Текст книги "Гимназистка (СИ)"

Автор книги: Марфа В.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

От этой новости Саша была в полном шоке. Девушка не понимала, как так мог повернуться разговор. Однако смотря на Рыжего, видя его искренние намерения, вспоминая фразу Ольги о том, что таким ершистым он стал после смерти супруги, Саша решила, что нельзя делать никаких преждевременных выводов. Чем больше девушка смотрела на человека, сидящего перед ней, тем больше Саша видела его измученную душу, заботу о дочери и то, как он переживает за девочку.

«Или оставить политику? Все равно, дело довольно бесполезное?» – подумала Саша. Решив, что нельзя отказываться от всего сразу и, как сказала Ольга, мужское внимание – вещь приятная, девушка сказала, – Николай, давайте не торопить события, все будет видно со временем.

– Согласен, – ответил Рыжий.

========== Объяснение ==========

Просидев в кафе недолго время, Саша и Рыжий вышли на улицу. Прохладный воздух слегка протрезвил идущих, однако, девушка до сих пор была несколько нетрезва.

– Если что, развод я тебе не дам, – все продолжал говорить Рыжий, – Как известно, развод дают либо при доказанной измене, либо при осуждении по приговору суда. А все эти неспособности к брачному сожительству – ерунда чистейшей воды. Так что даже если ты мне изменишь, допустим, сделаешь себе паспорт, захочешь стать незамужней и потом делать то, что душеньке угодно, то развода тебе все равно не будет. Единственная причина, по которой ты сможешь уехать подальше из столицы – это лишение по суду всех прав состояния. Однако сама знаешь, это перед отправкой на каторгу бывает, так что вряд ли будет лучше поехать на каторгу, чтобы сделать себе развод, как говорится, не для этого ты недавно с каторги сбегала.

Саша шла молча, она не понимала, к чему может быть весь этот монолог и вообще, зачем она пошла на эту встречу.

– Саша, давай хоть цветов тебе куплю, вроде бы, на свидание ходили, – сказал Рыжий, – Странно так, вроде, пили оба, а я все болтаю и болтаю без умолку, а ты молчишь.

Однако так и не встретив цветов по дороге, Рыжий сказал:

– Ладно, давай тебя тогда домой провожу, где ты живешь?

Увидев, что девушка не настроена говорить, Рыжий сказал:

– Да что ты так шифруешься, надо будет – тебя через полицию за полчаса найти можно. Давай хоть тебя до дома провожу, как положено.

– Хорошо, – согласилась Саша.

Ольга совершенно случайно увидела из окна, как ее подруга в сопровождении какого-то мужчины возвращается домой.

«Шурка себе мужика нашла, шустрая, интересно, кто это», – подумала девушка. Вскоре открыв дверь подруге, Ольга увидела, что в теплом помещении Сашу, слегка протрезвевушую на морозе, снова развезло.

– Шурка, с кем ты так напилась? – удивленно спросила Ольга.

– С Рыжим, – ответила Саша, – Ты не переживай, я ему ничего не выдала, никаких секретов.

– Шурка, да что ты говоришь, он, если будет надо, все и так о нас узнает, – сказала Ольга, – Рассказывай, как все прошло.

– Да никак, – ответила Саша, – Сначала сходила домой к Рыжему сказать, чтобы он Зинку сильно не ругал за оценки в табеле, он пригласил меня прогуляться. Разговор не клеился, поэтому он предложил сходить в кафе и выпить. Ну что, сходили мы в кафе, в общем, он своей Зинке усиленно пытается мать найти, ну и себе бабу заодно. Говорит, что я – ничего так, нормальный человек.

– Понятно, – сказала Ольга, – Ты, Шурка, веди себя естественно, жизнь сама покажет, как поступать и что будет лучше. Главное, перед остальными не раскрой себя случайно, кто ты такая. Да и шансами в нашем положении сильно разбрасываться нельзя, нелегальное положение – это одно, а официальный паспорт лучше. Второго такого шанса может не быть.

Шло время, незаметно наступил декабрь. За это время Саша несколько раз ходила с Рыжим на свидания, долго разговаривала обо всем на свете, приносила домой цветы. Девушка чувствовала, что с этим человеком, если забыть все прошлое, ей довольно хорошо и спокойно. Решив, что все равно браки не заключаются по большой любви, а больше – среди людей, которые друг другу хотя бы не противны, Саша решила отпустить ситуацию и плыть по течению, тем более, что чувствовала, что Рыжий, как раз, в нее влюблен.

Однако если Рыжий перестал действовать на нервы Саше, то Зина явно не планировала успокаиваться. И, если по рассказам Рыжего, до школы девочка просто была беспокойным ребенком, то в школе, особенно, во второй четверти Зина будто сорвалась с цепи. Хулиганства в классе начали казаться ей мелкими и девочка решила перейти к более масштабным действиям.

– Александра Викторовна! – раздался громкий возглас завуча, – Задержитесь сегодня ненадолго, будем беседовать с Николаем Геннадьевичем. Зина сегодня жгла в кладовке спички и вполне могла поджечь школу.

Увидев завуча, которая крепко держала за руку Зину и была немало разозлена, Саша немало испугалась за ребенка.

– Ирина Владимировна, – сказала Саша, когда завуч завела девочку в класс, – Может быть, не будем ничего сообщать Николаю Геннадьевичу?

– Александра Викторовна, вы почему-то так покрываете эту ученицу, я понять не могу, в чем дело, – ответила завуч, – Николай Геннадьевич – ее отец, он должен знать обо всем. И не надо мне сейчас говорить, что он дочь воспитывает неправильно, в конце концов, ему виднее, как поступать.

– Ирина Владимировна, а я, возможно, вместо матери ей скоро буду, – сказала Саша, – Я не могу, мне ее жалко.

Немало изумившись от этой новости, завуч растеряно сказала:

– И вы замуж выходите, никак не можем найти себе учительницу надолго…

– Ирина Владимировна, вы не волнуйтесь, даже если я замуж и выйду, то работу бросать не буду, – сказала Саша.

– Ладно, вопрос сейчас не об этом, – вдруг вернулась к первоначальной теме завуч, – Александра Викторовна, если вы по каким-то причинам не хотите присутствовать при этом разговоре, можете идти домой, я сама поговорю с Николаем Геннадьевичем.

– Я, наверное, останусь, – ответила Саша.

Время до начала разговора шло мучительно долго. Саша сидела в учительской, пила чай, разговаривала с другими учителями, обсуждала книги и ежеминутно поглядывала на часы. Наконец за девушкой зашла завуч.

– Александра Викторовна, пойдемте, – сказала она.

Придя в класс, Саша увидела Рыжего, который явно предчувствовал, что его дочь не будут хвалить, и, скрывая волнение, взялась обеими руками за крышку парты.

– Николай Геннадьевич, Зина сегодня баловалась со спичками и вполне могла сжечь школу, – начала разговор завуч, – Примите меры. Кроме того, у девочки есть вполне реальная вероятность получить за четверть ноль по поведению, не упустите из виду и этот момент.

– Хорошо, – ответил Рыжий, – Меры приму непременно. Надеюсь, хотя бы сейчас моя без пяти минут супруга поймет, что я совершенно правильно воспитываю свою дочь, иначе, такими темпами, ваша школа имеет все шансы сгореть от рук одной девочки.

– Николай, – попросила Саша, когда завуч ушла, – Пожалейте Зину, пусть в углу постоит, например, или поговорите с ней. Смените методику, в конце концов.

– Саша, сам разберусь, – ответил Рыжий, – А говорить с ней буду обязательно, куда без этого?

На следующий день Саша увидела, что Зина в школу не пришла, а вместо нее пришел Рыжий. В голове девушки пронеслись воспоминания из каторги, о том, как она болела, с огромным трудом вставала.

«Но Зина же его дочь, он не мог настолько переборщить», – подумала Саша и спросила, – Где Зина?

– Как вы и просили, решил сменить методику, – ответил Рыжий, – Поэтому не пустил Зину в школу, раз она вести себя не умеет. Пусть посидит дома и попереживает.

– Хорошо, я поняла, – с огромным облегчением сказала Саша, – Надеюсь, завтра девочка придет учиться?

– Придет, – ответил Рыжий, – Уже сегодня было море слез о том, что все дети будут учиться, а она сидеть дома. Кстати, давайте сегодня часов в шесть встретимся и сходим снова в кафе.

– Хорошо, – согласилась Саша.

Вечером Саша принарядилась и, покрутившись возле зеркала, спросила Ольгу:

– Ну как тебе наряд?

– Хороший, – ответила Ольга, – Знаешь, Шурка, у меня такое чувство, что Рыжий тебе сегодня будет делать предложение. Иначе бы с чего он звал в кафе. Так что думай, что ответишь, чтобы не сидеть и не мычать.

– Все может быть, – ответила Саша, – А что отвечать? Скажу, что согласна. В конце концов, человек он не самый плохой, у каждого есть ряд недостатков. А так, наверное, мы с ним будем более-менее нормально жить вместе.

Придя в кафе, Саша, увидев Рыжего, сказала:

– Добрый вечер, Николай.

– Может быть, уже будем на ты переходить? – спросил Рыжий, – Я-то на ты с самого начала тебя называл, еще в Забайкалье, только в школе называл по имени-отчеству, так, может, и ты будешь меня просто называть Колей?

– Хорошо, – согласилась Саша.

Присев за столик, Рыжий сказал:

– Так что, на замужество согласна?

– Согласна, – ответила Саша.

– Это хорошо, я очень рад, – ответил Рыжий, – Так вот, смотри, теперь рассказываю, как все это можно провести по документам, я уже все продумал. С Урзанцевой все гораздо проще, она свои пять лет, половину срока, почти до конца отсидела, ей только четыре месяца оставалось доотбыть, а ты только семь месяцев из всего срока пробыла на каторге. В принципе, за некоторое вознаграждение можно сделать так, будто бы тебя перевели на Сахалин и там ты, показав примерное поведение, отбыла свой срок месяц за год. Соответственно, что твой срок каторги, что срок каторги Урзанцевой окончился в прошедшем сентябре.

– А что за вознаграждение? – спросила Саша, – Себя кому-то предлагать я отказываюсь. Я не уголовница, в конце концов.

– Денежное вознаграждение, – ответил Рыжий, – Про то, что ты не уголовница, и слышал, и знаю. Даже больше скажу, у тебя таких денег может не быть, поэтому заплачу из своего жалования, благо, оно у меня достаточное.

Посмотрев на Сашу, Рыжий сказал:

– Дальше ссылка на поселение. Паспорта со штампом о запрете въезда в крупные города тоже можно будет избежать, ограничение снимем, допустим, через годик после окончания ссылки. За сотрудничество с полицией. Допустим, вам с Урзанцевой будет по пять лет поселения. Но это все на бумагах, в реальности черт с вами, живите по своим липовым паспортам в столице, только не попадитесь никому. Я знаю, где вы живете, буду за вами приглядывать, чтобы новую распроклятую политическую деятельность не начали. Так что, ты согласна на такие условия?

– Согласна, – ответила Саша. Мысль о том, что она сможет получить себе легальный паспорт, минуя каторгу, немало радовала девушку.

– Штампа о судимости в паспорте тоже не будет, – сказал Рыжий, – Место ссылки будет, допустим, какой-нибудь Среднеколымск, но тебе какая разница? Живи, себе, в столице, только старайся не светиться нигде, чтобы паспорт не попросили.

– Хорошо, – согласилась Саша.

– Теперь следующий вопрос, ты насколько религиозная? – спросил Рыжий.

– Я крещеная, православная, а что? – удивилась Саша.

– Я к тому, что тебя сожительство устроит или постель только после церкви? – уточнил Рыжий.

– Без венчания не хотелось бы, – ответила Саша.

– Тогда венчание будет не в столице, а где-нибудь в деревне, – сказал Рыжий, – Где священнику будет плевать на документы.

– Хорошо, – снова согласилась Саша.

– Теперь, что касается легенды, – сказал Рыжий, – Моей матери, Анне Захаровне, можешь говорить правду, она не разболтает. Но, я думаю, ее вполне устроит версия о том, что я с тобой в школе познакомился.

Посидев немного в кафе, Рыжий сказал Саше:

– Ну что теперь, пошли в полицию, оформлять все документально. И твое сотрудничество с полицией, и ссылку, и все остальное. Паспорт для большей сохранности будет у меня храниться.

От мысли, что ей придется идти в полицию, Саша немало испугалась. Руки девушки задрожали, а сама Саша ничего не стала отвечать.

– Что, боишься? – спросил Рыжий, – Не бойся, я не обману. Нужна твоя подпись на документах, да и Урзанцевой потом надо будет расписаться.

Взяв себя в руки, Саша пошла вслед за Рыжим.

Саша дописывала документ о сотрудничестве с полицией, как вдруг в кабинет вошел Черныш.

– Щербинину в столице поймали? – спросил он, – Все, Щербинина, готовься к тому, что тебе и срок накинут, и по возвращению на каторгу плетей выпишут. И всем будет плевать, что ты еще несовершеннолетняя.

– Нет, с Щербининой будет небольшая махинация в документах, – ответил Рыжий, глядя на Сашу, которая была готова разреветься.

«А ведь если бы действительно на каторгу вернули, все бы так и было», – подумала Саша, – «Я бы не пережила того, чтобы мне еще и срок накинули».

Узнав, в чем дело, Черныш, засмеявшись, спросил:

– Понятым на свое венчание позовешь? Или молодая супруга будет в шоке от того, что встретила тех, кого видела в Забайкалье, в столице?

– Позову, – ответил Рыжий.

Расписавшись во всех необходимых документах и увидев своими глазами паспорт, Саша услышала фразу Рыжего:

– Когда будет свадьба?

– Может быть, не здесь об этом поговорим? – предложила Саша и подумала, – «А то такое чувство, что я себя продаю за этот паспорт».

– Хорошо, – согласился Рыжий и положил паспорт Саши к себе в карман.

– Знаешь, Коля, – начала Саша, – Я хочу себе нормальную свадьбу, как у всех людей. С венчанием в городе, а не у черта на куличках, под своей реальной фамилией. Может быть, подождем некоторое время?

– Можем и подождать, – ответил Рыжий, – Переезжай ко мне домой, будем жить вместе. Если не хочешь – не будем жить как муж и жена, главное, Зинку воспитывай. И, кстати, не забудь проконтролировать, чтобы Урзанцева тоже свое сотрудничество с полицией подтвердила, иначе не будет ей никакого паспорта.

– Хорошо, – согласилась Саша.

========== Размолвка ==========

В конце декабря 1887 года Саша наконец-то решилась и переехала в дом Рыжего. Анна Захаровна была очень рада, что ее сын нашел себе невесту, однако, как-то неодобрительно смотрела на то, что до сих пор не было венчания. Наконец, не выдержав, женщина решила поговорить с Сашей, когда они остались наедине: Рыжий был на службе, а Зина – на прогулке.

– Саша, а почему вы с венчанием тянете? – спросила свекровь, – Это же неправильно, жить вместе, но так и не дойти до церкви.

Ласковое обращение вкупе с мыслями, которые не раз посещали Сашу, настолько затронули душу девушки, что она начала плакать.

– А вот плакать уж точно не надо, – сказала Анна Захаровна, – Я же просто спросила.

– Анна Захаровна, – плача, сказала Саша, – Можно я вам все расскажу, вы только пообещайте, что никому ничего не скажете.

– Хорошо, не скажу, – ответила женщина и подумала, – «Может быть, Саша беременна, скрывает это, а Коля никак ее не может в церковь отвести».

– Анна Захаровна, – начала Саша, – Я беглая с каторги, с вашим сыном в Забайкалье познакомилась. Хотя как сказать познакомилась, он там жандармом был, за порядком следил. Потом мы с одной осужденной решили сбежать. Потому что осточертело все, надоело там находиться, по сути, ни за что!

– Саша, а за что тебя осудили? – спросила женщина, – Судебная ошибка?

– Нет, Анна Захаровна, в прямом смысле слова судебной ошибки не было, – ответила Саша, которая не захотела врать: девушке хотелось сказать всю правду, да и Рыжий, если что, мог бы рассказать то, что было на самом деле, – Меня за агитацию осудили.

На мгновение замолчав, Саша посмотрела на свекровь: женщина не выражала никаких эмоций. Решив, что раз она начала говорить – стоит продолжать, девушка решила рассказать все, как и планировала.

– Мы сделали себе поддельные паспорта, приехали в столицу, устроились работать в школу. И надо же было такому случиться, что Коля отдает Зину именно в мой класс! Понятно, сперва я ему кого-то напомнила, потом он обратил внимание на то, что я стриженая. Для начала поверил в сказку о том, что я тифом болела, а потом узнал и меня, и вторую барышню. Это и неудивительно, несмотря на то, что каторжан было много, вспомнить нас было не так уж и сложно, мы с Олей из общего ряда каторжан неплохо выбивались.

– Чем же? – удивилась Анна Захаровна.

– Против системы шли, протесты устраивали, – ответила Саша и, усмехнувшись, добавила, – Что, Анна Захаровна, больше не хотите себе такую невестку?

– Подожди с выводами, Саша, разобраться во всем надо, – сказала женщина, – Что было дальше?

– А дальше Коля сказал, что я ему небезразлична, поэтому сообщать, куда положено, он не будет, – продолжила Саша, – Начали общаться, потом и я что-то почувствовала к нему. Коля мне задним числом все так провернул, будто я свою каторгу на Сахалине отбыла месяц за год. Сейчас я якобы на поселении в Среднеколымске, а паспорт, настоящий, не поддельный, лежит у Коли. Работаю в школе по поддельному паспорту, а замуж пока что не хочу, потому что душа просит нормального венчания, как у людей, а не какой-то ерунды под чужой фамилией. А так мы живем, какое-то подобие семьи, я к Зине, вроде, отношусь как к дочери, а с так называемым мужем на разных кроватях спим – венчания же не было.

– Саша, – подумав, сказала Анна Захаровна, – Давай сделаем так: Коля придет домой и поговорим обо всем втроем.

– Хорошо, – ответила девушка.

Рыжий пришел домой довольно поздно, уставший после службы.

– Коля, садись, давай поговорим, – сказала Анна Захаровна.

– О чем? – спросил Рыжий.

– О венчании, – ответила женщина, – Не дело жить с барышней без венчания.

– Мама, мы на разных кроватях спим, – задумавшись, сказал Рыжий.

– Дочь таких тонкостей не знает, однако, видит, что ты живешь с женщиной без венчания, – ответила Анна Захаровна, – Плохой пример ей подаешь.

– Мама, не все так просто, с венчанием, да и Саша пока что не хочет идти под венец, – подумав, сказал Рыжий.

– Про то, что не все так просто, Саша уже все успела рассказать, – ответила Анна Захаровна, – Коля, давайте уже как-то решать эту ситуацию.

– Хорошо, – ответил Рыжий и обратился к Саше, – Саша, ты замуж за меня согласна выйти?

– Согласна, – ответила Саша, – Только хочется, чтобы все было как положено: венчание в столице, допустим, или в Твери, под своей фамилией, потом посиделки с близкими друзьями.

– С твоим паспортом и не в деревне… – задумчиво сказал Рыжий, – Сложно это, Саша, и, может быть, невозможно.

– Я не говорю, чтобы звать всех знакомых и малознакомых, но маму с сестренкой не позвать на венчание я не могу, – ответила Саша.

– В принципе, с батюшкой можно будет договориться, – через некоторое время сказал Рыжий, – Решим этот вопрос как-нибудь.

Незаметно подкрался конец четверти. Саша, заполняя табели, с некоторым огорчением выставила Зине ее заслуженную колонку троек и двойку по поведению.

– Табель отдашь папе, – сказала девушка дежурную фразу.

– Александра Викторовна, может быть, вы распишетесь в табеле? – спросила Зина, подойдя к Саше после урока, – Вы же теперь с папой живете.

– Нет, Зина, пусть в табеле расписывается папа, – ответила Саша.

Придя домой чуть позже, чем Зина – девушку задержал в школе разговор с некоторыми родителями, Саша увидела, что Рыжий уже вернулся домой.

– Саша, – с порога сказал Рыжий, – Расскажи, что в табеле, можно ли его смотреть или лучше не стоит?

– Поведение лучше, нежели в прошлой четверти, – подумав, ответила Саша.

– А успеваемость – одни тройки, – сказал Рыжий, – Все здесь понятно.

– Зина много отвлекается, – сказала Саша, – Не слушает объяснения, потом не понимает, потом переспрашивает. Хорошо, что хотя бы переспрашивает.

Тем временем, Рыжий открыл табель. Увидев там двойку за поведение, мужчина сказал Саше:

– Сашенька, радость моя, сходи погулять, я буду с Зиной разговаривать.

– Разговаривай при мне, – ответила Саша.

– Ты волноваться будешь, – сказал Рыжий, – Не дашь нам поговорить нормально. Да и вообще, продуктов в доме мало, картошки бы купить было неплохо.

Практически выставив Сашу за дверь, Рыжий пришел в комнату к дочери.

– Ты почему объяснения учительницы не слушаешь, отвлекаешься? – спросил он, – Почему у тебя двойка за четверть по поведению?

– Александра Викторовна снизила оценку за спички, – сказала Зина.

– Александра Викторовна по своей доброте только за спички двойку за четверть ставить бы не стала, – сказал Рыжий, – Что еще было, рассказывай.

– Еще я по пожарной лестнице лазила на крышу, – нехотя начала рассказ Зина, – Бегала по классу на уроках…

Через час Саша, нагруженная покупками, вернулась домой. Положив на кухню картошку и крупы, девушка услышала голос Рыжего:

– Сашенька, а почему я все, что касается поведения Зины, узнаю от дочери после расспросов в конце четверти? А ты, как учительница, ее прикрываешь.

– Потому что я твою реакцию заранее знаю, – ответила Саша, – И мне жаль девочку.

– Зато так бы, может быть, проблему решили бы раньше, а так я занялся воспитанием только в конце четверти, – ответил Рыжий, – Давай договариваться, что ты будешь все рассказывать сразу, что касается поведения или успеваемости Зины.

– Хорошо, – ответила Саша, – Но ведь у девочки и так прогресс, практически от нуля перешла к двойке.

– Саша, у девочки, да и у мальчика тоже, не должно быть двоек по поведению, – сказал Ражий, – Пошли, что ли, посидим, поговорим.

– Пошли, – сказала Саша, – А где Зина?

– У себя в комнате, наказана, – ответил Рыжий, – Пускай обдумает свое поведение.

– Пускай, – ответила Саша, подумав, что Рыжий запер девочку в комнате.

Через час Рыжий сказал девушке:

– Саша, сходи к Зине, скажи, чтобы садилась за уроки.

– Я им на каникулы ничего не задавала, – удивилась Саша.

– Зато я расписал план занятий на все каникулы, раз учится на тройки, пусть устраняет свои пробелы, – сказал Рыжий.

– Так у нее тройки вышли за четверть потому, что сначала получены двойки, потом исправлены, а потом снова двойки и снова исправления, – ответила Саша, – А по кругу тройка выходит.

– Все равно, пусть занимается, – сказал Рыжий.

Придя к девочку в комнату, Саша увидела, что Зина стоит на горохе.

– Папа сказал, чтобы ты садилась за уроки, – обратилась к девочке Саша.

– Как я сяду, если папа меня наказал, – вздохнула Зина, – А стоя долго не проучишь.

– Учи стоя, – сказал подошедший Рыжий.

Тем временем Саша, выйдя из комнаты девочки, обратилась к Рыжему:

– Ты зачем так к ней сурово относишься? Неужели не жалко ребенка?

– Нормально я к ней отношусь, не будет двойки за поведение получать, – ответил Рыжий.

– Какой же у тебя вредный характер! – в слезах воскликнула Саша, – Ко мне на каторге цеплялся, к ребенку так относишься!

– Я к тебе на каторге цеплялся? – удивленно спросил Рыжий, – А кто там не работал, кто буянил, кто с Урзанцевой бунт затевал?

– Не работала, потому что плохо было, не буянила, а жаловалась на плохое питание, а Урзанцева тогда ту ситуацию затеяла, когда ты меня, варвар, больную работать отправил! Кто сказал, что не даст мне в карцере отдыхать, что так к стене прикует, что я лечь не смогу?

– Слушай, ты, давай уже прекратим вспоминать прошлое! – возмутился Рыжий, – Не приковал же, а просто попугал. А из-за кого я премии лишился, когда ты с Урзанцевой с каторги сбежала? Кто мне не дал доработать нормально последние месяцы?

– Сбежать с каторги – логичное желание каждого осужденного, – сказала Саша, – Особенно, того, кто осужден ни за что.

– А ты еще у нас считаешь, что осуждена ни за что?! – воскликнул Рыжий, – То есть, агитировать – это нормально?

– Да, считаю, что нормально, – ответила Саша, – Сейчас я не готова к агитации, но считаю, что для других или для меня тогда это было вполне допустимо.

Вдруг замолчав от неожиданной пощечины, Саша на секунду задумалась и сказала:

– А еще и на женщин руки подымает, причем, даже не на службе. А я, знаешь, не на каторге сейчас, поэтому и ответить могу!

Со всей силы ударив Рыжего в грудь, Саша вдруг почувствовала, что через мгновение ее руки оказались заведены за спину, а сама она крепко зафиксирована Рыжим.

– Мы не на каторге, но выдрать я тебя и дома могу, – услышала девушка голос Рыжего.

«И зачем мне такое замужество с таким отношением к себе», – плача, думала девушка, закрывшись на кухне, – «Да, Зинку жалко, да, паспорт надо, но такое отношение к себе я терпеть не буду».

Окончив плакать, девушка услышала тихий разговор в соседней комнате. Из любопытства прислушавшись, Саша услышала диалог Анны Захаровны и Рыжего

– Ты совсем разума лишился? На службе думать разучился? На женщину руку подымаешь, такое себе позволяешь! Она тебе почти что жена, так и относись к ней как к жене, уважительно. Или ты ее до сих пор как беглую каторжанку видишь? Так не мучь человека, разбегайтесь в разные стороны, пока Зина окончательно к Саше не привыкла.

– Я Сашу, с одной стороны, люблю. А, с другой стороны, она что себе позволяет?

– А поговорить спокойно ты не пробовал? Нормально, как все люди разговаривают? Как вы с Ниной все вопросы решали, сидя на диване. А Саша чем от Нины отличается? Кроме своего прошлого?

– Да, наверное, надо было просто поговорить… А Саша, наверное, обиделась.

– Разумеется, обиделась. Иди извиняться, пока еще не поздно, пока не ушла к Ольге или еще куда-нибудь. Ты пойми, она уже не каторжанка и ты не при исполнении, вы практически супруги, так и ведите себя, как положено.

«Хотя бы свекровка адекватная», – подумала Саша, – «Интересно, придет Рыжий ко мне или не придет? Привыкла уже к нему, уходить не сильно хочется».

Вскоре дверь на кухню открылась.

– Саша, давай поговорим, – сказал Рыжий.

– О чем? – изобразила удивление девушка, сделав вид, что она не слышала разговора, – О том, как ты свою практически супругу обижаешь? Или о том, что твой недосупруге место на каторге?

– Давай все вопросы решать мирно, – сказал Рыжий, – Обсуждениями и разговорами.

– Давай, – ответила Саша, – А кто мне первый по морде дал? Кто потом за офицерский ремень схватился?

– Прости меня, – сказал Рыжий, – А с чего все началось-то?

– С Зины, – ответила Саша, – С того, что ты к ней излишне сурово отнесся. А потом начали каторгу вспоминать.

– Ты не ответила, прощаешь меня или нет, – сказал Рыжий.

– Прощаю, куда деваться-то, – вздохнула Саша, – Я к вам всем привыкла…

– Шурка, – неожиданно сказал Рыжий, – Давай свадьбу обсудим, если ты на нее согласна. Я так подумал, венчаться можно и в столице. Пригласишь маму с сестренкой приехать к тебе, обвенчаемся, сколько можно уже жить вот так, неправильно?

– Хорошая мысль, – согласилась девушка, – Если в столице, то я венчаться согласна.

========== Снова суд ==========

На зимних каникулах Саша решила съездить в Тверь, чтобы сообщить матери и сестре, что она выходит замуж.

– Мама, Дуся, приезжайте в столицу, я выхожу замуж, – сказала Саша.

– С радостью приеду, – ответила мать, – Вот только как, Сашенька, ты там живешь, на нелегальном положении?

– Мне уже сделан паспорт, будто я отбыла каторгу и сейчас нахожусь в ссылке, – ответила Саша, – А работаю в школе по поддельному паспорту.

– Вот не могла же ты сразу пойти в школу работать, – вздохнула женщина, – Обязательно надо было сначала на каторгу сходить.

– Жизнь так сложилась, – ответила Саша и вдруг услышала вопрос матери, – А за кого ты замуж выходишь?

– За жандарма, – ответила девушка.

– Странно как… – подумав, ответила мать, – Ну что сказать, лишь бы ты была счастлива, а так живи, как хочешь.

Венчание прошло скромно, но уютно. Саше было слегка неловко от того, что свидетелем со стороны жениха был именно Черныш, и только присутствие Дуси, как свидетельницы со стороны невесты, успокаивало девушку.

Через несколько дней Дуся с матерью снова уехали в Тверь, а Саша стала полноправной супругой в доме Рыжего.

Прошло полгода. Отношения Рыжего и Саши портились на глазах. К началу лета 1888 года Зина окончила первый класс, в годовом табеле девочки были четверки с единственной тройкой по поведению. Такие изменения в душе Зины Саша считала своей заслугой, однако, больше ничего не радовало Сашу.

Когда Зины и Анны Захаровны не было дома, Саша чувствовала, что Рыжий, который не желает устраивать скандалы при матери и дочери, пытается отыграться на ней за все, что произошло когда-либо. Саша же не давала себя в обиду и высказывала Рыжему все претензии со своей стороны. И только приход свекрови или дочери приостанавливал это выяснение отношений до поры до времени.

В один прекрасный день Анна Захаровна решила сводить внучку на прогулку на берег Невы. Саша в это время оканчивала шитье платья и, сделав последние штрихи, нарядилась в него.

«Никогда ничего не шила, а сейчас почему-то захотелось», – подумала Саша, – «Красивое платье, как то самое голубое, которое мама мне дарила на шестнадцатилетие, в котором меня и арестовали…»

Вскоре со службы пришел Рыжий. Увидев супругу в новом платье, мужчина не смог удержаться от язвительного комментария:

– К любовнику собралась?

– А тебе какая разница? – ответила Саша.

– Да какому любовнику ты нужна будешь, кто на тебя посмотрит, кроме меня, идиота, – сказал Рыжий, – Да и я бы на тебя не посмотрел, если бы ты мне Нинку не напомнила.

– С тем, что ты идиот – согласна, с остальным – нет, – ответила Саша.

Крики и ругань никак не прекращались и скандал все набирал и набирал обороты.

– Ты не ценишь, что тебе делается, не ценишь паспорт, не ценишь то, что я тебя не сдал полиции! – возмущался Рыжий, – Твое место – на каторге!

– А я не просила тебя делать мне паспорт! – крикнула в ответ Саша, – Я вообще тебя ни о чем не просила!

Скандал подходил к своей наивысшей точке и Рыжий, у которого кончились аргументы, достал откуда-то плетку, давным-давно зачем-то принесенную домой с работы, больше как трофей, и, нейтрализовав Сашу, выпорол ее.

– Идиот! – крикнула Саша и, когда Рыжий повернулся к ней спиной, из последних сил толкнула его.

Как в замедленном кино Саша видела, что Рыжий, падая, ударяется виском об угол стола, теряет сознание. Девушка, которая моментом раньше тоже упала, увидела, что дверь в квартиру открывается, Анна Захаровна, увидев кровь на полу, сначала закрывает ладонями глаза Зине, потом уводит девочку в другую комнату, а потом подбегает к сыну и невестке.

Анна Захаровна, увидев, что Саша в сознании, а сын – нет, подошла к Рыжему. Прощупав пульс и облегченно вздохнув, поняв, что сын жив, женщина побежала за врачом. Вслед за врачом пришла полиция.

Краем глаза наблюдая за тем, как врач пытается оказать супругу помощь, Саша услышала реплику жандарма:

– Фамилия, имя, отчество, род занятий?

– Николенко Александра Викторовна, учительница в школе, – ответила девушка, решив представиться по своему поддельному паспорту. Подумав, Саша достала этот паспорт и отдала его полиции.

– Пройдемте, – сказал жандарм и Саша, поднявшись с пола, пошла вслед за ним.

«Бедная девочка, то матери лишилась, то сейчас такое горе произошло», – часто вспоминала Саша фразу Анны Захаровны.

Девушке было непередаваемо жаль Зину, которая уже начала называть ее мамой, и, вместе с тем, Саша радовалась, что дело никто толком и не расследовал, очень быстро был состряпан обвинительный приговор на поддельные имя и фамилию и девушка была отправлена на каторгу на три года.