Текст книги "Гимназистка (СИ)"

Автор книги: Марфа В.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Больше вопросов девушкам не задавалось. И Саша, и Ольга ответили на вопросы комиссии и вскоре получили заветный документ.

– Вы, наверное, были хорошисткой, а вы – отличницей? – спросил мужчина, выдавая девушкам бумаги о результатах экзамена.

– Да, именно так, – ответила Ольга и незаметно вытерла слезу, вызванную воспоминаниями о годах учебы.

– Если вам это интересно, в школу на Лиговском проспекте две учительницы нужны, – сказал мужчина, – Одна неожиданно вышла замуж и, буквально на следующий день, уволилась, а вторая не захотела работать без напарницы и уволилась в тот же день. Не подумала ни о том, что дети посреди года без педагога остались, ни о том, что опять же посреди года учителя найти будет очень трудно.

– Спасибо вам большое, – с радостью ответила Ольга, – Нам как раз работу надо искать.

Жизнь Ольги и Саши, казалось, вошла в свое привычное русло. Девушки работали в школе и, если Ольга получала от этой работы удовольствие, Саша просто спокойно занималась своим делом. Но больше всего девушек радовало, что на радостях от того, что посреди года так легко нашлось две учительницы, директор школы забыл о таком моменте, что у будущих учителей нужно попросить справку о политической благонадежности. Саша некоторое время немало волновалась от того, что в один прекрасный день ей скажут о том, что нужно принести справку, однако, шли дни, недели, справку у девушки никто не просил и Саша вскоре забыла о том, что у нее могут попросить этот документ.

Лето 1887 года было решено провести в столице, не уезжая никуда. Из-за волнения, что их могут раскрыть, Саша и Ольга решили пока что не вести никакую агитационную работу, поэтому отдавали себя только школе.

В сентябре 1887 года Саша, войдя в класс, была немало потрясена – за второй партой сидела девочка лет семи с рыжими волосами и очень сильно напоминавшая ей жандарма с Нерчинской каторги. Взяв себя в руки и дождавшись перемены, Саша буквально прилетела к Ольге, которая сидела в учительской.

– Оля, какая была фамилия у Рыжего? – спросила Саша.

– У какого еще Рыжего? – переспросила Ольга, которая уже успела подзабыть каторгу.

– У жандарма, кого же еще, – ответила Саша.

– Шурка, тебе что, делать больше нечего, жандармов вспоминать, – ответила Ольга, – И мы, вообще-то, в школе, здесь такие темы лучше не обсуждать, мало ли, кто услышит.

Однако видя то, что у подруги трясутся руки и она готова заплакать, Ольга спросила:

– Что произошло?

– В классе ученица сидит, мало того, что с рыжими волосами, так еще и на него похожа, причем очень сильно… – запинаясь, ответила Саша.

– Успокойся, вытри слезы, а после уроков поговорим, – твердо сказала Ольга, – Не привлекай к себе лишнего внимания.

– Оль, надо из школы увольняться и из Петербурга уезжать, – вытирая слезы, произнесла Саша.

– Так ты к себе гораздо больше подозрений привлечешь, – ответила Ольга.

– Меня Рыжий ненавидел, если он увидит меня в школе – сразу сообщит, куда положено, – сказала Саша.

– Рыжий вообще никого не любил, поэтому не думай, что это к тебе было такое особенное отношение, – ответила Ольга, – Он всех каторжанок не может помнить, их у него было тысячи.

Более-менее успокоившись, Саша взяла себя в руки и пошла на урок.

Первый учебный день прошел быстро. Когда окончились уроки, Саша подошла к Ольге и сказала ей:

– Пошли скорее домой, я не могу, я просто боюсь. Надо или успокоиться, или что-то делать.

– Шурка, ты чего такая заполошная? – удивленно спросила Ольга, – Директор кому с утра говорил, чтобы после уроков не убегали, вдруг родители о чем-то захотят поговорить? Садись, посидим с тобой часок, а потом домой пойдем.

– Чего я такая заполошная? – чуть ли ни плача, уточнила Саша, – А кто с каторги сбежал? Кто не хочет обратно?

– Тише говори, иначе вся школа узнает, что ты с каторги сбежала, – ответила Ольга.

– И, все-таки, как была фамилия у Рыжего? – не унималась Саша.

– Я не спрашивала, а он не говорил, – ответила Ольга, – Откуда я знаю?

– А как его звали, хотя бы? – спросила Саша.

– Кажется, кто-то его Николаем называл, либо Никитой, не помню, – ответила Ольга.

Дрожащими руками Саша открыла журнал и, найдя фамилию девочки, прочитала:

– Зинаида Николаевна она… Все, я пошла увольняться.

– И как же ты объяснишь директору свой поступок? – спросила Ольга, – Тебе ведь тысячу вопросов зададут, почему ты решила уволиться именно первого сентября? Отговаривать будут, вникать в ситуацию, пытаться помочь… Пожалуешься на дисциплину – скажут, что чего ты хочешь, Сашенька, это первый класс. Предложат взять линейку в руки и шарахнуть пару раз самых хулиганистых. А если скажешь, что замуж выходишь, никто не поверит, потому что иначе ты бы уволилась еще летом, ну хотя бы в конце августа. Все равно начнут до правды докапываться и такое нароют, что лучше бы не знали. Кроме того, откуда я знаю, Николай он или не Николай, сама же знаешь, он не представлялся. Как звали его Рыжим, так и звали, вряд ли кто-то имя знал.

Решив, что нужно хоть маленько подождать, прежде чем что-то делать, Саша встала у окна и начала отсчитывать в уме минуты до того момента, как она пойдет домой.

«Сейчас еще двадцать три минуты в школе просижу и побегу домой, чтобы не видеть здесь никого», – подумала Саша, – «Или нет, тринадцать минут просижу и помчусь домой, десять минут никого не задавят, а только принесут мне седые волосы в прическу».

– Могу ли я увидеть Александру Викторовну? – раздался голос, вернувший Сашу в реальность.

Услышав свое, пусть и неродное, отчество, Саша обернулась и увидела перед собой Рыжего. У девушки будто закачался пол под ногами и Саша с трудом ответила:

– Я вас слушаю.

– Александра Викторовна, я хотел спросить вас, как прошел первый учебный день, как себя вела Зинаида, – сказал Рыжий.

– Учебный день прошел хорошо, Зинаида вела себя тоже без нареканий, – ответила Саша, желая только одного: чтобы этот разговор окончился как можно быстрее.

– Если будут какие-то вопросы, связанные с поведением, вы не стесняйтесь, говорите сразу, я поговорю с дочерью, вопрос будет решен, – сказал Рыжий.

– Да, умеете вы порядок наводить… – задумчиво произнесла Саша.

– Шурка, идиотка, молчать, – краем губ прошептала Ольга и Саша будто вернулась в реальность.

Посмотрев на Рыжего, девушка увидела, что он услышал ее реплику и не услышал реплику Ольги. Понимая, что стоит самой что-то сказать, Саша решила выкрутиться:

– Мы знакомились с детьми и они говорили, кем работают их родители, Зина сказала, что вы военный. А, сами понимаете, военный всегда точен и дисциплинирован.

– Ну не совсем военный, – слегка задумавшись, сказал Рыжий.

Вдруг мужчина внимательно посмотрел на Сашу и увидел, что девушка стрижена и у нее не убраны волосы, как ему показалось раньше. Догадки пролетели в голове мужчины и он сказал:

– Стрижка у вас, Александра Викторовна. Не боитесь, что девочки будут хотеть такую же, как и у своей учительницы? Как отговаривать будете?

– Тифом болела, – ответила Саша заранее заготовленный ответ, который говорила не раз и не два, – Кто же захочет тифом болеть?

– Александра Викторовна, заверните рукав платья, – неожиданно сказал Рыжий, который подумал, что видел девушку на каторге среди уголовниц.

– А корсаж вам не расстегнуть, что это еще за вопросы? – с наигранным удивлением возмутилась Саша. Заворачивая рукав платья, девушка сказала, – Вот знаете ли, наверное, каждый второй в силу своей испорченности думает, а не гремела ли кандалами Александра Викторовна? Смотрите, любуйтесь, нормальные у меня запястья.

– Шурка, не переигрывать, – раздался шепот Ольги.

– Извините, Александра Викторовна, – слегка смутившись, сказал Рыжий, – Честь имею.

Когда Рыжий ушел, Ольга, выждав некоторое время, выглянула в коридор, убедилась, что там никого нет, и сказала:

– Шурка, идиотка, язык у тебя как помело. Хотя, надо признаться, находчивая ты, хорошо налетела на Рыжего, обиженку тоже неплохо сыграла.

– Оль, он поверил мне или нет? – спросила девушка, – Что теперь делать?

– Жить как раньше, вести себя естественно, – ответила Ольга, – Не переживай раньше времени.

– Да, надо вести себя естественно, – сказала Саша, – Страшно, конечно, очень страшно…

Прошло четыре недели. За это время Рыжий дважды появился в школе, под предлогом того, чтобы узнать, каково поведение дочери на уроках.

– Зинаида ведет себя хорошо, – ответила Саша в очередной раз, – А почему вы так часто об этом спрашиваете?

– Хочу узнать, как учится моя дочь, из первых уст, – ответил Рыжий, – Александра Викторовна, вы определенно мне знакомы, виделись раньше, причем не раз, я в этом не сомневаюсь. Только никак не могу вспомнить, где именно.

– Ничем не могу помочь, – ответила Саша.

– Смотрите, я уехал из Петербурга два года назад, в длительную командировку, – сказал Рыжий, – Соответственно, я думаю, мы с вами виделись минимум два года назад, ну не могли же мы встречаться в Забайкалье?

– Ваше лицо мне незнакомо, может быть, вы случайно меня где-то увидели и запомнили? – спросила Ольга, – Поэтому, думаю, не столь важно, где мы встречались, значит, эта встреча была уж слишком мимолетна.

– Наверное, – задумчиво сказал Рыжий и вышел на улицу.

– Ольга, а что, Рыжий сам из столицы, а в Забайкалье в командировку ездил? – удивленно спросила Саша подругу.

– Да, Шурка, они с Чернышом из столицы приехали, на каторге еще сплетня ходила, что их за какую-то ссору с крупным начальством так же, как и нас, сослали в Забайкалье. Только в разном качестве мы были, совсем в разном…

Прошло еще несколько недель. В один прекрасный октябрьский день Саша и Ольга возвращались из школы домой. Решив сделать небольшой крюк, девушки зашли в парк, чтобы посидеть на лавочке.

– Может, надо было на набережную Обводного канала лучше сходить? – спросила Саша Ольгу, – Или просто по Лиговке прогуляться?

– Здесь тоже неплохо, – ответила Ольга, – На Обводном канале мы и без того часто бываем.

Вдруг вдали Саша заметила Рыжего, который гулял с дочерью.

– Нет, Оль, надо было, однозначно, идти на канал, сейчас Рыжего к нам принесет… – задумчиво сказала Саша.

– Шурочка, сделай лицо попроще и все обойдется, – ответила Ольга.

– Вот не мог он ребенка в другую школу отдать? – выругалась Саша, – Или хотя бы не в мой класс.

– Спасибо, Шурик, еще в моем классе Зиночки не хватало, – сказала Ольга, – У меня и без Зиночки проблемных детей хватает.

– Завуч говорила, что у Зиночки мать умерла буквально через неделю после родов, воспитывала ее бабушка, а два года, когда отец был в командировке, она и отца не видела. Поэтому она такая, скажем так, неспокойная, – ответила Саша, – Поэтому ее папаня и ходит в школу так часто и мне нервы портит. Каждый раз боюсь, что на этот раз он меня точно узнает.

Однако, на счастье девушек, Рыжий с дочерью повернули на другую аллею.

– Все, Оля, нам надо валить отсюда подальше, – сказала Саша, – Появился шанс избежать очередной встречи.

Однако на следующий день в классе произошло событие, которое выбило Сашу из колеи – Зина положила ей на стул кусочек мела. Не заметив этого, Саша села на стул, а когда девушка встала, она увидела, что сидела на меле.

Увидев, что на лице Зины появился взгляд, который был всегда после шалостей: и виноватый, и радостный, Саша подошла к девочке и за руку отвела ее в угол.

На перемене, когда все дети выбежали в коридор, Саша напомнила Зине, что она ей не разрешает выходить из класса, после чего сама вышла в учительскую, чтобы почистить юбку.

– Александра Викторовна, снова Зина? – спросила девушку завуч.

– Да, Ирина Владимировна, – ответила Саша.

– Вызывайте Николая Геннадьевича, сколько можно закрывать глаза на такое поведение? – сказала завуч, – В конце концов, это не ваша обязанность, воспитывать ученицу, она не совсем сирота, у нее отец есть.

– Может быть, не стоит? – с сомнением спросила Саша, не желая лишний раз видеться с Рыжим, – Я ее наказала, постоит в углу, подумает о своем поведении, успокоится.

– Александра Викторовна, вы слишком мягкий человек, излишне жалеете девочку, ей отцовская рука нужна, – ответила Ирина Владимировна, – Не сомневайтесь, пишите записку Николаю Геннадьевичу.

Нетвердой рукой написав записку о том, чтобы Рыжий пришел в школу, Саша пришла в класс и отдала ее Зине.

– Передашь эту записку папе, скажешь, чтобы он завтра зашел в школу, – сказала девушка.

– Хорошо, – ответила Зина, слегка бледнея.

– Оля, вот что это за ерунда, то Зина мне нервы трепала, то завтра с Рыжим придется увидеться, – сказала Саша.

– Ничего не поделать, Шурка, держись, – ответила Ольга, – Зато теперь неделя-две идеального поведения Зиночки тебе гарантированы.

На следующий день перед уроками Зина подошла к Саше и сказала:

– Александра Викторовна, извините меня.

– Извиняю, – ответила Саша.

– А можно мне сегодня не за партой сидеть, а в стороне постоять? – спросила Зина.

– Можно, Зина, – ответила Саша, вспомнила каторгу и даже слегка устыдилась своего вчерашнего поступка с запиской.

После уроков к Саше подошел Рыжий.

– Александра Викторовна, о недопустимости такого поведения с Зинаидой поговорил, за проступок наказал, это повториться больше не должно, – сказал Рыжий, – Но если вдруг ситуация не изменится – сообщайте мне обо всем сразу.

– Хорошо, спасибо за понимание, – ответила Саша.

Вдруг внимательно присмотревшись к Саше, а потом переведя взгляд на Ольгу, Рыжий сказал:

– Щербинина и Урзанцева… Учат детей в школе. Интересно, чему вы их научите? Как против действующей власти агитировать? Или как с каторги сбегать? А вы, между прочим, мне последние месяцы работы испортили, с меня премию из-за вас сняли.

– Николай Геннадьевич, вы пьяны? – спросила Саша Рыжего, – Вы что говорите, что себе позволяете? Вот так, наедине, каждый может простого человека обидеть, а давайте вы повторите все то же самое при директоре. Или боитесь, что я на вас в суд подам за оскорбление чести и достоинства?

– Извините, – неожиданно ответил Рыжий, чем ввел Сашу в еще большее замешательство, – Вы мне двух женщин напомнили, вот и не сдержался.

– Извинения приняты, – ответила Саша, – Вот только постарайтесь в следующий раз сначала думать, а потом говорить.

– Хорошо, – ответил Рыжий и ушел.

– Оля, это п….ц, причем не просто п….ц, а полный п….ц! – разревелась Саша, обнимая подругу, – Нам надо срочно увольняться и уезжать, не знаю куда, но подальше отсюда.

– Шурка, ты вообще-то в школе, так что не матерись, – ответила Ольга и попыталась успокоить подругу, – Ты молодец, не растерялась, Рыжего аж перемкнуло, он решил, что ему все это показалось. Так что успокойся, все будет хорошо.

– Оля, я к столице привыкла, к детям привыкла, уезжать не хочу и даже боюсь, – сказала Саша, – Здесь нас никто не трогает. Но вот этот Рыжий… Живешь как на пороховой бочке.

– Успокойся, Саша, все будет хорошо, – обняла подругу Ольга.

========== Легенда раскрыта ==========

Прошло две недели. Поведение Зины было близким к идеальному, однако, глядя на сдерживающую себя девочку, Саша вспоминала каторгу и думала о том, что должна была убедить завуча в том, что ситуацию можно решить без участия отца и тогда бы и Зине не так попало, и она сама не была бы на пороге разоблачения.

За это время Рыжий зашел в школу раза четыре. По официальному поводу он приходил, чтобы справиться о поведении дочери, однако, в глубине души, своим внутренним чутьем Саша понимала, что приходит он больше для того, чтобы еще раз посмотреть на учительницу своей дочери и убедиться в том, что интуиция его не подвела.

В один из дней Саша стояла у окна и задумчиво смотрела вдаль. Девушка надеялась, что Рыжий окончательно убедится в том, что принял ее за другую женщину, поэтому верила в то, что скоро это пристальное внимание окончится.

– Пошли за барак, уединимся, – неожиданно раздался голос за Сашиной спиной.

– Рамсы попутал? К уголовницам приставай, а мне такое не по масти, – на автомате сказала Саша и, вдруг осознав, что это была провокация, была готова провалиться сквозь землю.

– Щербинина, значит, – сказал Рыжий, – Я не ошибся. Зови Урзанцеву, побалакаем, если выражаться твоими словами.

Саша, повернувшись к мужчине, поняла, что все окончено.

– Николай Геннадьевич, вам все это показалось, – дрожащими губами сказала Саша. На глаза невольно выступили слезы и девушка, поняв, что окончательно выдала себя, добавила, – Может быть, мы сможем договориться о деньгах?

– Зови Урзанцеву, – сказал Рыжий, – И предлагаю нам с вами поговорить в парке, чтобы не привлекать внимание вашего руководства. Прийти в ваших интересах, не придете – ждите сегодня же гостей в форме и можете начинать готовиться к увлекательному путешествию.

Увидев, что Рыжий вышел, Саша буквально полетела в класс к Ольге.

– Шурочка, что произошло? – обеспокоенно спросила девушка.

– Оля, прости меня, я выдала нас, – сказала Саша, вытирая слезы дрожащими руками, – Рыжий меня на понт взял, я не сдержалась, ответила, не подумав.

Рассказав всю ситуацию подруге, Саша добавила:

– Судя по всему, он что-то задумал, потому что в противном случае и директора бы оповестил, и завуча, и арестовали бы нас с тобой прямо здесь.

– Шурка, ты лучше молчи, если не будешь уверена в том, что говоришь, вести переговоры попробую я, – задумчиво сказала Ольга, – Надо как-то попробовать вести переговоры, как-то убедить его в том, что сдавать, куда положено, нас не надо.

Выйдя из школы, Саша с Ольгой пришли в парк.

– Щербинина и Урзанцева, значит, слушаем меня внимательно, – сказал Рыжий, – Снова вскрывать это дело и заниматься тем, что не так давно с трудом замяли, я не намерен. Все равно мне никто за это новое звание не даст и простого «спасибо» не скажет. Поэтому вы просто идете сейчас отсюда к чертовой матери, но, если, не дай Бог, я узнаю от дочери или еще от кого-то, что на уроке были хоть какие-то моменты агитации, затронуты те темы, которые затрагивать нельзя, можете не сомневаться, в тот же месяц вернетесь туда, откуда вы сбежали и где, по праву, ваше место. Еще и срок за побег добавят.

Услышав эту фразу, Саша расплакалась.

– Честь имею, – сказал Рыжий и, усмехнувшись, добавил, – Хотя по отношению к вам это выражение неприменимо.

– Шурочка, солнышко, да успокойся ты уже, нельзя весь день реветь, – успокаивала подругу Ольга, – Четвертый час в истерике, ты почему себя так не любишь?

– Оля, а если бы он сообщил о нас, куда положено? – плача, спросила Саша.

– Шурочка, ты это уже какой раз спрашиваешь? – уточнила Ольга, – Сто двадцать пятый? Выпей уже валерьянки.

– Это уже второй стакан, нельзя столько валерьянки принимать, – ответила Саша.

– Нельзя четыре часа подряд реветь, – сказала Ольга, – Пей, успокаивайся уже.

– Оль, а если нас не Рыжий, а кто-то другой узнает? – спросила Саша, – Что тогда?

– Успокойся, иначе завтра будешь выглядеть, как не пойми кто, дети испугаются, – ответила Ольга, – Хватит реветь.

Выпив валерьянку, Саша сказала:

– Страшно, Оль, страшно снова на каторгу вернуться…

– Все обойдется, все будет хорошо, – в который раз ответила Ольга.

Прошла еще неделя, начинался ноябрь. Зина снова начала хулиганить, Саша, в меру своих возможностей, справлялась с девочкой, однако, мысль о том, что о ситуации может узнать завуч и буквально заставить ее вызвать Рыжего в школу, пугала Сашу больше, нежели хулиганства Зины.

– Александра Викторовна, вызывайте в школу Хивушкина, хватит вам на себя брать лишнее, – сказала завуч.

– Ирина Владимировна, мне бы не хотелось этого, Николай Геннадьевич побьет Зину, – попыталась придумать более-менее благопристойный повод Саша.

– Не побьет, а накажет, – ответила завуч, – У вас, Александра Викторовна, просто своих детей нет, вот вы и не понимаете до конца ситуацию. Как можно такое оставлять без внимания? Зина притащила в класс дохлую крысу, напугала половину детей, а вы ее покрываете.

Волей-неволей, Саша написала Рыжему записку с просьбой зайти завтра после уроков и отдала ее Зине. Весь следующий день девушка провела как на иголках, боясь встречи с Рыжим, однако, мужчина так и не пришел в школу.

– Николай Геннадьевич так и не зашел? – спросила завуч Сашу.

– Нет, – ответила девушка, которая была немало рада тому, что эта встреча не состоялась.

– Либо занят на службе, либо Зина не передала отцу записку, – сказала завуч, – Вы не оставляйте это без внимания, идите к ним домой.

Бледная как смерть Саша, не найдя аргументов, чтобы перечить завучу, пошла по адресу, написанному на бумажке. Придя к двери квартиры, девушка постучала в дверь.

– Кто там? – спросил мужской голос.

– Александра Викторовна, – ответила Саша.

– Не Александра Викторовна, а беглая каторжанка Щербинина, – усмехнулся Рыжий, – И по какому же вы вопросу, Александра Степановна, кажется, так вас зовут по-настоящему.

– Николай Геннадьевич, вы почему не пришли в школу, когда я вызывала вас запиской? – спросила Саша, – Вижу, вы не на службе, так что могли бы и сами сходить.

– Еще я перед беглыми каторжанками не отчитывался, – сказал Рыжий.

«Я даже не сомневалась, просто не захотел прийти», – подумала Саша, однако, вскоре раздалась следующая фраза:

– Я записку не видел. Вы ее Зине передавали?

– Да, – ответила Саша.

– Я понял, – сказал Рыжий, – Как я понимаю, вранье будет еще одной темой нашего разговора с дочерью. А какие другие темы я буду сегодня освещать?

– Зина принесла дохлую крысу в класс, чем перепугала половину детей, – ответила Саша, – Шалости, хулиганства, на уроке не сидит спокойно на месте.

– Завтра точно не сядет, – прокомментировал Рыжий, – Так что не удивляйтесь. Что еще?

– Домашние задания не выполняет, вы в курсе ситуации с успеваемостью дочери? Одни двойки. В принципе, это все.

– Дневник я тоже не видел, поэтому говорить о том, что его нельзя прятать, будем тоже, – ответил Рыжий, – Еще какие-то жалобы есть?

– Нет, больше нареканий нет, – сказала Саша и была уже готова уйти, как вдруг Рыжий сказал, – Александра, я бы сказал, что дочери не хватает материнской заботы, вот она таким глупым образом и привлекает к себе ваше внимание. Мало того, вы мне небезразличны, иначе бы вы с Урзанцевой уже ехали в поезде в Забайкалье, ничего страшного, снова бы поднял дело о побеге. Да, благодарности я бы не дождался, но зато хотя бы вам двоим отомстил за снятую премию. А так, Александра, мне вас просто жаль.

Шокированная девушка вышла из дома и, придя домой, сказала Ольге:

– Похоже, Рыжий в меня влюбился.

– Шути более правдоподобно, – ответила Ольга.

– Да нет, Оль, я не шучу, он так на меня смотрел… По-моему, никто из тех женихов, кто ко мне сватался, так не смотрел на меня, – сказала Саша.

– Значит, Шурка, пользуйся ситуацией, – ответила Ольга, – Нам с тобой нужны легальные паспорта, нам надо что-нибудь подшаманить с документами. Не упускай момент, используй его на всю катушку!

Взглянув на подругу, которая была ни жива, ни мертва, Ольга сказала:

– Шурка, знаешь, завуч наша про Рыжего говорила, что он такой колючий, своеобразный стал после смерти супруги. Поэтому и на каторге отыгрывался на всех. А сейчас, как говорила Ирина Владимировна, он в тебя слегка влюбился. Я сначала не поверила, думала, шутит человек, а после еще и твоих слов поняла, что это правда. Так что, похоже, изменится Рыжий, причем очень сильно.

– Я его боюсь… – вздохнула Саша.

– Ты его боишься или того, что тебя могут отправить на каторгу? – уточнила Ольга.

– Каторгу боюсь, – ответила Саша.

– Каторги не бойся, ты же только что рассказывала, Рыжий же сказал, что он тебя не сдаст. Вот и не переживай. Попробуй влюбить его в себя. Поверь, мужское внимание – вещь приятная, даже если оно и невзаимно, – сказала Ольга, – А, может быть, ты нам паспорта добудешь, легальные.

– Попробую, – вздохнула Саша, – Обязательно попробую.

========== Свидание ==========

На следующий день, придя в школу, Саша увидела, что Зина слишком грустная.

«Поговорил вчера с ней Рыжий», – подумала девушка и ей стало жаль ученицу, – «Бедный ребенок…»

Девушка начала вспоминать каторгу, то, как она не выполняла норму, как они с Ольгой устроили бунт.

«Ладно, хотя бы у меня все это уже позади, во всяком случае, я надеюсь на это», – подумала девушка, – «А вот Зинка… Бедный ребенок, попадает ей от отца за каждый эпизод».

Заполняя табели по итогам первой четверти, глаз Саши зацепился за то, что большинство оценок у Зины – тройки, причем по письму и по математике – тройки с минусом, которые Саша ей буквально нарисовала, чтобы не отбивать желание к учебе в первые же месяцы.

«Рыжий, наверное, ругать Зинку будет из-за оценок, жалко ребенка», – снова подумала девушка и, заполнив остальные табели, раздала их детям.

– Зина, отдашь табель папе, он должен в нем расписаться, – сказала девушка.

Взглянув на Зину, Саша увидела, что девочка снова побледнела.

– Папа снова ругать будет, потом накажет, – тихо сказала Зина.

– В следующей четверти начинай хорошо учиться, – ответила Саша.

Однако реакция Зины никак не давала девушке покоя, поэтому Саша решила после уроков зайти домой к Рыжему, чтобы убедить его быть более сдержанным в выражениях.

Придя по назначенному адресу, Саша услышала довольно громкий разговор за закрытой дверью.

– Нет, Зина, табель подпишет папа, я не могу его подписывать, это неправильно, – настойчиво говорил женский голос, – Я бы тебя сейчас поругала за единицу по поведению, но не буду, тоже подождем папу, он уже вернется домой совсем скоро.

Поняв, что ее визит сейчас будет неуместным, Саша решила подождать Рыжего во дворе. Девушка присела на лавочку и задумалась. Саша никак не могла понять, что именно ее заставило пойти именно в эту семью, ведь другие дети тоже могли ожидать неприятного разговора с родителями. Решив, что она больше пошла сюда для того, чтобы хоть как-то помочь Зине, нежели для того, чтобы завязать хорошие отношения с Рыжим и воплотить в жизнь призрачную надежду на получение легального паспорта, Саша начала ждать того, ради кого она пришла в этот двор.

– Александра, а сегодня вы по какому поводу пришли? – вдруг спросил задумавшуюся девушку Рыжий, подойдя совершенно не с той стороны, с которой, как думала Саша, может прийти мужчина, – Зина школу подожгла?

– Нет, к счастью, до этого не дошло, – ответила Саша, – Я хотела с вами поговорить о том, чтобы вы не слишком ругали Зину за оценки, знаете же, сегодня ученикам выдали табели.

– Боюсь подумать, что там за отметки, раз сама учительница пришла домой просить быть помягче к дочери, – сказал Рыжий. Вдруг подумав о том, что разговор о Зине – всего лишь повод для встречи и он ей тоже небезразличен, мужчина сказал, – Хорошо, сейчас быстро зайду домой, переговорю с дочерью и к вам вернусь. Погуляем, поговорим.

На мгновение задумавшись, Рыжий сказал:

– Чтобы вам на улице не мерзнуть, пойдемте домой, чаю пока что попьете. Сроду не думал, что буду беглых каторжанок чаем у себя дома поить.

Оставшись в недоумении от подобного высказывания, Саша все-таки поднялась в дом, так как на улице было прохладно.

– Мама, это Александра… – мужчина задумался, какое именно отчество девушки называть, настоящее или нынешнее. Решив, что лучше назвать нынешнее, Рыжий сказал, – Александра Викторовна, учительница Зины. Сейчас я быстро переговорю с дочерью, а потом мы пойдем с Александрой Викторовной обсуждать поведение и успеваемость Зины. Пусть учительница пока что чаю попьет, холодно на улице.

– Коля, с барышней познакомился? – спросила мать Рыжего, – Это хорошо, надо тебе, сынок, семью создавать, давно пора.

– Мама, ты что? – удивленно спросил Рыжий, – Просто с учительницей решил поговорить об успехах и неуспехах дочери.

– С учительницей в школе о таких делах говорят, а не на прогулке, – ответила женщина, однако, не стала больше ничего говорить.

Пока Саша, чувствуя себя предельно неловко, пила чай на кухне, Рыжий пришел в комнату к Зине.

– Показывай табель, – сказал мужчина.

Зина, немало волнуясь, достала из портфеля табель.

– Одни тройки, и это только начало первого класса! – возмущенно произнес Рыжий, – Что же будет дальше? А поведение? Это что за поведение? Единица за четверть, это как надо было себя вести, чтобы за четверть вышла единица?

– Александра Викторовна сказала, чтобы я считала, что у меня стоит ноль, – сказала Зина.

– Еще того лучше! – воскликнул Рыжий, – Ноль за поведение, причем у девочки! Ты вообще, чем думала, каким местом?

Не услышав ни слова в ответ, Рыжий сказал:

– Только потому, что ты еще вчера свое получила, сегодня, как ты этого заслужила, наказывать не буду, так что можешь радоваться.

Придя на кухню, Рыжий произнес:

– Мама, Зина сегодня без обеда и гулять тоже не пойдет. Распишись в табеле сама, чтобы я не дергался лишний раз.

Посмотрев на Сашу, мужчина сказал:

– Александра Викторовна, пойдемте гулять.

Выйдя вместе с Сашей на улицу, Рыжий сказал:

– Александра, как вы и просили, к Зине отнесся мягче некуда. Давайте теперь погуляем с вами, что ли.

Сначала разговор не клеился, гуляющие больше молчали. Пройдя быстрым, далеко не прогулочным шагом километра два, Рыжий обратился к своей компаньонке:

– Александра, давайте, что ли, выпьем грамм по пятьдесят коньяка для развязывания языка?

Саша несколько испуганно посмотрела на Рыжего и не могла ответить ни да, ни нет.

– И где же вы предлагаете это сделать? – спросила девушка, боясь, чтобы это свидание не окончилось в постели.

– Как где, в кафе, не на улице же, – слегка удивленно ответил Рыжий.

«Ладно, надо соглашаться, все равно он про меня все знает, лишнего вряд ли могу сболтнуть, если он хочет собрать обо мне максимум информации», – подумала Саша и сказала, – Хорошо, давайте пойдем в кафе, если вы угощаете.

– Угощаю, – ответил Рыжий.

Сидя в кафе друг напротив друга, Саша, выпив стопку коньяка, остановилась. Девушка посмотрела на тарелку со скромной закуской, на Рыжего, который решил, что ему будет стопки маловато и допивавшего третью стопку, и решила, что этот поход в кафе должен окончиться без проблем.

– Саша, – сказал Рыжий, – Слушай максимально откровенную речь. После того, как моя Ниночка умерла, я никак не мог увидеть более-менее нормальную бабу. Я бы без бабы обошелся, мне это необязательно, а вот Зинке, как видишь, без матери или человека, ее заменяющего, будет проблематично. Бабушка – она все равно не мать, да и возраст уже немаленький. Да, согласен, ты тоже по возрасту не сильно на мать тянешь, но все равно, ближе к матери, нежели Анна Захаровна. Мне тридцать лет, Нине было бы двадцать семь, ну ты малолетка. Но понимаешь, малолетка, если не считать твоего распроклятого политического прошлого, в остальном ты баба нормальная. И не просто нормальная, а еще и небезразлична мне. Возможно, я тебе тоже небезраличен, иначе бы с какого перепуга ты бы сегодня домой ко мне пришла, что у тебя, Зинка одна в классе? В общем, я тебя торопить не хочу, да и никому это не надо. Давай будем общаться, встречаться, а там будет видно. Все равно, сама понимаешь, свадьбу ни по одному документу не провести, времени сильно мало прошло с момента вашего побега с Урзанцевой. Да и Зинке, ты подумай, каково будет жить с мыслью, что какая-то левая тетка домой пришла? Надо примириться с этой новостью, привыкнуть к тебе как-нибудь. В общем, если ты готова положить на политику, – на этом моменте Рыжий выматерился, – и оставить все прошлое в прошлом, я тебе что-нибудь и с документами придумаю. С тебя, если речь дойдет до свадьбы, полное завязывание с политикой и нормальное отношение к Зинке.