Текст книги "Гувернантка и герцог (СИ)"
Автор книги: Мануэлла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Уиллоу лишь усмехнулась бесхитростной уловке юной сводницы. Желание ребенка иметь мать, женскую заботу и ласку вполне понятно, а вот с Джоном она намеревалась серьезно поговорить – нельзя использовать детей в своих целях.
Теперь , куда бы они не пошли со своей юной воспитанницей, всюду будто случайно появлялся и Джон. Такой ослепительно красивый, мужественный. Уиллоу еле сдерживалась, чтобы не наброситься на него– она соскучилась по нему, по его объятиям, его, ставшему уже таким родным, запаху, его трогательной заботе, шуткам, доброте...
Иногда Джон умудрялся застигнуть ее одну по пути в гостиную или в свою комнату. И девушка буквально чувствовала волны притяжения, что различались между ними. Ночами спать, зная, что через кабинет лежит в одинокой кровати мужчина твоей мечты, также думая о тебе, становилось невыносимой пыткой. Нервы Уиллоу обострились, казалось, ещё мелочь, ещё одна случайная встреча наедине– и она вспыхнет.
В этот день они всей семьёй ( Боже, Уиллоу уже думала о том, что они– семья) выбрались на пикник. Корзинка с едой, собранная заботливой рукой Фриды, теперь считавшей себя вечной должницей Уиллоу, быстро опустела. Милли, устав от беготни, лежала на покрывале, головой на коленях отца, и слушала сказку, что рассказывала Уиллоу.
–Скажи, а маленький лис найдет маму?– спросила девочка, зевнув.
–Конечно найдет, Милли. Всем детям на свете нужна мама– успокоила девочку Уиллоу, делая вид, что не замечает многозначительного взгляда Джона.
–Замечательно, тогда я немного посплю, а то я так устала– Милли потянулась, словно бы в подтверждение своих слов.
Уиллоу засветилась, собирая все атрибуты пикника с земли, но Джон тихо остановил ее:
–Сидите. Я отнесу Милли в дом, Фрида уложит ее, а потом вернусь и помогу вам.
Сердце девушки бешено застучало– они останутся наедине с Джоном.
Она отвернулась от него, нервно поигрывая кончиком покрывала, на котором сидела. Через некоторое время раздались шаги– это Джон, отнеся дочку в дом, вернулся к ней. Уиллоу тут же привстала, пытаясь начать собирать все, что лежало на покрывале, но руки дрожали, не слушаясь ее. Тело возбужденно реагировало на близость мужчины.
Джон и сам был на взводе– он положил руку на плечо девушки, повернув ее к себе:
–Я больше так не могу– хриплым голосом произнес он– я хочу тебя. Я думаю о тебе постоянно, ты приходишь ко мне даже во сне. Уиллоу ( девушка таяла, когда Джон называл ее полным именем, ведь с именем Уилли у нее было связано много плохих воспоминаний, и так называть себя она могла позволить лишь Милли, ибо та была бесхитростным ребенком, и, пожалуй, Фриде, с которой они сдружились в последнее время).
–Мой брат отказался от титула, передав его мне– удивленный возглас девушки сопутствовал этому признанию Джона– я могу и хочу жениться на том,такого выберу сам. Герцогу можно многим больше, чем простому джентльмену.
Уиллоу же подумала, что наоборот– от герцога общество ждёт партии гораздо более выгодной и родовитой, нежели нищая уроженка Уайтчепела...
Джон, не должавшись ответа, впился поцелуем в губы девушки, он запустил руки в ее волосы, пропуская шелковистые пряди между пальцев, он целовал ее лицо, шею, говоря, как он ее любит, как она нужна ему, и Уиллоу сдалась– она не могла сопротивляться той силе притяжения, что была между ними.
Джон быстро избавил ее от одежды, разделся сам. Он лег на нее, войдя в изнывающую от страсти девушку, и они задвигались в старом как мир ритме. Уиллоу стонала, все сильнее обнимая мужчину, словно боялась, что он исчезнет, если она хоть на миг отпустит его. Джон гладил ее грудь, сжимая ее в крепких, но ласковых руках. Уиллоу смотрела на это, дрожа от возбуждения– таким откровенно-эротичным было зрелище больших мужских рук на нежной девичьей груди.
Она подалась вперёд, Джон ухватил ее под ягодицы, толкая вперёд, на себя. Девушка застонала– оргазм накатил неожиданно, яркой вспышкой унося ее на небеса.
Позже, когда они расслаблено лежали, лениво лаская друг друга, Джон ещё раз повторил свое предложение о замужестве, и Уиллоу решилась:
–Я люблю тебя, Джон, видит Бог, так сильно, что не могу описать словами. Но я не могу ...не могу выйти за тебя. Видишь ли...– она сделала глоток воздуха, и выпалила– я уже замужем ...
Горькая правда
–Мы должны поехать к викарию! Я должна– Уиллоу, больше не чувствуя страха перед мужем, кричала на него, стоя в гостиной. В ее жизни больше не было смысла– раньше она хотела жить, чтобы спасти Фриду, но теперь понимала, что Фрида умерла, а других сестер ей в жизни не найти– даже деньги и связи королевы не гарантировали бы успешные поиски, ведь зачастую девушек перепродавали и не раз, увозя из страны. И теперь Уиллоу просто незачем жить...
Джозеф, не ожидая такого напора от юной жены, сдался, велев запрячь экипаж. К слову сказать, его собственная мать была строга с ним в детстве, а он мстил ей за это гадкими поступками. Но одно он вынес из детства точно– страх и преклонение перед силой другого. Чужие страх и повиновение возбуждали его, рождали в нем тирана, но, стоило кому-то дать Джозефу отпор– и в нем снова просыпался испуганный мальчик. Было лишь вопросом времени– когда Уиллоу это поймет.
Дорога прошла в молчании. Когда новоиспеченные супруги подъехали к домику викария, Джозеф вышел, подав жене руку. На стук в дверь вышла молоденькая темноволосая девушка, чуть младше, чем была Фрида. Щеку ее рассекал большой шрам, а смотрела она слегка затравленно:
–Чем могу быть полезна, господа?
–Мне нужно увидеть викария. Моя сестра раньше служила в доме, до вас. И до вас занимала место в его кровати– увидев, как испуганно вздрогнула девушка, Уиллоу поняла, что ее подозрения верны. Теперь место игрушки для утех и битья заняло это юное создание.
Раздались шаги– это сам викарий вышел к незваным гостям. Он окинул взглядом Уиллоу, с удивлением отметив, как она похорошела.
–Что вы сделали с моей сестрой?!– вопрос не застал его врасплох. После того, как юные наложницы проявляли характер или же попросту надоедали ему, он отправлял их в работные дома или же продавал в бордели. Сделать это ему всегда удавалось тайно, так что для всех он выглядел героем, что пытался спасти очередную заблудшую душу от огненной геены, но не смог– девушки сбежали, решив продолжать жизнь во грехе. Пару-тройку раз к нему приходили родственники девушек, но он так искусно лгал им, что те уходили, принося извинения за своих заблудших родственниц. Вот и сейчас он приготовился выдать очередную порцию лжи. Но что-то в глазах юной девушки, что стояла напротив него, подсказало, что сейчас это не пройдет.
–Я ...видите ли...– он впервые замешкался и заволновался– она чинила крышу, хоть я и велел не делать этого. Это– не женская работа. Но ваша сестра была упрямицей. Я нашел ее лежащей на земле, она упала, сломав шею.
Уиллоу задохнулась от злости– ее умная, осторожная Фрида, что даже вечерами не выходила особо далеко из дома, боясь, что сломанная и неправильно сросшаяся нога подведёт ее, вдруг решилась по огромной лестнице лезть на крышу?!! Да и сама крыша не производила впечатление нуждающейся в ремонте или недавно заделанной– черепица была новой, одинаковой везде. А это означало лишь одно– викарий лжёт. Но как это доказать. Вдруг взгляд ее упал на девушку, что как-то виновато глядела на нее из-за спины викария. Она что-то знает.
–Послушай-обратилась Уиллоу к ней. А Джозеф поставил ногу, задержав дверь, что хотел захлопнуть перед ними викарий– я помогу тебе. Мы поможем– она взглянула на мужа– тот одобряюще кивнул ей, сознавая свою вину– просто скажи нам правду, умоляю. Фрида...была моей сестрой, моей единственной родней, что осталась в живых ( старшие сестры все равно, что погибли– их было не найти и не спасти). Ты же понимаешь, что дальше он сделает это с тобой.
И девушка, переводя взгляд с викария, что покраснел от гнева, на Уиллоу, что умоляюще смотрела на нее, решилась:
–Да, это он убил ее. Я тогда прислуживала по дому, он платил матушке, чтобы я приходила помогать вашей сестре. В тот день он...он навалился на меня сзади, когда я убирала спальню. Я стала кричать, вырываться. Прибежала ваша сестра, она набросилась на него, пытаясь спасти меня. Он ...он отшвырнул ее как котенка...она упала, ударившись головой о стол. И не дышала...
Он вынес ее тело из дома, положив на землю. А мне велел идти домой и забыть все, что произошло...
И девушка в голос зарыдала. Викарий же, словно обезумев, набросился на нее, хлестнув рукой по лицу:
–Дрянь! Так-то ты мне платишь за то, что я спас тебя и твою жалкую семью от голода?! Да ты зшаешь, что твоя мать продала тебя мне?!
Он бесновался, словно сошел с ума. Джозеф набросился на него, вырвал девушку из его рук, и одним ударом уложил викария на пол. Уиллоу успокаивала дрожащую девушку, думая, что возможно Джозеф не так плох, как она считала раньше.
Домой они ехали также– в молчании . Джозеф с нежностью сжимал руку жены, девушка, которую они взяли с собой, наняв на работу, молча всхлипывала, глядя в окно.
Викария забрали в магистрат, но явно, что показаний девушки недостаточно, чтобы его судили за убийство. А вот за нападение на прислугу, да ещё и за торговлю людьми ( при обыске в доме нашли записи о девушках, местах, куда они были проданы, той сумме, что он получил за них. Скурпулезность и педантичность сыграли злую шутку с викарием) ему грозила тюрьма.
Дети– это главное
Джон, казалось, был раздавлен осознанием того, что Уиллоу не может принадлежать ему официально. Что всю жизнь им придется или скрывать свою любовь ото всех, создавая на людях видимость отношений наниматель– гувернантка, либо навсегда расстаться, что и вовсе не представлялось возможным. Он судорожно искал возможности разговорить Уиллоу, узнать все о ее браке и найти возможность расторгнуть его. Но девушка избегала разговоров об этом с таким же отчаянным упорством как, и недавних пор, и самого Джона. Стоило ему зайти в детскую, как она тут же находила предлог удалиться. Обедала и ужинала она теперь в своей комнате или со слугами, что с интересом следили за их взаимоотношениями– ни для кого не было секретом, какие взгляды бросал их хозяин на странную девушку, что ещё недавно была его секретарем.
Вот и сегодня, едва Джон подошёл к классной комнате, где Миллисент и Уиллоу с иноересом слушали учителя математики, как девушка вздрогнув, разлила пузырёк с чернилами на свое платье. Она, пробормотав извинения, выбежала из классной, но Джон последовал за ней, под одобрительный кивок Миллисент– та, заговорщицки улыбаясь, убрала обратно на середину стола пузырёк, который сама же и подвинула к его краю, пока Уиллоу кидала настороженные и одновременно восхищённые взгляды на ее отца.
Пускай побудки вместе, возможно, тогда поженятся. Уиллоу знала, что взрослые перед женитьбой стараются провести побольше времени друг с другом. Она с уморительно серьезным видом повернулась к мистеру Хадвику, учителю:
–Простите, что прервали вас. Давайте продолжим– мне вот немного не ясно, если же у меня было шесть яблок, а у леди Уиллоу– три, то почему у меня больше и на три яблока, и в два раза?
Простенький учитель заглотил наживку, вновь вернувшись к объяснению деления и сложения.
Джон догнал Уиллоу почти у двери ее спальни. Он легко удержал дверь, что девушка так пыталась закрыть:
–Нам нужно поговорить– твердо сказал он, жестом приглашая девушку войти внутрь.
Уиллоу вошла, не зная, куда деть глаза. Она нервно осмотрела платье, на котором уже стало расползаться большое чернильное пятно:
–Мне нужно переодеться. Вы не могли бы выйти?
–Вы? Уиллоу, я хочу, чтобы ты называла меня только на "ты", хотя, обращение " любимый" или " дорогой" тоже вполне удовлетворит мою требовательную натуру.
И , не слушая возражений девушки, Джон привлек ее к себе, освобождая от одежды. Он нежно гладил ее тело, его пальцы помнили все изгибы ее женственной фигуры. Он потянул ее к большому креслу, стоявшему поотдаль кровати. Спешно стянув с себя всю одежду, предоставив смущённому взгляду Уиллоу любоваться его возбужденным мужским достоинством, он сел в кресло, притянув девушку к себе. Она встала напротив него, замерев в нерешительности. Джон, обняв ее за талию, посадил девушку сверху на себя. Коленями она упиралась в кресло,ее ноги обватывали его бедра. Казалось, Уиллоу не понимает, что он хочет от нее. Джон заметил немое удивление в ее глазах, когда он опустил ее на себя, направив член в нее. Из ее губ сорвался тихий вздох. Джон ласково, но сильно, направлял ее движения. И вот уже девушка сама похвалила ритм, поднимаясь и опускаясь на нем, словно наездница. Джон откинулся на спинку кресла, наслаждаясь этим безумным ритмом, трепеща от возбуждения. Он обнимал талию девушки, ее груди эротично подрагивали перед его глазами. Наконец, она застонала, чуть запрокинув голову назад, и Джон, возбуждённый до предела картиной ее оргазма, излился в нее.
После того, как они пришли в себя, Джон, улыбаясь, перенес девушку на кровать, улегшись рядом:
–Вот такой скачке я мечтал обучить тебя.
–Ммм, я бы с удовольствием брала уроки– в тон ему ответила Уиллоу. Но Джон заметил в ее голосе нотки тревоги– она понимала, что объяснение неизбежно. И он решил не тянуть с этим:
–Любимая, расскажи мне, что с тобой произошло. Поверь, я всегда буду рядом, я помогу, что бы там ни случилось. Я люблю тебя, а вместе мы преодедлеем все.
И Уиллоу решилась– захлебываясь слезами, она стала рассказывать Джону историю своей жизни...
Дети– это главное
Стелла, юная девушка, спасённая Уиллоу от викария, работала служанкой в одном из имений Джозефа. Правда, сейчас она собиралась выйти замуж за одного из местных сквайров, с которым познакомилась на ярмарке. Так что у девушки было все хорошо.
Сама же Уиллоу не могла сказать того же и о себе– каждый день ее самочувствие становилось все хуже. Ее тошнило от запахов еды, головокружение стало ее постоянным спутником. Ее стойкий характер изменился– она стала то плаксивой, то раздражительной. Даже Джозеф– и тот стал побаиваться женушку. Да ещё та при случае вспоминала ему убийство отца, словно в насмешку призывая сделать это и с ней. Он не мог– он любил ее. Глупо, странно, непонятно даже ему самому, но эта хрупкая девчонка с храбростью и решимостью десяти мужчин прочно заняла место в его сердце. От этого было ещё больнее ее пренебрежение им, равнодушие. Раньше он мирился с этим, радуясь, что теперь она в полной его власти, но теперь он осознал, что все это время он хотел большего– он хотел ее любви.
Сейчас, лёжа с женой в кровати, он исступлённо ласкал ее, тщетно ожидая, что она придет в возбуждение. Его ласки никогда не оказывали на Уиллоу должного результа. Возможно, именно это привлекало его в ней– несмотря на его болезнь, он был весьма привлекательным мужчиной. И много служанок, вдовушек, и даже девушек из приличных семей, сами спешили проложить дорожку в его холостяцкую постель. После женитьбы такие приключения разом потеряли для него свою привлекательность. Весь мир словно клином сошёлся на его холодной равнодушной жене. А весь смысл его жизни свелся к тому, чтобы заставить ее полюбить в ответ, откликнуться...
Уллоу внезапно резко откинула его руку, вскочив с кровати и побежав за ширму. Джозеф последовал за нею– жена, согнувшись над ночным горшком, исторгала из себя желчь. Он поддержал ее, затем, когда она обессилев откинулась назад, подхватив на руки, отнеся в кровать.
Он позвонил слугам– те принесли ванну, полотенца, воды. Уиллоу вымыли, одели в чистую ночную рубашку. Она лежала в кровати, такая бледная, что сердце Джозефа словно сдавили ледяной рукой– он может потерять ее . Сейчас, когда только обрёл.
Пришедший доктор чинно разложил инструменты на небольшом столике, велев Джозефу выйти из комнаты. Но он настоял на своем праве остаться. И лишь когда доктор стал странной трубкой прослушивать живот жены, Джозефа озарило понимание– Уиллоу беременна. Но, отчего-то, это не принесло радости– теперь ее придется делить с ребенком. А он не хотел. Не хотел ни с кем делить то, что принадлежит ему. Даже с родным ребенком.
Доктор подтвердил его опасения – Уиллоу была беременна. Он велел ей соблюдать постельный режим и не перетруждать себя ради будущего ребенка. Джозеф, увидев, какой любовью засветились глаза жены при упоминании о ребенке, заскрипел зубами от злости– он никогда не удостоится даже тысячной доли такого взгляда. В этот миг он твердо решил, что никакого ребенка не будет. Он повернулся, глядя в сияющие счастьем и любовью глаза жены, улыбнувшись ей в ответ...
Потеря
Джон пришел в ужас, когда услышал, что пришлось пережить за свою короткую жизнь этой хрупкой девушке, и она не сдалась, она боролась за жизнь и свое место в мире. Как хотел бы он быть рядом, защитить ее от бед...
Джон гладил ее волосы, рассказывая о том, как жизнь Эдны по капле забирала лихорадка, а он мог лишь бессильно наблюдать за этим. Как отчаялся, что не сможет дать дочери всей той любви и заботы, что дала бы мать. Его сердце словно окаменело после потери жены. И мужчина боялся, что не сможет стать прежним. Но те минуты, когда он держал дочь на руках, дали ему силы снова начать жить, любить, не боясь потерь.
Он считал, что почти успокоил девушку, рассказав ей в ответ свою историю потери и спасения, как вдруг услышал ее рыдания:
–Джон. Я не все сказала тебе...дети...у меня их никогда не будет.
Джон слушал ее, не перебивая. Он знал, насколько важно ей сейчас выговориться. Как она жила с этой болью, не имея возможности даже поплакаться в родное плечо.
Когда девушка немного успокоилась, Джон не стал говорить стандартные банальности о том, что он любит ее, что они будут счастливы и без детей. Нет, он начал вспоминать смешные случаи с Миллисент и штатом сменяющихся нянь и гувернанток. Он говорил, что и одной дочери им за глаза хватит на всю оставшуюся жизнь. Уиллоу сперва непонимающе слушала его, затем стала смеяться вместе с ним. Джон мысленно возблагодарил небеса за то, что у него такое своенравная и непослушная чадо , поклявшись впредь быть менее строгим с Милли.
–Уиллоу, пойми, если мы не будем вместе, для меня равно смерти. Неужели ты сможешь жить, зная, что убила меня собственноручно? – Джон понимал, как пафосно и неправдоподобно звучат его слова, но он не мог по-иному выразить свои чувства. Он действительно не пережил бы потери второй любимой женщины. Только сейчас он понял, как помог ему Джастин, его брат. Помог тем, что два раза уводил его невест. Джон попросту не смог бы жить с нелюбимой женщиной. Прожить жизнь с тем, к кому не стремится сердце, будь даже этот человек самым лучшим на земле – нет, это не про Джона.
И Уиллоу дрогнула:
–Я люблю тебя. Если ...если твое предложение все ещё в силе ...– но восторженный возглас Джона заглушил все дальнейшие слова.
Он крепко поцеловал ее, обнимая, и прошептал:
–Клянусь, любимая, ты никогда не пожалеешь. Я сделаю все, чтобы как можно быстрее добиться развода. И мы сразу же поженимся
Потеря
Дорис светилась от радости, узнав, что вскоре станет бабушкой– ее отношение к Уиллоу стало гораздо мягче, при каждом случае она старалась принести невестке то подушечку под спину, то отчитать слуг за то, что чай был подан не слишком теплым или наоборот, невозможности горячим, то посвящала Уиллоу во все приметы и поверья, связанные с беременностью, подчас доходившие до уровня бреда.
Джозеф же наоборот– он словно был не рад будущему ребенку. Он сторонился жены с той же безумной старательностью, с которой он ее добивался, вернее, принуждал к жизни с ним. Правда, Уиллоу факт невнимания со стороны супруга не только не огорчал, но и наоборот– принес долгожданные отдых и спокойствие.
Джозеф занялся делами отца, и все чаще стал пропадать в конторе, Уиллоу в это время с удовольствием проводила время со свекровью и младшим братом мужа, оказавшимся совершенно замечательным ребенком– чудесным, добрым, искренним. Домой Джозеф приходил далеко за полночь.
Однажды среди ночи Уиллоу проснулась от громкого шума из гостиной на первом этаже. Слышался пьяный голос мужа. Она схватила халат, быстро запахнув его на своем уже немного выступающем животе, надела мягкие тапочки, что стали ее постоянными спутниками в последнее время– в другой обуви было неудобно ходить, ноги немного, но отекли. Правда, свекровь говорила, что на последних месяцах все это или пройдет, или же станет ещё больше. Сейчас же, быстро помассировав ноющие ступни, Уиллоу поспешила вниз– хоть она и не любила Джозефа, но последнее, что ей хотелось бы– чтобы он свернул себе шею в темноте. Жестокой она не была ни капли.
Спустившись вниз, она увидела небольшой огонек за столом– Джозеф пытался закурить, но спички гасли. Рука его дрожала, пламя быстро сбивалось и потухало.
Увидев силуэт жены, озарённый быстрой вспышкой пламени, Джозеф пьяно загоготал:
–А вот и моя Уилли. Как и подобает порядочной жёнушке, она спустилась помочь выпившему мужу. Ну же, иди сюда, Уилли.
Уиллоу стояла, не шевелясь. Она раздумывала, как бы довести мужа до кровати и уложить спать. Девушка уже пожалела, что не позвала слуг– одной ей было не справиться.
Вдруг ее резко дернули– она с рахмаху врезалась в широкую грудь мужа. Ее обдало перегаром:
–Что, я не слишком хорош для тебя, сука!? Думаешь, я не вижу, как ты закрываешь глаза, когда я тебя деру?! Как ты морщишься или пытаешься отодвинуться, когда я касаюсь тебя?! Чертова нищенка с самомнением королевы...
Джозеф все больше кричал, распаляясь. Он больно ухватил ее за руку. Уиллоу подумала, не закричать ли, позвав на помощь . Но ей было стыдно, что слуги станут свидетелями такого поведения супруга, да и малыша Эрика, брата мужа, они напугают. Нужно утихомирить мужа, и сейчас действовать может лишь она сама. Уиллоу неловко встала на цыпочки и потянулась к Джозефу. Он замер, в удивлении вглядываясь в темноте в ее лицо. Девушка обхватила его шею свободной рукой, привлекла к себе, закрыла свои глаза и поцеловала. Джозеф тут же откликнулся+ пьяно пошатнувшись, он привлек ее к себе, все углубляя поцелуй. Уиллоу почувствовала первые признаки тошноты. Она отстранилась от него и томным голосом позвала его наверх, в их спальню. К счастью, алкоголь в крови не дал Джозефу понять, что жена с отвращением произносит его имя, что руки ее дрожат, обнимая его. Он послушно зашагал за ней.
Они поднялись на лестницу, у приоткрытой двери комнаты Уиллоу слегка замешкалась– ну вот, она привела его, но что делать теперь? Пьяные так сразу не ложатся спать, им нужно ещё поглумиться над родными– это Уиллоу помнила из детства. Отец, будучи пьяным, всегда подолгу издевался над домочадцами.
Пока Уиллоу в нерешительности стояла, Джозеф привлек ее к себе, стремясь поцеловать. Девушка ничего не могла сделать с гримасой отвращения, что исказила ее лицо– ее тошнило, второго пьяного поцелуя ненавистного мужа она бы просто не вынесла. И Джозеф заметил эту эмоцию на лице жены, освещённом тусклым светом лампы из спальни. На него это подействовало словно красная тряпка на быка– он зарычал, отстранив жену от себя:
–Что, неприятно? Тебе жалко дать мне даже кроху своей любви?! Нежности?! Я сделал для тебя все, неблагодарная тварь, а ты!– Джозеф с силой оттолкнул жену с дороги, пытаясь пройти к спальне. И тут он услышал, как она испуганно закричала, а затем– как падает по ступеням ее тело. Алкоголь словно бы выветрился у него из головы– он, обернувшись, увидел, что Уиллоу неподвижно лежит у основания лестницы, словно сломанная кукла. Джозеф сбежал по лестнице, подхватил Уиллоу на руки, велев сбежавшимся на шум слугам заложить экипаж– он повезет жену к доктору. И, хоть его пытались отговорить, что разумнее было бы послать за доктором, он отвечал отказом– дорога к доктору, а потом – с ним до поместья может стоить жизни его жене, когда счёт идёт на минуты.
Заспанная Дорис в наспех накинутом мешковатом халате подбежала к сыну, умоляя его послушаться и остаться дома, а не рисковать жизнями жены и ребенка, но он лишь зло оборвал ее, что не нуждается в ее советах, и выбежал к экипажу с бесчувственной Уиллоу на руках.
Домашние места не находили себе от волнения, но когда в дом вернулся продрогший от холода старый кучер, объяснивший, что Джозеф выгнал его, решив править сам, все поняли– добром это не кончится... И не ошиблись...
Новая жизнь
Мерно покачиваясь, экипаж вез Уиллоу и Джона туда, куда девушка поклялась себе никогда не возвращаться– в городской дом Свенсонов. Джон был настроен решительно. Да и Милли, узнав о предстоящей свадьбе ( о предостоящем перед ней разводе взрослые предусмотрительно не сообщили ей) , была на седьмом небе от счастья. Она уже вовсю звала Уиллоу мамой, а также рассказывала всем и каждому эту потрясающую новость.
Дом выглядел опустевшим, не таким, каким был раньше. Уиллоу, поддерживаемая заботливой рукой Джона, постучала. Дверь открыл молодой слуга, комнаты позади него выглядели нежилыми– мебель была завешана тканью, кое-где виднелась пыль, да и вся обстановка выглядела старой. Слуга вежливо поинтересовался, что нужно внезапным посетителям, а ответ на просьбу позвать хозяина, сообщил, что тот уехал к невесте, планируется свадьба, а потом они поедут в путешествие. Так что весь год дом закрыт.
Уиллоу, заметив семейный экипаж, решила было, что слуга лжет:
–На чем же уехал ваш хозяин, если экипаж стоит здесь?
Слуга, посмотрев на нее как на полоумную, ответил:
–Он отбыл на своей лошади.
–Как? Джозеф снова может ходить?! – мозг Уиллоу лихорадочно заработал, прикидывая опасные последствия чудесного исцеления мужа для нее самой. Но слуга, с интересом уставившись на нее, сказал:
–Нет, леди. Я говорю о мастере Эрике. Вы, видно, имеете в виду мастера Джозефа? Так тот, царствие ему небесное, умер два года назад. А годом позже скончалась и его матушка.
Слуга что-то продолжал говорить, спрашивая, не она ли– леди Уиллоу, ведь она так похожа на нее. Сам он был мальчишкой, когда видел, приходя к отцу на работу ( так вот, отец тоже был дворецким, что, впрочем,было не ново– должности часто передавались из поколения в поколение).
–Все искали леди Уиллоу, ведь ей принадлежит половина наследства– леди Дорис распорядилась об этом перед смертью.
–Нет, вы ошиблись. Я просто старая приятельница матушки хозяина...
Уиллоу почувствовала себя счастливой и свободной. Она кивнула на прощание слуге, взяла под руку Джона и с уверенностью зашагала в новую жизнь...
Новая жизнь
Уиллоу проснулась от странного ощущения– все лицо ее ужасно чесалось. Она попыталась было дотянуться рукой до лица, но руки не слушались– они невысоко поднялись от кровати и тут же безвольно упали. И тишину прорезал отчаянный детский крик:
–Мама, мама! Она очнулась!
Уиллоу с трудом повернула голову– в кресле у кровати сидел Эрик, младший брат мужа, на его лице сиял восторг. Мальчонка впопыхах пытался ей что-то объяснить о том, что он всем говорил– щекотка поможет проснуться, и нетерпеливо оглядывался на дверь.
Спустя мгновение в комнату ворвалась Дорис. Женщина будто вмиг постарела– на лице прорезались морщины, уголки губ опустились, да и весь ее облик был не привычно аккуратным, а каким-то неряшливым, словно бы она не заботилась о себе несколько дней. Свекровь буквально упала на кровать, начав рыдать и обнимать Уиллоу. Жуткое чувство охватило девушку– что же такого должно было случиться, что Дорис так переживает за нее? О, Боже ... Нет!
Воспоминания обрывками начали приходить в ее сознание, кружась полуразмытыми картинами в безумном хороводе реальности. Вот она лежит у лестницы, голова кружится, весь мир погружается в темноту. Вот они с Джозефом в карете, он повторяет ей " ты будешь жить" чуть ли не ежеминутно, потом она вновь погружается в спасительный сон...Удар...боль резко вырывает из объятий сна, ей больно, но она не в силах пошевелиться, карета начинает крениться набок ...О, Господи! Они разбились!
Уиллоу, приложив нечеловеческие усилия, заставила себя сесть в кровати. Она пошевелила руками, ногами, насколько могла– они ещё не совсем слушались ее, да ещё и свекровь мертвым грузом висела на ней, рыдая.
–Что случилось?– свой голос показался девушке неприятно резким, грубым. Свекровь кивнула сыну– тот налил воды и дал Уиллоу, та жадно опустошила стакан, с благодарностью вернув его ребенку.
Дорис велела сыну спуститься вниз поиграть. А сама села напротив невестки, держа ее руку:
–Ты знаешь, Уилли, я никогда не хотела этого брака, но видит Бог, я переменилась, когда увидела, как ты относишься ко мне, к моим детям...Ты столького натерпелась от Джозефа, но никогда я не слышала от тебя ни упрека, ни жалобы...
Уиллоу хотела было возразить, но голос не слушался ее, да и свекровь остановила ее, прося дать ей договорить:
–Джозеф. Я знаю, что он – чудовище. Я всегда старалась уберечь его, спасти от этой сущности, что сидит в нем. Видишь ли...-свекровь глотнула воздуха, словно набираясь храбрости,– Джозеф не был сыном мужа. Он...он сын моего дяди. Тот...Тот был очень плохим человеком. Он насиловал служанок, он пил, он постоянно стрелялся на дуэлях из-за чьих-то жен. Говорили, что он безумен. Моя матушка не теряла надежды на примирение отца и брата. Она тайно решила пригласить того к нам, посчитав, что большинство дурной славя ему приписывает молва, жадная до сплетен. А если и была пара темных моментов в его жизни, то у кого их не было.
Мы ждали отца на следующий день, планировался большой праздничный ужин. Мы почти наравне со слугами трудились, убирая дом. Я надела одно из платьев служанок, чтобы не испортить своих. Матушка отправила прислугу застелить комнату дяди и уехала за покупками. Та забыла покрывало, я побежала отнести его ей, но когда зашла в комнату, девушки уже не было. Я не стала спускаться вниз, решив самой застелить кровать...– свекровь замялась, словно решая, продолжать ли дальше– вдруг сзади я услышала пьяный смех и благодарность, что ему послали такое утешение до приезда брата....я ..я отбивалась, кричала, пыталась объяснить, что я– не служанка, я-дочь его брата. Он ударил меня, закрыв рот рукой, навалился сзади. Я вырывалась, но он был сильнее, он был мужчиной....Позже, на ужине, он смотрел на меня так, словно бросал мне вызов– я знала, что он ненавидит моего отца, и с удовольствием лишит его жизни на дуэли , если я все тому расскажу. И я промолчала. А потом . Потом я заметила, что живот стал расти, и я рассказала все матери, утаив лишь имя отца ребенка. Я упорно молчала, чем убивала мать и заставляла отца себя ненавидеть. Я стала порченным товаром, и ни о каком замужестве речи быть не могло. Тогда-то отец и нашел мистера Свенсона– он был гораздо старше меня, и отчаянно мечтал попасть в высшее общество – Дорис грустно усмехнулась– но его мечтам так и не суждено было сбыться.
