Текст книги "Запретный плод"

Автор книги: Мари Дрэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

 Я, плотней укутавшись в одеяло и обняв подушку, на которой совсем недавно лежал Адриан, уснула. Мы всю ночь болтали, ни разу не сомкнув глаз, поэтому я чувствовала себя слегка уставшей. А силы мне еще понадобятся, но это я осознаю чуть позже.

Я проснулась часам к десяти утра. Родители и Адриан уже сидели в гостиной и обменивались подарками. Если я не ошибаюсь, то мама подарила Адриану свитер, в котором он сейчас и сидит. Моих губ касается улыбка, а сердце заходится в приятном и трепетном экстазе.

 Сейчас Адриан выглядит таким домашним, таким... родным. Какой бы он ни был, а я люблю его всего со всеми его недостатками и достоинствами.

Эта мысль грела не только мое сердце, но и душу. Спускаюсь вниз и сажусь в кресло, ближе к отцу.

– С Рождеством, Мелинда, – произносит мама, и протягивает мне весьма увесистую коробку, обернутую в блестящую подарочную фольгу. – Это от нас с папой.

– Спасибо, – благодарю я и по очереди целую родителей.

– А этот небольшой подарок от меня, – внезапно заявляет Адриан.

 Я несколько ошарашено на него смотрю. Мы договаривались, что не станем дарить на Рождество друг другу подарки, чтобы не скомпрометировать самих же себя.

– Спасибо, – тихо благодарю я и слежу за реакцией родителей.

– Бери, Мелинда, не красиво отказываться, – произносит мама.

 Мне было более чем неловко, ведь подарок для Адриана у меня не подготовлен.

– Но у меня нет подарка для тебя, – несколько растерянно заявляю я.

– Пустяки, – Адриан улыбается. – Я дарю безвозмездно.

– Что же, я открою свои подарки потом, хочу сохранить интригу, – отставляю коробки в сторону.

– Как пожелаешь, пойдемте завтракать, – мама встала с дивана и направилась в кухню.

 Я многозначительно смотрю на отца, показывая этим, что не забыла о вчерашнем разговоре.

– Элеонора, вы с Адрианом идите, а я переговорю с Мелиндой, – заявил папа.

Мама на миг остановилась и посмотрела на меня с какой-то необъяснимой мне тревогой.

 Когда мы остались наедине, папа довольно долго не решался заговорить. Я видела, как он нервничал и отчаянно старался найти нужные слова.

– Папа, говори по существу, если ты не можешь подойти к теме издалека, – предлагаю я.

– Вот так сразу я не могу сказать, – отец наливает себе воды в стакан, что стоял на журнальном столике, но пить не стал.

– Я начинаю беспокоиться, что случилось?

 Папа встал с дивана и принялся ходить по гостиной, устремив свой задумчивый взгляд в пол.

– Мелинда, ты прекрасно знаешь, как мы с твоей матерью невзлюбили Роберта.

– С ним всё уже давно покончено, можешь не волноваться, – торопливо произношу я.

– Да-да, я это уже понял, но то, что ты сейчас услышишь от меня, тебя удивит.

– С чего ты взял? – мое беспокойство начало лишь нарастать, так как я не могла понять, к чему клонит отец.

 Папа ладонями потер свое лицо и тяжело вздохнул. Кажется, еще чуть-чуть и это томление доведет меня до сумасшествия.

– Полагаю, – внезапно начал отец. – Роберт сейчас нуждается именно в твоей поддержке.

 Да, услышанные мною слова не только удивили, но даже немного испугали. После того, как Роб со мной обошелся, я ни видеть, ни слышать его не хочу. Думаю, компания с фригидной ему придется не по душе.

– С чего ты это взял? Не буду я его поддерживать, – хмыкаю.

– Мелинда, иногда, в трудное время, важно забыть про обиды, неприязнь и помочь человеку, – мягким тоном заявляет папа.

– Я – не центр помощи всяким придуркам, – огрызаюсь.

– Мелинда, – папа чуть повысил тон. – В семье Роберта сейчас не лучшее времена, мы должны их поддержать.

– Пап, я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, скажи прямо, в чем заключается проблема?

– Сестра Роберта умерла, – на выдохе отвечает отец.

 Я несколько мгновений просто смотрю на него и стараюсь переосмыслить услышанное. В этот момент какие-либо мысли отсутствовали, я ни о чем не думала, за исключением этой страшной фразы.

Затем, словно по щелчку, вопросы, ужасные картины, словно закружились в моей голове и, точно острыми осколками, впивались в мой рассудок.

Папа с тревогой и страхом смотрел на меня, а я просто отказывалась и мысленно отторгала эти гнусные слова, что не могли быть правдой.

– Что? – едва слышно спросила я.

– Дорогая, – папа сел рядом и крепко меня обнял, но я не шелохнулась.

– Что ты сказал? – я не узнавала собственного голоса.

– Энни умерла в конце минувшего месяца. У нее был рак, за помощью обратились слишком поздно, к тому же она ребенок, не думаю, что ей бы удалось справиться, если даже взрослые погибают, – папа говорил быстро, но я каждое его слово слышала достаточно четко.

– Бред, – шепчу я.

– Мне бы тоже хотелось в это не верить, но это правда.

 Я моргнула и ощутила, как по моим щекам скользнули слезы. Это чувство и вывело меня из минутной прострации.

  За год я успела привязаться к Энни. Она стала для меня в какой-то мере младшей сестрой. Она всегда была такой задорной, живой, талантливой и обаятельной.

 Да быть этого не может! Как Энни умерла, если она жить еще толком не научилась? Рак... Какое отвратительное слово.

 Господи, а я ведь в последнюю нашу встречу говорила ей о бледноте. Почему никто это не взял во внимание?! Почему это заметила только я?!

 Я начала и злиться, и плакать, и просто задыхаться от жгучей боли, что зародилась в моей груди. Умер не просто человек, о котором я слышала лишь с чьих-то слов, а девочка, с которой я была знакома, и которою любила.

У меня началась самая настоящая истерика. Отталкиваю отца и резко вскакиваю с кресла, утирая горькие слезы с глаз.

– Почему ты мне об этом сказал только сейчас? Ты знал об этом уже давно, верно?

– Да, знал, но, Мелинда, мы боялись тебя травмировать, – оправдывается папа.

– Что за чушь? Сколько бы вы еще молчали? Я бы всё равно узнала!

 Из кухни на крики выбежала мама и Адриан.

– Да, но мы хотели, чтобы это произошло, как можно позже.

– И вы решили лгать? – перевожу свирепый взгляд от матери к отцу.

– Нет, просто оградить тебя, – произносит мама.

– Вы же прекрасно знали, как я отношусь к ней, знали и всё равно молчали! – я уже совершенно не могла себя контролировать, мозг подчинялся лишь боли в сердце.

 Не жду каких-либо объяснений, а просто мчусь в свою комнату. Переодеваюсь, как можно быстрей, и, схватив куртку, спускаюсь в прихожую.

– Мелинда, ты куда? – в голосе отца слышна и паника, и нотка гнева.

– К Роберту, – бросаю я, и обуваю сапоги.

– Я с тобой, – отец появляется в прихожей.

– Не нужно, я сама справляюсь, – выхожу на улицу, громко хлопнув дверью.

 Делаю глубокий вдох, и в легкие тут же вторгается холодный воздух, что словно обжигает меня изнутри. Начинаю плакать еще сильней, и голова просто горит огнем.

 Я никогда не думала, что вот так вот отреагирую на смерть человека, которого я знала. Просто эта новость застала меня врасплох, и я проявила вот такую глупую импульсивность.

Вновь вытираю слезы руками и шествую вперед.

– Мелинда, стой! – слышу за своей спиной голос Адриана.

Не хочу останавливаться, ничего не хочу, кроме как побыстрей оказаться в доме Роберта.

– Мелинда! – Адриан нагоняет меня и крепко обнимает. – Подожди, куда ты пойдешь в таком состоянии?

– Пожалуйста, отпусти, – захлебываясь собственными слезами, прошу я.

– Никогда в жизни, – он целует меня в макушку.

– Адриан, пожалуйста, – отстраняюсь. – Мне нужно быть там.

 Адриан смотрит на меня с какой-то болью в глазах. Он чуть приоткрыл рот и беспомощно опустил руки.

– Мелинда, не уходи, – шепчет он.

– Адриан, ты ничего в этом не понимаешь. Энни – не была мне чужой.

– Я всё понимаю, и понимаю, чем это может кончиться, – на его лице мелькает тень обреченности или чего-то в этом роде.

– Что именно? – шмыгаю носом.

– Общее горе сближает людей, в каких бы отношениях они не были до этого.

– Не будь эгоистом, ему нужна поддержка. Его семье нужна эта чертова поддержка. Я не собираюсь возвращаться к Роберту. Адриан, иди в дом, ты раздет и можешь заболеть.

– Плевать! Ты же не бросишь меня? Мелинда, ты меня не бросишь? – Адриан берет мое лицо в свои руки и целует с таким трепетом, такой мольбой.

– Не брошу, – шепчу я.

– Пожалуйста, это будет слишком, – Адриан крепко меня обнимает.

– Я так с тобой никогда не поступлю, но мне пора.

 Он с неохотой отпускает меня и продолжает стоять на дороге, провожая взглядом.

 Начал срываться снег и где-то в глубине души я понимала, что только что попрощалась со своей мечтой и первой любовью, которая так и не успела окрепнуть.                    

Глава 31

 Настойчиво звоню в дверь. Я немного успокоилась, но всхлипы всё же иногда вырываются из моего горла.

Наконец, на пороге возникает Роберт. Я ничего не говорю, просто крепко его обнимаю и вновь начинаю сильно плакать.

Роб обнимает меня в ответ, и я чувствую, как его плечи тоже вздрагивают. Мы стоим черт знает сколько времени и никак не можем успокоиться.

 Я никогда не видела, чтобы Роберт плакал, это попросту казалось мне невозможным. Он всегда был горделив, простые чувства для него являлись чуждыми, но вот теперь Роберт снял все эти глупые маски и стал самим собой.

 Роб осторожно привел меня в гостиную, где мы и расположились. Я крепко сжимала в руках платок, который мне любезно предоставил мой бывший.

 Глаза от слез начали печь, но мне было абсолютно всё равно на эту глупую мелочь. Сижу совершенно неподвижно, словно статуя, и смотрю на пляшущие языки пламени в камине.

– А где родители? – мой голос звучит хрипло, даже несколько скрипуче и в какой-то мере потусторонне.

– На кладбище, – Роб не поднимал на меня своего взгляда, и всё время смотрел в пол, периодически вытирая с лица слезы.

– Почему ты мне не позвонил? – шмыгаю носом.

На губах Роберта появляется скудная улыбка.

– Мелинда, я обошелся с тобой не самым лучшим образом. Да, я засранец, но не наглец.

– Почему она... она так быстро? – мой голос вновь начинает дрожать, и я никак не могу связать слова в предложение. – Ведь с этой болезнью некоторые борются не одни год.

 Роб нервно потирает свои ладони и закусывает нижнюю губу, вижу, как по его лицу вновь скользнули слезы.

– Врачи сказали, что мы слишком поздно обратились, – на удивление, его голос звучал твердо.

– Но ведь можно было попытаться, – я никак не могла принять эту ядовитую мысль. Нет, это выше меня и моего понимания.

– Не в нашем случае, даже деньги и какие-либо связи были бессильны.

 Закрываю глаза и тихо вздыхаю, словно только что услышала свой собственный приговор.

 

– Она умерла на моих руках, – внезапно заявляет Роберт.

Я с ужасом и состраданием смотрю на него.

– Родители разговаривали с докторами, а я остался, и через несколько минут... – Он осекся и обхватил голову руками, точно обезумевший.

 Всё это похоже на какой-то кошмар, жуткий до дрожи во всем теле кошмар.

 Аккуратно подсаживаюсь к Роберту и обнимаю его за плечи. Я испытываю боль утраты, но она ничто в сравнении с его страданиями.

– Почему? – заходясь в рыданиях, спрашивает Роберт. – Почему именно она?

 Я прижимаю его голову к своей груди и поглаживаю бывшего по спине, словно маленького ребенка.

– Ей было всего четырнадцать, за что? – его голос надрывается и тонет в мучительных всхлипах и слезах.

 Я крепче прижимаю его к себе и вновь начинаю плакать. Это какое-то безумство! Безумство, что не имеет конца!

 Боюсь, всем нам понадобится не одни год, чтобы эта тема утратила силу причинять боль. Впрочем, это невозможно, она постоянно будет задевать струны наших чувств, мысленно возвращая к этому страшному дню.

 Я не старалась утешить Роберта, ведь это бесполезно, тем более полнейшее вранье. Нет смысла говорить, что всё будет хорошо, ведь это не так. Хорошо не станет никогда. Будет терпимо, но точно уж не так, как раньше.

 В такой ситуации какие-либо утешительные слова будут лишними и ненужными. Лучше просто побыть с человеком и постараться хотя бы частичку той боли, что он испытывает, впитать в себя и облегчить страдания.

 Прошел, наверное, ни один час. Мы лежали у камина и просто смотрели в потолок. Роберт крепко держал меня за руку.

 Постепенно тишина стала не тягостной, а скорей всего уместной. Мы были погружены в свои мысли, и никто из нас не говорил и слова.

 Но вот Роберт поднялся на локтях и внимательно на меня посмотрел. Его изумрудные глаза стали красными, прежней блеск исчез, и, казалось, в них осталась одна лишь пустота.

– Мелинда, – тихо обратился он.

– Что?

– Прости меня, пожалуйста. Я столько всего тебе наговорил тогда, на самом деле я никогда так не считал, правда. Ты очень хороший человек, и я, правда, тебя любил и люблю. Просто всё вышло как-то неправильно и глупо. Если ты с этим учителем и вам хорошо вместе, я только рад. Можешь не переживать, я ничего не собираюсь делать.

– Я тебя прощаю, я тоже не пай-девочка. Что было, то было. Ты знаешь, что я не могу долго держать обиду.

– Да, знаю, – Роб едва заметно улыбается.

 Внезапно зазвонил мой мобильный.

– Прости, я на несколько секунд, – встаю на ноги и, взяв телефон, выхожу в прихожую. Звонил Адриан.

Что-то случилось? Почему он звонит?

– Алло? – произношу я.

– Мелинда? Как ты? С тобой всё хорошо? Твои родители переживают. Они тебе звонили не один раз, – его тон серьезен.

– Черт, я не слышала. Я у Роберта, его родители еще не приехали с кладбища, и я всячески стараюсь поддержать.

– Вы одни? – Адриан явно шокирован.

– Да, – отвечаю я.

– Мелинда, диктуй адрес, я приеду за тобой.

– Не нужно за мной приезжать, всё хорошо, я сама доберусь.

– Диктуй адрес, – Адриан стоит на своем.

– Нет, я всё равно скоро приду домой.

– Хорошо, – глубокий вздох. – Хорошо, я тебе целиком доверяю, но прошу, быстрей возвращайся.

– Как скажешь, скоро буду дома.

– Я люблю тебя, – с придыханием произносит Адриан.

– И я тебя.

 Возвращаюсь в гостиную – Роберт уже сидит на полу.

– Роб, слушай, я не хочу тебя оставлять в таком состоянии, но мне уже пора домой.

– Да, конечно, я всё понимаю.

– Ты только не отчаивайся, я приду к тебе, если ты захочешь.

 Бывший на меня смотрит с великой благодарностью в глазах.

– Спасибо тебе, давай я тебя хоть домой проведу. Темнеет рано, мало ли, какой-то придурок пристанет.

Я не стала отказываться, ведь в словах Роберта была доля логики.

 Снег, видимо, так и не прекращался с самого утра: на обочинах выросли небольшие горки сугробов, а на деревьях возникли белоснежные шапки, что казались пушистыми-пушистыми, как мех.

– Приходи, когда захочешь, – заявил Роберт, останавливаясь у моего дома.

– Хорошо, ты только держись, ладно? Мы с этим справимся. Я не стану говорить всякий банальный бред, просто знай, если тебе нужно будет с кем-то поговорить, ты знаешь, где меня найти.

  Роберт крепко обнимает меня и мне ничего не остается, как обнять в ответ.

– Еще раз большое тебе спасибо, – шепчет он и целует меня в висок.

– Не за что, – слабо улыбаюсь.

 Как только мы разрываем объятия, я вижу, как у входных дверей возникает фигура. Уже начало смеркаться, и было плохо видно.

 Сначала я подумала, что это папа, но фигура не такая крепкая и тем более выше отцовского роста. Когда силуэт спустился по ступенькам, я узнала в нем Адриана.

 Его лицо было искажено злостью, а глаза как-то ревностно поглядывали то на меня, то на Роберта. Ох, кто-то явно не в духе!

Глава 32

– Всё хорошо? Я могу тебя оставить одну? – тихо спрашивает Роберт.

– Да, конечно, всё нормально, – слабо улыбаюсь.

– Тогда встретимся.

 Как только Роб скрылся за поворотом, Адриан тут же подошел ко мне. О, да! Я была права – он очень зол.

– Мелинда, – вздыхает он и крепко меня обнимает, словно мы не виделись несколько лет.

 Я, мягко сказать, была ошарашена такому жесту со стороны Адриана, но всё-таки тоже обняла его.

– Что происходит? – этот вопрос не давал мне покоя.

– Ничего, просто, как увидел вас вместе... – Он обнимает меня еще крепче.

– Адриан, – отстраняюсь от него, чтобы заглянуть в его глаза. – Я всего лишь хочу поддержать Роберта в такой не простой для его семьи час. Прошу, не нужно во мне сомневаться, ладно? Меня это даже немного обижает. Неужели ты думаешь, что я шлюха, которая спит со всеми подряд?

 Голубые глаза Адриана в ужасе расширяются.

– Не говори так. Никогда не говорит так, – черты его лица мгновенно посуровели. – Ты не шлюха, я никогда так не считал, и считать не стану. Тебе я доверяю, но не этому подонку.

– Адриан, всё нормально. Поверь, ему сейчас не до этого, у Роба горе. Да, он обидел меня, ну не буду же я всю жизнь держать на него зло? Давай раз и навсегда проведем грань между нашими личными пространствами. Я тебя очень сильно люблю, но я же не могу всегда находиться под твоим крылом, правда?

 Адриан задумчивым взглядом на меня посмотрел, видимо, осознав, что я всё же говорю правильные вещи, он улыбнулся и поцеловал меня.

 За ужином витала не самая приятная обстановка. Никто ни с кем не разговаривал, да и не хотелось этого. Я поела совсем чуть-чуть и, ссылаясь на головную боль, ушла к себе в комнату.

 Спать я еще не хотела, поэтому решила распаковать подарки, чтобы хоть немного прийти в себя и не предаваться мрачным размышлениям. Они, конечно же, меня настигнут ночью, эдакий поток сознания, но сейчас мне хотелось этого меньше всего.

Адриан подарил мне кулон с аметистом. Он был просто потрясающим, большего сказать об этом украшении я не могла. Тонкая серебреная цепочка и небольшой камешек овальной формы – аметист. Так же к этому подарку прилагалось маленькое послание. В нем говорилось про то, что Адриану не нужны никакие подарки, что его подарок – это я, и прошлая ночь яркое тому доказательство. Видимо, эту приписку он добавил уже позже. Знал, что я буду огорчена, ведь я не смогла ничего ему подарить.

 От родителей я получила более усовершенствованный ноутбук, чем тот, который у меня сейчас. Что же, завтра непременно их отблагодарю.

 Надеваю кулон Адриана, а ноут отставляю на стол. Сажусь на подоконник и смотрю в окно. Снег уже давно прекратился и небо прояснилось. Лунный свет проникает в мою комнату сквозь стекло, придавая ей некой заколдованности и немного грусти, что заставляет содрогнуться от всей магической картины в целом.

 Энни больше нет. Осознание этого причиняет мне очередную порцию боли. Как так получилось? Был человек, и в какой-то миг его уже не стало. А что, если и меня или моих родителей, или Адриана может постигнуть та же участь? От этой мысли мое тело пронзают мороз и дрожь. Нет, этого мне точно не пережить.

 Но ведь никто из нас не застрахован от внезапной кончины. Так странно, мы задумываемся над смертью лишь тогда, когда она вмешивается в наши жизни, каламбур, неправда ли?

 Вытираю ладонью слезы и упираюсь лбом в холодное оконное стекло. На душе так ужасно и невыносимо, что просто хочется кричать от беспомощности. Но чего я этим добьюсь? Верно. Абсолютно ничего.

 Что же, нужно будет хоть на кладбище съездить, увидеть могилу, положить какой-нибудь хороший букет. Никогда не думала, что Рождество может пройти подобным образом.

 Всхлипываю и слышу, как кто-то вошел в мою комнату. Не сложно догадаться, что это Адриан. Уже поздний вечер, практически ночь, и мои родители давно спят.

– Ну, что с тобой? – ласково спрашивает Адриан, подходя ко мне.

 Не могу сдержать слез и плачу еще сильней. Адриан берет меня на руки и относит в постель, ложась рядом со мной.

 Я уткнулась носом ему в грудь и продолжаю плакать. Адриан ничего не говорил, лишь гладил меня по голове и периодически целовал в макушку, терпеливо ожидая, когда я успокоюсь.

 Не знаю, сколько прошло времени, но я действительно начала приходить в себя.

– Как ты? – тихо спрашивает Адриан.

– Уже лучше, – шмыгаю носом.

– Если я могу как-то помочь, ты только скажи.

– Просто будь рядом. Я как подумаю, что и с тобой может что-то случится, становится еще хуже.

 Адриан крепче прижимает меня к себе и улыбается.

– Почему у тебя такие мрачные мысли на мой счет?

– Не знаю, просто Энни была вполне здоровой девочкой и тут такая беда, а у тебя еще и болезнь.

– Мелинда, солнце мое, – Адриан целует меня. – Не относись к моей болезни как-то по-особенному, я живу с ней с самого рождения, как видишь, всё хорошо.

– Да, но всё равно, я так боюсь за тебя.

– Не нужно, как видишь, я живу и радуюсь жизни, – Адриан целует меня в уголок губ.

– А что на счет университета? – я внезапно вспомнила про это.

– Недавно звонили. Сначала мне пришлось уйти из-за болезни, а теперь они хотят, чтобы я вернулся, так как у них нет специалиста лучше меня, – я вижу в его газах некую удовлетворённость.

– И ты вернешься?

– Не знаю, нужно поговорить с Сайлазом, твоим отцом. Так сказать, посоветоваться.

– А ты сам хочешь вернуться?

– Если честно, то да. Я очень люблю свою работу, но в тоже время и нет. Это всё сложно, тем более я не хочу уезжать от тебя. Бесспорно, мы будем видеться, но расстояние – большая преграда.

– Если ты захочешь вернуться на прежнее место, то я тебя поддержу, будем как-то вертеться, а что делать? Нельзя отказываться от такого шанса.

– Да, возможно, ты права, но я еще подумаю.

– Хорошо, – тяжело вздыхаю и закрываю глаза.

 

 ***

 Я стою в каком-то доме. Вокруг сыро и темно. Рядом со мной стоит Адриан в черном строгом костюме. Мне почему-то очень страшно и холодно. Осматриваюсь по сторонам – темно.

 Хочу взять Адриана за руку, но он не позволяет, на его лице отражается раздражение. Адриан вроде похож на самого себя, и в тоже время нет.

– Нам нужно выйти, – сообщаю я.

– Может быть, – безразлично отвечает Адриан.

Я тянусь к ручке входной двери, но она не поддается. Пытаюсь снова и снова, но у меня ничего не получается.

– Я сам, – заявляет Адриан.

 Я отхожу в сторону, и он с легкостью открывает дверь. В глаза тут же бьет яркий свет, от чего я морщусь.

 Адриан, не дожидаясь меня, переступает порог, и буквально тонет в лучах яркого солнца, что залили двор.

 Хочу сделать шаг вперед, но мои ноги, словно налились свинцом. Дверь с громким стуком закрывается, и в темном доме я остаюсь одна.

 Резко просыпаюсь и, тяжело дыша, обвожу взглядом свою спальню. За окном еще ночь, Адриан безмятежно спит в моей постели.

– Сон, дурной сон, – тихо шепчу я и вновь ложусь на подушку.       

Глава 33

 С наступлением весны ты начинаешь жить по-новому. Дремота, что одолевала зимой, постепенно угасает, словно свеча. Мороз сменяется теплом, серость – яркими красками ранней весны.

 Конечно, ничего не забудется, не потеряется в уголках человеческой памяти, и не смоется теплым весенним дождем. Но в этом нет никакого смысла, ведь наши воспоминания и делают нас людьми и теми, кем мы являемся.

 Эта зима оказалась для нас всех очень тяжелой и по-особенному холодной. Но она многому научила и помогла найти ответы на вопросы, которые так долго волновали мое сознание.

 Да, именно с приходом весны я четко осознала и приняла ту мысль, что Энни больше нет. Именно с весной я отпустила боль и принялась жить дальше, надеясь, что там, в другом мире, Энни значительно лучше.

 Кажется, что за это время я выросла минимум на год, а максимум на пять. Да, казалось бы, вот и пришел завершающий момент. С Робом мои отношения всё же наладились, и Адриан так явственно не проявляет порыв своей ревности. Но это, как оказалось, еще ни о чем не говорит.

 Мне, к счастью, удалось избавиться от депрессивного состояния, что возникло на фоне последних событий, но Роберт и его семья с этим еще борются.

 Я, конечно же, не могла оставить их наедине с таким ужасным горем. Не думаю, что потеря дочери и сестры когда-нибудь ослабнет. Нет потери легкой и тяжелой, она просто есть, и этого достаточно, чтобы причинять человеку боль.

 Возможно, мое призвание – стать психологом, не знаю, но в последнее время я всячески стараюсь помочь людям. Не хочу зазнаваться и восхвалять себя, ведь это совершенно мне не присуще, но кажется, что пусть и чуть-чуть, но я как-то помогаю.

 Мне приходится совмещать школу и ежедневные визиты к Роберту. Вначале у меня ничего толком не получалось, но, в конце концов, человек адаптируется к внешним изменениям. Насколько я не люблю перемены, я сумела к ним привыкнуть.

 С Адрианом в последнее время я вижусь весьма редко. Он очень занят подготовкой детей к выпускным экзаменам. Но дело даже не в этом. Адриан как-то изменился, и я не могу никак уловить причину таких перемен.

 В последний раз, когда мы виделись, а это было на выходных, я осталась у него с ночевкой, сказав родителям, что я буду с Эмили.

 За весь вечер Адриан практически не разговаривал со мной. Он постоянно находил себе какое-то дело и занимался им с особым упорством.

Ночью он вообще ко мне не прикоснулся во всех смыслах этого слова. Я спала в его постели, а он, как оказалось на утро, провел ночь на диване в гостиной. Я пыталась вывести его на диалог, но Адриан просто отмахнулся.

 Я старалась не накручивать себя, ведь мало ли, возможно, у него какие-то затруднения на работе и Адриан просто не хочет об этом говорить.

 Что касательно конкурса, то я получила второе место. Если честно, то я ни капли не расстроена, я боролась с достойными соперниками, и вполне довольна своим результатом. Но даже здесь Адриан проявил особую халатность, и это начинает меня беспокоить еще больше.

 В очередной раз, в пятницу вечером, я пришла к Роберту. Он уже выглядел достаточно хорошо, прежняя бледнота прошла и вялость постепенно сходила на нет.

– Привет, – произнес Роб и улыбнулся.

– Привет, как ты?

– Хорошо, – парень впускает меня в дом.

– А родители где?

– Сейчас на работе, затем, наверное, вновь на кладбище.

– А ты не хочешь с ними поехать?

 Роберт издал краткий смешок, но веселья он никакого не испытывал. Скорей это просто была его защитная реакция.

– Нет, я вообще стараюсь туда не ездить, нет-нет... Это слишком, пока что, – плечи друга едва заметно передернуло. – Ладно, не будем об этом, ты что-то хочешь? Чай? Кофе?

– Можно просто чай зеленый без сахара, – я робко улыбнулась.

 Мы прошли на кухню. Я села за обеденный стол, а Роб принялся заваривать чай.

– Да, вот еще, пока не забыл, – парень на несколько секунд покинул кухню и вскоре вернулся с большой папкой в руках.

 Ее я, наверное, никогда не забуду и не спутаю с любой другой папкой. Именно в этой Энни хранила свои рисунки.

– Она хотела, чтобы они остались у тебя, – Роб говорил достаточно сдержано.

– Ох, нет, ведь это ваша память, я не могу, – мой голос понизился до хриплого шепота, что грозился обернуться в слезы.

– Нет, бери, – настоял Роберт. – Она этого хотела, но я как-то не решался отдать. Бери без всяких возражений.

 Я не стала противиться и с благодарностью приняла эту папку.

 Остаток времени, что я провела в доме Роберта, мы старались не касаться болезненного разговора. Мы обсудили нейтральные темы и возможные планы на лето. Я была уверена, что это лето проведу с Адрианом, но я очень сильно ошибалась.

– А что твой учитель? – спросил Роб без тени иронии.

– Хорошо, – пожимаю плечами.

– Уже рассказала родителям?

– Ты что? Нет конечно, – как подумаю об этом, тут же становится дурно.

– Мелинда, я, конечно, не вправе давать тебе советы, но всё же попробую: расскажи, пока всё не зашло слишком далеко.

– Да, я это понимаю, но мне страшно, – признаюсь.

– Это нормальная реакция, но ты обязана что-то сделать, иначе станет лишь хуже.

– Да, но я боюсь, что родители нас не поймут.

– Они тебя любят и обязательно поймут. Господи, если множество семей мирятся с тем, что их дочь – лесбиянка, или сын – гей, то, думаю, у тебя всё пройдет гораздо проще.

– Посмотрим.

Внезапно оживает мой мобильный. Не сложно догадаться, кто это был – Адриан.

– Алло? – выхожу в прихожую.

– Нам нужно поговорить, – резко произносит он.

– Что-то случилось? – хмурюсь.

– Да, у меня через час самолет – я улетаю обратно к себе. Я принял решение и оно неоспоримо. Я согласился вернуться в университет.

 На первый взгляд покажется, что ничего страшного не произошло. И я, и Адриан себя готовили к этому отъезду. Но мне казалось, что он уедет уже ближе к осени, но на календаре лишь пятнадцатое мая.

 Впрочем, меня заботило не только это. Тон. Адриан всё это сказал в таком тоне, словно его слова не более, чем просто ругательство.

 Мое сердце быстро забилось в груди, и что-то подсказывало, что меня ждет до боли неприятный разговор. Но почему? В какой момент всё испортилось? У нас есть шансы? Да? Нет? Моя голова словно разрывалась на куски от вихря мыслей, что внезапно овладел ею.           

Глава 34

Адриан забрал меня к себе. Пока мы ехали, ни я, ни он не произнесли и слова. В салоне машины витало напряжение. Казалось, что оно плотным шаром окутывает нас и постепенно начинает сдавливать.