Текст книги "Путь домой (СИ)"

Я не собиралась ждать явления Гарри Стайлса, как Христа – народу. До вечера я успела написать статью о выставке современного искусства, которую обещала Полу, приготовить нехитрый ужин и съесть его, послушать один из старых альбомов Coldplay и извести себя на нервы. Потому что я всё равно ждала его, и где-то в глубине души надеялась, что он забыл/удалил/потерял мой номер.

Около восьми вечера мой телефон все-таки подал признаки жизни.

«Если ты не дашь мне свой точный адрес, я подниму связи в ФБР»

Я улыбнулась.

«У тебя нет связей в ФБР»

«У меня есть Паула, а это почти ФБР. Она оставила Луи свой номер мобильного, и теперь он есть и у меня тоже. Пиши адрес, иначе я все-таки подключу тяжелую артиллерию, которой ты так боишься»

«Написал целую поэму», – отбила я в ответ. Мне хотелось разозлиться на него, но почему-то не получалось. На Гарри Стайлса невозможно было злиться: вспоминая его широченную улыбку и наглый взгляд, я невольно закусывала губу.

«Адрес, Эйвери Клементс. Не спрыгивай с договоренностей»

Когда зазвонил домофон, я подскочила почти до потолка, осознавая, что Гарри Стайлс не блефовал. Мне до последнего казалось, что он просто стебется надо мной, и поэтому я спокойно сидела в кресле в обнимку с ведерком мороженого, в домашних, подранных на коленках джинсах и в топике с выцветшим изображением Джона Бон Джови.

Ну не мог же Гарри Стайлс на самом деле захотеть явиться ко мне домой?

Да, я хотела с ним встретиться. До дрожи в коленках, до закусанных губ и до жара в животе, стремительно обхватывающего тело. Я хотела смотреть в его глаза и слушать его голос, разговаривать с ним. Но, видимо, до последнего я считала, что он просто от скуки подшучивает надо мной.

Что может быть неопровержимее, чем Гарри мать его Стайлс на пороге моей квартиры?

Гарри, которого я едва не коснулась, когда запирала за ним дверь?

Мы пялились друг на друга, как два шарахнутых по башке придурка. Мне казалось, что в легких не хватает воздуха, и они полыхают, а языки пламени лижут меня изнутри. Неосознанно я облизнула губы, отступая чуть назад и упираясь поясницей в острый угол комода.

Гарри Стайлс на пороге моей квартиры. Пожалуйста, скажите, что я сплю. Это вообще не может быть правдой.

Я смотрела на его взъерошенные темные волосы, на желто-зеленые кошачьи глаза, чуть затененные длинными ресницами, на приоткрытые губы, на ямку между ключиц, и что-то внутри меня выло чудовищным воем: «Дотронься до него, прикоснись к нему, поговорить вы ещё успеете, прикоснись к нему, прикоснись, прикоснись…»

– Никаких дурацких костюмов? – вздернула бровь я, с усилием отводя взгляд от его лица. Правда, смотреть на контуры татуировок, виднеющихся в вороте полурасстегнутой рубашки, было еще сложнее. Черт.

– И по-прежнему никаких милых платьев? – парировал он. Под его темным и веселым, раздевающим взглядом я отчетливо ощутила, что должна была запаковаться в монашеское одеяние. Как минимум. – Эйвери…

От его охрипшего голоса у меня вмиг пересохло во рту. Я судорожно вдохнула воздух, снова обжигая себе легкие. О, Господи.

Я хотела поговорить с ним, но слова почему-то не хотели складываться в предложения. Не было интервью или Джеффа рядом, не было Паулы, его музыкантов и Луи, и всё, что я хотела-могла ему сказать, рассыпалось грудой леденцов из разорванной коробки. Разбивалось, будто стекло.

В следующее мгновение его губы накрыли мои, и весь мир осыпался у меня под ногами. Я летела в бесконечную бездну, цепляясь за плечи Гарри, сминая в пальцах ткань его пафосной светлой рубашки от хрен-пойми-какого дизайнера. Я ощущала прикосновение его прохладных ладоней к своему лицу и тянулась к нему, льнула всё крепче.

Разум, заявив, что не желает иметь со мной никакого дела, свалил в закат. Гарри вжимал меня всем телом в комод, отчего край тумбы впивался мне в поясницу сильнее. Мы целовались так, будто не виделись несколько лет, будто безумно друг по другу скучали, и мне нравилось, как наши губы идеально совпадали друг с другом. Гарри подхватил меня, усаживая на тумбочку, и я краем уха услышала, как на пол посыпались расчески и еще какая-то очень нужная мелочевка, не имеющая сейчас никакого значения. Ничего, к черту, не имело значения, пока воздух между нами плавился и обжигал кожу.

Мои пальцы путались в его кудрях, я оглаживала ладонями его шею, плечи, шипела от досады в его поцелуи, когда пуговицы на его сраной рубашке за несколько сотен долларов не поддавались мне. Гарри потянул вверх мой топик, швырнул Джона прямо на пол – вопиющее неуважение к легенде рок-н-ролла, и я пихнула его ладонью в плечо, татуированное черно-белыми символами.

– Что? – весело шепнул он мне на ухо, проводя ладонью по моей обнаженной спине. – Бон Джови меня простит… иди ко мне, Клементс, я безумно тебя хочу. Прямо, черт подери, сейчас. Так что рассказывай, где здесь спальня, окей?

И я бы рассказала, но некстати ткнулась носом в его шею, вдохнула аромат ванили и табака, сладко смешанный с легким запахом пота и самого Гарри, и крыша меня покинула. Как, впрочем, и память, потому что я не представляла, когда мы успели избавиться от джинсов. Я помнила судорожные движения рук, сталкивающихся друг с другом, и его шепот куда-то мне в волосы (кажется, матерный), и его ладони, раздвигающие мне ноги, и…

О. Боже. Мой.

Ощутив Гарри в себе, я не выдержала и застонала, пряча лицо в прогибе между его шеей и плечом. Комод, вообще-то, не подходил для занятий сексом, особенно с не сдерживающим себя Гарри Стайлсом, и Гарри пришлось вцепиться руками в края тумбы, чтобы не уронить нас обоих вместе с мебелью. Я впивалась ногтями в его плечи, царапая татуированную кожу, и всхлипывала-стонала-почти-мяукала ему в шею.

– Ш-ш-ш, – выдохнул Гарри мне в ухо. – Сейчас будет ещё приятнее.

Когда он полностью вышел из меня, я мстительно укусила его за плечо: какого хрена, Стайлс? Вернись, мать твою, без тебя так пу-сто. Пустота внутри, пустота во мне, пожирающая, как черная дыра в космосе.

– Тихо…

Одно плавное движение – и Гарри снова во мне, заполняет меня. Я прогнулась в спине, вскрикнула, кусая саднящие от поцелуев губы, и бездна счастливо разинула пасть, поглощая меня.

Вернуть себя в реальность у меня получилось не сразу. Кусочки пазла складывались медленно, и я открыла глаза только через несколько минут, сразу же напоровшись взглядом на осуждающее меня распятье, что мама повесила справа от двери.

Отлично.

Бог только что наблюдал, как я занималась сексом с мировой знаменитостью. По-прежнему сжимая руками влажную от пота спину Стайлса, я не удержалась и показала Христу средний палец. Смотри, сколько хочешь, я знаю, что Бог на самом деле меня не осуждает.

Гарри уткнулся носом в мою шею, и я услышала его смех.

– Вы только что протестировали демо-версию Гарри Стайлса. Чтобы получить полную версию, оставьте отзыв.

– А что входит в полную версию? – хихикнула я, поерзав на комоде. Сидеть на гладкой поверхности голой задницей было неудобно, а слезть я боялась: внутри все переворачивалось, а возникшая слабость в теле могла помешать мне стоять на ногах. – И что же тогда я тестировала три месяца назад?

Гарри мягко фыркнул мне в ухо.

– Улучшенная версия Гарри Стайлса обновилась за последние три месяца. Для приобретения полной версии продукта сообщите нам ваши впечатления.

Я закусила губу, чтобы не расхохотаться. Я знала, что он способен превратить в фарс что угодно, только знать это было не то же самое, что слышать вживую сразу после секса.

Ага, после того, как мы занимались любовью на шаткой мебели в коридоре, будто изголодавшиеся друг по другу подростки, и это было охренительно, так потрясающе хорошо, что даже перечеркнуло в моей памяти нашу первую ночь.

– А в улучшенную версию входит половой акт чуть длиннее по времени? – поддразнила его я, осторожно водя ладонью по его плечу.

Гарри чуть отодвинулся, продолжая придерживать меня за бедра, прижался лбом к моему лбу. Я тонула в его потемневшем взгляде, запуская пальцы в его влажные волосы, и, в общем-то, уже не ждала ответа.

– Не хотите приобретать лицензионную версию – так и скажите, – пробормотал он с улыбкой.

Ох, ну конечно! Осторожно касаясь подушечками пальцев его затылка, я думала, что совсем не так распланировала бы свою с ним встречу, если бы вообще её планировала. Но моя жизнь в очередной раз пошутила надо мной, и мне в кои-то веки нравилась эта шутка.

Гарри издал протяжное мурлыканье, от которого меня прошило сладкой дрожью от макушки до пяток.

– Смотря, каковы условия договора купли-продажи, – эту игру можно было закончить, но мне нравилось разговаривать с ним в таком шутливом ключе, создавая некую иллюзию безопасности и рисуя возможность соскочить, если диалог зайдет в слишком серьезное русло.

Я всё еще боялась думать, что Гарри Стайлсу действительно от меня нужно. Боялась и хотела знать это, потому что не могла поверить, что он может по-настоящему захотеть видеть меня в своей жизни. В своей благополучной, сытой жизни, где место рядом с ним давно было забронировано для какой-нибудь модели или певицы.

– Программное обеспечение требует любви и своевременного кормления, – ладонь Гарри скользнула с моего бедра на талию, обжигая кожу. – Но можно и просто любви, а прокормлюсь я как-нибудь сам.

Я смотрела в его глаза и думала, что разговор все-таки заходит в опасное русло. Казалось, мы шутили, но в его словах серьезности было на порядок больше, чем могло почудиться стороннему человеку. Мы говорили о чувствах, которых, по логике, не должно было быть.

Так же, как и его не должно было быть в моей квартире, но он же здесь. Я могу ущипнуть себя, но я и так знаю, что не сплю.

– Гарри…

Он осторожно провел рукой по моей щеке, прикоснулся большим пальцем к моей нижней губе.

– Оставьте отзыв о программном обеспечении для улучшения дальнейшей работы, – прошептал он, свободной рукой притягивая меня ближе к себе. – Программа способна исправлять баги практически сразу после того, как они становятся ей известны.

Я понимала, что стою прямо перед дверью, ведущей в неизвестность, и если я нажму ручку, то окажусь там, где никогда ещё не бывала. Для человека, прожившего часть своей жизни достаточно предсказуемо, это было сродни катастрофе.

Гарри Стайлс и сам был той самой катастрофой, которая способна перевернуть чужой мир и развести руками: так получилось, мол, не ругайся только. И сейчас я всё ещё могла развернуться и бежать в противоположную сторону. Вернуться в свою предсказуемую жизнь, где каждый день, по сути своей, был похож на предыдущий.

Я потянулась и поцеловала Гарри, посылая все свои страхи к черту. Пусть будет, как будет, а я подписываюсь под этим договором, потому что Гарри Стайлс умудрился забраться в мой мозг, в мое сердце и под мою кожу. Он поселился в моих мыслях, так почему бы ему не остаться в моей жизни, раз он так этого хочет?

«Ты думаешь, он останется надолго? – рациональная Эйвери, которая благополучно сбежала, стоило Гарри появиться на пороге моей квартиры, снова возвратилась. – Как будто ты не знаешь, как часто он меняет баб»

И её слова вполне отвечали моим внутренним страхам. Но Стайлс целовал меня в ответ, осторожно касаясь пальцами моего подбородка и мягко скользя языком между моих приоткрытых губ, и рацио могло идти в задницу, подавленное эмоциональным аспектом личности.

– Отзыв принят, – пробормотал Гарри мне в губы. – Поздравляю с приобретением лицензионной версии Гарри Эдварда Стайлса, 1994 года рождения. Двадцать пять лет бесперебойной работы, спасибо, что остаетесь с нами.

– Заткнись, – посоветовала я, наконец-то найдя в себе силы слезть с тумбочки и тут же уткнувшись носом в его шею. К запаху табака и ванили теперь примешивался запах пота и секса.

– Кто это у нас тут? – хмыкнул Гарри. – Неужели ёжик-токсикоман?

Я пихнула его в плечо. Ёжик-токсикоман?

– Совсем охренел?

Гарри рассмеялся, хрипло и низко.

– И что унюхала?

– То, что ты жутко голодный.

– Согласен, – он чмокнул меня в макушку. – Поэтому иди ко мне…

– Не-а, – я вывернулась, потянулась за одеждой, в беспорядке разбросанной по полу. – Если ты не хочешь есть, так я хочу. Одевайся, – я протянула ему джинсы.

– Ты чертовски упряма, -Гарри поймал меня за руку и поцеловал мою ладонь. – Если хочешь поговорить, то не собираешься отступать от заданного курса?

– Разумеется, – я натянула топик, разгладила потускневшее изображение Джона Бон Джови. – А ты что думал?

…В моей квартире Гарри занимал вдруг очень много места. За десять минут, пока я ставила чайник и подогревала обед, он умудрился заполнить почти всё кухонное пространство. Я не понимала: нравится мне это всё или нет. Я не понимала, готова ли привыкнуть к нему: к его запаху и его голосу, к его шуткам и к его присутствию рядом.

Но чувствовала, что мне это нравится.

– Мне нравится твой запах. – Гарри обнял меня за талию, прижимая спиной к своей груди, и повел носом по моей шее. Я выдохнула, закусывая нижнюю губу. – Ты уверена, что хочешь поговорить? – Его теплое дыхание обожгло мне кожу, пока он оставлял короткие поцелуи на моем плече.

Нет, не уверена. Не делай так, Гарри Стайлс. Просто… не делай.

– Уверена, – я увернулась, щелкнула его по носу. – Ты будешь ужинать?

– Буду, – он уселся на кухонный диванчик, скрестив ноги, и склонил голову, наблюдая за мной. Я вытащила из шкафчика две тарелки, поставила на стол, ощущая, как Стайлс изучает мою фигуру ласкающим взглядом.

– Хватит на меня так смотреть, – не выдержала я, наливая ему в тарелку суп чили. – Надеюсь, ты лоялен к острой пище?

– Давай поговорим о еде, – Гарри откинулся на спинку дивана, и я отвела взгляд от проступавших на его теле чернильных контуров татуировок. Застегнуть рубашку он и не подумал, разумеется. – Но есть кое-что ещё. Эйвери, пока ты не решила, что я хочу от тебя только секса… ты потрясающая, – выпалил он, и я вдруг поняла, что весь разговор и без моих комментариев дается ему тяжело. – Ты одна из самых потрясающих женщин, которых я встречал. И я просто… просто хочу, чтобы ты это знала. Теперь, пока ты не начала задавать свои любимые идиотские вопросы «как, зачем и почему?», давай пообщаемся. Просто прими как данность то, что я сказал, ладно?

Я застыла с тарелкой в руке. Я могла ожидать от него любого признания, но не этого: будто он, на самом-то деле, признавался мне в любви, но боялся сказать об этом открыто. Я прикусила щеку – хватит, Эйвери, ты думаешь о чем-то нереальном!

Но я понимала, что нам обоим необходимо поговорить о наших отношениях, даже если мы не очень-то к этому готовы. Ощущение, что за нашими шутками о программе и ёжиках-токсикоманах, скрывалось что-то очень важное, не покидало меня. Будто мы оба страшились говорить об этом, и поэтому шутили, надеясь в любой момент соскочить.

– Я не думала, что ты приедешь.

– Я знаю, – Гарри отправил в рот ложку супа. – Охренительно, – сообщил он, широко улыбаясь.

– Ты вегетарианец? – я вскинула бровь.

– Мать приучила, – пожал плечами он. – Я догадывался, что ты не до конца веришь мне. Как видишь, не особо-то меня это остановило. Я пытаюсь понять, что ты хочешь услышать от меня, детка. Поможешь мне?

Его «детка» заставило меня поперхнуться воздухом: спасибо, что не успела отправить ложку супа в рот.

– Я сама не знаю, – честно призналась я. – Расскажешь мне о маме?

Нужно было собраться с мыслями. За моим столом не каждый день сидел Гарри Стайлс, и не каждый день мы с ним занимались любовью так, будто делали это множество раз до и будем делать множество раз после. Будто он просто вернулся из долгой поездки и соскучился по мне. А теперь я кормлю его ужином.

Собственно, а что я делаю, кроме как кормлю его ужином?

Гарри чуть сощурился, склоняя голову набок.

– Она похожа на тебя, – произнес он медленно. – Не внешне. Но что-то в вас… я не знаю, – Гарри нахмурился, размышляя. – Вы обе довольно долго пытались обрести внутреннюю свободу, при этом не теряя связей с близкими людьми. Но иногда для этого нужно, чтобы близкие шли вам навстречу. Мы с Джеммой, – это, кстати, моя сестра, – всегда старались понять её и поддержать. И сейчас я смотрю на тебя и понимаю, что тебе нужна та же самая поддержка. Никто не может быть сильным в одиночку, хотя ты и стараешься, – он слез с дивана, присел на корточки передо мной и оперся подбородком о мои колени. – Маленький, сильный ёжик-токсикоман.

Гарри обладал удивительной способностью лишать меня дара речи. Я просто спросила о его семье, но теперь смотрела сверху вниз на его потрясающе красивое лицо, обращенное ко мне, и думала, что не каждая девушка может похвастаться, что у её ног сидел Гарри Эдвард Стайлс.

– Я уже могу написать в твиттере, что у моих ног сегодня самый сексуальный мужчина планеты? – шутка была глупой, но я не знала, как ещё разрядить обстановку.

– Ты немного опоздала, – хихикнул он. – Я получил этот титул в 2017 году, и после этого меня уже переплюнул Райан Рейнольдс.

– Потому, что мозг – самая сексуальная часть мужского тела?

– Я уверен, что он заплатил жюри, – серьезно ответил Гарри.

Я не удержалась и захохотала: шутка была тупой, но почему-то всё равно смешной.

– Кажется, твое чувство юмора входит в раздел багов программы?

– Это моя фишка, – ухмыльнулся он, приподнялся, удобнее устраиваясь коленями на полу, и поцеловал меня, обхватывая мое лицо ладонями. На моей кухне сгущались сумерки, за окном Эл-Эй переходил в свой ночной режим, а я целовалась с Гарри Стайлсом на собственной кухне, и мне нравилось ощущение обжигающего тепла, когда я оглаживала его торс руками, ощущая сплетающиеся под кожей крепкие мышцы. – Что же ты делаешь со мной…? – он прижался губами к моей шее. – Мой ёжик-токсикоман…

И как бы я ни хотела возмутиться, я не могла. Черт, я уже была его. С самой нашей первой встречи я была его, и глупо было спорить с этим. Я сходила с ума от его прикосновений и его запаха – терпкого, кружащего голову. Путаясь пальцами в его волосах, я зажмурилась, позволяя ему целовать мою шею, прихватывая зубами кожу. Ладони Гарри скользнули под тонкую ткань топика, касаясь моих ребер, лаская их. Низ моего живота тянуло сладкой истомой.

– Гарри… – я нашла в себе силы упереться руками в его плечи, чуть отодвигая его от себя. – Ну, Гарри… Пожалуйста.

Одна часть меня хочет, чтобы он продолжал (когда меня в последний раз касались так, чтобы у меня ехала крыша?), но другая часть меня жаждет поговорить. О чем угодно. Потому что так – правильно. Потому, что мы совсем не знаем друг друга.

– Да-да, – вздохнул он, снова усаживаясь на пол и опираясь подбородком о мое колено. – Я вас внимательно, мисс Клементс.

Мне хотелось о многом спросить его: зачем он добивался меня так долго, например? Что во мне такого, чего нет в моделях и певицах, с которыми он встречался, спал, тусовался? Но я просто запустила пальцы в его волосы и произнесла:

– Лучше расскажи мне, как прошел тур. Обещаю – не для печати.

Черт. Почему я вообще спрашиваю его об этом? Почему мы ведем себя так, будто вместе уже тысячу лет?

– Хочешь знать правду? – Гарри смотрел мне в глаза снизу вверх, внимательно, будто пытался прочесть мои мысли. – За последние пару месяцев я впервые задумался, что многим из тех, кто ходит на мои концерты, не нужна моя музыка. Они хотят видеть мою задницу, обтянутую брюками. Хотят кончать от моего голоса. Им плевать, что я вкладываю в песни. Мне больно осознавать это, детка, ведь для меня они – самые лучшие фанаты на свете. Они сделали меня тем, кто я есть. Я не сидел бы здесь, не будь их у меня. Я был бы мальчиком-пекарем из Холмс-Чапела, быть может, стал бы адвокатом, женился, имел свою практику. Или продолжил бы быть пекарем и радовал бы песнями разве что маму и Джемму. Вчера, в Форуме, я смотрел в глаза первому ряду, и только ты из них всех действительно слушала музыку. Я не хочу в это верить, и я не хочу об этом говорить. Я хотел бы думать, что музыка для моих фанатов важнее всего. Но я не могу не сказать тебе, что ты – потрясающая не только потому, что мне с тобой хорошо. Ты просто чувствуешь музыку. Возможно, на тебя не так сильно повлияет сообщение о стрельбе в школе, как песня о тех же событиях, вовремя подвернувшаяся в плеере. И пусть я не всегда могу это понять, я знаю, что ты воспринимаешь мир через чьи-то песни, а я ценю это умение в людях больше всего на свете. Весь мир – это музыка, детка, и каждый человек – мелодия. Её просто нужно уметь услышать.

Я не знала, что сказать. Гарри Стайлс открывался мне со стороны, о которой я не могла и подумать: человек, испытывающий боль, потому что фанаты не воспринимали его, как ему хотелось бы. Я и сама видела, что многие девочки рассматривали его, как сексуальный объект, отводя музыке едва ли не последнее место. Но чем я была лучше их, если так безумно его хотела всё это время?

– Ты слишком хорошо думаешь обо мне, – произнесла я, наконец. – Гарри…

– Ш-ш-ш, детка, – он качнул головой. – Я думаю о тебе ровно так, как ты заслуживаешь. Думаешь, я не знал все это время, что ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя? Ни на минуту я не сомневался, что ты вспоминала обо мне. Но я верю собственным глазам, Эйвери Клементс, и я видел, как музыка – неважно, моя или чужая, – расстилает перед тобой путь, ведущий в сказочную страну, где нет места никому, даже мне. Там лишь ты и твои собственные эмоции, твои открытия и твои уроки. И я не хочу о них спрашивать, – Гарри поднялся на ноги, на миг заслоняя мне кухонное окно и свет чужих квартир из дома напротив. – Твои уроки, детка, они только твои и ничьи больше. Мне достаточно, что я видел.

– И что же ты видел?

– Что ты, как и я, знаешь только одну религию – музыку, и её слугу – любовь, – Гарри взял меня за плечи, поднял на ноги и мягко поцеловал (в который там раз уже за вечер?). А затем он потянул меня на диванчик, к себе на колени, и, уткнувшись лбом ему в плечо, я слушала, как он мурлычет: – Her beauty and the moonlight overthrew you… She tied you to a kitchen chair, she broke your throne, she cut your hair and from your lips she drew the Hallelujah…

И в моей жизни ничего больше не имело значения.

– Быть может, однажды я приду к тому, что в мире есть что-то больше, чем любовь и музыка, и иногда, ты знаешь, одной любви недостаточно, что бы ни говорил когда-то Леннон, – Гарри коснулся губами моего уха. – Но разве бог, о котором так много говорят в мире, не есть просто любовь? И если суть человека раскрывается в таких разговорах, то теперь ты знаешь меня, Эйвери Клементс. Как ты считаешь?

– Может быть, самую малость, – согласилась я. – Но не совсем.

– Спрашивай, – он рассмеялся мне в ухо. – Сейчас я отвечу, на что угодно.

– Почему… – я сглотнула, понимая, что не могла придумать вопроса глупее, но мне был нужен, мать твою, так нужен ответ. – Почему ты вообще здесь, Гарри Стайлс? Почему ты хочешь меня? Почему я?

После всего, что он наговорил, этот вопрос был и вовсе не нужен, но я хотела знать. Гарри помолчал несколько секунд, а потом расхохотался. Он, мать твою, расхохотался! Я ткнула его локтем под ребра.

– Что смешного?

– Что смешного? – повторил он. Его ладонь скользнула под тонкую ткань моего топика, лаская живот. – Что смешного? – Гарри уткнулся носом в мою шею, чуть прикусывая кожу на моем плече. – Как у желания могут быть причины, Клементс? Это что, рационализм, к черту? – он провел второй рукой по внутренней стороне моего бедра, и прикосновения обжигали даже сквозь ткань джинсов. – У меня крышу гнет, сносит к хренам в закат от тебя, ёжик… – шепот опалял кожу. – И это всё, что тебе нужно знать. И не задавать тупых вопросов.

Гарри прижал меня спиной к себе, и я сдавленно всхлипнула, ощущая, как соприкасается наша разгоряченная кожа. Я мысленно считала до десяти.

Не останавливайся.

Десять.

Просто продолжай целовать меня так. Девять.

Восемь – и мой топик снова полетел на пол, а я развернулась на коленях Гарри, наконец встретившись с ним взглядом. Смотрела прямо в его темные от желания глаза.

Семь. В висках что-то отчаянно стучало, когда я стаскивала рубашку с его плеч, лаская языком его татуировки. Сейчас мне казалось – я ничего не знаю о сексе, и заново учусь быть с мужчиной, ведь происходящее обнуляло мой опыт к чертям.

Шесть. Гарри подхватил меня, заставляя обвить его ногами за талию.

– Я хочу тебя, – хрипло шепнул он, провел кончиком носа по моей щеке, к виску. – Хочешь знать, как я тебя хочу?

Пять. О, я знала. Я чувствовала. И это сносило мне шифер так же, как и ему, я не сомневалась. Мы оба сходили с ума.

– Просто не урони меня, – я запустила пальцы в его волосы.

– Ни за что.

Чуть позже, когда его рука скользила по моему запястью к ладони, когда наши пальцы сплетались, а Гарри медленно двигался во мне, заново обучая меня дышать и любить, я подумала, что, возможно, Бог действительно есть любовь, а значит, здесь и сейчас мы были ближе к нему, чем когда-либо.

А, значит…

Значит…

Аллилуйя?

========== Эпилог ==========

Комментарий к Эпилог

Aesthetics:

https://pp.userapi.com/c623900/v623900162/1925e0/B5ujbHuPQh0.jpg

https://pp.userapi.com/c623900/v623900162/1925fb/HkoEhhjWUAk.jpg

https://pp.userapi.com/c623900/v623900162/192616/ySBaj8Y7W-8.jpg

Sweet creature

Had another talk about where it’s going wrong

But we’re still young

We don’t know where we’re going but we know where we belong

© Harry Styles – «Sweet Creature»

Глядя на спящего Стайлса, я думала, что до сих пор не понимаю, что свело нас вместе. Не понимаю, почему он до сих пор здесь, почему так упорно искал меня и так хочет радовать, хотя я вовсе этого не прошу и не заслуживаю. Я вообще не очень понимаю, чего заслуживаю, и почему вытянула такой странный джек-пот в лице бывшего вокалиста One Direction, которому бы сейчас могла греть постель какая-нибудь модель Виктория Сикрет, а он почему-то здесь, со мной.

Гарри спал, его темные волосы рассыпались по подушке – он снова отращивает их, видимо, как раньше. Я уткнулась носом в его плечо, порисованное черными контурами татуировок, и прикусила изнутри щеку – нет, не сплю, и боль тому чудное подтверждение.

Лос-Анджелес за моим окном бушевал ночной жизнью, но в моем районе было достаточно спокойно, и люди здесь жили не из тех, что кидаются на сенсации – возможно, поэтому нас с Гарри ещё не выследили папарацци. Просто некому было донести им, что мистер Стайлс нашел себе новую девушку.

Мне не спалось, и у меня было достаточно времени, чтобы размышлять. Гарри вздохнул во сне, повернулся и обнял меня, пряча лицо в моих волосах.

Ночь была по-летнему душной, и мне было очень жарко от соприкосновения наших обнаженных тел, но я только крепче прижалась к Гарри. Простыня запуталась у нас в ногах и спеленала их. Ночной воздух липнул к коже, но я ни за что не променяла бы калифорнийское тепло на холодные зимы какого-нибудь Мэна. К черту всё это. Гарри тоже пожил и в Англии, и в Эл-Эй, и в Большом Яблоке, и Калифорния нравится ему больше всего.

Я точно знала, что рядом с Гарри мне хорошо, так хорошо, что почти страшно – ради бога, всем известно, что дольше полугода женщины редко задерживались рядом с ним. Он, возможно, и сам не знал, что ищет и ищет ли вообще. Мы были вместе уже несколько месяцев, и меня не покидало чувство, будто я возвратилась в старшую школу – все эти бабочки в животе и прочее, оно сводило меня с ума, пугало и притягивало. И казалось нереальным.

Стайлс – это жизненный фейерверк, которого вообще не ждешь, а он – есть. Он заявляется в пятницу вечером с пиццей и требует внимания, поцелуев и совместного просмотра фильмов, и добрые полчаса сегодня мы спорили, что смотреть: романтическую комедию или ужастик? Я всегда была за ужастики, потому что романтика на экранах кажется мне сахарной ватой, к жизни совершенно не применимой. Стайлс пихнул меня в бок, но согласился на просмотр «Проклятья», и ржал надо мной, когда я прятала лицо у него на груди во время особенно страшных моментов. К черту, японские призраки всегда меня пугали. Потом он устроился головой у меня на коленях и попросил рассказать о семье.

Не самая приятная тема, но я согласилась. Гарри зажмурился в ожидании рассказа.

А, узнав, что поддержки от родителей и сестры я никогда не видела, приподнялся на локтях и поцеловал меня, и шептал прямо в губы, что всегда будет поддерживать, всегда будет рядом. Я вспоминала его слова и думала: могу ли я верить тебе, Гарри Стайлс?

Мне очень хочется верить, правда. Я разглядывала его лицо: изящно выписанные, но отнюдь не женоподобные черты, четкую линию губ, длинные ресницы, и моё сердце взволнованно заходилось. Кажется, я влюблена в тебя, Гарри мать твою Стайлс. Кажется, я не знала, что с этим делать.