Текст книги "Гувернантка и герцог (СИ)"
Автор книги: Мануэлла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
–Это Уиллоу, моя сестра. Если вы позволите, она хотела бы остаться, помогать вам – Фрида затараторила от испуга, не дождавшись вопроса.
–Помогать...хммм, ну, это можно будет обсудить позже, а пока – я голоден.
Мужчина опустился на стул, буравя взглядом Уиллоу.
Фрида же бросилась накладывать еду. После молитвы викарий набросился на еду так, словно бы не ел очень давно.
В этот вечер викарий рано ушел спать. Фрида, домыв посуду, бросилась за ним. Уиллоу пошла в комнату сестры, ожидая, что та вскоре тоже придет спать. Но Фриды все не было. Уиллоу начала переживать– а вдруг сестра вышла в свой любимый небольшой огородик, что высадила у дома. И нога ее подвела в темноте. И сейчас она лежит там, одна, не в силах встать...
Уиллоу, надев халат, бросилась вниз. Но тут услышала звуки из комнаты викария. Уиллоу подошла ближе– и ее глаза расширились от ужаса: на ее хрупкой сестре лежало полное тело викария, содрогавшееся от удовольствия. Оба были голыми, сестра казалась такой маленькой по сравнению с мужчиной. Внезапное Уиллоу перехватила взгляд Фриды– в нем стояли стыд и слезы.
Девушка, не видя дороги, бросилась вон из дома.
На следующий день Фрида, пряча глаза, сообщила Уиллоу, что викарий не против ее проживания тут. За работу.
–За какую, Фри? За ту, что ты делаешь для него по ночам?!– вскипела Уиллоу, и тут же ей стало невыносимо стыдно. Что ещё могла сделать её несчастная сестра, где найти место для себя?
–Фрида, я прошу тебя. Давай уйдем отсюда вместе? Я найду работу, мы сможем снять комнатку, будем жить вместе– но Уиллоу видела, как минутную вспышку надежды в глазах сестры сменила обречённость.
–Нет, прости меня, Уилли. У нас храброй всегда была лишь ты. Я останусь ....я не хочу быть тебе обузой– Фрида смотрела в стену, говоря это.
Уиллоу ещё долго пыталась уговорить сестру, но они сошлись лишь в том, что Уиллоу, встав на ноги, сразу же вернется за Фридой. Эх, если бы Уиллоу тогда могла заглянуть в будущее– она вытащила бы сестру из этого дома за волосы....
Учение– свет
На следующее утро Уиллоу стояла перед кабинетом Джона, не решаясь войти. Странно– из двоих братьев красивее был Джастин, но ее сердце не трепетало при его виде, звуке его голоса. А вот Джон...
Дверь открылась, на пороге стоял сам виновник ее мучений. Он выглядел прекрасно– его крупная высокая фигура словно излучала уверенность и доброту. Это был единственный мужчина, которого Уиллоу не боялась. И , в то же время, единственный, кто вызывал странное томление в груди.
–Уильям, доброе утро– приветствовал его Джон– вижу, пунктуальность– одно из ваших так расхваливаемых братом достоинств, действительно в наличии. Пойдёмте, проверим остальные
–С удовольствием, сэр,– вторю я ему, и мы проходим в кабинет.
Попивая чай, любезно предложенный Джоном, Уиллоу исподтишка наблюдала за ним. Он спокойно завтракал– видимо, для него стало в порядке вещей принимать пищу за работой. Уиллоу и сама раньше перекусывала между деля но сейчас ей кусок в горло не лез– так она разнервничалась. Присутствие этого мужчины творило с ней что-то странное...
Джон тоже приматривался к Уильяму– его поведение казалось мужчине слегка женственным. Джон одернул себя– нет, ему нужно послушать совета друзей и навестить какой-нибудь дом для увеселений в городе. Ведь дело совсем плохо, если он начал видеть женственность в молодых мужчинах. Но этот изгиб руки, нежные скулы без какой-либо щетины, излишняя стеснительность. Видно, мальчишка жил с матерью, сказалось женское влияние.
–Что же, давайте перейдем к делам– Джон решил, что сможет снять повисшее между ними напряжение, дав Ульяму шанс проявить себя. Ведь сейчас юноша переживает о том, что может не подойти.
И действительно– стоило Уильяму прикоснуться к бумагам, как вся его поза будто пропиталась уверенностью. Он ловко нашел несоответствия в платежных ведомостях, выявил два подублировнных счета, а уж как грамотно он разобрался с приглашениями– словно бы сам Джон отвечал на них. Слог письма юноши был краток, но вместе с тем явно говорил о хорошем воспитании и образовании своего владельца. Уильям, казалось, был более молодой копией самого Джона.
Прошло всего пару часов, а Уильям выполнил такой объем работы, который прежние секретари не сделали бы и за пару недель.
Джон решил, что пора познакомиться поближе с юношей– такого работника грешно упускать, нужно заинтересовать его окладом, условиями. Господи, да хоть чем, лишь бы он остался, благо, Джастин был не против.
–Вставайте, мистер Герри. Сегодня мы достойно поработали. Предлагаю прокатиться– я покажу вам поместье. Сейчас велю оседлать лошадей.
Глаза Уиллоу округлились от ужаса– о, Боже! Сейчас ей придется подойти к главному страху своей жизни, лошадям. Девушка боялась их ещё и потому, что никогда не подходила близко– кто будет учить нищего мальчишку конной езде? А после случая в детстве, когда одна из лошадей мистера Свенсона укусила девушку, пытавшуюся дать ей морковку, Уиллоу сомневалась, что согласилась бы сесть на лошадь, предложи ей это кто-нибудь.
Девушка шла к конюшне словно королева Анна– на эшафот. Около конюшни уже стояли две оседланные лошади– одна из них, большая и темно-коричневая, как догадалась Уиллоу, принадлежала Джону. Вторая же была поменьше, светлой масти. Уиллоу подошла ближе к своей лошади, кляня себя на все лады, что раньше не призналась Джону и в неумении ездить на лошадях, и в их боязни. Было бы странно, что молодой человек , получивший столь хорошее образование как она, при этом совсем не умел ездить на лошади. Да вот только она– не совсем молодой человек.
Уиллоу завозилась около лошади, не зная, что делать– она копилась в сторону Джона, думая приметить, как он будет взбираться на лошадь, чтобы затем попытаться повторить это самой. Ее ладони взмокли от напряжения, сердце бешено стучало где-то в районе горла. Джон же, поняв это по-своему, подошёл к ней:
–Уильям, я так понимаю, что вы прежде никогда не ездили на лошади?– Джон, храни его Господь, говорил тихо, чтобы конюх и слуги не слышали этого. Для джентльмена считалось невероятным неумение ездить в седле– я предлагаю пройтись немного вперёд, а там я смогу вас научить. Вы ещё превзойдет своего учителя– хитро подмигнул ей Джон, Уиллоу поняла, что так он пытается ее успокоить.
Уиллоу ощутила, как волна благодарности затапливает ее с ног до головы. Она взяла чудовище, что именовалось лошадью, под уздцы. И вместе с Джоном они стали удаляться от поместья.
Учение– свет
Чем больше Уиллоу делала успехов в обучении, тем больше это злило Джозефа Свенсона. Отец неоднократно указывал ему на то, что Уильям быстрее его постигает науку, ставил в пример старания и рвение к знаниям. Знал бы добродушный мистер Свенсон, что таким образом лишь раздувает костер ненависти, пылающий в душе старшего сына, поостерегся бы в высказываниях.
Однажды вечером, после того как учитель математики вновь похвалил Уиллоу, она засобиралась домой– она жила одна, в маленькой комнатке одного из арендных домов, под самым чердаком. Платил за нее добряк Свенсон. Он, узнав о трагедии в семье Уиллоу, пригласил ее жить с ними, но Уиллоу боялась, что Джозеф не даст ей нормальной жизни. Тогда мистер Свенсон стал ежемесячно выдавать ей небольшую сумму денег– хватало на оплату жилья и покупку еды, впрочем, ела Уиллоу тоже у Свенсонов. Мистер Свенсон был настолько добр, что предложил ей по окончанию учебы место своего управляющего– предыдущий был уже стар, и не справлялся. Да и явный талант Уильяма Герри в учебе отмечали все без исключения преподаватели.
Уиллоу уже шла к задним воротам ( она отказывалась приходить и уходить через главные, четко понимая, что ее место наравне со слугами), как вдруг ее шею обожгла боль. На глазах выступили слезы. Девушка непонимающе замотала головой, вдруг раздался стук– маленький камешек упал недалеко от нее. Кто-то кидал в нее камнями. Уиллоу припустила назад, понимая, что у ворот, пока она будет открывать засов, она станет лёгкой мишенью для Джозефа ( Уиллоу ни на минуту не сомневалась, кто был ее невидимый противником).
Девушка забежала за хозяйственную постройку, прижавшись спиной к стене. Она стояла, переводя дух, думая, что же делать дальше– бежать или переждать тут. В дом бежать не было смысла– чета Свенсонов сегодня была на званом ужине, а слуги....слуги боялись молодого хозяина не меньшее нее. Уиллоу дотронулась до шеи, переведя взгляд на руку– кровь. И тут совсем рядом раздался мерзкий голос:
–И это– только начало, Уилли– Уиллоу в ужасе обернулась. Позади нее, привалившись спиной сараю, стоял Джозеф. Он , ухмыляясь, смотрел на нее. Словно понимая, что она в западне– вокруг не было ни души. Уиллоу могла бы кричать до хрипоты– из дома никто не услышал бы ее криков.
Джозеф, резко остранившись от стены, начал надвигаться на Уиллоу. Девушка бросилась бежать, но Джозеф был быстрее. Он схватил Уиллоу в кольцо своих больших рук, буквально бросив ее на землю. И сам упал на нее сверху:
–Приготовься, Уилли. Сейчас я отделаю тебя как Бог черепаху.
Уиллоу завозилась под большим телом Джозефа, отчаянно пытаясь вырваться. Ей было страшно, ей не хватало воздуха. От ее резких действий старенькая рубашка, что она носила на обучение, порвалась. В пылу битвы Уиллоу не заметила, как та съехала, обнажив плечи и грудь, что была стянута тканью. Но тут Джозеф с удивлением присвистнул:
–Вот это да! Уилли, да ты– просто подарок небес. Я и не думал, что моя месть может быть такой восхитительной. В его голосе слышалось восхищение.
Уиллоу начала сопротивляться ещё яростнее, но что могла сделать хрупкая девушка против двадцатилетнего детины весом в пятнадцать ( а то и больше) стоунов.
Джозеф разорвал ткань на ее груди и теперь похотливо смотрел на нее. Уиллоу пыталась было прикрыться руками, но Джозеф резко завел ей их за спину, рванув на себя. Он возбужденно застонал, когда нежная девичья грудь прижалась к его телу.
–Так вот, чем ты платишь папочке за его доброту– его хриплый голос приводил Уиллоу в ужас– сейчас и я попробую того, чем ты его потчуешь. Веришь ли– я сходил по тебе с ума, думал, что за безумие со мной творится. Ненавидел тебя и в то же время хотел твоей дружбы. А теперь понял...
Он не договорил, закрыв рот девушки слюнявым поцелуем. Руки его начали сжимать ее грудь, удары кулачков Уиллоу, он, казалось, и не чувствовал, разгорченный страстью. Вдруг он встал, резко потащив сопротивляющуюся Уиллоу за собой к сараю. Хватка его была железной. Уиллоу в отчаянии озиралась по сторонам– никого вокруг. Свенсоны, наверно, только прибыли на ужин. И вернутся точно не ранее полуночи. Слуги же в доме, который очень далеко отсюда– в загородном имении Свенсона было много акров земли.
Джозеф, затащив Уиллоу в сарай, бросил ее на сено, что сушилось внутри, и, не давая встать, сел сверху, расставив ноги по обе стороны от тела девушки. Он возбужденно дышал, раздеваясь, глядя на то, как вздымаются ее груди.
Минуты отчаянного сопротивления и жадных мужских рук на теле– и Уиллоу лежала перед взором Джозефа обнаженной. Рядом лежали ошмётки от ее разорванных изношенных бриджей.
Джозеф прижался к ней, и Уиллоу стала задыхаться от его веса. Он привстал, сминая ее груди в руках. Соски больно заныли– Джозеф пальцами буквально выкручивал их, приходя в дикое возбуждение. Наконец, он оставил груди в покое, пройдясь руками по телу девушки– Уиллоу задрожала, вновь начав сопротивление. Она попыталась ударить коленом между ног Джозефу, но тот лишь, смеясь, раздвинул ее ноги, грубо запустив пальцы в средоточие ее женственности. От резкой боли Уиллоу закричала, но рот ей закрыл поцелуй Джозефа. Он лег на нее, направив свой возбуждённый член прямо между ее ног, и резко вошёл в девушку. Уиллоу пронзила страшная боль. Джозеф остановился на мгновение, удивлённо глядя на нее. Словно бы не понимая, как такое возможно, что она все ещё девственна. Слезы лились из глаз девушки, она лежала, не в силах пошевелиться. Наконец, Джозеф вновь начал ласкать ее, уже более нежно, он страстно шептал ей, что она – его . Что он никогда ее не отпустит, что он убьет отца и любого, кто посмеет прикоснуться к ней. Что он даст ей все, что она захочет– дом, драгоценности, экипажи. Наконец, он застонал, содрогаясь в оргазме, и опустился на Уиллоу....
Шло время. Уиллоу, распятая, униженная, сломленная, лежала без движения, глядя в потолок. Слезы катились по ее щекам, щекоча их, скатываясь вниз, исчезая в теплом сене. Девушки не делала попыток смахнуть их. Просто лежала, не шевелясь. Она чувствовала себя грязной, оскверненной. Так вот чем занимаются взрослые. Неудивительно, что после ночи с отцом мать всегда выходила усталая, несчастная, осунувшаяся. И Фрида....сердце заболело при осознании того, что сестрёнка терпит такой же кошмар от викария. Да ещё и, как Уиллоу удалось узнать у тех немногих деревенских жителей, что встретились ей по пути обратно, викарий любил не только привечать красивых сироток, но и избивать их...
Мысли о Фриде придали сил– Уиллоу должна спасти ее. Она может работать, они с Фридой будут жить вместе...
Тяжёлая мужская рука, обхватив ее талию, буквально пригвоздила ее к земле. Джозеф пытливо всматривался в ее лицо, словно ища в нем отголоски чувств.
–Нет, Уилли. Ты теперь – моя. Ты никуда не уйдешь. Сбежишь– я тебя найду. Отец уже стар, я – наследник всего. Мне остался лишь год до вступления в права. Ты будешь жить со мной. Возможно– он вновь начал ласкать ее грудь, его орган начал увеличиваться в размерах на глазах– я женюсь на тебе. Если ты будешь мила со мной.
Он притянул ее к себе, запустив руку между ее ног:
–Я стал твоим первым мужчиной, я же останусь единственным. Представь себе– с этими словами он поглаживал ее живот, груди– здесь будут расти наши дети ( Уиллоу передернуло от отвращения. Ну уж нет!).
И Джозеф, возбуждённый своими словами, вновь лег на нее сверху....
Он унес обессилевшую девушку на руках в свою комнату, где Уиллоу погрузилась в тяжёлый сон, с печалью понимая, что ей нужно набраться сил для предстоящей битвы с этим чудовищем. Засыпая, она слышала бормотания Джозефа о семье и браке....
Одиночество вдвоем
Джон, верный своему слову, стал учить Уиллоу езде на лошади. Началось все в тот день, но уроки стали ежедневными. Первые попытки Уиллоу забраться на лошадь доводили Джона до истерики – он буквально задыхался от смеха, глядя, как юноша неуклюже пытается поставить ногу в стремя. Уильям не раз падал, два раза лошадь понесла его, когда он только залезал на нее – Джону пришлось молниеносно вскакивать в седло, спеша поймать лошадь Уильяма за уздцы. Один раз Уильям под громкий смех слуг, наводивших порядок в летнем домике, прогарцевал мимо них, лёжа животом поперек лошади– он почти успел сесть в седло, но нечаянно дёрнул уздечку. Лошадь восприняла это как знак – в путь.
Наконец, было решено привязывать лошадь к загону, чтобы Уиллоу смогла хотя бы влезть на нее. Это принесло первые плоды успеха– Уиллоу, не сдержав победного крика, сидела на лошади, оглядывая всех вокруг ( слуги, что благодаря выходке лошади, уже были в курсе обучения Уиллоу, с разрешения Джона приходили поддержать ее) с видом Александра Македонского , въехавшего в захваченный город.
Их поездки с Джоном с этого дня стали обыденным ритуалом– после обеда они шли к конюшне, объезжая владения, арендаторов. И везде Уиллоу показала себя с лучшей стороны– в семействе Фредиссонов она посоветовала жене арендатора отличный сбор от простуды, так что женщина всегда старалась передать в дом свежие продукты " для мастера Уильяма", который так помог ее малышу. Другим арендаторам, Стинсонам, она снизила арендную плату, пояснив Джону, что это привлечет их многочисленную родню, что займет пустующую часть земель– и так и произошло. Теперь земли Джона не простаивали. А ещё Уиллоу наравне с Джоном работала вместе с арендаторами в их домах, занимаясь ремонтом, что не могло не расположить к ней как фермеров, так и самого Джона. Он не раз похлопывал Уиллоу по плечу, говоря, что та напоминает ему себя в молодости. Уиллоу краснела, едва заслышав это– Джон не был таким уж старым, а ещё он был...Очень красивым, добрым, мужественным...если бы все мужчины были такими. Она буквально томилась, находясь рядом с этим мужчиной. Каждое прикосновение его руки, когда он передавал ей что-то или его улыбка, адресованная ей– все это заставляло ее сердце мучительно сжиматься. Как бы было здорово, если бы она могла быть той, кем она является. А Джон обратил на нее внимание...
Ложась спать, Уиллоу не переставала думать о Джоне. О том, что их спальни разделяет лишь кабинет. Она пыталась отогнать несбыточные мечты, как вдруг услышала стук в дверь. Спешно натянув сюртук, чтобы тот скрыл ее грудь ( каждый вечер Уиллоу, морщась от боли, снимала ткань, что туго стягивала ее довольно пышную грудь), девушка подошла к двери. На пороге стояла Миллисент с извиняющимся видом:
–Мне не спится, мне страшно...
–А няня? Она разрешила тебе прийти ко мне– Уиллоу замялась, решая, пускать ли девочку, ведь ее нахождение в комнате юного джентльмена могут счесть не тем, чем оно является, обвинив Уиллоу во всех грехах.
–А вы разве не знаете? – Милли , пытаясь выглядеть расстроенной, таинственным голосом поведала– она ушла. Она сказала:" Этой маленькой гарпии нужно привить манеры". А кто такая гарпия?
Уиллоу, не сдержавшись от смеха, пояснила:
–Ну, это такая птица. Гарпий поменьше ещё можно спасти, если научить их этикету и правилам поведения. А вот старые гарпии, вроде твоей няни, что говорила такое при ребенке, уже не исправить...
–Ооо, а вы сможете?– Милли вмиг преобразилась, с надеждой смотря на Уиллоу.
Та не поняла:
–Смогу что, Милли?
–Ну, научить меня? Этикету? Мама учила меня, но я уже плохо все помню– личико девочки вмиг погрустнело.
Уиллоу, обняв ребенка, проводила ее в комнату:
–Да, конечно. Это будет нашей маленькой тайной– я буду учить тебя, а потом мы сделаем сюрприз твоему папе. Он будет доволен тобой и благодарен мне.
–А потом вы поженитесь!!– захлопала в ладоши Милли.
–Нет, Милли,– улыбнулась Уиллоу– для этого недостаточно одного чувства благодарности.
–О, а что-то ещё нужно?– задумчиво произнесла девочка.
–Да, нужна любовь, милая.
–А это как? Как папа любит меня?
–Ну, почти также– Уиллоу усмехнулась искренней непосредственности ребенка– давай, залезай в кровать, я почитаю тебе книжку.
Отнеся уснувшую девочку к ней в комнату, она встретила в коридоре Джона. Тот разглядывал ее, словно раздумывая о чем-то.
Уиллоу поспешила рассказать Джону о визите девочки, испугавшись, что мужчина сочтет своего молодого секретаря чудовищем, что влезает в детские спальни. Но Джон был немного рассеян, он поблагодарил Уиллоу за помощь, и, пожелав ей спокойной ночи, отправился спать, оставив Уиллоу любоваться его красивой фигурой.
Одиночество вдвоем
Солнце слепило глаза. Уиллоу, лёжа в кровати, попыталась отвернуться, но вдруг почувствовала тяжёлый мужской аромат от подушки. И сразу все ужасные события вчерашнего вечера нахлынули с новой силой. Девушка в ужасе вскочила, сев на кровати. Рядом с кроватью, на кресле, раскинулся Джозеф. Он, ухмыляясь, смотрел на ее растерянный вид:
–Доброе утро, дорогая. Я ведь могу так тебя называть. После всего, что между нами было ( при этих словах Уиллоу поморщилась, невольно вспомнив весь тот ужас, что ей довелось пережить).
Джозеф, похотливо оглядывая ее, продолжал:
–Я уже сообщил все отцу и матери, они согласны со мной. Думаю, и ты тоже.
Он прищурился, глядя на неё. Затем снизошёл до объяснений:
–Я рассказал им правду. И о том, что мы с тобой– любовники, тоже. И намекнул, что скоро они могут ждать внука ( Уиллоу покраснела от такой наглой лжи. И вдруг ее охватил озноб, словно она была не в нагретой солнцем комнате особняка, а где-то на северном полюсе– ребенок! Она могла забеременеть! О, Боже! )
Джозеф продолжал:
–Отец сразу поддержал меня, матушка же немного поломалась. Но я напомнил, что могу после права наследования сослать ее в далекое имение, оставшись в городе с отцом. Ее мнение сразу же переметнулось на твою сторону. Что же до твоего положения или отсутвия приданного– мы скажем всем, что ты– моя дальняя родственница. Ну, как тебе план?
Джозеф с широкой улыбкой уставился на девушку, словно бы ожидая услышать похвалу своей деятельности и напористости. Но Уиллоу, ошеломленная открытием о ребенке, сидела, не слыша его. Джозеф воспринял это по-другому:
–Знаю, Уилли. Ты думала, что я возьму тебя только в любовницы. Но я решил, что дети от такой умной и красивой женщины мне нужны. Они будут билетом нашей в высший свет, а не жалкие попытки отца обучить нас или влезть туда засчет денег.
Джозеф, встав с кресла, двинулся к Уиллоу, раздеваясь на ходу:
–Сегодня мы поедем за кольцами и приданым, любовь моя. Но сперва я покажу тебе, что ты значишь для меня.
Уиллоу отодвинулась на кровати, уперевшись спиной в стену. Джозеф сейчас походил на сумасшедшего– то он ненавидит ее, считая мальчишкой, всячески унижает и избивает, то, якобы, влюбляется, узнав, что она– девушка.
Джозеф, вырвав одеяло из рук девушки, жадно обежал взглядом ее хрупкую фигурку, затем, рванув за руку, подмял под себя. В тишине полудня раздавались лишь его стоны и сопение.
Наконец, закончив, он слез с девушки, улегшись рядом, но не отпустил ее, а притянул к себе, лениво гладя ее груди:
–Моя будущая жёнушка, оказывается, ненасытная. Это мне нравится– Джозеф настолько привык жить одним эгоизмом, что даже не думал о том, что Уиллоу может не хотеть близости с ним. Уиллоу не сомневалась, что в его больном воображении их вчерашний первый раз был добровольным с каждой стороны. А ее отчаянное сопротивление и попытки вырваться– лишь женским жеманством и попытками набить себе цену.
Он хлопнул ее по заду, вставая с кровати:
–А теперь извини, мне нужно заняться приготовлениями. Но обещаю ночью исправиться.
Оставшись одна Уиллоу дала волю слезам, казалось, на ее теле нет места, где бы ее ни касался Джозеф. В таком состоянии ее и нашла Дорис, мать Джозефа. Она, недовольно поджав губы, подошла к кровати:
–Я тоже не в восторге от такого родства, но мои муженёк и сын поют тебе дифирамбы весь день. Вот только причина твоих слез мне не ясна, ты что, не любишь моего сына– и она испытующе вгляделась в лицо Уиллоу, опухшее от слез.
Уиллоу не нашла в себе сил сообщить матери о том, что ее сын– жестокий насильник. Как ни крути, а Дорис была добра к ней, когда считала мальчишкой. Она не делала разницы в отношении к своим сыновьям и к ней. Частенько именно благодаря Дорис скудный гардероб Уильяма Герри пополнялся кое-какой одежонкой. И вот теперь она сидит напротив, полная презрения и ненависти к той, кто по ее мнению, подлостью и коварством увел ее сына, лишив того возможности сделать достойную партию. Уиллоу не сомневалась, что Дорис гадает– на самом деле ли ребенок от ее сына, или и тут коварная Уиллоу окрутила бедняжку.
Уиллоу глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Она вполуха слушала причитания Дорис о том, как втерлась в доверие к ее мягкохарактерному мужу , выдав себя за мальчишку...
–Я прошу вас, Дорис – Уиллоу оборвала поток жалоб будущей свекрови– если вы против этого брака, то помогите мне сбежать.
В комнате воцарилась тишина. Дорис во все глаза смотрела на невесту сына, словно взвешивая сказанное ею.
–И ты хочешь сказать, что я поверю, будто ты откажешься от такого шанса? Выйти замуж за богатого и завидного аристократа ( Уиллоу еле сдержала горькую усмешку, ведь в характеристике, данной Джозефу любящей матерью, лишь одно одно слово было правдой, "богатого". Как жениха его не рассматривало всерьез ни одно аристократическое семейство, а уж о происхождении и говорить не приходилось).
Дорис огляделась по сторонам, словно боясь, что их подслушивают:
–Ты, верно, хочешь, чтобы Джозеф отправил меня подальше от себя? Наплетешь ему, что я против вашего брака, прилагаю все усилия, чтобы он не состоялся?! Ну уж нет, милочка! Ты выйдешь за моего сына, чего бы мне это ни стоило!
С этими словами Дорис резко встала с кровати, дёрнув колокольчик для слуг, и вышла из комнаты.
Уиллоу горько засмеялась, едва оставшись одна– пытаясь помочь себе, она только усложнила ситуацию, в которой находилась. Надо было понять, что мать боится своего эгоистичного и злобного сынка не меньше, чем она сама...
В комнату вошли слуги, неся ванну и горячую воду....
События, события...
Уиллоу, устало потирая переносицу, оторвала взгляд от гроссбуха– цифры сливались перед ее глазами. Нет, нужно оставить все на завтра, к тому же, она уже достаточно разобрала счетов, выполнив объем работ, что поставила себе на неделю вперёд.
Девушка встала, потянувшись, разминая свои уставшие ноги. Вдруг услышала шаги, и сразу поняла, что это– Джон. Никто другой не мог бы зайти в кабинет да ещё и так поздно. Уиллоу, развернувшись, наткнулась на его изучающий взгляд. Словно он был учёным, а она– мелкой букашкой в объективе его микроскопа. Но , как ни странно, этот взгляд не вызывал у нее отвращения. Наверное, потому что он не был насквозь пропитан похотью, как взгляды мужчин в те далёкие времена, когда Уиллоу еще носила женскую одежду и не играла роли Уильяма.
–Уильям, я бесконечно рад вашему рвению к работе, но и отдыхать тоже иногда нужно– Джон взмахнул рукой, отметая все возражения – Миллисент завтра едет с визитом к моему брату с женой, поэтому неделю я буду предоставлен сам себе. Предлагаю вам отдохнуть, мы потрудились на славу. Завтра мы съездим в местную таверну, по пути к арендаторам, а затем я покажу вам красоты наших краев. У нас здесь есть красивая бухта, где любят купаться местные, приглашаю вас. Сейчас как раз очень душно , и погода располагает. А на неделе отправимся рыбачить– вы любите....
Но Уиллоу уже не слышала остальных его слов. В ее мозгу набатом билось " купаться, он зовёт меня купаться!". Боже, что же придумать. Но ответ пришел сам собой– она не умеет. И действительно, это бы даже не было враньём– Уиллоу действительно боялась воды и не умела купаться.
На следующий день Уиллоу и Джон приехали в таверну. Заказав отдельный кабинет, Джон сделал распоряжения по еде:
–Надеюсь, вам это понравится. Местные хорошо готовят. Я взял на себя смелость, заказав яблочный сидр, он у нас – не без гордости добавил Джон– лучший в округе.
Уиллоу ела и пила, наслаждаясь каждым глотком чудесного напитка. Как вдруг послышались крики– кричала женщина. Уиллоу, кинув взгляд на Джона, который поднялся из-за стола, выбежала в общий зал, не дожидаясь спутника. Там стояла, всхлипывая, хрупкая молоденькая девушка, совсем ещё ребенок. А за шиворот ее держал дородный мужчина в возрасте.
–Что случилось?– спросил Джон
–Эта чертовка, Фрида, пыталась меня обокрасть, господин!– мужчина зло встряхнул девушку, словно мешок с картошкой.
–Это правда?– Джон повернулся к девушке, давая ей понять, что выслушает и ее, честно и непредвзято.
–Нет, господин. Он ...он хотел меня продать. Я не хотела, и тогда он решил т...т...так... – девушка вновь заплакала.
Из ее сбивчивых объяснений следовало, что мужчина– ее дальний родственник, ставший ее опекуном после смерти родителей . И что она понравилась местному судье, тот захотел ее к себе в услужение. Судья этот– известный развратник. Он пообещал ее опекуну большую сумму, чтобы тот отправил девушку к нему в дом. Но у девушки есть возлюбленный, Томми, они ждут ребенка, Томми служит конюхом в местной платной конюшне. Они с Томми решили сбежать, но опекун поймал их. И вот теперь решил так отправить девушку судье– сказать, будто она обокрала его. И тогда жизнь и свобода девушки стали бы целиком зависеть от судьи.
Раздался негодующий возглас– Джон обернулся, ч удивлением увидев, как меняется в лице юный Уильям. Тот весь покрылся красными пятнами, глаза его сверкали:
–Никогда!– он пьяно икнул, и Джон пожалел, что наливал сидра парню больше, чем положено– никогда этому не бывать! Сколько она украла у вас?! Сколько?!
Опекун, растерявшись, назвал сумму. Очевидно было, что он был не готов к расспросам, ведь по плану он должен был лишь прилюдно огласить все это и отвести девушку к судье.
Уиллоу, повернувшись к Джону, попыталась сфокусировать свой взгляд на нем:
–Вы...вы должны мне за работу, прошу вас– отдайте эти деньги ему– ее тонкий пальчик указывал на опекуна, который растерянно переводил взгляд с Уиллоу на Джона.
Джон, в первый раз увидевший своего всегда собранного и серьезного секретаря почти в истерике, молча кивнул. Он отозвал опекуна в сторону, отдал ему деньги, назвавшись своим полным именем. Опекун начал испуганно кланяться хозяину земель, клянясь, что никогда больше не подойдёт к Фриде и близко.
А дальше Джон отвёл плачущую девушку и радостно обнимающего ее секретаря в кабинет, где накормил и напоил обоих ( правда, не подливая больше сидра Уильяму). Затем они решили поехать за Томми, поговорив с юношей, Джон по доброте душевной решил взять его к себе на работу. И даже выделил молодой семье большую комнату на этаже для слуг, получив с пары клятвенное заверение как можно скорее узаконить свои отношения.
Уже позже, вечером, сидя в кабинете, Джон грустно ухмылялся тому факту, что ему и впрямь суждено стать Купидоном– вокруг него женятся все, с его помощью, вот только он все один .Нет! Он – не один, у него – самая чудесная дочь на свете. И самый странный секретарь– Джон вспомнил, как полусонный Уильям в экипаже бормотал о том, что " хоть одну Фриду, но удалось спасти".
События, события...
Уиллоу, наряженная в красивое темно– бордовое платье, с лентой в волосах, шла по коридору. Она крутила на пальце кольцо– его вместе с нарядами и ванной принесли слуги. Джозеф буквально брал быка за рога.
Уиллоу шла в кабинет к мистеру Свенсону, надеясь, что хоть он отличается здравомыслием в этой семье. Она сама была уже на грани– Джозеф приставил слуг следить за ней, вот и сейчас ее в нескольких метрах позади сопровождал здоровенный детина. После очередной попытки Уиллоу убежать Джозеф не доверял ей.
Уиллоу поморщилась, вспоминая, что ей пришлось пережить, когда слуги поймали ее в нескольких метрах от ворот. Джозеф пришел в ярость. Он метался по комнате словно лев в клетке, крича о ее черной неблагодарности, о том, что они любят друг друга, а она так поступает с ними ( верный своему эгоизму, Джозеф уже убедил себя и всех вокруг, что они с Уиллоу до беспамятства влюблены друг в друга). Затем он подошёл к ней, с размаху ударив по лицу. У девушки выступили слезы боли, она в ужасе смотрела на него, зажав щеку рукой:
