Текст книги "Тишайший вечер (ЛП)"
Автор книги: MalevolentReverie
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Во мне вспыхнула злость. И это было совсем на меня не похоже. Я чувствовала себя так, словно угодила в ловушку, словно волей-неволей превращаюсь в жертву, на которую будут смотреть с жалостью и сочувствием, представляя, чему я подверглась… «Я не слабая… Любая другая погибла бы, окажись она на моем месте! Я выкарабкалась из этой передряги целой и невредимой и помогла спастись другим!»
– Не говори со мной так! – огрызнулась я.
– Рей, я понимаю…
Я села – но слишком резко, голова чуть закружилась.
– Нет, ничего ты не понимаешь! Какого черта ты вообще можешь понимать?! Явился сюда и устраиваешь тут сеанс психоанализа, как будто я какая-то шизанутая! Я абсолютно нормальная! На самом деле я хоть сейчас могу подняться и пойти гулять куда вздумается!
К чести Бена, он пытался остановить меня. Я свесила ноги с противоположной стороны кровати и, понадеявшись на свои силы, встала на ослабевшие ноги.
Каждый мускул в теле буквально сжался. С отвращением я осознала, насколько мои мышцы атрофировались после побега. Я не успела схватиться за кровать и с запозданием поняла, что сейчас рухну на пол и отрублюсь.
Но вместо этого меня настиг внезапный приступ сильнейшего головокружения. Как в тумане, я начала падать, отстраненно почувствовав, что в последний момент меня подхватили, и снова погрузилась в беспокойный сон.
========== Часть 15 ==========
Когда я очнулась, мне просто не хватало храбрости смотреть на Бена. Он сидел, развалившись на стуле возле кровати, листая телеканалы, и, кажется, вовсе не заметил моего пробуждения. Я сложила руки на груди – в них еще сохранялась остаточная дрожь после обморока – и уперлась сердитым взглядом в дверь. Не было слышно ни шума, ни голосов – только шаги по коридору и мерное гудение аппаратуры.
Наверное, больше всего меня угнетала унизительность ситуации, а не слова Бена. Я полетела на пол, как сорванный листок, перевозбудившись – в праведном гневе обиженного котенка. Щеки вспыхнули, стоило мне краем глаза взглянуть на затылок Бена – он покачивался из стороны в сторону, видимо, в такт музыке. Да, пожалуй, я слегка переборщила.
Но ведь этого следовало ожидать? В моем-то состоянии? Я разжала кулаки и принялась изучать свои ладони, сильно исцарапанные острыми камнями на полу темницы. Некоторые царапины точно превратятся в шрамы. Горько было это сознавать. Я вернулась домой, но прежняя Рей Кеноби исчезла навсегда.
– О, вовремя ты проснулась. Скоро доставят пиццу.
Бен говорил через плечо, не оборачиваясь. Я снова посмотрела на него и ощутила голодные позывы в желудке. Пицца?.. Я не пробовала таких вкусностей целую вечность… Кайло готовил простые блюда: простое мясо без приправ, простой салат без гренок или соуса. И в отличие от пресной больничной еды, пицца – это… Внезапно у меня слюнки потекли. Сыр! Боже, как же давно я не видела сыра!..
Я уставилась на край простыни.
– Спасибо, Бен.
– Всегда пожалуйста, – он покосился на меня, сверкнув улыбкой. – Доктор, разумеется, не одобрит, но порадуется, что ты вообще что-то съела.
– Ага…
Вскоре позвонил курьер, и Бен ушел в приемную, оставив меня наедине с противной тишиной и тяжелыми мыслями.
Я откинула одеяло и задрала рубашку. Незадолго до этого мне ставили катетер и – господи, до чего унизительно – подгузник, но то и другое сняла медсестра, когда приходила ухаживать за мной.
На память о сплаве по реке у меня остались синяки и ссадины. Я похудела. Ноги выглядели ужасно тонкими, как у кузнечика, и мне сразу захотелось это исправить, начать заниматься, подобрать диету… С руками дело обстояло не лучше. Кожа да кости…
К сожалению, это была неприглядная правда. Смотреть на собственные ноги было мерзко – хотя медсестры явно поухаживали за ними, обработали, спрятав самое страшное под бинтами. Наверное, под ними зияли еще не зажившие рваные раны, гнойные нарывы и почерневшие ногти – то, о чем сейчас точно не стоило переживать.
Но из-за рук я сильно расстроилась. Я поворачивала их, разглядывая глубокие царапины, которые, скорее всего, останутся со мной навсегда. Пальцы казались невероятно длинными и тощими, как у старухи, но при этом гладкими, как у ребенка… Кисти рук напоминали пауков.
Вокруг запястий темнели еще красноватые ссадины – память о тех случаях, когда Кайло сковывал меня. Некоторые были острыми, ровными – от наручников, другие – потертости – от веревки. Я погладила левое запястье, думая о прошлом. Оно не повторится. Папа защитит меня от чего угодно, и я тоже позабочусь, чтобы всегда иметь при себе что-нибудь для самообороны.
Тихий стук в дверь возвестил о возвращении Бена. Я прикрылась и прочистила горло, прежде чем разрешить ему войти – и он с улыбкой переступил порог палаты.
– Меня никто не поймал, – заговорщицки сообщил он, аккуратно затворив дверь. – Пицца просто с сыром, надеюсь, тебе понравится.
– Я ее проглочу, даже если там сардины.
Он рассмеялся и поставил коробку на столик.
– Ни за что не подвергну тебя такому испытанию, Рей. – Он перенес поднос на ножках мне на колени, достал бумажную тарелку и повернулся, чтобы заняться пиццей.
– Насчет папы я не уверена, – проворчала я. – Он мне обязательно все уши прожужжит с этими омега-3…
Коробка открылась, до меня донесся аромат теста и сыра. Наверное, слюни вытекли мне на подбородок – господи, казалось, на свете не существует ничего вкуснее! Я нетерпеливо заерзала под жалобное урчание в животе.
Бен положил мне на тарелку два больших куска – он все еще улыбался под нос, наверное, из-за моей фразы про папину одержимость полезностью рыбы. Я нервно сжимала и разжимала пальцы, ожидая, пока он возьмет себе порцию, и помня о вежливости. Неприлично есть прежде…
– Ешь помедленнее, Рейби. Веди себя прилично.
Грудь сдавило. Чудовище по-прежнему сидело в моей голове.
– …кроме того, тебе не помешает пища для ума.
Я уловила только конец фразы Бена. Он сидел в кресле, ел пиццу и смотрел телевизор, насколько это было возможно с его места. Я опустила глаза, и меня немного затошнило. Я… опять потеряла сознание? Не получалось вспомнить: разве он брал себе пиццу?
– Конечно, – пробормотала я.
Он перевел взгляд на меня и перестал жевать. Потом проглотил кусок и наклонил голову.
– Ты хорошо себя чувствуешь, Рей? Может, тебе хочется побыть одной?
Вместо ответа я занялась пиццей. Со мной все было хорошо.
Покончив с ужином, мы продолжили молчать – за окном почти стемнело. Я сонно таращилась в телевизор, по которому крутили какую-то телевикторину, а Бен принялся наводить порядок в палате. Через какое-то время пришла медсестра, чтобы справиться, как у меня дела, и предложила «Д*****» от головной боли, но я отказалась – боль была здоровой, терпимой. Так что медсестра ограничилась тем, что помогла мне сходить в ванную и поменяла постельное белье.
Снова улегшись в постель, я обратила внимание, что Бен до сих пор в шапке. Вроде бы в палате царило тепло, хотя, впрочем, не стоило торопиться с этим утверждением – я была в толстых носках и под плотным одеялом.
– Тебе не жарко? – поинтересовалась я.
Бен развернул стул, стоявший спинкой к постели, и сел, сунув руки в карманы. Я подметила, что он такой же сонный, как я.
– После ношения шапок мои волосы – страшное зрелище, – улыбнулся Бен. – Лучше оставить как есть.
– М-м… Ну ладно, – я перекинула волосы на плечо и смущенно покрутила большими пальцами, пряча глаза. – Прости, что накричала на тебя.
– Мне доводилось попадать в гораздо худшие ситуации, Рей. Ты, по крайней мере, ничего не швыряла мне в голову.
– Я бы так и сделала, будь у меня силы, – невесело усмехнулась я.
Он улыбался мне, но я чувствовала, что он смотрит сквозь меня, куда-то за окно. Выражение его лица выдавало напряжение, словно он себя сдерживал, карие глаза чуть потемнели. Моя улыбка медленно угасла, и в палате вновь установилась тишина.
Затем Бен встрепенулся, словно вырвавшись из задумчивости, и поднялся со стула.
– Зато твоя мама любила швыряться в меня чем попало. Бумажками, камешками, веточками… а бывало, и карандашами, – он поправил вещи на тумбочке. – Мы хорошо ладили, я и Скарлетт.
Мама дружила с Беном еще до того, как папа переехал в Эсперанс. Сейчас я понимала, уже не будучи наивной девочкой: Бен питал симпатию к маме и, очевидно, очень расстроился, когда она решила выйти замуж за папу.
Мама регулярно разговаривала с ним по телефону, а когда я была маленькой – и того чаще. Бен был у них с папой чем-то вроде беспристрастной третьей стороны: иногда папа изливал ему душу по поводу мамы, а иногда то же самое делала мама. Но когда здоровье начало ее подводить, общение как-то сошло на нет. Она стала часто усаживаться за стол в одиночестве и листать старые фотографии, отгородившись от всех нас.
Впрочем, родители немногое поведали мне о Бене. Все, что я знала: он вырос в бедной семье в Эсперансе, а его родители были хорошими людьми. Других родственников у него не было, собственной семьей он не обзавелся.
– Я помню, мама рассказывала о некоторых ваших шалостях, – с готовностью отозвалась я. – Кто был главным нарушителем спокойствия: она или ты?
Бен покосился на меня и с усмешкой отвел взгляд.
– Это конфиденциальная информация, мисс Кеноби.
– Ой, да ладно! Я готова на стену лезть от скуки, а слушать, как мама наводила шороху в детстве, всегда весело. – И вдруг мне в голову пришла идея. – Давай ты расскажешь мне о ней, а я, так и быть, запишусь на твой сеанс психотерапии. Не то чтобы мне очень надо…
– Психотерапия полезна для души. Она исцеляет.
– Угу, – я переместилась на корточки, чувствуя прилив бодрости от предвкушения. – Расскажи о том случае, когда вы выпустили щенков и котят в младшей школе.
Он со смешком покачал головой, опускаясь на стул.
– Это была затея твоей матери, как и большинство наших шалостей. В тот день мы нашли на обочине дороги коробку, под завязку набитую дрожащими негодниками. Твоя мама испугалась, что они погибнут или что кто-нибудь нехороший вздумает утопить их в реке… И взяла дело в свои руки – мы донесли коробку до школы и выпустили их в коридоре. Поразительное дело, но все зверюшки обрели хозяев!
– Правда? Я всегда считала, что она придумала такой финал для меня.
– Нет, их разобрали родители детей. Твоя мама, конечно, с удовольствием приютила бы всех у себя, но ясно понимала, что ее родители никогда на это не согласятся.
Мы поболтали еще немного о маме и о проказах, на которые она подбивала Бена, а он с удовольствием поддавался… На миг я пожалела, что не унаследовала ее бунтарский дух. Вероятно, так получилось потому, что я росла в других условиях, и большая часть того, что я помнила о маме, пришлась на период ее болезни. На меня легли заботы о папе с Райаном, не оставалось времени на детские шалости…
Я помнила маму очень мягким человеком. В последние годы она стала особенно чуткой, возможно, из-за прогрессировавшей болезни, однако мой братик очень на нее походил. Жаль, что мне не довелось узнать маму с другой стороны. С той, которая проявлялась редко, проскальзывала урывками, и то обычно тогда, когда рядом не было папы.
Время шло, я начала клевать носом, да и Бен задремал на стуле. Но не успела я погрузиться в сон, как приоткрылась дверь, впустив в палату полоску света.
– Мистер Соло, могу я поговорить с вами?
Стул тихо скрипнул, и Бен, зевнув, поплелся к двери. Я глянула одним глазом и заметила симпатичную светленькую медсестру. Прислонившись к дверному косяку, Бен почесал щетину.
– Рей чувствует себя хорошо, – устало произнес он. – Я дам вам знать, если что-то изменится.
– Дело не в ней, мистер Соло. – Сделав паузу, медсестра понизила голос: – Одна из девушек скончалась.
========== Часть 16 ==========
Роуз проиграла эту битву и ушла из жизни в окружении родных.
Она умерла во сне, во всяком случае, так сказала доктор. И горестно поведала о том, что пришлось перенести девушке, столь недолгое время бывшей ее пациенткой. И хотя шансы на то, что Роуз выкарабкается, были минимальными, я все равно не могла поверить в ее смерть. Роуз пришла в сознание лишь на несколько часов. Родители и три сестры едва успели с ней попрощаться.
Но не я.
В глубине сердца я немного завидовала Роуз – она освободилась от тревог и страданий. Ее душа упокоилась с миром, покинув бренное тело, над которым нам еще предстояло выразить скорбь. Накрытое простыней, его увезли в морг.
У меня состоялась короткая встреча с семьей Роуз. Ее родители искренне благодарили меня, но младшие сестренки не поднимали глаз, возможно, не до конца осознавая, что произошло. Я сдерживала слезы, сидя на каталке в опустевшей палате – меня привез Бен. Он опустил руку мне на плечо.
Было очень тихо. Все уже ушли, и я попросила Бена ненадолго оставить меня – чтобы побыть в одиночестве и дать волю чувствам. Здесь пахло смертью. Казалось, этот запах прилип к стенам, и я ощущала, как его щупальцы тянутся к моей голове – завеса тумана мешала мне вспомнить.
Наоми и Хейли тоже пришли проститься с Роуз. Наоми передвигалась на костылях, демонстративно стараясь не опираться на них, у Хейли рука была на перевязи. Врачам удалось спасти ее конечность, но никто не мог дать гарантий, что она вернет прежнюю работоспособность. Но обе девушки, безусловно, выглядели довольно бодро – если не считать потухших глаз.
После скромной церемонии прощания с Роуз они возвратились в свои палаты, к семьям. Странным образом наша встреча вызвала во мне неловкость, наверное, из-за всего произошедшего и желания быть ближе к родным. Но мне подумалось, что в этом нет ничего страшного – когда-нибудь мы обязательно соберемся вместе и поговорим обо всем случившемся.
Перед выпиской, двумя днями позже, я взяла у них номера телефонов. Наоми решила переехать на север, в Мэн, убраться подальше от Луизианы, но Хейли оставалась здесь. Ее родители не могли себе позволить бросить работу, да Хейли и сама не хотела, чтобы дело выглядело так, будто она убегает отсюда.
Я покинула больницу теплым весенним днем, как раз в канун седьмого месяца со дня похищения. Папа усаживал меня в свой внедорожник с такой заботой, будто я в любой миг могла разбиться на миллион частей, а на заднем сиденье меня уже поджидал счастливый младший брат.
– Рей! – с ликующим воплем Райан прыгнул на меня и чуть не придушил в объятиях.
С трудом дыша от смеха, я крепко обняла братика, радуясь, что мне повезло вновь его увидеть. Он подрос, волосы у него тоже отросли. Я сделала мысленную пометку: не забыть подстричь Райана.
Папа отвез нас в ресторанчик фастфуда – одно из тех мест, которые после злополучных событий я и мечтать не смела посетить. Нетерпеливо вбежав внутрь, я пошатнулась и невольно прислонилась к стене, сраженная восхитительными запахами разнообразных вредных вкусностей, вроде картошки фри. Папа укорил меня за спешку, когда они с Райаном вошли следом, и потом всячески пытался помочь мне с заказом – персонал только потихоньку переглядывался.
Но все-таки оказаться здесь было здорово, это ощутимо помогло мне вновь почувствовать, что я дома. Рядом находились папа и Райан, сам их вид вселял в меня надежду – но смеяться, устроившись всей семьей за одним столом, запихивая в рот картошку фри, было сущим исцелением. Мы быстро возвращались к нормальной жизни. Я смаковала каждый кусочек и…
– О, вы еще не дома?
По спине пополз холодок.
– ТАК ДЕЛО НЕ ПОЙДЕТ, РЕЙБИ!
Бен опустился на диванчик рядом со мной, и я ощутила… боль. Он улыбнулся папе с Райаном и присоединился к беседе, небрежно положив руку на спинку сиденья.
Не знаю почему, но мне казалось, что я задыхаюсь, дыхание пресеклось. Я закашлялась, подавившись картошкой, и задрожала, по коже побежали мурашки. Похоже, никто не заметил моей странной реакции – все перешучивались, болтая о своем, пока меня сковывал новый внезапный приступ.
– Бен заедет за тобой около пяти, Рей, когда закончит с последним пациентом.
Зрение и слух притупились, сжались – звуки, цвета, слова доходили как сквозь решето. Вокруг клубился вихрь запутанных, смазанных образов, и я не могла его пробить… Не могла заставить мозг вернуть утраченные воспоминания.
Сглотнув, я вымученно улыбнулась.
– О, отлично!.. Я отойду на минутку.
Рука Бена соскользнула со спинки дивана и опустилась мне на плечи – отдающее холодом ощущение дискомфорта усилилось. Бен сжал пятерней мое плечо – чересчур сильно.
– Тебе нехорошо? – спросил он.
– Опять теряешь сознание?! – в голосе папы, не в пример его другу, звучала паника. – Черт подери, зря мы сюда приехали!.. Я сейчас же отвезу тебя домой!
Я освободилась из рук Бена, сохраняя на губах натянутую улыбку. Сердце колотилось, голова шла кругом – я испытывала подобное прежде. Да, каждый раз, когда в мое узилище входил Кайло.
– Простите, – пробормотала я. – Я в порядке, мне нужно на минутку отлучиться.
Мужчины неохотно отпустили меня, и я едва не сорвалась на бег.
Примчавшись в уборную, я закрылась на замок, и из моего горла вырвался сдавленный крик. Было больно, так больно, как никогда! Каждый нерв во мне ожил и горел – я принялась дергать себя за волосы, каким-то чудом не разбив зеркало над раковиной. Но меня одолевало желание что-нибудь разбить! Такое страстное желание – словно меня разорвет, если я этого не сделаю!
– Рей, открой дверь!
Слезы катились по моим щекам, но я не издавала ни звука. Не выпуская из пальцев пряди волос, я сползла по стене, присев на корточки в дюйме от пола.
– Все хорошо… – хрипло ответила я папе. – Только… дайте мне минутку…
Снаружи что-то обсуждали на повышенных тонах, звенели ключами… Туман колыхался, уже готовый рассеяться, но всякий раз, когда я оказывалась к этому совсем близко – голову сдавливало так, что пульсировало в висках. Я зажмурилась, вскрикнув, когда голос и ощущения вломились в мою голову, будто самая изощренная пытка.
Меня швыряют лицом вниз… Щелканье наручников… «Не разочаруй меня, Рейби»… Откуда он знает мое прозвище? Почему жаждал заполучить именно меня?.. Я плачу, но слезы внезапно высыхают… Я словно угасаю…
Дверь распахнулась, и все, что произошло потом, слилось в одно размытое пятно. Чьи-то руки протянулись ко мне – я отбивалась, загнанная и испуганная, но они не хотели позволить мне остаться на полу и, подхватив за подмышки, выволокли в узкий коридор. Вокруг собралась небольшая толпа.
Папы нигде не было видно. Паническая атака захлестнула меня, и я продолжала сражаться с Беном, упираясь на каждом шагу, пока он не перевернул меня на живот. Придавив меня в спину коленом и не давая рыпаться, он рылся в карманах, а я барахталась и кричала.
– Передайте Кейту… ее отцу… я введу ей «К****», – сказал Бен. – Небольшую дозу, но достаточную, чтобы купировать припадок. – Он вдруг рассмеялся вполголоса, совершенно не к месту: – Я знал, что так будет. К счастью, я подготовился ради тебя, Рей.
Он завел мне руку назад, и я ощутила укол в предплечье. Я широко открыла глаза, но не могла говорить: звуки не складывались в слова. Игла исчезла – я дернулась, но Бен, убрав шприц в карман, рывком поднял меня на ноги. Не отпуская мои заведенные за спину руки, он держал меня – и я уткнулась взглядом в конец грязного коридора.
Тело обмякло. Стоять не хотелось, глаза наполнились слезами.
– Что со мной?.. – прошептала я, разбитая и униженная.
Бен был совсем близко. Я чувствовала исходящий от него жар. Его пальцы слегка подрагивали, как будто в напряжении из-за того, что приходилось удерживать меня. Но с чего бы это – учитывая его крепкое сложение?..
– Ты скоро уснешь, – прошелестел его голос. – Ненадолго. Просто расслабься, – горячее дыхание обдало ухо, – не сопротивляйся.
Лекарство подействовало на удивление быстро. Ноги подкосились, и Бен подхватил меня – а когда он перешагнул порог, вынося меня наружу, я уронила голову ему на плечо и потеряла сознание.
========== Часть 17 ==========
Я проснулась – голова раскалывалась. Я лежала на какой-то кровати в совершенно незнакомой комнате. Поморщившись, я приподнялась на локте и зажмурилась, тщетно пытаясь совладать с пульсирующей болью. Ощущения напоминали тот день, когда я пришла в себя в плену у Кайло, после того как он накачал меня транквилизатором.
Постельное белье было спокойного серого цвета, очень приятное на ощупь, а кровать выглядела впечатляюще, с черными железными столбиками по углам. И вся обстановка была под стать – тумбочки по обе стороны кровати, напротив – большие, с изысканной отделкой двери в гардероб. На полу лежал ковер песочного цвета, стены были украшены картинами на морские темы. Создавалось впечатление, что я оказалась в отеле.
Шестое чувство нашептывало поискать сотовый, но у меня его давненько не водилось. Сбитая с толку, я обнаружила на ближайшей тумбочке три оранжевые таблетки – наверное, «И*****» – и стакан воды. Прищурившись, я проигнорировала находку. Туда запросто могли что-нибудь подмешать.
Но леденящий страх вернулся. Что, если Кайло нашел меня – он ведь клялся? Что, если я очутилась там, куда он собирался меня уволочь: в его доме? Холодные когти испуга впились мне в спину, и головная боль отошла на второй план. Я… снова в его руках?..
Однако впасть в панику я не успела – в дверь тихо постучали.
– Рей? Ты проснулась?
Бен?.. Я с изумлением поморгала, и ужас сменился сокрушительным стыдом. Боже!.. Приступ за ужином вылетел у меня из головы, и обрывки картины происшедшего мелькнули перед глазами. Воспоминания текли сквозь разум, но я не могла за них ухватиться. Как будто что-то отгораживало их, не подпуская меня.
– М-м… Вроде как, – отозвалась я и быстро запихнула таблетки в рот, следом опрокинув в себя стакан воды. – Я не сплю, можешь войти.
И как только он появился в комнате, я осознала с нарастающим страхом, что нахожусь в единственно возможном месте: в психиатрической лечебнице. Иных вариантов мой затуманенный рассудок найти не смог.
– Где я?! – я чуть не выплюнула таблетки.
На Бене был белый халат, похожий на те, что носили врачи в больнице. Нахмурившись, Бен закрыл дверь; еще на нем были знакомые брюки цвета хаки и свитер. Его волосы аккуратно разделялись пробором, на носу сидели очки, а из нагрудного кармана торчали ручки.
– Как сказать, – протянул он. – Сама как считаешь?
– В гребаном дурдоме! – я в бешенстве сбросила одеяло. – Это папа тебя надоумил?! Я не останусь здесь ни на секунду, и если ты попытаешься вколоть мне ту дрянь еще раз…
Плавным движением Бен снял очки и засунул дужку в передний карман халата. Улыбка на его лице никак не соответствовала ситуации.
– Полегче, Рей, ты не в госпитале. Это мой дом.
Я застыла, уставившись на него, теперь уж вовсе ничего не понимая. Какого черта я забыла в его доме? Похоже, папа сам съехал с катушек. Хотя он наверняка отирался поблизости, дожидаясь, пока я проснусь, чтобы забрать меня домой.
Но когда я перевела взгляд на свои ноги, чтобы убедиться, что не рухну, когда встану, то увидела, что на мне потрепанная мешковатая футболка и пижамные штаны. Это точно была не та одежда, в которой я приехала в кафе. И я почти потеряла дар речи.
– Как это оказалось на мне? – потребовала я ответа, подергав футболку.
Бен прислонился к двери.
– Тебя одела медсестра, пока ты была без сознания. Много у кого пришлось просить одолжения, чтобы тебя не оставили там под наблюдением.
– Почему? Кому это надо?
– Никому из нас. Это неблагоприятная для тебя среда, – он пожал плечами и сложил руки на груди. – Но мне пришлось взять тебя с собой, учитывая, что я ввел тебе большую дозу «К*****». И поскольку это не совсем общеприменимый препарат, он вызвал некоторые вопросы, в первую очередь – почему я решил его использовать.
При упоминании об уколе рука заныла, и я мрачно ее потерла.
– И что теперь?
Подняв брови, Бен тяжело вздохнул.
– Вкратце: в госпитале сочли, что ты можешь представлять опасность для себя или окружающих. Обычно это служит основанием для инициации программы стационарного наблюдения за склонными к суициду, что, надо добавить, не слишком приятное испытание.
У меня бешено забился пульс. Склонными к суициду?.. Я не собиралась делать ничего такого! Хорошо, пусть я немного неуравновешенна в эти дни, но это не значит, что я свихнулась!
– Но, – продолжил Бен, – почти все коллеги в госпитале – мои хорошие знакомые, и они доверяют моим способностям. Мы с твоим отцом обсудили это, и Джанин – очаровательная дама, которая заботилась о тебе – согласилась с нами. Пребывание рядом с отцом и братом в доме, где произошло несчастье, может вызвать у тебя излишний стресс – уверен, что прямо сейчас ты снова выходишь из себя. Гораздо безопаснее для тебя побыть какое-то время вдали от него.
Я озадаченно моргнула в ответ. Побыть… здесь?..
У меня вырвался нервный смешок.
– Неудачная шутка.
Но Бен был непоколебим как скала.
– А я и не шучу. Тебе требуется постоянное наблюдение; твой отец работает, и никому не нужно, чтобы Райан стал свидетелем твоего очередного приступа. Все равно ты сможешь видеться с ними.
Это то, чего я боялась – мое заключение никогда не закончится. В том или ином качестве я всегда буду под чьим-то контролем, надеясь лишь, что он не раздавит меня. Второй раз терять свободу было особо болезненно, и я, не соображая, что творю, швырнула опустевший стакан в стену. Стекло разлетелось – хруст показался приятным, и осколки осыпались на пол блестящей грудой.
– Я хочу домой! – заорала я, схватившись за голову. Я сжала пальцы в кулаки и дергала волосы, пока не почувствовала, что еще немного – и выдерну их с корнем. – Я просто хочу домой!
– Не зацикливайся на узком понимании слова «дом», Рей. Сейчас ты дома. Ты будешь видеться с семьей, когда пожелаешь, и я обеспечу тебе личное пространство. Тебе нечего бояться.
– Ничто никогда не будет как раньше, – выдохнула я, дрожа всем телом. – Я хочу, чтобы все было как прежде.
В комнате воцарилась тишина. Я наклонилась, прячась за завесой волос, и попыталась успокоить судорожное дыхание, чтобы не разрыдаться. Это было неправильно!.. Я должна была быстро оправиться, вернуться к работе, и все опять должно было стать нормальным! Я забирала бы Райана из школы, как обычно, а еще подружилась бы с Хейли и Наоми, и мы…
Матрас рядом со мной просел. Чужое присутствие было слишком близко, оно нервировало, но я не смела двинуться с места. Мне необходимо научиться самоконтролю. Я не могу набрасываться на все, что меня пугает!
– И будет, – тихо пообещал Бен, – но мне нужно, чтобы ты мне доверяла.
Я вытерла глаза тыльной стороной ладони.
– Как? Все считают, что я сумасшедшая.
– Никто так не считает, и я хочу, чтобы ты перестала употреблять это слово. Это несправедливо по отношению и к тебе, и к другим девушкам, которые страдают от тех же симптомов. Тебе довелось пережить тяжелейшую травму. Тебе предстоит долгий путь восстановления, и никто не ожидает, что ты вернешься такой, как была. Твой отец готов к тому, что у тебя могут возникнуть проблемы.
Умом я понимала, что Бен прав, но сердцем не могла с этим смириться. Я продолжала смотреть в пол, пытаясь осознать происходящее. Если я не воспользуюсь помощью, то позволю Кайло победить. Если опущу руки, значит, он одолеет меня… Но он проиграет, если я исцелюсь и буду жить дальше.
Я тяжело вздохнула и кивнула.
– Ладно. Попробовать не помешает.
– Хорошо, – Бен помедлил в нерешительности, но затем дотронулся кончиками пальцев до моей спины, как будто слегка нервничая. – Почему бы тебе не принять душ, пока я соберу стекло? А потом займусь обедом.
Новые обстоятельства все еще казались мне странными – это было переосмысление парадигмы, и я выпрямилась, разглаживая заплаканную футболку, но по-прежнему избегая смотреть Бену в глаза.
– Я сама могу что-нибудь приготовить, – отозвалась я. – Не хочу быть обузой.
То, как он поднялся с кровати, показалось мне… знакомым. Бен сунул руки в карманы больничного халата и улыбнулся, но в его глазах улыбки не было. Почему-то мне стало не по себе.
– Не глупи, Рей, – ответил он. – Что я за хозяин, если позволю тебе готовить вместо меня?
Что-то мне подсказывало: лучше не развивать эту тему. Внутренне сожалея, я кивнула и поспешила в ванную, примыкающую к спальне – с мучительным ощущением, будто под кожей у меня копошатся жуки.
========== Часть 18 ==========
Я опасалась, что из-за тишины и покоя в доме Бена мои переживания обострятся до предела, но этого не случилось. Дом оказался не таким уж большим – я выяснила это, когда решила пройтись, чтобы его исследовать. И слегка успокоилась – жилище вполне сносного размера, не придется трястись в ужасе, что из-за угла на меня выпрыгнет Кайло. А если он все-таки решит напасть, папа с Райаном будут далеко и не пострадают.
После обеда Бен уехал – его ждали пациенты. Оставшись одна, я поначалу осторожничала, было неловко, что я, такая же пациентка, живу дома у доктора, но Бен перед уходом настоятельно предлагал мне обустроиться и разведать: что, где и как. Поэтому я аккуратно, на цыпочках, прошлась по дому, настороженно озираясь по сторонам. В глубине души шевелился страх: вдруг Кайло вот-вот откуда-то выскочит.
Мебели было немного. Картины на стенах выглядели так, будто их скупили, не глядя, в торговом центре, не утруждаясь выбором. Зато кругом царил порядок. Правда, мне не удалось обнаружить ничего, что хоть как-то напоминало бы о семье хозяина дома – ни фотографий, ни семейных реликвий на каминной полке. Дом Бена был великолепен, но совершенно лишен отпечатка его личности.
Ближе к вечеру меня снова одолело любопытство. На этот раз я поднялась на второй этаж, где располагались спальни. Моя дверь была первой, следом еще одна гостевая комната, а спальня Бена, очевидно, была самой дальней по коридору. Я заложила руки за спину и постояла перед дверью, начиная волноваться. Если он вернется, а я не услышу…
Но страхи оказались напрасны – дверь не поддалась. Я с досадой подергала ручку, но потом сдалась – с запоздалым чувством стыда. Да что со мной, с чего я вздумала ломиться в спальню Бена? Понятно, что он держит ее запертой, желая сохранить свою личную жизнь в неприкосновенности.
По шее пробежали мурашки – как будто кто-то погладил кожу холодным пальцем. В замешательстве я потопталась под дверью спальни, в которую секундой раньше пыталась вторгнуться. Крайне неприлично. И я, отмахнувшись от непонятных ощущений, попятилась и, стремительно развернувшись, поспешила спуститься на первый этаж. Каждый шаг отдавался болью в висках.
Я не представляла, чем тут заниматься. Подвал – недавно отремонтированный, светлый и просторный, стены выкрашены в пастельный зеленый цвет, мебель совсем новая. Еще одна кухня и ванная – наверное, для гостей или родителей Бена. Я побродила по дому еще полчаса и, соскучившись, вернулась в гостиную.