Текст книги "Рамаяна"

Автор книги: Махариши Вальмики

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Хануман в городе Ланке

Опустившись на вершину горы Трикута, Хануман с высоты стал оглядывать окрестности. Он увидел радующие взор холмы и обширные леса, голубые озера и пруды, покрытые лотосами и лилиями, зеленые луга, рощи и сады в цвету, широкие прямые дороги среди лесов и полей, а на вершине утеса – прекрасную Ланку, словно плывущую в воздухе, неприступную и грозную твердыню Раваны.

Глядя на великолепную столицу ракшасов, опоясанную золотой стеной и словно подпирающую небеса кровлями своих дворцов, подобных белым облакам, с сотнями стягов и знамен на стенах, Хануман преисполнился восхищения. Затем он подумал: «Оставаясь в собственном облике, я не могу войти в город, охраняемый бдительными и коварными ракшасами. Чтобы отыскать Ситу, я должен обмануть их, хитрых и могучих; я должен проникнуть в Ланку незамеченным, ночью».

И, вздохнув, Хануман подумал: «Как смогу я втайне от нечестивого владыки Ланки посетить дочь Джанаки и исполнить поручение Рамы? Я думаю, даже ветер не скитается здесь незамеченным. Порученное дело уже накануне успеха может погибнуть из-за неразумения посланца, не сумевшего выбрать надлежащее время и место. Что нужно сделать мне, чтобы избежать опрометчивости? Как должно мне поступить, чтобы дело не пострадало и прыжок мой через океан не оказался напрасным?»

Так размышлял Хануман и, горя желанием увидеть царевну Видехи, с нетерпением ожидал заката. Когда же солнце село и наступила ночь, сын Ветра, уменьшившись до размеров кошки, незаметно приблизился к прекрасной Ланке, озаренной огнями и светом звезд, охраняемой свирепыми ракшасами, окруженной рвом, полным воды, где плавали лотосы, и могучей стеною, которую украшали ворота с золотыми сводами.

Перепрыгнув через крепостную стену, Хануман ступил на вражескую землю и двинулся, крадучись, по улицам города, устланным цветами, мимо высоких красивых домов разнообразной постройки с алмазными окнами, разноцветными стенами, дверями из золота и хрусталя. И, пробираясь от дома к дому, он слышал доносившиеся из них сладостные звуки лютен и флейт, перезвон колокольчиков, звуки шагов и хлопанье в ладоши, смех и нежное пение дев, очарованных любовью, подобное пению апсар на небесах. Из других домов он услышал слова молитв и священные гимны, распеваемые благочестивыми брахманами, знатоками Вед; и здесь и там он слышал рычание львов.

И, освещая путь сыну Ветра, месяц взошел на середину неба, окруженный звездами, и озарил сиянием своим землю, рассеивая мрак и ниспосылая утешение сердцам живущих. Хануман, подняв глаза, увидел его, плывущего по небу над Ланкой, словно лебедь по озеру. И вслед за месяцем явилась благая полночь, вестница разгульных пиров прожорливых ракшасов, прекращающая ссоры влюбленных, низводящая небо на землю.

Заглядывая в дома, мудрый вождь обезьян видел там ракшасов, опьяненных вином и богатством, ведущих беседы между собой, спорящих, бранящихся, насмехающихся друг над другом, вспыльчивых, размахивающих толстыми руками, натягивающих луки, бьющих себя в грудь, обнимающих своих возлюбленных; веселых женщин, натирающихся мазями и благовониями, опьяняющихся вином; красавиц, улыбающихся, или вздыхающих в гневе, или спящих. И в домах вельмож Хануман видел их добродетельных, восседающих в роскошных покоях жен, прекрасных, как звезды на небе, нарядных, украшенных драгоценностями и цветами; видел сбросивших покрывала – и тела одних подобны были расплавленному золоту, других – лунному свету; видел одних, наслаждающихся радостью в объятиях своих возлюбленных, чаруя их сердца своею красотою, других – печальных, томящихся в разлуке с милым сердцу. Но Ситы не было среди них!

Тогда, прыгая по кровлям семиярусных домов, Хануман стал рыскать по Ланке в поисках царевны Видехи. Он увидел на улицах, мощенных драгоценными камнями, ляпис-лазурью и жемчугом, бурлящие толпы ракшасов и бесов, славящих Равану, на площади перед царским дворцом – множество стражей и соглядатаев Раваны.

И были там ракшасы косматые, с намазанными маслом волосами, и другие – бритоголовые; одни были одеты в коровьи шкуры, другие – в богатые платья, третьи – совершенно нагие; были там красавцы и уроды, страшные великаны и отвратительные карлики, толстые и худые, одноглазые и одноухие; были там воины, вооруженные палицами и топорами, дротиками и петлями, лучники, меченосцы, копейщики, колесничие и знаменосцы. И сотни и тысячи воинов, бдительно стерегущих покои Раваны, увидел там Хануман.

Он увидел роскошный чертог царя ракшасов, возвышающийся на вершине горы, с золотою аркою над входом, с кровлею, украшенной жемчугом и драгоценными камнями, обнесенный высокой стеною и окруженный глубоким рвом. Обыскав в окрестностях царского дворца все дома и сады, побывав во дворцах Прахасты, и Кумбхакарны, и Махапаршвы, и Индраджита, и Вибхишаны, и Шуки, и других приближенных и родичей царя, сын Ветра, незамеченный, вошел в обитель Раваны, охраняемую грозными ракшасами, как дремучий лес – львами.

Хануман во дворце Раваны

Там, на просторных дворах, Хануман увидел неукротимых и быстрых коней – рыжих, белых и черных – и могучих слонов, хорошо обученных, несокрушимых в бою; превосходные повозки и колесницы, украшенные изображениями из слоновой кости, золота и серебра, увешанные бубенцами и покрытые львиными и тигровыми шкурами; и угрюмых ракшасов, охраняющих покои Раваны. Он увидел сады, восхитительные строения, предназначенные для дневного отдыха, увеселительные беседки, поляны для павлинов и пруды для лебедей; а в дворцовых покоях, благоухающих сандалом и агуру, оглашаемых звуками лютен и раковин, словно рокотом морских волн, и озаряемых красотою прелестных дев – жемчужин среди женщин, он увидел золотые ложа и асаны, драгоценные сосуды, повсюду бродили разнообразные ручные звери и птицы.

Хануман увидел там чудесную колесницу Пушпака, которую Равана отнял у своего старшего брата Куберы, бога богатства, украшенную блистающими драгоценными камнями, словно небесная твердь – луною и планетами, и способную летать по небу с быстротой ветра, повинуясь воле возничего. Она была так огромна, что на ней смогли поместиться леса и горы, дома из сапфиров и изумрудов с хрустальными и золотыми окнами, золотыми лестницами, искусными изображениями птиц и змей, волков и слонов, сделанными из серебра и кораллов, прекрасное изваяние Лакшми, богини счастья, сидящей у пруда с лотосом в руке.

Обыскав колесницу Пушпака и не найдя на ней Ситы, Хануман пошел дальше. И увидел он перед собою великолепный чертог, озаренный светильниками и факелами, с великолепными прямыми колоннами, возносящимися к небу, с пилястрами и арками, хрустальными террасами, лестницей, выложенной драгоценными камнями, со стульями из слоновой кости, кораллов, серебра и золота. И ветер, донеся до Ханумана запах благовоний, вина и яств, шепнул ему: «Войди, Равана здесь!»

Когда на исходе ночи сын Ветра вступил в покои властелина ракшасов, он узрел там тысячи женщин небывалой прелести и красоты.

Изнуренные вином и плясками, они все спали на полу и ложах, покрытых драгоценными тканями; волосы их были распущены и разметались в беспорядке, одежды сброшены, украшения – браслеты, пояса, жемчужные ожерелья – рассыпались и перемешались на полу, цветочные венки – измяты и растоптаны; и были те юные девы подобны лианам, сорванным с дерева и попранным слоновьими ногами. Охмелевшие от вина и любви, они лежали, погруженные в сон, положив головы одна другой на грудь, или на бедра, или на спину, обнимая друг друга, или закинув руки за голову, или сцепившись руками, словно сплетаясь в гирлянды прекрасных тел. Ветерок, пробегая, шевелил и приподнимал их легкие покровы.

И в местах, отведенных для еды и питья, Хануман увидел остатки роскошного пиршества: груды мяса буйволов, оленей и вепрей, куропаток и павлинов на золотых блюдах, козлятину, и зайчатину, и рыбу – все приготовленное искусными поварами – и различные плоды; золотые кувшины и хрустальные кубки были разбросаны повсюду; одни – полные меда, превосходных вин и напитков из сахара, плодов и цветов, другие – наполовину отпитые, и пустые, и опрокинутые.

Хануман вглядывался в лица красавиц, смеживших очи, подобные лотосам, сомкнувшим свои лепестки с наступлением ночи. Здесь были юные ракшаси и чужеземные царевны, плененные Раваной, дочери могучих раджей и брахманов, дайтьев, гандхарвов и нагов. Одни из них были отбиты Раваной силою у их родителей и родственников, другие, обуянные страстью, сами пришли к нему и стали его женами; и ни одна из них не была взята им в жены против ее воли, – все они были покорены достоинствами его. Но Ситы не было среди них!

Оглядев огромный покой, озаренный светильниками и погруженный в безмолвие, Хануман увидел посреди него возвышение из слоновой кости, золота и ляпис-лазури, с белым балдахином, украшенным цветами, и на том возвышении – золотое ложе, покрытое бараньими шкурами. На ложе покоился спящий Равана, повелитель ракшасов и отрада их дочерей, исполин, подобный облаку на закатном небе. И, увидев его внезапно, Хануман отпрянул словно в испуге; но затем, взобравшись по лестнице до середины, остановился, рассматривая владыку Ланки, подобного спящему тигру.

Он увидел его огромную голову, увенчанную золотой диадемой и украшенную сверкающими серьгами, его широкие плечи, его руки, подобные булавам или пятиглавым змеям; в ногах его Хануман увидел спящих жен и танцовщиц, обнимающих и прижимающих к груди лютни, флейты и тимпаны, словно матери – любимых детей. И отдельно от всех на богато убранном ложе он увидел женщину, прекрасную обликом, сияющую как золото и украшенную редкими драгоценностями. Хануман подумал: «Это, должно быть, Сита» – и, подумав так, он ударил в ладоши, поцеловал свой хвост, издал радостный клич, взлетел по столбу, поддерживающему своды, до самого потолка и соскочил вниз, проявив тем свою обезьянью природу.

Но, приглядевшись, он сказал себе: «Это не может быть Сита. Верная Раме, она не приняла бы участие в пире и не спала бы теперь вблизи Раваны». Та, кого сын Ветра принял вначале за Ситу, была царица Мандодари, любимая жена Раваны, госпожа внутренних покоев.

Убедившись в своей ошибке, Хануман возобновил поиски похищенной супруги Рамы, но, обыскав все дома Ланки и дворец Раваны, обыскав беседки и спальни, он нигде не нашел Ситу. И тогда, охваченный тревогой, он подумал: «Ситы, наверное, уже нет в живых. Чистая и добродетельная, она убита этим владыкой ракшасов, черпающим радость в нечестивых деяниях. Напрасны были мои усилия. Срок, назначенный мне царем Сугривой, миновал. Увы! Что скажут мне обезьяны, когда я вернусь? Они спросят меня, видел ли я дочь Джанаки на Ланке, а что я отвечу им? Что скажет старый Джамбаван, что скажет Ангада? Какой каре подвергнет меня гневный Сугрива?

Но упорство есть источник удачи; поистине, упорный всегда достигает цели. Я обыщу здесь все места, которые я еще не видел. Я снова обыщу все дома, и беседки, и сады, и дороги, и колесницы».

И он снова пустился на поиски, осматривая дворцы и храмы, многоярусные здания и глубокие подземелья, взлетая на кровли и спускаясь на землю, скача вперед и останавливаясь, открывая двери и закрывая, входя и выходя, – и не было в чертогах Раваны пространства в четыре пальца шириною, которое не осмотрел бы и не проверил мудрый вождь обезьян. Он осмотрел дома знати и горные пещеры, леса и городские улицы, холмы и пруды – он видел повсюду множество ракшасов, угрюмых и безобразных, но нигде не увидел Ситы.

Тогда он предался отчаянию: «Я обыскал горы и реки, леса и болота – весь остров и город и нигде не нашел дочери Джанаки. Царь коршунов Сампати сказал, что Сита унесена Раваной на Ланку. Почему же я не вижу ее здесь? Наверное, когда Равана летел с нею по воздуху, он выпустил ее из рук, и она упала в море. Или он здесь убил ее, хранящую супружескую верность, и она, невинная, съедена была его злыми женами.

Что мне теперь делать? Я не могу вернуться к обезьянам. Если я скажу Раме, что Ситы нет, он умрет от горя. Тогда умрет и Сугрива, и все его подданные наложат на себя руки, и опустеют леса и горы, и исчезнет с лица земли племя обезьян. Нет, я никогда не вернусь отсюда в Кишкиндху, не повидав дочери Джанаки. Я стану отшельником и буду жить в лесной глуши, питаясь плодами и кореньями и соблюдая суровые обеты. И, сложив свой погребальный костер, я войду в огонь. Или я брошусь в воду; ибо слава моя погибла, раз я не нашел Ситу. Или я убью злодея Равану и отомщу за нее и за себя».

Затем он подумал: «Я должен снова и снова обыскать Ланку. Вот обширный ашоковый лес, еще не осмотренный мною. Я войду в него». И, помыслив так, он приблизился к священному лесу, бдительно охраняемому ракшасами.

Хануман находит Ситу

Поручив себя мысленно защите Брахмы, Индры, Марутов и других богов, Хануман вошел в священный лес. Он вскочил на стену, ограждавшую его, и отсюда взору его открылись густые купы цветущих деревьев – ашок и шала, смоковниц и манго, отягченных» плодами, оглашаемых пением птиц и жужжанием пчел; и он прыгнул с ограды в лес, словно стрела, спущенная с тетивы, а затем стал стремительно пробираться сквозь заросли, раздвигая кусты, спугивая птиц с ветвей деревьев, осыпающих его цветами и плодами. И он увидел восхитительные поляны и дорожки, ведущие через лес, выложенные драгоценными камнями. В покрытых лотосами и лилиями прудах с прозрачной водою, с дном из хрусталя, со ступенями из жемчуга и кораллов, ведущими к воде, плавали утки и лебеди. Словно балдахином, осеняли водоемы цветущие деревья, опутанные лианами. Он увидел гору, живописную, покрытую лесом; и водопад вырывался из нее, как дева из объятий возлюбленного; и тихоструйную речку с деревьями на берегах, касающимися воды ветвями.

Вблизи одного пруда с золотыми берегами Хануман увидел могучее и раскидистое дерево сисса, возвышающееся над другими; «С вершины этого дерева, – подумал Хануман, – я могу обозреть чудный лес, достойный того, чтобы скрывать Ситу. К этой реке с чистой и прозрачной водой она приходит, наверное, совершать утреннее омовение». И он взобрался на дерево сисса и обозрел с высоты прекрасную рощу, подобную Нандане, райскому саду бессмертных.

Он увидел поодаль высокий белый дворец, украшенный кораллами и золотом, с тысячью колонн, восхищающий взоры своей соразмерностью. А перед дворцом под деревом сидела Сита, бледная, исхудавшая и грустная, одетая в рубище, лишенная украшений, – окруженная сонмом демониц, она была подобна лани, окруженной собачьей стаей.

Вглядываясь в Ситу, Хануман подумал: «Она ли это? Я едва узнаю ее. Да, это она! Она истомилась в разлуке с Рамой, и красота ее стала различима не вдруг, подобно пламени, застланному дымом». И, горюя об участи Ситы, Хануман сказал себе: «Кто может противостоять судьбе, если Сита, супруга Рамы, никогда не уклонявшегося с пути долга, терпит такую невзгоду? Ради нее были убиты могучий Валин, и Кабандха, и свирепый Вирадха, и Кхара, и Тришира, и Душана, и четырнадцать тысяч ракшасов истреблены были стрелами Рамы в Джанастхане; она – причина возвращения царства Сугриве; ради нее совершил я свой прыжок через океан. Но она достойна всего этого. Власть над тремя мирами и на сотую долю не стоит Ситы, дочери Джанаки, благочестивого царя Митхилы».

Месяц в это время выплыл из-за облака и, разорвав тьму, осветил бледный, как луна, лик Ситы. И невдалеке от нее Хануман увидел в лунном свете стерегущих ее демониц, угрюмых и безобразных ракшаси. И были среди них одноухие, и с длинными чудовищными ушами, и совсем без ушей, и с длинными носами, и безносые, и с носами, растущими изо лба; у одних верхняя часть тела была непомерно велика, у других мала; у них были длинные и тонкие шеи; одни косматые, с густыми волосами, покрывавшими все тело, словно одеялом, другие с голыми черепами; были там демоницы с большими животами, с длинными грудями, с длинными лицами, с длинными ногами; были там высокие, горбатые, были и карлицы, были красноглазые, были черные, рыжие, желтые; были вооруженные железными копьями, колотушками и молотками, были и безоружные. И были среди них ракшаси с мордами как у вепря, как у оленя, как у тигра, как у буйвола, как у козы, как у шакала; у одних ноги были как у верблюда, у других как у слона, у третьих как у лошади; и у некоторых головы росли из груди. Там были демоницы с ушами как у лошади, как у коровы, как у осла, как у слона, как у льва; с носами как у слонов. И все они были злы и бранчливы и, сидя вокруг дерева, пили непрестанно вино и пожирали мясо; с ног до головы были они забрызганы кровью. И, глядя на Ситу, найденную после долгих поисков смиренно восседающей под деревом и бросающей испуганные взоры на страшных демониц, видя ее грустную и бедно одетую, но все же сияющую красотой, Хануман пролил слезы радости.

Угрозы Раваны

Он провел на дереве ночь, скрывшись среди ветвей. Перед рассветом он услышал доносящиеся из дворца Раваны голоса брахманов, читающих утренние молитвы и гимны Вед, и придворных певцов Раваны, поющих ему хвалу.

И Равана пробудился под эти звуки, услаждающие его слух, и помыслил о царевне Видехи. Не в силах обуздать свою страсть, он поднялся с ложа, и, облаченный в нарядные одежды с драгоценными украшениями, вышел из дворца и вступил через золотые ворота в ашоковый лес, оглашаемый пением птиц.

Следом за ним шли девы: одни несли в руках опахала, другие – золотые кувшины с водою, третьи – золотой трон, четвертые – белый балдахин, подобный луне. А рядом с Раваной шла его любимица и несла в правой руке кубок, полный вина. И глаза прекрасных жен Раваны были мутны от сна и от вина, волосы растрепаны, одежда и украшения в беспорядке, лица покрыты потом.

Хануман услышал бренчание браслетов и поясов красавиц и, выглянув из листвы, увидел Равану, озаренного огнями светильников, которые несли перед ним ракшаси. В блистательном наряде, украшенном цветами и драгоценностями, воспламененный любовью и гордостью, он вступил в священную рощу, подобный самому Каме, богу любви, только лишенный лука и стрел.

«Это Равана, которого я видел спящим во дворце», – подумал Хануман и спрятался среди ветвей дерева сисса, продолжая следить за приближающимся владыкой ракшасов. А Равана направился туда, где сидела под деревом Сита, охраняемая свирепыми стражницами.

Увидев Равану, царевна Видехи затрепетала, словно платановое дерево, сотрясаемое ветром. Она съежилась, поджав колени к животу и закрыв грудь руками, и принялась громко плакать. И Равана, подойдя, увидел ее, исхудавшую, сидящую под деревом на голой земле, в рваной и грязной одежде, словно женщина низкого рода, подобную увядшему лотосу, извлеченному из пруда.

Тогда Равана обратился к Сите с ласковыми речами, пытаясь соблазнить ее и подчинить своей воле. «О красавица, – сказал он, – почему, увидев меня, ты закрываешься руками, словно боишься меня? О робкая, доверься мне и полюби меня, ибо я томлюсь по тебе, о Сита! Ты прекрасна; божественный ваятель, создавший тебя, прекратил свой труд, ибо нигде я не встречал красоты, подобной твоей! Кто может, увидев тебя, устоять перед властью любви? Самого Брахму, прародителя бессмертных, тронет прелесть твоя. О царевна, я гляжу на тебя, на лицо и тело твое, и куда бы я ни взглянул – я не могу оторвать взора. Ты – жемчужина среди женщин; достойны ли тебя это платье, лишенное украшений, голод, голая земля? Полюби меня и наслаждайся всеми благами в моем дворце – нарядами, украшениями, роскошным ложем, сладкими винами, песнями, плясками, музыкой. О Сита, юность твоя проходит здесь, словно воды речного потока, чтобы никогда не вернуться! Стань моей женою – и все, чем я владею, будет твоим.

О дочь Джанаки, ты похитила сердце мое, как Гаруда, царь птиц, – змею. С тех пор как я увидел тебя, я не хочу смотреть на своих жен. Равных им красотою нет в трех мирах; но ты прекраснее их. Стань моей женою – и ты будешь повелевать ими, ты будешь первою из цариц. Они будут служить тебе, как апсары служат Лакшми, богине счастья и красоты.

Все сокровища, которые собрал я в трех мирах, будут твоими. Я отдам тебе все мое царство; все, что ты ни пожелаешь, я добуду для тебя. Нет никого во вселенной, кто мог бы противостоять моей воле. Ты увидишь мощь мою и отвагу в битве. Я победил даже богов и асуров. Если ты захочешь, я завоюю всю землю и отдам ее Джанаке. Стань моей женою, и ты будешь повелевать мною. Ты будешь наслаждаться всею роскошью, какая есть в мире, ты сможешь одарить, кого захочешь, землями и богатством, ты сможешь исполнить желания своих друзей. Разве Рама, жалкий изгнанник, одетый в берестяное рубище, даст тебе то, чем я могу наделить тебя? Равен ли он мне в чем-нибудь? Лишенный царства и красоты, он влачит свою жизнь в лесу, как отшельник, преданный суровым обетам. Я сомневаюсь, жив ли он еще. Он никогда уже не увидит тебя. Забудь его, о Сита, стань моей женою, и мы насладимся счастьем в садах, цветущих на берегу океана».

Слыша эти речи страшного ракшаса, Сита отвечала ему, дрожа, слабым голосом: «Оставь меня и обрати свою любовь на своих жен. Рожденная в царской семье, я никогда не совершу бесчестного деяния. Я не могу быть твоею, ибо я – жена другого, и я верна ему. Ты не соблазнишь меня своими богатствами. Как лучи принадлежат Солнцу, так я принадлежу Раме, и только ему одному. Эти руки мои, которыми я обнимала Раму, никогда не обнимут другого. Откажись от своих нечестивых желаний, вступи на стезю справедливости. Верни меня Раме, оказав мне то уважение, которого я достойна. Примирись с Рамой, если ты хочешь сохранить свое царство и свою жизнь. Берегись его гнева. Иначе скоро ты услышишь звон тетивы его лука, и стрелы с именами Рамы и Лакшманы разрушат Ланку и истребят племя ракшасов. Как псу против тигра, тебе не устоять против сына Дашаратхи. Как некогда Вишну освободил богиню Лакшми, плененную асурами, так и Рама исторгнет меня из твоего плена, и ты падешь от руки его, как дерево, пораженное ударом молнии».

Равана сказал: «Повсюду на земле женщина покоряется ласке. Но ты, чем добрее я к тебе, тем суровее меня отвергаешь. Поистине, любовь моя к тебе обуздывает мой гнев, как искусный колесничий – взбесившегося коня. Велика власть любви над мужчиной! Поэтому я щажу тебя, достойную быть убитой и обесчещенной. О Сита, за каждое из этих дерзких слов, обращенных тобою ко мне, ты заслуживаешь смерти!»

И, совладав со своим гневом, владыка ракшасов сказал ей: «Я жду еще два месяца: когда они минуют, ты разделишь со мною ложе, о красавица! Если же и тогда ты будешь упорствовать, мои повара разрежут твое тело на части и подадут тебя мне для утренней трапезы!» При этих словах ракшаса вздохи сожаления послышались среди царевен и дочерей гандхарвов, безмолвно выражавших свое сочувствие Сите. Сита же, гордая своей добродетелью и отвагой своего супруга, так отвечала Раване: «Поистине, нет в этом городе никого, кто желал бы тебе блага и удержал бы тебя от пагубного деяния. Как не выпали глаза твои, страшные и кровавые, столь злобно глядящие на меня? Как не отвалился язык твой, с коего слетели столь подлые речи? О ты, подлейший из ракшасов, обращая эти нечестивые речи к супруге могучего Рамы, где надеешься ты найти убежище, которое спасет тебя от его мщения? Ты оскорбляешь его, пока не встретился с ним лицом к лицу, о ты, не ведающий стыда! Он сокрушит тебя, как разъяренный слон – зайца в лесу; ты же и есть заяц. Если ты столь могуч и отважен, как похваляешься, почему похитил ты меня тайком из хижины Рамы?»

Внимая речам Ситы, Равана, повелитель ракшасов, вращая своими налитыми кровью глазами, взирал на дочь Джанаки, мрачный, как надгробие, и золотая диадема дрожала у него на голове. Вздыхая в гневе, как змея, он сказал Сите: «Бесполезно твое упорство. Я уничтожу тебя, как солнце уничтожает тьму». И, обратившись к уродливым демоницам, окружавшим Ситу, он сказал им: «О ракшаси, сделайте так, чтобы Сита покорилась моей воле. Добром или злом, лаской или угрозами склоните ее к повиновению».

Меж тем прекрасная ракшаси по имени Дханьямалини приблизилась поспешно к Раване, пылающему гневом, и, обнимая его, сказала: «Идем, ты развлечешься со мною, о великий царь. К чему тебе она, эта бледная и жалкая отшельница? Она не достойна того, что ты обещаешь ей. И поистине, тот, кто домогается женщины против ее желания, сжигает самого себя, тот же, кто обращается к исполненной желания, обретает наслаждение». И она силою увлекла его за собою.

Рассмеявшись, Равана повернулся и удалился вместе с Дханьямалини, сотрясая землю своей поступью, и следом за ним вернулись во дворец сопровождавшие его жены.