Текст книги "Нарушая запреты (СИ)"

Автор книги: marhsecirtacic

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Зачем мне расписка, сэр? – кредитор явно наслаждался ситуацией. – Я человек простой и верю, что с теми, кто не держит свое слово, непременно случаются разные гадости, – например, неизвестные хулиганы вполне могут переломать ноги такому безответственному типу! Поэтому я предпочитаю решать дела миром, сэр! Прося у меня денег взаймы, вы обещали вернуть их первого августа, но сегодня прислали записку, в которой сообщили, что отдадите деньги не раньше первого сентября! Мне такое поведение не кажется вежливым!..

– Нет у меня сейчас времени на вежливость, – в голосе должника звучала отчаянная усталость. – Я и на этот бал приехал только потому, что хотел уломать Джозефа Буллстроуда, но он отказался мне помочь, поскольку не верит в перспективы волшебных радиоприемников! Он ошибся и горько об этом пожалеет, но ситуация на заводе сейчас действительно сложная! Неделю назад, когда мы попытались начать поточное производство, транслирующие чары почему-то перестали держаться на приемниках, хотя до этого все опытные экземпляры работали великолепно! Инженеры и заклинатели трое суток не спали, пытаясь найти неисправность! Теперь она обнаружена, однако на ее устранение потребуется как минимум дней десять, так что открытие завода откладывается. Но через две недели завод откроется, и сотни волшебных радиоприемников появятся в магазинах! Одновременно начнут свое вещание три новые музыкальные радиостанции, так что наши приемники люди расхватают как горячие пирожки! Доходы будут огромными, и, поверьте, я легко верну вам долг!

– Я верю вам на слово, сэр, но это только ваши проблемы! А я хотел бы первого августа получить назад свои деньги. Впрочем, если денег у вас не будет, меня устроит и блокирующий пакет акций вашего завода…

– Только этого не хватало! – должник возмутился так искренне, что я невольно улыбнулась. – Это мой завод! Я сам его придумал, нашел специалистов по заклинаниям и магловских инженеров…

– Если вы первого августа не отдадите мне деньги или акции, сэр, я подам на вас в суд и сделаю все, чтобы вы обанкротились. Тогда вы потеряете свой завод навсегда… – кредитор помолчал, а потом сказал негромко: – Впрочем, есть и другой выход… Я согласен на плату натурой.

– Что вы имеете в виду?

– Не надо делать вид, что вы не понимаете, сэр, – в голосе кредитора послышалась улыбка. – Я довольно скромен в своих желаниях и не потребую от вас вечной любви – меня вполне устроит годичный срок. На год сдать себя в аренду – не такая уж большая плата за ваш чудесный завод, не так ли?

– Да пошел… – должник осекся.

– Я понимаю ваше изумление, сэр, поэтому не обижаюсь, – серьезно сказал кредитор. – Так или иначе, у вас остаются всего две недели. Первого августа я жду от вас либо денег, либо акций, либо арендной платы, сэр! Отказавшись платить, вы навсегда потеряете свой завод. Выбор остается за вами, а теперь разрешите откланяться!

Послышался хлопок трансгрессии. Я удивилась: как и большинство домов, принадлежащих чародеям, особняк Берков был защищен антитрансгрессионными чарами. Впрочем, когда я познакомилась с кредитором, то поняла, что умение противостоять чужим мощным заклятиям было далеко не единственным необычным умением этого человека…

– ****, – должник грязно выругался. Он повторял ругательство снова, снова и снова.

Затем послышались шаги, и я поспешила скрыться за деревьями. Мне было интересно увидеть человека, который так сильно любит столь прозаическую вещь, как завод.

Сейчас я уже не помню, каким представляла собеседника сурового кредитора, но меньше всего ожидала увидеть именно того, кто прошел мимо меня по аллее парка Берков. Мы почти не общались в Хогвартсе, а после окончания школы виделись считанные разы и вообще не разговаривали, но, как ни странно, я узнала его сразу – и окаменела от изумления.

В красавчика Люциуса Малфоя были влюблены все слизеринки, а также как минимум половина студенток других факультетов. Особенно усердствовала моя однокурсница Марджори Хиггс. Она прятала фотографию «лапочки Люци» под подушку и всем рассказывала, что по окончании школы непременно выйдет за него замуж, ведь родители будущих супругов уже обо всем договорились, и помолвка будет объявлена на днях.

Однако мечты моей честолюбивой однокурсницы так и остались мечтами, и год спустя после окончания Хогвартса Мардж стала женой очень богатого Карадока Паркинсона, который до невероятности напоминал слегка увеличенного в размерах мопса. Свадьба была пышная и безвкусная, а сейчас молодые супруги уже воспитывали сына.

Мне же Люциус никогда не нравился: меня раздражало его типично плебейское стремление к роскоши во всем и чрезмерная забота о собственной внешности. Малфой носил школьные форменные мантии, сшитые из тончайшего шелка и дорогого бархата, и обувь из драконьей кожи. Личные вещи, которыми пользовался кумир большинства студенток Хогвартса, тоже были излишне броскими и неприлично дорогими для студента, а уж вел себя этот потомственный торгаш с такой нелепой напыщенностью, словно задался целью полностью соответствовать своему фамильному гербу, изображавшему белого павлина на розово-зеленом поле.

После окончания школы Люциус, насколько я могла судить, абсолютно не изменился. Мы очень редко встречались на балах и приемах, но всякий раз, когда я видела его, он был одет в изысканно-вычурные мантии светлых тонов, которые больше бы подошли юной девушке, а не взрослому мужчине. Малфой выглядел таким ухоженным, что мне казалось, будто он по вечерам снимает с плеч голову и кладет ее на столик у кровати, чтобы не помять лицо и прическу во сне. Не люблю мужчин, которые слишком уж дрожат над своей внешностью! По-моему, это вернейший признак отсутствия ума…

Тем не менее, мои взгляды на Люциуса не разделял почти никто. Малфой и после окончания школы оставался кумиром незамужних девушек и их мам, в том числе и высокородных; его чуть ли не каждый месяц прочили в мужья очередной блеснувшей в свете барышне – то красивой, то высокородной, то богатой. За прошедшие годы Люциус делал предложения руки и сердца нескольким девушкам, и о каждом таком событии непременно с умилением сообщало «Волшебное зеркало», однако всякий раз он расторгал помолвку пару месяцев спустя. Я сильно подозревала, что подобными действиями Малфой стремится, с одной стороны, хоть на некоторое время обезопасить себя от поклонниц, а с другой – несколько охладить пыл потенциальных невест.

Впрочем, о Люциусе я знала очень мало, поскольку мы принадлежали к разным слоям общества. Ведь вопреки мнению тех, кто никогда здесь не бывал, высший свет – это не единый круг общения, а несколько кружков, завсегдатаи которых почти не поддерживают контакты с чужаками.

Блэки и Розье принадлежали к тому кругу светского общества, в который входили высокородные волшебники. А Малфои, несмотря на то, что в конце XIX века они были удостоены герба и права именоваться высокородными, так не стали своими среди представителей древних фамилий, многие из которых вели происхождение от рыцарей короля Артура и спутников Вильгельма Завоевателя.

Кстати говоря, свой нелепый герб Малфои получили неслучайно. По слухам, почти сто лет назад они заплатили совершенно безумные деньги за то, чтобы их признали высокородными, и отказаться от такого щедрого дара Министерство Магии не могло. Но сотрудники геральдической комиссии, как и все люди нашего круга, не забыли, как в середине XVII века, в эпоху Войны Бледного Всадника и голода, Малфои продавали высокородным семьям Англии хлеб из червивой муки и тухлое мясо, принимая в качестве оплаты земли, замки и фамильные драгоценности. Отразить в гербе истинную сущность этой торгашеской семьи специалисты по герольдике не могли, но продемонстрировали хотя бы ее внешнюю форму…

Так что родичи Люциуса, как и он сам, по-прежнему входили в круг деловых людей, к которому также принадлежали Паркинсоны, Флинты, Флагштоки, Блетчли… Некоторые из этих семей тоже получили право именоваться высокородными, другие, наоборот, гордились плебейским происхождением, но сути дела это не меняло: истинно высокородные волшебники не считали нуворишей равными себе и в свой круг не принимали. Исключение было сделано лишь для сказочно богатых Буллстроудов, которых с равным радушием принимали и высокородные, и плебеи.

Эти традиции существовали долгие века, и мне больно видеть, что в последние годы они попираются все чаще и чаще: высокородные вступают в браки с плебеями и радуются при этом так, словно супруги оказывают великое одолжение наследникам древнейших фамилий Англии, принимая их в свои вульгарные дома. Понятно, что после войны с Темным Лордом в высокородных семьях осталось очень мало женихов, но нельзя же забывать о чести!

Да, мне тоже похвастаться нечем, но Малфои, несмотря на свои недостатки, живут в Англии с XVII века и, как-никак, все же были признаны высокородными! А когда Доротея Макмиллан, предки которой известны со времен войны Алой и Белой Розы, выходит замуж за Кассиуса Флагштока – внука крестьянина, арендовавшего землю у семьи Уизли, – это, по-моему, возмутительно! Надеюсь, что лет через пять, когда повзрослеет новое поколение молодых людей, подобные неравные браки навсегда уйдут в прошлое!

Но обо всем этом я, разумеется, не думала в тот момент, когда Люциус Малфой, одетый так же нелепо, как обычно, быстро прошел мимо меня по аллее к дому Берков, где продолжался бал. Выждав некоторое время, я последовала в том же направлении.

В бальном зале ничего не изменилось: гремела музыка, гости танцевали, флиртовали или сплетничали. Я не сразу, но нашла в толпе Люциуса Малфоя – он стоял у окна, мрачно и неприязненно глядя прямо перед собой. Заметив Люциуса, я смутилась и опустила глаза – очень уж не подходящим к обстановке было выражение его лица. Обычно Малфой выглядел благодушным и невероятно довольным собой, но стоящий у окна человек ничем не напоминал того самовлюбленного типа, которого я видела прежде.

Сейчас Люциус был очень похож на штырехвоста – загнанного в угол, но не сдавшегося, готового продолжать борьбу или хотя бы дорого продать свою жизнь. Мне казалось, Малфой не очень понимает, где сейчас находится, и держит себя в руках отчаянным усилием воли. Люциус настолько отличался от других гостей, – веселых, беззаботных, довольных собой и жизнью, – что я удивилась, почему на него никто не обращает внимания.

И еще стоящий у окна человек выглядел невероятно ЖИВЫМ, как бы странно это ни звучало. В Малфое не было ничего стертого, и на фоне равнодушных или стертых гостей он выделялся так же ярко, как павлин среди серых и коричневых кур и уток. Лишь намного позже я узнала, что в клуб, в котором состояла моя сестра и многие знакомые, Люциус вступил в шестнадцать лет. Однако все время до нашей встречи на балу у Берков и еще два года после нее участие Малфоя в клубной работе ограничивалось лишь регулярными солидными финансовыми взносами и присутствием на выступлениях главы клуба. Лишь в начале 1980 года одноклубники сделали Люциусу предложение, от которого он не смог отказаться. Если бы я знала обо всем, то вместе мы непременно бы что-нибудь придумали, но в кои-то веки раз он поступил как настоящий высокородный волшебник и решил не впутывать меня в свои дела. Что ж, прошлое нельзя изменить – его нужно принять и продолжать жить дальше…

Но всего этого я, стоя в бальном зале дома Берков, разумеется, тоже не знала, а просто краем глаза наблюдала за стоящим у окна человеком. Тем временем закончился менуэт, и на несколько мгновений музыка смолкла. В наступившей тишине дирижер торжественно объявил:

– Дамы и господа, а теперь… – он немного помолчал, а затем провозгласил: – Белый танец – вальс! Дамы приглашают кавалеров!

Возникла пауза; девушки смущенно хихикали и переминались с ноги на ногу.

Этот плебейский обычай пришел к нам с континента во время войны с Гриндевальдом. На балах в домах, где жили отпрыски самых древних родов Англии, разумеется, никаких белых танцев не было, но Берки, находившиеся на грани разорения, старались угодить и высокородным, и плебеям, и мне такая позиция не нравилась. Ни одна уважающая себя высокородная барышня, разумеется, никогда не позволяла себе пригласить на танец мужчину – разве только нареченного жениха, да и то незадолго до свадьбы. Нет нужды говорить, что я никогда не танцевала белых танцев…

– Ой, душка Люци вернулся, – прощебетала подруге совсем молоденькая девушка, стоявшая неподалеку. – Таааакой мужчина – и не женат! Нет, Марси, я его сейчас приглашу!

– Неужели у тебя хватит смелости, Крисси? – удивилась подруга очередной поклонницы Малфоя.

Та, кажется, сама немного опешила от собственной смелости, но через мгновение решительно кивнула:

– А почему бы и нет?! Сме…

Я не стала дожидаться конца фразы и быстро зашагала к окну. Я видела, что Люциус держится из последних сил, и одно неосторожное слово способно заставить его потерять над собой контроль. Я сама удивилась, почему меня это волнует, но быстро поняла, в чем дело. Малфой сейчас выглядел более живым, чем все остальные гости, вместе взятые, и я не хотела, чтобы человек, способный испытывать такие сильные чувства, потерял лицо перед людьми, умеющими любить только себя и радоваться лишь чужим промахам. То обстоятельство, что объектом страсти кумира как минимум половины великосветских барышень был абсолютно неромантичный завод, ничего для меня не меняло: любовь многолика, но всегда прекрасна. Ведь моя мама тоже не понимала, почему мы с отцом любим Шекспира, Мольера и Гёте…

Подойдя к Люциусу, я сказала, сама удивляясь своему спокойствию:

– Мистер Малфой, разрешите пригласить вас на танец!

Он вздрогнул и взглянул на меня с невероятным изумлением.

Я поспешила объясниться:

– Так бал же, мистер Малфой! Только что объявили белый танец – вальс! Разрешите вас пригласить!

Он кивнул, возвращаясь к реальности, и мы вышли на середину зала. Еще ни одна девушка не успела пригласить кавалера, и потому на нас внимательно смотрели все гости, а также музыканты и даже домовики, разносившие закуски и напитки. Впрочем, наш пример вдохновил многих, и скоро на середину зала вышли немало пар. Заиграла музыка, и мы начали вальс.

Под пристальными взглядами не танцевавших гостей я чувствовала себя не очень уверенно, да и Люциус смотрел на меня как-то странно. Я решила молчать, дабы не усугублять и без того неловкую ситуацию, но вдруг, к собственному бесконечному изумлению, открыла рот и спросила:

– Вы выглядите усталым и встревоженным, мистер Малфой. У вас какие-то проблемы в бизнесе?

Люциус сильнее обнял меня и спросил, кривя рот в усмешке:

– А почему вы думаете, что мои проблемы связаны именно с бизнесом, мисс…

Он умолк, вспоминая мое имя.

– Мисс Блэк, мистер Малфой. Мисс Нарцисса Блэк. Я считаю, что ваши проблемы связаны с бизнесом, поскольку не знаю, из-за чего еще вы можете так волноваться. Вы молоды и здоровы, да и с личной жизнью у вас вроде все в порядке…

– Вы правы, мисс Блэк. Но неужели мое волнение так заметно?

– Да, очень заметно, мистер Малфой. Собственно, поэтому я и осмелилась пригласить вас на танец. Мне показалось, вы так глубоко погрузились в размышления, что забыли, где находитесь, а это опасно. Светская публика не прощает тех, кто, в отличие от нее, способен волноваться за кого-то или за что-то…

– Вы очень наблюдательны, мисс. Я действительно беспокоюсь из-за проблем своего завода, но, поверьте, они вовсе не так велики, как вам, боюсь, показалось.

– А что производит ваш завод? – я очень старалась выглядеть естественно и скрыть тот факт, что подслушала разговор Люциуса с его кредитором. Я от всей души надеялась, что мой собеседник не владеет легилименцией и не способен прочитать мои мысли.

– Он будет производить волшебные радиоприемники, – торжественно ответил Малфой, – и скоро вытеснит с рынка всех конкурентов!

– А почему вы так уверены, что сумеете победить конкурентов? – удивилась я. – Радиоприемники сейчас производит завод, принадлежащий семье Блетчли. У нас тоже есть их радиоприемник, и он очень хорошо работает!

– А потому, – Люциус просиял, – что мои радиоприемники будут продаваться почти в два раза дешевле, чем те, что производят Блетчли!

– Но как вам удалось этого добиться?! Вряд ли вы намерены разориться…

– Мы сумели значительно удешевить технологию производства! – мой собеседник победно улыбнулся.

– Но почему же Блетчли не сумели этого сделать, а вы – смогли?

– А потому что Блетчли не любят шевелить мозгами…

За следующие два часа я узнала о радиоприемниках больше, чем за всю свою прежнюю жизнь. Люциус рассказывал о технологии производства, о том, как находил инженеров и рабочих, как искал кредиты и договаривался с хозяевами магазинов о поставке своей продукции… Только намного позже я поняла, в каком отчаянии он находился в тот момент: обычно Люциус никогда не говорил со своими светскими знакомыми о бизнесе.

Я слушала, удивляясь сама себе: мой собеседник говорил очень просто и толково, и оказалось, что бизнес может быть не менее интересным, чем искусство и история. Тем не менее, некоторые моменты мне были все же неясны; я переспрашивала, желая их уточнить, и Люциус объяснял все очень понятно и доходчиво…

Когда музыка стихла и долго не начиналась, я оглянулась и с изумлением обнаружила, что за окнами уже стемнело. Позже выяснилось, что мы с Люциусом танцевали больше двух часов, ни на секунду не размыкая рук.

Мой кавалер тоже недоуменно оглянулся, слегка улыбнулся, а потом, низко поклонившись, поцеловал мне руку:

– Благодарю за чудесный вечер, мисс Блэк! Для меня большая честь познакомиться с вами!

– Благодарю за чудесный вечер, мистер Малфой, – эхом откликнулась я, склоняясь в глубоком реверансе. – Знакомство с вами – большая честь для меня!

Я пошла к маме, стоявшей у стены, чувствуя на себя взгляды всех без исключения гостей. На меня продолжали смотреть, и когда мы с мамой направились к выходу из зала.

Когда мы сели в карету и гиппогрифы быстро взмыли в воздух, радуясь возвращению домой, мама спросила дрожащим голосом:

– Нарцисса, как ты могла?! Танцевать столько времени с одним кавалером, да еще с Люциусом Малфоем, да еще в отсутствие своего жениха…

– Мне очень жаль, – ответила я, не думая о своих словах.

– Мерлин великий, что скажут люди? – мама, несмотря на отчаянный тон, в глубине души явно наслаждалась скандальным происшествием. – Люциус ведь известный волокита, а ты столько лет помолвлена с Басти…

Мамин голос звучал, словно ручей, и я быстро перестала обращать на него внимание, погрузившись в свои мысли. Я вспоминала рассказ Люциуса о заводе и инженерах, – магах, сквибах и даже маглах, – придумавших новый способ волшебной радиотрансляции. Жизнь этих людей была наполнена событиями, борьбой с собой и обстоятельствами, поисками, победами и поражениями… Почему некоторые способны противостоять судьбе, а у меня это не получается?! Почему чья-то жизнь интересна и исполнена смысла, а моя – пуста и бессмысленна?

Я плохо помню, как мы вернулись домой. В ту ночь я почти не спала – то лежала без сна, то ходила по комнате. Когда за окном забрезжил рассвет, я приняла решение, но это уже совсем другая история.

========== 4 глава ==========

После завтрака я попросила родителей пройти вместе со мной в гостиную и сразу пожалела об этом: в самой большой комнате Кэрфри я чувствовала себя чужой. Сделать свое признание в библиотеке мне было бы проще, но менять планы на ходу я уже не могла.

Когда родители уселись в большие удобные кресла, я начала, стараясь говорить спокойно и размеренно:

– Папа, мама, я вас очень люблю. Если вы тоже любите меня, то, надеюсь, поддержите в эту непростую минуту. Я долго думала о своей жизни и будущем и поняла, что не хочу жить так, как намеревалась прежде. Я приняла решение разорвать помолвку с Рабастаном Лестрейнджем.

Отец тихо ахнул, мама громко вскрикнула и резко спросила:

– Надеюсь, ты просто пошутила, Нарцисса?! Вы с Басти помолвлены больше пяти лет! Его смертельно оскорбила твоя сестра Андромеда, а теперь и ты решила последовать ее примеру?! Ты хоть понимаешь, какой удар наносишь жениху?!

– Никакого удара я Басти не наношу, – к возражениям родителей я была готова. – Если бы он любил меня, то женился уже давно! Но мой жених любит меня не больше, чем я его, так почему мы должны вступать в брак и отравлять друг другу остаток наших жизней?! Уверена, Басти меня поддержит! Если он настолько не торопится жениться, то явно не хочет связывать свою судьбу со мной!

– Но Басти очень хороший человек, – заявила мама не слишком уверенно.

– Возможно, но я его не люблю, а без любви нет счастья!

– Позволь задать тебе один вопрос, милая, – по сладчайшему тону мамы я поняла, что она испытывает страшное бешенство. – Не повлияла ли на твое решение вчерашняя встреча с Люциусом Малфоем? Уж не влюбилась ли ты в этого торгаша? Имей в виду, он меняет девушек как перчатки! Если Люциус танцевал с тобой два часа, это вовсе не значит, что он в тебя влюблен!

Я даже рассмеялась от нелепости этого предположения:

– Мама, что ты! Любой девушке, которая пообщается с Люциусом хоть десять минут, станет ясно, что он любит только свой завод! Ни одна красотка мира не сравнится для мистера Малфоя с его расчудесной собственностью, поэтому я очень сочувствую девушке, с которой он решит вступить в брак! Думаю, женится этот человек непременно на деньгах, которые помогут ему обустроить завод… Так что я Люциусу абсолютно не нужна!

Мама несколько раз открыла и закрыла рот, не находя слов, а потом сказала еще более сладко, чем прежде:

– Ну, раз уж ты сама заговорила о деньгах… Пока мы считаемся будущими родственниками Лестрейнджей, то многие вещи можем покупать в долг, поскольку денег у семьи твоего нареченного жениха куры не клюют. Белл давно живет отдельно от нас, и, если ты разорвешь помолвку с Басти, нам перестанут продавать в долг что бы то ни было. На что ты собираешься жить?

И об этом я тоже думала минувшей ночью.

– Я устроюсь в Министерство Магии – папа часто говорил, что там работают несколько его друзей-однокурсников. Я знаю три иностранных языка, сдала шесть Ж.А.Б.А. на «В» и три – на «П», так неужели никто не захочет нанять меня?!

– Но это же скандал, – даже не прошептала, а просипела мама. – Блэки не служат!

– Денег у нас все равно нет, – значит, мне придется служить, – отчеканила я.

Сейчас я иногда размышляю, хватило бы у меня сил осуществить свои тогдашние грандиозные планы. Порой мне кажется, что я не справилась бы, но когда я вспоминаю толстого, неопрятного Басти Лестрейнджа, то чувствую, что сделала бы все, лишь бы избавиться от него.

– Но ты же не сможешь ходить на балы!

– И слава Мерлину! Я там отчаянно скучаю!

– Сигнус, – мама, донельзя растерянная, обернулась к своему мужу за поддержкой, – объясни хоть ты…

– Дрю, – отец слегка улыбнулся, – я считаю, что Нарцисса абсолютно права! Помолчи, – он взмахом руки остановил жену, готовую разразиться гневной речью, – и выслушай! Пока Нарцисса была довольна своей жизнью, я считал, что Басти станет ей неплохим мужем и сумеет защитить от невзгод. Но если Нарцисса поняла, что хочет чего-то иного, брак с Басти окажется для нее камнем на шее! И принудить дочь мы сумеем вряд ли: вспомни Андромеду! Если Нарцисса хочет попробовать начать работать – я возражать не стану. Мой однокурсник Персей Рэттиган служит в Департаменте международных контактов; думаю, он поможет устроить туда Нарциссу…

На лице мамы проступили красные пятна. Помолчав немного, она сказала дрожащим голосом:

– Я не могу спорить с вами обоими, но и не собираюсь позволить дочери разрушить свою жизнь! Предлагаю компромисс! Если ты, Нарцисса, хочешь устроиться на работу – ради Мерлина! Я возражать не стану! Но немедленный брак с Рабастаном тебе не грозит, и я умоляю тебя, Нарцисса, пока не разрывать помолвку! Если через год работы в Министерстве ты не передумаешь расставаться с женихом – поступай как знаешь! Но пока я очень прошу тебя не торопить события!

– А если Басти захочет жениться на мне в течение этого года?

– Если ты не захочешь выходить за него замуж – то откажи! В конце концов, твой нареченный жених и впрямь слишком медлит со свадьбой! Но пока, родная, умоляю, не разрывай помолвку!

Подумав, я согласилась с просьбой мамы. Я не сомневалась, что никогда не захочу выйти замуж за Басти, но другие кавалеры на мою руку и сердце пока не претендовали, так что торопиться было некуда.

Пока папа пытался найти мне работу в Министерстве, я приступила к реализации еще одного своего плана. В ночь после возвращения с бала, вспоминая разговор Люциуса с кредитором, я поняла, что у меня есть шанс немного улучшить финансовое положение нашей семьи. Однако я очень боялась попасть впросак и решила тщательно подготовиться.

Поэтому следующую неделю я посвятила изучению книг нашей и министерской библиотеки, куда папа по моей просьбе оформил мне допуск, и чтению биржевых сводок. Также я дважды посетила нашего адвоката. Надеяться на благополучный исход моей авантюры помогал и тот факт, что Ж.А.Б.А. по нумерологии был одним из трех выпускных экзаменов, сданных мной на «П».

Ни мама, ни я не сообщили о моем намерении начать службу в Министерстве никому из знакомых. Мама надеялась, что я передумаю; у меня подруг не было, а Руди мои новости вряд ли обрадовали бы.

Вечером двадцать второго июля отец сообщил, что завтра мистер Рэттиган готов показать мне мое рабочее место, а службу я смогу начать еще неделю спустя.

В Министерство я шла с замиранием сердца, надеясь, что служащие столь важного учреждения живут такой же насыщенной жизнью, как и сотрудники Люциуса. Увы, мои мечты оказались очень далеки от истины! Мистер Рэттиган был на удивление похож на сушеного сверчка. Я не очень хорошо знаю зельеварение, но рассуждения моего будущего начальника о необходимости пользоваться котлами строго определенной толщины и в точности донести наши требования до всех иностранных производителей, поставляющих свой товар в Англию, показались мне полным бредом.

Но другой работы пока не было, и даже общение с мистером Рэттиганом казалось мне предпочтительнее брака с Басти, поэтому я решила все же начать службу в Министерстве и одновременно поискать более толковое занятие.

Тем не менее, вернулась в Кэрфри я усталая и грустная. Дверь мне открыла Шелти. Взглянув на домовуху, я испугалась – ее трясло, как в лихорадке, глаза светились, словно у кошки в темноте, а зубы стучали.

– Мисс Нарцисса Блэк, как хорошо, что вы пришли, – пролепетала Шелти. – Там… – она указала в направлении гостиной, – там… такое…

– Да что случилось?! Говори скорей!

Я почувствовала, что у меня подгибаются колени. Моему воображению представились скончавшиеся от гиппогриппа родители, Пожиратели Смерти, пришедшие убить отца за непочтительность к Темному Лорду, и мракоборцы, которые разыскивали наших родичей – Пожирателей Смерти.

Домовуха пролепетала:

– В гостиной мистер Люциус Малфой разговаривает с вашими родителями, мисс Нарцисса Блэк! Идите скорее туда, только сначала наденьте мантию понаряднее!

Я не поняла, зачем нас без приглашения навестил малознакомый человек, встревожилась и, разумеется, не стала переодеваться, а отправилась в гостиную в той же черной рабочей мантии, в которой была в Министерстве.

Увидев меня, Люциус, одетый еще более нелепо, чем всегда, улыбаясь, бросился мне навстречу и быстро заговорил:

– Нарцисса, дорогая, как я рад тебя видеть! Ты очень вовремя! Я только что попросил у родителей твоей руки!

Я на мгновение подумала, что брежу, и резко спросила:

– Что все это значит, мистер Малфой, и почему вы называете меня по имени?

– О, дорогая, – наглец понимающе улыбнулся, – больше нет нужды скрывать наши чувства от всех! Я уже рассказал твоим родителям, как давно и нежно мы любим друг друга, а также о многочисленных доказательствах своих чувств, которые ты мне предоставила!

Мне очень хотелось спросить, что мой самозваный кавалер имеет в виду под представленными мной доказательствами любви к нему. Увы, пришлось промолчать: я понимала, что если Люциус ответит, то мне, видимо, придется, вспомнив манеры тети Вальбурги, выцарапать ему глаза. Но ссориться с этим человеком я категорически не хотела.

– Нарцисса, – подлый обманщик прямо-таки лучился радостью, – похоже, ты еще не веришь, что наше счастье уже близко! Так знай же, что ты уже свободна от своей постылой помолвки! Позавчера я поговорил с Рабастаном Лестрейнджем и его отцом Рэйнальфом и рассказал им о нас! Они согласились, что нельзя мешать истинной любви, и разрешили расторгнуть вашу с Рабастаном помолвку! Я уже показал твоим родителям письмо от твоего бывшего жениха и его отца…

Я взглянула на папу – тот утвердительно кивнул.

Потрясение мое от этой новости было столь сильным, что я, не успев сообразить, что делаю, бросилась наглецу на шею с радостным воплем:

– Люци, дорогой, ты лучший жених в мире!

– Сколько раз я просил не называть меня так, Цисси, – ласково заметил он, тоже обнимая меня. Я в гневе начала царапать шею обманщика, но в этот момент он меня поцеловал. Между прочим, это был первый поцелуй в моей жизни…

Выпустив меня из объятий, мой самозваный жених, сославшись на занятость, почти сразу ушел, а я так и осталась стоять посреди гостиной с ошалелым выражением лица.

– Поздравляю, – сказала мама как-то растерянно. – В некоторых отношениях Люциус – даже лучшая партия, чем Рабастан. Твой новый жених намного богаче и, прямо скажем, красивее прежнего. Конечно, Малфои всегда были торгашами, но, как-никак, их все же признали высокородными…

Настало время обеда, и мы отправились в столовую. Мама продолжала сравнивать достоинства и недостатки моих женихов, а я пыталась понять, что за игру ведет Люциус Малфой. Вряд ли он намерен мне отомстить, ведь ничего плохого я своему самозваному жениху не сделала. Значит, Люциус ведет какую-то игру, в которой решил зачем-то использовать меня. Разумеется, жениться на мне он не собирается, но это неважно. Возможно, если я помогу Малфою сейчас, это упростит наши дальнейшие контакты…

Я собиралась написать своему самозваному жениху, чтобы предложить встретиться на нейтральной территории, но он опередил меня. В самом конце обеда большой филин доставил мне письмо, в котором мистер Люциус Малфой приглашал меня провести завтрашний вечер в «Альгамбре» – самом модном ресторане сезона. Я, разумеется, согласилась, поскольку это предложение полностью соответствовало моим планам.

Игры играми, но, собираясь в «Альгамбру», я долго раздумывала над своим нарядом и в конце концов выбрала сильно декольтированную шелковую светло-зеленую мантию, которая очень мне шла. К ней я надела немногие принадлежавшие нашей семье фамильные драгоценности (увы, самые дорогие и красивые украшения вместе с Блэквудом перешли к мерзкому кузену Сириусу).