и папа. Сельский комбайнёр. Простой рабочий мужик. Народ так удивлялся, откуда у него, деревенского, такая необычная фамилия. И никто ж не верил, что его отец – то ли испанец, то ли итальянец. Папа сам не знал до конца, дедушка умер практически сразу после рождения папы. Моя бабушка взяла его, и уехала из города прямиком домой, в деревню. Она мне часто рассказывала про Европу, про потрясающие места, вселила в мою голову мечут о путешествиях. А тогда мои путешествия заканчивались в радиусе крыш всех сельских домов. За что регулярно получал от родителей.

– Хулиган, – ласково сказала Дани.

– О, еще какой, – перевернув страницу, Лео остановился на портрете Анны, его жены, – ты хотела посмотреть. Вот, взгляни, это Анна. Здесь она едва старше тебя. Уже после вручения диплома.

– Очень привлекательная девушка. А ее украшения, откуда такая редкость для того времени? – поинтересовалась она.

– Анна была из очень обеспеченной, известной семьи, я тебе говорил. И мне, чтоб не казаться нахлебником, приходилось трудиться в поте лица. Я мечтал заработать на большой дом, крутые авто и красивую жизнь без помощи ее семьи. Собственно, кое-что я успел еще при жизни Анны. Моя карьера росла стремительно. В ущерб семье, к сожалению. После её смерти, меня окутало жуткое, грызущее чувство вины. За то, что я оставлял ее без должного внимания. Без себя надолго оставлял, – Лео замолчал.

– Прости, я не хотела, чтоб ты расстраивался. Если бы я знала…

– Нет, милая, все в порядке. Жизнь полна разных красок. А моя вообще словно палитра сумасшедшего художника.

Следующая страница была пуста.

– Я оставил место для фотографии ребенка, но увы, – голос Лео дрогнул.

– Могу себе представить, как ты его ждал.

– Действительно, очень долго. Анна лечилась от бесплодия. Которого, как мне кажется, никогда и не было.

– Тогда, в чем была проблема?

– То, что Бог не дает, невозможно получить обходным путём, Дани. Нам не было дано стать родителями. Анне не было суждено стать матерью. Вот и все, – Лео захлопнул альбом, а затем присел на кровать, – я верю в судьбу. Верю в то, что есть сила, которая способна свести до конца дней и развести самым ужасным образом. Даже то, что я нашел водопад, который помог мне прийти наконец в себя, это тоже рука судьбы. В нашей власти лишь совершать поступки, а какие – выбор каждого. Хорошие или плохие. Дарить счастье и получать взамен. Или сеять хаос и жить в постоянном беспокойстве. Я даже за решеткой не переставал верить. И делать то, что должен был с полной отдачей. Я честно работал, соблюдал тюремные правила. Я просто верил, что однажды настанет конец. И, в любом случае, он будет счастливым.

– Этот конец – наше новое начало, – обняв его крепко, сказала Дани, – как бы мне хотелось стереть из твоей памяти всё плохое: смерти, тюрьму, разочарования, боль от потерь.

– С плохими воспоминаниями уйдут и хорошие, они рука об руку всю нашу жизнь сопровождают друг друга. В этом и есть прелесть жизни. Помнишь наш разговор про ад и рай?

– Помню. Ты как раз говорил про воспоминания.

– Умница. Не зря стараюсь, учу тебя уму-разуму. Однажды меня не станет, и тебе придется самой идти по жизни.

– Лео, что за настрой? Как это тебя не станет? Не говори так, умоляю, – возмутилась Дани.

– Так-то я старше тебя, не забывай. Когда я уйду, тебе еще можно будет разок выскочить замуж, – как обычно это делал Лео, под маской шутки, он выдавал свой страх, на данный момент – один из самый больших.

– Я даю тебе обещание, здесь и сейчас, что никогда в моей жизни не будет иного мужчины, кроме тебя. Только ты. Помнишь надпись на твоем браслете? – она взяла Лео за запястье, на котором красовался её подарок, – «per l'eternita». Так, и никак иначе.