Текст книги "Нарушая запреты (СИ)"

Автор книги: marhsecirtacic

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Так ты и на «Ночном рыцаре» каталась? – ошеломленно спросила сестра. – Почему же ты раньше об этом не рассказывала?

Я тоже была потрясена: родители всегда говорили нам, что порядочные барышни не ездят на общественном транспорте в компании нищебродов и прочих сомнительных личностей. Нет, конечно, от гриффиндорцев и пуффендуйцев можно всякого ожидать, но это уже чересчур…

– А ты не спрашивала, – удивилась Прюэтт. – Я не знала, что ты ни разу…

– Ни разу, – сказала Роми, и в ее тоне мне почудилась горечь. – Но о «Ночном рыцаре» ты потом расскажешь, а сейчас объясни, как магловская техника передвигается без магии и тягловых животных?

– Я точно не знаю, – Молли говорила не очень уверенно, – но Фаб сказал, что магловская техника ездит с помощью движителей внутреннего сгорания, которые расположены под полом автобуса…

– И что горит внутри этих движителей? Дрова? Или факелы? – громко спросил мой несносный кузен. Он вышел из нашего укрытия и направился к моей сестре и Прюэтт. Мне ничего не оставалось, как последовать примеру маленького чудовища.

– Нет, точно не дрова и не факелы, – я очень боялась, что Молли, увидев Сириуса, откажется говорить дальше, но та продолжила как ни в чем не бывало: – Фаб, мой брат, сказал, что горит бензин.

– А что такое бензин? – заинтересовалась Роми.

– Фаб говорит, что бензином называют очищенную нефть, – Прюэтт явно наслаждалась всеобщим вниманием, – а нефть – это густая маслянистая жидкость, которую маглы извлекают из-под земли, очищают без магии и превращают в бензин…

– Как можно без магии извлечь из-под земли жидкость, очистить ее и во что-то превратить? – мой несносный кузен так увлекся, что подошел вплотную к гриффиндорке. Та немного отпрянула и растерянно ответила:

– Да не знаю я! Спроси у Фаба, если тебе интересно!

– А он живет там же, где и ты? – глаза Сириуса засияли, как у кошки в темноте. Когда Молли утвердительно кивнула, он улыбнулся. – Я непременно напишу твоему брату!

– Неужели маглы настолько неосмотрительны?! – поразилась я. – Ведь ездить в повозке, под полом которой что-то горит, очень опасно! Неужели огонь никогда не прожигает пол?!

– Я тоже спросила об этом Фаба, – гордо ответила Прюэтт, – и он сказал, что огонь, горящий в движителе, совсем особенный и никогда не прожигает пол! Так что поездки на автобусе совершенно безопасны! Кстати, когда мы подходили к вашему поместью, то видели один магловский автобус неподалеку от ворот. Думаю, он останавливается в магловской деревне, которая находится недалеко отсюда…

– Вот бы на нем прокатиться! – мой несносный кузен даже взвизгнул от восторга, представив это захватывающее приключение.

– Это было бы здорово, – быстро ответила Роми. Взглянув на нее, я поразилась: глаза сестры на миг засияли так же ярко, как у Сириуса, а потом вдруг потухли. – Но ничего не получится! Ворота поместья никого не впускают и не выпускают! Нужен ключ, а его у нас нет…

– Сегодня прием, поэтому заклятье с ворот сняли, точнее, изменили его, – вдруг сказала я, удивляясь сама себе. – Теперь гости могут входить в поместье и покидать его, если их сопровождает кто-то из хозяев…

Мне было странно, что я фактически помогаю Роми пойти против воли родителей, но рассказ Молли увлек и меня тоже. Поездка на магловском устройстве была настоящим приключением! «Мы ведь уйдем совсем ненадолго и быстро вернемся, – успокаивала я себя. – Взрослые ничего не заметят!»

– А я пока хозяйка Блэквуда, – просияла сестра. – Правда, в заклятии могли иметь в виду только взрослых хозяев…

– Не думаю, – немного подумав, я покачала головой. – Вряд ли кто-то предполагал, что мы решим покинуть поместье без сопровождения взрослых!

– А разве ты хочешь пойти с нами, Нарцисса? – удивилась Роми. – По-моему, ты еще слишком мала для таких приключений!

– Роми, – я умоляюще взглянула на сестру, – представь себя на моем месте! Неужели ты смогла бы стоять и смотреть, как твои друзья уходят кататься на магловском автобусе?

– Не могла бы, – она вздохнула. – Но обязательно во всем слушайся меня и Молли, слышишь?

– Хорошо, – я быстро кивнула, тихо радуясь, что мерзкого кузена мы с собой не возьмем, а Роми вдруг нахмурилась:

– Но что мы скажем взрослым, если ворота откажутся нас пропускать и сработает охранная сигнализация?

Мы трое молча смотрели друг на друга, не зная, что придумать.

– Если сработает сигнализация, я скажу, что пытался проверить, считает ли уже Блэквуд меня своим хозяином или нет, – сказал мерзкий кузен.

Сестра закусила губу и некоторое время молча смотрела на него, а потом решительно кивнула:

– Хорошо! Но если все получится, а ты будешь хныкать, плакать или жаловаться – я тебя отшлепаю, честное слово!

– Не учи, я не маленький, – огрызнулся Сириус.

– Вот уж никогда бы не подумала, – не сдержалась я, а этот маленький негодник кинул на меня ненавидящий взгляд.

Мы вчетвером направились к воротам, стараясь держаться подальше от лужайки, где все еще танцевали гости, но Прюэтт вдруг резко остановилась и сказала:

– Ох, я самое главное забыла! Проезд в магловском автобусе платный, и деньги нужны магловские! А у меня их нет…

Мы с Роми переглянулись в отчаянии: магловских денег у нас, разумеется, тоже не было, и мы даже не знали, как они выглядят. Возможность чудесного приключения испарялась, словно утренний туман.

– Эх вы, девчонки! – в голосе Сириуса звучало бесконечное презрение. Мерзкий кузен начал рыться в карманах своей мантии, извлек оттуда множество странных предметов и наконец с ликующим воплем вытащил несколько небольших бумажек.

– Вот! – с торжествующим воплем заявил Сириус. – Это магловские деньги! Фунты стерлингов! Я их выменял у Эвана Розье на живого лукотруса! Думаю, этого должно хватить на билеты!

– Отдай их мне, – быстро сказала Роми. – Я тут самая старшая, я и куплю билеты! Если это сделает такой маленький ребенок, как ты, маглы заподозрят неладное! А сдачу, если она останется, я тебе потом верну!

Маленький негодник гневно посмотрел на кузину, но молча отдал ей бумажки.

Мы подошли к воротам Блэквуда. Не знаю, как другие, а я отчаянно трусила: сердце колотилось, колени подгибались. Вместе мы шагнули в арку ворот. На мгновение нас ослепил яркий белый свет – но ничего страшного не случилось, и через мгновение мы уже стояли с внешней стороны ворот.

– Ура, получилось! – заорал Сириус и запрыгал вокруг огромного дуба в каком-то диком танце. Как ни странно, мы последовали примеру кузена. Первой опомнилась Роми:

– Мы сюда пришли не танцевать, а на немагическом устройстве кататься! Молли, веди нас!

Прюэтт быстро зашагала к небольшим магловским домам, видневшимся неподалеку. Мы последовали за гриффиндоркой по широкой дороге, покрытой странным плотным светло-серым материалом.

Погода была прекрасная, светило солнце, пели птицы. Мы быстро дошли до деревни и зашагали по улице, которая почти ничем не отличалась от тех, что я видела в деревнях, где жили волшебники, только дорогу покрывал странный светло-серый материал, а на крышах домов виднелись большие громоотводы странной формы.

Встречные маглы изумленно смотрели на нас, и я понимала их чувства: мы четверо выглядели совсем иначе, чем жители этой деревни. Мы тоже во все глаза рассматривали необычную одежду простецов и вслушивались в обрывки непонятных разговоров.

Наконец Прюэтт остановилась у странной постройки, где уже собрались несколько маглов, и сказала:

– Вот остановка автобуса. Теперь остается только ждать, когда он придет.

– А вызвать его нельзя? – спросил Сириус.

– Нет, молодой человек, это невозможно, – с легкой улыбкой ответил старик-простец, тоже ожидавший автобуса. – Придется подождать! А куда вы едете?

Мы переглянулись; мое сердце отчаянно заколотилось и ушло в пятки.

– В N, – сестра громким, но немного дрожащим голосом произнесла название города, расположенного недалеко от Блэквуда.

– А ваши родители не боятся позволять вам ездить одним, молодая леди? – мерзкий магл оказался не в меру любопытен.

– Вообще-то, они обычно нас сопровождают, – Роми стиснула руки в кулаки, однако старалась говорить спокойно, – но сегодня особый случай! Мы с сестрой, – она указала на меня, – подругой и кузеном принимали участие в благотворительном спектакле в поместье недалеко отсюда! Вот родители и разрешили нам погулять там подольше…

– … и вернуться в город рейсовым автобусом, – подхватила Молли дрожащим голоском, совсем не похожим на тот, которым говорила обычно.

– Тогда понятно, почему вы так странно одеты, – улыбнулся старик. – А в каком поместье вы выступали? В Эшвуде?

Мы переглянулись. Сестра раскрыла рот, собираясь, насколько я поняла, ответить утвердительно. Меня это встревожило: наш надоедливый собеседник мог работать в этом магловском поместье или знать тех, кто там служил, поэтому он вполне был способен разоблачить нас. Я попыталась вспомнить, что мама, которая вела активную светскую жизнь, рассказывала мне – Белл и Роми эта тема не интересовала – о благотворительных мероприятиях, в которых участвовала. Правильно говорят: нужда – лучший учитель! Я сама удивилась, как быстро придумала более-менее правдоподобный ответ. Я строго посмотрела на сестру и веско произнесла, отчаянным усилием воли скрывая волнение:

– Это было эксклюзивное мероприятие, и нам запрещено разглашать информацию о нем! Вот выйдет статья о спектакле в… – я чуть не упомянула «Волшебное зеркало», но вовремя опомнилась и продолжила: – в аккредитованных журналах, тогда мы и ответим на все ваши вопросы!

Магл посмотрел на меня странно, подумал немного, а потом решительно кивнул:

– Да, всякое бывает у богачей и артистов! Простому человеку не понять! А какой хоть спектакль-то был?

Роми отчаянно взглянула на меня, но я ответила, почти не думая:

– «Сон в летнюю ночь» Уильяма Шекспира, – книги этого писателя, одного из немногих маглов, имелись в библиотеке Блэквуда. Папа очень любил трагедии Шекспира и часто их цитировал, а мне нравились комедии этого талантливого простеца. – Мы все изображали свиту Титании – королевы фей… – я не знала, как, по представлениям маглов, одеваются феи, поэтому на всякий случай добавила, чтобы простец не удивлялся: – Постановка была авангардная…

Папа был в курсе магловских театральных новостей и иногда рассказывал мне об авангардных спектаклях.

– Чего только не бывает! – поразился старик.

Сириус открыл рот, собираясь о чем-то спросить, но Роми грозно взглянула на него, и мой несносный кузен не сказал ни слова.

– А где вы живете в N? – мерзкий старик продолжил расспросы.

На этот раз ему ответила Молли, а я, забыв о хороших манерах, облокотилась на стену сооружения, рядом с которым мы стояли. Я задыхалась от пережитого волнения, у меня дрожали колени.

Вдали послышался какой-то шум; все остальные маглы оживились.

– А вот и автобус едет! – обрадовался любопытный простец. – И именно тот, что вам нужен!

Тут я почувствовала омерзительный запах и гул, напоминавший одновременное гудение множества докси. Вскоре я увидела автобус, и выяснилось, что гудел и вонял именно он.

Немагическое устройство подъехало к нам и остановилось, выпустив в воздух клубы неприятно пахнущего дыма. Роми, Молли и Сириус вместе с маглами подошли к автобусу, а на меня навалилась такая слабость, что я не могла сделать ни шагу.

– Нарцисса, иди скорее! – сестра, очень сердитая, обернулась ко мне. – Автобус нас ждать не будет!

Раздалось странное шипение, и часть стены магловского устройства сложилась несколько раз и отъехала в сторону, давая людям возможность проникнуть внутрь. Нужно было идти, но я не могла, не могла…

– Вы поезжайте, а я останусь, – сумела я выдавить из себя несколько слов. Вспомнив то, что Прюэтт говорила любопытному старику, я быстро продолжила: – Мне что-то нехорошо, но вы за меня не волнуйтесь, я у тети переночую, она живет недалеко, в соседней деревне! А родителей ты предупредишь, они волноваться не будут!

Маглы быстро заходили внутрь, а Роми, Молли и Сириус стояли у дверей и смотрели на меня.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – еще раз уточнила сестра.

Автобус просигналил.

– Да-да, – я улыбнулась и закивала, потому что не была уверена, что они меня услышат. – Заходите же внутрь, а то без вас уедут!

Сестра в последний раз оглянулась на меня, а потом вместе с подругой и кузеном зашла внутрь. Магловское устройство снова зашипело, и двери закрылись. Затем автобус зарычал, сорвался с места и поехал по дороге из странного материала, изрыгая клубы темного, вонючего дыма.

Я стояла на опустевшей остановке и махала магловскому устройству, пока оно не исчезло из виду, а затем отправилась обратно. Хотя я знала, что Роми, Молли и Сириус уехали ненадолго и скоро вернутся, на душе у меня было так тяжело, как будто мы расстались навсегда, и я с трудом сдерживала слезы. Даже мерзкий кузен не вызывал у меня такого негодования, как обычно…

Но, покинув деревню, я вынуждена была вернуться от грустных мыслей к суровой реальности. Вдруг мне показалось, что я забыла, где нужно сворачивать с дороги, по которой мы шли за Молли, к тропинке, ведущей к Блэквуду. Я испытала самую настоящую панику, но через несколько минут узнала дуб, вокруг которого мы плясали, выйдя из поместья, и направилась к нему.

Через ворота я прошла без приключений: меня вновь ослепил яркий белый свет, а затем я оказалась в знакомом парке.

С лужайки перед домом доносилась музыка, – значит, гости все еще танцевали. Я очень удивилась: мне казалось, что прошли века с того времени, как мы четверо покинули территорию поместья.

Я понимала, что в своем нынешнем состоянии не должна показываться на глаза гостям, дабы не омрачать их веселье, поэтому быстро зашагала в глубь парка. Некоторое время я шла, не задумываясь, куда направляюсь, и в недоумении остановилась у невысокой кованой черной ограды, за которой, как я знала, находится усыпальница тех Блэков, которые жили и умерли в Блэквуде. Раньше я никогда там не бывала, но сейчас потянула ручку калитки на себя и вошла, сама не зная почему.

Я медленно шагала по аллеям, читая надписи на надгробных памятниках. Дойдя до дальнего конца кладбища, я почти у самой стены увидела три небольшие могильные плиты, у подножия которых лежали мягкие игрушки. Удивленная, я подошла поближе и прочла:

Поллукс Сигнус Блэк (10.01.01.20.1949.1949)

Кастор Сигнус Блэк (23.06.07.04.1950.1950)

Арктур Регул Блэк (15.03.04.25.1957.1957)

В тот момент я не поняла, что вижу, но все равно почувствовала себя нехорошо и бросилась бежать к калитке.

Повзрослев, я часто думала, что испытывали родители, когда их долгожданные сыновья умирали в младенчестве. Я не знаю, как мама могла улыбаться, радоваться жизни и заботиться о нас, потеряв троих детей. Я бы так не смогла…

Выбежав с кладбища, я бросилась к лужайке, где еще продолжался бал, и остановилась лишь в нескольких метрах от стульев, на которых сидели гости. Тут со мной что-то случилось. Я смотрела, как мои родные и друзья танцуют, пьют принесенные домовиками коктейли, болтают, и мне вдруг показалось, что я вижу не живых людей, а марионеток. Это было невыносимо странно и страшно, и я снова бросилась в глубь парка, чтобы не видеть пугающую картину и поскорее забыть о том, какими мне показались люди, знакомые с самого раннего детства. В парке, среди зеленой листвы и птичьего щебета, я пробыла довольно долго – до того времени, когда голод напомнил мне, что близится ужин, который собирались подать в Большом зале Блэквуда.

Нас хватились примерно тогда же. Узнав от родителей, что Роми, Молли и Сириуса никто не видел с того момента, как они в самом начале танцев ушли с лужайки, я испугалась и все рассказала о нашем приключении. Я ждала наказания, но мама побелела как полотно и отчаянно взглянула на отца, а тот сразу посерьезнел и вместе с дядей Орионом, дядей Колином, мистером Лестрейнджем и мистером Эйвери быстро зашагал к воротам. Тетя Вальбурга бросилась за мужчинами, но мистер Лестрейндж негромко сказал:

– Вэл, присмотри за женщинами, – и она вернулась к нам.

Намного позже я узнала, что Роми, Молли и Сириус без происшествий доехали до города, там решили немного погулять и увлеклись, тем более что деньги у моего кузена еще оставались. Опомнились искатели приключений лишь вечером, когда магловские магазины начали закрываться.

Тем не менее, сестра, ее подруга и Сириус умудрились сохранить необходимую для покупки обратных билетов сумму и успели на нужный автобус. Искатели приключений как раз шли по деревенской улице, направляясь к воротам нашего поместья, когда столкнулись с отправившимися на их поиски мужчинами.

Не знаю, как родители моего кузена и Молли наказали детей за непослушание, но наша мама так отчаянно заплакала, обняв Роми, что стало ясно: никаких наказаний высокородной барышне Блэк не будет.

Сильнее всех в этой истории пострадала я: Роми обиделась на меня за предательство и не разговаривала до самого своего отъезда в Хогвартс. А я и сейчас считаю, что поступила правильно: ведь, если бы трем странно одетым детям встретились нехорошие маглы, это приключение могло бы закончиться трагедией!

Сестра сменила гнев на милость только первого сентября, на платформе 9 ¾. Увидев, что я сейчас заплачу, Роми обняла меня и сказала:

– Не горюй, сестренка, все будет хорошо! На следующий год ты тоже поедешь в Хогвартс!

Я тоже обняла ее. Ох, как же я завидовала тогда Белл и Роми!

Следующим летом, на праздновании пятнадцатилетия Белл, была объявлена двойная помолвка. Семнадцатилетний Руди Лестрейндж сделал предложение имениннице, а четырнадцатилетний Рабастан Лестрейндж – тринадцатилетней Андромеде Блэк. Больше у мистера Лестрейнджа и его жены детей не было, так что я осталась без жениха и очень завидовала сестрам.

В сентябре того же года я действительно поступила в Хогвартс, – разумеется, на Слизерин, как и все Блэки. Но это уже совсем другая история…

========== 2 глава ==========

1 сентября 1966 года, когда я впервые в жизни отправилась в Хогвартс, меня стошнило на платформе 93/4. Мне было так стыдно, что я бросилась прочь от поезда, мечтая вернуться домой и забыть о школе, но сопровождавшая нас домовуха Тамми удержала меня и почистила мою мантию, папа с мамой произнесли несколько ободряющих слов, Белл подхватила мой чемодан, а Роми взяла меня, чуть не плакавшую от стыда, за руку и буквально втащила сначала в вагон, а затем в купе, где уже сидела Прюэтт.

Я, сгорая от унижения, молча села у окна и стала смотреть на родителей, которые, сладко улыбаясь, махали руками еще стоявшему на платформе Хогвартс-экспрессу.

Тем временем рыжая гриффиндорка сказала торжественно, но, как мне показалось, немного ехидно:

– Поздравляю тебя с помолвкой, Роми! Уверена, толстяк Басти будет тебе хорошим мужем!

Сестра, к моему изумлению, отчаянно покраснела и сказала чуть слышно:

– Пойми, Молли, это все несерьезно! Просто шутка такая…

– Да неужели?! – холодно спросила Белл, с моим чемоданом в руке входя в купе.

– Вот именно! – запальчиво ответила Роми. – Ни один нормальный человек не воспринимает всерьез помолвку, если жениху четырнадцать лет, а невесте – тринадцать!

– Как интересно! – Белл взглянула на сестру так недоуменно-холодно, словно видела ее впервые. – А вот наши родичи, Лестрейнджи, Руди, Басти и я придерживаемся иного мнения! Для всех нас двойная помолвка, призванная породнить между собой две высокородные семьи, очень серьезна! В тринадцать-четырнадцать лет уважающие себя чародеи вполне способны отвечать за свои поступки! Наши предки в этом возрасте уже вступали в брак!

– Ты еще дедушку Поллукса вспомни! – резко сказала Роми.

Белл опустила глаза и слегка покраснела; тогда я еще не знала подробностей этой позорной истории, но по смущению сестры поняла, что гордиться тут было нечем. Видя растерянность собеседницы, Роми продолжила атаку:

– Или, может быть, ты станешь утверждать, что любишь этого заморыша Руди Лестрейнджа?!

Белл покраснела еще сильнее и выпалила:

– Ты ничего не понимаешь! Мы выше любви, выше… всех обыденных человеческих чувств! Мы… идем своей дорогой, и она непонятна мещанам вроде тебя! У нас есть предназначение, ради которого мы живем! Ты от природы тупая и не понимаешь целей, которые вдохновляют Руди и меня, и это не вина твоя, а беда! Но на твоем месте я бы вцепилась в Басти мертвой хваткой! Не думаю, что хоть один достойный человек, кроме твоего нареченного жениха, позарится на такое чучело, как ты!

Роми тоже покраснела и потянулась в карман мантии за палочкой, но старшая сестра, молча поставив мой чемодан рядом со мной, быстро покинула купе, на прощание громко хлопнув дверью.

– Не обращай внимания, Роми! – быстро сказала Прюэтт. – Белл просто тебе завидует, потому что у тебя хватает смелости противоречить родным!

Сестра стиснула руки в кулаки и процедила:

– Не хватает у меня смелости, иначе я бы не стала участвовать в этой идиотской помолвке! Да и вообще…

Роми, закусив губу, начала внимательно смотреть в окно и перестала реагировать на дальнейшие попытки подруги продолжить разговор.

Я понимала чувства Роми. Если в раннем детстве мои сестры были очень похожи, то с возрастом их внешность все больше различалась. К пятнадцати годам Белл стала настоящей красавицей – тоненькая, стройная фигура, точеные черты лица, огромные черные глаза, белоснежная кожа… А Роми с каждым днем все больше походила на тетю Вальбургу – коренастую, крепко сбитую, с короткими пальцами, крупными, грубоватыми чертами лица и маленькими глазами. Мама, успокаивая себя и дочь, говорила, что все девочки в переходном возрасте выглядят гадкими утятами, зато к шестнадцати годам расцветают, словно розы. Но Белл и в пятнадцать выглядела потрясающе, и трудно было поверить, что неправильные черты лица Роми когда бы то ни было приобретут классическое совершенство, которым отличалась внешность ее старшей сестры. Роми никогда не выказывала ни грусти, ни сожаления из-за того, что Белл намного красивее нее, но я чувствовала, что Роми все же страдает.

На некоторое время в купе воцарилось молчание, прерываемое лишь вялыми попытками Молли начать разговор. Но затем дверь отворилась, и наше уединение нарушила компания почти взрослых мальчишек. Первыми я заметила Фабиана и Гидеона Прюэттов, чьи ярко-рыжие шевелюры привлекали всеобщее внимание, а затем узнала нашего дальнего родственника Фрэнка Долгопупса, который вместе с родителями порой бывал у нас на приемах. Не сомневаюсь, что Тед Тонкс тоже пришел тогда в наше купе, но я его абсолютно не запомнила и уж тем более не заподозрила, сколько зла этот человек принесет нашей семье.

Фрэнк рассеянно кивнул мне, остальные не обратили на меня ни малейшего внимания и начали громко обсуждать квиддич и незнакомых мне людей. Молли приняла активное участие в беседе, Роми через некоторое время тоже увлеклась разговором и заулыбалась. Очень скоро мне стало скучно, но я постеснялась попросить мальчишек, расположившихся у двери, пропустить меня к выходу из купе. Так я и просидела всю дорогу, не замечаемая никем…

Распределяющая Шляпа, разумеется, отправила меня в Слизерин, и все мои соседки по спальне – Марджори Хиггс, Виолетта Каррузерс и Урсула Готье – немедленно предложили мне свою дружбу. Я с удовольствием согласилась, потому что очень хотела, как это делали Белл и Роми, вернувшись домой на каникулы, рассказать родителям о своих замечательных подругах.

Марджори, Виолетта, Урсула и я вместе ходили на уроки, выполняли домашние задания и гуляли. Мои однокурсницы всячески выказывали мне свою приязнь, и я радовалась, что нашла таких замечательных подруг.

Увы, все это продолжалось недолго. Однажды в начале декабря я зашла в туалет и, войдя в кабинку, разумеется, закрыла за собой дверь. Через несколько минут я услышала шаги и негромкие голоса и узнала Марджори, Виолетту и Урсулу, которые, кажется, говорили о чем-то важном.

– Не понимаю, как это может быть! – удивилась Виолетта. – Они же Блэки и в Блэквуде живут! Я на фотографии видела их дом – богатейшее поместье!

– Так оно не их собственное! – хмыкнула Марджори. Меня поразил ее надменный тон. – Когда Цисси исполнится семнадцать, ее семейка вылетит оттуда, как пробка из бутылки! А своих денег у Сигнуса и Друэллы нет, так что наша принцесса Нарцисса, – эти слова были произнесены с особым презрением, – зря корчит из себя невесть что! Она попросту бесприданница!

– А по виду не скажешь! – ехидно заметила Урсула. – Посмотреть на нее – прямо наследница гоблинских золотых копей!

– Когда они из Блэквуда уедут, с нашей принцесски спесь спадет! – язвительно заметила Марджори.

Слушать это было невыносимо, я вышла из туалета и сказала, с трудом сдерживая слезы:

– Марджори, вчера я дала тебе списать эссе по зельеварению! Урсула, позавчера ты брала у меня волшебные краски! Виолетта, сегодня утром ты напрашивалась в наш дом на рождественский прием! Зачем вы лгали, что хотите со мной дружить, если так презираете меня?!

С этими словами я покинула вероломных подруг и, быстро пробежав по коридору, заскочила в другой туалет, где плакала так долго и так громко, что ко мне даже прилетела Плакса Миртл, жившая совсем в другом конце школы. Беседа с несчастным привидением меня немного успокоила: я поняла, что есть люди, которым в Хогвартсе приходилось намного хуже, чем мне, да и внешне я от Миртл отличалась в лучшую сторону. Так что через некоторое время слезы мои утихли, и я смогла вернуться к людям.

В тот же вечер Марджори, Виолетта и Урсула попытались со мной помириться, попробовав уверить меня, что я их не так поняла. Но я отказалась с ними разговаривать и почти до самого окончания Хогвартса не перемолвилась с бывшими подругами и парой слов. Сейчас я понимаю, что, возможно, была слишком категорична: невысокородная, но очень богатая Марджори, отцу которой принадлежала фабрика по производству шоколадных лягушек, меня действительно недолюбливала, – главным образом потому, что ее родичи не имели ни малейших шансов получить приглашение на прием к Блэкам, – а Урсула и Виолетта, происходившие из бедных и невысокородных семей, просто поддакивали богатой сверстнице. Но, так или иначе, я не люблю тех, кто предает своих друзей, и обычно считаю, что поступила тогда правильно.

Этот случай научил меня задумываться о том, что людям, которые хотят с тобой общаться, возможно, интересна не ты сама, а твои деньги и положение в обществе. Грустный, но, увы, очень полезный опыт!

Как бы то ни было, в Хогвартсе у меня друзья так и не появились. Поначалу я пыталась примкнуть к компании Белл, но пятнадцати-и шестнадцатилетним студентам я казалась слишком маленькой, а их разговоры о политике были мне скучны. Время от времени я общалась с Роми и ее приятелями, хотя они тоже считали меня малявкой. Но в сентябре 1970 года я прервала все контакты с этой компанией: когда кузен Сириус поступил в Хогвартс и опорочил семью, оказавшись в Гриффиндоре, Роми и ее приятели охотно общались с моим мерзким кузеном и его дружками.

Впрочем, даже до разрыва с Роми и ее компанией я большую часть времени проводила, наблюдая за другими людьми – студентами и преподавателями. Поначалу я удивлялась, насколько они отличаются друг от друга, но со временем начала видеть и сходство самых разных людей – жесткие, прицельные взгляды тех, кому хорошо давалась ЗОТИ, и игроков в квиддич (зачастую это оказывались одни и те же студенты), немного хлопотливые манеры пуффендуйцев и любителей травологии с других факультетов, внешняя рассеянность и внутренняя сосредоточенность когтевранцев, а также знатоков трансфигурации и нумерологии…

Со временем я узнала об окружающих меня людях довольно много – их страхи, мечты, тайные влюбленности… Будь на моем месте Марджори Хиггс, она бы, наверное, начала шантажировать тех, чьи тайны раскрыла, но я никогда не стремилась и не стремлюсь к власти над другими людьми. Меня вполне устраивало просто знать, насколько много мне известно о студентах и профессорах, с которыми я проводила под одной крышей по десять месяцев в году.

Тем не менее, школьные годы, которыми принято восхищаться, оставили у меня не самые приятные воспоминания: нелепая форма, невозможность остаться одной, необходимость подчиняться неизвестно кем придуманным дурацким правилам… И каждый раз мне было все тяжелее уезжать в Хогвартс: я не хотела проводить там месяцы, которые могла бы прожить в родном и любимом доме, откуда должна была уехать после своего совершеннолетия. Как же я завидовала сестрам, которые имели возможность оставаться в Блэквуде и после своего семнадцатилетия!

Время шло; с каждым днем Белл становилась прекраснее, а Роми, несмотря на эмоциональные мамины заверения в обратном, все сильнее походила на тетю Вальбургу.

Роми по-прежнему громко заявляла приятелям, что ее помолвка с Басти – это не более чем шутка, но на каникулах, как и подобает приличной барышне, посещала все приемы в сопровождении своего жениха.

Когда Белл окончила школу, я ждала, что она со дня на день объявит дату свадьбы с Руди Лестрейнджем, но время шло, а этого не происходило.

Зато уже в начале августа 1969 года моя старшая сестра по рекомендации нашего дяди Колина Розье и своего жениха Руди Лестрейнджа вступила в какой-то закрытый охотничий клуб, куда женщин практически не принимали. Мама пыталась возражать, поскольку, с ее точки зрения, женщина не должна была пробовать свои силы в чисто мужских занятиях, но Руди, мило улыбаясь, заявил:

– Миссис Блэк, в прежние времена все так и было, но мы живем во второй половине ХХ века! Белл и С.О.В.ы, и Ж.А.Б.А. по ЗОТИ сдала на «П», и я не хочу мешать невесте проявлять свои таланты!

Маме пришлось смириться с выбором дочери.

Мы действительно жили во второй половине ХХ века, и мои соседки по спальне в Хогвартсе шептались о многом, поэтому я подозревала, что охотничий клуб – это всего лишь предлог, позволяющий Белл и Руди встречаться наедине. Мои подозрения подкреплял тот факт, что после каждого заседания клуба сестра приходила бледная, странно окаменевшая и не сразу отвечала, когда к ней обращались. Сейчас я поражаюсь своей тогдашней слепоте, но мне в ту пору было лет четырнадцать-пятнадцать, а в этом возрасте девушки видят мир таким, каким хотят его видеть. Удивляюсь, почему родители, кое-что знавшие об образе жизни Колина Розье и Рэйнальфа Лестрейнджа, ни о чем не догадались; впрочем, прежде женщины в ТОТ клуб и вправду не допускались…

Впервые я задумалась о том, чем действительно занимается Белл в своем клубе, в конце декабря 1970 года. Возвращение домой на каникулы всегда было для меня несказанным счастьем, но особенно я любила Рождество, когда Блэквуд явственно оживал, молодел и наполнялся тихой радостью.