Текст книги "Нарушая запреты (СИ)"

Автор книги: marhsecirtacic

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Самым скверным было то, что я понимала, что долго так не выдержу. У Блэков и Розье тщеславие тоже есть, и если мне сейчас приятно допустить – хотя бы на секунду, – что я сумела покорить кумира половины наших барышень, то дальше мое самомнение будет расти как на дрожжах. И когда Малфой меня бросит, я этого не переживу. То есть, конечно, переживу, но мне будет очень тяжело. Очень… Значит, нужно пресечь болезнь, то есть тщеславие, в зародыше.

– Мистер Малфой, – я остановилась и взглянула ему в глаза, – вам так важно, чтобы я испытывала к вам… – я помолчала, подбирая самые подходящие слова – нежные чувства?

– Да, мисс Блэк, – он серьезно кивнул, – это сейчас важно для меня не меньше, чем судьба моего завода.

Такая наглая ложь заставила меня задохнуться от гнева. Многих девушек, наверное, обидело бы сравнение с заводом, но я понимала, что мой собеседник сделал мне самый большой комплимент, который только мог, и от этого чувствовала себя еще хуже. Но я поборола приступ отчаяния, приказала себе улыбнуться и сказала, стараясь, чтобы голос не дрожал:

– Можете полностью переключить внимание на завод, мистер Малфой! В отношении меня вы своей цели добились! – я быстро продолжила, не давая ему сказать ни слова: – Это совсем не так, как рассказывают! Это похоже на веревку! Один ее конец врос в мое сердце, а другой привязан к вам! Я все время думаю о вас, мне плохо, когда мы расстаемся, а когда я вас вижу, то… Мистер Малфой, пожалуйста, оставьте меня в покое! Поверьте, мне очень нелегко и без ваших фальшивых знаков внимания! Пожалуйста, не мучайте меня!

Он некоторое время внимательно смотрел на меня, а потом негромко сказал:

– Знаете, мисс Блэк, мне часто признавались в любви…

– Да неужели?! – съязвила я.

– … но никто не делал этого так необычно, как вы. Скажите, мисс Блэк, вам не приходило в голову, что у веревки, один конец которой врос в ваше сердце, есть и другой конец, и он врос в мое сердце?

– Но этого не может быть! – возмутилась я.

– Почему? – удивился он. – Вы не верите, что можете вызвать любовь мужчины?

– Я абсолютно убеждена, что могу вызвать любовь мужчины, но сомневаюсь, что именно вы способны оценить меня по достоинству, мистер Малфой!

Он улыбнулся, и такая это была ироничная, умная улыбка, что у меня сжалось сердце:

– Да, мисс, вы уже высказывали весьма нелестное мнение о моих умственных способностях! Но, поверьте, веревка, которая отравляет вам жизнь, мучает меня не меньше! И, раз уж нам так плохо друг без друга, то, может быть, лучше держаться вместе?

– А почему я должна вам верить, мистер Малфой? – спросила я.

Вместо ответа он обнял меня и поцеловал, а потом снова, и снова, и снова… Я понимала, что этот павлин ради удовлетворения своего тщеславия способен целовать кого угодно, но его поцелуи меня почему-то убедили.

– Вот уж не думал, что так глупо влипну, – пробормотал Люциус, целуя меня в шею, – да еще в тот момент, когда у меня проблемы с заводом! Ты постоянно мешаешь мне работать…

– Поверь, я абсолютно к этому не стремилась и от души тебе сочувствую, – я погладила его волосы. – Но, по-моему, ты слишком легкомысленно относишься к браку. Вдруг веревка разорвется, когда мы поженимся?

– Тогда мы разведемся, только и всего, – сейчас Люциус целовал меня в глаза.

– Но это вызовет ужасный скандал в свете!

– Тебя так волнует, что о тебе подумают люди? – удивился он, вознамерившись снова поцеловать меня в губы.

– Меня это вообще не волнует, – ответила я, удивляясь тому, насколько просто решается тревожившая меня проблема.

– Вот и заме… – последнее слово Люциус не договорил, потому что начал целовать меня в губы.

В тот день мы не поехали к его родителям, а под неумолчное лягушачье кваканье и улюлюканье нечисти ходили по тропинке вдоль мерзких торфяных болот и говорили, говорили, говорили… и целовались, разумеется. Вернулись в Кэрфри мы только к ужину.

Родители очень удивились, увидев нас. За едой мой новый жених вел себя безукоризненно и почти не выводил меня из равновесия; я тоже старалась держать себя в руках.

После ужина я вышла проводить Люциуса к карете, на которой он приехал. Когда мы отошли довольно далеко от дома, мой новый жених обнял меня и зашептал на ухо:

– Кстати, я забыл поблагодарить тебя за бал у Берков. Я тогда действительно был не в себе. Не знаю, что бы я тогда сделал, если бы не ты, – может быть, отправился бы маглов грабить в подворотнях! Спасибо, что удержала меня от глупостей!

– Ты славно отблагодарил меня за мою доброту, – ехидно ответила я, борясь с желанием назвать этого наглеца каким-нибудь ласковым прозвищем, столь любимым клушами. – Нашу фальшивую помолвку я никогда не забуду!

– Я уже тогда почувствовал, что влип, – пробормотал он смущенно, – и хотел убедить себя, что ошибся. Но я ведь все исправил, правда?

– Это мы еще посмотрим, – заявила я самым сладким тоном.

Люциус вдруг выпустил меня из объятий, хлопнул себя по лбу, достал из кармана какую-то коробочку и протянул ее мне:

– Вот, это твое обручальное кольцо, а то, которое я тебе подарил в «Альгамбре», выброси!

– Почему?! – поразилась я.

– Там бриллиант ненастоящий, – хмыкнул он, – не буду же я каждой идиотке дарить подлинные драгоценности!

– Знаешь, когда мне кажется, что я уже узнала о тебе все самое плохое, выясняется, что наихудшее ты оставил на десерт! – возмутилась я. – Оказывается, ты не просто самодовольный павлин, но еще и скряга!

Люциус от души расхохотался:

– Когда я отверг очередную невесту, предложенную моими родителями, отец в сердцах сказал, что только огнедышащий дракон сумеет заставить меня жениться! А я, наивный, подумал, что он шутит! Как же я ошибался! Между прочим, будущая миссис Малфой должна радоваться, что ее нареченный жених не любит тратить деньги на всяких идиоток!

– До этого момента я сомневалась, стоит ли мне выходить за тебя замуж, – я опять задохнулась от возмущения, – но теперь понимаю, что, вступив с тобой в брак, окажу обществу огромную услугу! Я просто обязана избавить от твоих фальшивых знаков внимания девушек, которых ты решишь сделать своими фальшивыми невестами!

Вместо того чтобы возразить, Люциус вдруг обнял меня и зашептал мне на ухо:

– Завтра я буду занят на работе и к моим родителям мы отправимся послезавтра. Спокойной ночи, родная!

– Спокойной ночи, милый, – ответила я, удивляясь сама себе.

Затем мерзкий обманщик снова поцеловал меня в губы и быстро отправился к своей карете. Через минуту гиппогрифы взмыли в воздух.

Возвращаясь домой, я представила, какое лицо будет у Марджори Хиггс, – точнее, теперь уже Паркинсон, – когда она узнает о нашей с Люциусом свадьбе, и мне стало совсем хорошо. Если бы я могла предположить, что Паркинсонов нам придется регулярно принимать в Малфой-мэноре, я бы так не радовалась; впрочем, на все заигрывания Мардж Люциус не обращал ни малейшего внимания…

Новое кольцо я рассмотрела, только вернувшись домой. Бриллиант там был абсолютно настоящий и намного больше полученного прежде фальшивого, и это несколько подготовило меня к той разнузданной роскоши, которую я увидела в Малфой-мэноре.

К моему бесконечному изумлению, любовь Люциуса и чувства покоя и защищенности, которые я испытывала рядом с ним, оказались такими же настоящими, как бриллианты в наших обручальных кольцах.

Впервые я почувствовала это на свадьбе Белл и Руди, куда Люциус сопровождал меня в качестве моего нареченного жениха. Тогда я впервые по-настоящему испугалась, увидев столько стертых людей вместе, и самыми безликими из них были молодожены. А Люциус выглядел таким же ярким и живым, как всегда, и его присутствие и молчаливая, но очень надежная поддержка помогли мне держаться подобающим образом.

А вот сотрудники Люциуса, с которыми он познакомил меня по моей просьбе, произвели на меня гораздо более приятное впечатление. В этих людях не было ничего стертого, они казались очень увлеченными своей работой, хотя их сложных технических объяснений я так и не поняла. Нескольких инженеров, происходивших из высокородных семей, я даже пригласила на небольшой прием в Кэрфри, но они отказались, сославшись на занятость.

– Они так выматываются на работе, что у них просто нет сил танцевать и сплетничать на балах, – позднее объяснил Люциус причины отказа своих сотрудников. – Я бы тоже не ходил на эти идиотские приемы, но приходится работать лицом – рекламировать нашу будущую продукцию…

– Как же повезло всем девушкам! – улыбнулась я. – Если бы ты не пришел на бал к Беркам, мы бы с тобой не познакомились, и ты так и продолжал бы вешать несчастным барышням лапшу на уши!

– Да, никогда не знаешь, где и как влипнешь! – он улыбнулся и поцеловал меня.

Деньги все еще были нужны радиозаводу, поэтому на нашей свадьбе, в отличие от бракосочетания Белл, присутствовали десятки фотографов. Увидев репортеров, моя старшая сестра презрительно хмыкнула:

– Быстро же твой вульгарный муженек заставил тебя забыть о чести Блэков, Цисси!

Я не стала ничего объяснять Белл, поскольку не сомневалась, что она меня не поймет.

Нам пришлось мириться с присутствием фотографов и во время свадебного путешествия на юг Франции: исправление технических неполадок радиоприемников затягивалось, и деньги были необходимы по-прежнему.

Однако уже в ноябре 1977 года продажа произведенных на заводе Люциуса радиоприемников начала приносить огромный доход. Со временем моему мужу, как он и намеревался, удалось вытеснить продукцию Блетчли с рынка.

Я, честно говоря, немного опасалась, что теперь Люциус разведется со мной, поскольку его завод начал приносить прибыль и исчезла необходимость зарабатывать деньги на развитие производства, позируя фотографам. Но, услышав это мое предположение, муж отрицательно покачал головой и с улыбкой объяснил, что семейные фотографии владельца завода, опубликованные в «Волшебном зеркале», наверняка помогут росту продаж радиоприемников, а я настолько фотогенична, что большего и желать нельзя.

Поскольку Люциус настоял на том, чтобы купленные у него акции так и остались в моей собственности, я не могла ему возразить. И в тот же день мы уже мило позировали газетчикам в гоблинской ювелирной мастерской, где мой супруг заказал для меня великолепный комплект золотых украшений, украшенных огромными и абсолютно настоящими изумрудами. Я сильно подозреваю, что Люциус сохранил акции в моей собственности именно для того, чтобы я не возражала против всех его авантюр, направленных на повышение продаж производимых на его заводе товаров. Впрочем, меня вполне устраивало то, что и я, и мои родители забыли о необходимости экономить, а мнение Белл, да и прочих светских знакомых, меня не слишком беспокоило.

Необходимость постоянно позировать фотографам имела и положительный эффект. Показывая мужу его снимки и снимки других людей, одетых более прилично, я смогла убедить его несколько изменить стиль одежды. Впрочем, Люциус по-прежнему считает, что богатство необходимо демонстрировать всем и каждому. Я время от времени пытаюсь переубедить мужа, но, боюсь, в этом вопросе мои усилия вряд ли достигнут успеха.

Через несколько месяцев после свадьбы Люциус пригласил к нам на обед некоего Горбина – владельца антикварной лавки в Лютном переулке. Услышав голос нашего гостя, я поняла, что именно он был тем человеком, с которым мой будущий муж разговаривал в саду дома Берков в день нашего знакомства. Горбин очень старался выглядеть тихим и безобидным старичком, но мне редко доводилось видеть людей, менее безобидных, чем он.

Я не знаю, что Горбин не поделил с Люциусом; впрочем, не исключено, что в случившемся четырнадцатого июля 1978 года ростовщик виновен не был. Так или иначе, муж иногда приглашал его к нам и после того страшного дня…

В годовщину нашего знакомства Люциус после работы отправился в Лютный переулок, чтобы в гоблинской ювелирной мастерской забрать заранее заказанный для меня подарок. Но осуществить это намерение мой муж не смог: неподалеку от мастерской неизвестные злоумышленники напали на него, сломали его волшебную палочку, обе ноги и шесть ребер. Затем негодяи посыпали сломанные кости порошком, блокирующим действие обезболивающих и сращивающих переломы зелий, трансгрессировали моего мужа на один из необитаемых островков у побережья Шотландии и бросили там. Мракоборцы искали Люциуса четыре дня и нашли, когда он уже был на грани смерти от истощения и ран. Именно с тех пор мой муж всегда ходит с тростью: некогда сломанные кости по-прежнему нередко болят.

На третий день после исчезновения Люциуса, семнадцатого июля 1978 года, я потеряла нашего нерожденного ребенка. Ему было всего четыре месяца.

Не знаю, как бы я пережила смерть нашего малыша и – год спустя – моего отца, если бы не Люциус. Он почти не говорил мне утешительных слов, но я неизменно чувствовала его тепло и поддержку. Когда я носила Драко, муж наверняка волновался не меньше меня, но, общаясь со мной, скрывал даже тень своей тревоги, излучая силу и уверенность в том, что все завершится благополучно. Так и случилось.

Многих удивило имя, которое мы выбрали для ребенка, но наш сын родился очень слабеньким, поэтому мы решили сделать его тезкой самого сильного и выносливого существа из всех известных науке и одновременно продолжить фамильную традицию Блэков, называвших детей в честь звезд и созвездий. (По-английски «дракон» пишется как dragon, а Draco – это созвездие Дракон – прим. авт.)

Когда времена стали совсем нелегкими, мой муж вынужден был делать то, что ему не нравилось, но он не позволил себя стереть, хотя его одноклубники отчаянно пытались этого добиться. Я горжусь многими поступками Люциуса, но больше всего – тем, что он сумел сохранить себя в нечеловеческой ситуации.

Мы оба знаем, что нынешние спокойные времена – лишь затишье перед неминуемой и страшной бурей. Но мой муж обещал мне: что бы ни случилось, он останется в живых и спасет нашего сына и меня. Люциус порой не держит обещания, данные посторонним людям, но мне он всегда говорит правду.

Я сожалею о многих своих поступках и о многих поступках Люциуса, но никогда не жалела о том, что стала его женой, хотя моя семейная жизнь совсем не похожа на размеренный, упорядоченный быт Блэков и представителей других высокородных семей.

Иногда я задумываюсь, почему мы трое – Белл, Роми и я – живем очень по-разному, но совсем иначе, чем большинство наших родичей. Увы, я так и не смогла найти ответ на этот вопрос! Допустим, образ жизни Белл можно объяснить появлением Темного Лорда, но на наш с Роми выбор это событие почти не повлияло! Почему же жизнь трех барышень Блэк так отличается от той, которую вели многие поколения наших предков?!

Впрочем, об этом я размышляю довольно редко. Гораздо чаще я пытаюсь вообразить, что случится после возвращения Темного Лорда и как тогда сложатся судьбы Драко, Люциуса и моя собственная. В зависимости от настроения мне представляются совершенно разные, порой диаметрально противоположные варианты развития событий, но одно я знаю точно: что бы ни случилось, мы непременно выживем. Люциус мне это обещал, а своему мужу я верю.