Текст книги "Чудовище и красавец (СИ)"

Автор книги: Мануэлла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

–Она так мало ест, тает на глазах– едва ли не плакала Нина, вынося очередной почти нетронутый поднос с едой из Стасиной комнаты– телевизор не смотрит, книги не хочет читать. В стену смотрит...– и женщина, не выдержав, заплакала. Так сильно ее тронул вид молодой девушки, что сдалась в борьбе за жизнь.

Нат обнял Нину, не находя слов– он чувствовал то же самое. Бессилие, отчаяние. Казалось, Стася нарочно изводит себя.

"Беседы" с психотерапевтом, что проходили почти ежедневно, оканчивались лишь заверениями последнего, что отсутствие отклика со стороны больного– обычная практика для подобных случаев. И ждать стоит несколько месяца, а то и год-два. Нат все же решил перепроверить его утверждения, пригласив другого, не менее именитого специалиста. Но и тот лишь развел руками, подтвердив мнение коллеги. " Понимаете, мы– только средство помощи. А пациент должен захотеть сам. Буквально вытащить себя за волосы, как тот Мюнхгаузен".

С Миловым они решили пока не говорить Лине о состоянии Стаси, ведь та ожидала ребенка, и волнения были совсем не нужны. Тем более, в таком состоянии неизвестно, как отреагирует на встречу с ней сама Стася. Врачи в один голос утверждали, что пока покой и отсутвие волнительных встреч и переживаний полезны. А вот когда эмоциональное состояние станет стабильным– тогда можно и над встряской подумать, организовав встречи с теми, кто ей дорог. Мамой, Стасей.

"Надо бы матери ее набрать"– промелькнула мысль. Но тут же другая парировала ей " И что сказать? Вы меня не знаете, но ваша парализованная дочь у меня..."? Нет, к тому же, в больнице говорили, что мать приходит раз в несколько месяцев, и кончается все это страшным скандалом, и с каждым разом промежутки между помещениями все длиннее. Значит, время до очередного визита пока есть

Глава 51

–Я не буду! Уберите– осипший голос Стаси едва различался в шуме какой-то возни в гостиной.

Нат, с задыхающейся Ниной, спешившей следом, вбежал на гостиную , едва не столкнувшись с одной из сиделок, что несла ремни. Стася, сидевшая в кресле, покраснела от слез и попыток высвободиться из железной хватки " сестры милосердия", что вполголоса матерясь, пыталась разжать ей зубы.

–Вот. Вот, Натик!– запричитала Нина– таблетки эти суют. А она как наркоман потом. А сказали ведь, снижать постепенно...

Девушка ошарашенно уставилась на Ната, не ожидая увидеть его в дневное время дома. В руке ее лежало несколько таблеток, что она не смогла запихнуть пациентке в рот. Разлитая повсюду вода и покрасневший нос Стаси свидетельствовали о том, что ей пытались дать запить препараты, зажимая нос.

–Что здесь происходит?– слепая ярость захлестнула Ната. Хотелось свернуть шею этим зверям в человеческом обличии. Он-то думал, что все под контролем, что девушку постепенно перестают пичкать лекарствами, но наоборот– ее заставляли их принимать! Так вот они, причины ее апатии и вялости. Нежелание работать двух этих стерв– накачали пациентку таблетками, и вуаля. Весь день можно журнальчики читать.

Вторая сиделка так и замерла в дверях, с ремнями в руках. Судя по тому, как испуганно девушка смотрела на Натана, она поняла– он догадался.

–Пошли вон!– едва сдерживая себя, рявкнул он обеим. Тех долго упрашивать не пришлось– будто испарились.

–Бедная моя– Нина, подбежав, обняла обессиленную Стасю, гладя ее по голове, как ребенка. Обе плакали в унисон. Нат решил выйти во двор, чтобы не натворить глупостей. Заодно, позвонит кому нужно, чтобы этих двух больше на пушечный выстрел не подпускали к больным.

Когда немного позже он вернулся в дом, то не поверил своим глазам– Стася и Нина сидели в гостевой комнате, оживлённо беседуя. Они сотрели какой-то турецкий сериал по огромной , во всю стену, плазме. На выпирающих коленках девушки стояла тарелка с крохотными фирменными пирожками Нины, которые она изредка надкусывала. Едва они заметили Ната, как тут же разговор стих, напряжение повисло в воздухе. Тот лишь кивнул им, уходя к себе. Пускай отдохнут– обе переволновались сегодня. И есть прогресс– Стася стала отвечать, поддерживать диалог. Не агрессивно огрызаться или кричать почти на ультразвуковой частоте.

Ночью, заботливо уложенная в кровать Ниной, которая сама вызвалась выполнять обязанности сиделки, разве что прося охрану, если нужно было перенести девушку куда-либо, Стася не могла уснуть. Как там Ромик, мама? Остались ли деньги? Да, куда там– те деньги, которыми откупился от нее и ответственности отец мажора, потребовав все выставить так, будто она, напившись, едва ли не залезла на его сына, когда тот был за рулем– вот и не справился парень с управлением, таяли на глазах. Толстый бизнесмен, отец мажора, помахивая справкой об отсутствии в крови сына алкоголя и наркотиков ( Стася сомневалась в этом, ведь само поведение юноши говорило об обратном), угрожал ей:" Или соглашайся, и получишь деньги на лечение и жизнь, или должна ещё останешься, по судам побегаешь" ( на слове " побегаешь" он , ухмыльнувшись, окинул взглядом ее загипсованные переломанные ноги. Ни малейшей искры сочувствия или сожаления не промелькнуло в его глазах. Стася была шокирована– стоит, смотрит на результат дел своего урода-сына, и даже просто по-человечески ему не жаль девушку, которой его инфантил сломал жизнь. Папенька волнуется только о том, чтобы сына не посадили. А она....она воспринимается как досадная помеха. Даже жаль, что не отправилась на тот свет– было бы проще строить линию защиты, обвинив во всем ту, что уже не сможет на суде ничего сказать в свое оправдание).

–"Ну, надумала?"– нервно бросил толстяк– " я тоже, знаешь ли, мог бы не вмешиваться, разбирайтесь сами. Тебе повезло, что я– добрый"– он выжидающе забарабанил пухлыми пальцами по белому конверту с деньгами. Хотелось смеяться и плакать одновременно– добрый? Он– добрый? Вынуждает жертву его сына согласится на явную ложь, понимая, что лишь так спасёт шкуру непутёвого отпрыска?!

Но тут на ум пришли мама, Ромик....как они теперь? Одни? Маме нельзя не только работать– и с Ромиком-то сидеть нельзя, едва отошла от болезни, операции, реабилитации.

"Хорошо"– непослушными губами едва слышно прошептала– " Я скажу все, что хотите".

"Ну, вот и умничка"– заулыбался толстяк. И тут же, бросив конверт с деньгами на тумбочку, достал телефон :"Семеныч, ага, заходи. Все подтвердит, ты запишешь, подпишет пусть. Серёга пусть тоже заходит". Вошли мужчина в полицейской форме и адвокат, быстро взявшие показания...

Потом в палату вновь зашёл отец Евгения. Пошептавшись с адвокатом, он удовлетворенно кивнул ему и полицейскому, и вся троица направилась к выходу. Уже у самых дверей он повернулся к Стасе:

–Ты бы это, мать, бросала это дело. В твои годы не с малолетками шароебиться надо, а о семье думать. А ты все о хуях думаешь!

Злые слезы против воли потекли по лицу девушки– она старше Жени всего-то на года три, да и нотации читал бы своему сыночку:

–Пошли вы нахер! Своего урода воспитайте сначала– с удовольствием отчеканила она, глядя прямо в лицо обидчика. Тот в ответ лишь ухмыльнулся, пожав плечами, повернувшись к выходу– привыкший к грубости и быдлячеству вежливое общение он считал за слабость. А вот так общаться, скорее всего, привык...

Ничего, зато деньги будут маме и Ромику, хотя бы на первое время. И тут непонятный страх липкими щупальцами пополз по спине. яростно вцепившись в кромку кровати, подтянула себя к тумбочке. Схватив конверт, девушка вытряхнула его содержимое на кровать, и расплакалась в голос– все деньги, вопреки ожиданию, были настоящими! Слава Богу! А ведь могли бы оказаться и билетами банка приколов– от такой " честной" семейки можно было ожидать чего угодно..." .

Увидев свет ночника в комнате Стаси, Нат долго не решался войти– может, спит, а ночник просто горит...

Глава 52

Стася с замиранием сердца слушала шаги у двери. Столько времени прошло, а поистине потусторонняя способность распознавать его шаги, присутствие оставалась с ней. Шаги стихли у порога. Войдёт ли?

Негромкий стук в дверь стал ответом на ее немой вопрос.

–Не спишь?– в дверном проеме показалась массивная фигура мужчины

–Нет– тихо ответила она, пытаясь привести в норму дыхание и сердцебиение. То ли от его близости ее так "штормило", то ли от того, что перестала принимать лекарства....

–Ты не против, я немного посижу с тобой?– полушепотом произнес он, заметно волнуясь. Было непривычно видеть его, всегда такого сильного и самоуверенного, красивого, сомневающимся, неловким. Поэтому дерзкое " твой дом– делай что хочешь" в ответ так и не прозвучало в тишине ночи.

Нат присел на кресло у ее кровати, разглядывая девушку.

–Ну, доволен увиденным?– не смогла сдержаться Стася, охваченная приступом стыда за свой жалкий вид, так резко контрастирующий с мужественностью и силой Ната.

–Доволен. Я доволен, что вижу тебя– его тихий голос сорвался, словно у школьника, впервые оставшегося наедине с девушкой– знаешь, – продолжил он – а я ведь понял, что любил тебя только тогда, когда ты меня бросила.

Слова произвели эффект взорвавшейся бомбы– " Любил?!". Неужели это ее фантазии стали вдруг осязаемыми, вытеснив реальность?

Как он мог любить? У них не было ни романтики, так свойственной большинству пар, ни безумной страсти как у Милова и Лины, ни даже простых взаимных чувств. Казалось, они – стильная и молодая версия понятия " сожители". Сошлись по принципу " а давай вместе и спать, и время проводить?". Нат не только не говорил о своих чувствах, он мало говорил в принципе. Да и к чему именно сейчас он завел разговор об этом? Жалеет? Пытается избавиться от чувства вины, подарив ей пустую надежду? Не дождется.

–Я понимаю– я идиот. И раньше не особо говорил, а сейчас ещё не вовремя совсем. Давай по очереди все делать– на ноги тебя поставим, а там уже...– он замялся, не зная, как облечь в слова ту гамму чувств, что сейчас разрывала его изнутри

Но этот новый Нат, так отличавшийся от того, эмоционально холодного, смог найти лазейку к ее, казалось, уже остывшему сердцу:

–Это новый способ реабилитации? Дать больной надежду? – неловко отшутилась она. Нат , не выпуская ее дрожащих холодных рук из своих больших ладоней, криво усмехнулся:

–Вроде того.

Воцарилось молчание. Каждый был погружен в свои мысли, остро ощущая присутствие другого. Наконец, Нат поднялся, поцеловав ее в лоб.

–Я пойду, если что-то будет нужно, зови. Я в комнате рядом.

У самой двери он задержался, обернувшись:

–Тебе... Как ты себя чувствуешь?

Стася не стала увиливать от невысказанного вопроса:

–Если ты о таблетках– то нет, не лезу на стену и не планирую ограбить тебя ночью, чтобы пойти купить дозу– от слова " пойти" больно кольнуло безысходностью. Она уже никогда никуда не пойдёт.

–Ладно. Доброй ночи– он прикрыл за собой дверь, оставив небольшой просвет.

Ночью взмокшая от фантомных болей в ослабленных мышцах Стася металась по кровати. Спать не хотелось. Трясущимися руками залезла в телефон, но перед глазами все плясало. Включить телевизор? Потянувшись за пультом к прикроватному столику, она задела графин с прохладным лимонадом, заботливо оставленным на ночь Ниной. Зазвенев, он разлетелся на кусочки, разбивая тишину ночи. Неуклюжая дура! Ну почему у нее все так– даже графин не просто упал, а обязательно со спецэффектами. Хотелось плакать от бессилия и накатившей усталости.

Нат вошёл в комнату, когда Стася, подтянув себя на кровати, пыталась справиться с пультом управления спинкой.

–Что случилось? Тебе плохо?

–Д-д-да– зубы застучали от боли и холода, внезапно охватившего конечности. Значит, все же есть чувствительность?

–Таблетки– понимающе кивнул Натан– сейчас приду, подожди.

Он вышел, вернувшись буквально через пару минут с дымящейся кружкой в руках.

–Держи, успокоит хоть немного. Ну, и согреет. Тут только травы, Нина заварила.

На немой вопрос в ее глазах он ответил:

–Она ушла спать. Я с тобой останусь.

Затем, укутав ее в одеяло словномаленькую девочку, придвинул к ней кружку. Тепло приятно разливалось по одеревеневшим пальцам.

–Пей. Маленькими глоточками. Станет полегче.

Стася потихоньку отпивала сладковатый терпкий травяной чай.

–Завтра у тебя новые процедуры, бассейн. Вот увидишь– станет полегче. Ты почти постоянно в помещении, это тяжело– глядя на то, как трогательно она выглядит такой, непричесанной, испуганной, забившейся в огромное одеяло, откуда виднелась только ее голова и тонкие кисти, Натан вдруг ощутил всю ту нерастраченную любовь и заботу, что так долго носил в сердце, не желая делиться ими ни с кем. Вот она, та, для кого он их берег. Обняв ее, он отставил почти пустую кружку на столик.

–Аккуратно. Я там...– она потупила глаза.

–Вижу, буйствовала. Завтра прислуга уберет– достав из шкафа полотенце, он бросил его на пол– пока пускай так побудет.

Сев на кровать, он с лёгкостью подвинул девушку к стене. Похожая на гусеницу в коконе, она недоуменно щурилась на него из одеяла.

–Да, ты верно поняла– я буду спать с тобой. И нет, кровать не сломается– она рассчитана на вес до трехсот килограмм.

–Но места...– невпопад пискнула она.

–Ну, ты можешь лежать на мне. Или подо мной– это уж как тебе больше нравится– усмехнулся Нат, притягивая ее к себе.

–Ну, это– две-три минуты, а дальше как спать?– донеслось из одеяла. Нат возликовал– к ней возвращается чувство юмора. Ладони вспотели от напряжения– только бы не спугнуть, чтобы она вновь не закрылась , не замкнулась в себе.

–А там – перекур – и повторим?– подмигнул он ей, поцеловав в макушку. И тут же теплая волна дежавю захлестнула, накрыла, словно цунами– худенькое дрожащее тело в его руках было таким родным, таким знакомым. Как он раньше этого не понимал!? Не видел?

Глава 53

–Не пойду, Нина. Не уговаривай. Мне стыдно! -Стася, вцепившись в дверцу шкафчика в женской раздевалке, судорожно держалась побелевшими пальцами за последний перед публичной экзекуцией оплот.

–Вот ещё– увещевала ее Нина, ловко отцепляя пальцы девушки от двери– и не подумаю. Уж если я на старости лет смогла это нацепить– она кивнула на купальник-танкини, которым втайне была довольна. Тот скрывал то, что не нужно, и выглядел вполне достойно для женщины ее лет– ты и подавно можешь. Давай, нас ждут.

Натан с тренером дружно повернули головы, приветствуя женщин. Стася, укрывшись огромным белым полотенцем, лишь вполуха слушала тренера. Тот ловко натянул черную плотную резинку на ее ноги, соединив их вместе, а теперь объяснял, как вести себя в воде, задействуя их.

Общим решением всех докторов был " принудительный бросок в мир"– бассейн, что находился на территории дома Ната, для этого не подходил. Нужно было общественное место, где Стася сможет раз за разом перебороть свой страх того, что общество ее не примет. Вот и сейчас она испуганно косилась вокруг– смотрит ли кто-то на нее, на коляску? Сочувствуют ли? Гадают, что случилось? Рассматривают как в музее?

В бассейне дорогого фитнес-центра помимо них была ещё молодая пара, женщина в возрасте и маленький мальчик лет пяти-шести , чем-то отдаленно напоминавший Ромика– мальчишка был таким же светленьким и смышленным. Бегая около бабушки, он с нетерпением ждал, когда их тренер закончит нудные поучения, и разрешит уже войти в воду.

Заметив Стасю, мальчишка округлил глаза, осмотрев ее необычную электрическую коляску. Но затем, потеряв интерес, принялся дергать за руку бабушку, требуя вести его к воде.

Стася взволнованно взглянула на Ната– почему он таскается повсюду с ней?! Так не хотелось, чтобы он видел ее такой– беспомощной, слабой. Психолог говорил, что это– первый шаг к выздоровлению. Когда становится важно хорошо выглядеть для кого-то.

Внезапно острая тоска по ребенку сдавила сердце– столько времени она запрещала себе думать о нем, грустить, считая, что без неё ему будет лучше. Зачем ребенку мать, что лишь лежит. Мать, что не жила им, а поняла это слишком поздно. Прав был отец этого урода, расколовшего ее жизнь на " до " и " после" аварии-" не о х-ях думать нужно"! Идиотка! Искала любовь, готовая броситься на первого встречного, кто приласкает, а истинную, искреннюю и чистую любовь– ребенка к матери, проморгала. Ненависть к себе застила черной пеленой окружающий мир. Как сквозь толщу воды доносились взволнованные голоса Нины и Ната:

–Стася, девочка, что с тобой?

–Тебе плохо? Просто кивни, если да?

Затем сильные руки подхватили ее и понесли. Прижавшись щекой к большой мужской груди, остро ощущая такой знакомый запах Натана, захотелось уснуть навсегда, умереть. Уйти вот так вот, спокойно, оперевшись на кого-то сильного. А затем стала бить дрожь. Холод, казалось, пробирал до мурашек. Тело трясло. Глубокая черная трясина затягивала, вырывая из реальности. Глаза слипались, хотелось спать.

Пришла в себя один раз в машине, где лежала на руках у Натана. Тот, укачивая ее как ребенка, что-то выговаривал водителю. Нина испуганно косилась с переднего сиденья, Стася успела заметить, как та крестится– и снова провалилась в полусон. Чувствуя крепкие руки Натана, отпустила себя, позволив ему, такому большому и сильному, решать, действовать.

Сегодня было очередное занятие с психологом. По сути, все больше походило на допрос, ведь обычно к нему ходят добровольно, желая высказаться. Стася же такой потребности не испытывала вовсе.

Под сеансы Нат отвел свой кабинет, особо настаивая на этом. Там им и мешать, дескать, не будут, и обстановка располагающая – тихо, спокойно, уютно. Объяснение и его настойчивость, особенно в доме, где нереальное количество комнат, лишь вызвали у Стаси новые приступы параноидального бреда– " а вдруг он в шкафу запрется и будет подслушивать?".

–Расскажите о своем самом радостном воспоминании из детства?

–Я...Не знаю.

–Их так много, что не можете выбрать что-то одно?– внимательно вглядывалась в нее психолог, женщина средних лет в огромных очках с толстыми линзами, делавших ее похожей на сумасшедшуюю прорицательницу из " Гарри Поттера"– или же их не вообще?

–Ну...я ...много. да, наверно, много– Стася усмехнулась, увидев, как женщина поставила пометку карандашом в своем блокноте. Не человек, а сборник клише и штампов о психологах.

–Хорошо, назовите любое из них, что придет на ум. Без выбора– пытливо смотрела в ожидании ответа.

–Наверно, когда с папой и мамой в зоопарк ходили– девушка приготовилась к расспросам, но их не последовало.

–Попробуйте перенестись в тот день, вспомните те эмоции, что тогда ощущали. Можете описать их словами?

–Счастье. Радость. Чувство....чувство защищённости, полноценности...

–Хорошо. А сейчас как часто думаете об отце? – на предыдущих сенасах выяснили, что Стася действительно очень переживает по поводу развода родителей, смерти отца. Казалось, это не сильно отразилось на ее жизни– в ее окружении, там, где она росла, многие воспитывались в "однополой" семье– мама и бабушка. Отцы как-то не приживались– кто сбегал от ответственности, кто спивался, кто уезжал на вахту, сокращая наезды домой до минимума, чтобы потом прибиться к первым, кто сбегал. Был даже один, живший несколько лет на две семьи. Местная легенда. Ревнивые жены, когда хотели упрекнуть мужа в том, что задерживается или не берет трубку, частенько говаривали:" А я откуда знаю, может, у тебя там вторая семья, как у Лёньки Серова!?". После нескольких сеансов Стася поняла, что ее боль– глубоко внутри. Что во всех мужчинах она подсознательно искала те отцовскик любовь и заботу, что недополучила в детстве.

– Сейчас уже меньше....– пальцем выписывала круги на вельветовые штанах, не поднимая головы.

–Отлично. Давайте немного по отрицательным эмоциям пройдемся– самое плохое воспоминание? Есть то, что хотели бы забыть?

–Я....– воспоминания лавиной накрыли. Сдавило грудь, словно огромные невидимые руки обхватили, до хруста в костях, лёгкие перестали наполняться воздухом– есть...– почти прохрипела. Есть! То, что она навеки хотела бы забыть. Как страшный сон...

–Это было на тренировке...

Глава 54

Вновь пришла в себя уже в спальне Ната. Заворочавшись, попыталась избавиться от спазма в мышцах затекшей шеи, обнаружила, что лежит на плече Ната, полностью прижавшись к нему. В мягком свете ночника он казался таким юным, совсем мальчишкой. Полумрак сглаживал жёсткие волевые черты его лица.

На ней же была тоненькая сорочка, вообще без белья. Господи! Пожалуйста, пусть это будет Нина! Пусть она ее переодевала!

Почувствовав движение, он открыл глаза.

–Наконец-то, спящая красавица. Как себя чувствуешь спрашивать не буду– увидев, что она поморщилась, притянул ее к себе– что болит?

–Только шея– собственный голос показался карканьем вороны.

–Понял– он начал аккуратными движениями массировать шею, умело, приятно. Спазм потхоньку отступал, хотелось замурлыкать– так было хорошо. Внезапно он остановился, повернув ее к себе:

–А теперь скажи мне, что случилось? Это после отказа от таблеток? Или для тебя ещё непривычно...– он замялся, не зная, какие подобрать слова, чтобы не задеть.

Она усмехнулась:

–Да, для меня несколько непривычно быть без ног. Несколько непривычно, что ты, непонятно по какой причине, удерживаешь меня здесь. Непривычно, что я – не человек, а...– эмоции захлестнули, слезы застилали глаза. Она из последних сил держалась. Но когда Нат большой сильной рукой обнял ее, притянув к себе, дала им волю, разрыдавшись.

–Пойми, я – не проект " благотворительность 2.0". Я– человек. Меня твоя жалость...она...

–Твою мать!– рявкнул он, заставив ее вздрогнуть. Впившись поцелуем в ее губы, он жадно сминал их, лаская ее груди, соблазнительно натягивавшие острыми сосками тонкую ткань ночнушки.

Другая его рука скользнула вниз, раздвинув ее ноги. Чувствительность не прошла, как говорили доктора, просто будет долго восстанавливаться. Каждое касание – будто через толщу, броню. Едва уловимо. Но когда его большая рука накрыла низ живота– волны удовольствия стали разливаться по ее телу. Попытки выбраться из его крепких объятий были тщетными– как справиться с лавиной, накрывающей все на своем пути? Мощью? Силой?

Нат застонал, когда Стася подалась ему навстречу. Быстро сорвав помеху в виде ночнушки, он прильнул к таким желанным нежным ходмикам груди, лаская их жадным ртом. Девушка тихо стонала, сминая руками простынь.

–Я хочу тебя. Безумно хочу. Какая, к херам, жалость?! – в его голосе прозвучал скрытый вопрос. Стася коснулась рукой его напряжённого горячего члена, касаясь бархатной головки, стала поглаживать его, наслаждаясь своей властью над Натом. Мужчина, убрав ее руку, вошёл в нее пальцами. Стася покраснела от хлюпающих звуков внутри, но ещё больше– когда он вынул пальцы, облизав их.

–Хочешь меня– констатировал он, раздвигая ее ноги. Вошёл, резко, сильно. Думающая, что никогда не сможет ощущать ничего ниже пояса, Стася едва не задохнулась от ставших уже непривычными ощущений. Она горела как в огне, притягивая его к себе, впиваясь ослабевшими пальцами в его мощную спину. Глотая воздух, словно рыба, выброшенная на берег, она наслаждалась – Нат то замедлялся, то обрушивался на нее как ураган. Гладя по нежным складкам головкой члена, буквально заставлял умолять войти. Девушка сама не заметила, как ее стали сотрясать мощнейшие волны оргазма. Следом, с хриплым стоном, присоединился и Нат.

–Ну, как считаешь, я– чувствительный человек? Стоит мне так жалеть и остальных?– усмехнулся он, поцеловав ее в затылок. Стася не ответила– она ещё проживала моменты их безумной страсти, смакуя их, не веря самой себе.

И тут вдруг вспомнился Ромик. Как он там? Его мать, едва почувствовав себя лучше, тут же пошла по привычной дорожке. А о ребенке...Накатил и ужасный страх, стыд перед Натом– лежит, обнимает лживую тварь, что даже не соизволила сказать ему о ребенке. Его ребенке... липкое чувство страха щупальцами поползло от шеи вниз, по позвоночнику. Да и, если отбросить эмоции, то она– идиотка в квадрате! Лишить ребенка такого отца. Натан ведь ни разу не показал себя ни предателем, ни подлецом. К тому же, с ее здоровьем, так бездумно разбрасываться ближайшими родственниками Ромки, было довольно глупо. Испугавшись, что никогда не решится, если не заставит себя, Стася выдохнула, сцепив пальцы до боли:

–У тебя есть сын. Его зовут Роман.

Глава 55

Натан привстал, внезапно охрипшим голосом пробасил, поворачивая ее к себе, пытаясь вглядеться в лицо– не лжет?

–Ну-ка, повтори– большой и грозный, он казался ангелом мщения. Что же, сама виновата. В борьбе с ее личными проблемами и комплексами, с его окружением и родней сам Нат, по сути, был невинно пострадавшей стороной. Не сделав ей ничего плохого, получил в ответ только негатив. Стася взглянула ему в глаза– едва сдерживаемая ярость буквально сочилась.

–У нас есть ребенок. Его зовут Рома, ему почти годик.

То, что ребенок у нее есть, было известно. Но о том, что этот ребенок мог бы его сыном, даже в теории не предполагалось. Злость накатила с огромной силой:

–А как же Эрик? Ты с ним спала? Ты ведь говорила, что это– его ребенок?!– в лоб бросил обвинения, не справившись с эмоциями.

–Нет– тихо ответила девушка– он даже прекратил писать, когда узнал, что беременна. А там...Там мы просто гуляли...Девушке вспомнились те обидные сообщения и все гадости, что написал ей казавшийся таким милым и чудесным Эрик. Незадавшийся ухажёр буквально впал в ярость, узнав, что девушка беременна. Почему-то выдвинул безумную теорию о том, что она хотела навязать ему своего ребенка, заставив жениться. А все– ради ПМЖ. Но Стася лишь рассмеялась в трубку– а ничего, что у них не было интимных отношений? Как он себе представлял этот коварный план на практике– прийти к нему, обвинив в том, что он пару раз поцеловал ее в щеку– и вуаля, она на втором месяце? Ещё несколько дней изливаний гневных сообщений в Фейсбуке– и Эрик, заблокировав не отвечающую ему девушку, выставил статус на русском о том, что никому нельзя доверять, особенно любимым. Стася лишь улыбнулась такому бреду– стало даже легче. Эрик вел себя так, словно она пообещала ему что-то, нарушив клятву. Его навязчивость и дотошность убивали нервы, притом, что сам он спокойно мог пропасть на несколько месяцев, а затем, как ни в чем не бывало, объявиться, написывая ей комплименты. Да, видимо, она совсем не умеет разбираться в людях– в Израиле он казался родственной душой, честным и хорошим парнем.

Натану хотелось схватить девушку и трясти, заставляя снова и снова произносить то, что только что услышал. Просто не верилось– их ребенок?! Его ребенок?! Если это так, то чем он сам лучше череды его сменяющихся в детстве отчимов? Не вставал к сыну ночами, не укачивал, видел ни первых шагов малыша.

Он с сомнением посмотрел на Стасю, что вжалась в огромный мягкий матрас, вцепившись тонкими пальчиками в одеяло– а вдруг все это– следствие отказа от лекарств. Она путает бред, желания и реальность? Если так, то он, чертов идиот, воюет с больным ментально человеком. В любом случае, не стоит сейчас ничего решать, а завтра он что угодно сделает, но узнает всю правду. Ребенок в любом случае есть– чьего же малыша приносила мама в палату, если не родного внука! Да и в больнице, при заполнении документов , сама девушка ответила, что есть один ребенок. Опять же, тот тест в ее сумочке, ее признание...

Обняв испуганную девушку, он нежно погладил ее по волосам:

–Отдыхай, сейчас попрошу зайти к тебе Нину.

Натан наспех одеялся, не обращая внимания на тихие возражения девушки– придет Нина, и ей сразу станет ясно, чем они тут занимались.

Глава 56

Адрес Стасиной мамы пробили почти мгновенно. Нат вел машину, пытаясь успокоиться– он едет всего лишь сообщить о девушке, и просто посмотреть на ребенка. Просто посмотреть. Глупо становиться похожим на пускающего розовые слюни идиота, но засевшая в мозгу мысль о своем ребенке не давала покоя– а вдруг малыш действительно его. Сын!

Уже у самого дома вдруг накатило чувство страха– а вдруг ребенка нет вообще? Могла же она сделать аборт?! Навещать ее вполне могла та же Лина с малышом, может, за маму Стаси приняли одну из нянь, что присматривала за ним? Или ребенок будет похожим на этого Эрика?! Нет, он уже загоняется до бреда, хватит!

Кляня себя на чем свет стоит, Нат вошёл в старенький подъезд не менее старенькой пятиэтажки.

Дверь открыла темноволосая женщина, лишь неуловимо напоминавшая Стасю:

–Здравствуйте, Людмила Евгеньевна, я...– начал было Натан, и осекся. Позади женщины, на пухлых ножках, к двери ковылял светловолосый малыш– уменьшенная копия самого Ната. Женщина тоже это заметила– охнув, едва не осела на прямо на пороге. Нат успел ее вовремя подхватить.

Почти на руках отнеся женщину на кухню, Нат ещё раз поразился бедности, в которой они жили. Учитывая, что Стася нигде не наделала долгов ( по крайней мере, ему известных), не употребляла и уж явно не делала ставок в тотализаторах, оставалось признать, что она не соврала– одни деньги она потеряла, другие действительно нужны были на лечение матери.

Пока мама Стаси пила воду, малыш, стоя на пороге кухни, с интересом разглядывал гостя. Особого внимания удостоились волосы Ната– малыш так и тянул к ним свои пухлые ручонки, будто издалека пытаясь коснуться.

–Значит, вы-отец Ромы?– не спрашивала, констатировала факт бабушка пухляша. Да и спрашивать было нечего– и без генетических исследований было видно, что малыш – его родной сын. Странно, но никакого волнения, никаких переживаний– только чувство правильности происходящего. И немного щемящей тоски– почти год, получается, не видел своего ребенка. Не страховал его первые шаги, не укачивал этого бутуза ночами, не обнимал его крохоное тельце...руки сжались до хруста в пальцах.

–Да, я– ответил Натан, взглядом спрашивая, можно ли обнять малыша. Людмила Евгеньевна только кивнула.

Нат взял сына на руки– и в этот момент будто вселенная изменила ход, столько чувств и эмоций, тщательно скрываемых, вышли наружу. Родной. Любимый. Его. Только его! Сколько раз в несчастном глубоком детстве он клялся себе, что его ребенок будет расти в полной и счастливой семье. И едва не обрёк на такой же ад в нищете своего сына.

Мама Стаси оказалась очень доброй и мудрой женщиной. Узнав, что дочь у него, она попросила позволения лишь поговорить с ней по телефону. Но Стася в ответ лишь буркнула пару фраз в трубку, хоть Нат и слышал, как голос ее дрогнул, кода раздался весёлый писк сына, пытавшегося оторвать блестящий замочек с куртки отца.

–Вы...Я пойду соберу вещи Ромика– женщина будто мирилась с неизбежностью, одновременно пытаясь скрыть слезы, подступающие к глазам. Вновь поразив его своей мудростью, она добавила– ребенок должен быть с отцом и матерью...